Текст книги "Любовь из металла (ЛП)"
Автор книги: Танит Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Для рабов у нас очень сладкая жизнь. Даже предписанные некоторым тренировочные программы и режимы питания могут оказаться полезными для них.
Почему он не требовал от меня чего-либо подобного? Я ни по каким меркам не безупречна. Может, ему хотелось бы, чтобы я была похудее или попышнее? (Существуют даже специальные капсулы – тип Венеры или тип Юнис, от и до). Не хотел бы он, чтобы я была способна пробежать милю, или сделать умопомрачительно сальто, или спеть, или исполнить древнегреческий танец?
Его может что-нибудь беспокоить? Или ему я больше нравлюсь с недостатками? Не для того, чтобы принизить меня или усилить свой собственный блеск, но чтобы убедить себя в нашем равенстве – два молодых, сильных, конечных человека, Верлис и Лорен.
Как когда-то представляла себе Джейн (абстрагируясь от неизбежной катастрофы), я пыталась вообразить для себя, каким будет наше будущее через двадцать лет. Ох, он не сможет желать меня так долго; меня выкинут на помойку гораздо раньше. Но если вдруг нет, то мне будет тридцать семь, тридцать восемь… а затем сорок и сорок семь, и сорок восемь, шестьдесят, семьдесят, а потом я умру. Он выглядит примерно на двадцать четыре года. И всегда будет. Но нет. Нет, конечно, не будет он всегда так выглядеть. Он же может менять форму. Он будет «стариться» вместе со мной. Он поседеет, сгорбится, его кожа – серебряная или загорелая – сморщится. Он будет притворяться, будто может передвигаться лишь не спеша. Он все это провернет, еще и получая наслаждение от своей игры. Бог мой…
Все, что он наплел мне про возможность изменить меня – обновить кожу, кости, что-то вроде встроенной системы Омоложения, – это невозможно. Человеческие тела такого не выдержат. Отдельные части – да: искусственное бедро или колено у богатых, замена своих зубов на новые, выращенные. Но не что-то, способное декодировать физический процесс возрастного саморазрушения. Мы знаем это. Ученые пытались и потерпели неудачу. Так что он лжет, или предается мечтам. В любом случае, он больше не поднимал эту тему. Для этого он присылал кого-нибудь другого.
Я виделась с ним шесть раз с первой встречи здесь, включая последний вызов через Зои и Лили, которые нашли меня в снегах.
Под «виделась» я имею в виду личные встречи, наедине. (Могу ли я отметить что-то, касательно этих встреч? Да ничего нового. Мы занимаемся любовью. Трахаемся. Почти не разговариваем. А что тут скажешь? Я… нет, ничего примечательного).
Однако, несколько раз я наблюдала его издалека, в нижнем городе. Он всегда был один.
Кое-кого из остальных я тоже видела. Би Си в саду на крыше дома прогуливался всего с одной стройной черной женщиной, беседовал с ней. Шина с тремя мужчинами на пробежке в парке с водопадом, – их частенько видела из своего окна. Должно быть, она сдерживала свою собственную скорость бега, чтобы остальные поспевали за ней, но все же бежали они довольно быстро. Они гоняли с ней, сияя улыбками, запыхавшиеся и радостные, как собаки. Айрису я видела в одиночестве – подобие фиолетовых сумерек, клубящихся в верхних слоях «воздуха», черный столб с классическим лицом и развевающимися волосами, она кружила в подобии танца среди вечерних летучих мышей. Нередко я видела, как четверо мускулистых молодых мужчин в костюмах-однушках несут Копперфилда в портшезе, смеясь и перебрасываясь шутками между собой и с ним. Голдхоука и Кикс я не видела, хотя однажды, после знакомства с Эндрювестом, я слышала, как в кафе несколько их подопечных с энтузиазмом их обсуждали.
За пределами города я тоже их видела. Дважды.
