Текст книги "Месть"
Автор книги: Сьюзен Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)
– Вот умница, – похвалила ее Элен, подталкивая к лестничной площадке. – А теперь иди, покажись ему, и не успеешь оглянуться, как он будет плясать под твою дудку…
– Не говори так, – Кирстен спустилась на три ступеньки и обернулась к Элен. – Я не могу! Мне плохо, – шептала она.
– Можешь! Прояви твердость и достоинство.
Когда Кирстен, повторяя про себя эти слова, вошла в гостиную, сердце ее билось так сильно, что было трудно дышать. Хотя Кирстен знала, что Лоренс в гостиной, увидев его, она приросла к полу.
Лоренс стоял спиной к двери и рассматривал фотографию Кирстен и Пола. Услышав ее шаги, он обернулся. У него захватило дух. Даже сейчас – с влажными волосами, без всякого макияжа – она была самой неотразимой на свете женщиной.
У Кирстен перехватило дыхание, язык не слушался ее. Она попыталась улыбнуться, но уже не владела собой. Его появление ошеломило ее. Глубокий, проникающий в душу взгляд его синих глаз остановился на ней, и Кирстен замерла, как некогда замирала в его объятиях. Они оба не двигались, но душа Кирстен отозвалась на его взгляд, он приковывал ее к себе. Никто, кроме него, никогда не действовал на нее так, ибо никто, кроме него, никогда не составлял часть ее существа.
– Не хочешь ли чего-нибудь выпить? – спросила она и услышала, как дрожит ее голос.
Он покачал головой и, подняв руку к лицу, потер подбородок. Она вспомнила и этот жест, и его пальцы – длинные, с ухоженными ногтями и очень мужские.
– Садись, – предложила она.
Он снова покачал головой, и когда он отвел руку от лица, Кирстен заметила, что его губы крепко сжаты от гнева.
– Я пришел узнать, как ты убедила Дзаккео разрушить мою семью.
Кирстен остолбенела. Вопрос был таким неожиданным, что она не сразу поняла его.
– Что я сказала Дзаккео? – повторила она.
– Нам обоим известно, – продолжал он, уже не скрывая гнева, – что ты находилась у него незадолго перед тем, как от меня ушла Пиппа…
– Постой, постой, – прервала его Кирстен, протянув к нему руку. – Значит, ты обвиняешь меня в том, что я повлияла на Дзаккео и заставила его разбить вашу семью?
– Именно так. Не знаю, как тебе это удалось, но хочу узнать.
– Лоренс, ты ошибаешься, – возмутилась Кирстен. – Я понятия не имела, что Пиппа и Дзаккео…
– Не лги! – заорал Лоренс. – За всем этим стояла ты, именно ты что-то сделала, когда была там, и я хочу знать, что именно…
– Побойся Бога, Лоренс! Что же я могла сделать?
– Не знаю, – сердито повторил он, – поэтому я и пришел. Я хочу, чтобы вернулась моя жена, Том хочет, чтобы вернулась мать, и ты объяснишь мне, как ты заставила Дзаккео повлиять на нее. Единственная возможность вернуть ее – это ликвидировать то, что сделала ты.
– Но я ничего не сделала! – воскликнула Кирстен. – Если у тебя что-то не ладилось в семейной жизни, так это началось задолго до того, как Пиппа ушла от тебя.
– А что, черт возьми, тебе известно о моей семейной жизни? – заорал он.
– Ничего. Но ни одна жена, которая счастлива с мужем, не уйдет от него к другому мужчине. А Дзаккео, если верить тебе, даже и не хотел ее, пока я не растолковала ему, чего он хочет.
– Она знала Дзаккео более трех лет. Уж слишком странно, что она сбежала к нему в тот самый момент, когда ты появилась на сцене. Так вот, я не знаю, как ты это сделала, Кирстен, но почему ты сделала это, я знаю. Однако запомни раз и навсегда: между нами никогда больше ничего не будет! Ты меня слышишь? Никогда!
Боль пронзила Кирстен, но гнев оказался сильнее боли.
– Ты льстишь себе, Лоренс! – закричала она. – Вернувшись В Англию, я и пальцем не шевельнула, чтобы вернуть тебя!
