Текст книги "Дым и зеркала"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Ой!

– Она всегда так делает, – прокомментировала Эшли из сгиба руки Мэйсона.

– Ты, маленькая сучка!

Кейт дергалась так яростно, что высвободила одну руку из хватки Адама. Брианна нырнула под замах и вцепилась в ее ногу.

– Ой!

– Еще она кусается.

Зев принял на себя удар, который почти сшиб с него ермолку, но ухитрился просунуть руки под мышки Брианны и оттащить ее прочь.

Сощурив глаза, ухитряясь выглядеть опасной, несмотря на свой возраст, рост, детский фартучек и то, что она болталась в руках Зева, Брианна ткнула пальцем в сторону Кейт и прорычала:

– Скажешь еще одну гадость про Тони, и мой папа поджарит твою задницу!

– Он не сможет этого сделать, если мы все погибнем!

– Спорим? Мой папа все время поджаривает мертвецов!

Это было новостью для Тони, но вовсе не сногсшибательной, поскольку речь шла о Чи-Би.

– Не поджаривает!

– Еще как!

– Нет!

– Да, все время!

– Не…

– Эй!

Эшли отодвинулась от Мэйсона, вид которого стал удивленным, когда его оставили одного, и встала рядом с сестрой.

– Она сказала – все время!

Кейт мгновение сердито смотрела на двух девочек, потом повернулась и прорычала Адаму:

– Вы делаете мне больно!

Тот натянуто улыбнулся и заметил:

– Альтернатива была бы хуже. Ты уже успокоилась?

– Я в полном порядке!

«Да. Все мы верим тебе, как же иначе».

Спустя долгое время Питер кивнул, и Адам выпустил Кейт.

«Хорошо, некоторые из нас тебе верят».

– Мы все вместе влипли в эту передрягу, – напомнил всем Питер, пока Кейт с угрюмой миной потирала руку. – Линчевать Тони… – Тут женщина обрадованно встрепенулась. – Я говорю в образном смысле слова. – Питер вздохнул. – Сделать это просто потому, что он что-то знает, – это как отрезать себе нос, чтобы досадить лицу. – Он нахмурился. – Досадить лицам. Я не верю, что он нам лжет, и считаю себя отличным знатоком людских характеров. Заткнись, Сордж.

Оператор-постановщик захлопнул рот, щелкнув зубами.

– Но раз уж ты об этом заговорила. – Питер повернулся к Кейт: – Дом и тварь, живущая в нем…

– В подвале, – поправила Эми.

– Правильно. Она хочет, чтобы мы погибли. Тогда эта мерзость сможет кормиться нами…

– Если верить Тони, – издевательски усмехнулась Кейт.

– Само собой. Но почему ты думаешь, что Фостер хочет, чтобы кто-то из нас спятил и перебил остальных?

Кейт с раздувающимися ноздрями тряхнула головой.

– Потому что.

– Да, хорошая причина.

Сухая реплика Мэйсона вызвала взрыв смеха. Он был скорее облегченным, чем веселым, но Рид приосанился, оказавшись в центре внимания. Все снова пошло почти так же, как и всегда.

– Он всегда уходит куда-то один! – настаивала Кейт, пытаясь вернуть внимание аудитории.

– Парень не должен так поступать, – согласился Питер. – Да и никто из нас. Если мы покидаем круг, как только Эми снова запечатала его, то уходим минимум подвое, – многозначительно добавил он.

– Я никуда не пойду, – пробормотал Мэйсон.

Кейт не обратила на него внимания, мотнула подбородком в сторону Тони и спросила:

– Кто захочет пойти вместе с ним?

– Я.

– Да уж! – Кейт поджала губы, глядя на Ли. – Вот так сюрприз. Ты и без того бегаешь с ним всю ночь. – В ее замечании явственно слышался подтекст.

Все повернули головы и приподняли брови.

Тони и Бренда, судя по ее виду, ждали, что Ли отпустит руку парня и отпрыгнет, но актер только сказал:

– Тогда вряд ли можно сказать, что он все время куда-то уходит один, верно?

– Дело не в…

– Кейт, я слышу плач ребенка и музыку. – Николас покачал головой так, что прядь темных волос мотнулась на лбу. – Ты тоже ее слышишь и…

– И я! – объявил Мэйсон.

Все снова повернули головы.