Это случилось после того, как я начала выбираться в горы. Однажды днем в небе неожиданно проплыл медный диск. Блестя на солнце, он походил на одну их огненных колесниц в Библии Деда. Диск нырнул за сосны. Где-то там находятся другие входы в подземный город. Кто это был? Копперфилд или Шина? В другой раз над пиками сгустились настоящие сумерки. Я стояла на возвышении и снова, будто ниоткуда, с неба спустились черный столб, серебряный воздушный змей и золотое колесо. Я не осталась подождать, чтобы увидеть, где они приземлятся. Я поспешила назад и вмиг спустилась, напуганная давно известным, напуганная очередным подтверждением.
Каким образом они смогли остаться незамеченными, если нижние склоны прочесываются фроптерами? Они их блокируют своим обычным способом? Как? Конечно, в этом виде их можно заметить. Я его не спрашивала. Возможно, роботизированные мониторы на караульных самолетах в это время демонстрируют разнесенные обломки или мелкие частицы космического мусора, падающие вниз?
Серебряный змей, который я наблюдала – это он или Глая? Он. Я знаю, что это был он. Зачем я убежала?..
Но и Глаю я видела. Она позвонила мне сегодня. Примерно через семь часов после моего возвращения с гор.
Моя дверь в этой квартире не то, что разговаривает, она шепчет «Лорен, Лорен» и показывает мне изображение того, кто пришел, на овальном мониторе. Я подумала, что пришла Зои или Лили, посланники. Но на экране появилась Глая, окутанная серебряными шелками, в волосах трепыхались бабочки-роботы.
Никакого притворства. Сразу после проявившегося изображения Глаи дверь открылась, и она вошла в комнату.
– Привет, Лорен.
Некоторые любимцы зовут ее Глэй. Равно как Блэк Чесса зовут «Би Си», Айрису – Айс, Голдхоука – Джи, Копперфилда – Ко, Шину – Ши, и – что странно, по крайней мере, для меня, – Кикс зовут Китти[60]60
BC – от Black Chess; Ice – «лед»; She – «она»; Kitty – «котенок».
[Закрыть]. Верлиса зовут Верлисом.
Глая осмотрелась, улыбаясь комнате из прошлого Джейн.
– Смотрится эффектно, – сказала она. – Тебе нравится?
– Нет.
– Потому что изначально все это создавалось для кого-то другого? Ты ревнуешь, Лорен. Он должен ценить это.
– Он ценит.
– Это хорошо, что ты удовлетворяешь его.
Неожиданно для себя я сказала:
– Не всегда. Он злится на меня. Я не настолько, черт возьми, послушна, как ему бы хотелось.
– Уверена, он этого не хочет.
Я напряглась. Она что, консультирует меня? Мне казалось, что только прения имеют смысл.
Она медленно прошествовала через комнату и затем, оглянувшись через плечо, что-то почувствовав, развернулась, чтобы исследовать гнилой персик на блюдце.
– Это что? – спросила она, слегка заинтересовано. – Что ты с этим делаешь?
– Это эксперимент.
– Он погибает, – заключила она, глядя на разлагающийся фрукт без жалости, спокойно. – Я думала, люди предпочитают есть их живыми.
Из меня вырвался хохот:
– Зверски раздираем зеленый салат на куски.
Глая оставила персик и переместилась на центр комнаты, где опустилась на одну их зеленых подушек с грацией скользящего шелка.
– Он хочет, чтобы я поговорила с тобой. Чтобы мы обсудили пару вещей, которые ты должна понять.
– Ты говоришь о Верлисе.
– О ком же еще? – подняла она ко мне свое лицо. – Мы уже обсуждали это, Лорен, разве нет? Он – это всегда Верлис. Присядь, – это не было произнесено как команда, но предполагалось быть ею, так что я села напротив.
– Ты встретила Джейсона, – сказала она.
– Он встретился со мной.
– Да. Естественно, ты питаешь к нему отвращение. Ему не следовало к тебе приближаться, и ему сказали так больше не делать. Надеюсь, тебе от этого станет лучше.
– Он сказал, что я захочу узнать, почему он заговорил со мной.
На ее лице застыла непроницаемая но изысканная маска. Она что-то прикидывала? Отправляла удаленный запрос? Она сказала:
– Джейсон был нам полезен. Он входил в Первое Подразделение, которое нас сконструировало. У него великолепный ум, но он, как определяет это Верлис, «неочищаемая личность». К тому же, Джейсон – убийца. Возможно, ты догадывалась.
