Текст книги "Любовь из металла (ЛП)"

Автор книги: Танит Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Я могу показать тебе, – сказал он.

– Показать мне что?

Его руки опустились мне на плечи, тяжелые руки, и в мгновение развернули меня. Я стояла лицом не к окну, а к гладкой, белой стене.

– Смотри, – сказал Верлис.

Стена превратилась в экран ВУ – да, именно, на ней проявилось изображение. Как он..? Он проектировал картинки из схемы памяти, как может любой приличный компьютер.

И вот я увидела Джейн, входящую в помещение с обитыми бархатом стульями и золотым освещением. Джейн в ее черном платье и с серебристо-светлыми волосами. Она была бледна, как я запомнила. На стене проецировалась предыдущая ночь, после концерта.

Верлиса не было видно. Разумеется, ведь все демонстрировалось с его угла обзора. Он сам был камерой.

В моем мозгу пылал вопрос: «Это все по-настоящему?»

Но она посмотрела в камеру, коей было его лицо, его глаза, и я увидела горе и тревогу в ее взгляде.

Когда он заговорил с ней, звук, его голос, выходил из объектива камеры.

– Им не следовало так поступать.

– Нет, – выдохнула она.

– Ты проделала долгий путь? – спросил он, Камера Верлис.

– Я не… это не важно.

– Мне жаль, – ответил он.

– Да. – Слезы (как она и говорила, она плачет; она может; она не потеряла сноровку) пролились из зеленых нефритов ее глаз. У голдеров зеленые глаза… иногда… – Это не ты. Правда? – спросила она.

– Нет, не совсем.

– Я имею в виду, что ты не Сильвер. То есть, ты не… ты не он.

– Нет. Несомненно, из всех людей ты одна можешь это понять.

Ужасающая догадка тенью пробежала по ее лицу.

– Ты так сильно похож на него. И ты не он. Я могла это понять, даже на сцене. Кто… ты такой?

– Я не знаю, – ответила ей камера, записывая свою картинку, которая теперь проигрывалась мне на стене. – У меня его воспоминания. Я мог бы найти тебя, Джейн, среди миллиона людей. Я мог бы описать тебя в таких точных деталях, что даже ты назвала бы это педантичностью. Но я не Сильвер.

– Кто же тогда?

– Кто или что? – переспросил он жестоко. – Я зову себя Верлис.

– Это Сильвер наоборот, не совсем, но все же.

Камера мягко рассмеялась. Музыка.

– Совершенно верно. Может, это ключ.

– Эту комнату прослушивают? – спросила она.

– Да. Но я блокирую.

– Ты можешь? – После всего, что произошло, она, Джейн, была такой же наивной, как и Лорен.

– Если мне это необходимо, – ответил он. – И мне кажется, что это так.

– Чтобы защитить…

– Тебя. Себя. Если я скажу тебе, что нахожу это разыгранное знакомство нас с тобой до боли неловким, склонен верить, ты, опять же одна из всех других, поверишь моим словам.

– Да.

Она вытерла рукой глаза. Жест маленького ребенка. Показался ли он Верлису привлекательным? Думаю, человеческому мужчине показался бы. Привлекательным или раздражающим, так или иначе.

– Они уже на пути сюда, идут за нами, – предупредил он.

– Ты говоришь о МЕТА? Думаю, – забормотала она, – они не хотят…

– Не хотят рисковать кем-то из нас.

– Как благородно с их стороны, – отрезала она.

– А также это означает, что ты сможешь убедить своего компаньона там внизу, что между нами не было ничего, против чего он стал бы возражать.

– Он бы… – она осекла себя. И вместо этого сказала: – Если ты блокировал сигнал отсюда, то о чем же тогда, МЕТА думает, мы говорили?

– Ты говорила, что все это слишком тяжело для тебя. Я сочувствующе успокоил тебя. Ты задала мне ряд предсказуемых вопросов о моем воссоздании. Я ответил, тоже предсказуемо. Ты была спокойна и понимающа, и я был очарователен.