Рид задрал подборок. На его лице появилось выражение, которое Эми однажды назвала откровенно напыщенным. Тони поднял глаза на звезду сериала и согласился с этим описанием.

– Я все время слышал ребенка, – заявил Мэйсон со слегка сюрреалистическим видом, который придавали ему клыки Раймонда Дарка. – Но чувствовал, что в данной ситуации должен оставаться как можно более нейтральным.

Эми фыркнула и задала вопрос, который промелькнул в головах всех и каждого:

– Почему?

– Потому что ты думал, что мы над тобой посмеемся! – заявила Брианна и пнула Мэйсона в голень.

– Не трогай его!

Эшли ринулась на сестру, и Карл тут же перестал плакать.

Тони застыл, когда включились все лампы, на этот раз газовые, не электрические. Он остался один у входа в холл, хотя и чувствовал, как его руку кто-то сжимал – должно быть, Ли.

«Что случится, если я отодвинусь? Ли удержит меня или отпустит?»

Парень не настолько хотел узнать ответ, чтобы попытаться проверить его.

В доме все полностью стихло. Вскоре Фостер услышал несколько очень слабых стуков, чьи-то панические ругательства и наконец шум падения. Затем наступила мертвая тишина.

«Помогите, я упал, и мне больше не подняться!»

Самая обоснованная догадка Тони сводилась к тому, что неплохо было бы озвучить наихудший сценарий. Кого-то столкнули с кухонной лестницы. Этот человек приземлился, не имея под рукой Ли Николаса, который смягчил бы его падение. Сломанная шея, висок, врезавшийся в угол кухонного стола, падение вилки для салата, торчащей в подставке, – не так уж и важно, что именно. Тони больше заботило то, что происходило в этом доме с живыми людьми во время его отсутствия.

«Повторный показ» продолжался, но смерть номер два, похоже, была тихой и медленной.

В ожидании, пока все закончится, Тони вспоминал технические характеристики видеопроизводства:

«Видео стандартной четкости передается в последовательный цифровой интерфейс потоком в двести семьдесят, триста шестьдесят или пятьсот сорок мегабит в секунду. Видео высокой четкости передается в последовательный цифровой интерфейс потоком в… в… Дерьмо!»

На выпускном экзамене он тоже это забыл. Из «Сто одной колдохрени» парень вспомнил лишь: «При манипуляции энергией цена намерений часто выше цены самой манипуляции». Фостер с самого начала этого не понимал, поэтому начал отсчет по-французски от ста в обратном порядке.

На «сорока двух» лампы погасли.

Ли все еще стоял рядом с ним, но теперь он скрестил руки на груди. Вместе со всеми актер слушал Питера, который явно подходил к концу неких длинных указаний. Кейт все еще хмурилась, Брианна дулась, у Эшли было торжествующее выражение лица. У остальных, тех, кого мог разглядеть Тони, был обычный вид работников телеиндустрии, значительная часть профессиональной деятельности которых состоит в выслушивании тысячи и одной детали, а не в конкретной работе.

Никто, похоже, даже не заметил отсутствия Тони.

– Итак, все меня поняли? – Питер поднял палец. – Мы держимся сообща. Я не хочу слышать никаких обвинений. Никому не интересно, что кто-то раньше был звездой полицейского сериала.

Мэйсон открыл было рот и снова закрыл, когда режиссер ткнул пальцем в его сторону.

– Хорошо. – Питер поднял второй палец. – Теперь самое важное! Никто никуда не уходит один. Ни Тони. Ни я. Никто. – Он огляделся по сторонам, оценивая реакцию людей, нахмурился и спросил: – Где Хартли?

Глава девятая

– Послушайте, я обожаю всю эту культурную фигню больше, чем кто бы то ни было, но мне казалось, вам хочется спасти вашего друга.

– В театре Ламберта водятся привидения.

– Неужто? Я медиум с выходом в Интернет, забыли? – Грэхем захлопнул дверцу машины, подождал, пока Генри присоединится к нему на тротуаре, после чего зашагал к театру. – Тут чуток бузили полтергейсты. Вам не захотелось бы общаться с этими маленькими засранцами. Несколько раз появлялась темная фигура в длинном плаще. Предположительно Алистер Макколл, актер, умерший во время спектакля. Он играл в «Генрихе Пятом». В театральных обозрениях говорилось, что это была не самая лучшая сцена смерти в его исполнении.

– Грубо, – улыбнулся Генри, несмотря на серьезную ситуацию.