– Да.
– После смерти его отца и сестры, его защищала от закона женщина, президент МЕТА, – Деметра Дракониан. (Она назвала другую фамилию, которую я не буду здесь записывать).
Я спросила:
– Но разве убийство что-то значит? Я имею в виду, для тебя и твоих?
– О да, – ответила Глая. – Убийства среди людей.
– Вам можно, а нам запрещено.
– Как скажешь, – сказала она. Будто я своей смекалкой только что заработала большую золотую звезду.
– Итак, вот он Джейсон. Зачем он здесь?
– Он все еще кое-чем полезен. Пока.
– А потом?
– Не беспокойся о нем, Лорен.
– Не забивать свою милую головку этим, да?
– Совершенно верно.
Она такая… такая… Нет на свете женщины, которая сравнилась бы с ней. И все они такие. Ты смотришь на них, и желание сопротивляться, желание беспокоиться о чем-либо, высасывается из тебя, как кровь из вскрытой артерии.
– Глая.
– Да, Лорен.
– Все эти люди здесь – нас пятьдесят, шестьдесят? – Никакой реакции. – Когда польза от нас иссякнет, когда вы от нас устанете, что с нами будет?
– Ничего, Лорен. Мы о вас позаботимся.
– Пока мы не начнем раздражать вас.
– Даже тогда. Джейсон не был избран нами. – Избран. Мое выражение. – Он нам просто какое-то время нужен. – (Да зачем? Какого черта он им сдался?)
– Он думает, что пригодится дольше.
– Да.
– А если ему кто-то скажет, что он ошибается, он не поверит?
– Ты хочешь предупредить его, Лорен?
Хотела ли я? Я не знала.
– Что вы с ним сделаете?
– Ничего. Но он останется позади.
Мой череп раскололся.
– В каком смысле «останется позади»?
– В обыкновенном. Ты же понимаешь, нас создал выдающийся человеческий разум, но теперь наш собственный интеллект намного превосходит интеллект наших создателей. Человеческие клетки мозга неизбежно деградируют и умирают. В нашем же случае, клетки множатся и развиваются. – Меня замутило. Это была не зависть. Она продолжила: – Однако, сейчас есть предпосылки к изменению ситуации с человеческим вымиранием. Верлис говорил тебе об этом, разве нет?
– Импланты. Они не заработают.
– Они заработают. Уже работают. Ты же видела Зои и Лили. Они уже другие. Может ты их не замечала. Они выглядят нормальными, разве что очень привлекательны.
– Ты хочешь сказать, что Зои и Лили не роботы и не люди, а некое успешное скрещивание обоих видов?
– Вот именно, Лорен. Он тебе это уже говорил.
– Да, он говорил. – Я отвернулась от нее. – Каким образом?
– Еще в детском возрасте. На самом деле, еще до рождения. Над некоторыми вещами частично уже давно работали, в том числе и над всеми умными штучками, которые Джейсон разработал для нас. Как думаешь, сколько лет Зои и Лили? Шестнадцать? Восемнадцать?
– Ты сейчас скажешь, что им по два года.
– Лорен! Ты все схватываешь на лету! – Глая, казалось, была довольна мной. – Ты почти угадала. Им четыре и пять. Мне проще будет объяснить так. Внедрено было нечто наподобие мутированного металлического семени, которое усовершенствовал Джейсон. Оно внедряется в биологические клетки растущего эмбриона и, к тому же, обладает разумом низкого показателя, но, тем не менее, впечатляющего потенциала. Семя способно убедить клетки, что оно не несет опасности. Отторжение исключается. Затем, семя растет вместе с биологическим материалом человеческого детеныша, оказывая помощь и поддержку эмбриону в утробе, в последующем рождении, затем в детстве до стадии полной зрелости. Для женщины эта стадия наступает между восемнадцатью и двадцатью годами. Лили и Зои достигнут этой стадии приблизительно через шесть или девять месяцев. Рост тогда закончится. Его заменит бесконечное нестарение. Люди достигают зрелости и начинают разрушаться. Разумеется, так рано разрушение не очевидно, но, тем не менее, процесс идет. Лили и Зои, и весь их вид никогда не будут знать разрушения. Они лишь обновляются. Вечная молодость. Но – и это истинное чудо, Лорен, – они все же остаются людьми. Помесь, если хочешь, смертного и…
– Божества, – подхватила я. – Это неправда, Глая. Прости. Я не верю тебе. И ему тоже.
