Текст книги "Сэр, простите, ещё кое-что...(СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Карта №6.

Джеймс Поттер, Ремус Люпин, Сириус Блэк и Питер Петтигрю пойманы на месте преступления: привязывали канатами движущуюся лестницу с той целью, чтобы она, дернувшись, сбросила в лестничную шахту людей, поднимающихся по ней. Преступление предотвращено, преступники уведены в подземелья и прикованы цепями к стене на сутки. Увы, наказание не сильно подействовало, хулиганы не впечатлились, продолжают безобразничать.

Просьба о порке розгами – отклонена деканом и директором.

Карта №74.

Дж. Поттер, С. Блэк и П. Питтегрю застуканы за новыми «шалостями» – поставили опыт над млашекурсником с Пуффендуя Самсоном Бибиком: трое пятикурсников скормили первокласснику оборотное зелье с волосом собаки (где они достали собачью шерсть, кстати?), вследствие чего мальчик наполовину превратился в пса, почувствовал себя очень плохо и был госпитализирован сначала в Больничное крыло, потом отправлен в Мунго с осложнениями.

Негодяи ночь провисели на цепях, ходатайство о порке снова отклонено директором и деканом. Правда, были сняты сколько-то баллов, но это не то…

Карта №1200.

Дж. Поттер и С. Блэк подожгли сарайчик для метел, после чего, укуренные веселящими зельями, попытались сжечь на костре Мохнолапа, книззла профессора Кеттлберна: схватив кота, раскачали и бросили в огонь. К счастью, Мохнолапа спасла длинная шерсть, выскочив из огня, горящий кот прыгнул на Блэка и, опалив ему брови, ускакал в направлении озера.

Блэк с ожогами доставлен в Больничное крыло. Кота профессор перестал брать на работу. Утраченные метлы, мячи и сарайчик внесены в штраф в размере четырехсот галлеонов, который оплатили родители мистера Поттера и мистера Блэка.

Если честно, Северуса ужаснули даже не преступления с шалостями и проделками, а номер карточки – тысяча двести. Это ж сколько они за все годы бедокурили?! Вздохнув, он открыл глаза и посмотрел на мага-ритуалиста Уилки Двукреста: тот, похоже, закончил приготовления к церемонии Посвящения. Свечи были зажжены и расставлены в должном порядке. С руки Мельхиора слетел феникс и, пролетев в центр зала, сел на приготовленный для него насест. Всего мест для Хранителей было почему-то три: витой золоченый насест для феникса, гранитный камень-лежак для василиска и осиновый столб для единорога.

Размышляя об этом, Северус незаметно разглядывал своих будущих коллег по директорству: Паллада Пенн, полная и веселая с виду хохотушка, насквозь деревенская, вспоенная парным молочком «только что из-под коровы», русоволосая, сероглазая, довольно миловидная, очень здоровая такая, с румянцем во все щеки. Герания Голдстраут выглядела вполне стандартно: стройная и аккуратная девушка, строгий пучок темных волос на затылке, глаза карие, прямой точеный носик… Северус невольно перекосился – МакГонагалл номер два, не иначе, такая же скучная снобка. И птичка-то к ней, поди, самая заурядная прилетит, ворона какая-нибудь. А вот Мельхиор Менедис выглядел весьма импозантно – высокий кряжистый детина с пышной лопатообразной бородой, с совершенно славянским лицом и, судя по всему, парень компанейский: смотрит открыто, всем подмигивает, улыбается, кивает ободряюще, глаза голубые и добрые-добрые, сияют золотистыми смешинками из-под густой кудрявой соломенной челки.

На какой-то миг Северусу вдруг стало не по себе: пары директор – директриса выглядели слишком попарно. Как супруги, честное слово, и это показалось ему дурным предзнаменованием, как будто в будущем их собирались повенчать: его с Геранией, а Мельха с Палладой… Додумать-допугаться ему не дали – Уилки дал сигнал к началу церемонии.

– Ну, господа маги, приступим? Прошу занять места.

Северус, Мельхиор и Герания с Палладой шагнули к местам Хранителей. Взяли с подноса серебряные кинжалы и, помедлив, полоснули себя по ладоням, окропляя кровью мраморные плиты пола. То же самое проделали и их заместители, заключая негласный контракт с замком Хогвартс.

