Текст книги "Месть"
Автор книги: Сьюзен Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
Руби пожала плечами и взяла в рот креветку.
– Я тоже не верю всему безоговорочно, – заметила она, – но мне, черт возьми, совсем не хотелось бы, чтобы кто-нибудь напустил на меня порчу.
Лоренс засмеялся и взял бокал с вином.
– Так что же это за люди? Где ты их отыскала?
– Эти люди верят, что они прямые потомки Лоаса, по крайней мере, так они говорят. Это надо проверить.
– Лоаса?
– Бога колдунов. Правда, нелегко найти человека, который согласился бы побеседовать о потустороннем мире, – продолжала она. – Все, чем мы пока располагаем, я почерпнула из книг, но мне хотелось бы увидеть кое-что собственными глазами, прежде чем мы начнем снимать эти эпизоды.
– Ты уже побывала в Музее черной магии?
– Конечно. Где же еще я могла бы встретить этих людей? Но они склонны скорее отвечать на вопросы туристов, а это совсем не то, что нам нужно. Нет, я не хочу сказать, что они не настоящие, наверное, это не так, но все, что они показывают, похоже на инсценировку, а я хочу увидеть подлинное ритуальное действо с барабанами, с людьми, впадающими в транс, с жертвоприношением животных, – она подмигнула, – словом, где случается нечто таинственное.
Лоренс рассмеялся и отломил вилкой кусочек рыбы. Они ужинали в бистро на Ройял-стрит. Официанты были в зеленых фартуках, а интерьер темного дерева с блестящими бронзовыми деталями казался несколько мрачным для оживленного гула голосов. Руби выглядела прекрасно. Лоренс давным-давно не видел ее такой, и сегодня общение с ней доставляло ему удовольствие.
– Ты полагаешь, у тебя хватит храбрости присутствовать на таком ритуальном действе, а? – поддразнил он.
– Конечно. Если ты пойдешь вместе со мной.
– Э нет, и не надейся, – запротестовал Лоренс. – Ты не заставишь меня скакать голым среди ночи и наблюдать, как кто-нибудь плетью приводит в ярость какого-нибудь омерзительного питона.
Подведенные брови Руби сошлись на переносице.
– Но нам придется добавить к этой сцене немножко безумия, тебе не кажется? Сейчас эпизод несколько пресноват.
– Согласен, но нам следовало бы обсудить это с Кирстен.
– Я же сказала, что заходила к ней, но она уехала куда-то с Джейком, – прервала его Руби. – Я поговорю с ней обо всем завтра утром. Вообще-то даже хорошо, что мы с тобой сейчас вдвоем, потому что мне не хватало тебя с тех пор, как Куколка Кирсти снова завладела тобой.
– Не называй ее так, Руби. Ты становишься похожей на Дэрмота Кемпбела.
– Я готова называть ее, как ты хочешь, но своими заигрываниями с этим Джейком она просто напрашивается на сплетни.
– Ей нужна чья-то поддержка, – спокойно сказал Лоренс.
– Ей нужно, чтобы все мы поддерживали ее, – заметила Руби, – только не всегда дело продвигается столь успешно, как с Джейком.
– Она сама в этом разберется. Главное, что вы с ней ладите.
– Конечно, ладим, – усмехнулась Руби, и ее браслеты зазвенели, когда она поманила к себе официанта.
– Принесите мне большую порцию джина с тоником, сынок, – сказала она, – а эту тарелку заберите, я закончила.
Когда официант ушел, Лоренс попросил:
– Ну-ка, расскажи мне что-нибудь еще об этих колдунах.
Руби почесала затылок.
– В них и на самом деле есть что-то таинственное. Я не могу понять, что у них на уме… – Она вдруг широко открыла глаза. – Постой, вот что. Здесь можно достать один напиток – абсент. Если приготовить его по старинному рецепту, у человека начинаются галлюцинации. Может, мне стоит выпить глоточек? А вдруг у меня появятся какие-нибудь потрясающие идеи насчет того, как снимать эпизод с ритуальным действом? Может, и Кирстен следовало бы…
– Выбрось это из головы. Мне нужно, чтобы вы обе были в здравом уме, а не витали в заоблачных сферах. Когда ты снова встречаешься с этими людьми?
– Завтра. Одна из них собирается погадать мне по моему кокосу.
– По чему?
– Очевидно, таким способом она предсказывает судьбу. Я знаю, это звучит идиотски, но так она и сказала. Интересно, увидит она где-нибудь там и тебя?
Лоренс пристально посмотрел на нее, и она рассмеялась.
– А ведь ты очень красивый парень, – сказала она, протянув через стол руку и пытаясь ущипнуть его за щеку.
– Ты постоянно твердишь это, – заметил Лоренс. – Давай вернемся к нашему разговору.
– Неужели ты снова попался на крючок к Куколке Кирсти?
Лоренс остолбенел от удивления.
– С чего такой неожиданный поворот?
– Просто подумала, а вдруг мне покажет это мой кокос? Не хочется, чтобы меня ждали какие-нибудь ужасные потрясения.
– Я смог бы предсказать тебе кое-что пострашнее, – засмеялся он. – Не суй нос в мои личные дела и давай…
– А-а, так ты этого не отрицаешь?
– Прошу тебя, не лезь в чужие дела.
Руби внимательно посмотрела на него своими водянистыми глазами.
– Она по-настоящему въелась тебе в печенки, Лоренс, – сказала она серьезно.
– Ничего подобного, но вообще мне не нравится этот разговор, так что давай сменим тему.
– Ах, какой обидчивый мальчик, – вздохнула Руби. – А она знает о нас с тобой?
– Никто не знает. Ты сама этого хотела, не правда ли?
– Этого хотел ты.
– Пусть так, но мы договорились, что об этом никто не узнает.
– Твой друг Дэрмот Кемпбел в курсе дела.
– Потому что я ему рассказал.
Руби посмотрела на него, и в глазах ее появилась нежность. Мгновение спустя Лоренс ответил ей таким же нежным взглядом, и они рассмеялись.
– Иногда я думаю, что мне делать с тобой, Руби? – сказал он. – А теперь вернемся к сценарию и подумаем, как поступить с языческими ритуалами.
Когда она начала подробно излагать теологические и магические основы язычества, рассказывать о его происхождении и о духах и божествах, Лоренс скорчил гримасу. Он слушал ее вполуха, потому что думал о Кирстен. Он не жалел ни о том, что произошло, ни о том, что Джейн с Томом так неожиданно вернулись, ни о том, что Руби захотелось поужинать с ним. Конечно, Кирстен должна была быть сейчас вместе с ними, но у нее возникли свои планы. Он подумал, правда ли, что она спит с Джейком, но это показалось ему маловероятным. Впрочем, в таком случае он мог бы не мучиться от угрызений совести. Они тогда совсем обезумели, но Лоренс признался себе, что был бы не прочь повторить, хотя и считал это неразумным. Он, возможно, сумел бы совладать с собой, но вот Кирстен едва ли. Теперь он не сомневался, что ей хочется поговорить о том, как быть дальше. У него упало сердце. Будь у него малейший шанс избежать этого, он бы его использовал, ибо это очень усложнило ситуацию. Отношения между ними были и так весьма непростыми, но теперь ему стало совершенно ясно – ни за что нельзя снова сближаться с Кирстен. Однажды он зашел с ней слишком далеко, но четыре с половиной года брака отрезвили его и теперь Лоренс хотел одного: оставить все, как есть, и наслаждаться свободой.
Руби находилась в крошечной неопрятной комнатушке в каком-то доме на окраине Нового Орлеана. Эта комната служила языческим храмом-оум'фор. Она сидела за шатким деревянным столом возле столба, раскрашенного во все цвета радуги. Столб поддерживал рифленую крышу, на столе лежала большая бумажная салфетка. Стул, на котором сидела Руби, был очень неудобным, а метод предсказания судьбы с помощью проклятого кокосового ореха – крайне нелепым.
По другую сторону стола восседала прорицательница этого храма, похожая на парижскую уличную девку, каковой она, очевидно, и была. Ее белокурые волосы, свисавшие прядями, освещало мерцающее пламя свечи, чувственные губы были полуоткрыты – она сосредоточила внимание на кокосовом молоке, которое растекалось по листу бумаги, и на молочно-белой мякоти ореха. Руби сама расколола этот орех: так она отождествляла этот дурацкий орех со своей личностью.
Встреча с прорицательницей была назначена неделю назад, но та попросила Руби отложить визит. Руби не спрашивала о причине, поскольку к этому времени почти утратила интерес к этой затее, но утром, когда члены съемочной группы собирались ехать в аэропорт, за ней зашел какой-то мальчик. До рейса оставалось время, и Руби пошла с ним.
Последняя неделя оказалась весьма продуктивной, хотя Руби так и не удалось попасть на какое-нибудь полуночное ритуальное сборище ведьм и колдунов, и все упорно убеждали ее, что таких сборищ уже не бывает. Однако она выудила у полицейских несколько историй о жертвах самозваных колдунов, об уличных фокусниках и профессиональных игроках, промышляющих в барах. Этого было достаточно, чтобы у Куколки Кирсти волосы встали дыбом от страха. Собранный материал открывал большие возможности, и хотя Руби сама не верила и половине этих историй, милашка Кирсти перепугалась бы насмерть. Руби улыбнулась своим мыслям. Ей нравилась Кирстен, отчасти она ею даже восхищалась. Кирсти было непросто работать, чувствуя неприязнь и надменность многих членов съемочной группы, имевших за плечами опыт работы с полнометражными фильмами, но она, судя по всему, вполне успешно с этим справлялась. И все же, как понимала Руби, с неприятностями им еще придется столкнуться, но если Кирстен удастся отстоять свои принципы, у них может получиться великолепный фильм. Ей нравилась Кирстен еще и потому, что та ни на кого не давила, пользуясь своим положением, а работала не покладая рук, стараясь заслужить всеобщее уважение. Очень умный ход с ее стороны, думала Руби. Да, эта Куколка Кирсти неглупа, и пока она держится подальше от Лоренса, они могут ладить.
Руби прикрыла рот, чтобы подавить зевок. Эта девица-прорицательница слишком долго возилась с этим занюханным кокосом, пытаясь выудить из него информацию, Руби это начало утомлять. Она немного проголодалась, но решила, что узнать собственную судьбу важнее, чем поесть. Она обвела взглядом стены, запоминая страшные маски с пристальным взглядом красных глаз, высовывающимися языками и волчьими клыками.
Тошнотворно сладкий аромат фимиама витал в воздухе. Руби слышала монотонные, гипнотизирующие звуки свирели, видела тотемные столбы, мистические картины и жуткую коллекцию заговоренных кукол. В углу находились старые железные врата с ухмыляющимися черепами, насаженными на пики решетки. На алтаре горели несколько свечей и стояли статуэтки святых и богов, а между ними висели связки чеснока и мешочки с хмелем. Руби не отличалась религиозностью, но от вида раскрытой Библии, лежавшей на чем-то вроде рамы для сушки белья, ей стало не по себе. Не понравился ей и питон, лениво ползавший в стеклянном резервуаре.
Руби снова зевнула.
– Ах, извините, дорогая, – произнесла она, когда прорицательница вскинула на нее глаза. – Здесь жарковато, не так ли?
Девица взглянула на нее холодными прозрачными глазами. Когда Руби пришла сюда, девица выглядела совсем иначе и казалась довольной жизнью… Черт возьми, что за историю она вычитала в этом проклятом кокосе?
– У вас много неприятностей, – сказала прорицательница, грассируя.
– Расскажите подробнее, – попросила Руби.
– Чанго, бог войны, говорит мне о вас. Вы ведете трудную битву, он это понимает, но не одобряет того, что вы делаете.
– Неужели? – удивилась Руби. – Может, скажете старому Чанго, что если… – Увидев, что девица подняла руку, она замолчала.
– Обманывать нехорошо, – заметила девица. – Вы обманываете – и вас обманут…
Руби не возразила. Утверждение показалось ей слишком банальным – чтобы постичь эту истину, необязательно прибегать к услугам бога колдунов, потрясающего копьем. Она и сама это знала. Конечно, в свое время она обманула многих, но кто не делает этого?
– Обман принесет вам много горя, размолвку… Он причинит боль человеку, которого вы любите. – Девица подняла голову. – Эрзули, наша богиня любви, говорит, что вы ищете утешения для своего сердца. Я вижу младенца, – сказала она. – Легба, наш верховный бог, показывает мне младенца.
Одутловатые щеки Руби слегка побледнели.
– Та-ак, и что же это за младенец?
– Вы держите его на руках.
– Не вижу никакого младенца.
– Он у вас на руках, Легба показывает мне его. Он – в ваших воспоминаниях. Вы их лелеете, но вам следует освободиться от них. Легба говорит, что вы должны выбросить их из головы.
– Но у меня нет младенца, – сказала Руби.
Прорицательница взглянула на нее отсутствующим взглядом, и Руби поняла, что она не слышит ее.
– Вас окружают слова и люди, – вещала девица. – В вас сильно развито творческое начало. Вы обладаете большим талантом. Он повредит тем, кто связан с вами. Вот еще один младенец. Он неподвижен. С этим младенцем я вижу ребенка. Я вижу другие воспоминания… Они сосредоточены в альбоме.
Руби подумала об альбоме с фотографиями: в них была запечатлена вся радость ее молодости. Она промолчала.
– Вы хотите стать матерью, но этого не может быть. Вы одержимы этим желанием, и вас окружают женщины, одержимые таким же желанием. Вы все делали ошибки и совершали поступки, о которых потом глубоко сожалели, но этот ребенок – он для всех вас… Я вижу ребенка и младенца…
– То, что вы говорите, – прервала ее Руби, – лишено всякого смысла.
– Я вижу смерть, – продолжала девица, словно не слыша Руби. – Одна уже была, но впереди еще три. Невинный умер и еще один умрет… – Голос девицы задрожал. – Вы должна остановить съемку этого фильма! Его не следует делать. Легба умоляет вас… – прорицательница откашлялась, словно произнесла это помимо воли. – Первые две смерти произойдут от дыма без огня. Третья настигнет ребенка. Умрет ребенок… – Она умоляющим взглядом впилась в глаза Руби. – Прошу вас, остановите съемку этого фильма. Ребенок не должен умереть. Не убивайте ребенка…
– Я не собираюсь убивать никакого ребенка, – возразила Руби.
– Я вижу: ребенок умрет, если вы сделаете этот фильм. Они все умрут. Перестаньте защищать тех, кто в этом не нуждается, и обратите взор к тем, кому это нужно. Иначе вы окажетесь виноваты.
– Мне что-то не нравится предсказание по кокосу, – сказала Руби. – Может, погадаете на банане?
Однако прорицательница, казалось, уже не может остановиться.
– Вам следует понять, о чем говорят духи, – твердо сказала она и в голосе ее было что-то сверхъестественное. – Есть три женщины: одна из них очень красива, другая – королева колдунов, а третья – вы… Вы все связаны этим фильмом… И есть мужчина с ребенком…
У Руби замерло сердце. Неужели Том? Неужели он тот ребенок, который…
– Вы должны обуздать свою ревность, – продолжала та, – ничего хорошего она вам не принесет… Ребенок нуждается в вас, она нуждается во всех вас…
– Она? – с явным облегчением переспросила Руби.
– Вижу ребенка с ребенком. Она живет внутри вас… Загляните в самую глубину своей души и увидите там ребенка с ребенком.
Руби все это очень не нравилось, она не понимала, о чем речь, но что-то ее смутно настораживало.
– Послушайте, а не мог бы этот ваш Легба говорить понятнее? – спросила она.
– Воспоминания приходят из нашего прошлого, – предупредила прорицательница.
– Что?
– Не позволяйте ей создать воспоминания о том, чего не было. Вы должны остановить его.
– Кого?
– Ребенка. Он – ваша частица.
– Мне нужно выпить джину, – сказала Руби.
– Нити так переплелись и перепутались, что сквозь них трудно проникнуть. Все началось с того, что одна женщина пожелала отомстить. Во всем виновата она, а не вы, но вы теперь стали частью содеянного. Эта женщина уже не владеет ситуацией, путь освобождается. Однако не позволяйте ему расчиститься совсем, потому что так вы откроете дорогу смерти. Остановите съемку фильма, откажитесь от него.
– Мне нужна большая порция джина, – пробормотала Руби.
– Если не последуете моему совету, то увидите, как рухнет замок. Вы станете свидетельницей смерти одной женщины. Вы станете свидетельницей смерти мужчины. Потом воспоминания заслонят собой реальность, и младенец разобьется на тысячу кусков…
– Ну, хватит, я ухожу! – воскликнула Руби, вскакивая на ноги и чуть не опрокинув стол.
– Потом последует смерть ребенка, – несся ей вслед голос прорицательницы.
ГЛАВА 18
– Так ты говоришь, что с тех пор он ни словом не обмолвился об этом? – воскликнула Элен.
– Ни словом, – ответила Кирстен, делая пометку возле указаний постановщика.
– С тех пор, как ты вернулась, прошло уже две недели, не может быть, чтобы вы с ним не виделись…
– Конечно, мы виделись. Я встречалась с ним много раз, пока мы были в Новом Орлеане. Но он всегда старался не оставаться со мной наедине.
– Как это характерно для мужчины! – воскликнула Элен. – Они вечно прячутся, когда напакостят.
– Вообще-то я тоже не стремилась поговорить с ним, – заметила Кирстен, перелистывая страницу.
– Но почему? Ты не должна позволять ему вести себя так, будто ничего не произошло, Кирсти!
Кирстен подняла голову и подперла подбородок кулаком.
– Мне кажется, ему это удалось. Но только потому, что я ему позволила. Я не допустила бы этого, если бы сама не хотела. По правде говоря, я думаю, что ему гораздо тяжелее, чем мне. Я-то знаю, что чувствую, а вот он, по-моему, не может разобраться в своих чувствах.
– Черт возьми! Вот так хладнокровие!
Кирстен рассмеялась и снова принялась за работу.
– Признаться, Элен, у меня даже времени не было поразмыслить над этим.
– Но разве тебе не хотелось бы узнать, что он думает обо всем этом? Я бы на твоем месте умирала от любопытства.
– Наверное, рано или поздно нам придется поговорить, так что мы все выясним, а потом продолжим отношения на моих условиях.
– Вот это мне нравится! – улыбнулась Элен. – Скажи, что ты придумала?
– Нет. Скажу, когда поговорю с ним. А теперь вернемся к работе. Тебе нужно знать о визуальных эффектах, которыми будет сопровождаться ритуальное действо, потому что это связано с твоей ролью. Ты уже встречалась с группой по визуальным и световым эффектам?
– Еще на прошлой неделе. Но я ничего не понимаю в этой компьютерной графике.
– Ладно, в следующий раз я пойду с тобой. А сейчас давай еще раз просмотрим сцену ритуала в том виде, как ее написала Руби. Кстати, ты уже видела эскизы твоих костюмов?
– Конечно. Они потрясающие. На следующую неделю назначена первая примерка.
– Хорошо. Я предупрежу Вики, чтобы она включила это в мое расписание. Мне хочется увидеть костюм, пока Дженет не закончила его. Расскажи мне о вчерашней встрече с Руби. Она помогла тебе с ритуальной сценой?
– Да. Отчасти. Похоже, она себя немного взвинчивает. Ну, как будто ей не хочется, чтобы я это делала. Она без конца говорит, что переделает эту сцену, но так ничего и не делает. По-моему, Руби сейчас совсем разуверилась в себе.
– Возможно, ты права, – задумчиво сказала Кирстен. Она умолчала о том, что вчера вечером ей позвонил Лоренс и сказал что находится у Руби и пытается привести ее в чувство и убедить не бросать работу. – Она тебе ничего не рассказывала о каком-то предсказании судьбы по кокосовому ореху? – спросила Кирстен.
– О чем, о чем? – Элен рассмеялась.
Кирстен покачала головой.
– Она, оказывается, ходила к какой-то предсказательнице, когда мы все уехали из Нового Орлеана, и, кажется, это ее потрясло. О чем мы говорили? Ах, да, у меня здесь есть список реквизита. Посмотри его, чтобы понять, с чем тебе придется иметь дело, когда начнутся съемки ритуальных сцен. Но помни, что все это – бутафория, хотя некоторые вещи действительно наводят ужас.
– Зато этот проклятый питон настоящий! – заметила Элен.
– Да, но тебя научат, как с ним обращаться.
– Я беспокоюсь не за себя, – сказала Элен.
– Змею тоже обучат, – рассмеялась Кирстен, перелистывая страницы своего дневника. – Уроки у тебя начнутся, когда мы приедем в Ирландию. Инструктаж будет проводить некто Петерсон. Чуть не забыла спросить: ты уже встречалась с хореографом?
– Да, – ответила Элен. – Я со всеми уже встречалась, даже с этим Петерсоном.
– Хорошо. Похоже, что производственники развернули бурную деятельность. На завтра у меня назначена встреча с каскадерской группой, иначе я пошла бы с тобой на репетицию танцев.
– А кто ставит хореографию со статистами? – спросила Элен.
– Кто-то из Нового Орлеана. Ты встретишься с хореографом перед самым началом съемок. А теперь, хотя это звучит глупо, хочу спросить, знаешь ли ты, что такое колдовство? Нужен ли тебе дополнительный инструктаж или достаточно того, что ты получила от Руби?
– Нет, – сказала Элен. – Я знаю это с детства, зачем мне инструктаж?
Кирстен взглянула на нее.
– Ты навестишь мать, когда мы будем в Новом Орлеане? – спросила она.
Элен пожала плечами.
– Не знаю. Она давно то выходит из тюрьмы, то снова туда попадает – это тянется почти двенадцать лет… Не знаю, о чем нам теперь говорить…
– Тебя не беспокоит твоя роль? – спросила Кирстен. – Вспомни, сколько всего произошло.
Элен покачала головой.
– Вообще-то ничего особенного не произошло. Мать действительно ходила по городу и проклинала прохожих, но народ в Новом Орлеане привык к таким выходкам. По-моему, не слишком умно выбрать такое место, как Парковый район, разгуливать там и огорчать людей, но она облюбовала именно это место. Мать получала наслаждение, запугивая богачей. – Элен посмотрела на Кирстен и улыбнулась. – Честно говоря, мне страшновато возвращаться туда. Кто-нибудь обязательно припомнит, что роль Мари Лаво играет дочь Камиллы Джонсон.
– Журналисты из отдела рекламы хотят поговорить с тобой об этом, – сказала Кирстен, потянувшись к телефонной трубке. – Они все уладят с прессой, но им нужна твоя помощь.
Элен кивнула и вернулась к своему экземпляру сценария, где были жирно подчеркнуты ее реплики. Она вызубрила всю роль наизусть, так что, обсуждая с Кирстен отдельные сцены, ей не придется заглядывать в текст. А Кирстен знала наизусть почти весь диалог, поэтому, отрабатывая с актерами сцены, почти не сверялась со сценарием, внимательно следя за игрой. Выучить весь текст весьма разумно, думала Элен. Конечно, так поступают и другие режиссеры, но работать под руководством Кирстен было для нее очень непривычно. Вообще, Элен впервые работала под руководством женщины. Она не могла бы сказать, что ей нравится, но подавляла в себе недовольство, равно как и неприязнь, которую в последнее время испытывала к Кирстен. Элен понимала, что причина этого – угрызения совести. Интрижкой с Дэрмотом она не могла гордиться, но и прекращать эти отношения не желала. Когда Кирстен не было поблизости, Элен испытывала к ней весьма недобрые чувства, но стоило ей увидеть подругу… Да, пожалуй, Кирстен – ее единственный настоящий друг, а потому так сложна эта ситуация.
Но, если только Лоренс соберется с духом и наладит отношения с Кирстен, Элен уже не будет чувствовать себя такой виноватой. Если Кирстен будет счастлива с Лоренсом, Элен сможет объяснить ей свои отношения с Дэрмотом. Кирстен не вправе запретить Элен быть счастливой, если только ее отношения с Дэрмотом можно назвать счастьем. Но, наверное, так оно и есть, думала она. Конечно, Дэрмот – старая задница, но где же взять другого? И ей действительно кажется, что у них может получиться что-то стоящее. Она лишь надеялась, что ей никогда не придется выбирать между Кирстен и Дэрмотом… Но вероятность того, что перед ней встанет такой выбор, уменьшится, если Лоренс перестанет водить Кирстен за нос.
– Это звонила Вики, она еще на работе, – сказала Кирстен, взглянув на часы. – У производственников проблема с графиком работ, они хотят, чтобы я к ним заглянула. Думаю, лучше пойти сейчас, а это мы продолжим во время уик-энда.
– Конечно, – сказала Элен, закрывая сценарий.
– А ты успеешь к тому времени войти в образ? – с улыбкой спросила Кирстен.
– Постараюсь. По-моему, я уже неплохо знаю роль. Тебе этот образ не по душе, да?
– У меня от Мари Лаво мурашки по спине бегают, – засмеялась Кирстен. – Правда, именно этого мы и добиваемся. – Она взяла сумочку и положила в нее бумаги, а Элен пошла за пальто.
– Можешь остаться здесь на ночь, если хочешь, – предложила Кирстен. – В холодильнике полно еды.
– Нет, я, пожалуй, пойду. Могу подвезти тебя до Сохо, чтобы ты не тратила время на поиски такси.
– Спасибо. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? – спросила она, надев спортивную куртку.
Элен пожала плечами.
– Я же собиралась провести вечер здесь.
– Извини, что я ухожу так неожиданно.
– Извиню, если скажешь, что ты так же поступила бы и с Анной Сейдж.
Кирстен задумалась. Ей совсем не хотелось злоупотреблять дружбой Элен, но та права: она не отменила бы встречу с Анной Сейдж. Но ведь и не с Анной Сейдж проводила она свободные часы.
– Я возмещу тебе это время, – сказала она, обнимая Элен. – Обещаю посвятить тебе все воскресенье. Согласна?
– Уж очень высокомерно это звучит, – заметила Элен. – Но я переживу, – добавила она с улыбкой, которая исчезла, как только Кирстен отвернулась к двери.
Ножницы скользили у нее в пальцах. На это у нее ушло очень много времени, да и младенец непрерывно плакал. Она уже много раз подходила к колыбели в углу, брала в руки крошечное тельце и успокаивала малыша. Любовь переполняла ее сердце. Она прикладывала малыша к груди, гладила, меняла пеленки и шепотом признавалась ему в своих мечтах. Сейчас он заснул и его светлые пушистые реснички были все еще влажны от слез, а гладкие нежные щечки порозовели. Комнату наполняла успокаивающая незатейливая мелодия музыкальной шкатулки.
Когда она приклеила на место последнюю фотографию, ее губы сложились в улыбку. Она творила счастье для них – для себя и своего малыша! У них должно быть прошлое, так же как и будущее. Они составят семью, все вместе. Она моргнула, почувствовав, как на глаза навернулись слезы. Теперь это была такая прекрасная фотография. Гораздо лучше, чем раньше. Теперь все здесь правильно: мать, отец и двое детишек. Конечно, младенца тоже следовало бы поместить сюда… Из-за этого она сейчас и плакала. У нее не было фотографий ее младенца.
Кирстен не верилось, что время бежит так быстро. Было уже начало ноября, и по графику съемка должна была начаться меньше, чем через неделю. Элисон и ее команда уже уехали в Ирландию, чтобы подготовить к съемкам замок. С ними уехали два компоновщика-декоратора, два производственника, три режиссера по натурным съемкам и их ассистенты. В Сохо уточнялись последние детали контрактов с актерами, печатали окончательный план съемок, Джейк и его помощники уже второй раз проверяли списки оборудования, а Лоренс наседал на бухгалтерию, требуя представить ему последнюю смету расходов.
Кирстен была на удивление спокойна. Теперь она целые дни проводила в конференц-зале отеля вместе с актерами, прорабатывая сценарий в мельчайших подробностях и наслаждалась своей работой. Руби часто бывала на репетициях и давала Кирстен не менее ценные советы, чем актеры. К счастью, Руби, кажется, справилась с депрессией, позабыв о том, что так расстроило ее в Новом Орлеане. Но в последнее время она стала больше пить. Этой проблемой занимался Лоренс. Только ему удавалось удерживать ее подальше от актеров, пока она не протрезвеет. Один только раз она, нетвердо держась на ногах, забрела на репетицию, и Кирстен не хотелось, чтобы такое повторилось. Всех смутило, что она, назвав свою работу чушью, заявила актерам, что они попусту тратят время и должны расторгнуть контракты, пока не попали в беду.
Время от времени на репетиции заглядывал Джейк, и было забавно и приятно наблюдать, как его обаяние завораживало актеров. Некоторым из них уже приходилось работать с Джейком, так что они его хорошо знали, но он не упускал случая познакомиться поближе с другими. Кирстен уже не сомневалась, что все идет гладко, насколько это возможно. Вся съемочная группа постепенно расположилась к ней. Все уже верили в то, что Кирстен точно знает, чего хочет, крайне редко проявляет нерешительность и всегда готова выслушать других, а это, как никогда раньше, заставило ее уверовать в свои силы.
На прошлой неделе, правда, случилась небольшая неприятность, когда Дэрмот Кемпбел опубликовал статью «Порок в поход собрался». Чтобы избежать судебного преследования за клевету, Кемпбел не высказывал прямых обвинений. Однако он упрекал Лоренса в том, что он пользуется услугами вечно пьяной сценаристки, склонной к маниакальным приступам, донжуана-помрежа, лапающего режиссера-постановщика, самого постановщика, который вешается на шею всем и каждому, актеров, не доверяющих ни постановщику, ни сценарию. Упоминал он и о том, что финансовые средства, ассигнованные на фильм, быстро иссякают. Через журналиста из отдела рекламы Лоренс сделал короткое заявление для печати, поблагодарив своего близкого друга Дэрмота Кемпбела за заботу, но посоветовав ему найти более компетентных информаторов вместо «крота» – осведомителя, внедренного им в съемочную группу. Тогда Кемпбел поймет, что Лоренс работает с высокопрофессиональной группой и более чем уверен в способностях режиссера-постановщика и в успехе фильма, с бюджетом которого все в полном порядке. В дополнение к этому был распространен меморандум, в котором всех членов съемочной группы заверяли в том, что бюджет не иссяк и что Лоренс гарантирует надлежащую оплату до самого конца съемок. Потом он, без ведома Кирстен, связался с Кемпбелом и пригласил его приехать на съемки и убедиться собственными глазами а неточности полученной информации. Пока Кемпбел не дал согласия. Лоренс не удивился этому и не жалел об этом. Он понимал, что рискует, пригласив Кемпбела до начала съемок. Лоренс полностью верил в способности Кирстен и знал, что если и возникнут проблемы, то уж никак не по ее вине, а под прицелом у Кемпбела все-таки была именно Кирстен.
Теперь все успокоилось, но даже Лоренс не знал о неприятном разговоре, состоявшемся у Кирстен с Элен. Когда Кирстен спросила ее, продолжает ли она встречаться с Кемпбелом, Элен категорически отрицала это, Кирстен поверила ей и извинилась, но Элен долго еще возмущалась тем, что кто-то смеет совать нос в ее личные дела. После того как Кирстен и Лоренс вступились за нее после публикации статьи о самоубийстве школьника, Элен не снабжала Кемпбела информацией, и ей теперь было проще оправдываться. Однако Элен очень хотелось узнать, кому из съемочной группы Кемпбел платил за услуги. Он, конечно, отказался рассказать ей об этом и даже поклялся могилой своей матери, что у него вообще нет никакого осведомителя, но Элен сомневалась в этом. Какая разница Кирстен, что пишет Кемпбел, если рядом с ней всегда Лоренс, готовый защитить ее? Лоренс, который, как знали все, так же безумно влюблен в Кирстен, как и она в него. Он мог не признаваться в этом даже самому себе, но последние несколько недель Элен видела их вместе и у нее не осталось сомнений в том, что Лоренс Макалистер опять потерял голову.
Правда, Кирстен реагировала на все это не так, как ожидала Элен. Поддержка Лоренса, его постоянные похвалы, а также попытки флиртовать с ней начали раздражать Кирстен. Ей было неприятно сознавать, что он справляется со своими эмоциями значительно лучше, чем она. А ведь Кирстен считала, что Лоренс больше растерян, чем она. Если это и было так, то теперь он, по-видимому, взял себя в руки. Хотя Кирстен была поглощена работой, ее, увы, одолевало желание поговорить с Лоренсом до начала съемки. Она решила обсудить с ним то, что произошло в Новом Орлеане, и заранее подготовилась к разговору, но Лоренс избегал этого.