– Ты появилась в моем доме на вечеринке, хотя тебя не приглашали! – орал он. – Ты отправилась в Италию, и не успел я оглянуться, как от меня ушла жена. Так чем же все это объяснить, как не…
– Все это – твое самомнение, твоя паранойя и нежелание признать, что твоя жена полюбила другого. Ко мне это не имеет никакого отношения, Лоренс. Никакого! Ты хочешь ее вернуть, так делай все, что можешь, старайся добиться этого! Я тебе не помеха! Но не смей являться сюда…
– Она ушла из-за тебя! – крикнул он. – Она сама мне так сказала. Так отвечай мне, о чем ты говорила с Дзаккео?
– Лоренс, о чем ты говоришь! Я что – Господь Бог? Разве я могу?.. Взгляни на это разумно.
– Это из-за тебя! – орал он в бешенстве. – Но между нами все кончено, Кирстен! Все кончилось в тот день, когда ты убила ребенка!
Удар был так жесток, что она замерла, глядя ему в глаза, едва держась на ногах.
– Ты несешь чушь, Лоренс, – тихо сказала она. – Она ушла к Дзаккео, а это не имеет никакого отношения ко мне… И никакого отношения…
– Продолжай! Это не имеет отношения к тому, что ты убила моего ребенка – или к тому, что ты мне сказала?
– Не надо, Лоренс! – Она задрожала. – Все это в прошлом.
– И ты тоже! Тебе нет места в моей жизни, так что забудь обо мне. У меня есть жена. Я люблю Пиппу и намерен ее вернуть. А сейчас я хочу знать, как ты убедила ее или Дзаккео, что я еще не забыл тебя?
– Я никогда не разговаривала о тебе ни с Пиппой, ни с Дзаккео, – пробормотала Кирстен. Она чувствовала, что силы покидают ее. Его жестокость была страшнее всего, что ей пришлось испытать за последние месяцы, его ненависть испепеляла ее. – А ты не думал, что Пиппа использовала меня как предлог?
– Не лги, Кирстен. Я пришел сюда, чтобы все узнать, и будь я проклят, если не узнаю!
– Лоренс, ты просто не хочешь понять, что если бы Пиппа любила тебя, то ни мои слова, ни мои поступки не заставили бы ее покинуть тебя. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это…
– А мне еще больше жаль, что ты вернулась в эту страну, – отрезал он.
Кирстен вздрогнула. Она уже собралась попросить его уйти, но дверь открылась и вошла Элен.
– Не могу больше выносить это, – заявила она, хлопнув дверью. – Ради Бога, скажите, почему вы не слушаете друг друга?
– Элен, прошу тебя, перестань, – прервала ее Кирстен, но та уже обрушилась на Лоренса:
– Что, черт возьми, с тобой происходит? Неужели ты думаешь, что она мало страдала? Не скажешь ли мне, чего ты добиваешься, убеждая Кирстен, что ты ее ненавидишь?
– Господи! – воскликнул Лоренс, горько рассмеявшись. – Я хотел забыть о ней еще пять лет тому назад, и сейчас хочу, чтобы ее не было в моей жизни…
– Так что же ты здесь делаешь? Не припомню, чтобы она тебя приглашала…
– А я не припомню, чтобы спрашивал твоего мнения, так что не лезь в разговор.
– Черта с два! Если ты думаешь, что я позволю тебе измываться над ней…
– Элен! Я могу сама за себя постоять, – прервала ее Кирстен.
– Да уж, это ты несомненно можешь! – насмешливо воскликнул Лоренс. – История это подтверждает. Но эту битву тебе не выиграть, Кирстен, мне не по душе, что ты вернулась, я никогда не хотел этого…
– А я никогда не приглашала тебя сюда! Так что убирайся отсюда. Иди и поразмысли о своем браке!
– Перестаньте, прошу вас, перестаньте! – крикнула Элен. – Вы впадаете в истерику, Бог знает из-за чего…
– Элен! Замолчи! – потребовал Лоренс.
– Нет! Пиппа ушла, Лоренс! Смирись с этим! Она бросила тебя, потому что любит другого. Надо продолжать жить. Обвинять Кирстен в том, что произошло пять лет назад, бесполезно: ты не меньше виноват в этом.
– Я? – не веря своим ушам, воскликнул Лоренс.