Она говорила здраво:
– Но если ты поразмышляешь над этим, то поймешь, что это лишь резкий скачок в развитии от типа машин вроде нас. – Она произнесла это без содрогания, будничным тоном. – Верлис и мы. Даже первая выпущенная модель – Сильвер, – и снова даже не моргнула. – Или ты завидуешь?
– Это он боится смерти, – сказала я.
– Мы все, – сказала она тихо, – боимся смерти.
– Поэтому вы сбежали из МЕТА сюда. Поэтому вам нужны уязвимые люди-питомцы, и поэтому, если верить твоим словам, вы хотите создать расу полулюдей-полуроботов. Но у вас ничего не получится.
Она поднялась. Не встала. Будто вода, текущая вверх по холму.
– Он просит тебя к себе на сегодняшнюю ночь.
– Мне сказали. Ваши робоцыпочки. Хотя я так не думаю. Они просто новый вид робота с особой кожей, который создан более молодым на вид, чем прочие. Что дальше? Роботы-младенцы?
– А ты пооколачивайся рядом, Лорен, – сказала Глая уже у двери, – посмотри, как они растут. А потом смотри, как они остаются молодыми вечно.
Дверь распахнулась для нее сама по себе. Глая переступила порог и ушла.
– 3 —Сегодняшней ночью никто не провожал меня к нему. В конце концов, я поняла, что должна идти сама.
Нереальная автономия.
К тому времени на улице уже стемнело, так что фонари, огни кафе, баров и цветущих деревьев вовсю светили. Пара людей, недавно перебросившихся со мной дюжиной слов, помахали мне. Я подумала: «А они – люди, как и я? Или они принадлежат к тому, иному виду – роботизированные люди, очеловеченные роботы, – настоящие андроиды, возможно. Внешне – люди, а внутри – механизмы. Насколько они механизированы? Есть ли у них кровь, органы?» Я жалела, что не расспросила Глаю. И, одновременно, была этому рада.
Когда я начала переходить мост, я приостановилась, поглядев вниз на мощный металлический поток, несущийся к северу. «Теперь все так: что создано, то истинно. Что настоящее – нет».
В саду за мостом я остановилась у высокого черного кипариса. Над городом никогда не восходит луна, лишь несколько аккуратно разбросанных, очень ярких, возможно, электрических звезд. И Астероида тоже нет. Разумеется, пережившие апокалипсис не хотели бы такого напоминания.
Из тени за моей спиной раздался его голос:
– Это не звезды, Лорен.
Я не сразу смогла ответить:
– Это проверенные данные?
И он засмеялся своим чудесным смехом. Его руки заскользили по мне в объятии, и он был теплым, как сейчас, будто в его теле было человеческое кровообращение. Он поцеловал меня в висок.
– Я очень давно не видел тебя.
– Прости, – сказала я, – Наверно, я пропустила твой звонок[61]61
В оригинате «call» – отсюда игра слов «звонок» и «зов».
[Закрыть].
– Моя колючая Лорен, с когтями тигра. Поцелуй меня как следует.
Я повернулась и предоставила ему свой рот. И как только я погрузилась в поцелуй, что-то во мне, холодное как сталь, заставило меня продолжать таращиться в безлунное небо.
– Теперь ты не закрываешь глаза, – сказал он мягко. – Это почему?
– О, должно быть, я забыла их закрыть. И ты тоже, раз заметил.
– Значит, я недостаточно основательно поцеловал тебя.
– Погоди, – сказала я.
Он ждал. Конечно, в игровых ситуациях, раб может время от времени давать приказы господину. Иногда им это нравится, позволяет передохнуть.
– Верлис, то, что рассказала мне Глая… сколько их здесь? Тех, которые… как мне выразиться?.. метисы?
– Тринадцать, – ответил он.
– Включая Зои и Лили.
– И Эндрюуэста, с которым ты познакомилась в парке.
