Текст книги "Жажда"

Автор книги: Таня Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Глава 10

Микки Филипс захлопнул блокнот, сунул его в карман пиджака и, перейдя, дорогу, пошел вдоль реки.

Обход небольших частных предприятий, расположившихся на набережной, ничего стоящего не дал. На радушный прием рассчитывать не приходилось. Когда Микки в сопровождении полицейских только приближался к ним, раздавались выкрики на неизвестных ему языках, после чего люди растворялись где-то в темных закоулках. В мастерских номера стоявших там автомобилей завешивались какими-то тряпками, что-то лихорадочно пряталось по ящикам и под прилавки. Встречавшие его люди улыбались слишком сладко и беспомощно пожимали плечами, а их бегающие глазки смотрели куда угодно, только не на него. После того как он говорил им, что проводит расследование убийства и его не интересует, чем они еще здесь занимаются, улыбки исчезали, но в остальном ничего не менялось. Никто ничего не видел, никто ничего не знал. Он сегодня слышал это уже много раз и в конце концов стал думать, что, возможно, это и правда. Закончилось это тем, что он оставил все это постовым полицейским, проинструктировав их брать на заметку всех, кто доставлял им больше всего хлопот, а сам пошел по дороге дальше.

Он предпочитал работать в одиночку, несмотря на то что инспектор Бреннан предупреждал их насчет самодеятельности и индивидуализма в работе. Это было время, когда можно было быть самим собой и не заботиться об имидже, а не быть одним из многих, играющих в одну общую игру. Можно было вспомнить, что он выпускник университета, а не просто какой-нибудь типичный коп с обложки журнала «Натс». Он уже был таким, он делал это. И знал, чем это едва не обернулось.

Когда он поступал на ту работу, то знал, что она не для мягкотелых, но Бригада по борьбе с наркотиками была одним из наиболее оснащенных подразделений полиции. Он шел туда в поисках славы, захватывающих задержаний, заголовков газет с его именем. Помня, что награды здесь могут быть большими, и игнорируя тот факт, что потери могут быть еще больше.

Став констеблем, он сразу окунулся в водоворот жизни. Быстро влившись в компанию, он никогда не пропускал возможности провести вечер за игрой в бильярд или покер, поучаствовать в потасовке или сходить в стрип-клуб. Это сплачивает, говорил он сам себе. Помогает превратить их в команду, в единое целое.

И они действительно были единым целым. Грозной силой на улице. Хозяева положения, лучшие люди столичной полиции, словно крутые парни из киноверсии сериала «Суинни» с Дэнни Дайером в главной роли. Непревзойденные стражи порядка. И что из того, если по кому-то из задержанных обвинения не подтвердились? Небольшие хитрости, которые никому не вредят. И дополнительный заработок, особенности работы. А если одному из наркодилеров разрешается развернуться за счет придерживания другого, потому что он снабжает этих парней информацией и своим товаром, что в этом плохого? Ну и что, если ребята немного заработают за счет того, что будут в нужный момент смотреть в другую сторону? В большой системе это никому не приносит вреда.

Но не всегда. Так однажды сказала ему его девушка, когда он явился к ней с разбитым, кровоточащим носом и ощущением, будто в глаза ему впиваются сотни раскаленных иголок. Тогда он едва удержал кулак, чтобы не ударить ее, и заорал, что она понятия не имеет, о чем говорит. И это было уже не в первый раз. Она заставила его увидеть, что его ждет в будущем. Скоро должен был появиться Дух будущих Святок. [5]5
  Имеется в виду персонаж повести Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе: святочный рассказ с привидениями»; Дух будущих Святок приходит, чтобы показать человеку его возможное будущее. ( Примеч. ред.)


[Закрыть]И ничего хорошего это не сулило.

Так оно и шло. Время принимать дозу. Уколоться – и вперед.

Он все понял. Общество анонимных наркоманов. Общество анонимных алкоголиков тоже – уже просто так, на всякий случай. Он даже думал о церкви. Но не слишком серьезно. Он сдал экзамен на сержанта и поехал работать на освободившуюся вакансию в Колчестер, графство Эссекс. Больше внимания работе, меньше – всему остальному. Впрочем, его девушка с ним не осталась, с нее было достаточно. Но это было нормально, он того заслуживал.

Итак, Колчестер. С прошлым покончено, жизнь с нового листа.

Решив для себя, что не будет слишком упираться, стараясь получше выглядеть в глазах членов новой команды, он посмотрел на часы. Уже больше одиннадцати. Бог знает, когда он ел в последний раз. Задолго до того, как его стошнило. Даже чашки чая не выпил. Словно в подтверждение этого у него заурчало в животе.

