Текст книги "Дым и зеркала"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава шестнадцатая

Мистер Миллз шатнулся назад, высвободил топор и завопил:

– Вам от меня не спрятаться!

Тони не особо приглядывался к тому, как Касси и Стивен выскочили в коридор и рука в руке побежали в ванную. Он знал, что видел не живых людей. Их реальность – почти перерубленная шея и три четверти головы. Но смотреть, как они появляются живыми, наблюдать их последние минуты и знать, что им приходится переживать такое снова и снова… Это была чертова трагедия, по-другому не скажешь.

Все должно было прекратиться с их смертью. Может, божья кара существовала, а может, и нет. Тони повидал слишком много странных вещей, в которые не хотел бы верить. Дело в том, что с концом чего-то одного у обычных людей начиналось что-то другое. Для Касси и Стивена ничего не закончилось и не началось. Осталось только некое подобие существования. Возможно, оно было лучше рискованной альтернативы, но Тони так не считал.

«Может, мне лучше перестать об этом думать? У меня есть шанс их убедить».

Фостер вздрогнул. Дважды. Топор врезался в плоть, потом в кость. Странно, что эти не особенно громкие удары впечатляли парня сильнее, чем вопли.

Вообще-то восприимчивость Тони к таким звуковым эффектам уменьшил Карл, а до него – «Aerosmith».[67]67
  «Aerosmith» – знаменитая американская рок-группа.


[Закрыть]

Мистер Миллз, забрызганный кровью своих детей, развернулся и вышел из ванной. Очутившись в коридоре, он посмотрел на окровавленный топор так, будто никогда раньше его не видел, понятия не имел, чьи мозги и волосы прилипли к лезвию. Потом отец перехватил топорище поудобнее и вогнал острие себе между глаз.

Когда тело упало, Тони сделал шаг вперед, поднял левую руку, увидел кровь, блестевшую на ладони, и позвал. Энергия никогда не исчезает. В конечном счете призраки были ее сгустками.

Тони знал, что ему будет очень больно, но не мог придумать другого способа.

Если верить заметкам Арры, все дело заключалось в манипулировании любой энергией. Это и отличало волшебников от обычных парней, точнее сказать, персон, рискующих потерять руку, от тех, кто мог придумать менее рискованный выход.

«Эх, я наверняка не отказался бы поговорить с тем, кто знает не столь опасный способ».

Когда свет начал меркнуть, топор шлепнулся в руку Тони. Его пальцы не столько сжали рукоятку, сколько спазматически сомкнулись на ней.

«Как бы то ни было, но это сработало».

Когда закончился «повторный показ», Фостер не мог разглядеть топор, но определенно чувствовал его.

Боль была такой, что если Тони выживет, то до конца своих дней будет сравнивать с ней все остальные болезненные ощущения.

«Думаешь, это больно? Я вот однажды выдернул призрачный топор из прошлого и прошелся с ним по дому с привидениями».

Вот только Тони не совсем шел. Он скорее пытался набрать воздуха в легкие и не потерять сознание.

«Давайте, ноги, двигайтесь!

Сделай глубокий вдох. Еще один.

Со временем человек может привыкнуть к чему угодно.

Да, только времени у меня почти нет. Я должен очутиться в подвале, прежде чем начнется следующий „повторный показ“.

Так, стоп! Думай не о подвале, а о том, чтобы сделать шаг. Всего один.

Это ничуть не больнее, чем стоять на месте. Второй и третий – тоже.

Теперь просто иди к задней лестнице. Прямой коридор. Легкая прогулка.

Ну вот, ты смог это сделать. Дьявол, однажды в феврале я дошел до больницы Веллеслей с двумя сломанными ребрами, разбитой губой и в одном ботинке. Кстати, я до сих пор так и не узнал, куда девался второй.

Теперь вниз по ступенькам. Это должно быть легко. Гравитация на твоей стороне.

Подожди-ка.

Сперва нужно кое-что проверить, убедиться в том, что энергия, которую я удерживаю, продолжает действовать не хуже топора. Если же нет, то толку от нее будет – что с козла молока!»

Вместо того чтобы пойти вниз, Тони направился наверх. Гравитация стала заразой.