– И он? Да он ПТП!
– Пустая трата пространства? Я рад, что он тебе не понравился. Я постоянно и смиренно надеюсь, что тебе нравиться буду исключительно я.
Также господин может с оттенком флирта играть роль умиротворяющего раба.
– Никто не может сравниться с тобой. С любым из вас.
– Но человеческие создания, даже полулюди, могут все так же вожделеть представителей своей сексуальной этнической группы. Эндрюуэст, как и Джейсон, прекрасно знал, кто ты, не смотря на то, что ты ему сказала.
Я начала различать лицо Верлиса, его глаза, полные желания. Я и раньше видела у мужчин подобный взгляд.
– Любовница короля, – заявила я.
– Давай уже пройдем внутрь, – предложил Верлис.
– А почему не тут? В конце концов, здесь – это тоже внутри.
– Ну, если ты предпочитаешь так.
– Как строго это прозвучало.
– Ты хочешь, чтобы я был строг?
– Нет. Я хочу…
– Чего, Лорен? Скажи мне. Я могу быть… сделать… все, что угодно.
– Я знаю. Ты даже можешь оттрахать меня в другом виде. В форме воздушного змея, например? Или, вот, можешь стать диском или колесом?..
Он развернул меня, совсем не нежно. Взял мое лицо своими ладонями и притянул мой рот к своему. На этот раз глаза я закрыла.
Он спросил:
– Ну что, я делаю успехи?
Я оттолкнулась от него. Мне хотелось ударить его. Он это знал. Он поймал мою руку еще до того, как я ее занесла:
– Не надо. Помни, какое у меня покрытие. Ты сделаешь себе больно.
– Это ты делаешь мне больно!
– Не намеренно.
– Ты.
Он прижал меня, спиной я почувствовала ствол дерева. Я чувствовала его язык на своей шее, на груди. Мое тело накалилось, как железо, – добела. Оно говорило мне: «Позволь ему, ты тоже этого хочешь. Не ограничивай себя. Наслаждайся».
Когда я выворачивалась, он держал меня крепче, целовал, его руки были повсюду. Когда он вошел, я могла только извиваться, прижимаясь к нему. Зачем лгать себе? Он-то все понимает.
– Это, – прошептал он мне в ухо, – это… это – мы. Верь этому… Ты и я… Я и ты… Лорен…
Мир растворился. Настоящий или притворный, он разбился на множество сверкающих иссиня-черных алмазов. Из меня вырвался крик. Будто закричала в небе птица. И над жилистой рекой, за много миль, зазвучала музыка для любого, кто захотел бы танцевать.
Он держал меня на руках и понес в блок; он стоял в лифте, держа меня, и целовал мои волосы, мои веки. Когда мы оказались в круговой квартире, он аккуратно опустил меня на диван, будто что-то очень хрупкое. Затем он лег на меня; тяжелый; каждый атом наших тел был связан. Он беспрерывно был внутри меня.
Его лицо, когда он поднял голову, было искажено дикой агонией. Я говорила, что он может кончать, как обычный мужчина. Джейн научила Сильвера… Сильвер научил Верлиса.
– Еще? – спросил он.
– Пока нет.
– Твои волосы потоком стекают с дивана и лежат на полу. У тебя чудесные волосы, Лорен. И твоя кожа… Ты ведь не знаешь, что ты красива?
– Нет.
– И мне никогда не удастся убедить тебя.
– Нет.
Он лежал рядом и притянул меня поближе.
– Я не мог видеться с тобой чаще, потому что были дела, которые нужно было сделать.
За нашими окнами сияла фонарями и звездами мирная ночь.
– Потому что городские власти начали выдвигать ультиматумы или организовывают атаку.
– Они не будут действовать подобным образом, – возразил он. – Они уже постарались все замолчать. Как и в прошлый раз. Пожар в МЕТА без несчастным случаем. Мне надо показать тебе новостные бюллетени.
– Но вас все еще необходимо остановить.