Магия крови, та самая, которую почему-то запретил Дамблдор. Наверное, он счел, что здания не должны иметь разум и душу, а значит, и поить их кровью не следует, мало ли… А ведь это не так, дома, построенные в местах силы, как раз душу и имеют, и нуждаются в тех, кого они призваны защищать своей кровлей, для чего и льют кровь на камень Рода в своих мэнорах лорды-аристократы. Льют один раз и на всю жизнь до последнего потомка, потом, при смене наследника, камень Рода снова окропляется свежей кровью, уже для того, чтобы принять под свою защиту новых хозяев.

Изголодавшись по истинным родственникам, застонал-загудел Хогвартс, древний замок, долгое время служивший всего лишь декорацией старины. Дрогнул пол, энергетический ветер пронесся по всему строению, прошибая стены потоками магии и пробуждая-призывая спящих Хранителей.

Северус стоял в круге своих коллег и потрясенно наблюдал, как буквально на глазах омолаживается старинный замок: исчезли-заросли трещины на серых камнях кладки, пропала плесень в углах на полу и под потолком, сошла копоть со стен и балок. Задребезжали-зазвенели лифты, появившиеся вдруг в гигантских шахтах лестниц, попадали с потолка ненужные больше свечи…

А на пустых местах появились сферы белого света, а когда они померкли и погасли, взору собравшихся явились Хранители Хогвартса.

Кипенно-белый единорог, не те рогатые козочки, скачущие по Запретному лесу, а настоящий бессмертный волшебный зверь. Перламутровый рог проливал теплый свет, в глазах – мудрость тысячелетий, копыта цвета янтаря. От него за милю так и шибало волшебством…

Василиск… честно говоря, Северус ожидал увидеть хтоническое чудище, плюющееся ядом во всё живое, окаменяющий и испепеляющий взглядом направо-налево, но нет, его ожидания не оправдались, вместо монстра возник вполне себе приличный зверь – гибкое и длинное тело, покрытое голубыми и зелеными чешуйками, голова украшена костяной алой короной, общие размеры где-то метров десять. И главное, никто не обратился в камень при его появлении. Солнечные глаза василиска смотрели на мир покойно и мирно, без угрозы для жизни.

Тень огромных крыльев упала на луга за окнами. Потемнело в зале вдруг. Ураганный ветер опрокинул небо и прижал к земле деревья. И словно кто-то золотом полил всё вокруг – по стенам пробежались сияющие отблески.

Северус почувствовал, как у него противно задрожали ноги, и понял, что не хочет видеть чертову птичку Герании. Но пришлось подойти к окну вместе со всеми и поприветствовать четвертого Хранителя Хогвартса – птицу-Гром. Гигантская – с дракона – золотая, с орлиным клювом и глазами-изумрудами, шестикрылая, наиближайшая родственница феникса, вызывающая дожди и грозы взмахами крыла, посылающая сон-забвение на магглов своею тенью. Прилетевшая с подругой из Америки стеречь и беречь детей Хогвартса.

Осознав всё это, Северус глубоко вдохнул свежий, пахнущий озоном воздух – вот чего их лишили прежние директора… Значит, не зря проснулся феникс, проснулся и разбудил остальных. В мир потихонечку возвращалась Магия.

Комментарий к ~ 6 ~ Союз четырех Хранителей Северус после ванны...

https://pp.userapi.com/grlZ0_Hj2lly7w2_oL4H_6nQZ5MZqQdSuP3b6g/VcS_7FbgAtQ.jpg

====== ~ 7 ~ Лошадиная тайна ======

Неспешной рысцой потрусили вперед лошади времени. Шотландские пони, ирландские коннемары, крошки-уэльсцы и гиганты-шайры на Великобританских островах. Порысили по миру кони-вестники, неся с собой свежие новости о величии Хогвартса: заржали арабские скакуны в аравийских пустынях, роя точеными копытцами желтый песок, и засияли глаза шейхов, услышавших отдаленный грохот колес поезда Вселенной, загорелись радостью их смуглые лица, когда они посмотрели на своих луноликих дочерей – звездочек Востока. Прекрасно, скоро к ним прилетят сирины с приглашением в Хогвартс. Зарокотали басом могучие андалузы, выгибая крутые шеи, и пустились в пляс прелестные доньи со стройными кабальеро, закружились в быстром зажигательном фламенко, а рядом с ними гарцевали длинногривые красавцы-андалусийцы. А маленькие испанцы начали находить на подушках перышки белого дрозда – посланника волшебной школы.