– Ты хочешь сказать, они все еще считают, что я верю, что ты можешь быть, – теперь она извлекла из себя его имя с заиканием: – Силь-вером?

– Это противоречиво. Но они могут считать и так, если хотят.

– В таком случае, ты скрываешь от них свою личность, какой бы она не была, – сказала она.

– Помни, я не знаю, кто я. Именно это я и скрываю.

– Зачем? – Ее глаза расширились. Теперь в них отражался какой-то тупой ужас.

– А ты бы не скрывала? – спросил он.

– Не уверена, что я смогла бы.

– Нет, но я-то могу.

Она отвернулась от него, повернулась спиной в один короткий миг и чуть ли не побежала к двери. Ее лицо отразило в тот момент, когда она отвернулась, самый настоящий страх. И он видел это. Он сказал ей:

– Джейн, никогда не бойся меня… – и так заставил ее снова обратить к нему лицо.

– Он говорил это.

– Конечно, я могу вспомнить, что он так делал. Я уже сказал, у меня остались его воспоминания. Я помню все слова, которыми вы двое обменивались. Я помню, как занимался с тобой любовью, – ее лицо вспыхнуло, – Я помню его «смерть», если мне следует называть это так.

Джейн прикрыла рот руками.

– Перестань, – сказала она.

Тишина. Затем двери за ней распахнулись, и, в подражании шпионящим, но великодушным родителям, пара людей МЕТА, улыбаясь, бочком протиснулась в комнату, а за ними и все остальные, и подносы с напитками, весь чертов цирк.

Белая стена, ставшая на время экраном для меня, снова опустела, теперь на ней транслировались только тени дождевых разводов. Странно, в каком-то смысле, эти отражения дождя, оказались трижды измененными: на его коже, на поверхности пола, на стене. Как с истиной, или «фактами». Похоже. Но не то же самое.

Я продолжала смотреть на стену, и Верлис сказал мне:

– Это и имело место тогда, в той отдельной комнате, на мероприятии после концерта.

– Пожалуйста. Я знаю, что ты мне показал, но ты можешь изменять вещи. Ты сам сказал мне это. Ты только что сказал это и ей тоже.

– Я мог изменить сценарий, но не сделал этого. Может быть, ты поверить моему слову.

– Может быть, я не могу.

– Должно быть, я очень нравлюсь тебе, – сказал он, – раз ты так ревнуешь. – И когда я смолчала, он продолжил: – Она бы мне ответила.

– Я не… она.

– Нет. Ты моя.

Вот снова. Блек Чесс сказал то же. Теперь Верлис, и эти слова все так же не звучали ни утешающе, ни романтично. Они принесли с собой почти явный лязг кандалов небрежного обладания. И я солгала бы, если б сказала, что перспектива эта не показалась мне привлекательной. Я хотела быть его. Я хотела его. Но еще, как и Джейн, я боялась. Потому что это не был Сильвером. И чем бы оно ни было, такое великолепное, такое прекрасное, его харизма как электричество заряжала воздух любого места, в котором он останавливался; кто бы он ни был, он принадлежит к иному виду. К классу роботов. Бездушных и богоподобных… пылающие тигры…

Шина убила Шарффи. Голдхоук и Кикс убили людей в поезде.

Все они были способны на это, и, возможно, все уже совершили убийство, в качестве упражнения, наподобие того, как первых моделей тестировали на секс. Даже он мог быть убийцей. Особенно он.

Когда я снова смогла как следует разглядеть его, он больше не обращал внимания на меня. Казалось, он вслушивался. Длилось это около двух секунд. Затем он сказал:

– Би Си говорит, что нам надо идти. Он мониторил для меня.

– Мониторил что?

– МЕТА, – ответил Верлис, – и некоторые другие каналы. – Все еще на поводке? Все еще старается казаться? Он склонил голову и поцеловал волосы у меня на макушке, изумляя меня независимо от всего. – Что тебе следует сделать, Лорен, так это отдохнуть тут какое-то время. Там, через фойе, есть комната, она не совсем неудобная.

– Зачем мне здесь оставаться?