– Что ж, нас с вами там не было. Может, журналисты и правы. Итак, вы хотите, чтобы я попробовал поговорить с Макколлом?

– Если это действительно Макколл, то он жил примерно в одно время с Крейтоном Каулфилдом. Вероятно, они вращались в одних и тех же кругах. Каулфилд был нуворишем, а Макколл – местной знаменитостью.

– Ладно, конечно. Если это Макколл, то прекрасно. А вдруг нет?

– Тогда разузнайте все, что сможете.

– Мертвые обычно не любят тесноты. – Грэхем кивнул на людей, толпящихся под навесом у входа. – Непохоже, чтобы эта толпа собиралась уходить.

– Верно. Сегодня спектакль идет поздно вечером.

– Да. Итак…

– Вам придется посильнее сосредоточиться, чтобы ничто не смогло вас отвлечь, верно?

Генри взял смотрителя за локоть. Это движение было и сдерживающим, и угрожающим.

Грэхем посмотрел на пальцы Фицроя – бледные полоски на фоне темно-зеленой ткани – пожал плечами и заявил:

– Ладно. И что? Просто возьмем и войдем?

– Да.

– Потому что у вас есть билеты?

– Не совсем.

Они проскользнули мимо двух молодых женщин, поглядывающих на наручные часы и обсуждающих невероятные способы мести, протиснулись мимо группы парней чуть помоложе, которые могли быть студентами-первокурсниками Института киноискусств, судя по их напыщенным беседам. Потом вампир и смотритель обошли курильщиков, неистово накачивающихся никотином, перед тем как зайти внутрь.

Одежда всех трех групп представляла собой такую эклектическую смесь, что ни белая шелковая рубашка и джинсы Генри, ни рабочий комбинезон Грэхема не выглядели здесь неуместными.

Мускулы, татуировки и планшетка преграждали вход в открытую дверь.

Генри осторожно, но очаровательно улыбнулся билетерше и назвал имена:

– Генри Фицрой. Тони Фостер.

Очарование отскочило от женщины, не поцарапав ее. Она проверила список, провела две черты.

– Проходите и садитесь, если хотите. Начало задерживается. Вторая камера застряла в чертовой пробке.

– Вы не знаете, сколько придется ждать?

– Если бы знала, то уже танцевала бы от радости! – рыкнула дамочка. – Хотите – садитесь, хотите – нет, мне без разницы.

Театр Ламберта был построен в самом конце девятнадцатого века, когда денежки рекой потекли в Ванкувер благодаря шахтам, продаже леса и обдиранию доверчивых охотников за сокровищами, направляющихся на север, к Юкону, где началась золотая лихорадка. Группа самых выдающихся и богатых граждан молодого города, которые были обижены результатами федерального исследования, гласившими, что Ванкувер возглавляет доминион по количеству поглощенного алкоголя, поклялась сделать культуру обстоятельством первостепенной важности. Они подкрепили свои слова деньгами, и всего пять месяцев спустя в новом театре состоялось первое представление.

Через сто лет похожая группа богатых энтузиастов избавилась от экранов, кинопроекторных будок и навесных потолков, чтобы театр обрел прежнее великолепие. Владельцы восстановленного театра Ламберта получили лицензию на продажу алкоголя и стали продавать местные вина в фойе во время антрактов.

Генри оценил такую иронию.

– Господи! – Грэхем запрокинул голову и уставился на позолоченных граций и херувимов, украшающих потолок. – Это уже легкий перебор, да?

– Если ты тратишь государственные деньги, то почему бы не пустить их на барокко?

– Что?

– Неважно.

Лампы на лестницах, ведущих к балконам, не горели. Поэтому логично было предположить, что во время представления там никто не устроится. Вот вам и необходимое уединение. Генри потащил Грэхема через фойе.

– Пойдем.

– Нам нельзя туда подниматься.

– Тогда лучше забраться туда так, чтобы нас не поймали.

Грэхема, похоже, это не утешило.

Он нахмурился, остановился у подножия лестницы и заявил:

– Свет не горит.

– Вы разговариваете с мертвыми и боитесь темноты?

– Дело не в… Ладно, неважно.

Смотритель бросил нервный взгляд через плечо, высвободил руку и ринулся на второй этаж. Топот его рабочих ботинок, и без того приглушенный ковром, потонул в музыке с нового диска «Радиограммы»,[42]42
  «Радиограмма» – комедийный альбом из двух дисков, выпущенный в 2001 г. Бобом (The Bob) и Томом Шоу (Tom Show). В нем представлены материалы из их ежедневного радиошоу, а также выступления других членов студии, ранее не выходившие в эфир.