Веревка Люси пересекала нижний бордюр третьего этажа, но не совсем по центру. Ступеньки были настолько крутыми, что Фостер мог дотянуться до цели с четвертой. Если можно было сделать это отсюда, то он не собирался подниматься на пятую. Не было смысла делать такие глупости. Парень набрал в грудь побольше воздуха, велел своей руке действовать и взмахнул топором.

Он почувствовал, как лезвие врезалось в дерево.

Рассеченная веревка со свистом обожгла ему щеку.

Всего на одно мгновение Фостер ощутил, как мертвый вес прокатился по его ногам.

Тони кое-как спустился на четыре ступеньки.

Он задыхался, хотя мелкие вздохи причиняли меньше боли, и услышал голос, почти уничтоженный петлей:

– Спасибо.

Парень почувствовал себя намного лучше.

Всего на мгновение Тони показалось, что сейчас тысяча девятьсот шестой год, а он сам и есть та горничная. Это было огромным улучшением по сравнению с той беспредельной болью, которую он чувствовал раньше. Поэтому Фостер смог справиться с новыми ощущениями.

Его левая рука все еще зудела так, словно ее окунули в кислоту, а потом обваляли в горячем песке. Люси была единственной горничной, живущей в том далеком году, которую знал Тони. Что бы она ни делала, но это помогло ему слегка отвлечься от боли, спуститься по ступенькам и пройти через кухню, где его ждали Маус, Адам и Зев. У них была вторая лампа.

Когда Тони присоединился к ним, двойной круг света озарил Эми. Она, скрестив ноги, сидела рядом с кладовкой и открытой банкой белой краски. Женщина покачала головой в ответ на его безмолвный вопрос.

«Жертвы приходят в себя не сразу после собственной смерти.

Время еще есть».

– Пошли, Зев. – Музыкальный редактор зашагал вперед, Тони ухмыльнулся и спросил: – У тебя в штанах бутылка с распылителем или ты просто рад меня видеть?

Адам возвел глаза к потолку и сунул Маусу пять баксов, когда Зев отвел руку назад и коснулся бутылки, засунутой за пояс джинсов.

– А как насчет нас? – поинтересовался первый помощник режиссера. – Когда нам бежать на помощь?

– Узнаете, – ответил Тони.

– Ты уверен?

– Это будет очевидно.

– Каким образом?

– Думаю, зазвучат вопли.

– Ладно. – Адам провел рукой по густым волосам, заставил их встопорщиться потными прядками и поинтересовался: – Слушай, если тварь сидит здесь так долго, почему ты думаешь, что мы ее победим?

«Пришла пора для последней, длинной, вдохновляющей речи», – решил помощник режиссера и заявил:

– Ба! Потому что мы хорошие парни. Зев, не мог бы ты открыть дверь? У меня заняты руки.

«Лампа в одной, топор в другой. Разумеется, этот инструмент никто не видит».

Зев явно принял решение не задавать вопросы и просто открыл подвальную дверь.

Когда Тони перешагнул через порог, он нахмурился и спросил:

– Что у тебя со щекой?

– Обожгло веревкой.

– Мне нужно знать, что именно случилось?

– Сомневаюсь. – Фостер подвинулся, когда Зев встал рядом с ним на верхней ступеньке. – Оставайся справа от меня, около лампы, – сказал он и добавил, когда они начали спускаться: – Помни важную вещь! Все, что слышит Ли, может… Блин!

Лицо Николаса появилось в темноте у подножия лестницы. На мгновение парню показалось, что оно парило в воздухе само по себе.

– Я уж начал думать, что ты к нам не вернешься, – заявил актер.

Тони пожал плечами и постарался притвориться, будто не нес с собой невидимый топор. Ему повезло, что Лито есть Каулфилд – тоже не видел эту штуковину. Фостер не был уверен в этом на сто процентов, но на топор никто не реагировал, поэтому парень предположил, что его оружие осталось незамеченным.

– Я же предупреждал! На то, чтобы их убедить, уйдет какое-то время.

– В чем именно? Такой вот вопрос. Привет, Зев.

– Ли!.. – отозвался музыкальный редактор.

– Нет, это не он! – прорычал парень.

– Почти. – Спутник Фостера прищурил зеленые глаза.

В прямом свете лампы его зрачки превратились в черные точки.

– Что ты здесь делаешь, Зев?

– Велика вероятность, что тебе, то есть твоему телу, понадобится небольшая помощь, чтобы выбраться, когда Тони закончит дело.

