Текст книги "Дым и зеркала"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Он станет чертовым вторым Удивительным Крескином,[68]68
  Удивительный Крескин (Джордж Джозеф Кресги, больше известный под псевдонимом Удивительный Крескин) – американский фокусник и телепат, выступавший в телешоу «Удивительный мир Крескина»; был популярен в 1970-х годах.


[Закрыть] и его жизнь превратится в ад. – Грэхем вздохнул. – Или же парня засунут в психушку. Поверьте мне на слово, – добавил он, когда Генри и Чи-Би нахмурились. – Этот мир не мирится с психически талантливыми людьми. Все склонны принимать их за ненормальных, если вы понимаете, о чем я.

– К несчастью, да.

– К счастью, да, – многозначительно поправил Генри. – Думаю, мы смотрим на это не под тем углом. – Он махнул рукой, прося остальных помолчать, и начал выстраивать концовку, как будто работал над последней главой одной из своих книг: – Двери откроются на рассвете, если не раньше. Ваши люди выйдут оттуда и заявят, что в доме водятся привидения. Мол, мы видели духов. На нас напала злая тварь, живущая в подвале. Они не смогут подкрепить доказательствами ни одно свое заявление, и широкая публика решит, что эти ребята спятили. Учитывая их профессию, никто даже не усомнится в этом. Все знают, что работники телевидения слегка сумасшедшие.

– Это правда? – задумчиво спросил Чи-Би.

– В окрестностях Северного Голливуда это общеизвестно, зуб даю, – кивнул Грэхем.

– А теперь представьте, что сумасшедшие телевизионщики провели ночь в доме, в котором уже бывали утечки газа. Каким будет итог? – спросил вампир.

– Вероятно, люди решат, что причина безумия найдена. Что? – произнес Грэхем, когда все остальные приподняли брови. – Я часто смотрю «Закон и порядок».

– А кто не смотрит? – устало спросил у ночи Чи-Би. – Допустим, мои люди ничего не скажут о призраках и тварях из подвала. Вдруг они сообща придумают куда более правдивую историю?

– Неважно. Даже если ваши подчиненные смогут прийти к соглашению насчет того, что им говорить, хотя члены почти всех таких больших групп не могут договориться, где бы им пообедать, то они никоим образом не смогут стойко придерживаться своей версии во время полицейского расследования.

– Правда выплывет наружу?

– Да, и в нее никто не поверит.

Следующий вопрос Чи-Би был менее риторическим:

– Разве мы не мотивировали утечкой газа то, что случилось на студии весной?

– Вот почему такое объяснение и является классическим, – напомнил Генри. – Полиция знает, что все остальные смерти в доме были убийствами плюс самоубийствами. Поэтому истинная причина смерти помощницы костюмерши станет очевидной. Люди заперты в доме. Все они слегка не в себе. Кто-то спятил сильнее и убил.

– Да и этот «кто-то», вероятно, тоже мертв, – добавил Грэхем. – Если дом не изменил своему модусу операнди.[69]69
  Modus operandi (лат.) – образ, способ действий.


[Закрыть]

– Итак, дело об убийстве открывается и закрывается. А почему они сошли с ума?

– Не наша проблема. – Генри развел руками. – Почему именно заклинило двери? Опять же – не нам решать. Один из людей, запертых в доме, творил удивительные чудеса? Но мы уже выяснили, что все там немного спятили, поэтому не могут считаться надежными свидетелями.

– Но как быть с ними? – Грэхем кивнул в сторону дороги. – Копы считают, будто что-то неладно.

– Одно дело – сказать нам, что они думают, и совсем другое – написать это в официальном рапорте. Эти констебли уже доказали, что не являются идиотами. Если они выяснят, что на самом деле произошло, то кому смогут об этом рассказать? Вещественные доказательства не просто отсутствуют – нет возможности раздобыть их.

– Стоп, а как насчет вас? Вы ходячее говорящее вещественное доказательство.

– Они обо мне не знают.

– Вы стоите прямо здесь, – заявил Грэхем.

Когда глаза Генри снова потемнели, смотритель сделал шаг назад и поправился:

– Да, точно. Они о вас не знают. Никто из тех, кто в курсе, ничего не скажет. Ни слова. Рот на замок. Эй, я общаюсь с мертвыми. Кто я такой, чтобы тыкать пальцем в других, верно?

– Конечно.