[Закрыть] доносящейся из колонок акустической системы.

Генри встретил его на верху лестницы.

– Конечно, обогнали старика. – Тяжело дыша, Грэхем привалился к стене, оклеенной рельефными обоями.

– Вам надо больше тренироваться.

– А вам – не лезть в чужие дела. – Смотритель выпрямился и двинулся к главному балкону. – Если мы собираемся этим заниматься, то я хочу сесть.

Балкон был пуст, но Генри заметил провода, идущие к тому месту, где должна была находиться опаздывающая вторая камера.

Внизу полдюжины членов съемочной команды бегали туда-сюда, улаживая последние детали. На сцене двое актеров проверяли расстановку. Генри не знал их, хотя Тони уверял его, что сейчас они знамениты. Зал был заполнен примерно на три четверти. Публика еще не начала волноваться, но уже шумела.

«Шум – это хорошо, – подумал Фицрой. – Он заглушит беседу, которую Грэхем Бруммель собирается вести с мертвецом».

– Ну?

– Что «ну»? – Копия сиденья конца девятнадцатого века, обитая красным бархатом, запротестовала, когда Грэхем плюхнулся в кресло.

– Он здесь?

– Конечно. Но вы задали неправильный вопрос. Следовало бы спросить, захочет ли он разговаривать. Вообще-то… – Грэхем задумчиво почесал лысину, едва прикрытую волосами. – Самый важный вопрос: смогу ли я понять, что он скажет. Мертвые обычно не слишком четко формулируют свои мысли. Это теперь Стивена и Кассандру не заткнуть, но мне пришлось потрудиться пару недель, прежде чем я смог хоть чего-то от них добиться. А ведь нас с ними связывают узы крови.

– А здесь у вас есть я.

– Вы и тридцать два бакса семьдесят пять центов, чтобы купить упаковку пива. – Грэхем вздохнул. – Мне не помешало бы хлебнуть.

– Вы уже достаточно выпили. Зовите или концентрируйтесь. Делайте то, что должны.

– Вы же понятия не имеете, как это, к дьяволу, работает, как… – Грэхем обернулся, посмотрел на Генри и застыл. – Да, ладно. Значит, я просто… э-э…

Фицрою очень не хотелось этого делать, но он отступил, скрыл охотника, живущего в нем.

«Уничтожение этого раздражающего человечишки не поможет освободить Тони и остальных. Какая жалость».

Генри ухватился за спинку кресла Грэхема и ждал.

– Все-таки почему он решил являться именно мне?

– Подобное притягивает подобное. Послушайте, про вас ведь столько всего болтают. Нет, не про вас лично, а вообще про вампиров. Легенды, всякие там выдумки. – Тони широко раскинул руки. – Вокруг вас клубится своего рода метафизический туман. Держу пари, это и привлекло внимание нашего призрака.

Теория Тони, изложенная между посещениями последнего призрака, с которым пришлось столкнуться Генри, имела определенный смысл.

«Да, подобное притягивает подобное. За исключением, конечно, тех случаев, когда притягиваются противоположности. Нам это не поможет».

Ткань под пальцами Генри начала рваться, он тихо и раздраженно рыкнул.

Температура на балконе резко упала.

– Он здесь, – возвестил Грэхем, изо рта которого вырвалось облачко пара.

– Я догадался.

На том месте, где должна была стоять вторая камера, начала материализовываться высокая фигура. На балкон проникало слишком мало света, чтобы как следует рассмотреть очертания, темнота сливалась с темнотой. Фицрою казалось, что бледное, презрительно улыбающееся немолодое лицо и высокий чопорный воротник начала XX века витали в воздухе без поддержки.

– Он жалуется насчет театра, похоже имеет в виду не само здание, а всю эту штуку. – Грэхем махнул рукой в сторону сцены.

– Почему я его не слышу?

– Потому что вы не медиум. – Смотритель захихикал. – Держу пари, с таким ростом вы едва тянете на маленького.[43]43
  Непереводимая игра слов. Одно из значений слова «медиум» – «средний», в то время как Генри не среднего роста, а маленького.