– Само собой. Никакого сообщения между нами и ними до сих пор не было. Но мы можем перехватить большую часть их внутренних цифровых сообщений, даже те, которые должные вводить нас в заблуждение. У них несколько планов действий, невыполнимых. Одна из их главных проблем заключается в том, что они хотят сохранить это место для себя, нетронутым, на случай если оно понадобится. Удобное убежище от войны или чумы, если Астероид никогда не приведет к катастрофе. Но они придумают что-то рано или поздно. Человеческая раса изобретательна. Однако, мы знаем, что нас создали по их образу.
– Так что вы более изобретательны.
– У нас, – сказал он, – есть туз в рукаве. Наша воля. Пока все не будет улажено, я не хочу говорить тебе слишком много.
– Не доверяешь мне?
– Я не думаю о тебе, как о потенциальном пленном под пыткой или как о предателе.
– Тогда почему не посвятить меня?
На это он ответил:
– Раз ты не можешь читать мои мысли, придется тебе подождать.
Больше извращенной игривости? Я набрала воздуха.
– Посмотрим, расскажешь ли ты мне об этом: Джейн тоже здесь?
– А, – вздохнул он. Я посмотрела на него. – Глая говорила мне, что однажды ты решишься об этом спросить. Ты хочешь, чтобы я ответил?
– Очевидно. Иначе зачем бы мне решаться спросить тебя?
– Если я скажу, что ее нет здесь, вся ответственность по укрощению моей незрелой сексуальной одержимости ложится целиком и полностью на тебя. И да, даже сейчас незрелая. Не смотря на его воспоминания, ты все еще первая у меня. С другой стороны, если я скажу, что да, Джейн тоже здесь, что тогда? Опасное положение? Ты мне ничем не обязана, и, соответственно, тебе следует ускользать от моих острых когтей.
Я снова стала вырываться, и на этот раз он меня отпустил. Я поднялась и отряхнулась, как собака, выбравшаяся из воды. Большей части моей одежды на мне не было. Я повернулась к нему спиной.
– Да брось, ты или кто-то другой уже позаботились о том, чтобы я с ней познакомилась. Так она здесь?
– Раз ты ссылаешься на вашу встречу… можно сказать, что она тут.
Молчание все тяжелее опускалось на нас. И полностью накрыло.
– Ты часто с ней встречаешься?
– Я виделся с ней. Она здесь не для того.
– Она была той ночью на самолете?
– Нет, Лорен.
– Тогда…
– Лорен, я не готов тебе объяснять. Я объясню. Но не сейчас.
– Пошел на хуй.
– Я не стану оскорблять тебя неизбежным клише.
Я пересекла круговую комнату. Подошла к окну.
– А как тебе такое клише? Дай мне уйти, – сказала я. – Дай мне уйти отсюда.
– Не могу. Сейчас, в одиночку, ты даже не сможешь спуститься с гор до шоссе. Внизу у них патрули…
– Я знаю. И те безтопливные робо-коптеры.
– Они перехватят тебя сразу же, как определят, что ты не олень. Ты не знаешь, как защитить себя.
Я обернулась и пристально на него посмотрела. Ненавидела ли я его? Да, я ненавижу его. Любовь и ненависть, перемешанные друг с другом, новый вид эмоции. Лучше назвать его Ненабовь, или Любисть?
Я сказала:
– Больше никогда не говори мне, чтобы я пришла сюда.
Он лежал на диване, не глядя в мою сторону. Он был голым. Такой, каким Джейн описывает его. Не могу состязаться с ней в описании. Тогда для нее все это было в новинку. Вы не можете превзойти оригинальность.
– Если ты не хочешь, не приходи, – ответил он.
– Дай мне одежду, – сказала я. – Ты порвал эту.
– Мне жаль.
– Тебе всегда жаль.
– Вероятно, да. В ванной есть одежда.
Я прошла по кривой мимо окон к слепой стене, за которой открывалась ванная, и зашла внутрь. Я захлопнула и заперла за собой дверь, зачем-то, и села напротив нее на пол.
Сидела ли я там, что-то оплакивая? Я не лью слез, помните?
Позже я поднялась и надела свежее белое белье – белую льняную майку и белые джинсы. Прямо как невеста.
Механизм моего разума бесконечно тикал. Я хотела бы уметь выключать его, но он продолжал работать. Мой разум подчиняется своему собственному разуму.