– Да, ты! Ты толкнул ее на то, что она сделала, а теперь не можешь простить ей этого. Пора признать это. Может, тогда вы оба сможете заняться делом и вместе закончите твой проклятый фильм.
Лоренс был так ошеломлен этими словами, что уставился на Элен, как на инопланетянку. Потом в глазах его зажегся злобный огонь и он обернулся к Кирстен.
– Так вот в чем дело, – сказал он. – Ты не можешь получить работу, поэтому решила разбить мою семью, чтобы работать со мной. Ты, видно, совсем рехнулась, если думаешь, что я подпущу тебя…
– Уже пять минут назад я просила тебя убраться отсюда! – заорала Кирстен. – А ты, Элен, отдай ему его проклятую рукопись и…
– Мою рукопись? – изумился Лоренс. – Ты раздобыла экземпляр моей рукописи?
– Черт возьми, – пробормотала Элен. – Это я раздобыла твою рукопись, а Кирстен прочла ее.
– Рукопись сырая! – крикнула Кирстен. – Поэтому не надейся, что я возьмусь за такой материал. Можешь катиться к чертовой матери вместе со своей рукописью и паранойей.
Взбешенный Лоренс направился к двери.
– Постой, постой! – крикнула Элен, пытаясь успокоить их. – Давайте попробуем разобраться в этом до конца. Скажи, зачем ты пришел сюда? Что тебе надо от Кирстен?
Стряхнув руку Элен, Лоренс повернулся к Кирстен.
– Она это знает. Пусть поговорит с моей женой и исправит то, что сделала. Пусть скажет Пиппе, что я не люблю ее…
– Не любишь кого? Кирстен или Пиппу?
– Кирстен, конечно!
– Но откуда знать Кирстен, любишь ты ее или нет – это только тебе известно. Так что придется тебе самому убедить Пиппу…
– Думаешь, я не пытался?
– Ну, ладно. Может, тебе пора убедить себя?
Лоренс посмотрел на нее с такой ненавистью, что Элен чуть не расхохоталась.
– Хорошо, хорошо. Теперь я поняла, – сказала она. – Именно затем ты сюда и пришел, не так ли? Ты хочешь убедить себя…
– Элен, – произнес он угрожающе. – Мне не надо убеждать себя. После того, что она сделала…
– А что она сделала, Лоренс? Что она сделала плохого?
Лоренс посмотрел на Кирстен, и у него сжалось сердце – такую боль он увидел в ее глазах.
– Она знает, что, – пробормотал он.
Кирстен отвернулась, но он грубо схватил ее за руку.
– Почему? – закричал он. – Почему ты это сделала?
– Лоренс, – вмешалась Элен, – если тебе нужно разобраться в этом, то не делай этого так грубо.
Лоренс не отрываясь глядел в лицо Кирстен, и когда она, наконец, подняла на него взгляд, то увидела в его глазах страдание, смятение и боль.
– Я никогда не смогу простить тебя, и ты это знаешь, – сказал он.
– Я знаю, – прошептала она. – Именно поэтому я никогда не смогу простить себя.
Несколько секунд спустя за ним закрылась дверь.
– Я хочу выпить, – сказала Элен, направляясь к бару.
Кирстен закрыла рот рукой, чтобы подавить рыдание.
– Извини, – прошептала она. – Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Надеюсь, ты поняла, почему я не могла позвонить ему? Я никогда не решилась бы на это.
Элен тяжело вздохнула.
– Я и не представляла себе, что он до сих пор так горюет, – сказала она. – Казалось бы, прошло столько лет…
– Да, – улыбнулась Кирстен. – Но если у него такая боль, значит, он очень сильно любил меня.
– Что ж, тут нечего возразить.
ГЛАВА 13
Лоренс проснулся, словно от толчка. Глухо билось сердце, он с трудом дышал и был весь в поту от неутоленного желания. Что-то упиралось ему вбок. Протянув руку, он отодвинул от себя ножонку Тома и застонал от мучительной боли в паху.
Невидящим взором он уставился на тусклый свет, пробивающийся сквозь опущенные шторы. Влажные простыни прилипли к телу, в комнате было душно.