[Закрыть] Что? – В этот момент призрак нахмурился. – Кажется, он считает, что я храбрый, раз говорю с вами так, потому что вы обитаете во тьме. Господи, лапмы-то не горят. А кто тут не во тьме?

У Алистера Макколла, пять раз выходившего на поклон за роль Фауста, и Генри Фицроя, некогда герцога Ричмондского и Сомерсетского, было почти одинаковое выражение лица.

– Да-да, обитатель ночи. Какого черта… – Грэхем, широко открыл глаза, медленно повернулся и посмотрел на Генри. – Ох, парень, я с первого взгляда понял, что вы странный, но чтобы вампир?

Генри улыбнулся, даже не стараясь казаться обворожительным, и предложил:

– Спросите его насчет Крейтона Каулфилда. Мы не можем потратить на это всю ночь.

– Хартли пропал? – Глаза Бренды мучительно распахнулись, она обеими руками сжала ладонь Ли так, что у нее побелели костяшки пальцев. – Дом! Это все дом! – взвизгнула женщина.

Ли накрыл ее ладони своей, не столько ради утешения – Тони был достаточно мелочным и вполне мог это заметить! – сколько ради того, чтобы заставить женщину ослабить хватку.

– Он его съел! – заявила Бренда.

– Не съел! – огрызнулась Эми, нахмурилась и повернулась к Тони: – Так ведь?

Тот пожал плечами и взглянул на Стивена и Касси, которые наконец-то вновь присоединились к ним. Девочка по-прежнему слегка нервничала, что выглядело вполне резонным. Ведь танцевальная музыка все еще играла контрапунктом к плачу Карла. Но ведь Касси была мертва, поэтому, с точки зрения Тони, не могла поддаваться волнению.

– Дом вас не ест, он использует энергию вашей смерти, – сказала она ему, разглаживая юбку, забрызганную кровью, и сердито глядя на Бренду.

В ее взгляде ясно читалось: «Ты идиотка!»

Фостер повторил слова Касси, стараясь убрать схожее выражение из своего взгляда.

– Поскольку никто еще не погиб, Хартли должен быть жив, – добавил он. – С самого начала предполагалось, что сперва произойдет убийство, потом – самоубийство.

– Значит, он отправился на поиски выпивки, – вздохнул Питер.

– Или пошел искать кого-нибудь, чтобы убить! – Кейт скрестила руки на груди и принялась переминаться с ноги на ногу.

– Кого? – нетерпеливо спросила Эми. – Мы все здесь.

– Значит, он хочет, чтобы мы начали его искать. Когда мы разделимся, он убьет одного из нас.

Многие закивали в знак согласия.

– Да… – Эми поджала губы, отдавая должное логичности такого предположения. – Звучит резонно.

– Том не был убийцей, покончившим с собой, – мрачно пробормотал Маус.

Тина бросила на него недружелюбный взгляд и заявила:

– Хватит говорить про убийства и самоубийства при детях!

Брианна, пристроившаяся около Зева, возвела глаза к потолку. Эшли оторвала ее руки от своих ушей.

– Во-первых, я не ребенок, – проговорила старшая девочка. – А во-вторых, вряд ли мы услышим что-нибудь новенькое. Мы смотрим «Закон и порядок», знаете ли.

– Как будто можно где-то спрятаться от этого сериала, – буркнул Адам.

Люди снова закивали.

– С Томом произошел сверхъестественный несчастный случай, – напомнила Эми. – Он не собирался кончать жизнь самоубийством, поэтому его смерть не считается.

Кейт скривила губы и спросила:

– Если одну смерть можно не заметить, то кто поручится, что другие тоже будут не в счет?

Последовали новые кивки.

– Хартли хочет выпить, – продолжала Кейт. – Так что дом, это существо…

– В подвале, – перебила Эми.

– Ладно. Существо, живущее в подвале, внушает ему, что бутылка спирта для растираний – как раз то, что он ищет. В следующий миг парень возьмет да отравится.

– Да бросьте, ребята, – развела руками Эми. – Это же Хартли. Он способен отравиться бутылкой спирта для растираний и без помощи твари из подвала.

Люди продолжали кивать.

Весь круг начал выглядеть так, будто в нем собрались куклы с качающимися головами.

– Так мы будем искать его или нет? – спросил Тони.

