Текст книги "Жажда"

Автор книги: Таня Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Часть третья

Глава 57

Фил понимал, как сейчас выглядит. Но ему было все равно. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы собраться с мыслями и как-то привести себя в порядок. Надеть чистую сорочку и побриться. Умыться и причесаться. Но глаза с черными кругами, с красной сеткой сосудов на белках выдавали его: их взгляд убегал в сторону, когда должен был оставаться сфокусированным, и затуманивался, когда должен был сохранять ясность.

Он сидел за своим письменным столом в баре и ждал начала совещания. Он накачался кофе и сейчас уговаривал себя, что должен собраться, что нельзя смешивать одно с другим. Он должен отбросить свои домашние проблемы, должен сосредоточиться на работе. Но вот послушается ли он сам себя – это уже другой вопрос.

Вчера вечером он опять пробовал связаться с Мариной. Снова и снова. Посылал ей каждый раз новое сообщение. Спрашивал о ее безопасности и благополучии, об их дочери. Рассказывал, как он скучает, просил звонить, если вдруг что-то будет не так. Ей для этого не нужно возвращаться домой. Он даже интересовался ее мнением об этом деле. Все сообщения были разными и не повторялись: он надеялся, что ему удастся чем-то зацепить ее, привлечь ее внимание, чтобы она ответила, чтобы просто не могла не ответить. Но все напрасно. В конце концов он прекратил отсылать эти сообщения. В конце концов он перестал ей звонить.

В какой-то момент он, видимо, заснул. Только не мог вспомнить, когда именно. Он снова проснулся на Марининой стороне их кровати. В ногах валялось еще несколько пустых бутылок. Он не помнил, чтобы брал их.

Он составил план, как ему связаться с Мариной. Действительно очень простой. Странно, что это не пришло ему в голову раньше. Он осуществит его чуть позже. Но сначала ему нужно пройти через это совещание.

Он поднял глаза на доску, сделал еще один глоток кофе и заставил себя сконцентрироваться на расследовании.

Команда была уже в сборе. Те же лица, что и вчера, только теперь они выглядят отдохнувшими и посвежевшими. Анни перехватила взгляд Микки и с едва заметной улыбкой отвернулась в сторону, тогда как сам Микки просто не отрывал от нее глаз. Фил не знал, что между ними происходит, да и не хотел знать, если это не будет мешать работе. Роза Мартин буквально кипела, как будто ее переполняла непонятная энергия, готовая прорваться наружу. Либо это, подумал Фил, либо у нее только что было еще одно объяснение с начальством. Фенвик сидел в другом конце комнаты и старался не смотреть в ее сторону. Фиона Уэлч сидела за своим столом: спина прямая, ручка наготове. Выражение лица непроницаемое. Она по-прежнему выводила Фила из себя. Появился Ник Лайнс с новыми данными по экспертизам.

Фенвик вышел на середину комнаты и начал совещание.

– Благодарю всех, что пришли сегодня так рано. Я очень ценю это. Давайте начинать. Фил?

Фил поднялся и встал в центре.

– Как вы все знаете, внизу в камере у нас находится Энтони Хау. Он обвиняется в похищении Сюзанны Перри. Эдриан, сообщи нам о состоянии дел по нему.

Эдриан Рен встал.

– У него нет алиби на ночь похищения и убийства. Он утверждает, что просто гулял в одиночестве. Зашел в бар, чтобы выпить. В какой именно, не помнит. – Он заглянул в лежащий перед ним листок. – Накануне во второй половине дня ему звонила Сюзанна Перри, вечером он несколько раз пытался ей перезвонить. Но ответа не получил.

– Он оставлял ей сообщения? – спросил Фил.

Эдриан покачал головой.

– Нет. Но до десяти вечера позвонил ей трижды. После этого – ничего больше не известно. Он говорит, что пошел домой. Жена от него ушла, так что подтвердить это или опровергнуть никто не может. Впрочем, бригада криминалистов работает сейчас у него дома.

– Спасибо, Эдриан. – Фил повернулся к остальной своей команде. – Такова ситуация с ним на данный момент.

