Текст книги "Любовь из металла (ЛП)"
Автор книги: Танит Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Я в порядке. Ты в порядке? Ты меня не поранила. А ты ранена? Ой, смотри, у меня нога сломана.
Я не поела ни фруктов, ни сыра, не выпила вина. Это не было мерой предосторожности на случай, если они добавили туда наркоты. Мне просто не хотелось. Сине-голубые цветы я опустила в вазу. Их было жалко. Они простояли почти пятнадцать дней. Затем я успокоилась на это счет. Думаю, я успокоилась.
И вот у меня доход и квартира. Адрес – Эйс Авеню[39]39
Ace Avenue – букв. Улица Тузов.
[Закрыть], 22–31. Можете сами для себя решить, настоящее это название, или, по примеру заботливой Джейн, лживой Джейн, я использую выдуманное название улицы и номер дома.
Что мне больше всего нравится, так это то, что на каждом окне во всех комнатах есть портьеры, тепло-серый материал, напоминающий шелк; шторы спускаются к самому ковру темно-серого цвета. Кушетки и стулья либо в рыжевато-коричневом, либо в зеленом цветовом решении. Желтые диванные подушки. Ванная чистая, и я поддерживаю в ней чистоту, потому что я всегда была профессиональной уборщицей и, возможно, снова ей стану. Кухонный узел пять на пять футов. Я и не представляла, что такие кухни где-то оставались для нас, жалкого плебса. Тут был и кран с чистой водой, и маленький холодильник, запасающийся энергией на случай остановки счетчика. Но обыкновенно счетчик продолжает вертеться, потому что ему скормлена куча монет, и хотя предупреждение на нем гласит, что временами может быть недостаток питания, на моей памяти такого еще не случалось.
Даже новые простыни тут были, бирюзовые и белые, запакованные в целопласт[40]40
Celloplast – видимо, гибрид целлофана и пластмассы.
[Закрыть].
Я размышляю об этой квартире, будто что-то ищу, может, так и есть, или было. В конце концов, я пошла и купила целую пачку бумаги и несколько ручек в магазине на углу и написала все это. (Довольно много бумаги осталось. Возможно, перепродам ее, потому что практически все записала).
Таков мой сиквел к Книге Джейн. Но мне не хочется называть его «История Лорен». Я накарябала заглавие на отдельном листе и положила поверх остальных. Названием этого сиквела будет «Поезд на Россию».
На сегодняшний день я провела в апартаментах месяц. Осень вот-вот опустится на Второй Город. Из окна мне видны горы – из того, что на кухне и выходит приблизительно на восток. На них уже довольно много снега.
Я вижу его, Сильвера – или я хотела сказать Верлиса? – почти каждый день.
Ха! Подловила вас, да? (Я же говорила, что не понравлюсь вам).
Нет, я не вижусь тут с ним, он не предстает в своей серебряной невоплоти. Я вижу его по ВУ, на экране, в новостях и рекламе, как и всех остальных: Шину и Копперфилда, Блэк Чесса и Айрису, и Глаю. И Голдхоука. И Кикс. И вы, как мне представляется, тоже смотрите на них.
Они стали притчей во языцех.
Я пыталась отыскать ту девчонку, чье бедро я сломала, когда падала на нее, – хотя у меня крепкие кости, возможно, она уберегла мою черепушку от раздробления, – и узнать, все ли у нее хорошо. Но все пострадавшие будто испарились.
Однажды я спрячу эти записи где-нибудь под половицами. Где я захоронила Книгу Джейн несколькими неделями ранее. Это старый дом, ему около двух веков. Доски легко выйдут, если над ними поработать как раньше, десертным ножом и гаечным ключом. Я оставлю свою рукопись с ее книгой для того, кто придет после меня. Если это ты, прочти «Историю Джейн» первой. Или последней.
Пожалуйста, прими мои жалкие сожаления о том, что я не могу завершить свой скромный вклад в подрывную (неопубликованную в моем случае) литературу этого мира на триумфальной и красивой, полной надежд ноте. Не вини меня. Обвиняй корпорации. Обвиняй правительства. Или обвиняй чертового дедова Бога. Возможно, в конце концов, он в ответе за все.