Он посмотрел вперед и улыбнулся. У обочины стоял припаркованный фургончик, торгующий бургерами. Он ускорил шаг.

– Приятель, мне, пожалуйста, бутерброд с ветчиной и чашку чая, – сказал он парню за прилавком.

Тот был большим, толстым и засаленным.

Он делает плохую рекламу своему бизнесу, подумал Микки.

– Вы из команды, которая работает вон там? – спросил парень.

Он бросил на гриль два ломтика ветчины и отступил назад, когда полетели брызги жира.

– Да, – сказал Микки, глядя на шипящую ветчину голодными глазами.

– Похоже, там плохо дело, – сказал продавец.

– Так и есть, – сказал Микки. – Очень плохо.

– Если вы пробудете здесь долго, пришлите их ко мне. Я сделаю скидку.

– Не вопрос. Выходит, работы не очень много?

– Я здесь с рассвета. Как всегда. Заведения на набережной начинают работать рано. Но этот кризис… – Он фыркнул. – Хотя покупатель – он всегда покупатель, верно?

Парень перевернул ветчину на решетке. На поджаренной стороне остался старый подгоревший жир, но кусочки все равно выглядели аппетитно.

– Ну да, – сказал Микки, надеясь, что ждать бутерброд осталось недолго.

– А что там такое, убийство? Труп или что-то в этом роде?

Микки кивнул.

– Да. Ужасная картина. – Вдруг в голову ему пришла одна мысль. – Эй, а вы ведь были здесь все это время! Может, что-то видели на набережной сегодня утром?

– Что именно?

– Ну, не знаю. – Он пожал плечами, стараясь говорить без напора. – Фургоны, входящих и выходящих людей. Может быть, кто-то торопился, может, выглядел так, как будто он не отсюда. Что-нибудь в таком плане.

Парень смотрел на гриль, продолжая переворачивать ветчину.

– Я об этом деле ничего не знаю.

Такая реакция вызвала у Микки внутренний трепет. Тот самый полицейский трепет, означающий, что он что-то нащупал.

– Но это ведь не так, верно?

Парень ничего не ответил. Все свое внимание он переключил на кусочки ветчины, передвигая их лопаточкой, словно пытаясь заставить жариться быстрее.

– Что вы видели?

– Я? Я… ничего. Ничего не видел. И не вмешивайте меня в это дело.

– Послушайте, здесь был убит человек. Молодая женщина. Картина жуткая, самая страшная, какую мне приходилось видеть до сих пор. За всю свою жизнь. И если вы что-то все-таки видели, лучше рассказать мне об этом.

Парень снял ветчину с гриля, положил ее на кусок белого хлеба и, накрыв другим куском, подал ему.

– За счет заведения.

Микки вздохнул.

– Не хотел я этого делать, но придется… – Он пожал плечами. – Вы сами сказали, что там полно полицейских. Предлагаются два варианта: я могу либо направить их сюда, когда они захотят чего-нибудь перекусить и попить, либо могу арестовать этот фургон и убрать его с дороги к чертовой матери.

Деревянная лопаточка в руках парня замерла в воздухе.

– За что?

– Что-нибудь придумаем. Санитарная инспекция для решения таких вопросов – просто находка.

– Мерзавец.

– Либо…

Парень расстроенно оглядел свой фургончик, как будто это было его собственное маленькое королевство, которое он может больше никогда не увидеть. Потом тяжело вздохнул.

– Ну ладно. Я скажу.

Он сдержал слово.

Микки снова ощутил этот трепет, дрожь возбуждения, подсказывавшую, что он что-то нашел. Это было такое приятное чувство! Он уже и позабыл, насколько это здорово. В итоге он так спешил уйти с набережной, что едва не забыл на прилавке свой бутерброд. Едва.

Глава 11

Сюзанна закрыла за собой дверь, задвинула щеколды, повесила цепочку и без сил прислонилась к косяку. Судорожно втянула воздух, как будто задерживала дыхание под водой.

Она осмотрела прихожую своей квартиры. На первый взгляд все выглядело как всегда, но, вглядевшись повнимательнее, она все же заметила изменения. Некоторые вещи были сдвинуты и лежали не на своих местах. Те дверцы и ящики, которые она всегда закрывала, сейчас были приоткрыты. И наоборот.

Полиция поработала. Ей хотелось на это надеяться.