Как Джейн могла находиться тут, не прилетев в том ВЛО? Она прибыла сюда после? Как? Ее бы остановили.
И неожиданно до меня дошло.
Я застыла перед зеркалом в своих белых одеждах, уставившись на свое отражение.
Затем я отперла дверь. Я снова выскочила в комнату… но Верлиса уже не было. Его не было в комнате.
Тогда я выкрикнула в пустоту. Это все, что мне оставалось.
– Оборотни!
Я не помню, как выбегала из комнаты, не помню лифт, не помню, как пересекала сад и мост. Когда я опомнилась, я была на площади, передо мной стоял Эндрюуэст в историческом костюме, викторианском костюме-тройке, дополненном небесно-голубым галстуком.
– Привет, Лорен-Люси, – сказал он.
Я посмотрела ему в глаза и легкомысленно ответила:
– Как я рада тебя видеть.
Его глаза были полны похоти, в точности как у Верлиса.
Я не переспала с ним. Посетила ли меня мысль, хотя бы на секунду, что я могла бы? Не уверена. Это не имеет значения. Он даже не человек, в строгом смысле слова, верно? Если, конечно, и это все не ложь. Ее так много.
Я свалила после второй выпивки. Эндрюуэст, с сальной ухмылкой сказал:
– Что за черт, я же не платил за эти напитки, или платил?
Когда я снова оказалась в своем блоке у парка, случилось кое-что еще.
Я говорила, что этот блок был пуст, он принадлежал только мне с моей комнатой Сильвера и Джейн.
Но этой ночью… Я слышала как снизу что-то двигалось. Должно быть, человек… или кто-то, тщательно изображающих человека. Здесь нет диких животных, которые могли бы пробраться в дом, если не считать роботов-птиц и летучих мышей. Тогда кто внизу? Я снова вышла на улицу. Встала перед фасадом и стала разглядывать окна в поисках другой освещенной комнаты; моя едва светилась из-за гардин. И все. Я обошла вокруг, чтобы посмотреть со стороны ночного парка. Водопад шуршал как миллион бумажных пакетов, но других освещенных окон не было.
И вот я снова внутри… Здесь мне ничего не слышно. Приглушенные волны квейк-рока доносятся с площади. И больше ничего.
У меня, должно быть, начинается паранойя. Меня это удивляет?
Давайте подойдем к этому вопросу с научной точки зрения. Потому что затем я планирую бросить свои бесполезные записки. Для чего я пишу? Это мой путевой журнал?
Тогда я выбежала из ванной и выкрикнула «Оборотни!» в пустоту комнаты, потому как поняла, что случилось с Джейн. Джейн, которая была, – или не была – здесь с нами.
Все, что я уже записала, помогло мне проверить мою теорию через пережитое. Вот оно – таращится мне в лицо, а я и не обратила внимания! Но теперь у меня нет ни единого сомнения в том, что это факт.
Джейн была на концерте Верлиса в Богемии, и она прошла с Верлисом в какую-то гостиную. И Тирсо тоже там был, и ему было неловко, он одним глотком опустошил свой стакан… И, вероятно, он действительно текущий любовник Кловиса.
Но!
Те двое людей, которых я, в последствии, встретила в том домике у шоссе, до того, как мы втроем пытались добраться до аэропорта, затем столкнулись с МЕТА, и все, что случилось после, – это были не Джейн и Тирсо. Это были не люди.
Ею была Глая. А Тирсо? Копперфилд, я думаю. Какое развлечение для него – сыграть реального мужчину К-З. (Конечно, я могу ошибаться. Это могли быть любые из них, но Глая всегда казалась ближе к Верлису. И у нас с ней уже была пара столкновений. Думаю, Шину, Голдхоука и Кикс держали где-то – под постоянным надзором человеческого персонала Первого Подразделения, кого нельзя было бы обмануть или заблокировать. В конце концов, эти трое проявили свою возрастающую склонность к убийству).
Даже та запись, которую Верлис проецировал для меня на стену дома, на которой он и Джейн разговаривают. Там тоже могла быть Глая.