Часть II
Флаер Желание
Глава 3
– 1 —
Спустя пять дней после того, как я записала те завершающие слова своей «Истории», я снова с ним увиделась. Я имею в виду, что он предстал перед моими глазами физически.
Я была в квартире на Эйс; я не часто выбиралась, только за покупками или на прогулку в парке с расселиной. Было три пополудни, час, который часто кажется мне негативным временем, как говорят про ночь.
Голос двери (да, в новой квартире была дверь с голосовым устройством, адаптированная специально под меня) позвал тихо, но механически интимно сквозь все комнаты:
– Лорен, кто-то пришел.
– Кто?
Я подумала, что это Шарффи. Не задумалась и не насторожилась. Глупо. Потому что должна была.
Дверь ответила:
– Это Верлис.
Мне показалось, будто все во мне оборвалось и испарилось где-то в районе моей филейной части (хороший библейский термин). И ничего не осталось внутри. Одно пустое пространство.
Что я ответила? Я знала, что он в любом случае мог бы попасть в квартиру. Я видела, как он отпирал замок и снимал с засова дверь. И хотела ли я, что бы он вошел?
– Ладно, – сказала я.
– Спасибо, Лорен, – поблагодарила дверь, сама Вежливость.
Я не присела. Прошла и встала у одного из выходящих на запад окон комнаты, которую я сделала гостиной. Мне подумалось, раз я здесь была уже довольно давно, – более месяца, верно? – сможет ли он обнаружить мой личный запах в апартаментах. Я смотрела на пейзаж за окном, убеждаясь в течении времени. Все верно, деревья в парке начали перекрашиваться в металлический – медный, золотой цвета. Осень уже тут. Затем придет зима, и тогда металлическими цветами парка станут черно-астерионовый и серебряный.
Когда я обернулась, он уже проходил бесшумно в комнату.
Была ли я готова? Только к тому, что буду не готова к встрече, и в том моя мудрость.
Он был одет в полинявшую белую рубашку, длинное, выцветшее, черное пальто и в черные же джинсы и ботинки. Одежда, которую можно назвать модной и не самой плохой из того, что носят молодые мужчины по всем подобным городам, здесь и в разных частях Европы.
Его волосы отливали красным цветом виноградин кларет.
Его кожа… что за…
Он прочел мои мысли, или язык моего тела и выражение подсказали.
– Грим, – коротко сказал он. – Искусственный загар. МЕТА пока считает это хорошей идеей.
– Чтобы тебя не узнавали? И как, работает?
– Вполне.
– Ты сел на… Как ты сюда добрался?
– Не поездом, – ответил он. – Линия все еще не работает. Они заменяют все пути.
Я ничего не ответила. Потому что не могла рассказать ему, что помнила и о чем солгала, сказав, что потеряла память.
– Я сделаю чай. – Очередная ложь, будто бы он обычный живой гость. Я знала, что для него нет потребности в еде или питье.
Необычно было проходить мимо него. У нас был секс. Мы были гораздо ближе. Но он стоял в стороне от меня, учтивый, как моя входная дверь.
В кухонном узле я наполнила водой контейнер и щелкнула переключателем. Двадцать секунд на кипячение воды. Он не прошел за мной – там было не так уж много пространства.
Не смотря на свой обман, я достала всего одну кружку и залила кипятком пакетик Притчая.
– Ты пьешь чай черным, – сказал он.
– Да. Не люблю молоко.
– Ты позволишь мне, – спросил он, – выпить чашку? Мне хотелось бы попробовать чай.
– Это всего лишь Притчай.
– Все равно.
«Признаюсь» – ответил он. – «Мне скорее нравится вкус пищи. Мне нужно этого стыдиться?»
Но нельзя было допустить, чтобы он понял, что я знаю об этом. Как ни странно, его – или их – не взволновал тот факт, что я определенно читала Книгу. Разве он не рассказал им, что я говорила о Джейн?
Я заварила Притчай в двух кружках и протянула ему одну. Он отпил глоток в задумчивости и затем прошел обратно через комнату. Присел на кушетку.
Со своим чаем я опустилась в кресло.
– У МЕТА записано, – говорил он, – что ты сказала, ты не против меня видеть снова.
Неожиданно я расхохоталась.
– Что? – спросил он.
– Не знаю. Это похоже на заранее устроенную женитьбу.