– А что говорит ваша интуиция, Фил? – задал Фенвик свой обычный вопрос.

Фил задумался. Он лично проводил допрос, и он же выдвигал обвинение, но, если честно, совсем не был уверен в виновности Энтони Хау. Обычно ему помогало какое-то чувство, полицейский инстинкт. Он работал не безошибочно, но примерно в девяноста процентах случаев оказывался прав. На этот раз он не говорил ни «да», ни «нет», вообще ничего.

Однако прежде чем он успел что-то ответить, вмешалась Фиона Уэлч.

– Он идеально подходит под психологический портрет, – сказал она. – Как в учебнике. Его просто нужно расколоть, я бы сказала так.

Фенвик внимательно смотрел на нее. Фил знал, что он не любит профайлеров и только на словах поддерживает идею использования их услуг, да и то из политических соображений и ради собственного продвижения по служебной лестнице. Для него это была беспроигрышная ситуация: можно набрать дополнительные баллы, если они окажутся правы, и найти крайнего в случае ошибки. Но ему определенно не нравилось, когда такие люди вмешиваются в разговор, когда их об этом не просят. Фенвик проигнорировал ее замечание.

– Фил?

– Ну да, он подходит под этот портрет, но… – Он пожал плечами. – Я не знаю.

– Вы имеете в виду, что не знаете, виновен он или нет?

– Да. Я просто… не знаю.

Фенвик ждал, что Фил разовьет свою мысль. Но тот промолчал. И вместо этого повернулся к Нику Лайнсу.

– Ник, рад видеть тебя снова. Что ты нам принес на этот раз?

Ник Лайнс медленно поднялся.

– Собственно говоря, со вчерашнего дня новостей совсем немного. К сожалению, на фронте анализов ДНК пока ничего нового не появилось и, думаю, не появится еще некоторое время. Поэтому я пока прошелся по некоторым другим направлениям. Я сравнил имеющееся у нас описание внешности Адель Харрисон с найденным трупом. Искал особые приметы и отличительные особенности.

– И что? – спросил Фил.

– Ну, сначала мы ничего не обнаружили. Но я на этом не остановился. У Адель Харрисон была татуировка у основания позвоночника. Вы понимаете, что я имею в виду. Такие вещи популярны в определенных кругах. Такая причудливая завитушка. По-моему, это называется орнаментом на заднице.

Все рассмеялись, несмотря на царившее в зале напряжение, а возможно, как раз благодаря ему.

– Узор потаскухи, вы хотели сказать, – вставил Микки.

– А нельзя ли выражаться более нормативными категориями? – заявил Фенвик, мельком взглянув на Розу Мартин, чтобы проследить за ее реакцией.

– Можно, – сказал Фил. – Попробуем?

Смех в зале затих. Ник Лайнс продолжил:

– Задача эта была не из легких. От нижней части спины там мало что осталось.

В зале повисла тяжелая тишина, словно пропитанная угрызениями совести за предыдущее веселье.

– Кожа была содрана. Я не знаю, было ли это сделано преднамеренно, чтобы затруднить идентификацию тела, или просто в порыве бешенства.

– Возможно, что и то и другое, – сказал Фил.

– Возможно, – согласился Ник. – Но выполнено это было не полностью, и там все-таки остались следы татуировки. Исходя из этого мне удалось составить общее впечатление об этой женщине.

– У Джулии Миллер не было никаких татуировок, – сказала Роза.

Ник кивнул.

– И поэтому ты считаешь, что это подтверждает наши догадки?

– Как я уже сказал, у нас еще некоторое время не будет результатов анализа ДНК, но… – Он пожал плечами. – Возможно, нам уже нужно думать о том, чтобы пригласить ее ближайших родственников для опознания.

В комнате установилось гнетущее молчание. Он только подтвердил то, о чем все догадывались. Но ощущения триумфа или хотя бы удовлетворения ни у кого не было.

– Я обнаружил еще кое-что, – сказал Ник. – Провел анализ содержимого ее желудка. Ее последнего приема пищи. Насколько мне удалось понять, это была еда для собак.

– О господи! – вырвалось у Фила. Он словно озвучил то, что подумал каждый. – Ситуация усугубляется.