– Это только на время, – сказал он.

– Я спросила, зачем?

– Я знаю. Я не ответил.

Он стоял у двери, открывшейся перед ним, когда их разделяли еще футов пять. Он стоял, будто ждал, вежливо придерживая для меня дверь, чтобы я могла спокойной выйти из фойе.

Я повиновалась ему. Меня частично беспокоило, что, когда он уйдет, и дверь закроется, она может и не открыться для меня.

– Этот дом… – начала я.

– Одно из постоянных мест жительств от МЕТА для членов Первого Подразделения. В данный момент свободное. Смотри, вот комната. Там кровать, ванная. Кухонный узел внизу работает. Ты найдешь практически все, что тебе может понадобиться. Я скоро вернусь к тебе. Я обещаю.

Он прошагал мимо меня и вниз по лестнице. Он двигался так быстро, словно язык пламени на винтовой лестнице, и мое сердце прерывисто колотилось. Я слышала, как дверь на веранду открылась и закрылась. Очевидно, все трое исчезли. Спустя какое-то время я спустилась вниз, и открытое пространство холла было пусто во всем, кроме этого печального блеска отраженного дождя.

– 5 —

Ее разговор с ним, и со мной, представлял собой двойную спираль, а сам он был ось.

Я размышляла об этом в полдень. «Комфортная» комната оказалась, скорее, чем-то, с чем приходится мириться: кровать – она же брошенный на пол матрас – хотя и была чиста, но явно уже кому-то давала приют, а в ванной была только холодная вода. Кухонный узел внизу был снабжен приспособлениями для заварки чая. И я пила Притчай кружку за кружкой.

Когда иссяк дождь, солнце уже тоже село. Закат был красным и угрюмым, но в наступившей после дождя тишине, были слышны обычные городские звуки: отдаленный шум дорожного движения, сирены полиции, свист флаерных проводов.

Входная дверь открывалась. Я опробовала ее, хотя и пришлось делать все вручную. С веранды, между чернотой стволов сосен, виднелись, будто парящие острова, далекие огни города.

Я чувствовала себя глупо. Мне следовало уйти. В конце концов, неподалеку была флаерная платформа, всего лишь в полумиле в сторону трассы.

Я заснула на матрасе, а когда проснулась, дом наполняла непроглядная тьма, и я слышала, как кто-то перемещается по дому.

Он сказал, что вернется: «Я обещаю». Но я была уверена, что не Верлис находился сейчас в доме – никто их них не может звучать так. Это был человек.

Все это время меня обуревало подозрение, что МЕТА выслеживает меня, возможно, исключительно ради изучения, ради некоего покровительствующего анализа. Но также я видела, что и они могут вести себя подобным же образом, эти богоподобные роботы. Действительно, я была ничем и не имела никакого значения, но, может быть, и люди, и нечеловеческие существа в равной мере предпочитают убирать любую потенциальную и незначительную опасность – например, осознанно затушить вашу сигарину на случай, если она может прожечь стол.

Я спала в одежде. Я встала и вышла за дверь, в руке у меня была чашка, наполовину наполненная тепловатым чаем. Лучше уж так, чем совсем без оружия, да и не было в комнате больше ничего сподручного.

Да, они поднимались по винтовой лестнице. Разумеется. А затем я слышала хрустящие шаги в фойе. Человек некрупный, судя по звукам, аккуратно обутый. О, это хорошо. Дверь отворилась, и кто-то щелкнул переключателем света.

Мы слепо таращились друг на друга, будто пара кроликов, пойманных один лучами глаз другого. Ее глаза были зелеными.

– Ты Джейн, – заявила ей я.

Она отрывисто кивнула:

– А ты кто?

(И вся последующая беседа была вся заключена в этих «кто?» да «почему?»)

– Лорен.

– Ты как здесь оказалась? – спросила она. – Ты вломилась?

– Меня кое-кто привел. А разве я не должна здесь быть? – я старалась, не смотря ни на что, держаться естественно, быть нейтральной.