Это было место, где она должна была чувствовать себя в безопасности, где она могла бы укрыться. Но этого ощущения больше не было. Она уже нигде не могла чувствовать себя в безопасности. Даже внутри собственного тела. После сегодняшнего дня. После того, через что ей только что пришлось пройти.

Специальное отделение для жертв изнасилования выглядело так, как она и ожидала. Все выложено кафелем, все белое и очень функциональное.

Ожидаемыми оказались и ее внутренние ощущения: мрачные предчувствия, страх, ужас.

Детектив, которая доставила Сюзанну в полицейское управление, настаивала, чтобы та обращалась к ней по имени – Анни. Она провела ее прямо в эту белую комнату, отложив оформление всех бумаг на потом. Потом они сели на стулья с жесткими спинками, стоявшие напротив, и начали беседовать, глядя друг другу в глаза.

– Вы можете получить консультацию. Это мы организуем.

Сюзанна не могла ничего ответить. У нее просто не было слов.

Анни продолжила:

– Если, конечно, вам это нужно. Если все…

Голова у Сюзанны продолжала кружиться. Все выглядело так, будто она из обычной жизни переместилась в какую-то сюрреалистическую действительность. В дурной сон или в театр абсурда. В машине по дороге в управление она смотрела в окно и видела, как люди идут по улицам, заходят в магазины, в кафе. Несут какие-то пакеты, болтают по телефону, толкают перед собой детские коляски. Нормальные люди занимаются нормальными вещами. Ведут нормальную жизнь. А она смотрит на все это со стороны. Следит за жизнью через окно, как будто смотрит документальный фильм о каком-то чуждом ей племени.

Сюзанна напряженно кивнула. Анни кивнула в ответ и слегка сжала ее колено рукой. Первым желанием Сюзанны было положить ладонь на эту руку. Крепко сдавить ее, эту единственную связь с нормальным миром. Но она этого не сделала. Она продолжала молча сидеть, предоставляя руке Анни лежать там, где она была. Анни встала.

– Нам нужно будет вас раздеть, – сказала она.

На Сюзанне по-прежнему была футболка, в которой она спала прошлой ночью, поверх нее накинут домашний халат. Чтобы не смущать ее, Анни вышла из комнаты и подождала, пока девушка переоденется в другой халат – мягкий, хлопчатобумажный, больничный. Сюзанна села на осмотровый стол у стены. Сзади на халате болтались завязки, и от этого она чувствовала себя еще более обнаженной, чем прежде.

Вернулась Анни и рукой в латексной перчатке протянула Сюзанне пластиковый пакет, чтобы та положила в него свою футболку. Она сделала это. Анни улыбнулась. Но у Сюзанны улыбнуться в ответ не получилось.

– Хорошо, – сказала Анни, усаживаясь на стол рядом с ней. – Мне нужно подняться наверх, чтобы оформить кое-какие бумаги. К вам очень скоро придут. Ничего, если вы несколько минут побудете здесь одна?

Сюзанна кивнула и опустила голову. Ее волосы раскачивались, словно занавески под легким ветерком.

– Вот и хорошо. Сейчас подойдет доктор.

Анни положила руку Сюзанне на плечо и снова слегка сжала пальцы.

После еще одного короткого пожатия она убрала руку, встала и вышла из комнаты.

Теперь здесь была только Сюзанна. Одна, но в окружении целого нового мира, который сложился у нее в голове.

Мысли ее вернулись к предыдущей ночи. К тому сну, который мог быть и не сном. Ее настроение, ее реакция на происшедшее весь день перещелкивались то вперед, то назад, словно какой-то метроном.

«Я все выдумываю. Воображаю немыслимые вещи. Только попусту занимаю их время. – А потом: – Нет. Ничего я не выдумываю. Все так и произошло на самом деле, и со мной действительно кто-то был. Кто-то был в моей спальне. В моей постели. Во мне…»

Она попыталась как-то привести в порядок мысли, успокоить выскакивающее из груди сердце. Поджав ноги, она обхватила их руками. Закрыв глаза, постаралась упорядочить дыхание. Но в голове все равно стучало одно и то же:

«Я этому не поддамся… Я этому не поддамся… Я должна быть сильной, быть сильной… Этот ублюдок не должен победить…»

А потом открылась дверь.

Когда на пороге появилась женщина в белом халате, Сюзанна вздрогнула. Полная, на голове практичная короткая стрижка, одежда приглушенных оттенков серого и бежевого. Она заглянула в папку, которую держала в руках.

– Сюзанна… Перри?

В глазах, смотревших на Сюзанну, читалось расчетливое профессиональное безразличие – защитный экран между ней и поломанными судьбами женщин, с которыми ей приходилось сталкиваться каждый день.