Застучали копытами нервные марвари, прядая закрученными ушками, славные потомки легендарных катхиявари, вихрем проносясь по горным долинам Гималаев, разнося вести о Хогвартсе владыкам Раджипура. Письмоносцы Хогвартса, вылетая из воздушного портала в индонстанское небо, тут же принимали облик соколов и ястребов, птиц, обыкновенных в Индии…

Это – самое первое, что решили сделать новые директора: призвать на службу авгуров, птиц-оборотней, принимающих облик местных видов, не вызывая подозрения со стороны магглов, которые могли задуматься: а с чего это совы на Лондон налетели или откуда взялись египетские ибисы в Нидерландах?

Никто больше не хотел того орнитологического хаоса, когда по всей Англии разлетелись все виды сов посередь бела дня, устроенного в честь падения Того-кого-нельзя-и-так-далее. Да, совушек, слава всем богам, оставили в покое, призвав истинных гонцов от природы – авгуров-вестников. Зря, что ли, их ирландскими фениксами называют?!

И летят над головами золотистых брамби черные малиновки и озорные остроклювые кеа в австралийских бушах и дождевых лесах Новой Зеландии. Скачут резвые и вольные мустанги по просторам Аризоны и Монтаны в сопровождении белоплечих орланов. Ошеломляют своими плавными аллюрами грациозные пасоллано, летящие в тени крыльев андских кондоров…

Многие страны, местные лошади, птицы-эндемики. В каждой стране своя лошадь-вестница и птица-письмоносец. И за всеми ними наблюдает Великая всемировая мать Эпона, праматерь всех лошадей. Внимательно и строго смотрит она на белоснежных камаргу, сыновей и дочерей Франции, взмахом гривы посылает им ветер и птицу-гонца – цаплю, вечную спутницу водяных лошадок. Также, почуяв на себе материнский взгляд, срываются в галоп бельгийские вороные фризы и соловые хафлинги, дикие кони Швейцарии, сопровождаемые аистами и стрижами.

Эпона – великая богиня, покровительница лошадей в галльской мифологии, имеет другие наименования в других странах: в Уэльсе её зовут Рианнон, Махой в Ирландии. Есть у неё и братья: Усиньш – латвийский бог-покровитель лошадей, Вазила – белорусский покровитель коней, Авсень – брат-близнец Коляды, славянский бог-покровитель жеребят и детей, Ма-ван – бог-покровитель лошадей в китайской мифологии и легендарный, невозможный, насквозь волшебный тюркский Тулпар, летящий по небу, как по лугам, самый любимый и родной из братьев.

Вижу вашу озадаченность, дорогие читатели, – что за лошадиный бестиарий тут начался? Но если вы наберетесь терпения и почитаете дальнейшее, то вы всё поймете. Дело в том, что у каждого ребёнка есть друг детства – лошадь. Абсолютно у каждого малыша есть такой друг, о чем красочно написал один паренёк, не пожелавший забывать детство, но когда пришло время, он, прощаясь с ним, написал вот такое стихотворение:

А по ночам у косого плетня

Черные лошади ждали меня.

Добрые,

Смелые,

Быстрые,

Рослые,

Черные – чтоб не увидели взрослые.

Мальчику было всего пятнадцать, и звали его Слава Крапивин. Уходя из детства, он передал коней своей маленькой соседке, Маришке, сказав торжественно при этом:

– Забирай себе моих лошадей!