Зев взмахнул рукой. Этот жест подразумевал все, что могло включать в себя слово «дело».

– К тому же я не собираюсь позволить парню пройти через это одному. – Музыкальный редактор тоже прищурился.

– Итак, ты пришел, чтобы подержать его за руку?

– За что угодно, лишь бы ему стало легче.

Ли изящно стряхнул с брюк кусочки грязи и заявил:

– Меня удивляет, насколько глубоко это время разъедено падением нравов. Извращения считаются нормальным поведением.

Тони слегка повернулся, ухмыльнулся и сказал:

– Ты никогда ни слова не говорил об извращениях.

– Не хотел тебя обнадеживать. – Зев философски пожал плечами. – На это у нас может не хватить времени.

– Согласен.

– Так оставайся с ним, если должен! – рявкнул Ли.

«Да будешь ты первым, кто падет!»

Наверно, это был самый ясный подтекст, который когда-либо слышал Тони. Учитывая среднюю громкость таковых, звучавших в течение ночи, это кое о чем говорило.

– Иди первым. – Фостер взмахнул лампой. – Встань так, чтобы я видел, что ты не напортачишь с телом Ли.

– Я ничего такого не сделаю!

– Портачить или пытаться. Что в лоб, что по лбу. Двигай.

Тут Николас круто повернулся и пошел через залитый подвал.

– С каких это пор ты цитируешь Гершвина? – прошептал Зев, когда они спустились к воде.

– Иногда мне нравится погружаться в стереотипы.

Вода вроде была теплее, чем раньше. Тони искренне надеялся на то, что она лишь казалась ему такой. Ноги у него и так уже давно промокли.

– А как насчет Гилберта и Салливана?

– Да ни в жизнь.

– Значит, ты не очень глубоко погрузился в стереотипы.

– Я должен оставаться самим собой.

Тварь как будто находилась теперь ближе к лестнице, чем раньше. Но Тони был почти уверен в том, что она не могла передвинуться и оставалась частью фундамента.

Когда Ли занял прежнее место около стены, Фостер сообразил, что у него заняты обе руки. Поэтому от зеркальца, лежащего в кармане, толку будет не больше, чем от телепрограммки за прошлую неделю.

– Отдай лампу своему другу. – Последнее слово монстра было пропитано отвращением. – Потом иди сюда и слейся с нами.

– Чувак, когда ты так говоришь, это звучит настолько грязно… – Тони жестом велел Зеву податься назад, прошлепал к колонне и повесил лампу на гвоздь. – Так меньше шансов на то, что она пострадает.

– «Чувак»? – скривил губы Ли. – У тебя странная манера выражаться.

– А у тебя будет время привыкнуть к ней.

Тони никогда бы не подумал, что будет скучать по плачу Карла, вернее, по его отсутствию, отмечающему начало очередного «повторного показа».

Ему надо было потянуть время, причем незаметно для твари.

Тони встал перед Зевом и сказал:

– Итак, похоже, нам пора прощаться.

Мелькнула слабая улыбка, обрамленная темной бородой. Музыкальный редактор молча согласился принять удар ради всех остальных.

«Или нанести его?

Неважно…»

Они с Зевом расстались не из-за физической несовместимости. Тони пришлось прервать поцелуй и податься назад, иначе он совсем пропустил бы «повторный показ». К тому же ему требовалось сохранить хотя бы пару функционирующих серых клеток.

Ли вздернул верхнюю губу еще раньше, но теперь задрал ее так, что куда там Раймонду Дарку.

– Извращенцы!

– Не слишком ли рьяно ты протестуешь, а? – поинтересовался Зев с самодовольным видом.

– Он тебя не хочет. – Голос принадлежал Ли, отвращение – Каулфилду.

– Думаю, под «тебя» он имеет в виду меня, – пробормотал Зев.

– Да, я усек.

– Вот чего он хочет! – Каулфилд раскинул руки Ли.

– А кто не хочет? – хмыкнул Зев.

Тони показалось, что это заявление на секунду выбило Каулфилда из колеи.

– С тобой он только худо-бедно мирился!

– Да, как же.

– Эй!

В пылу спора Тони достал зеркальце.

– Вовсе я не мирился! Не мирился! – повторил он, поскольку ни Каулфилд, ни Зев, похоже, ему не поверили.