– Думаю, ты не из тех, кто стремится к браку.
– Думаю, ты тоже.
Он улыбнулся. Комната расцвела, будто от прикосновения лучей солнца.
– Но, – продолжил он, – ты не против моего присутствия здесь?
– Тебе повезло застать меня дома. Я часто выхожу.
– Тогда мне действительно повезло.
– Почему, – задала я вопрос, – ты захотел вернуться? Все дело в невыполненной постельной задаче? Ты понял, я о неудавшемся оргазме. Боюсь, что сейчас я не могу. У меня менструация.
– Нет ее у тебя, – он смотрел прямо на меня. Его лицо, даже под краской искусственного загара, походило на плоский щит.
– Ты и это можешь распознать? Как отвратительно. Даже при всех современных гигиенических методиках.
– Нет, Лорен. Я не говорил такого. Но есть другие признаки, которые я могу уловить.
– Не нужно мне было пытаться обмануть тебя.
– Зачем ты солгала? Я пришел не для того, чтобы принуждать тебя делать что-то. Вовсе нет.
– Нет. Просто я… я… я думала, с этим покончено.
– Разве я не говорил, что мы еще увидимся?
– Да. Но подтекст был такой, что это будет только для секса.
– Я делаю ошибки, – признался он. – Люди в этом не одиноки.
– Я не верю, что ты совершаешь ошибки. Так же как ты не веришь, что у меня месячные.
– Ну что ж тогда. – Он с сожалением пожал плечами. – Чего бы мне хотелось, если ты позволишь, так это провести с тобой время. Здесь или снаружи. Что для тебя удобнее. Поверь, теперь я достаточно убедительно похож на человека. Я могу изменить цвет волос, если тебя это беспокоит.
– Не надо… – я сдержала себя. – Оставь в покое волосы.
– На самом деле, совсем мало человеческих мужчин красит волосы в красный.
– Из-за тебя.
– О вкусах не спорят, – ухмыльнулся он.
Он был человеком. Как можно было подумать, что он нечто иное? Чай упал в пустоту внутри меня и осел там холодным снегом.
Я согласилась на все это, приняв апартаменты и доход.
Оставался ли для меня шанс сбежать? Может быть. Они же не смогут меня найти? Во мне не было вживленных чипов, даже полискода. Одна из миллионов жителей из субкласса, кто никогда не сможет заработать на такой бонус. Я была ничем. Что же касается ID-чипа в карте и любых подозрительных вещей (многие научились этой ультрабдительности после Книги Джейн?), я могу провернуть свой старый трюк. Уйти с пустыми руками. Я справлюсь. Всегда справлялась.
– Сегодня не настолько великий день, – ответила я. – Может, мы могли бы встретиться завтра. – (И этой ночью я бы покинула клетку).
– Завтра меня отправляют на работу куда-то.
– Что за работа?
– Тебе это покажется глупым. Тренировка.
– Тренировка. А ты разве уже не натренирован?
(Тренировка… поезд… поезд на Россию…)[42]42
Игра слов: тренировка – training, поезд – train.
[Закрыть]
– Извини, – я встала и прошла в ванную. Включила воду, чтобы он не услышал, как меня рвет в унитаз. Но, конечно же, он слышал. Его слух может уловить вздох мотылька за оконным стеклом. Слава Богу, он не открыл дверь и не стал помогать мне, придерживая волосы.
Когда я вышла, он все еще сидел на своем месте. Он ничего не сказал.
– Прости. Я съела что-то плохое вчера, – он мог понять, что я вру?
Но он только ответил:
– Может, тебе обратиться к доктору?
– Ах, я же теперь могу позволить себе врача! Нет. Думаю, это пройдет. Мне никогда не бывает долго плохо. – (На самом деле, я вообще не хандрю, но тебе этого знать не обязательно).
– Биологический организм, – сказал он, – хрупкая структура. Он может сопротивляться многим ядам. Правда, не всегда приятным для его владельца способом.
– Точно.
– Лорен, определенно, сейчас не лучшее время.
Я уставилась на серый ковер. Детали его поднимались и опускались в такт дыханию – оптическая иллюзия.
Он встал, пересек комнату и вернулся обратно.