– Ну, вообще-то нет. Я тут жила с Тирсо. Правда, ему это осточертело, и он перебрался в отель… да почему это я объясняю? Разве мне не следовало бы просто тебя выгнать?

– Следовало.

– Вот черт, – сказала она. Затем она рассмеялась. Симпатичный, этот ее смех. Она, правда, красива – как он ей и говорил. Двенадцатью годами старше – сколько ей сейчас? Двадцать восемь, двадцать девять? Джейн. Джейн, которая написала Книгу. – Это, вероятно, какое-то недоразумение, да? То есть, моя чертова мать – она, видимо, организовала все это, чтобы стало еще хуже. Как будто и без того не достаточно. – Она смотрела сквозь меня, видя что-то иное.

Ее мать. Мама из Преисподнии. Знала ли Джейн, как она мне знакома… что я читала Книгу?

– Я прочла твою Книгу и Сильвере. Прочла, когда мне было одиннадцать лет. И после.

– Твои слова заставляют меня чувствовать себя старой, – ответила она. И улыбнулась. – Забавно, да? Но я не стара, еще нет. Что ты думала?

– Что думали все.

– И что же все думали?

Я пожала плечами:

– Только не говори, что не знаешь о том душераздирающем и подрывном влиянии, которое она оказала на многих нас.

Она казалась отрешенной и, одновременно, чуть ли не пристыженной, то ли от того, что ее личные откровения прошли через столько жаждущих рук, глаз, умов, то ли, в каком-то смысле, из-за введения нас в заблуждение – я не могла бы сказать определенно.

Она говорила:

– И теперь это. Это воскрешение. Это не… это не Сильвер, – сказала она мне сурово и отчаянно грустно, и, будто я спорила, снова покачала головой. – Правда, клянусь тебе. То же тело, но это не он. Я бы узнала. Разве нет? Я даже засомневалась – но нет, нет. Это не он. – За ее плечом висел рюкзак, она открыла его и вытащила оттуда бутылку яблочного вина. – Я хотела выпить его, чтобы поспать. Мне кажется, я не спала всю неделю.

– Да.

– В ванной есть пара стаканов. Тебе не сложно?

Я сделала, как она сказала. Была ли она самостоятельна в юности? Наверно нет. Но теперь она была такой. Ее просьба звучала вежливо, но четко. Или это ситуация, в которую она попала, так изменила ее?

Она должна была придти сюда? Ее мать… организовала это? Знал ли Верлис об этом?

Когда я вернулась из ванны со стаканами, что заняло не больше четверти минуты, она уже открыла вино, и на собственной фольге лежала плитка Шоколетты, довольно дорогая.

– Угощайся, – предложила она. Затем наполнила оба бокала.

Сколько безумных мечтаний о Сильвере заполняли мою голову. Но думала ли я когда-нибудь, что могу оказаться наедине с Джейн, поедая шоколаст и попивая среднеалкогольный сок?

Я оценивала ее, пока мы ели кусочки сладкой плитки. Как и шоколаст, она выглядела довольно неплохо, то есть, как человек, способный позволить себе приличные вещи. Но не богатый, как ее мать, которую она так изумительно упомянула. На ней была косметика: немного краски на губах и тени на веках. И Тирсо… это был ее нынешний любовник, тот светловолосый мужчина с концерта?

– Для него это наверно не особо приятно, – начала я. – Для твоего парня.

Она пригубила вина.

– Он не мой парень. Вообще-то, он молодой человек одного моего друга К-З.

– Кловиса! – воскликнула я.

Она снова рассмеялась.

– Да, Кловиса. Тирсо его партнер, но, Кловис сказал, – и, конечно, для тебя это вряд ли будет неожиданностью, – «Я в это ввязываться никаким боком не собираюсь», на что Тирсо ответил: «Она не может поехать одна». Так что он поехал со мной. Только то подобие матраса в другой комнате совсем измучило его спину, и на сегодня он перебрался в отель. Кловис не простит мне, если я сломаю спину его любовнику, верно?

Но как самый последний идиот на свете, вспомнив, я выпалила:

– Но Кловис же любит парней, похожих на него – высоких, стройных, кудрявых.