Маски вернулись на место, хотя в улыбке Фицроя таился едва заметный намек на предупреждение.

– Учитывая, что без смерти не обошлось, чем скорее вмешается полиция, тем лучше наши люди… – «Люди Чи-Би, за исключением Тони», – подумал вампир и продолжил: – Ваши люди будут выглядеть. Раз уж эти офицеры уже слегка сочувствуют ситуации…

– Неужели? – прорычал Чи-Би.

– Да, – подтвердил Генри. – Если они и вправду упомянут призраков… Нет более простого способа потерять доверие властей. – Фицрой бросил быстрый взгляд в сторону дома. – В данном случае судебных.

– Да, а как насчет журналюг? – спросил Грэхем. – Чертовы газетчики из желтой прессы так и слетятся на подобную темку.

Генри приподнял бровь и покосился на Чи-Би.

Через мгновение тот улыбнулся и сказал:

– Разумеется. Направь их в нужное русло – и это может стать золотым дном для «Самой темной ночи». Такая уйма бесплатной рекламы! Может, даже рейтинги повысятся. Если есть шанс, что призраки реальны, то почему бы не существовать и вампирам?

– С этим вы лучше поосторожнее.

– Разумеется.

Глава семнадцатая

Тони приходил в себя медленно. Из уютной тьмы его вытащило подозрение насчет того, что кто-то начал втыкать раскаленные иглы в левую половину его тела, пока он был без сознания. Когда парень заставил себя открыть глаза, над ним замаячило лицо Брианны.

– Он очнулся! – заорала девочка, не поворачивая головы.

Почти в тот же миг за ней появилась Эми и спросила:

– Ты в порядке?

– Может быть. А ты?

– Я даже не потеряла сознания. – Женщина казалась разочарованной. – Просто слегка одурела. Уточни насчет «может быть».

– Уточни, что значит «в порядке».

– Ты не собираешься склеить ласты?

«Ладно».

– Пока не уверен, – сообщил Тони. – Помоги мне сесть.

С помощью Эми и Брианны он смог прислониться к уже знакомым нижним ящикам шкафа.

«Значит, мы все еще в кладовке. Плохо дело».

Выражения лиц людей, столпившихся полукругом, подтверждали этот вывод.

– Двери по-прежнему заперты, – донесся откуда-то сверху глас судьбы.

Тони поморгал, поднял взгляд на Питера и поинтересовался:

– Не сработало?

– Сработало, – ответил Маус, не дав Питеру снова заговорить. – Каулфилд разлагается. Стена чистая. Ладно, чище, чем была, – поправился он, вспомнив, что говорит о каменном фундаменте.

– Но двери по-прежнему заперты. – Губы Питера сжались в тонкую белую линию.

– Ладно. – Фостер ухитрился поднять правую руку. – Дайте подумать. Каулфилд мертв?.. – Маус бросил суровый взгляд на Питера и кивнул, тогда парень продолжил: – Символы, привязывающие собранную силу к определенному месту в подвале, стерты. Что с Ли?

– Он в порядке, – ответил Зев, протягивая Тони бутылку воды. – Пусть еще и не совсем в порядке, но очухался. Тина, Мэйсон и Эшли… разбираются с ним. – Музыкальный редактор собирался сказать «успокаивают», но в последний миг передумал.

Тони видел за Мэйсоном ноги в темных брюках, но не самого Николаса. Он не был уверен, что хочет этого. Главное, тот в порядке, очухался, снова стал самим собой.

– Ли – не твоя забота, – с откровенным раздражением прервал поток его мыслей Питер. – Твое дело – понять, какого черта эти двери по-прежнему заперты!

– Верно.

«С этим я могу справиться. Это позволит мне не думать о Ли».

Чтобы потянуть время и привести мысли в порядок, Тони сделал глоток воды и чуть не выплюнул ее. Зев насыпал в бутылку сахара.

– Хорошо, – пробормотал парень и бросил на своего бывшего недовольный взгляд, четко говорящий: «Спасибо, что предупредил». – Зло долгое время было сосредоточено внизу. Может, оно осталась там даже без символов, само решило не распыляться. Эта сила явно была независима от Каулфилда, поэтому, возможно, обладает некоторым подобием сознания. Она могла бы пуститься странствовать по городу, но решила остаться частью дома.

– Почему?