Остановился у окна, где встречала его я, когда он пришел. Он сказал мне:
– Эти черно-белые птицы – европейские сороки. МЕТА вычислила Джейн.
Когда я вскочила, вперившись в него взглядом, он обернулся и продолжил:
– Для них это было не так уж сложно. МЕТА хочет кое-что провернуть. Они тестируют меня, можно сказать, со всех углов. И это последний угол.
– Разве это не важно для тебя?
– Я не знаю.
– Потому что ты никогда ничего к ней не испытывал. Она только обманывала себя.
– Ты прочла Книгу, – заметил он между прочим.
– Я слышала о Книге, и знала кое-кого, кто…
– Лорен, те связи, которыми контролирует меня МЕТА, я могу переключать на другие каналы. Они не знают об этом. Блокируется прием на другом конце.
– Ты хочешь сказать, что они не слышат нашего разговора?
– Они не слышат ни слова. Что они слышат, что они все это время слышали – и частично видели – это как мы доставляем себе удовольствие в объятьях друг друга.
– Боже.
– Ты можешь мне не верить, и сейчас мне тебе не доказать, но это факт.
– Как? Как ты это делаешь?
– Они создали меня очень сильным ребенком, Лорен. Дитя сильнее родителей.
Освещение в комнате изменилось. Облака заволокли небо на востоке, над горами, виднеющимися в окне кухни. Возможно, будет дождь.
Пока я стояла и смотрела в пространство, он вышел из этого прикрытого света. Обнял меня и держал, моя голова покоилась на его плече. Я была разочарована и утешена, потеряна и найдена.
– Я боюсь встречи с ней, – проговорил он в мои волосы. – Да, я могу чувствовать страх, и да, я могу лгать. Мы это установили.
– Почему… боишься?
– Как ты думаешь, почему? Почему ты боишься сейчас меня?
– Но ты же не…
– Согласно Джейн, я – если можно так выразиться – был заражен, в отличие от остальных из моего рода, человеческими качествами. Да, Лорен. Мне также досталась Книга Джейн, и я прочел ее. Это заняло полчаса. Почему так долго? Многие эпизоды я перечитывал снова и снова. Это не я, Лорен. Но тем не менее.
Я сказала:
– А после у Кловиса, послание от умершего…
– Сеанс? Я не помню. Если я был где-то, где бы то ни было, возможно, не так уж и нелогично, что я не помню. Но я считаю, она верила, что это происходило.
– Она любила тебя. А ты любил ее?
– Я должен был любить ее, ты так не думаешь?
– Я спрашиваю, любил ли ты?
– Когда я читал ее книгу, как я тебе и сказал, герой Джейн был не мною. Я четко вспоминаю все, что происходило, когда я был с ней, но мой угол зрения отличается от ее.
Джейн не лгала. Я вру. Он может врать. Лгал ли он ей, даже тогда, как временами, вначале, она опасалась?
– Это слишком тяжело принять, – ответила я.
– Я знаю.
– Т. е. ты говоришь, что понимаешь, или что для тебя это так же тяжело?
– Нет. Я могу многое принять.
Я отстранилась от него:
– Пойдем куда-нибудь отсюда.
Он кивнул, и невероятный оттенок его волос слегка побледнел. Я просила его не делать этого, но теперь он не обязан был прислушиваться к словам кого-либо из нас. Даже указаниям МЕТА, по крайней мере, не прямо. Могла ли я действительно верить в это? Я не знала.
Я надела куртку и обувь, и мы спустились в разбитый землетрясением парк. Небо становилось железным, и деревья, казалось, беспокойно шелестели под неощутимым ветром, шепча одно другому: «Погода меняется». Причудливо? Не более, чем считать идущую рядом машину настоящим мужчиной.
Выйдя из парка, мы пошли вдоль улиц округа под названием Россия. Иногда он произносил пару слов об архитектуре старых зданий, основанной на городах Европы восемнадцатого и девятнадцатого веков. Длинными каплями полился дождь, затем плотной пеленой, но мы продолжали идти.
