Текст книги "Под знаком Вовки (СИ)"

Автор книги: Тамара Шатохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Я, конечно, постараюсь все исправить. И тогда обязательно уйдет это странное беспокойство – я же ни в коем случае не хотела обидеть его!

И еще одно – почему-то, представив себя на работе, в привычной обстановке и привычных уже деловых отношениях, я чувствовала неуютное несоответствие. Казалось неправильным, что все будет, как раньше – один в один. Неловкость или просто неудобство… но что-то такое после сегодняшнего дня я буду чувствовать обязательно. И я расскажу Поле, что мы там ели – в этом нет секрета, как и в самом факте похода в ресторан. Но как мне вести себя с Фаттаховым – как всегда, точь-в-точь?

Чтобы не делать из ерунды проблему, мне не хватало жизненного опыта, опыта отношений в основном. И по схеме начальник-подчиненный, и того, который между полами.

Ну-у… и с этим как-нибудь справлюсь.

Потискав от души Вовку, поиграв с ним и покормив на ночь творожком, я уложила его спать, а сама привычно уже влезла на подоконник. И опять… непонятно откуда вдруг потекли мысли о том, что можно бы заказать сюда толстый мягкий матрасик по размеру – тазобедренные кости чутко реагировали на жесткость. И красивую декоративную подушку бы под спину. И небольшое кресло вместо табурета для бдения у телескопа. Наверное…

Уже ложась спать, вспомнила – что-то он говорил о обращении к нему по имени. Или это не нужно, потому он и не просит? И к чему тогда было говорить об этом? И о том, что мое общество ему приятно… но это хоть понятно – мы всегда хорошо ладили. Вот еще что я рядом с ним чувствовала – странную беспомощность. И свое несоответствие – умом, возрастом, а отсюда и жизненным опытом. Я тупила и глупила, понимая это с опозданием. Не критично, но… он не мог этого не заметить – Саша исполняла. Как могла и умела.

Ладно, ему не привыкать, Поля тоже умеет, еще и похлеще. Потому и не любит он работать с женщинами… хоть в этом я его понимала.

Глава 23

Приходить в себя или «опускаться на землю» Виктор стал после третьего населенного пункта. Чувствовалось легкое разочарование. Становилось понятно, что отец не понимал реалий, а он в который раз схватился за соломинку. Но выпускать ее из рук, как ни странно, не собирается.

В его вылазках в населенные пункты района будто бы оставаться смысл – поиски Ильи, а на самом деле он просто втянулся в такой способ разнообразить свою жизнь. Каждые выходные он срывался в очередную поездку и не обязательно она была посвящена расспросам и поискам.

Хотя… в самый первый раз он подошел к делу очень даже продуманно и ответственно. Не просто пришел в поселковую администрацию и грамотно задал вопросы… понятно, что запросы по Илье еще тогда были сделаны следователем. Нет – как и советовал отец, он остановился на постой у людей, которых ему посоветовали в магазине, который действительно чаще всего был центром общения.

– У Степановых поспроси – Надька крепка хозяйка, чисто у них и деньги сильно нужны, – ворчал незнакомый дедок, складывая в авоську нехитрый набор продуктов.

– Сильно нужны? – машинально уточнил Виктор.

– А там сам увидишь, – покряхтел дед к выходу.

– Давайте докину вас, а вы покажете мне их дом.

– Не откажусь, чаво уж зря ерепениться…

Надежда приняла постояльца, а с ее мужем Антоном Виктор со временем подружился. Причина приехать к Степановым еще раз обнаружилась сразу же, еще в первый день – мальчик с ДЦП, нуждающийся в очередной операции. Первые два этапа прошли успешно, требовалась третья. И стоимость ее была смехотворной на взгляд Виктора по сравнении с конечной целью: в районе двухсот с небольшим тысяч.

Семья спокойно собирала эти деньги, срочность, как таковая, отсутствовала. Наоборот – между операциями необходим был перерыв. Деньги у Виктора Антон принял спокойно, тут же написав от руки долговую расписку и крепко пожав руку. И, что самое странное, ничего для них не изменилось после этого – для Нади, Антона, старшей Леночки и двенадцатилетнего Антона Антоновича. Они так же, привычно уже, продолжали разумно экономить, собирая деньги уже не на операцию, а на возмещение долга.