И Марина их увидела, а увидев, поверила в чудо – черные кони вышли к ней…

Может, не у всех детей в мире получается увидеть своего коня, но даже если они не видят, их друг всё равно незримо присутствует рядом всё детство, а иногда и всю жизнь. У волшебников-детей – точно. А тот авгур или любой другой письмоносец, принесший самое первое письмо, имеет право остаться с ребенком навсегда. Это тоже было одним из условий древнего волшебного мира, и Хогвартса в том числе. А чтобы вам было понятно, вспомните историю кавалерии. Вы же и без меня прекрасно знаете, что заря человечества прошла верхом на лошади. Сидели хунны на испещренной шрамами и оттого шершавой конской спине, стояли в колесницах первые римляне, управляя четвериками коней, изъездил вдоль и поперек бескрайную Монголию Чингиз-хан… Покорил Европу отважный македонец Александр, не слезая при этом с коня, большеголового Буцефала, обожал своих бесчисленных Маренго коротышка Наполеон. Как видите, что ни эпоха, то лошадь, вошедшая в историю. Даже в наше время поклонники конного спорта обливаются слезами, оплакивая безвременно ушедшего Тотиласа, погибшего от колик…

К одиннадцатому году жизни дети, так или иначе, да научались худо-бедно ездить верхом и, дождавшись своего авгура с письмом, седлали и запрягали коней, чтобы те доставили их в Хогвартс, Шармбатон, Дурмстранг или в Колдовстворец. По Америке тоже простучали конские копыта под знаменами испанских флагов завоевателей-конкистадоров, но к этому времени мир уже знал паровую машину – пароходы-паровозы. Так что к моменту основания Ильверморни лошадь уже не пригодилась, и первые американские волшебники поехали в школу магии на машинах, поездах и речных пароходиках. Не пригодились лошади и директорам Хогвартса, когда на межмировые рельсы поставили маггловский поезд: зачем им какие-то тихоходные клячи, если есть надежная машина? Правда, понадобилось не одно столетие, прежде чем поезд стал волшебным и начал пронизывать собой пути мироздания, пролетая сквозь пространства. И секрет лошади был забыт.

Но сейчас про них, возможно, вспомнят. Вспомнят и позовут, как позвали на службу авгуров, верных ирландских фениксов, повелителей пространств.

Поэтому радостно смеются дети, видя, как в окна влетают пернатые посланники неба, несущие письмо из Хогвартса. Теперь у юных волшебников нет ограничения в виде стен своей школы. Теперь маленький колдун из Уганды сможет познакомиться с загадочной русской девочкой с волосами цвета льна и глазами, голубыми, как небо… Девочкой, написавшей ему письмо, когда им было по семь лет.

«Здравствуй, дорогой Томми.

Меня зовут Надежда, и я очень хочу с тобой познакомиться! Мой папа-летчик привез от тебя подарок – куклу-негритенка, он, наверное, похож на тебя? А я совсем нет, я беленькая, светленькая, солнечная, как говорит мама, у меня льняные волосы и голубые глаза».

Теперь им одиннадцать лет и они знают, что встретятся в Хогвартсе этой осенью. Наконец-то рухнул межмировой барьер, поставленный английскими и американскими колдунами.

И не только к одиннадцатилетним мальчикам и девочкам приходят теперь взрослые маги, а раньше, намного-намного раньше, когда у малышей начинаются первые стихийные выбросы сырой детской магии. Пришел такой и к Гарри.

Гарри Коломбо исполнилось уже три года, когда у него появился гувернер. За прошлые почти два года произошло немало открытий для малыша, о которых он, впрочем, благополучно и навечно забыл, ведь никто из нас не помнит свои первые шаги и слова, позабыл он и как плюх-попался через шаг, по выражению отца, когда Коломбо удрученно обращался к нему, плюхнувшемуся на пятую точку:

– Гарри, дорогой, ну побольше кашки кушай, а… Что ж ты так постоянно плюх-попаешь?

Позабыл он и больные десны, и первые страхи-кошмары, и всё то, что происходило с ним в первые два года жизни, ведь детский мозг постоянно развивается, растет и перекрывает старые воспоминания новыми, сохраниться могут только те, которые останутся в подкорке, ничем не перебитые, поэтому редко-редко, но человек иногда вспоминает то, что было с ним в три, четыре и пять лет, но не раньше. Те, самые первые воспоминания, стираются безвозвратно.