– Тебе бы этого хотелось, верно? Улизнуть куда-нибудь в одиночку, потом вернуться и рассказать нам фигню, в которую, как ты ожидаешь, мы поверим. Нам нужно всего лишь дожить до утра. Думаю, наши шансы возрастут, если мы слегка обмотаем Тони скотчем, чтобы помешать ему пускаться в свои вояжи. – Кейт похлопала по катушке с клейкой лентой, висящей у нее на поясе. – Кто со мной согласен?

– Никто никого не будет обматывать скотчем, – заявил ей Питер. – По крайней мере, пока я не прикажу.

Поднялись крики.

Стивен подплыл поближе к Тони и сказал:

– Ему это нравится. Оно любит гнев и сильные эмоции, – задумчиво добавил он, когда Сордж пихнул Павина, а Маус встряхнул Кейт, попытавшуюся броситься на Питера.

Эми, Адам и Сайлин старались перекричать друг друга. Они сбились в кучку, но орали каждый свое. Тину, Зева, Мэйсона, Ли с Брендой и девочек отпихнули к дальней части круга.

– Все-таки гнев использовать проще всего, – продолжал Стивен.

– Да? – Тони отшатнулся от Кейт, размахивающей руками.

Она не целила в него, но парню все равно не хотелось попасть ей под руку.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю что?

Тони повернулся, сердито уставился на призраков и пояснил:

– Откуда ты знаешь, что именно ему нравится?

Касси поглядела в потолок, шагнула вперед и сказала:

– Оно питается нашими смертями, помнишь? Мы такие же пленники, как и вы, просто находимся здесь дольше, потому и знаем больше.

– Стокгольмский синдром.[44]44
  Стокгольмский синдром – психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, которые начинают симпатизировать захватчикам или даже отождествлять себя с ними.


[Закрыть]

– Что?

– Или Хельсинкский? – Тони нахмурился. – Неважно. Дело вот в чем. Откуда мне знать, что вы не перешли на его сторону? Можно ли вам доверять?

– Эта тварь уже работает над ним, – пробормотала Касси.

– Думаешь? – хмыкнул Стивен.

– Ничего подобного! Скорее это вы работаете с ним вместе, а не со мной против него, потому что вы и оно… Ай!

Тони обеими руками вцепился в промежность и отшатнулся назад, прямо сквозь Стивена. Это Маус приподнял Кейт. Он схватил ее за руки, но она вольна была пинаться. Несмотря на боль, а может, благодаря ей, Фостер почувствовал, что его сознание стало таким ясным и холодным, каким не было уже довольно давно.

– Парень, да ты просто ледяной! – заметил он.

– Тепло – это энергия. – Стивен поправил голову. – Лишней у нас нет.

«Тепло!..»

– Вы воспользовались теплом осветительных ламп, чтобы этим утром казаться настоящими.

– Ламп и людей. Мы…

– Это что, так важно? – перебила Касси, голос которой сейчас очень напоминал Эми, и махнула окровавленной рукой в сторону съемочной группы. – Я знаю, что это забавно и все такое прочее, но тебе не мешало бы как-то их унять!

Тони отвлекся. Тем временем тьма сгустилась за пределами круга света, отбрасываемого лампой. Она как будто выжидала. Образ избитый, но верный.

Продолжались старые споры и начинались новые. Мэйсон и Ли почти нос к носу орали что-то про фан-сайты. Бренда стояла между ними на коленях. Из-за смокингов не видно было, чем она занята. Зев пытался оттащить ее за плечи. Тина вышла из круга и барабанила во входную дверь, требуя, чтобы Эверетт очнулся. Эшли, натянув фартук на голову, сидела на полу со скрещенными ногами и во все горло распевала «Дэнни Бой».[45]45
  «Дэнни Бой» – песня о герое, погибшем в войне за свободу Ирландии.


[Закрыть]

«Странный выбор для одиннадцатилетней девочки. Все как будто сорвались с катушек», – понял Тони и медленно выпрямился.

Он понятия не имел, как, к дьяволу, ему вправить всем мозги.

– Я ХОЧУ ПИСАТЬ!

«Хорошо, сорвались с катушек не все».

Брианна встала посередине круга, уперла руки в бока. Пока эхо, разбуженное ее криком, медленно гасло, она сердито уставилась на взрослых, внезапно притихших.

– Я хочу писать! Немедленно! – повторила девчонка чуть тише, но так же пронзительно и махнула босой ногой. – Заткнись, Эш! – «Дэнни Бой» прекратился. – Вы меня слышите? Я хочу писать!