Зажегся свет. Оркестр заиграл «Ночь и день». В бальном зале мертвые начали танцевать.

– Потому что дом ее подкармливает, – ответил Тони и вздохнул, зная, что его все еще слышат. – Призраки пока что заперты здесь.

– Если зло больше не пытается добавить нас к своей коллекции, то нам надо просто сидеть тихо и выжидать.

Питер бросил сердитый взгляд на Мэйсона и Мауса, принявших самый вменяемый вид, на какой они только были способны.

Кейт ответила режиссеру тем же и сказала:

– До рассвета, должно быть, осталось немного времени.

– Наверное. – Отсутствие точных сведений заставляло Тони слегка нервничать.

«Интересно, Генри до сих пор снаружи?»

– Они – не наша забота, умерли много лет назад, – проговорила Кейт.

Тони лишь через мгновение сообразил, кто такие «они», и это заставило его переключиться на проблемы внутри дома. За четыреста пятьдесят с лишним лет – а последние годы были весьма причудливыми – Генри мог запомнить, когда пора прятаться от солнца.

– Бренда, Хартли и Том тоже заперты в доме.

– Знаешь, нам это известно только с твоих слов, – заявил режиссер.

– И с моих! – Брианна скрестила руки на груди, всем своим видом бросая Питеру вызов. – Я с ней танцевала!

– Ладно. – Он нетерпеливо вздохнул. – Бренда, Хартли и Том тоже заперты в доме.

– Да и Карл все еще плачет. Я его слышу, – сказала девчонка.

Когда Брианна прижалась к его боку, Тони почувствовал, как что-то смялось в его кармане. Это была фотография Карла и его матери.

– Я тоже слышу его, – подтвердил Фостер.

Он вытащил снимок и протянул его Эми. То, что фото несколько раз окунали в ледяную воду, не улучшило его вида, но все еще до боли было ясно, что… кто на ней изображен.

– Итак, у нас тут три призрака. – Эми не прибавила: «Так-то вот!» – но это ясно слышалось, когда она молча передала изображение Питеру.

Тот мгновение изучал фото, потом поднял взгляд, понял, что все ожидают его слов, снова вздохнул и сказал:

– Прекрасно. Значит, их три. – Он в упор посмотрел на Тони. – Что нам делать?

– Не знаю.

– Вот как! – Питер поднял руки. – Это еще лучше. Кто-нибудь знает?

Похоже, никто не знал.

Тони посмотрел вниз, на макушку Брианны, нахмурился и произнес:

– В дневнике сказано, что Каулфилд использовал своего сына Ричарда, чтобы связаться с силой. Дух мальчишки обитает в ванной комнате главных покоев.

– Ты собираешься что-то предпринять, опираясь на эти факты? – спросила Эми, вглядываясь в лицо пария. – Или просто повторяешь наобум кусочки информации?

– У Ричарда нет «повторного показа». У всех остальных духов есть, – продолжал Тони, когда все, кого он мог видеть, быстро превратились из озадаченных в полностью сбитых с толку. – Даже Стивен и Касси продолжают невольно повторять сцену своей смерти, хотя остальное время они в здравом уме и твердой памяти. Ричард этого не делает. Он всегда в ванной. Даже Мэйсон осознавал его присутствие.

– Эй! – Последние слова Фостера привлекли внимание актера. – Что ты имеешь в виду – «даже Мэйсон»?

– Он хотел сказать, что обычно ты слишком умен, чтобы оказаться впутанным во всякую сверхъестественную чушь, – вкрадчиво вмешался Питер.

– Ага.

Эми ткнула Тони в ногу и посоветовала:

– Переходи к делу.

– Ричард Каулфилд – ключ.

Мгновение царило задумчивое молчание.

Потом Адам озвучил то, о чем гадали все:

– Ключ к чему?

– К тому, чтобы освободить призраков, уморить тварь голодом и позволить нам эвакуироваться.

Питер взял у Эми фотографию. То, как он смотрел на изображение, заставило Тони подумать, что у него, наверное, есть дети. Долгое время отдаленные всхлипывания мертвого ребенка были единственными звуками, которые слышались в кладовой дворецкого.

Наконец режиссер сунул фотографию в руку Тони, мотнул головой в сторону двери и сказал:

– Итак, чего ты ждешь? Иди поверни свой ключ.

«Правильно. Потому что это, конечно, моя работа – быть героем. Так решили все».