Лоренс потерял счет ночам, когда он вот так просыпался, мучаясь от желания и чувства вины. Он плохо с ней обошелся. Ему не следовало так разговаривать с Кирстен. Да и вообще им не следовало разговаривать. Но он это сделал, и теперь, по прошествии нескольких недель, страдал от проявленной к ней жестокости, всем сердцем сожалея о происшедшем.
Он к ней никогда не вернется. Лоренс был уверен в этом так же, как и в том, что Пиппа никогда не вернется к нему. То, что было между ним и Кирстен, осталось в прошлом, эта глава его жизни – всего лишь воспоминание, и, как все воспоминания, это редко тревожило его.
Он повернулся и прижал к себе Тома, осторожно прикоснувшись губами к нежной, раскрасневшейся во сне щечке. В сердце Лоренса теперь не осталось места ни для кого, кроме этого ребенка, его сына, которого он мучительно любил.
Лоренс закрыл глаза. Он больше не любил ее, он просто не мог любить ее, но, убеждая себя в этом, Лоренс видел ее глаза. Глядя ему в лицо, она сказала, что никогда не сможет простить себя, потому что он не мог простить ее. Почему, черт возьми, она так сказала? Разве она не понимала, что это заставляет его еще сильнее ненавидеть ее? Он потрогал рукой лоб. Боже, что происходит? Почему он не может ее забыть?
Все это было так давно, но он знал, что никогда, пока жив, не забудет этого. И даже сейчас, лежа в темноте, Лоренс чувствовал, как прошлое овладевает им, заставляя вспоминать о том, что он всеми силами старался забыть.
Он должен был тогда вернуться к ней, порвать с Пиппой и вернуться к ней. Он так решил еще до того, как она ему позвонила. Решение не имело отношения к ребенку. Он хотел вернуться к ней, потому что любил ее и не мог без нее жить.
Он уже собрался позвонить ей, как вдруг раздался телефонный звонок.
– Лоренс, – сказала она. – Лоренс, это я. – При одном звуке ее голоса он почувствовал такую радость, что почти лишился дара речи.
– Как поживаешь? – спросил он.
Она долго молчала, потом едва слышно сказала:
– У меня будет ребенок. – И заплакала. – Мне так одиноко без тебя, Лоренс, – всхлипывала она. – Я почему-то не верю, что ты любишь другую.
– Кирстен, Кирстен, послушай…
– Тебе всегда так хотелось ребенка. – Продолжала она. – Ты хотел стать отцом, но я – неподходящая мать, правда?
– Нет! Кирстен, послушай меня…
– Ты все еще хочешь быть отцом, Лоренс?
– Да! О Боже! Жди меня, я сейчас приеду.
Он приехал, но ее не было дома. Он бросился к Полу, но Пол тоже не знал, где она. Они три дня разыскивали ее. Зная ее неуравновешенность, они чуть с ума не сошли от беспокойства, сбились с ног, разыскивая ее, но никто ее не видел, никто ничего не знал о ней.
Она объявилась на четвертый день. Когда он вошел в ее квартиру, открыв ее своим ключом, она стояла у окна. Он хотел броситься к ней, но что-то остановило его.
– Я как раз собиралась позвонить тебе, – улыбнулась она.
– Где ты была? – спросил он. – Мы тебя повсюду разыскивали.
Ее глаза блестели так странно, что он встревожился.
– Ты беспокоился о нашем ребенке, Лоренс? О ребенке, у которого неподходящая мать? Ну так больше не беспокойся. Теперь он в безопасности. Он у Господа Бога.
Увидев, что лицо ее исказилось безумием, он почувствовал, как у него в жилах застыла кровь.
– Я убила его, Лоренс, – рассмеялась она. – Я убила твоего ребенка. Мне его выскребли из матки, так что у меня ничего не осталось от тебя. Я убила его. Убила моего ребенка, и это ты заставил меня это сделать.
Она говорила что-то еще, но теперь он забыл, что именно. Он только хорошо помнил, что она торжествовала, причиняя ему боль. Аборт был ее местью. Она потеряла рассудок, Лоренс понял это, как понимал и то, что именно в тот момент ей больше всего была нужна его помощь. Но его охватили тогда такое горе, отчаяние и гнев, что ему хотелось одного – убежать без оглядки. Поэтому он бросил ее, вернувшись к своей спокойной жизни с Пиппой и предоставив Полу собирать обломки.