В какой-то степени Виктор понимал это, он сам поступил бы точно так же. И не только морально-этическое отношение к вопросу со стороны Антохи принял, как данность, но и понял психологию его действий – тот привык полагаться в первую очередь на себя. Это было надежнее и правильнее, чем ждать чужой помощи.

В этой семье Виктор увидел еще один пример того, как должно быть… не считая родительского. В один из приездов он рассказал им и о поисках Ильи, и в ответ на свои откровения получил уже не сухую официальную информацию, а подробный рассказ о жизни поселка за последние два года. Новых мужиков, похожих по описанию на Илью, на горизонте не наблюдалось. Но… в соседней селе будто отпраздновали за это время две свадьбы и оба жениха были не местными.

Проверять информацию ездили уже вдвоем – Виктор и Антон. Проверяли дотошно, даже свадебные фотографии смотрели. В итоге два пункта на карте были вычеркнуты.

Поисковый штаб в теплом деревенском доме, с картой, разложенной на столе, расположился на кухне…

– К участковым обращаться нет смысла – так или иначе, но они уже отработали в свое время, – задумчиво размышлял Антон.

– А что вы будете делать, если не найдете дядю Илью, дядя Виктор? – спросил Антошка, – приезжать к нам еще будете?

Виктор оторвался от карты и, взглянув на ребенка, задумался на минуту…

– Всегда, Антоша. Подрастешь – будешь жить у меня, пока выучишься.

Он не кривил душой – этот месяц стал для него лучшим за последние пару лет. Он был наполнен смыслом и даже не в Саше дело! Все как-то... комплексно. Помощь Антошке он чем-то из ряда вон… не считал – в финансовом отношении для него это оказалось абсолютно безболезненно. Но было приятно, очень приятно от того, что сделано. И нового друга – надежного, работящего и рассудительного Антона, Виктор не хотел терять ни сейчас, ни в будущем.

И впечатления от поездок тоже – заснеженная дорога, новые места зимней рыбалки, куда они уже успели выбраться втроем – он, Антон и, как ни странно – батя… они накладывали свой позитив. Тихие застолья в гостеприимном доме, простая деревенская еда, спокойный уют, созданный Надей; живые, воспитанные дети – в тот период все это стало частью жизни Тура. Но поиски Ильи нужно было продолжить, когда-то они подтолкнули и продолжали придавать еще больший смысл его настоящему и будущему.

А потом на его счет вдруг капнули бабки – сумма, даже чуть большая, чем объем уже выплаченного им кредита. Сказать, что Виктор удивился – ничего не сказать…

– Цепкая деваха, – восхитился батя, – не мытьем, так катаньем, но возьмет тебя под колпак.

– Под какой… колпак еще?

– Под колпак Мюллера, – веселился отец, – карма твоя такая – жить не с женщиной, а с бабой.

– А в чем отличие? В разнице слов? – батя часто удивлял его способом мышления.

– Женщина – это мамка наша, Надя Антохина, Саша твоя… наверное. А Лариса – та баба, которая спец по коням и избам. Присмотрись, Витька… серьезно тебе говорю – пока хотя бы присмотрись. Это сильно удобно – за чей-то спиной. Ты пока просто не понимаешь. В семье всегда кто-то один главный. Так почему обязательно – мы? Что за дискриминация нах?.. И потом – она сильно изменилась и похоже, что… – проговорился отец и зыркнул на сына исподлобья: – Заходит иногда ко мне в гости. Умная баба – союзника вербует. Вначале звонит, чтобы на тебя не нарваться. Чаи с ней гоняем, за жизнь говорим…

– Странно это, бать, и неприятно тоже. Не ждал от тебя, – остановил машину сын, съехав на обочину – они возвращались со своей дачи, той самой – в Середке.

– Годы твои идут, Виктор – убегают, – посерьезнел мужчина, – вот мы сейчас в доме были… редко ездим, а будем еще реже – не тянет туда, потому что пустой он. И твой тоже – пустой.