Левая рука Тони и то, к чему она прикреплялась, было почти бесполезным. Он мог только слегка пошевелить пальцами. Руку как будто кто-то освежевал, а потом щедро посыпал перцем. Волшебник или нет, Фостер был всего лишь ассистентом режиссера, а у подножия тотемного столба, как осадок, всегда скапливалась самая дерьмовая работа.

«Стоять больно. Дьявол, дышать тоже».

Тони медленно культивировал восхитительное чувство жалости к себе, когда в дверь, за которой он наслаждался им, врезался высокий голосок:

– Я пойду с тобой!

– Бри…

Она посмотрела на него снизу вверх и сказала очень медленно и многозначительно:

– Меня он не боится.

Но призрак мальчишки панически пугался отца, а Тони был мужчиной. Моложе Каулфилда, тоньше, да и пирсингов у него было больше, но все же…

– Хорошо. Конечно.

Фостер ожидал, что Тина запротестует, но она все еще была слишком занята, хлопотала над Ли и ничего не заметила.

– Ты сможешь нести эту штуку?

– Она – да, но ты, скорее всего, нет. – Зев поднял со стола лампу, которую чуть не ухватила Брианна. – Я тоже иду с тобой.

– Ия.

– Нет. – Питер встал на пути Эми. – Каулфилд, может, и мертв, но этот дом все еще опасен. Чем меньше людей будут по нему бродить, тем лучше.

– Так нечестно! – Эми ткнула пальцем в сторону Брианны. – Она дочь босса, и ты позволяешь ей бродить по дому! – Эми резко замолчала, а через миг спросила: – Я веду себя как шестилетка, да?

Тони и Зев дружно кивнули.

– Брианна идет потому, что мальчик ее не боится, – заявил режиссер. – Тони – потому, что это его шоу…

«Что ж, это звучит намного лучше, чем „Тони идет потому, что мы не хотим рисковать кем-нибудь более важным“».

«Прекрати быть таким плаксой! – велел он себе. – Ах, у тебя рука болит. Смирись с этим. Ты все еще единственный, кто может справиться с делом».

– Зев идет потому, что Фостер выглядит дерьмово. Я не уверен, что он сможет подняться по лестнице без посторонней помощи, – продолжал Питер. – Ты не пойдешь. – Он показал пальцем на Эми. – Мы все будем сидеть здесь, не путаясь у Тони под ногами. Ему сейчас меньше всего нужно спасать еще кого-нибудь.

– Прекрасно. Как хочешь. – Плечи Эми поникли, она сунула руки в карманы брюк.

– Так иди!

Питер махнул на дверь, и Тони, который удивленно таращился на него, зашаркал вперед.

«Приятно, когда тебя ценят. „Приятно“ было сейчас относительным термином, но двенадцать часов сна и кило болеутоляющего исцелят что угодно».

Касси и Стивен ждали в столовой. В кладовую их не пускала линия символов, нарисованных на полу губной помадой. Когда Зев закрыл дверь, они выглядели… такими счастливыми, какими Тони никогда еще не видел мертвецов. Конечно, кроме Генри, который был скорее не-мертвым, чем каким-либо иным.

– Получилось! – Стивен завертелся вокруг визитеров быстрее, чем смог бы любой смертный. – Я написал половину, Касси – вторую. Мы нацарапали это между его лопатками – и все сработало!

Тони спрятал улыбку.

Стивен говорил так, будто весь план с самого начала был его собственным.

«Подростки, что с них взять».

Тони поблагодарил их, после того как объяснил Зеву и Брианне, что призраки здесь. Больше никаких разговоров с воздухом.

– Вы спасли Ли. Я уверен.

– Без проблем. Да и тварь исчезла. Теперь в доме все чувствуется по-другому. Даже не так, как было, когда тварь спала. Что-то такое все еще есть, осталось, но оно теперь не сознательное существо. У нас больше сознания, чем у него. Мы – все еще мы!

Он взял сестру за руку, крутанул ее, остановился, поправил голову и ухмыльнулся Касси так, как будто она была единственным существом в мире. Тони подозревал, что практически так оно и было.

– Мы все еще здесь. Вместе. Изменились только плохие вещи. Ты выглядишь ужасно, – продолжал мальчишка.

– Да. Видел бы ты меня с другого боку.