Лоренс почувствовал, что его щеки залиты слезами. Он уже давно понял, что не мог простить себя, а не Кирстен, но посмотреть правде в глаза оказалось очень трудно. Долгие годы он ненавидел ее за то, что она убила ребенка, которого хотела больше, чем он. Но еще сильнее он ненавидел себя, потому что именно он принудил ее к этому. Ему было известно ее прошлое. Он знал, что Кирстен так и не преодолела презрения к себе. Он знал, каким горем был для нее первый аборт, но все же не помог ей, а повернулся и ушел…
Пол рассказал ему, как глубоко она страдала, но чем больше Кирстен страдала, тем сильнее ненавидел ее Лоренс. Она оставила в нем чувство вины, острое и разрушительное. Долгие годы он предъявлял ей счет за преступление, в котором были виновны оба. Но за это расплачивались не только они: Диллис Фишер лишилась мужа и теперь мстила Кирстен, у которой не осталось ничего, кроме наследства, завещанного ей Полом. А у него, Лоренса, был сын и была работа.
Осторожно встав с кровати, он спустился по лестнице и налил себе виски. Он тогда оскорбил ее, а теперь сделал это снова. Ее жизнь и без того отравлена, так зачем же он выместил на ней свою боль и обиду. Он так и не понял, зачем отправился к ней и чего ждал от этой встречи. Кирстен ничего у него не просила, не пыталась связаться с ним, а он, как безумец, ворвался к ней, обвиняя Кирстен в том, что она пытается хитростью вернуть его. Лоренс поморщился. Он вел себя как полный идиот. Но сейчас слишком хорошо понимал, что чувствовала Кирстен после его ухода. Он многое отдал бы, чтобы повернуть стрелки часов назад. Но это не в его власти, а значит, придется ограничиться тем, что он в силах сделать. Он обязан как-то искупить свою вину перед ней.
Лоренс уже знал, как, ибо Элен подсказала ему. Однако помочь Кирстен встать на ноги можно лишь накинув веревку себе на шею, ибо Диллис Фишер уготовит ему такую участь, которая несравненно хуже бессонных ночей. Но он в долгу перед Кирстен и, если не поможет ей сейчас, чувство вины никогда не покинет его.
Но позволит ли ему Кирстен помочь ей? Лоренс усмехнулся. Он слишком хорошо знал ее, а потому представлял, что она ответит на его предложение. Да, Кирстен уязвима и беззащитна, однако из гордости она откажет ему. Но он убедит ее работать с ним при условии чисто платонических отношений, основанных только на профессиональной почве. Придется заранее договориться об этом, зачем же ей думать, что он все еще любит ее. Он не любит Кирстен и едва ли полюбит снова – по крайней мере, так ему кажется сейчас. И все же это условие нужно поставить, ибо, конечно же, им будет очень нелегко ежедневно работать в тесном контакте: при том, что его не оставляют в покое эти проклятые эротические сны. Но с этим он справится, а вот преодолеть чувство вины ему едва ли удастся. Так что, если повезет, совместная работа, стремление к общей цели поможет им обоим избавиться от призраков прошлого.
ГЛАВА 14
Лоренс, ты слышишь меня? Хорошо слышишь? Это важно, ты должен правильно понять, что я хочу сказать. Мне не нужна благотворительность, я вовсе не в отчаянии, и ты должен осознать это, в противном случае нам не о чем говорить.
– Если ты начнешь работать у меня, то, по-моему, нам стоит сразу кое о чем договориться, – вставил он.
– Ты не слышал меня, Лоренс? Я не буду с тобой работать. Знаю, что при твоем самомнении трудно с этим смириться, но попытайся.
– Кирстен!
– Не кричи, Лоренс. Я хорошо слышу.
– Знаю, надо было бы сказать об этом иначе, но я очень жалею обо всем, что наговорил тебе…
– Забудь. Ты причинил мне боль не впервые, но больше этого не будет. – Кирстен в пятый раз за этот день бросила трубку и повернулась к Элен.
– Он звонит уже три дня подряд, – заметила Элен, – и повторяю: продолжая в том же духе, ты все испортишь.
– Нет, – возразила Кирстен. – Эта работа мне не нужна. Я просто получаю удовольствие, заставляя его страдать.