– А у тебя?

– У меня своя история, а у тебя – одни метания, даже странно это. С Ларисой, согласись – теплее у тебя было. Бесила она – да… но они каждая по-своему бесят, даже любимые до безумия. Твоя мамка морковку вечно в супы крошила, хоть ты кол на голове… форточки всегда распахнуты тоже – зима ли, лето… Насыплет в тарелку – сижу, молча выбираю. Потому что с души воротит меня от морковки. А она злится – витамины мол, овощи, а сквозняки – свежий воздух. Я терпел, сынок – кто-то должен терпеть. А раз она не могла без воздуха…

– Батя, не нужно вот этого! Лариса типичная мажорка и никогда не изменится. Она воду в ванне градусником меряет, кремы на каждую точку тела у нее свои, еда… о ней вообще не хочу!

– Не кипятись – причины нет. Женить тебя насильно никто не станет. Не хочешь, как хочешь. Что с деньгами решил?

– Оставлю. Похоже – не последние у нее, нашла источник, – зло усмехнулся Тур.

– Ревнуешь? – прищурился батя.

– Видеть ее не хочу.

– Ну не видь…

Не получилось – Лариса явилась отдать ключи от его квартиры. Держать ее на пороге Виктор не стал – не принято, так и получилось… Батя сразу и слился, тихо отполз в свою комнату и там закрылся. А они, слово за слово…

– О чем ты говоришь, Лара? О чем уже речь? Я почти забыл тебя, ты тоже – новую жизнь строишь! – кипел Виктор, – что еще «между нами возможно», о чем ты? Ты же прожженная… таких только могила исправит.

– Меркантильная, расчетливая стерва, – кивнула Лариса, – но не так и сильно я тебя обидела. С сексом перегнула правда… Но было бы мне плохо с тобой – ушла бы сразу, для меня он важен. А такие маленькие радости мужчины доставляют, как правило, только бесконечно любимым женщинам – я таковой не была. А тот, который каждой, извини… и у меня вызвал бы брезгливость. Я злилась не на отсутствие куни в нашей постели, а на отсутствие любви ко мне. Потому что сама уже ее чувствовала… и не смогла без нее с твоей стороны – не на помойке себя нашла, чтобы навязываться. А деньги… я продала квартиру.

– Зачем? Я что – требовал с тебя долги?! – взвился Тур, подогретый неприятными воспоминаниями, прошлыми стараниями Лары выбитыми на подкорке в виде комплекса: – Забирай все на фиг обратно – сейчас и переведу. И вали, Лариса, не доставай своими психологическими заморочками – больше я на сказки о любви не поведусь – ученый… блин!

– Мне не понравилось качество ремонта от ЖЕУ, – тихо пожаловалась женщина и влажно моргнула: – Ерунду такую слепили, я не справилась в общем… Не нужно переводить обратно, Витя, у меня все ОК – для собственного спокойствия это сделала. Все-таки, что бы ты там ни думал – совесть у меня есть. А ты… ты, вместо того чтобы киснуть и терпеть, мог бы озвучить и обрисовать для меня свою модель семейных отношений.

– О-о, Господи… – закатил глаза Тур, улавливая отзвуки психологических нюансов. Или как их там?.. – Дело же не в ней, кажется, было? А в недостаточном финансировании?

– Я была неправа. Идеальных людей нет. Я не идеал, и ты… не карьерист и не лидер. Но без тебя мне плохо, Витя, я вполне способна умерить даже свои личные траты, если только ты…

– Да что ты в этом понимаешь? – прошипел Тур, – что ты можешь знать об этом? Ты трудностей настоящих по жизни не знала! Для тебя самая страшная катастрофа за тридцать лет жизни это потоп в квартире. Экономить собралась? На денах в колготках? Или – одним шарфиком меньше? Бесишь, Лариса – бесишь! Жизни не знаешь, понятия не имеешь, какой она бывает… может быть.