Касси казалась счастливой, смеялась вместе с братом, позволяла себя кружить. Но она впервые выглядела более сдержанной, чем Стивен.

– «Повторные показы» остались, – напомнил ему Тони, когда они покинули столовую.

– Верно. Но мы привыкли.

Стивен отмахнулся от мысли о своей повторяющейся смерти и весело шлепнул сестру по заду. Она бросила на него взгляд, который Тони не понял.

– Как только вы уйдете и в доме больше не останется людей, «показы» будут происходить все реже и реже, – сказал мальчишка. – Потом остатки этого существа, наверное, снова заснут, и мы останемся вдвоем. Не совсем конечно, потому что Грэхем тоже будет здесь. Но нас больше никто не потревожит.

– Ты не прочь быть мертвым?

– Эй, думаю, я к этому привык.

– А куда вы идете? – спросила Касси, когда они добрались до лестницы.

Тон, которым она задала вопрос, объяснил Фостеру, почему сестра не присоединилась к слегка безумному ликованию брата. Девчонка знала, что дело еще не кончено.

– Поговорить с сыном Крейтона Каулфилда. Это Касси хочет знать, куда мы идем, – объяснил Тони Зеву, здоровой рукой схватил Брианну сзади за фартук и сказал в ответ на ее негодующий взгляд: – Мы держимся вместе. Это значит, что ты не должна рваться куда-то одна.

– Тогда иди быстрее!

Призраки спиной вперед плыли перед ними вверх по лестнице.

Стивен фыркнул и спросил:

– А зачем вам разговаривать с Ричардом? Он не такой уж блестящий собеседник.

– Крейтон Каулфилд был частью существа из подвала.

Боль из руки Тони разошлась до самых ног, обеих ступней и всех десяти пальцев.

– Каулфилд мертв… – продолжал Фостер.

– Да, нам это известно. Мы тебе помогали, забыл? Вы что, собираетесь выразить Ричарду свои соболезнования?

Ступеньки просто убивали Тони.

– Нет.

– Тогда зачем? – нетерпеливо спросил Стивен, недовольный тем, что нечто мешало ему сохранить хорошее настроение.

Касси разгладила юбку, осторожно расправляя каждую складку, и сказала:

– Мы здесь из-за него. – Она как будто подтверждала то, что знала уже давно, но только теперь поняла суть.

Придерживая одной рукой голову, Стивен резко развернулся к ней и спросил:

– О чем ты говоришь?

– Сын Крейтона Каулфилда, Ричард. Вот почему мы здесь. – Подул холодный ветерок, когда Касси махнула рукой. – Они собираются поговорить с ним обо всех нас. Чтобы мы смогли двинуться дальше.

– Нет!

Тони застыл. Зев и Брианна поднялись еще на одну ступеньку, полуобернулись и тоже остановились. Может, они спустились обратно к нему. Фостер этого не знал. Он не сводил глаз с призрака.

– Стивен…

– Мы помогли тебе!

Это походило на сцену в комнате Скруджа в «Рождественском гимне», когда призрак Марли взвизгнул и внезапно стал выглядеть не слегка смешным мертвецом, а куда более опасным.

– Мы рисковали всем, чтобы тебе помочь, а ты теперь вот как поступаешь! Я так и знал! Ты пытаешься нас уничтожить! – Стивен вытянул руки со скрюченными пальцами, похожими на полупрозрачные когти, и набросился на парня.

Тони не знал, нацелился ли тот на горло или же собирался сунуть руки в грудь и стиснуть сердце. Это были два классических приема призрака, задумавшего убийство. Но Фостер обнаружил, что при определенных условиях, например когда ужасно разозленное привидение грозило ему смертью, он мог шевелить левой рукой. Это было чертовски больно, но возможно.

Парень ударил ладонью, на которой сохранялась метка, по голове Стивена и отбросил его через холл. Он поморгал, разгоняя искры от фейерверков, взорвавшихся в черепе, и закрыл собой остальных, когда мальчишка с воплем устремился обратно.

Касси оказалась рядом раньше и мягко сказала:

– Все кончено. Мы оставались вместе дольше, чем положено. Но теперь все кончено.

– Нет!

Когда Стивен попытался ее обойти, она снова преградила ему путь, потом через плечо взглянула на Тони. Под таким углом ее лицо казалось целым и красивым.

– Идите. Я не позволю ему вас остановить.

– Что происходит? – требовательно спросила Брианна.