– А можем мы идентифицировать этот продукт? – спросил Фенвик. – Определить марку, изготовителя, возможно, партию товара?

Ник Лайнс кивнул.

– Мы уже подумали об этом. И связались со всеми основными производителями еды для собак. Это, конечно, выстрел наугад, и на получение ответа может уйти какое-то время, но произошло нечто и более странное. Помимо этого. Я имею в виду анализ крови Сюзанны Перри. Мне позвонили и сообщили его результаты. В крови обнаружены следы панкурония.

– Насколько я понял, это не очень хорошо? – спросил Фил.

– Совсем нехорошо, можно сказать. Это вещество – мышечный релаксант. Прием в больших дозах вызывает паралич тела. Человек продолжает чувствовать, но двигаться не может. Применяется в Соединенных Штатах при казни приговоренных к смерти через смертельную инъекцию.

– Великолепно, – сказал Фил. – Что ж, давайте продолжать двигаться в этом направлении. Посмотрим, может быть, удастся установить источник этого лекарства. Проверим…

Дверь резко распахнулось и в нее ворвался полицейский.

Фенвик отреагировал первым.

– Здесь у нас…

– Простите, сэр, – запыхавшись произнес полицейский, – но это срочно.

– Что случилось? – спросил Фил.

– Наш задержанный, сэр, Энтони Хау…

– Ну, – сказал Фил.

– Он пытался покончить с собой.

Глава 58

Энтони Хау сумел разорвать простыню на своей постели, чтобы сделать из нее веревку. Крепко затянув узлы, он привязал веревку к лампе на потолке, а на втором конце сделал петлю, как на виселице. Встав на кровать, он накинул петлю себе на шею и плотно затянул скользящий узел. Когда после этого он шагнул вниз, резкий толчок вытолкнул весь воздух из его легких, а петля перекрыла горло, не давая дышать. Рывка от падения тела не хватило, чтобы сломать позвоночник, и Энтони, схватившись руками за веревку на шее, беспомощно повис, отчаянно дрыгая ногами, раскачиваясь и задыхаясь. Лицо его стало багровым, а содержимое мочевого пузыря и кишечника вырвалось наружу.

Эта импровизированная виселица выдержала недолго. Вес Энтони был слишком велик для электрического провода, поэтому он очень скоро упал, с размаху громко ударившись о пол и встревожив дежурного охранника.

– Вызовите скорую!

Фил первым вбежал в камеру. Какой-то полицейский снял петлю с шеи Хау и сейчас пытался делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Тело безжизненно лежало на полу, ничем не напоминая образованного и заносчивого преподавателя университета.

– Что тут у вас происходит?

Полицейский поднял голову. Его ладони ритмично надавливали на грудную клетку Хау.

– Он еще дышит, сэр… – Он замолчал, считая про себя толчки. – Я как раз пытаюсь… привести его в себя…

И снова наклонился, чтобы вдуть в легкие Хау новую порцию воздуха.

Фил поднялся и огляделся по сторонам, чувствуя, как в нем закипает бессильная злость. На полу валялся разбитый плафон и осколки лампочки. В углу, там, куда ее бросил охранник, – веревка из простыни. Она напоминала ядовитую змею, совсем недавно смертельно опасную, но сейчас уже мертвую.

У входа было полно народу. За Филом сюда прибежала вся его команда с совещания, и теперь они толпились вокруг и заглядывали внутрь, словно стараясь побить мировой рекорд по количеству человек, одновременно просунувшихся в дверной проем.

– Кто присматривал за ним? – спросил Фил. – Кто проверял его в камере?

Второй полицейский, который сейчас стоял у дверей, сдерживая натиск желающих войти, нервно взглянул на него.

– Мы, сэр. Мы регулярно заглядывали к нему. Было похоже, что он спит.

– А на самом деле он не спал, так?

Полицейский вздрогнул.

– Нет. Но никто не давал нам каких-то особых указаний. Следить, чтобы он не покончил с собой, или что-то в этом роде…

Следить, чтобы не покончил с собой… Фил посмотрел на тело и вспомнил слова Хау, которые тот произнес накануне вечером: «Я… у меня… у меня клаустрофобия, прошу вас… пожалуйста… Я просто боюсь!»