– Так объясни! – зашипела она в ответ, – что же ты так легко сдался? Как приходить с работы в вылизанную квартиру, жрать вкусную еду, выглядеть на все сто стараниями жены – это можно, это классно! А разобраться в ситуации, попытаться понять меня и может переубедить… это тебе на ум не пришло. Не нужна была, потому что! Обрадовался, что ушла, сбросил с ноги, как собачью… Раз женился без любви – не смей меня винить! Ради любимых города брали, на плаху шли, а не то, что... Ты же радостно отделался, стоило заикнуться, что ухожу…

– А что я, по-твоему, должен был?.. – не понял Турков.

– Попытаться остановить, убедить, объяснить – бороться за меня, за нас – чего я и ждала, на что надеялась. Я вначале просто блефовала, не понимая, насколько тебе безразлична. А когда увидела это – понесло… – встала Лариса с кресла, – ключи на тумбочке, бывай.

– Люди не меняются, – медленно качнул головой Тур, – ты слишком вжилась в свои привычки и в принципе – оно и неплохо, все мы так. Но батя прав – человек такая скотина, что ему хочется все больше и больше. А ты вообще меры в этом не знаешь.

– Да – мне нужно, чтобы без меры, Турков. Чтобы… до неба и звезды тоже – для меня, одной! Я хотела много, очень много. Стоит меняться только ради чего-то, и я это могу. Но не нужно тебе! Ты ударился сейчас в демагогию, в рассуждения о жизни. Что ты хотел этим сказать… о чем вообще?.. Тупо – треп. Но я услышала – навязываться не хотела тогда и сейчас не буду.

Виктор прошел за женщиной в прихожую, нечаянно вдыхая знакомый запах духов и невольно отмечая, что за время их расставания она только похорошела. Узкая спина, покатые бедра, высокая шея, открытая каре… вытянутая тату на ней в виде вьюнка…

Былая привычка, инстинкты, длительное воздержание?..

Желание мягко ткнулось в пах, пробежало жаром по венам, затуманило мозг… Виктор отвернулся, сцепив зубы и пережидая – сейчас пройдет и… нужно будет навестить одну из прошлых подружек. Может не забыли еще.

– Витя, возьми меня в одну из твоих поездок, – будто в последний раз решившись, тормознулась и оглянулась Лариса, уже почти выйдя за дверь.

– Зачем тебе? – выдохнул сквозь сцепленные зубы мужчина.

– Не злись. Отец твой рассказывал, в пример приводил какую-то там… Надю. Вот и хочу взглянуть… чем я по жизни не удалась?

– А давай! – с пол оборота завелся Виктор, непонятно на что разозлившись очередной раз: – Посмотришь, как люди живут – в бедности, но и любви тоже.

– Это ты им – в заслугу, что ли? – вздернула бровь Лара.

– Это… сама и посмотришь – в заслугу или наоборот. Не поймешь в чем фишка – твоя беда. В эту субботу в девять утра… куда мне подъехать?

– Я пока у родителей, временно.

– Заметано! – поспешно прикрыл за ней дверь Тур.

Вот зар-раза – достала-таки… в раскоряку прошел он до санузла, мельком отметив взглядом связку ключей на тумбочке. Можно возвращаться домой?

Но обязательно же его ждет там какой-нибудь сюрприз, знак там или напоминание. Ну не могла она уйти оттуда просто так – только не Лариса… как и отец, почти с восхищением думал он о бывшей… Манипуляторша хренова! Зар-раза...

Глава 24

Утром, ровно в девять, его машина уже стояла в нужном месте. Для себя Виктор отметил, что подождет пару минут и не больше. Жалел уже, что повелся. Хорошо представлял, как будет у Степановых, но вот как вести себя в процессе поездки с Ларисой? Обиженно молчать – глупо. Просто трепаться, как ни в чем не бывало можно, конечно, но опять всплывали в памяти ее едкие слова при расставании. С горькой улыбкой вспоминалась их близость… она умудрилась похерить, пускай и правда – сорвавшись, даже то малое, что действительно крепко их связывало.

Взглянув на часы, решительно снялся с ручника и переключил передачу… и тут стукнула дверь подъезда – в теплом спортивном костюме и кроссовках, стеганном жилете, с подобранными и заколотыми на висках волосами и без боевой раскраски, Лариса выглядела замечательно.