– Стивен злится. Касси не дает ему на нас напасть. – Фостер схватил дочку босса за свободную руку и жестом велел Зеву двигаться дальше. – Мы должны успеть до следующего «повторного показа», – объяснил он, почти волоча девочку по ступенькам между собой и музыкальным редактором. – Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.

– Но мы с тобой всегда были против всех! – Протесты Стивена доносились и на второй этаж, его голос был потерянным, недоумевающим и до боли юным. – Ты и я, Касс! Это не может закончиться! Мы выполнили все, что он хотел! Почему этот парень делает с нами такое?

– Не с нами, а ради нас. Пришла пора двигаться к чему-то лучшему.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Прочь с дороги. Я должен остановить…

Когда дверь в гримерку Мэйсона закрылась, оборвав спор, Тони понадеялся, что Касси права. Насколько парню было известно, он вполне мог послать их в ад.

«Имею ли я право решать за них?»

– Они сами согласились помочь в подвале, – тихо сказал Зев. – Захотели рискнуть и двинуться в иное место, чем бы это для них ни обернулось.

– Откуда ты?..

– Все твои сильные чувства, например вина, написаны у тебя на лице. – Музыкальный редактор с улыбкой покачал головой.

Брианна кивнула в знак согласия.

– Не только тогда, когда я думаю о Ли? – поинтересовался парень.

– Все время.

– Что ж, это… смущает.

– В большинстве случаев – да, – кивнул Зев. – Пошли. – Он поднял лампу выше, повел всех к ванной комнате, задержался на пороге и дал Брианне пройти.

Тони остановился рядом с Зевом, заглянул в маленькую комнатку и спросил:

– Где он?

Фостер прищурился и поглядел туда, куда Брианна показала пальцем. Там было что-то… слишком большое для тесного пространства между унитазом и угловой душевой кабинкой.

«Силуэт. Тень. Нет. Исчезла».

– Ты и вправду его не видишь? – прошептал Зев.

– Да. А ты?

– Тоже нет. Просто Брианна может рассмотреть его, а ты – все остальное… – Музыкальный редактор пожал плечами. – Это кажется странным.

– По сравнению с чем?

– Хороший довод.

Тони слышал, как кто-то сопит, но никого не видел…

– Перестань смотреть на ванную, – заявила девчонка.

– Что?

Сидя на корточках так, словно у нее не было костей, – так умеют только маленькие дети и старики-азиаты – Брианна возвела глаза к потолку и повторила:

– Перестань смотреть на ванную.

Фостер шагнул в комнату и спросил:

– Как я могу это сделать?

– Притворись, будто ее здесь нет. – По взгляду девчонки было понятно, что Тони оказался еще глупее, чем она думала.

«Да. Хорошо. Я могу сыграть в „давай притворимся“. Давай притворимся, что я не просыпаюсь до сих пор с мечтой о том, чтобы чьи-то зубы прокусили мою кожу. Давай притворимся, что Ли поцеловал меня в кладовке, потому что хотел это сделать, а не из-за какой-то странной смеси вины и одержимости. Давай притворимся, будто между унитазом и душем уйма места, потому что там вообще ничего нет.

Вообще-то я паршивый игрок».

– Тони?

Парень не хотел знать, какое у него сейчас лицо.

В ответ на вопрос Зева он поднял руку и сделал еще один шаг в комнату.

«Ни туалета. Ни душа. Сосредоточься на чем-нибудь между ними. На чем угодно.

Может, я паршивый игрок в „давай притворимся“, но ас в том, что касается навязчивых мыслей.

Брианна разговаривала с сыном Каулфилда, значит, он действительно здесь.

Да, сидит на полу, прислонившись к большому старому шкафу, занимающему угол, где душ.

Картинка колышется.

Грязная комнатушка. Серые стены, пол, выложенный древней плиткой. Если бы у меня была сигарета, то ее запах напомнил бы о ночах, которые я провел на корточках в дверных проемах на Янг-стрит. Трудно забыть амбре старой мочи, по которой шагают в дорогих ботинках».

Светловолосый голубоглазый Ричард Каулфилд – ему можно было дать и двенадцать лет, и двадцать – страдал синдромом Дауна. Тони не был специалистом, но встречал людей с такой болезнью. Этот случай казался ему не очень тяжелым. Определенно не настолько, чтобы держать ребенка взаперти. Хотя парень полагал, что за последние сто лет понятие «тяжелый» изменилось. Кстати, Фостер уже выяснил, что Крейтон Каулфилд был злобным психом, и не собирался забывать об этом.