Последние пять месяцев маленький Гарри жил ожиданием, как и мама: ему сказали, что в семье скоро появится ещё один малыш… И это было правдой, живот у мамы стал большим, и в нем кто-то жил – живой и подвижный, он толкался и пихался, когда Гарри прижимался щекой к маминому пузику. И Гарри уже любил это живое существо, безошибочно назвав его Мирабель. Папа и мама удивленно переглянулись, услышав, как мальчик шепчет животу, ласково поглаживая его:

– Я тебя жду, Мирабель. Я скучаю по тебе, приходи скорее…

– Гарри, – мягко позвала мама. – Ты сестренку ждешь?

Гарри задрал личико и радостно улыбнулся.

– Ну да, это она, очень красивая девочка, и зовут её Мирабель Коломбо.

На следующее утро к ним пришел гость. Невысокий и щупленький, смуглый, с красными вплетками-ленточками в пушистых длинных волосах, назвался Денвером Куонебом. Коломбо проводил его в гостиную и озадаченно представил семье. Денвер приятно побеседовал с беременной миссис Коломбо, погладил по головам детей, угостив их стандартными чупа-чупсами, и ясно дал понять отцу семейства, что желал бы поговорить с ним наедине.

Поняв цели визитера, Фрэнк предложил пройти в его кабинет. Прошли, уселись в кресла, причем гость решительно отказался от выпивки. Обменялись вежливыми фразами о погоде и ценах на бирже, после чего Денвер осторожно спросил:

– Сэр, вы что-нибудь знаете о магии?

Коломбо вздохнул, понимая, что его спрашивают не о фокусниках вроде Великого Сантини с его мудреными трючками-дрючками.

– Ну… кузина у меня была, магией увлекалась, – аккуратно подкинул он нейтральную информацию. Денвер утвердительно кивнул.

– Да-да, я слышал о Лили Поттер, знаю о том, что с ней стряслось, и должен вам сообщить, господин Коломбо, что ваш племянник и приемный сын Гарри обладает теми же способностями, что и его мать. Я пришел к вам, чтобы помочь маленькому волшебнику адаптироваться к современному миру и приобщиться к нему магически. Другими словами, я его куратор.

Фрэнк вдруг фыркнул и прищурил левый глаз.

– Надеюсь, это означает, что нам с женой не придется больше беспокоиться о том, где достать няню?

Индеец тихо засмеялся.

– Я понял вас, сэр. Мы сработаемся?

– Конечно! – развеселился Коломбо. – А в чем заключается ваша работа?

– Ну, в мою задачу будет входить купирование детских выбросов магии, перехватывать их и поглощать, чтобы ребёнок не испугался от случайно подожженной занавески или каши. Малышу будет гораздо спокойнее, если он познакомится с магией не излишне эмоционально, не станет её опасаться и пугать окружающих своими нежданчиками… Потом я начну потихоньку обучать мальчика управляться со своей силой, направлять свою магию куда-либо, чтобы не причинить вреда ни себе, ни окружающим.

– Интересный расклад… – задумался Коломбо. – Насколько я понял из того письма от Дамблдора, к Петунье он никого не собирался отправлять, а сама Петти рассказывала, что к маленькой Лили никакие кураторы не приходили.

– Да в Англии вообще во все времена все со всеми топорно обходились, – скривился Денвер. – Что маги с людьми, что люди с колдунами… как говорится: человек человеку – волк. Вечно грызутся между собой. А так Англия вообще маразматична по отношению к детям. Вот я однажды читал книгу Леона Гарфильда, так в ней с первой главы тако-о-ое продемонстрировано… – и Денвер раздумчиво процитировал по памяти: – «Звали его Смит. Ему исполнилось двенадцать, что само по себе уже было чудом. За эти годы он так и не умер от оспы и лихорадки, не заболел туберкулезом и избежал петли палача. Наверное, это всё потому, что он был гораздо расторопнее подстерегавших его напастей», – помолчав, индеец дополнил своими словами. – Вот видите? С первых же строк прямо намекается, что детей в девятнадцатом столетии в Англии вешали наравне со взрослыми ворами, из чего следует, что жизнь в то время, в том числе и детская, ничего не стоила. Конечно, художественная литература не является таким уж доказательством и последней истиной в инстанции, но современное отношение к детям из трущоб, которые сейчас работают на фабриках, говорит само за себя. И я уже молчу о беспризорниках с бродягами.