Он всегда удивлялся, как ей это удается – выглядеть всегда. Потом она как-то объяснила сама – тату-макияж… с какой-то там растушевкой. То есть, что-то будто и было, но как бы… почти незаметно и очень естественно.

– Привет! – красиво присела она на сиденье рядом, бросив на заднее небольшую сумку: – Я готова. Поехали?

– Рад за тебя… что готова, – сам собой пер из мужика негатив.

Лариса промолчала и заговорила только когда выбрались далеко за город, почти доехав до Строителя. Умно промолчала, потому что здесь он уже точно не мог остановиться и высадить ее.

– Виктор, я все понимаю и уже извинилась однажды, постаралась объяснить. Сто раз посыпать голову пеплом не намерена. Понимаю, что сразу твоя неприязнь никуда не денется…

– А потом – обязательно? – восхитился ее самонадеянности Тур.

– Не собираюсь ни в чем тебя убеждать. Неважно, что человек говорит, а что действительно важно, это его поступки.

– Кредитные из этой обоймы? – понимающе кивнул Виктор, хмыкнув.

– Да, но это не единственная причина отдать их тебе. Ты можешь продолжать злиться сколько влезет, язвить и даже злорадствовать. Может я пойму, что действительно ерундой сейчас занимаюсь…

– Сейчас еще не уверена?

– Вчера ты привыкал к ситуации, был растерян и расстроен. Поэтому слегка неадекватен. И только по этой причине я пропустила мимо ушей твое «вали». Только потому, что я вижу, потому что знаю тебя другого.

– Валенка и подкаблучника?

– Очень порядочного и хорошего человека, Витя. Я уже говорила, что ценю в тебе это. У тебя умеренный характер, спокойный, без всплесков. Сейчас ты нервничаешь, поэтому позволяешь себе резкости. Это опасно еще и потому, что ты за рулем. Давай лучше помолчим, следи за дорогой, а я посплю с твоего разрешения.

Включив тихую музыку, она немного повозилась и затихла, надолго замолчав. А Туркову было стыдно. Будто и не за что особо, но стыдно же! Он опять показал, насколько сильно она задела его тогда, глупо пыхтел, как обиженка. Нужно приходить в себя и становиться «адекватным», раз уж сглупил и попер ее с собой в поездку.

А что сглупил – понятно. Вряд ли Лариса сделает нужные выводы, даже познакомившись со Степановыми. Это так не работает, люди не меняются вдруг, даже если сами сильно захотят этого. Да и Надя вряд ли вдохновит Ларису на что-то такое… слишком они разные. Сашка поняла бы ее, она и сама была такой же – несложной, понятной и близкой по духу. Жаль, что поздно спохватился…

Он вез сейчас Ларису в следующий по списку населенный пункт, к Степановым планировал заехать уже на обратном пути. Опыт показал, что возможно придется опять остановиться у незнакомых людей с ночевкой. Может и выпить, чтобы разговорить источник информации. С собой у Виктора была небольшая бутылка коньяка, несколько упаковок вакуумной нарезки и коробка конфет для детей, если они есть. Да и взрослым приятно, он сам был сладкоежкой.

Все шло по отработанному.

В магазине узнали у кого можно остановиться, подъехали знакомиться, объяснив причину. По легенде, Турков искал новые места рыбалки и охоты. И готов был, найди их, прикупить рядом старый дом, как базу. Легенда была жизненной – он сам знал случаи, когда люди верующие продавали хорошее городское жилье и селились в хибарах у монастырей, хворающие – у санаториев, где получили улучшение. А кто-то ехал из больших городов и даже столиц за природной красотой и чистотой. Тут главное, чтобы была достоверность, чтобы не чувствовалось фальши. Виктор легко мог объяснить свою заинтересованность рыбалкой и охотой – был в теме.

В старом кирпичном пятистенке им с Ларисой показали комнатку, где можно будет заночевать, если надумают задержаться. И Турков погрузился в общение с местным рыбаком, на Ларису внимания почти не обращал. Она общалась с хозяйкой и детьми, их было трое.