Фил не обратил внимания на его слова. Фактически проигнорировал их. Он постоянно слышал такое, но никогда ничего подобного не случалось.

Он снова оглядел всю эту невеселую картину.

«Я теряю чутье…»

В этот момент, расталкивая всех, появились медики со «скорой». Он вышел из камеры вместе с остальными. Теперь все столпились в коридоре.

К Филу протиснулся Фенвик и положил руку ему на плечо.

– На пару слов.

Он вывел его из толпы и потянул за собой подальше, в спокойное место за углом.

Поворачивая за угол, Фил заметил лицо Фионы Уэлч. Она смотрела внутрь камеры, глаза ее сияли, на губах гуляла странная улыбка. Завороженная? Ему трудно было разобраться, у него просто не было времени думать о ней сейчас. Он обернулся к Фенвику.

– Что здесь, черт побери, происходит? – Голос Фенвика был тихим и злым.

Фил покачал головой.

– Где оценка риска самоубийства задержанного? Почему охрана не была об этом предупреждена? Почему вы этого не сделали?

Злость продолжала бурлить у Фила внутри в поисках выхода. И наконец нашла его.

– Я? Получается, это моя вина?

– Вы проводили допрос.

– А вы за ним наблюдали.

– Да! – бросил Фенвик, чуть ли не ткнув пальцем Филу в лицо. – И я еще сказал, что вы к этому не готовы. Вы играли не в свою игру, вы не думали самостоятельно, а просто делали то, что она вам говорила.

Злость Фила начала зашкаливать.

– Нечего сваливать всю вину на меня. Не пытайтесь обвинить во всем меня одного!

– А чья это еще вина? Профайлера? – презрительно спросил Фенвик. – Мы все знаем, что вы делаете то, что она скажет, разве не так? Выходит, в этом списке виноватых она во второй строчке?

Фил не сдержался. Кулак рванулся к голове Фенвика прежде, чем мозг успел остановить его. Удар. Голова мотнулась назад и в сторону, увлекая за собой тело. За телом последовали и ноги, зацепившиеся одна за другую, после чего Фенвик свалился на пол.

Он лежал и снизу вверх смотрел на Фила, который непонимающе уставился на своего начальника. Он был шокирован, ошеломлен и поражен тем, что только что сделал. Рот его был открыт, словно на языке застряли слова, которые уже никогда не будут сказаны.

Фенвик поднял руку и прикоснулся к месту, где кулак Фила рассек кожу; оттуда шла кровь. Он смотрел на Фила, шокированный не меньше его самого.

В коридоре появилась Анни.

– Босс…

Она остолбенела.

Фил, заметив ее присутствие, протянул руку, чтобы помочь Фенвику подняться. Тот не отказался.

– Все в порядке, Анни, – сказал Фил. – Все о’кей.

Слегка покачнувшись, Фенвик поднялся на ноги. Не в силах смотреть ему в глаза, Фил повернулся к Анни.

– Что ты хотела?

– Я… просто хотела сказать вам, что сюда едет Супер. Из Челмсфорда. Говорит, что хочет побеседовать с вами.

– Спасибо, Анни.

Взгляд ее широко открытых глаз переходил с одного мужчины на другого. Потом она развернулась и присоединилась к остальным, стоявшим перед дверью камеры.

Фил посмотрел на Фенвика.

– Простите, – сказал он, опустив глаза в пол.

Фенвик кивнул.

– Я пойду.

Фил повернулся, чтобы уйти.

– Постойте.

Фил остановился. Фенвик все еще потирал челюсть. Губы его шевелились, как будто он подбирал слова, которые давались ему нелегко.

– Идите к своей команде. А с этим мы разберемся после.

Фил кивнул, повернулся и пошел по коридору.

Повернув за угол, он присоединился к остальным. Врачи «скорой помощи» забирали Энтони Хау на раскладных носилках на колесиках. Фиона Уэлч завороженно провожала их глазами.

– Фиона! – окликнул ее Фил. – Характеристика жертвы по географическому признаку… Вы можете сделать нам такое?