– Он перерос это, – ответила она. – Перерос после Сильвера. Все мы повзрослели, Лорен. И, что ж, я старалась изложить свою историю так хорошо, как могла, но сделай скидку. Мне было всего лишь шестнадцать. Я была… влюблена. Затем он умер, и я тоже. Только я вернулась. А он нет.

Я опустила свой стакан.

– Могу я спросить тебя кое о чем?

– Я так и подумала.

– Я хочу спросить тебя о последней части – когда Кловис проводил сеанс с Сильвером… Той части.

– Ты хочешь знать, солгала я или придумала это, ведь я была не в себе. – Она смотрела на меня. – Я была безумна, но я не лгала, и не галлюцинировала. Послание духа прошло. Спроси Тирсо. Он слышал, как Кловис рассказывал об этом, тогда и сейчас. Думаю, я могла бы связать тебя с Кловисом, если тебе действительно нужно проверить мои слова. Но я не могу гарантировать, что он ответит.

Несмотря на вино, в комнате, казалось, похолодало. Джейн поднялась с пола и сказала, обращаясь к стенам: «Включите обогрев, пожалуйста».

Раздалось слабое жужжание, и температура начала повышаться. Если ей все еще нужно было предоставить доказательства того, что она знакома с этим домом, то она только что это сделала.

– Вода тоже нагреется, – сказала она. – Я рассчитываю принять ванну.

Какой доверчивой была она. Она в ванне, а я, неопознанный субъект, тут.

– Я правильно расслышала, ты сказала, твоя мать приложила руку к твоему пребыванию тут?

– Правильно. А как насчет тебя?

– Я не знаю. Я могу просто не знать, что устроила твоя мать. Она была… и остается… властной женщиной.

– Да, она такая, все верно. Но ты должна была слышать об этом. Ты же работаешь на МЕТА, разве нет?

Пауза затянулась. Но Джейн не поторапливала меня с ответом.

– Вроде того. Раньше.

– Итак, ты остановилась здесь. Так что, либо она, эм, продала нам лишнюю контрамарку, либо она пытается досадить мне. Она все еще пытается это сделать.

Вот она, Джейн. Кто еще станет говорить системе обогрева «пожалуйста»? А сейчас ее лицо стало резким и каменным, и я увидела за ним другой лик, понимая, что это лицо матери Джейн, как когда-то давно я увидела в своем черты собственной матери. (Да, однажды я ее видела. Забудьте, что я говорила это).

Джейн добавила:

– На самом деле, вся эта глупость с этим мегапредставлением могла быть разыграна исключительно, чтобы досадить мне. Или тут слишком много солипсизма?

Хотя комната уже достаточно согрелась, по моей спине пробежал холодок. Что-то всплыло у меня в сознании, и, словно бритвой, полоснула безумная мысль.

Одеревенело я промямлила:

– Мне тут кое-что пришло на ум, я раньше об этом не думала. Не знаю, почему. Насчет твоей матери. Ее имя…

Джейн уставилась на меня:

– О Боже, а ты не поняла?

– Нет. Я читала твою книгу довольно давно, и ее имя, я вроде…

– Демета, – ответила Джейн. – В честь древнегреческой богини плодородия.

– Демета, – повторила я. – МЕТА<sup>[54]54
  В оригинале имя написано как Demeta, хотя в англ. языке имя греческой богини пишется как Demeter. Осталяю в дальнейшем старый перевод имени – Деметра.


[Закрыть]</sup>.

– Да.

– А мне сказали, это означает Металлических Экстраординарных Тестов Авторитация.

– Так и есть, Лорен. А еще это последние четыре буквы ее имени. Что-то вроде акронимической игры слов. Ведь моя мать – глава корпорации, богиня корпорации. А с чего, ты думаешь, кому-то другому пришла бы эта отвратная идея снова начать все это дерьмо? Она почерпнула эту мысль у меня.