Вначале мужчины прошлись по деревне, широко разбросанной по пригоркам.

– Вон тот дом пустой, – докладывал мужик в старой рабочей куртке, – колодец там ладный, воду моя таскает из него для закруток. Может оттого, что на горке? Не чистимый, а вон как…

Все разговоры и даже не относящиеся к теме, Виктор поддерживал, потихоньку сворачивая на тему приезжих и новых людей.

– Не будет у тебя конкурентов, если что, – подвел итог разговору мужик, – далековато мы, вологодские дома на дачи здесь не раскупают.

– А местные не против будут?

– Не против, если не хищничать. В… рядом в общем тут, мужики притопили одного – из рубщиков. Предупреждали же и строго – сети не ставить, кормимся мы отсюда. Не послушал. Ну, это сильно давно уже было… – пожалев уже о своей откровенности, заторопился мужчина.

– Понимаю, – действительно понимал Виктор и вектор мышления, и жесткие нравы глубинных жителей, – но я – по спортивной рыбалке. Принцип поймал – отпусти.

– Глупости... рыба озерная вкусная, ею одной проживешь, если что.

И не поспоришь...

С трудом пробуксовав по распутице на хозяйской Ниве, дальше они смотрели место – глухое и ожидаемо красивое. Затененный высокими деревьями, на озере еще держался по-весеннему рыхлый лед, в низинах – осевшие уже грязноватые сугробы. Глубокие тени ложились синими пятнами, открытые солнцу участки слепили яркой белизной. Лесные озера всегда красивы.

– Прости, друг, быстро мы управились, а время еще детское – наверное успею взглянуть и еще одно место, – подвел итог разведки Турков, – но за беспокойство благодарность тебе, как и обещал… как удобнее – деньгами или натурой?

– Монетой, – не стал отказываться местный, – прикуплю снасти, скоро лед стает…

Вернувшись к дому, они увидели оживленно общающихся женщин. Узнать тему беседы было бы любопытно, но выспрашивать он не стал. Когда они уже отъехали, Лариса заговорила сама:

– Мальчик у Натальи и Бориса – Савелий… ты не заметил? Шесть лет и у него легкое косоглазие. Славный мальчишка… мне и раньше приходилось общаться – деревенские дети в большинстве своем воспитаны в уважении к взрослым. Я взяла телефон, но может придется и самой сюда ехать – позже, когда узнаю о возможности устроить ему операцию. Она несложная.

– А сами они что?

– Руки-ноги на месте, работать сможет… здесь похоже вынужденно реагируют только на критические вбросы судьбы. Наташа говорит – отца их еще и уговаривать придется. Помогу? – отстраненно отметила Лариса.

Виктор промолчал. Не верил. Вот тупо – не верил ей, потому что сам поступил бы так же. А она его знала. Знала, чем пронять. Все это запросто могло быть игрой в человечность, а, скорее всего ею и было. Чувствовать себя объектом женской охоты было и лестно, и сразу горько. Но поздно блять, Лара – слишком поздно.

В следующем селе – малом, том самом, где топят браконьеров, следов Ильи тоже не нашлось.

– Мне кажется, если человек захочет затеряться, он разумно выберет людное место – толпу, – предположила Лариса, когда они выбрались опять на трассу.

– Я… никто не рассматривал такую ерунду, – кашлянул Виктор, взглянув на нее с удивлением: – Илья не бросил бы семью. И даже если… допустим, потому что чужая душа потемки, и то… С чего ему полностью менять свою жизнь? Работу в том числе, контакты с родителями прекратить, документы тоже – проблема. Вариант с другой женщиной – вообще не вариант. Он просто не способен на это… был. Ты вот меня считаешь тюфяком, может и заслуженно, но Илья еще хлеще.

– И как это… в чем выражалось? – заинтересованно повернулась к нему Лариса.

– В чем?.. – улыбался Виктор, – да хотя бы в том, как они ходили – Сашка за руку его тащила. Кто-то ходит под руку, кто-то за руки, она всегда брала его за локоть и вела. Ну и… проецируй этот момент на все остальное.

– Настолько тормоз?