Она подняла на него глаза.

– Конечно, могу.

– Тогда сделайте, пожалуйста. – Он посмотрел на остальных членов своей команды. – Все, давайте наверх. Возвращаемся к работе. Наша задача сейчас – сделать так, чтобы не было новых смертей. Вперед, время веселья закончилось.

Он развернулся и пошел по коридору. В голове продолжали звучать слова Фенвика о том, что во всем этом виноват только он.

Может быть, он и прав, подумал Фил.

Глава 59

Время веселья закончилось.

Фил ушел вперед, шагая по лестнице через две ступеньки. Микки поднимался вслед за ним в бар вместе со всеми. Учитывая то, что впереди его ждал целый день проверки регистрации автомобилей, эта фраза едва ли относилась именно к нему.

Внезапно он наткнулся на Анни. Она подняла голову и вздрогнула от неожиданности.

– Прости, – сказала она, – я просто задумалась.

– Ты не виновата, – сказал Микки. – То, что только что случилось…

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Так ты все видел… – Выражение ее лица изменилось. – Ох, ну конечно. Видел.

Они молча пошли вместе.

– Послушай… – сказал Микки.

Легкий призрак улыбки коснулся губ Анни.

– Если ты хочешь что-то сказать насчет того, что было вчера вечером, то не переживай. Это все пустяки.

– Ты меня неправильно поняла. – Еще недоговорив, он почувствовал, как густо краснеет. – Я вовсе не то имел в виду.

Она бросила на него озорной взгляд.

– А что же тогда ты хотел сказать?

Он огляделся по сторонам, не подслушивает ли их кто-нибудь. Сразу за ними шла Джейн Гослинг, чуть дальше – Роза Мартин и Бен Фенвик; они о чем-то напряженно разговаривали, лицо у Розы было злым.

– Не здесь, – ответил он.

– Какой таинственный мужчина! – снова улыбнувшись, сказала она. – Собираешься отдать мне ключ от своего сундука с секретами?

Микки вздохнул и покачал головой. Он думал, что может доверять Анни. Из всей их команды она казалась ему самой открытой, самой честной и к тому же не участвующей во всяких политических интригах.

Они дошли до конца лестницы и повернули за угол. Анни взяла его за руку. Он остановился и обернулся к ней.

– Прости, – сказала она. – Я просто поддразнивала тебя. – Она взглянула на часы. – Сейчас мне нужно уйти, проверить полученный из больницы список пациентов Сюзанны и Зои. Но я скоро вернусь. – Она опять улыбнулась. – Или можешь мне позвонить.

Мимо них быстрым шагом прошла Фиона Уэлч. Она делала это так важно, словно снималась в эпизоде сериала «Западное крыло». [17]17
  «Западное крыло»– сериал о жизни и деятельности президента США.


[Закрыть]

– Поговорим позже, – сказал Микки и пошел обратно в бар.

Он надеялся, что на этот раз покраснел уже не так сильно.

Подойдя к своему столу, он сел. Вздохнул. Огляделся кругом. В другом конце комнаты сидела Фиона Уэлч. Ее переполняла энергия, она напряженно смотрела в монитор своего компьютера, шевеля губами в беззвучном диалоге, который слышала лишь она одна.

Он мог просто позвонить Анни.

Он посмотрел на экран перед собой, на эти бесконечные списки, на бегущие строчки цифр. Теоретически он понимал, насколько важна эта его работа. Жаль только, что нет более занимательного способа ее выполнить.

Фиона Уэлч, не отрывая глаз от монитора, засмеялась чему-то своему.

Он надеялся, что то, о чем он хотел поговорить с Анни, может подождать, надеялся, что в своих подозрениях он прав.

Но еще больше надеялся, что ошибается.

Глава 60

Анни стояла на пороге и звонила в дверь. Дом этот находился довольно далеко, в Когсхоле, одной из самых живописных деревень Эссекса. Впрочем, у Анни всегда были большие проблемы с подобными местами. Потому что как главные, так и боковые улицы состояли здесь из старых, покосившихся домов с деревянными перекрытиями и соломенными крышами, пабов с окнами в стиле времен Регентства, причудливых особняков из красного кирпича, которые говорили о своеобразных нерушимых традициях и естественным образом предполагали особое реакционное мировоззрение, отчего женщина, да еще чернокожая и не читающая регулярно «Дейли мейл», чувствовала себя не слишком уютно.