– Думаю, тебя услышали даже в Виктории. – Эми вздрогнула.

– А в Виктории есть туалеты? – поинтересовалась Брианна. – Потому что если есть, то я хочу туда! Сейчас же!

– Хорошо-хорошо. – Зев вышел из-за спины девочки и похлопал ее по плечу. – Думаю, в таком большом доме полно туалетов.

Он выжидающе посмотрел на остальных, и Тони вспомнил, что звукорежиссер провел в этом месте примерно полчаса, прежде чем дом захлопнул двери.

– Верно? – переспросил Зев.

– И да и нет, – признался Питер. – Здесь шесть туалетов, но использовать разрешено только один – в гардеробной Мэйсона.

Эми открыла рот, чтобы сказать что-то грубое, но Зев остановил ее, подняв руку. Остальное сказала его улыбка.

– Учитывая ситуацию – мы же заперты в доме с призраками и все такое! – думаю, можно проигнорировать это правило, – заявил он.

– Конечно, если мы собираемся остаться здесь навсегда. Но это одно из указаний Чи-Би, – возразила Эми. – Я не собираюсь попасть из огня да в полымя, предпочту оставаться на горящей сковородке.

– Она пописает на горящую сковородку, – зловеще предупредила Эшли.

– Прекрасно. – Поскольку времени на споры не было, Зев сдался. – Мы воспользуемся туалетом в гардеробной Мэйсона.

– Не ты, – сказала Тина, беря Брианну за руку. – Мы воспользуемся. Думаю… – Она осмотрела людей, находящихся внутри круга, ненадолго задержала взгляд на остальных трех дамах и Эшли. – Надо идти всем женщинам. Вместе.

– Нет!

– Да ради всего святого, Мэйсон! – Эми зажгла вторую лампу, Тина кинула испепеляющий взгляд на звезду «Самой темной ночи». – Повзрослей и научись делиться.

– Пошла ко всем чертям, – пробормотал Мэйсон, вытащил из внутреннего кармана смокинга помятую сигарету и протянул руку за зажигалкой. – Дело не в том, чтобы делиться, а в тенях. – Он затянулся и посмотрел на Тони поверх пламени.

– Она пописает и на тени, – захихикала Эшли.

– На тебя, Прыщавая!

– Только попробуй, Сырник!

Брианна рванулась в бой, насколько ей позволяла длина рук Тины.

– Довольно! – резко заявил музыкальный редактор.

Когда девочки притихли, все уставились на Зева. Его вмешательство произвело впечатление.

Потом все головы повернулись к Тони.

Он вздохнул и начал:

– В той ванной комнате что-то есть…

– Ричард, – перебила Касси. – Единственный сын Крейтона Каулфилда. Он был умственно отсталым. Мы думаем, он прожил в этой комнате всю жизнь.

– И умер там, – добавил Стивен.

– Он не такой, как мы, потому что не… Мм… – Сестра нахмурилась и начертила в воздухе несколько кругов.

– Не участвует в повторах? – предположил Тони.

– Да. Он просто остается в ванной комнате. – Когда Касси пожала плечами, голова ее осталась на месте, не то что у брата.

– Тони? – Ли возвысил голос на втором слоге, сжал ладонь Бренды, нахмурился и убрал ее со своей руки.

– Больно. – Она скривила губы в плохом подобии извиняющейся улыбки.

– Извини. – Улыбка Ли была столь же неискренней.

– Само собой.

«Какого дьявола творится с этими двумя?»

Потом Тони понял, что никто больше не заметил случившегося. Потому что все они, в том числе Ли, ждали, когда парень детально объяснит, почему Мэйсон выкрикнул: «Нет!»

– Э-э… там много теней, но безопасно. – Он посмотрел на Рида, который глубоко затянулся, выкурив разом полдюйма сигареты.

– Да какая разница! – Брианна двинулась к лестнице, таща за собой Тину.

– Подождите! – Эми взяла лампу и трижды качнула ею над линией из соли. – Вот теперь можно перешагивать.

Стивен тихо заржал. Он перелетал туда и обратно над соляной чертой, пока Тони не бросил на него сердитый взгляд. Фостер знал, что Эми занимается полной чушью, но участок соли, через который перешагивали женщины, и впрямь казался ему тусклее поблескивающей полоски остальной части круга.

– «Верить – значит видеть», – задумчиво пробормотал он.

– Что?