– Да. – Голос Сюзанны прозвучал тихо и хрипло, как будто от долгого бездействия он сел. Она прокашлялась и повторила уже громче: – Да.

На лице доктора появилась улыбка, которая пробилась через защитный экран и достигла ее глаз, показывая, что, несмотря на все старания не втягиваться в проблемы пациентов, она по-прежнему оставалась живым человеком.

– Я доктор Уинтер, – сказала она, продолжая улыбаться и стараясь подбодрить Сюзанну. Она снова заглянула в папку и подняла глаза на девушку. – Хорошо, – сказала она. Голос ее звучал тепло и успокаивающе, словно она читала сказку детям. – Первым делом я хотела бы получить мочу на анализ.

Доктор Уинтер направила ее в туалет, дав с собой две небольшие баночки. Сюзанна сделала то, что от нее требовалось, и, вернувшись с заполненными баночками, поставила их на стол, как ее просили.

– О’кей, – сказала доктор Уинтер, натягивая на руки латексные перчатки, – если бы вы могли просто прилечь на этот стол…

Сюзанна сделала то, что ей сказали.

– Ноги, пожалуйста, согните в коленях и раздвиньте. Я постараюсь сделать как можно более безболезненно…

Сюзанна откинула голову назад и закрыла глаза. До этого момента она чувствовала себя нормально. Но этой части она боялась больше всего.

Глава 12

После обеда вовсю светило солнце, и парк Кастл, казалось, специально был предназначен для того, чтобы наслаждаться этим идеальным днем в идеальном месте.

Находящийся здесь старинный замок простоял уже две тысячи лет и, похоже, был готов простоять еще столько же. Ухоженные клумбы, огороженные бордюрным камнем, буйно цвели, по аккуратным дорожкам прогуливались люди. Даже те, кто спешил по своим ежедневным делам или торопился на деловую встречу, невольно замедляли шаг, чтобы полюбоваться окружающей красотой. Марина чувствовала себя так, будто попала на короткие каникулы в другой мир.

Позади замка был спуск к небольшому озеру и детским игровым площадкам. Для Марины, которая сидела на лавочке, наслаждаясь прекрасным видом, этот замок всегда ассоциировался с Боудиккой [6]6
  Боудикка– вдова Прасутага, вождя зависимого от Рима британского племени иценов, возглавившая антиримское восстание в Британии в 61 г


[Закрыть]и ее армией, несущейся вперед на сверкающих колесницах. Но там, где когда-то грозная королева-воительница стегала кнутом своих лошадей, атакуя расположенный на холме замок и уклоняясь от вражеских стрел и копий, сейчас было полно школьников, пришедших на экскурсию со своим учителем, а по дорожкам везли детские коляски молодые мамы и няни. Для замка единственная угроза реального нападения исходила сейчас от вывалившей из автобусов гурьбы учеников младших классов да еще от изредка попадавшихся здесь затянутых в лайкру мамаш, для которых путь вверх по склону холма составлял часть маршрута для бега трусцой.

Одна из таких как раз пробегала мимо Марины. Она подняла глаза и улыбнулась ей. Худая загорелая блондинка с потным лицом и волосами, завязанными на затылке в тугой конский хвост, заметила Марину, которая сидела, одной рукой придерживая коляску Джозефины, и улыбнулась в ответ.

– Должна бегать, – тяжело дыша на бегу, бросила женщина, – чтобы вернуть форму…

И побежала дальше.

Марина смотрела ей вслед. Что она имела в виду, когда говорила о возвращении формы? Фигура женщины выглядела идеальной. Стройная, подтянутая, на животе ни малейших следов обвисания.

Несмотря на яркое солнце, Марине вдруг стало холодно, словно ее накрыла темная туча из прошлого. Может быть, именно это от нее и ожидается? Чтобы она бегала, стараясь вернуть былую форму? Оценивающе осматривать свое тело молодой мамы и решать, приемлемо оно или нет? Она не собиралась этого делать. Она не могла этого принять.

Мысли Марины вернулись к беременности. Какой она была раньше, до Фила. Когда еще Тони был… был с ней. Для нее это было довольно тяжело. Она чувствовала себя так, будто была первой, кто когда-либо испытывал то, что ощущала тогда она. У нее не было никакой эйфории, не было радости, которую, как ей говорили, она будет испытывать. Был только ужас. Малодушный страх.