Ему оставалось лишь надеяться, что Ли не будет помнить о том времени, когда был одержим.

– Ожидание чего-то одного не мешает тебе быть довольным чем-то другим. Мне нравятся хот-доги, но я буду счастлив, если получу…

– Блины? – подсказал Зев.

– Не начинай.

Теперь у Тони было зеркальце.

«У края светового круга и вправду мелькнуло что-то серое? Два прозрачных силуэта дожидаются своего выхода на сцену? Или я просто тешу себя надеждой?»

– Я хочу, чтобы Ли встал здесь, рядом с Зевом, прежде чем подойду к тебе.

– Прекрасно.

Актер сделал шаг вперед, прочь от стены. За ним осталось достаточно места, чтобы призрак смог что-то нарисовать пальцем.

«Или их все-таки два?»

Ли сделал еще шаг, содрогнулся и остановился.

«Удачи».

В уши Тони ударил хриплый выдох. Боль внезапно возвратилась к нему, когда Люси Льюис в мгновение ока вернулась на лестницу – на свое место во время «повторного показа».

Фостер проверил отражение в зеркальце…

Глаза во вздымающейся тьме выпучились. Они смотрели в его сторону.

Потом сформировалось лицо. Голова. Тело. Каулфилд приобретал ясно видимые черты.

«А без зеркала?

Едва различимый розовый обнаженный силуэт, выгибающийся со стены.

Не знаю, в безопасности Ли или нет.

Погибнет Николас или выживет.

Даже если мы ухитримся отвлечь внимание Каулфилда до следующего „повторного показа“, я уже не смогу держать топор.

Сейчас или никогда.

Никогда.

Сейчас».

Стиснув зубы и спотыкаясь, Тони приблизился к стене, каким-то образом сумел поднять руку над головой и изо всех сил рубанул топором. Потом он не столько выпустил топорище в нужный момент, сколько заставил пальцы распрямиться в надежде на то, что инерция сделает остальное.

Топор стал видимым, когда вонзился в голову Крейтона Каулфилда.

Ли завопил.

«Они не… Он не…»

Тони пошлепал к Ли. Фостеру казалось, что ему не удается продвинуться ни на шаг.

Струи очистителя брызнули ужасно высоко.

«Ох, подожди. Я же стою на коленях».

Он не помнил, как упал.

Боль растеклась из левой ладони по руке, к плечам, к груди, а потом – вниз до правого бедра. Волны обжигающей боли!

Голова и рука садовника были меньше топора, и Тони держал их всего несколько минут. Присутствие Люси сгладило повреждения, позволило ему продержаться так долго, но не уничтожило их.

Вода была холодной.

«Она поможет, – подумал парень и начал заваливаться вперед. – Стоп!.. Это вопит не Ли».

Тони усилием воли сфокусировал взгляд. Николас тоже стоял на коленях и глядел в воду так, будто не мог поверить в то, что видел. Он закусил кровоточащую нижнюю губу, но не кричал.

«Кто же тогда?

Точно. Голый извивающийся парень с топором в голове».

По его лицу текли струи тьмы. Каулфилд широко раскрыл глаза, высвободил руку и ухватился за топорище. Пальцы монстра прошли сквозь него.

Вторая рука высвободилась сама. Рывком.

Потом ноги.

Как будто сила, собранная злом, не очень радовалась тому, что ее заперли.

Тони неуклюже подался назад, когда разлагающееся тело рухнуло в воду лицом вниз. Потом оно всплыло и перевернулось на спину. Голова была разрублена, но топор исчез.

Тони почувствовал, как кто-то ухватил его за плечи, и закричал.

– Это я.

«Голос, телосложение – Мауса ни с кем нельзя перепутать. Правильно, кавалерия прибыла».

– Давайте двигаться, люди. Думаю, стена сейчас взорвется! – сказал Адам.

– Что с Ли? – Тони извернулся, когда Маус поднял его из воды.

Оператор сместил хватку и сжал парня сильнее. Здоровяк и без слов предельно ясно давал понять: «Не дрыгайся!»

– Он блюет.

Это было хорошо. По крайней мере, Тони так думал.

– Живой?

Они взбирались по лестнице. Этот громила мог быть очень шустрым.

– Мертвые не блюют.