Звонок, в который она позвонила, был достаточно современным и относился примерно к 70-м годам двадцатого века, в отличие от всего остального дома, который был старше его лет на сто. Он содержался чуть хуже, чем соседние дома, краска вокруг окон растрескалась и облупилась, дверь явно нуждалась в свежей лакировке, палисадник перед домом не слишком ухожен. Она заглянула в свой список. Здесь жил писатель.

Это был список клиентов Сюзанны Перри и Зои Херриот, который ей дали в больнице. К счастью, девушки работали там не так давно, так что список оказался не слишком длинным. Но все же он был достаточно объемным и обширным, и разброс как в социально-экономическом статусе пациентов, так и в их географическом местоположении был весьма широк. Анни исключила отсюда детей. Она рассматривала их как непервоочередную категорию, к которой она вернется, только если список взрослых пациентов ничего не даст. К этому, конечно, могли каким-то образом быть причастны какие-нибудь мстительные родители или другие члены семьи, но на самом деле Анни в этом сильно сомневалась. Поэтому начать она решила именно со взрослых.

Она отметила те строчки в своем списке, которые совпадали с перечнем клиентов Джулии Миллер. Три человека здесь явно стояли особняком, и Анни сейчас звонила в дверь первому из них. Его направили к логопеду после инсульта. У Анни были только голые данные о нем, выписанные из медицинской карты. Писатель. Чуть больше сорока. Много пьет, много курит. Тяжесть инсульта – от слабой до средней. Лечение шло успешно, был выписан через три месяца регулярных сеансов у логопеда. Еще через три месяца предполагалось провести контрольное обследование.

Она стояла под дверью и ждала.

Сцена в камере заключения сегодня утром потрясла ее. Это было жутко. Ужасно. Она слышала о подобных вещах и раньше, но видеть такое ей не приходилось. Особенно, когда речь шла о человеке, которого она лично допрашивала и указала на него как на подозреваемого.

Энтони Хау… Когда Фиона Уэлч зачитывала составленный ею психологический портрет убийцы, это имя само выскочило у нее в голове. Идеальное совпадение. Когда она доставила его в управление, в душе ее царило ликование, радостное возбуждение от ощущения хорошо выполненной работы. Или работы, которая вот-вот будет сделана хорошо. А затем случилось вот это. Все рухнуло. Она до сих пор не могла понять, сделал ли он это из-за того, что был виноват, или потому, что был невиновен. Она очень надеялась, что он придет в себя, и тогда они смогут спросить это у него самого.

Но еще большим шоком стала для Анни сцена, свидетелем которой она оказалась уже после того. Ее босс ударил старшего офицера. Их начальника. Разумеется, она и раньше замечала между ними споры, расхождения во мнениях. Практически ежедневно. Когда сильные личности, находясь в состоянии стресса, постоянно сталкиваются между собой, это нормально, это часть их работы. Но то, что дело зайдет настолько далеко, что один из них поднимет руку на другого, и что сделает это Фил Бреннан, – это было событием беспрецедентным. Честно говоря, бывали моменты, когда и ее подмывало сделать то же самое, тем не менее…

Она никому ничего не сказала. Она понимала, что не должна этого делать, что это не в ее интересах. Знала, что и Фил не хотел бы этого. И независимо от того, что там сегодня между ними произошло, она оставалась преданной своему боссу.

А потом еще и этот Микки. За торчащие в разные стороны волосы, нахально-самоуверенную улыбку и стильный костюм она сразу отнесла его к категории амбициозных молодых полицейских, из тех, кто считал себя властелином мира и сексуальным гигантом просто потому, что однажды посадил парочку злодеев, победил в нескольких кулачных потасовках и дослужился до сержанта. Поэтому вчерашний вечерний звонок она поначалу восприняла именно с этой точки зрения, но сегодня на лестнице он повел себя совершенно иначе. Он выглядел очень серьезным, даже напряженным. И обеспокоенным. В действительности она уже начинала думать, что ее первое впечатление о нем было ошибочным.