– Рождественский фильм, «Уолт Дисней пикчерс», тысяча девятьсот девяносто девятого года, режиссер Джон Пасквин… Неважно, это было уже намного позже вашего времени.

– Бренда? – Эми помедлила снаружи круга. – Ты идешь?

– Я останусь с Ли.

– Нет, не останешься, – заявила Тина с нижней ступеньки лестницы. – Иди сюда.

– Но…

– Немедленно! Он ни с кем не сбежит, пока тебя не будет.

– А почему тот парень в шляпе так на тебя косится? – спросил Стивен, когда Бренда нехотя присоединилась к остальным женщинам.

«Парень в чем? Да, Зев».

Тони понятия не имел, почему тот косится.

– Касси?

– Я скоро вернусь. – Она улыбнулась брату с лестницы.

Когда на втором этаже хлопнула дверь гардеробной Мэйсона, Питер спросил:

– Объясните, почему женщины всегда ходят в туалет группками?

Все мужчины, оставшиеся в круге, пожали плечами.

Стивен поправил голову.

Генри добрался до конца дороги и услышал, как трое членов съемочной группы разговаривали возле обслуживающего трейлера. Их сердца бились немного быстрее обычного. На Фицроя произвело впечатление, как спокойно они реагировали на столь экстраординарные обстоятельства.

Может быть, работники телевидения привыкли считать странности нормой, а нечто эксцентричное – тем, что стоит заснять? Или заклинание Арры, стершее их память о битве в павильоне звукозаписи, имело длительный успокаивающий эффект? Может, в присутствии Чи-Би не разрешалось бурно реагировать или же просто не было необходимости это делать?

Исполнительный продюсер «Самой темной ночи» стоял у заднего крыльца, сунув руки в карманы плаща и свесив голову ниже массивных плеч. Если бы можно было открыть дверь одной силой воли, то предмет его внимания уже превратился бы в щепки и куски скрученного металла.

Чи-Би лишь повернул голову, когда Генри и смотритель вышли на свет.

– Ну?

– Грэхем поговорил с актером по имени Алистер Макколл, – начал Генри.

– Актером? – Чи-Би чуть ли не плюнул. – Только этого нам и не хватало! Еще одно проклятое ходячее самомнение.

– Этот актер, похоже, и вправду проклят, по крайней мере в самом нехорошем смысле слова.

Быстрый жест помешал Грэхему заговорить, а Генри встретился взглядом с Чи-Би.

– Самое важное вот в чем. Он приезжал в этот дом на спиритические сеансы, когда Крейтон Каулфилд был еще жив.

– Продолжайте. – Широкие напряженные плечи слегка расслабились.

– Он сказал, что Каулфилд начал коллекционировать диковинные предметы: палец, якобы принадлежавший ведьме, казненной во времена инквизиции, череп кота, принесенного в жертву на сатанинском ритуале, склянку с пеплом. Ему сказали, что это останки одного из не-мертвых, питающихся кровью.

Чи-Би приподнял бровь.

Генри пожал плечами.

– Вероятно, все это было ложью.

Оба они не обращали внимания на давящиеся звуки, которые издавал Грэхем.

– Так или иначе, около тысяча восемьсот девяносто второго года Каулфилд перестал коллекционировать подобные предметы и начал собирать книги. Макколл сказал, что от некоторых из них ему становилось очень не по себе.

– Он еще сказал, что кое-какие тома были теплыми, – добавил Грэхем, содрогнувшись.

Чи-Би снова приподнял бровь.

– Это возможно, – произнес Генри. – Содержимое некоторых книг таково, что требует специфического вместилища.

В личной коллекции Фицроя имелся гримуар,[46]46
  Гримуар – книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов, демонов и содержащая какие-либо колдовские рецепты.


[Закрыть] в котором было записано двадцать семь демонических имен. Они были подлинными, и у него не возникало желания выяснить, как разузнал их автор книги. Пергаментные страницы и толстый кожаный переплет всегда имели постоянную температуру, такую же, как у человеческого тела и крови.

Генри забрал гримуар у человека, призывающего демонов в наш мир. Он сделал это примерно в то же время, когда Каулфилд начал собирать книги, от которых Макколлу становилось не по себе.

Фицрой знал, что его гримуар был одним из трех, сохранившихся на земле. Почему Каулфилд не мог заграбастать один из оставшихся двух?

– С появлением книг начались спиритические сеансы, – продолжал Генри. – Они были очень распространены в те времена.