– Нет. Умница большой, но его всегда нужно было подстегивать. Как и я, он не лидер. Далеко не.

– Не обижайся, – прошептала женщина, – я очень сильно обидела тебя и продолжаю похоже… Об Илье мне непонятно, но верю тебе на слово. И вот смею заверить… даже только на основании твоих слов – вы с ним разные. Ты надежный, Витя, это очень важно. Никому из твоих друзей и даже мне не пришло бы в голову вот так тебя разыскивать.

– Вообще не стали бы? На фиг сдалось? – хмыкнул мужчина, сжимая при этом руль до боли в пальцах.

– Не так. Ты бы или погиб или вернулся. Других вариантов не вижу.

– Наверное, – пришлось согласиться.

Ближе к большому городу и поселки были побольше. Когда въезжали в тот самый, на центральной его улице уже зажглись фонари. А душу турковскую жрало предвкушение… двух разных видов. Не терпелось окунуться в комфортную ей обстановку и очень… очень хотелось отследить реакцию на нее Ларисы. Хватит у нее ума (а он признавал его в своей бывшей) понять в чем может быть счастье? В чем оно уже есть – в этом доме, у этих конкретных людей?

Тормознув перед домом, Виктор заглушил мотор и, посидев минуту в темноте и тишине, объяснил:

– Мы могли успеть с ночевкой домой. Поздно добрались бы, но успели. Но смысл брать тебя с собой и был в том, чтобы ты их увидела – Степановых. Пожалуйста, Лариса… со стороны – ты будто нормально общалась с той… Наташей. Давай и здесь тоже – без заскоков разных и снобизма.

– А сейчас ты меня обижаешь, – отметила она.

– Зная тебя. И еще одно – нам постелят вместе, там просто нет больше места.

– Переживу, – вышла Лариса из машины, достала сумку… Их уже встречали.

Потом, уже поздно вечером, она сразу отвернулась от него и похоже быстро уснула. Теплая пижама, шерстяные носки – приготовилась она грамотно. А Турков, несмотря на то что устал и немного выпил… сытно поел опять же, долго еще не мог уснуть.

Развернуть бывшую, коснуться ее, притянуть к себе… этого даже в голову не пришло – чувствовалось нереальным, неправильным. Хотя день вместе по идее и должен был как бы… сблизить их, но все получилось наоборот. Лара весь этот день вела себя не так, как можно было от нее ожидать. Разве что, уже сидя на постели, быстро смазала руки и лицо кремом из фарфоровой баночки и по тесной спаленке поплыл нежный фиалковый аромат.

В остальном же – незнакомый человек. Она могла играть, конечно – женщины еще те актрисы. Тем более не трудно было сделать это на спринтерской дистанции – продержаться в нужном образе всего-то день.

Могла вести себя и просто профессионально. Но все дело в том, что это не чувствовалось. Ладно – он дурак, но ее сразу приняла Надя. Как-то понятно это было. И как смотрели они друг на дружку, и шептались потом, посмеиваясь, когда собирали на стол.

И в постели она не полезла к нему, хотя он был готов и даже ждал этого. Успел уже уговорить себя, что это ничего бы не значило. Уже разрешил себе и даже мстительно так представлял, как равнодушно высадит ее потом из машины, не обговорив следующую встречу. Взрослые же люди – просто сбросили напряжение. Это последним дураком нужно быть, чтобы не взять то, что так явно тебе предлагают. Себя он дураком не считал.

И желание было, имелось и в огромном количестве.

Сам понимал, что потом, дальше уже – как кривая вывезет. Можно было повторить при случае или быстро переключиться на других. Стараниями Ларисы… или даже безо всяких там… но он опять почувствовал вкус к этому делу и поститься больше не собирался. Но Лара навозюкалась своим кремом и спокойно уснула, а он… Лежал с болезненным каменным стояком и мучительно размышлял – ну зачем она испортила тогда все? На хрена так жестко потопталась по нему? Это же не исправить, даже если появится вдруг желание – он все помнит и всегда будет ждать от нее очередной гадости. Зная уже, что не соответствует и не отвечает… Так с хрена ли она зашевелилась? Да еще так непонятно.