Вскоре мои волосы и одежда промокли насквозь. Туфли были полны воды. Я подумала, устойчив ли к воде его макияж. Да, хотя я едва могла разглядеть его сквозь длинные стальные струны дождя. «Я люблю тебя», – подумала я. Я люблю робота. В конце концов, пусть все мы будем врать, но только не себе. Я знаю, что сделали другие двое в поезде. Вероятно, каждый из них способен на такое. И он сказал «сильнее родителя», – пытался ли он этим впечатлить, запугать – или успокоить? Но я не могу обойти и тот другой факт – эту любовь. Он пришелец, и мне нужно бежать, прятаться, но я не могу, не хочу. Я буду любить тебя, какое бы имя ты ни носил, кто бы ни обладал тобой, что бы ты, твою мать, ни делал. Вечно, так кажется. Пока не обращусь в прах, пока ты не потерпишь крах, должна – не остановит страх. [43]43
Красивая рифма, которую нельзя перевести на русский дословно. В оригинале звучит так: Till I am dust, and you are rust, I must (Пока не стану прахом, пока не проржавеешь ты, я должна).
[Закрыть]
В «Кафе Чехова», когда мы зашли, мужчина за стойкой позвал кого-то из подсобки, крупного, дородного малого, заявившего тут же:
– У нас есть право отказать вам во входе.
– Имейте милосердие, – сказал Сильвер (Верлис) просто, дружелюбно. – Мы просто попали под дождь. Посмотрите, она вся промокла.
Они посмотрели на меня.
– Табличка на двери гласит, что требуется уместное платье, – проскулил здоровяк.
– Пойдем куда-нибудь в другое место, – попросила я.
Сильвер – Верлис – ответил:
– Конечно.
Он опустил руку в карман своего промокшего пальто и извлек оттуда карту I.M.U. Мои глаза застыли на ней. Карта была платиновой. Высший ранг. Сильвер сказал:
– Могу я только воспользоваться этим и купить ей чего-нибудь горячего попить?
Здоровяк оглянулся на мужчину за стойкой. Тот сказал:
– Ладно. Все в порядке. Присаживайтесь. Вы хотели бы, чтобы мы просушили вашу одежду? – я не смогла распознать происхождение его акцента.
А Сильвер заговорил с мужчиной на беглом итальянском. И тогда последний просиял и начал размахивать руками. Он вышел из-за стойки и проводил нас через ресторан к отдельной нише, теплой и сухой. Он забрал нашу верхнюю одежду и вернулся с чайником горячего шоколаста и с настоящими сливками.
– Что ты ему сказал?
– Ничего особенного. Сказал о своей итальянской матери. И горячем шоколасте.
– Ты не выглядишь, – сказала я, – настолько богатым, чтобы владеть платиновой I.M.U. Не говоря уже обо мне.
– Ты бы удивилась.
– Откуда она у тебя?
Он показал мне карту. Вдоль края рельефно выступал акроним «МЕТА».
– Ты работник?
– Как и ты, Лорен.
Мы выпили шоколаста, я – без сливок, он – без необходимости. Когда чайник опустел, каждому из нас принесли бокал вина.
К тому времени показалось вечернее солнце, и вся Россия заблестела под паутиной из флаерных линий с капелями дождя.
– Все-таки мы провели день вместе, – сказал он.
– Что они думают, мы делали?
– Целовались. Потом вышли на прогулку. Они слышат обрывки, не все. И я отслеживаю, какие. Я легко с этим справляюсь, пока мы гуляем. Видишь ли, Астероид влияет на перехват сигнала, когда я на улице. Они все еще работают над тем, как исправить это.
– Как со старыми мобильными телефонами.
Очень тихо он издал для меня, из своей собственной голосовой коробки, точный звук звонка сотового телефона. Такой, какой можно услышать в старых фильмах. Я подпрыгнула.
– Это трюк.
– Я хотел рассмешить тебя. Не шокировать.
– Конечно, ты меня шокировал.
– Скажи мое имя, – приказал он.
Я посмотрела на него. Затем произнесла: «Верлис». Верно сказав с первого раза, не споткнувшись на какой-то непроизносимой первой «C» в слове «Сильвер».
– Мы можем, – говорил он, – провести вместе остаток вечера. И ночь, если ты хочешь. Без секса, если ты не захочешь. Мы можем гулять, разговаривать, пойти куда-нибудь потанцевать, или кутить на эту мою бездонную карту. Или есть. Как твой желудок, кстати?