А то, как он покраснел, когда она прикоснулась к его руке. Такой милый. При воспоминании об этом она улыбнулась.

Но длилось это недолго. Она не встречается с парнями, с которыми вместе работает. После того, последнего случая.

А может, он действительно хотел сказать ей что-то важное? Может быть, он еще позвонит ей.

Передняя дверь наконец открылась, отодвинув все ее мысли о Микки Филипсе на второй план. Перед ней стоял мужчина. Невысокий, тучный, седой. По возрасту он, казалось, мог бы годиться в отцы человеку, с которым она договаривалась по телефону. Он с опаской смотрел на нее.

– Кейт Ридли? – спросила она, показывая свое удостоверение.

– Да.

Голос его дрожал, как будто ему передалась дрожь от руки, придерживавшей дверь.

– Констебль Анни Хэпберн. Я могу переговорить с вами?

Он медленно отступил в сторону, впустил ее в дом и закрыл дверь.

Она вошла, и все мысли о ее подравшихся начальниках, о косноязычных попытках Микки поговорить с ней, о состоянии Энтони Хау тут же были забыты и выброшены из головы, потому что она сосредоточилась на задании, которое должна была выполнить.

Через сорок минут она снова вышла на улицу, мысленно вычеркнув Кейта Ридли из своего списка.

Как выяснилось, он был писателем детективного жанра, хотя сама она никогда не читала его книг. Но если сказать точнее, главным его призванием было собственное саморазрушение: все время, пока Анни задавала ему свои вопросы, он непрерывно курил сигарету за сигаретой, периодически дрожащей рукой поднося к губам очередную банку светлого пива.

Он сказал ей, что понятия не имеет, почему с ним случился инсульт, должно быть, это что-то наследственное. Его жена была на работе в школе, и он находился дома один. Работал над своим новым романом, как он сказал. Хотя, когда они вошли в гостиную, он быстро выключил телевизор, где шло утреннее телешоу «Дом с молотка».

Впрочем, о работе Сюзанны и Зои он не мог сказать ничего, кроме похвалы и благодарности. Когда он из новостей узнал о том, что с ними произошло, то испытал глубокое сожаление и настоящий шок. Анни подумала, что сказано это было вполне искренне. А самое главное, у него на это время было поддающееся проверке алиби. Она поблагодарила его и ушла.

Когда она шла к машине, чувствуя на себе подозрительные и недоброжелательные взгляды, преследующие любых чужаков в далеких деревнях, – а тем более чернокожих! – у нее зазвонил телефон.

Она ответила. Микки.

– Привет, – сказал он. – Как у тебя дела?

– Хорошо, – ответила она. – Как и обещала, прорабатываю список пациентов из больницы.

– Есть успехи?

– Пока нет. Следующим идет отставной солдат. С посттравматическим стрессовым расстройством. Так что будет весело. Посмотрим, что он нам расскажет.

– Ясно.

– А как ты?

Он вздохнул.

– Теряю последнее желание жить. И очень быстро.

Она рассмеялась.

– Все охотишься за своим «Ситроеном-Немо»?

– Ну да…

– Моим любимым персонажем была Дори. И еще акулы.

– Ты о чем?

– О детском фильме о капитане Немо. Только не говори, что ты его не видел.

– Нет, не видел. Выходит, у тебя есть дети?

– Племянники. Двое.

– Понятно.

Микки замолчал. Анни терпеливо ждала. Наконец она не выдержала и решила подтолкнуть его.

– Так ты об этом хотел тогда со мной поговорить?

– Да. Когда ты освобождаешься?

Она сказала, что ее солдат живет в плавучем домике, пришвартованном у пристани в Хисе.

– Это там, где мы обнаружили труп, – сказал Микки.

– Возможно, – сказала она. – Если хочешь, давай встретимся там.

Он согласился. Они договорились о времени и отключились.

Она ехала обратно, радуясь, что возвращается в город. Там она чувствовала себя в большей безопасности, чем в деревне.