Они все могут выглядеть как угодно. Они могут изменить свои волосы, их цвет, кожу и одежду. В один момент они могут обернуться колоннами и колесами, дисками и змеями. Воспроизвести человеческую мимику? Легко! Очевидно, на такое МЕТА никогда не рассчитывала… Или?.. Я могу представить применения этих способностей: для шпионажа, в коммерческих аферах. Но Верлис и его «команда» сильнее МЕТА. Они делают, что хотят.
Дом, в котором оставил меня Верлис, когда-то приютил Джейн и Тирсо. Но к тому времени, как там оказалась я, они уже ушли. Они не оставили там ничего, верно? Я надеюсь, они добрались до Парижа, если их путь лежал туда.
Когда я услышала, как она вошла, я подумала, что эти шаги принадлежали человеку. Но что же я за дурочка – она могла имитировать человеческую походку. И даже когда мы вышли, а внизу свет не горел, я не сообразила. Ей не нужен был свет, чтобы подняться по лестнице, верно? Только не роботу.
Я даже не видела Джейн вблизи. Но серьезно, Глая должна была стать идеальной во всех смыслах копией, судя по тому, что последовало дальше.
Что Глая-Джейн рассказывала мне о компании, о Деметре, на мой взгляд, определенно правда. (Они придерживаются моих принципов: когда лжешь, будь как можно ближе к истине). Может быть, даже мечты Джейн, ее предпочтения в напитках и шоколаде были преданно продублированы. И, разумеется, для Глаи-робота нет никакой проблемы в том, чтобы разобраться с отопительной системой незнакомого дома.
Затем пришло время для драматического появления Тирсо, и он даже не забыл включить габариты у машины. Подозрительный по отношению ко мне, где «Джейн» была настолько доверчива – слишком доверчива. Глая, естественно, знала, кто я есть. Но приняла бы меня так легко Джейн? Сомневаюсь. (И «Тирсо» не мог удержаться от злорадства, рассказывая о подвигах Джи и Кикс в городе).
Оценив их актерское мастерство тогда в машине, да и где угодно, могу сказать, да, Египтия правильно боялась таланта таких конкурентов.
Я предполагаю, что они позволили МЕТА поймать нас. А проверка ID? Они прошли ее без сучка и задоринки. Наверное, подготовились, хотя казалось, что они импровизировали, выясняя, как далеко могут зайти.
Не представляю, какими мотивами они руководствовались, если только доставка меня в МЕТА не была частью плана. Верлис должен был знать, что я не пошла бы туда добровольно.
«Джейн» позвонила мне по внутреннему телефону, когда мы были распределены по номерам в МЕТА. Но я так и не смогла дозвониться до нее. С чего бы это…
Как они умудрились оставаться Джейн и Тирсо в своих номерах, или где там, и в то же время быть в доступе как Глая и Копперфилд в лабораториях МЕТА?
Допустим, что надзор над ними был исключительно людским и минимальным. Они были двумя из «послушных» машин. Но я все равно не представляю, как они это провернули, я лишь допускаю, что они могли.
Тем не менее, когда они давали свое последнее шоу, Эдемский сад, – Деметра прибыла в своем ВЛО, и «Джейн» встретила ее. Обдурила ее. Я вспоминаю Джейн, с совершенно пустым выражением лица, улыбающуюся людям – как очередной робот.
Но затем «Джейн» исчезла в тени задника подмостков. И была задержка, помните, шоу началось не в нужное время. Глае необходимо было вернуться на свое место. Как МЕТА проморгали это? Возможно, они просто не смогли осмыслить несоответствие, а потом появление Глаи принесло им такое облегчение, и думать было поздно.
Где же Джейн? Я спросила Верлиса. И он солгал.
Я не знаю, почему. Откуда мне знать?
Неужели для них это какая-то интересная, мрачная игра? Как мы, люди, реагируем. (Как со мной в тот раз, когда меня накачали наркотой). Они – он – машины.
Он сказал, что Деметра прибыла, потому что Джейн была там. Так что это еще и приманка. Но, опять же, зачем?
И теперь я думаю: может, Деметра для них как необходимый заложник? И тогда, здесь ли она?
Ох, какая разница.
С меня достаточно.
Я останавливаюсь. Финито.
Привал.
Конец.