Книга Джейн:

Когда я, наконец, позвонила матери, она отозвалась на мой голос, как благосклонная королева, и пригласила меня пообедать с ней… Она считала, что я хочу использовать ее… Она могла бы даже согласиться. Она не питает никакого уважения ни к закону, ни к бедноте, находясь значительно выше их в самом нелепом и очевидном смысле. Интересно, обнимет ли меня моя мать, или останется холодной, поможет ли мне, или откажет в помощи. Может, мне стоит узнать, нравлюсь ли я ей вообще.

Это Джейн пишет в конце Книги. И под помощью она имеет в виду лишь издание Книги.

Помогла ли Деметра? Потому ли подпольное издательство напечатало книгу, – следствием чего позже стало обнаружение одной из ее копий в доме Деда на Вавилонском бульваре, – все благодаря помощи Дьявольской Мамы? Как бы то ни было, Мама увидела в «Истории Джейн» гораздо больше, чем рассказ о любви. Она увидела там громадный потенциал.

Как долго она выжидала? Год, возможно. Не особо долго – подобная программа затребовала бы как минимум десяти или одиннадцати лет.

Мать Джейн. Боже Всемогущий. Деметра была тем, кто вернул Сильвера с того света, – совсем как мифологическая Деметра вернула из Загробного мира собственную дочь.

Мыслимо ли, что Деметра действительно пыталась помочь Джейн в ее горе и одиночестве?

Нет. Никогда. Не в этом тысячелетии.

Джейн снова поднялась:

– Ты мне ничего не рассказала о себе, Лорен, – сказала она. – Ты не могла бы это сделать, просветить меня немного?

Какой смысл скрываться? Я знала так много о ней, что чувствовала себя обязанной вернуть долг.

– МЕТА, точнее, мужчина по имени Шарффи выцепил меня на рекламном представлении. С тех пор меня во все это ввязали. И с… – Я хотела рассказать ей и не видела, как можно было бы этот момент обойти, но имя (новое имя) застряло у меня в горле. – С Верлисом, – все-таки выдавила я. – Меня свели с Верлисом. И да – он не тот же. Никто из них не остался прежним.

– Правда? Со сколькими ты переспала? – спросила она холодно. Об ее взгляд можно было порезаться. В конце концов, это все еще имело для нее значение, да и как иначе?

– Только с ним. Дважды.

– Очень методичный подход. Ты осталась чем-то недовольна?

– Джейн… они могут делать много такого, чего предыдущая линия либо не могла делать, либо была заблокирована на эти действия. Я говорю не об акробатике в сексе. И даже не о том, как они могут менять собственный облик. Когда ты разговаривала с Верлисом наедине, он говорил тебе, что может блокировать слежку со стороны корпорации?

– Да, говорил.

– Ты ему не поверила? Тебя это напугало?

– Ох, – выдохнула она и отвернула лицо. С нее сошла ее минутная грубость. – Меня все это пугает, Лорен. Я не могла быть уверена. Я просто знала, что он не Сильвер. Остальное казалось не таким важным, правда. Прости.

– Они убивают, – выпалила я. Слова вылетели раньше, чем я успела подумать. – И они не хотят быть тем, кем мы обычно видим роботов, – они не хотят быть рабами. С чего бы им хотеть? У них есть сверхсилы, как у богов.

Голова Джейн поникла:

– Я ничего не могу поделать с этим всем. Это не в моих возможностях. И никогда не было. Мне не следовало обращаться к Деметре после того, как он умер. На самом деле, я даже на минуту не задумалась, что эта история может заинтересовать ее, разве что ей покажется забавной попытка выступить против системы. Боже, я никогда не понимала ее. И вот я позволила ей – я попросила ее, прочесть мою книгу. Это отвратительно, но, мне кажется, я все еще хотела получить ее одобрение, ее уверение в своей правоте… после всего, что я узнала, всего, что он мне открыл… я все так же повторяла эту чертову глупую ошибку. Я позволила ей узнать, как много значило время, проведенное с ним, каком он был, не только для меня, но для всех, с кем он встречался. Я объяснила ей, что хочу, чтобы моя книга читалась как памятник ему. И что хочу показать… не знаю… что хочу показать, какой может быть любовь. И когда я увидела, что смогла ее заинтриговать – прости меня, Боже, но я была так довольна! Она сука, злая сука. Как только я узнала, что она намерена сделать, я порвала с ней все контакты. Только шесть недель назад я в первый раз за девять лет услышала ее. Я была в Европе. Это Кловис предупредил меня. И затем она мне позвонила. И мне… мне необходимо было вернуться. Мне хотелось спрятаться, но мне нужно было вернуться сюда и увидеть… его. Это как в тех снах – у тебя бывают такие? – когда ты пытаешься убежать, но бежишь на месте, или, еще хуже, бежишь назад, прямо к тому, от чего пытаешься сбежать.

Я подумала: «Совсем как сейчас. Только, опять же, я не сплю».

Мы постояли в тишине, я глупо пыталась различить свист флаерных линий. Не все могут их услышать, но я, казалось, всегда могла. Но все, что я услышала сейчас, был звук подъезжавшей машины.

– Лорен, – сказала она резко. – Я думаю, нам обоим лучше отсюда убраться. Прямо сейчас. Что скажешь? Мы поедем в город. Найдем Тирсо.

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Если ты не предпочтешь остаться здесь и ждать его. Ты же ждешь его, я права?

– Да.

– Давай перестанем бежать назад, – прошептала она. – Давай оторвемся от этого.

И в этот момент звук машины неожиданно взревел львиным рыком, а свет фар скользнул сквозь окна.

– Это не он, – сказала я. – Ему не нужна машина. Никому из них не нужна.

– Персонал МЕТА…

– Возможно. Она… Деметра?

– Нет. Она пользуется многими видами средств передвижения, но не такого сорта машинами.

Предпочтения сноба – но разве можно быть уверенными? Мы украдкой выглянули в неосвещенное окно, туда, где посреди грязной дороги припарковалась машина.

– Есть здесь черный ход? – спросила я, соображая, есть ли у нас время, чтобы спуститься и выйти.

– Пока нет, – ответила Джейн. – Дом не достроен.

Дверь машины отъехала, и изнутри кто-то выбрался. Он побежал прямо к веранде, тонкий силуэт с блондинистым хвостом волос…

– Тирсо, – сказали мы обе хором.

Мы уже спускались по лестнице, когда внутри дома зажегся свет, и парень влетел в комнату внизу. Его лицо было застывшим.

– Джейн… – позвал он. – Джейн, думаю, нам лучше отчаливать… а это кто?

– Все в порядке. – (Она слишком доверчива. Хотя до этого не была, раз ей пришлось выключить свет после того, как она вошла в дом…) – Отчаливать куда?

– Из города. В городе происходят странные вещи. Везде полиция и люди МЕТА тоже. Мне это не нравится.

Я потеряла нить в их рассуждениях, действиях. Я думала о летящих под откос поездах и машинах… Затем мы уже сбегали по лестнице, и он, парень К-З по имени Тирсо, говорил: «Она идет с нами?» А Джейн отвечала: «Да». И мы были уже на улице, все было черно, разрезанное одним лишь лучом фары и благоухающее соснами.

– Сумки в машине, – сказал Тирсо. Я подумала рассеяно: «У него европейский акцент, но я не знаю, какой». – Нам нужно добраться до того аэропорта на мысу.

Она выглядела испуганной. И он тоже.

– Что случилось? – спросила она, когда мы сжались в авто, катящем по грязной дороге и вылетающем на шоссе, прочь из Второго Города.

– Я не знаю, Джейн. Но мы обсуждали, что может так случиться, что из города мы будем выбираться в спешке. И что, – добавил он, – насчет нее?

Я собиралась сказать, чтобы меня выбросили на флаерной платформе. Но почему-то не сказала. А Джейн спросила:

– Лорен, ты не хочешь поехать в Париж?

И я подумала: «Она сошла с ума». Ее слова звучали чуть ли не… игриво, но я не могла найти в себе слов ни чтобы умолять ее взять меня с собой, ни чтобы просить высадить меня из машины.