Коломбо, задумчиво кивая, вдруг принялся пристально рассматривать визитера тем своим фирменным взглядом, заставляющим самых закоренелых преступников без писка сдаваться и садиться в машину конвоира. Денвер ожидаемо занервничал, вцепился в подлокотники кресла и подобрался весь незнамо к чему, с тревогой косясь на лейтенанта.

– А зачем вы пришли, сэр? – вкрадчиво осведомился бдительный полицейский. Денвер осторожно выдохнул и попытался расслабиться, что не очень-то получалось под строгим вниманием Ока Закона. Едва слышно выдавил:

– М-м-м МАКУСА… то есть Магический Конгресс Управления по Северной Америке, э-э-э… в общем, засекли небольшой всплеск детского прорицания…

– Ну надо же! – восхитился Коломбо, всплескивая в ладони. – И вправду Гарри «увидел» сестренку! Получается, мы с женой ждем девочку?

Денвер неловко кивнул. А лейтенант вдруг удрученно покачал головой.

– Вы меня извините, сэр, но наши финансы не позволяют нам завести постоянную няню и гувернера. А так мы бы с радостью приняли вашу помощь.

В ответ индеец застенчиво нарисовал в воздухе цифру «один» и знак доллара. Фрэнк снова подозрительно прищурился и так же недоверчиво спросил:

– А вы что, согласны на плату в один доллар в день? Что-то сомнительно, мистер…

– Да честно говоря, я согласен даже на пенс в неделю, но бесплатно же мне не разрешат работать? – очень серьезно заметил индеец.

– Верно, – согласился Коломбо. – Бесплатно работают только рабы. А вы, я надеюсь, не из этих?

– Вроде нет, – пожал плечами тот. – Но за человека меня тоже не считают.

– А вот это неправильно! – построжел Коломбо. – Я вас считаю человеком, и весьма достойным. Что ж, я согласен принять вас на работу! – с этими словами он поднялся с кресла и протянул ладонь для рукопожатия: – Добро пожаловать, мистер Куонеб!

Озорники Сэм и Патрик, восьми и семи лет, и мечтательница Майя, которой исполнилось четыре годика, без особого восторга восприняли сногсшибательную новость о том, что родители таки нашли им няню. Ну вот ещё… И так еле-еле вытурили предыдущую. Сорванцам не нужна была никакая нянька, черт побери! Ведь это ж означает, что эта бдительная вредина будет всё контролировать и запрещать, а детям, как известно, с первых же минут становится скучно жить, когда они слышат постоянное: не трогай это, туда не лезь, слезь оттуда, положи на место и разные прочие запреты.

Сердито переглянувшись, Сэм и Патрик приготовились было вспоминать все те прежние штучки, с помощью которых они заставляли сбегать из дома прошлых нянек, как нянька сгинула. Вернее, ребятки её рассмотрели. Папа их позвал в холл, и вместо чопорной, затянутой в ситец мадам с тощеньким пучком жиденьких волос они увидели вполне себе приличного индейца породы команч… в замше, лосинах, мокасинах и прочем. В нем с трудом признали вчерашнего гостя, раздавшего им леденцы на палочке. Ротики мальчишек так трогательно отвалились…

А Денвер… Денвер пришел вовремя: буквально через месяц миссис Коломбо пришло время рожать, и её в спешном порядке увезли в роддом вместе с папой, оставив дома перепуганных ребят. Ну, а как ещё реагировать, если мама вдруг ни с того ни с сего начинает охать и часто-часто дышать, держась при этом за огромный живот? Да и папа ведет себя малость неадекватно: мечется по комнатам-этажам, враз перезабыв, где что лежит, хватает и тут же бросает телефон, журнал, щетку, сумку…

Увезли маму, уехал за скорой папа, сгрудились растерянно в холле покинутые дети, стоят и потрясенно смотрят на дверь и на разбросанные повсюду в спешке вещи: те же журналы, щетки и полотенца. У Гарри начинается тихая истерика, ему три года, и он мало что понял, и потому ему страшно. Загустел воздух, заметались по стенам всполохи-молнии, в опасной близости проскальзывая от занавесок, Денвер опустился на корточки рядом с малышом и очень осторожно, бережно взял его за подрагивающие плечики. Шепнул в маленькое ушко:

– Тише, Гарри. Они за дочкой уехали. Просто она дала о себе знать, понимаешь? Она сообщила, что ей пора, что она сейчас придет в этот мир, вот и всё… Гарри, не бойся, всё будет хорошо.