– Кажется, какой-то внештатный сотрудник предлагал такое название для девятой серии?

– Нет. – Тони просто шутил, но едва начал объяснить это Маусу, как потерял сознание.

– Там что-то произошло. – Генри вышел на дорожку, нахмурился и поглядел в сторону дома.

Грэхем присоединился к нему, стирая с шеи капли дождя, закатывающиеся под воротник комбинезона.

– Да, я тоже почувствовал.

– Что именно? – требовательно спросил Чи-Би.

Он всегда с трудом мирился с расплывчатыми выражениями, а сегодняшние его запасы терпения были уже исчерпаны.

– Все кончено? – спросил он.

Вампир и медиум переглянулись, потом Грэхем пожал плечами и сказал:

– К сожалению, есть только один способ это проверить, а вы все еще не пришли в себя после прошлого раза.

– Я в порядке, – заявил Генри, прищурившись.

– Большие фингалы вокруг глаз для вас обычное дело? Наверное, нет. Вы слишком часто потираете виски, когда думаете, что никто на вас не смотрит. Держу пари, у вас давненько не болела голова.

Фицрой негромко зарычал.

– Стало быть, давно. Значит, придется мне. – Грэхем вытер ладони о бедра, прошел по дорожке, протянул руку и прикоснулся к краю крыльца.

Полыхнула красная вспышка, и смотритель повалился в ноги Генри.

– Порядок?

– Со мной все чудесно, – пробормотал Грэхем, схватился за руку вампира и встал. – Значит, еще не все кончено.

– Вы о чем?

Троица медленно повернулась.

Джек Элсон стоял на дороге, на границе света.

– Коп? – тихо спросил Грэхем.

– Да, – так же негромко ответил Генри.

Чи-Би отчетливо вдохнул, медленно выдохнул и встретил приближающегося констебля на полпути.

– Ночная съемка еще не кончена. Я могу вам чем-нибудь помочь, констебль Элсон?

– В общем, нет. Я просто проезжал мимо и увидел, что на дороге стоит несколько машин. Поэтому решил заехать и проверить, все ли в порядке.

– Понятно.

Это слово подразумевало то, о чем знали все присутствующие. Дир-Лейк-роуд никуда не ведет, поэтому проехать мимо… едва ли возможно.

– Раньше машин было больше.

– Ночью нам не нужна большая съемочная группа.

Элсон по-приятельски улыбнулся, отчего у Генри зачесались зубы. Так очень часто делал его отец.

– Полагаю, ваше разрешение на ночную съемку в порядке?

– Мы снимаем в этом месте уже неделю, – сообщил Чи-Би.

– Но не ночью.

– Да, именно так.

– Так где разрешение?

– В доме. – В голосе продюсера прозвучала легкая предупреждающая нотка, но Элсон не обратил на нее внимания.

– Хорошо. – Констебль улыбнулся еще шире. – Давайте взглянем на бумаги.

– От влаги заклинило двери.

Элсон стряхнул капли дождя со светлых ресниц, бросил недоверчивый взгляд сперва на Грэхема, потом снова на Чи-Би и уточнил:

– Именно от нее?

– Да. Мои люди сейчас работают над тем, чтобы выбраться.

– Там не горят огни.

– Констебль Данверс. – Чи-Би вежливо, но с легким раздражением кивнул женщине, появившейся на дороге вслед за первым копом.

– Ты что тут делаешь? – Элсон хмуро взглянул на напарницу.

– Я могла бы задать тебе тот же вопрос. – Она пожала плечами и встала рядом с ним. – Но не буду. После расследования, которое ты проделал, я почувствовала, что тебе не хочется отправляться домой.

– Поэтому проследила за мной?

– Мне не надо было этого делать, Джек. Я знала, куда ты едешь. Здесь слишком много вопросов без ответов, чтобы ты держался в стороне.

– Какого расследования?

Оба констебля повернулись к продюсеру, задавшему этот вопрос.

– В этом доме уже много лет происходят странные события, – пояснила Данверс, не обращая внимания на сигналы напарника. – Констебль Элсон сегодня днем поговорил с Тони Фостером, потом заглянул в наш архив и обнаружил там список убийств и самоубийств длиной с вашу руку. – Она сделала паузу, посмотрела на вышеупомянутую руку и поправилась: – Ладно, как минимум с мою. Забавно, что такого рода события начали накапливаться в одном и том же месте.

– Да, весьма. – Судя по голосу Чи-Би, его это не особо забавляло. – Итак, вы здесь не для того, чтобы проверить наше разрешение.

Это не было вопросом, но Элсон все равно ответил, натянуто улыбаясь:

– Можно заодно так и сделать, раз уж мы здесь.

– У меня складывается четкое впечатление, что вы не на службе.

– Всадники всегда на дежурстве. – Данверс покосилась на Генри.

Она как будто каким-то образом поняла – только он один знал, что к ее щекам прилила кровь.

– Когда-то я слышала эту фразу в одном старом фильме и всегда хотела ее повторить.

– Да, теперь ты так и сделала, – вздохнул Элсон. – Что ты имела в виду, когда сказала, что там не горят огни?

– Как?..

– Когда ты приехала, не следя за мной, а просто предугадав намерения… – Приподнятая бровь напарницы оборвала его. – Так вот, ты сказала, что там не горят огни.

– Да. В доме нет света. – Гита изящным жестом указала на здание. – Если они занимаются съемками, то почему там так темно?

– Потому что мы снимаем дневную сцену ночью, и окна задернуты светонепроницаемыми занавесками.

Чи-Би изложил голые факты. Насколько мог судить Генри, к концу длинной ночи, наполненной ожиданием и беспокойством за дочерей, продюсер начал злиться. Он был слишком практичен, чтобы набрасываться на дом, а тут судьба подкинула ему пару мишеней. Когда Фицрой в последний раз видел Честера разозленным, тот ухватил взрослого мужчину за горло, поднял его и швырнул через всю съемочную площадку. Вампир понял, что пришла пора вмешаться.

– Светонепроницаемые занавески? Ладно. Наверное, у вас есть объяснение и той красной вспышке, которая отшвырнула… – Элсон замолк и вопросительно уставился на смотрителя.

– Грэхем Бруммель, – проворчал тот.

– Да, отшвырнула мистера Бруммеля на пять футов так, что он шлепнулся на задницу?

– Вы это видели? – Ткань плаща Чи-Би сморщилась, когда он напряг плечи.

– Боюсь, что да.

Раздалось еле слышное рычание, и Генри оказался рядом с продюсером. Его левая рука обхватила правое запястье Чи-Би и удержала руку богатыря.

– Я тоже это видела. Еще с дороги. – Данверс не сводила взгляда с мускулов, перекатывающихся под тканью и заметных даже в темноте.

– Что за чертовщина здесь происходит? – спросил Элсон, который инстинктивно сосредоточился набольшей угрозе. – Вы были там. Теперь здесь. Никто не может передвигаться так быстро.

Безопасности ради Генри сдержался. Его улыбка так и не стала опасной.

– Я все-таки могу, потому что нахожусь в очень хорошей форме.

Фицрой почувствовал, что Чи-Би уже не пытается высвободиться, и дал своим пальцам соскользнуть с горячей руки.

При этом он не отвел взгляда от констебля Элсона, недоверчиво уставившегося на него. Глаза вампира потемнели.

– Подозреваю, в том, что случилось с мистером Бруммелем, виновата погода. Тут была гроза с молниями, а такие старые дома могут отлично накапливать статическое электричество.

– Вот как? – Недоверие Элсона слегка поблекло.

– Да, полагаю, это…

– Что за чушь! – Данверс перевела взгляд с Чи-Би на Генри, потом обратно. – Я думаю, что один из кабелей, которые вы, парни, протянули из того грузовика, неправильно заземлен. Вы создали опасное оборудование, что является прямым нарушением кучи правил по технике безопасности. Оттого и заклинило двери. Или же в доме водятся привидения, которые заперли там ваших людей. – Тонкий палец ткнулся в широкую грудь. – Да и дочерей. Днем мы видели, как девочки входили в здание. Вот почему вы утратили ваше хваленое спокойствие. А красная вспышка означала, что дом всех вас не впускает. Вы что, не слушали, когда я говорила, что мы провели расследование? Почему бы вам не рассказать, что тут на самом деле происходит?

– Хваленое спокойствие? – пробормотал Элсон.

– Не сейчас, Джек.

– Кажется, вы что-то напутали, констебль Данверс. – Чи-Би снова говорил властным голосом. – Мои люди снимают в этом здании серию про дом с привидениями. Таким образом, эти потусторонние существа водятся в нем лишь потому, что я так решил.

– Угу. – Гита качнулась на пятках и прищурилась. – А убийства с самоубийствами?

– Не в этой серии.

– Не в сериале. – Женщина подчеркнула это «не», бросая Чи-Би вызов.

Пусть он только попробует отрицать, будто знает, что она имеет в виду!

– Вы подразумеваете трагическую смерть миссис Крэнби и ее новорожденного сына?

– Были и другие. В тридцатых годах уйма народа погибла во время бала. Проживая в доме, миссис Крэнби слышала танцевальную музыку. В пятидесятых Кристофер Миллз зарубил себя и двух своих детей. Миссис Крэнби ужасно боялась мужчины с топором, которого больше никто не видел.

– Итак, вы хотите сказать, что во время послеродовой депрессии эта женщина Крэнби решила, что в доме живут привидения, потому что он имел несчастливую предысторию?

– Нет, не это. – Элсон, который раньше недоверчиво таращился на напарницу, шагнул и встал с ней рядом, плечом к плечу. – Она хочет сказать, что мы останемся здесь, пока не откроются двери.

– Призраки не запрещены законом, – заметил Грэхем, скрестил руки на груди, двинулся по тропе и встал справа от Генри.

– Никто этого и не говорил. Но мы здесь, а наша работа – знать, что, к дьяволу, происходит. Поэтому я думаю, что нам лучше остаться.

– Вы напрасно теряете время.

– Оно принадлежит нам.

Элсон прищурился и с вызовом посмотрел на трех мужчин. Мол, ну-ка попробуйте нас прогнать!

Когда никто не принял вызов, он победно ухмыльнулся и заявил:

– А теперь, если не возражаете, я попробую открыть дверь, просто чтобы расставить точки над «i».

– Вы видели, что произошло с мистером Бруммелем.

– Да.

– Тогда ради бога. – Чи-Би отошел с дороги.

Грэхем безуспешно попытался скрыть ухмылку, когда констебли прошагали мимо.

Через мгновение он так же прятал уже хихиканье. Блеснула красная вспышка. Констебль Элсон выругался, отшатнулся, оступился, сел и смял какой-то кустик, разросшийся у тропы.

– Недалеко же его отбросило, – пробормотал смотритель.

Генри шевельнулся рядом с ним и заявил:

– Подозреваю, что на это влияют паранормальные способности. Если они сильно развиты, то ты получаешь мощный удар и отлетаешь далеко. Если их вовсе нет, то такого не происходит. – Вампир кивнул в сторону констебля.

– Да, но Чи-Би-то подальше отлетел, когда его долбануло.

– На него эти правила не распространяются.

Грэхем кивнул, обернулся и взглянул на продюсера, все еще стоявшего в начале дорожки и каким-то образом ухитрявшегося господствовать над сценой, включающей дом с привидениями, потрясенного полицейского, медиума и вампира.

– Я понял. Вы довольны? – спросил он, когда констебли снова прошли мимо, но уже в противоположном направлении.

Элсон сердито посмотрел на него, потом с непроницаемым выражением повернулся к Генри и спросил:

– Статическое электричество, да?

– Это объясняет происходящее.

– Не очень хорошо. – Констебль взял напарницу за руку и направился к дороге. – Мы будем вон там, если понадобимся вам… для чего-нибудь.

– Давай. Объясни мне, что я чокнулась.

Потирая сзади шею в надежде пригладить волосы, Джек уставился на темный силуэт дома и пробубнил:

– Хотел бы я такое сказать.

– Ты рад тому, что я выложила им все это. Сам-то не смог. – Гита наблюдала за Джеком и не обращала внимания на дом.

– Нет. – Его губы скривились в полуулыбке. – Я знаю, тут происходит нечто странное. В дело замешаны эти люди. Что-то случилось прошлой весной и творится сейчас. Что-то не… – Он написал в воздухе какие-то слова.

– Ненормальное?

– Почти. Я предпочел бы, чтобы ты сначала поговорила со мной, а уже потом вываливала бы на них информацию, но придержу свое мнение о твоем – да и моем – психическом состоянии до тех пор, пока двери не откроются. – Джек скрестил руки на груди и кивнул в сторону кучки людей на дорожке перед домом. – Или пока они не расскажут нам, что же на самом деле тут происходит.

– Поэтому мы и стоим здесь? Чтобы они могли без помех все обсудить?

Констебли находились достаточно близко к свету, и Гита увидела, как Джек слегка приподнял светлую бровь.

– Да. Это одна из причин, – подтвердил мужчина.

Еще он хотел увести от них напарницу, пока та не сказала что-нибудь такое, что заставило бы присутствующих подумать, будто констебль Джек Элсон верит во что-то, помимо преступления и наказания. Но сейчас Гита слишком устала, чтобы среагировать на насмешку.

– Тот тип с грязными волосами был прав, – сказала она. – Если в доме и вправду водятся привидения, то состава преступления нет.

– Само собой.

– Тогда почему мы здесь?

– Мы или ты?

– Я – из-за тебя.

– Да уж. – Он потер о рукав ладонь, которой прикоснулся к дому.

– Я хочу… В смысле, мне надо… Нам полагается…

– Знать?

– Держу пари, что Тони Фостер в самой гуще событий.

– Каких, Джек?

– Да, в том-то и вопрос. – Он вздохнул, расплел руки, сложенные на груди, и скрестил их опять, по-другому. – Терпеть не могу, когда вижу – что-то происходит, но не понимаю, что именно.

Гита повернулась, уставилась на силуэты трех людей, стоящих на дорожке, и сказала:

– Держу пари, мы сможем что-нибудь выяснить, если возьмемся за Грэхема Бруммеля.

– Оставь это для сосунков.

– Пара правонарушений, вот и все. Ничего крупного. Еще обвинение в мошенничестве в Сиэтле, которое сняли. – Грэхем громко выдохнул. – Никогда не просите финансовых советов у покойников. – Смотритель бросил быстрый взгляд в сторону Генри. – Без обид.

– Конечно. Технически говоря, я не покойник.

– Что? Неужели? А я думал, вы все знаете… – Он высунул язык и склонил голову к плечу.

Прежде чем Фицрой успел среагировать на это кривлянье, которое должно было изобразить безжизненного мертвеца, Бруммель рывком выпрямил голову и сказал:

– Погодите, я должен был попробовать раньше. Мне надо просто посмотреть на вас на астральном уровне… – Его глаза помутнели. – Срань господня! – Грэхем посерел и снова вернулся в реальность. – Вы…

Генри улыбнулся.

– Наша проблема – не мистер Фицрой! – прорычал Чи-Би.

Смотритель вздрогнул и сунул дрожащие руки в карманы комбинезона.

– А двое чересчур усердных полицейских. – Продюсер перевел взгляд на Генри. – Вы можете что-нибудь сделать с их памятью?

– Стереть ее, как Арра? Нет, – покачал головой вампир и покосился на смотрителя. – Даже в таком задолбанном состоянии я могу заставить их забыть меня, но не ужас, тьму и ночь. Надо учитывать, что это полицейские, обученные замечать и расследовать подобные вещи. Они уже ищут за пределами очевидного, что редкость даже для копов. Я не могу гарантировать, что потеря памяти продержится долго. Для этого мне пришлось бы взять их обоих к себе в постель. Подозреваю, что это доставит констеблю Элсону больше проблем, чем все то, что он может обнаружить.

– Вместе или по отдельности?

– Прошу прощения? – Фицрой медленно повернулся на пятке.

Грэхем пожал плечами. Он явно жалел, что не держал рот на замке, но никак не мог остановиться.

– Вы бы взяли их в постель… ну, знаете, вместе или по отдельности?

– Вот теперь я оскорблен.

– Извиняюсь.

– Когда дверь откроется, в доме будет минимум один труп, а то и больше, – выразительно сказал Чи-Би. – Начнется расследование. Сможет ли Тони с помощью информации, полученной от Арры, стереть воспоминания всех людей, находящихся в доме?

– Очень сильно в этом сомневаюсь, – ответил Фицрой.

Насколько было известно Генри, единственное заклинание, которое твердо выучил Тони, помогало ему призывать еду, не вставая с дивана. Поэтому парень вряд ли сможет стереть воспоминания нескольких человек.

– Значит, они узнают о его способностях, и во время расследования…

– Да, это всплывет, – кивнул вампир. – Особенно если его способности помогут людям выбраться из дома.