А потом появился Фил. Они сошлись снова, и, хотя это было довольно болезненным процессом, она надеялась, что теперь, когда он, настоящий отец Джозефины, был с ней, дальше все уже будет хорошо. Она наконец-то успокоится. И будет наслаждаться переменами, происходящими в ее жизни.

Но…

Всякий раз, когда Марина смотрела на Джозефину, она вспоминала о том, что произошло. О мрачной реальности, а не о том солнечном и полном красок мире, который был сейчас перед ней. Она видела не ребенка, а живой укор, тяжкую ношу своей вины.

Такие вот дела. Ей казалось, что она уже никогда не сможет расслабиться, никогда не сможет наслаждаться жизнью, которая должна быть у нее с любимым человеком и дочкой. Как это, по всей видимости, делают другие молодые мамы в этом парке.

А может быть, они тоже не так уж наслаждаются ею. Может быть, они просто делают вид, играют на публику. Может быть, внутри они тоже содрогаются от постоянного ужаса.

Она огляделась по сторонам. Да нет, непохоже. Кажется, что мамы вокруг так же счастливы, как и их дети, играющие на площадке. Она посмотрела на Джозефину. Девочка спала с поднятыми вверх ручками, словно сдаваясь невидимому противнику; по обе стороны от ее головы лежали маленькие сжатые кулачки. Она еще ничего не знала об этом мире – равно как и обо всех других – и о том, что в нем происходит.

Марина ощутила новый приступ угрызений совести. На этот раз за этого ребенка. Она должна быть счастлива, должна радоваться жизни ради Джозефины. Она живет с Филом, с мужчиной, которого любит и который является настоящим отцом ее ребенка. Она попыталась представить себе, как могло бы быть, если бы все сложилось иначе, если бы они не были вместе. Но у нее ничего не вышло.

Поэтому она попробовала представить себя счастливой. Попробовала – и не смогла.

Она принялась возить коляску взад-вперед. Джозефина заворочалась во сне. Марина несколько раз пыталась заговаривать с другими мамами в парке, но у них у всех, похоже, был свой круг общения. Ни у кого из ее старых подруг, с которыми она работала в университете, маленьких детей не было, так что она не могла поговорить об этом с ними. И поговорить с Филом она тоже не могла, несмотря на то что очень его любила.

Марина сидела на солнышке, вокруг играли дети, все цвело. Перед ней был прекрасный вид на замок, который обычно действовал на нее умиротворяюще. Тем не менее она чувствовала себя одинокой. Ужасно одинокой.

У нее зазвонил телефон. Она вздрогнула. Первой ее реакцией было посмотреть, как там ребенок, не разбудил ли его звонок, не напугал ли. Но Джозефина не проснулась. Это хорошо. Расслабившись, Марина посмотрела на дисплей и ответила на звонок. Она знала, кто это звонит.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

Фил.

Наступила пауза – она просто не знала, что ему сказать.

– Ты в порядке? – спросил он.

– В порядке. Я сейчас в парке возле замка. Укачиваю Джозефину. Вывезла ее на солнышко.

Она закусила губу.

– Жаль, что я не могу быть с вами. – Он коротко рассмеялся, но этот хрупкий намек на смех тут же растаял. – Ты, наверное, уже слышала в новостях об убийстве.

Она ничего не слышала. Сейчас она вообще не могла ни о ком и ни о чем думать, кроме себя самой. Тем не менее по телу пробежала знакомая пугающая дрожь.

– И это значит…

– Я буду поздно. – Он вздохнул. – Прости. Но ты же знаешь… Знаешь, как это бывает.

Снова эта дрожь.

– Да. Как это бывает, я знаю. Что… – Она произнесла это, понимая, что должна что-то сказать. – Что… так плохо?

– Как будто убийства бывают хорошими. – Это была фраза, которую он повторял довольно часто. – Да. Куда уж хуже… Да. – В трубке послышались и другие голоса, и Фил, похоже, прикрыл микрофон ладонью. – Послушай, – сказал он, снова возвращаясь к их разговору, – мне нужно идти. Я позвоню тебе позже, о’кей? Расскажу, что тут у нас происходит.

– О’кей.

Она нажала кнопку «отбой» и посмотрела на телефон. И только потом поняла, что он еще продолжал говорить. И говорил, что любит ее.

Она встала. Огляделась по сторонам и не увидела ничего такого, что удерживало бы ее в парке, – каникулы закончились. Она медленно пошла по дорожке. Поднялась на холм, вышла на главную дорогу. Посмотрела сверху на Ист-хилл и на центр города. И пошла дальше.

И только оказавшись у моста через реку Колн, вдруг поняла, что понятия не имеет, где находится и куда идет.