И магию испуганную аккуратненько перехватывает, не давая ей взорвать-поджечь дом. Перехватывает её и потихоньку-полегоньку пригашивает и успокаивает стихийные вихри, ласково нашептывая что-то по-индейски. Гарри вслушивается и постепенно успокаивается, до него потихонечку доходит, что мама с папой поехали встречать Мирабель. И правда, всё в порядке, просто его сестре настало время появиться на свет, просто она идет к нему, и он её дождался, чудесную Мирабель Коломбо.

И вскинулся в высокой песаде роскошный тонкогривый жеребец, его ликующее ржание разнеслось по всему мирозданию – у него есть мальчик, и он скоро позовет его к себе! Загадочно улыбнулся Денвер, слыша призрачное ржание невидимого коня, донесшееся до него из мира духов.

Комментарий к ~ 7 ~ Лошадиная тайна Вот такими они кажутся нам в детстве...

https://www.itl.cat/pngfile/big/196-1964368_horse-fantasy-5k-wallpapers-white-wallpaper-horse.jpg

====== ~ 8 ~ Уличные и домашние будни ======

От первого знакомства с сестренкой Гарри пришел в щенячий восторг. Малюсенькая, красная, сморщенная, с глазами-щелочками и оттого похожая на чукчу, она, тем не менее, была настоящим чудом – живым человечком.

Возбужденно приплясывая, он экзальтированно пищал, хлопая в ладошки:

– Ой, она такая маленькая, такая маленькая! Маленькая! Маленькая-маленькая!.. Мама-мама, такая маленькая!

Миссис Коломбо ласково и устало улыбалась, качала на руках кулечек с дочкой, и умиленно слушала Гаррин писк. Восторги Майи были куда сдержаннее, а старшие мальчики и вовсе ощущали себя умудренными опытными ветеранами. Снисходительно поглазели на нового члена семьи и, переглянувшись, философски изрекли:

– Не готова она пока к общению, слишком мелкая.

Но Гарри считал иначе. Просыпаясь утром, он опрометью бежал в комнату родителей, забирался на огромную кровать и, дождавшись пробуждения малышки, с трепетом обнимал её, весь дрожа при этом от переизбытка эмоций, прямо-таки задыхаясь от счастья. Прижимался носом к теплой и нежной щечке, вдыхал родной молочный запах и вдохновенно шептал всякую ласковую детскую чушь. Обкладывал малютку своими игрушками, самозабвенно рассказывая историю каждого плюшевого зайчика, мишки и зеленого дракончика, последний был его самым любимым зверем, про которого Гарри мог рассказывать часами.

Начиналась сказка с веселой импровизации: сперва Гарри сооружал из одеяла и книг кокон, так называемое яйцо, при этом стараясь оказаться внутри, потом начинал ворочаться внутри «яйца», тыкаться в мягкие стенки и ворчать:

– Здесь тесно! Очень тесно и темно. Куда ни повернусь, повсюду преграда. Да еще эта тяжелая штука на носу, ужасно неприятно!.. Она мешает и нужно избавиться от нее.

Сказав это, Гарри бодал стенку наподобие цыпленка, комментируя свои действия.

– Я вытянул лапу и ударил по преграде, ничего…

Слово – действие: Гарри, полностью войдя в роль, начинает остервенело царапать и скрести стенку, шумно пыхтя и бурча:

– Я хочу, чтобы это штука на носу исчезла, и я хочу… туда! За преграду! Я хочу туда! И… Я – кто? Кто-то. А там мама. Я хочу к маме, а мама там, за преградой.

Раздухарившись, Гарри пробил таки щелочку в стене и проковырялся наружу, звонко тараторя:

– Долго, долго долбил я стенку, долбил-долбил-долбил, и вдруг она треснула! Образовалась щель, и в нее я уперся носом, чтобы расширить. И тут верхняя часть стенки поднялась, и я увидел маму. И тебя!