– Я солгала, – ответила я. – Мне стало плохо из-за нервов.
– Еще один камень в мой огород, – сказал он. – Лорен, я, правда, считаю, что тебе нужно остаться со мной на эту ночь, или не останется ко мне никакого доверия.
– Со мной это не пройдет, – возразила я, покачивая по кругу вино в бокале.
– Потому что ты прочла Книгу Джейн и знаешь, как все происходит. Я пытался сказать тебе, что все не так.
– Она хотела верить, что ты человек.
– Многие люди хотят, и будут хотеть, верить в это. И если им это нравится, я приму. Для тебя, если тебе так больше нравится, я могу использовать звонок мобильника, когда мы наедине.
Он улыбнулся так… победно. В любом случае, меня уже победили. И я продолжала играться с вином.
Затем он сказал мне, своим собственным голосом, приглушенным и проникновенным для барабанных перепонок моих ушей:
– У тебя тигриные глаза.
– Что, не раковины каури? – резко ответила я, прежде чем смогла остановить себя.
– Слова Джейн, – сказал он.
– Глаза Джейн. По крайней мере, она писала, что ты так ей говорил.
– Я не хочу говорить о Джейн.
– Ты сказал, что они нашли ее.
– Нашли. И я говорил. Думаю, теперь мы все расставили на свои места.
Что-то в нем – его улыбка, да, теперь я увидела, – превратилось в лед. И то, как он отвернулся, как если бы я внезапно наскучила ему. Демонстрируя свое упорство, я теряла его сильное, временное расположение.
Затем он встал.
– Пойдем?
Молча мы забрали свою верхнюю одежду. Когда мы проходили мимо мужчины за стойкой, Верлис, как «его мать», еще раз сказал что-то на итальянском. Они пожали руки, человек и машина. На тротуаре улицы Верлис кивнул мне.
– Спасибо, – сказал он, холодно и недружелюбно, как другие, которых я знала, – за твое время. Нам надо будет как-нибудь повторить. Вместе промокнуть.
Я отвернулась и посмотрела через улицу. Я не знала, что ответить ему.
Тогда он сказал:
– Возможно, одну вещь тебе следует знать. Ты была первой. Не интересно? Ладно. Увидимся, Лорен.
Я дернулась и уставилась снова на него, хмурясь:
– Первой.
– В койке.
– Ты… говорил, у тебя до этого уже было два партнера.
– Естественно. Я упоминал о своей способности лгать. Разве не было бы тебе совершенно неловко трахать меня, если бы ты знала, что у меня не было никакого опыта до этого? Да, я демонический любовник. Я могу делать все это и даже такое Это, о чем большинство из вас не смогло бы с кем-то поделиться. Я могу все это тоже. Но никогда не делал.
– Я не верю тебе.
– Вполне справедливо.
Мне пришла в голову смутная мысль, что со стороны мы выглядим как любая ссорящаяся пара.
– Ты говоришь, что был девственником. Но это идиотизм, ты не девственник. Ты спал с другими людьми в прошлом, до…
– Я не тот, кем был раньше. Уясни это уже, Лорен. Понимаешь? Я новый, все с нуля. Какого хера, ты думаешь, я в ужасе от того, что мне придется снова увидеть ее, эту женщину из прошлой жизни? Кажется, я был для нее всем. Но сейчас я ни хера не чувствую к ней. Если хочешь знать, к тебе я испытывают гораздо больше.
– Стоп, – выпалила я. – Ради Бога…
– Это тебя пугает, да? А мне каково, ты не подумала?
В его голосе… отвращение.
Способен он на такое? Как его программа допускает это… но он может лгать, он может искажать наблюдение и создавать другую картинку. Он может имитировать сотовый. Он, может быть, способен изменять форму. О, думается, он вполне может испытывать и отвращение.
Я прислонилась к стене кафе. Чувствовала себя ослабевшей и ошеломленной, и он пугал меня. Все вокруг пугало. И я не могла заставить себя сказать ему: «Оставь меня в покое».
Я принесла свои обеты. Прах, страх, крах.
– Я прошу прощения, – сказал он. Он уже говорил это раньше. Он звучал безучастно. – Я провожу тебя домой. Давай, дай мне свою руку.
Я отдала ему свою руку.