Ричард обхватил колени, раскачивался и плакал. Босые ноги выглядывали из-под полосатой бело-голубой ночной рубашки. Время от времени он вытирал нос о ткань, натянувшуюся между коленями. Вот почему слышалось сопение.

Брианна сидела перед ним и рассказывала о том, что происходило в кладовке:

– Эш все время засыпала, потому что она полная неудачница, пока Мэйсон – актер, я тебе о нем говорила, – не перестал вести себя, как дурак. Его развязали, и тут она снова начала на нем виснуть. Самое жуткое в том, что теперь ему это вроде нравится.

«Обожание Эшли будет якорем, который укрепит неодержимую часть Мэйсона. У Мауса есть его видоискатель. У Мэйсона – фанатка. У Кейт – характер. Ли прошел через гораздо большее. Его ожидает долгая терапия».

– Пригнись. – Голос Брианны оборвал размышления Тони. – Ты слишком высокий и пугаешь его.

Тони присел на корточки и поздоровался:

– Привет, Ричард.

Вместо ответа тот постарался еще плотнее вжаться в тесное пространство.

– Все в порядке. – Фостер протянул руку, думая, что мальчик отстранится.

Тони не ожидал, что короткие пальцы пройдут сквозь его собственные, не коснувшись их. Вопль отчаяния вызвал слезы на глазах Тони.

– Что случилось? – спросила Брианна.

Тони не знал, спрашивает она его или Ричарда, но ответил:

– Ему одиноко. Он сидит здесь уже очень давно.

Фостер встал на одно колено, посмотрел на пульсирующую метку на своей ладони, ухватил правой рукой левый локоть и поднял его. Пальцы Тони прикоснулись к теплой влажной щеке Ричарда, чуть погладили ее… Мальчик вцепился в них с такой силой, что помощник режиссера в буквальном смысле увидел звезды.

– Полегче, – выдохнул он.

Ричард вроде бы понял, и хватка стала не такой крепкой. Большинство звезд погасло.

– Хорошо. Спасибо.

– …сибо.

– Эй, ты умеешь говорить!

– Ришерд Кауфид.

– Это твое имя! – Брианна стукнула Тони. – Так его зовут!

– Не бить!

К удивлению Тони, девочка услышала протест Ричарда и смутилась.

– Извини.

– Все в порядке, Ричард…

– Ришерд Кауфид.

– Да. Ричард…

– Ришерд Кауфид.

«Ладно. Перепишем эпизод и попытаемся снова».

– Тебе больше не надо бояться.

«Опять слезы и усилившаяся хватка».

– Ай!

Ричард отшатнулся, но продолжал цепляться за руку парня.

– Прашти. Прашти! Не бить!

– Тони не будет тебя бить. – Брианна сразу все поняла.

Ее голос понизился, стал почти рыком. Девчонка не в первый раз напомнила Тони своего отца.

– Тебя больше никто не будет бить!

Ей невозможно было не верить, как и ее отцу.

– Не бить?

– Никогда! Тони…

– Не бить, – согласился Фостер настолько успокаивающим тоном, насколько позволяла боль. – Пошли. – Он встал и возблагодарил всех богов, которые могли его слышать, когда Ричард поднялся вместе с ним. – Пора идти.

– Куда? – спросила Брианна, а мальчик вытер нос о тыльную сторону руки Тони и доверчиво улыбнулся им обоим.

«Хороший вопрос.

Куда отправляются мертвые, если отставить в сторону религию? – На руке Тони блестел след от соплей. – Я идиот. Куда всегда движутся мертвые?»

– Иди на свет.

– Ну и штамп, – пробормотала Брианна.

– Не оставлять комнаты. – У Ричарда был обеспокоенный вид.

– Тебе и не придется этого делать. – Фостер улыбнулся, мальчик ответил ему тем же. – Все, что ты должен сделать, – это идти на свет. Он прямо здесь. Так было всегда. – Тони пододвинулся к Брианне, чтобы Ричард мог посмотреть мимо него.

– Свет. – Глаза ребенка стали шире и улыбка тоже.

– Да.

Все «повторные показы» объединяло одно – свет. Пока такое происходило, Тони думал, что это просто контраст между маленьким кругом, сияющим вокруг лампы, свечи, его монитора, и газовыми или электрическими лампами прошлого. В свою защиту он мог сказать, что в то время у него на уме были и другие вещи.

Но этот свет в комнате Ричарда оказался в точности таким же, как в «повторных показах», хотя мальчик в них не участвовал.

Он снова вытер нос и зашаркал вперед. Тони двинулся вместе с ним. Парень стиснул зубы и постарался не закричать, когда движение оттянуло его руку от тела. Фостер повернулся, свет разлился, заполнил все. На его фоне остался только силуэт Ричарда.

Это напоминало самый дешевый спецэффект в мире. Не хватало только хора женщин из Чехословакии, которые гармонично выли бы в каждом саундтреке, записанном за последние двадцать лет.

Полная танцевальная версия «Ночи и дня» не производила такого эффекта.

Тони видел только Ричарда, но чувствовал, как мимо них проходила целая толпа. Когда кто-то задевал его левую руку, ему жутко хотелось грохнуться на колени и завопить. Мальчик удерживал его на месте.

Возможно, звучали голоса, а некоторые прикосновения становились слишком интимными, но Тони не был в этом уверен. Его отвлекала боль в руке.

«Надо отвлечься.

Да, попробуй-ка, когда тем, что тебя отвлекает, является непрерывная мучительная боль, перемалывающая кости, заставляющая кипеть кровь».

Тони хотел выдернуть руку, но не мог так поступить. Ричард столько лет в одиночестве просидел в своей комнатушке, но теперь мог выбирать.

Края света начали сходиться.

– Со мной. – Мальчик мягко потянул Фостера за руку.

– Я не могу.

Ребенок дернул чуть сильнее. Это движение должно было бы причинить Тони больше боли, чем он на самом деле ощутил.

– Все в порядке. Ты больше никогда не будешь один, если сам не захочешь. Но тебе надо пойти на свет.

– Ришерд Кауфид.

– Я запомню. – Тони умудрился улыбнуться.

Оркестр перестал играть. Свет собрался в ослепительный шар, который мгновение помедлил. Пальцы Ричарда прикоснулись к ладони Фостера.

Потом свет исчез.

– Вы видите это?

– Что? – спросил Чи-Би, когда оба констебля присоединились к ним на тропе.

– Э-э… – Элсон повел было рукой, но не закончил жеста.

Он прекрасно сознавал, что и люди, к которым они подошли, и три человека, только что появившиеся из грузовика, и его напарница, и он сам не отрывали взгляда от ослепительного белого света, исходящего из дома.

– Вот это.

– Да, констебль. Мы видим.

– Так. Хорошо. Что это такое?

– Если уж на то пошло, я бы сказал, что это потрясающее отсутствие оригинальности.

Что-то загудело, заискрило.

Зажглись огни.

Они стояли в ванной комнате главных покоев. Над раковиной был включен свет.

– Что за чертовщина сейчас произошла? – спросил Зев. – Вы в порядке?

Тони покосился на Брианну.

Она пожала плечами и подтвердила:

– Да.

Потом Фостер с удивлением добавил:

– Правда.

Его левая рука больше не болела. Символ все еще оставался на ладони, запечатленный на коже, как шрам, но рука действовала. Мускулы, связки, кости, суставы, те волокнистые штуки, которые все соединяли… Да, жилы… Все это действовало. Ничего не зудело. От отсутствия боли у Тони слегка закружилась голова. Потом в ней просветлело.

«Свет! Наверное, все дело в нем».

Может, это было какое-то дикое совпадение, но Фостер предпочитал думать, что он отправил Касси, Стивена, Ричарда, Тома, Хартли и, черт побери, даже Бренду в то место, где происходят хорошие вещи.

Снизу доносились крики.

– Надо идти к остальным, – сказал Зев и взмахнул лампой.

Брианна взяла его за руку и повела в коридор.

Когда музыкальный редактор включил там свет, Тони замер.

Он слышал…

– Вы идите, а я спущусь через минуту, – сказал он.

– Не думаю…

Потом все услышали крик:

– Эшли! Брианна!

– Папочка!

Зев покачал головой, когда Брианна выдернула руку из его пальцев и побежала к лестнице.

– Я пойду с ней, чтобы он знал, что мы не позволяли ей бегать одной, – сказал он.