Прыгнув к сестренке, Гарри принимается радостно тормошить и щекотать её, целовать пяточки.

– Ты моя маленькая дракошка, я тебя люблю и смешу! – и во весь голос с восторженным придыханием: – Мама, мы родились, уррр-р-ра-а-а!

Умиленно улыбается мама-дракониха, позабавленная фантазией маленького сына, и, не желая портить его чудное настроение, подыгрывает, тепло говоря:

– Ну вот ты и родился, малыш!

Позже, заинтересовавшись выдумками маленького Гарри, миссис Коломбо завела толстую тетрадку, в которую стала записывать все услышанные истории и сказки. Ведь Гарри, помимо случайных смешных перлов, выдавал порой такие фэнтезийные завороты, что она диву давалась – эк у него и фантазии!

У старших-то просто перлы были, вот на улице шестилетний Патрик выдал папе:

– Пап, не обкуривай меня.

– Это не я, это ветер на тебя дунул.

– Пап, а ты брось курить, купи себе «Никоретте» в жвачках.

– Я пробовал, не помогает.

– Купи пластырь…

– Думаешь, поможет?

– Ну да, заклеишь себе рот на два месяца…

Майя сказанула в первые месяцы маминой беременности, когда увидела растущий живот:

– Мам, а что это у тебя живот все больше и больше?

– Доча, я ела арбуз и случайно проглотила семечку, теперь внутри меня растет новый арбузик!

Дочка руки в боки и тоном больной бабушки:

– А не беременная ли ты, голубушка?

Хоть стой, хоть падай. Та же Майя придралась к бабушке:

– Ба, а сколько тебе лет?

Та пытается уйти от ответа. Внучка настаивает:

– Ба, ну скажи первую цифру.

– Шесть.

– А вторую?

– Четыре.

– А третью?

Снова Патрик, увидел червячка после дождя, скривился и кричит:

– Мам, тут блябляка ползет!

А это братья на улице мимо высокого забора шагают, Патрик показал на забор и спрашивает:

– Что там?

Сэм важно отвечает:

– Там стройка идет!

А Патрик выдает:

– А когда придет, что будет?

В общем, милейшие детки такое иногда завернут, что навеки запомнишь, например, Патрик в двухлетнем возрасте оговорился, пытаясь сказать незнакомое ему слово «чемодан», сумел выговорить после энных усилий и повторов, да и то не точно: мачадан. И ведь понравилось слово, сами взрослые до сих пор коверкают. Сэм, когда был совсем мелким, омлет упорно называл почему-то мемеком, позже несчастную яичницу почти точно так же начал обзывать Гарри, стал просить пожарить на завтрак «комек». Потешно вышло со зразами, Гарри так понравилась котлетка с начинкой из грибов, что, попросив их на следующем ужине, бухнул:

– Мама, пожарь заразы!

Господи ты боже мой, что-что пожарить?! Вся семья лежала от хохота, с тех пор зразики так и стали называть – заразами.

Кроме того, Гарри, похоже, вошел во вкус, начал нарочно переиначивать некоторые слова: табуретку надолго переименовал в тубаретку, потому что так получилось с первого раза! Бедный несчастный, уже пострадавший от Патрика чемодан, помимо первой клички «мачадан», получил ещё одну от Гарри – туманадан.

Увидел блюдо с креветками, поздоровался:

– Привет, приветка! Пойдем купаться в мамонеке!

Пружинки называет кружинки, лопату – копатой, Эйфелеву башню зовет башней эльфов… Потом ещё одно классное слово придумал неуемный выдумщик Гарри – сдавнело. Например, молоко прокисло – сдавнело, яблоко потемнело на срезе – сдавнело, йогурт забыли поставить в холодильник – тоже сдавнел, а со временем это слово и все остальные члены семьи стали употреблять, удобное выражение оказалось.

Затем Гарри, как и Патрик, начал яблоками с бананами баловаться, они у него были и бля, и лябля, и баданы с бататами. Сперва миссис Коломбо старалась произносить их правильно, но вот такая штука… слова-паразиты имеют привычку накрепко внедряться в голову, и вскоре она с изумлением обнаружила, как говорит мужу по телефону: