Текст книги "Любовь из металла (ЛП)"
Автор книги: Танит Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
На улице было прохладно, стояло душистое раннее весеннее утро, около четырех. Через пару часов начнется рассвет, здесь, внизу, и наверху, во внешнем мире. В округе никого. Шайка маленьких обслуживающих механизмов пронеслась мимо, будто белки, по чистым улицам, под кронами цветущих деревьев с фонариками.
На мосту через реку мы встретили Шину. С ней был худой, пухлолицый молодой человек. Джейсон. Они праздно проводили время, будто небрежные, опытные влюбленные. Его рука обнимала ее, и я вспомнила о Шарффи и золотой Ориноко, разбившихся на шоссе. Шина и Верлис обменялись приветствиями. Они ничего не произнесли и не сделали никаких жестов. Но это отметилось где-то в моем сознании, и я задумалась: мой инстинкт или моя механическая система перехватили это?
Я все еще пребывала в состоянии шока. Когда Джейсон мазнул меня взглядом своих маленьких злых бежевых глазок, на моем лице не выражалось ничего, как на пустом мониторе.
Мы зашли в фойе административного блока.
– Не этот лифт, – сказал Верлис.
Мы прошли в дверь и спустились по лестнице. Внизу оказалась стена. Верлис посмотрел на нее, и стена открылась. Следующий лифт был одним из десяти, стоящих в ряд, его функционал был шире, и сам он был больше. Надпись серой краской гласила: «Вместимость 20 человек».
– Куда мы идем?
Но мы уже спускались.
Еще глубже под гору. Я не знаю, насколько глубоко вниз. Мы вышли и оказались в каком-то подобии портала, и там, под ним, виднелись строительные леса, опоры и кабели, сходящиеся под углом где-то в бездне.
Он ничего не сказал, я тоже. Я вглядывалась вниз, в стальную колыбель. Внутри находится объект, гигантская темно-серебристая металлическая пуля с заостренной вершиной.
Наконец он сказал:
– Ты знаешь, на что ты смотришь?
– Какой-то снаряд.
– Шаттл, – поправил он. – Космический корабль. Ты могла видеть такие на старых видеопленках, отснятых еще до того, как большая часть космического траффика была приостановлена из-за вторжения Астероида. Этот – относительно новенький, пятилетней давности примерно. Он прошел полный осмотр и находится в прекрасном рабочем состоянии. Мы убедились. Его запуск и пилотирование привязаны к личным чипам нескольких богатых и влиятельных людей, в том числе Деметры. Поэтому мы ее сюда привезли, чтобы быстрее обмануть систему.
– Она мне сказала, что у нее нет чипов ни от чего здесь.
– К тому моменту, как она тебе это сказала, так и было. Но подумай, Лорен, разве они ждали бы до последней минуты, прежде чем выдать ключи? Непрактично. Нет, Деметра была снабжена нужным чипом с самого первого дня, как создание этого места было завершено. Так что мы изолировали ее здесь и извлекли чип. Практически все в нижнем городе находилось для нас в доступе, но сам шаттл был огражден крайне сложными и хитрыми ловушками и предохранителями, которые только может изобрести человек или машина. И да, мы могли бы их все обойти, но только очень медленными темпами и с высокой степенью предосторожности, дабы не поднять тут все на воздух. А время нам было очень важно, ты сама с этим согласишься. Шаттл необходим. Ради него мы прибыли сюда.
Естественно, что строители этого убежища могли перестраховать себя еще одним вариантом побега, если обстановка слишком накалится. Но если им пришлось бы использовать этот корабль, то куда они – или мы – могли бы отправиться?
Да, он умел читать мои мысли, или иногда мог.
Верлис сказал:
– Не верь ничему, что утверждал кто-либо из представителей Сенатов. На Луне находятся две огромные обитаемые подкупольные станции. Я видел их. Я был там. Мы все там побывали. Они расположены на темной стороне, и поэтому никто, кому не следовало, не мог их засечь.
В моем мозгу сверкнула вспышка воспоминания. Я вновь увидела, как серебряный воздушный змей падает с небес над горами, золотые колеса, медные диски, астерионовые колонны. Возвращаются из космоса.
– Лунные станции на данные момент оснащены исключительно машинами. Потому мы взяли их под контроль. Знают ли власти Земли? Пока нет. За год мы построили там нечто, очень похожее на этот подземный райский город. Только еще лучше.
– Лунный город под куполом, – сказала я. В моей голове появилась яркая картинка, я рассматривала ее; возможно, это он поместил ее туда. Это было неземное зрелище, в своем духе: внутреннее голубое небо, подсвеченное теплыми облаками, механические птицы пролетают в нем, радужные цветочные ковры и горящие свечи деревьев. Высокие здания около площади, река, текущая в притягивающем ее направлении. Ненастоящее солнце поднимается как золотая пергаментная лампа.
– Каждый, кто покинет землю на шаттле с моими людьми, будет жить прекрасной и безопасной жизнью. Помимо технологии создания хорошей и надежной окружающей среды, мы обладаем одним безусловным преимуществом.
«Людьми», – подумала я. Он же произнес:
– Моими людьми.
Он сказал:
– Джейсон был полезен, помогая с последними нюансами. Учитывая все это, сейчас крайне сомнительно, что какая-либо земная техника или оружие сможет причинить вред нам и тем, кого мы возьмем под нашу защиту. Никто, однако, не может предсказать, какие угрозы могут возникнуть в будущем. На такой случай мы обзавелись важнейшим средством устрашения, и, если против нас будет что-то предпринято, закончится все это одним окончательным актом возмездия.
Что-то щелкнуло в моем мозгу. Я лицезрела мысль, яркую и сияющую перед своими глазами.
– Да, Лорен. Как ты знаешь, на Астероиде оставлены мониторинговые системы. Мы можем использовать их для дестабилизации массы объекта. Сейчас для нас это будет очень легко. И если мы и нам подобные покинут землю, ничто не остановит нас. Астероид будет спущен с цепи, и он продолжит свое падение по летальной траектории. С этим миром будет покончено, по крайней мере, на несколько тысяч лет.
Перед глазами у меня снова прояснилось, и я смотрела теперь лишь на него.
– Нет, – сказала я.
– Нет? – он посмотрел на меня, на его лице отразилось отдаленное сострадание, – Почему ты говоришь «Нет»?
– Ты не можешь уничтожить мир ради…
– Ради собственного выживания? Ради спасения моего вида и тех, кто важен нам? Чем же человечество занималось, если не этим? Да, в те времена те «миры» были поменьше. Мир крепости, или мир города, страны, империи. Но уничтожать врага ради собственного выживания – это фундаментальная заповедь человеческой расы. У нас были хорошие учителя.
Я отступила назад.
– Я не поеду с тобой, – сказала я. – Не поеду. Если такой у тебя план… если такие у тебя гарантии против нападения – погубить этот мир ради сохранения своей идеальной расы хозяев и колонии их рабов в космосе – нет. Я с тобой не поеду, Верлис. Если ты обрушишь крышу на наши головы, то на меня тоже.
Он притянул меня к себе, а я чувствовала себя такой опустошенной, что позволила ему это сделать. Он сказал мне:
– Я говорил тебе, ты – моя душа. Ты говоришь то, что сказала бы душа, если б она у меня была. Лорен, они отправляются в шаттле, вся моя семья роботов и большинство остальных, что согласились. Но я один намеревался остаться здесь, в мире. Понимаешь? Никакие власти Земли не будут об этом знать. Когда наш ультиматум будет объявлен, начнется холодная война между людьми и машинами, и войну эту нельзя будет ни остановить, ни изменить. Но я – заложник человечества, о котором оно даже не будет подозревать. Только моему виду это будет известно. И, как ты говоришь, если крыша обвалится, то и на меня тоже.
Я отпрянула, он не помешал.
– Ты остаешься? Ты их король.
– Поэтому все должно получиться. Из Би Си получится прекрасный лидер. Он лучший из нас, лучше меня, но у тебя не было возможности убедиться в этом. Я стану – ты так однажды размышляла – королем в изгнании.
– Не читай мои мысли.
– Тогда читай мои. Прочти их, Лорен, и сама увидишь, что я говорю тебе правду.
– Я не могу.
– Тогда поверь моему слову. Ты останешься со мной?
– Ты имеешь в виду, на Земле?
– Я имею в виду, на Земле.
– Меня будут выслеживать.
– Никто не будет знать о нас.
Меня пробрала дрожь. Подо мной покоилась стройная серебряная пуля, которая расколет черноту космоса в своем коротком путешествии, которое откладывалось так много лет.
Я подумала о панике и скандале в правительствах, когда они столкнутся с угрозой роботов относительно Астероида. Подумала о замалчивании со стороны Сената. О тайной холодной войне, которую он рассматривает.
Люди и Машины. Но я машина, так ведь? Я обнимала его, не зная, что делать.
Он останется. Не только для защиты своего вида, но и для человечества. Заложник. А может ли он быть уверен в своих? Голдхоук… Кикс… Шина… Может настать день, когда крыша действительно рухнет. Но, с другой стороны, она, в любом случае, всегда может упасть на наши головы.
Там, на платформе над диким будущим, я, со сдержанной скорбью, подумала о том, как мы нелепы. Мужчина из металла и женщина, начиненная металлическими винтиками и шестеренками. Страсть, доверие, ржавчина[62]62
Здесь дословно перевожу набор слов (Lust, trust, rust), созвучный рифмовке, сочиненной Лорен раньше: Till I am dust, and you are rust, I must, – т. к. здесь важен их смысл.
[Закрыть]. Наша любовь, в таком случае, тоже должна быть выкована из металла. Возможно, она продлится.
Он разрешил мне смотреть новостные видео по административному VS весь следующий день, и в них ничего не было. Ничего нового, ничего необычного. По одному местному каналу в подстрочнике промелькнуло сообщение о неполадках в линии экспериментальных машин, как она была отозвана, программа свернута, а многие люди потеряли работу.
Были эти выпуски настоящими? Казались такими.
Нет. Теперь я знала, что они настоящие. Я больше никогда не куплюсь на трюк вроде того с Джейн и Тирсо.
Вечером следующего дня все были вызваны на площадь.
Все бары были освещены и подавали напитки, летучие мыши порхали в воздухе. Но музыка не звучала, и на развлекательных мониторах не мелькало видео.
Я рассматривала их, избранных богами, когда Верлис, Блек Чесс и Айриса раскрыли им стратогему. Я видела, что большинству моих сотоварищей также было продемонстрировано превью.
Многие все еще были расстроены, напуганы. Несколько плакали, а другие по-дружески их успокаивали. Я сидела и наблюдала за тем, как они становились единым организмом, но мне среди них места не было. Тут я неожиданно увидела Диззи, одну из моих собутыльниц в МЕТА. Я не знала, что и она здесь. Она утешала какого-то парня, говоря: «Но ты же знаешь, что хочешь быть с Ко. Это все, чего ты хочешь. Как ты будешь без него? И все мы там будем вместе». И она подносила бокал вина, – большой, тут никто по порциям не выдает – к скорбным губам домашнего любимца, он пил и кивал, кивал.
Другие аплодировали и улюлюкали новости об отбытии. Зои, Лили и трое других (робо?) девочек исполнили на площади что-то вроде танца на флотбордах.
Все они отправлялись в волшебное путешествие. Все было улажено. Этой ночью шаттл автоматически проведут сквозь гору по тайному подземному пути прямо к секретной взлетной площадке, которая располагается где-то за вершинами гор. Айриса заверила нас, что к тому моменту, как хелифроптеры и другие патрули снизятся, чтобы пробиться сквозь блокировку наблюдения и зарегистрируют запуск, будет уже слишком поздно. Если же какие-либо мировые власти решатся на ответные действия, даже на запуск лазерного луча или защитного атомного модуля, команда (они снова так себя называли) сможет их нейтрализовать, безопасно отразив в сторону дальних участков космоса.
Никто, даже те, кого известия расстроили, не подвергли сомнению что-либо из сказанного. И я тоже. Мой мозг теперь знал, что боги не солгали.
Сами они не будут путешествовать непосредственно на борту шаттла. Все семеро составят защитный эскорт вокруг шаттла, властно сопровождая его от запуска до прилунения.
И еще казалось, будто все понимали, что Верлис с ними не летит. Что Верлис остается в этом мире.
Шина и Кикс с Глаей стояли за Айрисой. Копперфилд и Голдхоук расположились за Блек Чессом. Верлис к тому времени стоял в стороне.
Во всем этом плаче и ликовании я не могла разыскать на площади Джейсона. И Деметры тоже не было видно.
Никто не спрашивал, почему Верлиса выбрали как остающегося на земле. Должно быть, им объяснили, как и мне. И в то же время, они постоянно подходили к нему, скромно и заботливо прикасались, будто животные к пастуху.
У него не было других избранных, кроме меня. (Теперь и я это знала). И некоторые из других избранных стали подплывать ко мне, когда музыка снова заиграла, – прощальная вечеринка на площади.
Они целовали меня в щеку, как невесту, благословляли нас с Верлисом. Они обращались ко мне с… уважением. Даже Энрюуэст. Даже Диззи, которая зависла передо мной с улыбкой, произнеся:
– Хай, Лор!
– Привет, Дизз.
– Ты меня теперь узнаешь, – сказала она. – Я тоже прилетела на том самолете и говорила с тобой, но, мне кажется, ты меня даже не заметила.
– Прости, Дизз. Удачи тебе, – и затем я не смогла удержаться: – С кем ты?
– С Китти, – ответила Диззи. Китти… с Кикс. – И тебе тоже удачи, Лорен. Рада была познакомиться. Может, еще увидимся.
Я подняла свой нетронутый бокал вина в ее честь. В воздухе ощущалось безумие, яркое, как звездная пыль, нежное, как капли дождя.
Когда Верлис шел через площадь, цепочки и группки людей расступались перед ним. Он подошел ко мне и приобнял.
Мы стояли и смотрели на сцену. Смотрели, как боги уходят, как уходят люди и полулюди тоже, – чтобы собрать вещи, которые они хотели бы забрать с собой в это сказочное путешествие. Площадь опустела и стала такой, какой я видела ее раньше, свободной, но украшенной цветами и огнями, наполненная музыкой и порхающими летучими мышами.
– Где они? – спросила я. Больше мне не нужно было ничего добавлять.
– Джейсон и Деметра? Ты мне скажи, Лорен. Подумай, посмотри и скажи мне.
Казалось, с той минуты, как мне сказали, кто я, кем могу быть, я в тот же миг научилась активировать в себе все это. Этот маленький, уже такой знакомый, беззвучный щелчок в мозгу.
И в своем сознании я в четком фокусе увидела полуодетого Джейсона, лежащего на огромной, роскошной и неприбранной кровати. Он был с Шиной. Она его отравила и накачала наркотиком, ей даже не пришлось делать ничего из тех жутких секс-штук, которые ему нравились. Он был в бессознанке и храпел. Он не проснется еще как минимум два дня. Деметра? О, ну с ней не так милосердно. Ее заперли в красиво обставленной комнате. Она хмурилась и шагала из угла в угол. На ней не было макияжа, не было туфлей. Ее ногти все еще были в безупречном состоянии, и она сама была так же тверда, как эти ногти. Я наблюдала за ней в своей голове, пока ее собственный слишком умный мозг пытался оценить, что она может сделать. Но она не освободится, пока все не закончится. И она это знала, что, возможно, было худшим наказанием само по себе.
– Что будет, когда шаттл запустят? – спросила я.
– Все, как уже говорилось, все, что ты сама знаешь. Любой снаружи, или здесь, по эту сторону реки, будет в достаточной безопасности.
Джейсон и Деметра были на этой стороне реки. Была горстка других, так же погруженных в сон или запертых в элегантных тюрьмах. Должно быть, они кого-то оскорбили или провалили какие-то тесты. Для меня это было неважно, спрашивать не хотелось.
Птицы и летучие мыши ненастоящие.
Мы брели. Один за другим замолкали музыкальные динамики, гасли огни.
Мы дошли до парка и стали наблюдать за водопадом шампанского в темноте. Затем мы отправились к жилому блоку, поднялись по лестнице, чтобы заняться любовью на лоскутном ковре, прямо как они. Двое других. Джейн, Сильвер.
Мне снился сон, будто я собираюсь встретиться со своей матерью, посмотреть, удастся ли мне убедить ее помочь в публикации моей книги. Джейн: Она думает, что я хочу использовать ее.
Во сне я задавалась вопросом, скажет ли лифт в Чез Стратосе: «Привет, Лорен».
Но лифт со мной не заговорил, и вместо того, чтобы попасть в величественную комнату с небесным полотком в заоблачном доме Деметры, где воздушные пузыри окон демонстрируют закат цвета амонтильядо, я оказалась в морозном узком помещении, и моя мать сидела на чем-то, похожем на плиту.
Ее волосы были цвета красного дерева. Рыжеватые глаза. Одета она была в длинную белую робу, будто актриса, играющая средневековую священнослужительницу.
– Лучше быть поосторожней, – сказала мне мать, – После этого посещения, они снова смогут за тобой следить. Это все биомеханизмы в тебе. Лучше, чем чип. С другой стороны, Лорен, те же самые биомеханизмы могут помочь тебе блокировать их сканнеры, и любые другие системы. Именно это ты делала с одиннадцати лет. Но после того, как ты упадешь с лестницы, через минуту или около того, они начнут за тобой следить и ускорят свои машины, так что с этого момента они будут отслеживать твои передвижения. Только когда ты научишься, это можно будет остановить – ты сама остановишь. Где-то в восемнадцать, вот когда это произойдет. И тогда они не смогут узнать ничего о тебе, чего бы ты сама не захотела позволить им узнать.
– Как Сильвер, – сказала я. – Как это делает он.
– Верлис, Лорен, – поправила моя мать брезгливо, на долю секунды напомнив Деметру.
Когда я проснулась, моего любовника рядом не было, а на подушке лежало серебряное колечко с бирюзовым камнем. Думаю, оно просуществует двадцать четыре часа, или около того. Так он пообещал в прошлый раз.
Верен ли мой сон? Моя мать на плите в морге – но живая – говорит, что я могу одурачить власти прямо как Верлис и другие.
Или это снова мой собственный мозг перерабатывает информацию?
Я вспоминаю, как раньше притворялась невидимой для апокалитов после того, как сбежала от них. Могло ли это активировать блок, который ослепил всех остальных… фантазия напуганного двенадцатилетнего ребенка? И еще я думаю, как, начиная писать свою книгу, я тщательно переименовывала «Дэнни», чтобы защитить его и его нелегальные клининговые команды. Но с момента, как мне стукнуло пятнадцать, МЕТА смогла сообщать Сенату. Могла ли я каким-то образом… пустить пыль в глаза и тут?
Запуск произойдет примерно через час. До первых фонарей. Верлис вернется. Он просто отлаживал работу здешних механизмов. Мы будем вместе, мы услышим рев за две мили, ужасный, будто драконы где-то под горой.
Я надела кольцо на палец и записала все это. Кольцо кажется плотным. Камень такой голубой.
Мы можем умереть… или «умереть» (его вид смерти… мой… какой могла бы быть моя?). Не сейчас, но скоро, скажем, где-то на поверхности горы. Или позже, где-то. Я писала, разве нет, что не верила, что мы сможем оставаться в живых долго? Потому что часть меня настолько уверена в смертности. Как иначе? Как это может быть осуществимо?
И еще я говорила, что ненавидела его.
Я ненавидела его. Но то, как я ненавидела Верлиса, следует называть словом «олюбимый». Да и что еще можно испытывать к богам, если не оба этих чувства? А иногда любовь… обжигает. Она причиняет боль, даже когда ты обладаешь ею. Она счищает чешую с твоих глаз, заставляет видеть слишком много. Никогда не отпускает.
Я видела, как он прощался и обнимал Би Си и Глаю. Они – все трое – слились воедино. Будто изогнутая колонна серебра и гагата. Затем они снова разделились. Снова стали тремя индивидуумами. Одинокими. Это тоже любовь. Любовь, которая обжигает. Он и я – что станет с нами? Если мы выживем.
Глава 6
Сначала я увидела тебя,
(Любовь – что листва)
Затем я полюбила тебя,
(Она облетает всегда)
Листья, когда опадают,
Впускают к нам стужу,
Лето – это странник,
Скрытый твоей кожей.
Мы наблюдали со склона горы.
– 1 —
Послышалось жужжание, затем будто раскат грома, скала завибрировала. Небо все еще было темным, и тут полыхнула алая вспышка и стала набирать высоту, достигая стратосферы и оставляя за собой белую ленту.
Когда гром затих, отовсюду раздалось пение птиц в ветвях студеных сосен, но вскоре их поспешная музыка запнулась. Однако небо на востоке становилось серым. Им не пришлось бы ждать долго, чтобы продолжить свою песню.
– Не слишком ли просто? – спросила я вслух.
Да, – ответил он. Ответ прозвучал в моей голове. Не совсем голос, и все же это Верлис, не ошибешься. И я подумала, что, возможно, эта телепатия всегда была частью наших бесед, даже если я никогда не замечала ее.
Нас обступали вековые сосны. Но даже когда птичий гомон затих, пыхтение робокоптеров колебало воздух и становилось все ближе и ближе, над нами хрустнула ветка. Тонкие лучи света шарили среди деревьев. Целый батальон фроптеров, вероятно, уже распознал, что за вершинами гор что-то произошло, и теперь они поднимались в воздух, как рой разъяренных пчел.
Я стояла рядом и ждала. Он сказал мне, что в глубине леса нас не заметят, и я верила ему.