Неужели думает – он поверит? Она же другая… вспоминал он ее дефиле в нижнем белье и все эти штучки-ужимки. Впечатляющие, конечно, и очень действенные. Но ни хрена не похожие на нее – эту, сегодняшнюю, сейчас и здесь. Так что было притворством? Ну уж явно не год – скорее день.

А вечер в семье друзей удался, как и всегда. Поужинали, мужчины выпили по рюмке с устатка. Телевизор что-то бубнил – иногда отвлекались и на него, обсуждая. Дети тут же бегали… Ничего будто особенного и в то же время – все. Неуловимо, на кончиках нервных окончаний, на неуловимых флюидах и так и не понятым им таинственных отголосках восприятия.

Допускал и раньше, что так чувствует себя здесь только он – его это, созвучно чему-то внутри. Затем и согласился взять с собой Ларису, чтобы показать ей как оно должно быть – по его пониманию. Уверен был, что даже если поймет что-то о нем в этом плане, то только разочаруется в очередной раз. Слишком простенько должно на ее вкус, слишком… незамысловато?

И она обязательно все увидела и поняла – далеко не дура, вот пусть и переваривает, пускай поймет, что не по Сеньке шапка он – хуже или лучше, уже не важно… уплывал Виктор в сон. Рядом уютно сопела женщина.

Глава 25

Болезнь моего ребенка, а потом и «путешествие на другую планету» – кулинарную, хорошенько встряхнули меня и наутро был принят ряд решений. Одно из них – я беру законный декретный отпуск до трех Вовкиных лет.

После пропажи Ильи я как-то тянула, не делая особо резких движений. Тут выжить бы. На оплату квартиры, еду и детские нужды хватало дружеской помощи и того, что мы с Ильей откладывали на ребенка. Хватало впритык. Случись форс-мажор и я даже не знаю… да и резерв постепенно стал иссякать, и тогда я решилась – бросила заявку на сайт ФСО.

Дальше все катилось само собой и от меня уже мало что зависело, работа в том числе – за нее платили и ее нужно было делать. Безысходность? Нет – тут уже понимание реалий. В любом случае, мне было лучше и легче, чем на съемной хате с грудничком. Тогда меня жрала тоска от беспомощности и невозможности что-то изменить. Здесь уже просматривалась перспектива.

А еще я чувствовала себя ужасно обязанной – вот в чем дело. Обязанной системе и Фаттахову – решение по мне принимал лично он. Благодарность и даже тихий трепет перед начальством имели место, да и субординация не была для меня чем-то новым – приходилось подчиняться родителям, они были строгими. И справедливыми – тут без обид. После вечера в ресторане трепет по отношению к начальству ушел, но осталась благодарность и понимание откуда-то – он поймет меня, должен.

В процессе работы Фаттахов смахивал на функцию, в перерыве между ней – на строгого, но заботливого отца, причем для всех нас, независимо от возраста. В целом я понимала, что человек он неплохой, но самого человека за жестко закрепленной витриной не видела. Вчера я узнала, что он может легко и весело смеяться, запрокинув голову… глупо обижаться непонятно на что, а еще быть исключительно внимательным, снисходительным к моей неопытности и очень понимающим. Вчера он выглядел абсолютно нормальным живым человеком.

И вот я уже не просто надеялась на его понимание, а и верила в него. Потому что продолжала считать – под землей ребенку не место. Может настолько серьезная болезнь тем самым и вызвана. А внимание мамы не заменит ни одна няня, даже самая лучшая. И мне не хватало Вовки. Все эти месяцы я скучала и чувствовала себя виноватой. Со всех сторон виноватой – перед своим ребенком, перед Анной, у которой семья и перед Фаттаховым, потому что все равно не додаю, как ни стараюсь, за все полученные его стараниями преференции. Об Илье вообще молчу – мысли о нем я гнала всеми силами и способами. Совсем – не получалось, но хотя бы не зацикливалась. А начни только… и просто не смогу с этим жить.

Теперь, после совместного застолья и тесного общения помимо работы, я надеялась на понимание Сергея Константиновича и на то, что он пойдет нам с Вовкой навстречу.