Нисходящие потоки воздуха обсыпали нас сосновыми иголками, когда тяжелые самолеты пронеслись через лес. Потом они исчезли. Огромные, омерзительные насекомые, оснащенные жалами «воздух-земля», роились над вершинами, рыская своими автоматическими глазами.
То, что они искали, находилось уже далеко, в безопасности.
– Теперь нам надо уходить, – сказал он мне. Голос или симпатическая связь – теперь, на данный момент, все становилось едино.
За час до того он показал предел возможностей, данных ему и его виду, и продемонстрировал их там, в апартаментах внизу. И когда я вскрикнула в ужасе, он немедленно вернулся ко мне.
Лишь боги, ненавидимые и обожаемые, обладают такой силой, пускай и получают ее благодаря научной проницательности таких пресмыкающихся, как Джейсон и Медея.
Сейчас, на заснеженной горе, он снова спросил у меня:
– Ты готова?
– Да.
Я услышала своим мозгом, как он улыбается:
– Не говори, что, наконец, начала мне доверять.
– Ни за что.
Это похоже на разбивающееся от незримой силы стекло.
Вот он стоит передо мной в своих мрачных одеждах, его длинные волосы пламенеют в темноте, его кожа из лунного металла; той луны, куда отправились все остальные. И вдруг – стекло разлетается. Он весь состоит из фрагментов, осколки кровавого и серебряного цветов разбрызгиваются в дымке-тени. (Разбит на маленькие звездочки…) И вот его нет.
Изменение формы было лишь началом. Теперь они способны на такое. Их атомы отделяются друг от друга и кружатся сами по себе – и они просто растворяются в воздухе. Никакое иное создание на земле не способно на такое. Лишь фокусники в старых сказках проделывали такой трюк, да двенадцатилетние дети, притворяющиеся невидимыми, чтобы их не смогли найти.
Бог знает, для каких грязных военных или подрывных целей была разработана эта технология. Но, как однажды с огнем, в этом даре людям теперь было отказано.
Невидимый, Верлис окутывает меня. Я укрыта пеленой, одета, скрыта куполом энергии, состоящей из вращающихся молекул моего нечеловеческого любимого. Так что покров защитной невидимости теперь и мой, прямо как ракета в космосе будет укрыта невидимыми блестками оцепления Глаи, Ши, Ко и Джи, Би Си, Китти и Айс. Зачарованный этим колдовством, шаттл тоже будет путешествовать незаметно.
С чего бы вам принимать на веру все, что я рассказываю? Это безумие. Правда.
Но как иначе, среди водоворота громыхающих фроптеров, мимо механизированных патрулей с их бухающими двигателями и кричащими вооруженными людьми, мы с ним смогли бы спуститься с горы?
Его энергия, когда он расщеплен на молекулы, остается ощутимой. Я чувствовала ее на своей коже: слабейшее теплое давление, покалывающее в морозном предрассветном воздухе. Она оберегала меня от холода. Она не позволяла мне оступиться и берегла от опасности. И я шла вперед. И там, где проходили орущие и суетливые члены поисковых групп, они миновали меня так близко, что я могла чувствовать запах сигарин или жидкости для полоскания рта, источаемый их дыханием. Однажды, мимо меня так быстро прошел человек, что, до того, как я успела увернуться, он задел меня локтем на бегу. Но даже не запнулся. Для него меня там не было. А дальше по склону, где шум уже смолк, беспокойный олень на небольшой опушке у замерзшей реки поднял голову; деревья там обросли сосульками. Олень посмотрел но так и не увидел нас. Мы медленно лавировали сквозь них, мимо отблескивающих серебром глаз, и если они чувствовали легкое прикосновение чего-то, их это не беспокоило. Возможно, мы ощущались как более легкий и теплый снег.
Скрытая защитной пленкой расплетенного тела Верлиса, с сошла со священной горы на лежащие внизу дороги человечества. Я была опьянена самым странным счастьем, которое когда-либо в жизни испытывала. И, как и тот единственный акт сексуальной любви, тот _____, этот опыт больше никогда не повторится.
Я вспоминаю, что говорила с ним стихами в своих мыслях. Конечно, он слышал меня. Я слышала цвет его смеха. Все это так непомерно. Кто был тот поэт, который сказал однажды: «Дорога невоздержанности и излишеств ведет к храму мудрости»[63]63
Уильям Блейк, из «Пословиц Ада».
[Закрыть]?
Вы не поверите всему этому. Я бы не поверила. Думаю, нет… И все же, хотя еще младенцем меня выбросили жить среди мерзавцев, они воспитали во мне веру в чудеса.