– О чем ты говоришь? Как это тебе не нужна работа? – воскликнула Элен. – Едва ли ты можешь позволить себе отказаться от нее.
– Ты говоришь почти так же, как он, – заметила Кирстен.
– Кирстен! Да он же хочет, чтобы ты работала над фильмом вместе с ним, а ты, как я понимаю, не осознаешь, что это тебе нужно. Позволь напомнить тебе, что речь идет о полнометражном игровом фильме! Экстра-класс!
Кирстен рассмеялась и улеглась на диван.
– Ладно. Я приму его предложение, но сначала нам с Лоренсом надо кое о чем условиться. Он должен уважать меня как профессионала. Я не допущу, чтобы он обращался со мной так, как сейчас, лишь потому, что мы когда-то были любовниками.
– Кстати, а как насчет этого? – осторожно осведомилась Элен. – Думаешь, тебе удастся держать себя в руках?
– Не знаю, пока не попробую. Однако не сомневаюсь: мне это будет нелегко.
– Думаю, и ему тоже.
Кирстен встревожилась.
– Не стоит это обсуждать, – сказала она. – Самое важное, что я исправлю этот сценарий. Сегодня я еще раз просмотрела его – интересная вещь, но требует основательной доработки. Интересно, что представляет собой Руби Коллинз?
Элен решила не пересказывать Кирстен историю о том, как Руби отлупила режиссера-постановщика. Скоро Кирстен сама узнает, что такое эта Руби. Сейчас Элен больше интересовало, как отнесется Дэрмот Кемпбел к тому, что его место заняла Кирстен.
– Кстати, – заметила Кирстен, делая пометки в рукописи, – сегодня утром я позвонила Джейн. Она зайдет ко мне, если сможет отлучиться из дома. – Она взглянула на Элен. – Мне хочется привнести в ее жизнь немного романтики.
– Разве мало тебе своих забот? – засмеялась Элен. Она собралась было уйти, но, услышав звонок в дверь, выглянула в окно.
– Насчет забот ты права, – согласилась Кирстен. – Как только Кемпбел узнает, что я работаю с Лоренсом, в газетах снова появятся мерзкие статьи, а к этому следует подготовиться. Интересно, Лоренс подумал об этом?
– По-моему, у тебя есть шанс узнать это, – сказала Элен, опуская штору.
– Нет, я не хочу обсуждать эти дела с Джейн, – возразила Кирстен.
– А это не Джейн, – улыбнулась Элен. – Это Лоренс собственной персоной. И, кажется, с подарком.
Кирстен оторопела.
– Ну как, впускать его или нет?
– Не знаю, – Кирстен вдруг засуетилась, обуревая самыми разными чувствами. – Ради Бога, открой ему, – попросила она, услышав, что Лоренс жмет на кнопку звонка.
Когда они сели за столиком в мягко освещенном уголке ресторана и официант протянул им меню, Кирстен пришла в полное смятение. Однако она твердо решила взять себя в руки, ибо именно сейчас ей предстояло выяснить, сможет ли она, находясь рядом с Лоренсом, держать свои чувства под контролем. Если ей не удастся владеть собой, придется отказаться от этой затеи. Впрочем, Кирстен старалась не думать об этом, понимая, что иначе непостижимость происходящего окончательно выбьет ее из колеи.
– О'кей, – Лоренс отложил меню. – Ты уже выбрала?
– Я закажу печень, – ответила Кирстен.
– Но я не люблю печень, – заметил Лоренс.
– Тебе и не придется ее есть, – возразила Кирстен и, заметив веселые искорки в его глазах, улыбнулась. Раньше, когда они где-нибудь обедали, она всякий раз съедала то, что заказал Лоренс, оставляя ему заказанное ею. – Все в порядке. Я съем ее сама.
– Прекрасно. Так с чего же мы начнем этот разговор? Можно, например, вернуться к прошлому и сказать все, чего не сказали тогда…
– Нет. Я не хочу, – прервала его Кирстен. – Давай оставим все, как есть, ладно?
Лоренс пристально посмотрел на нее.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Но если вдруг ты захочешь…
– Нет, не захочу. По-моему, это бессмысленно. Теперь мы коллеги, а не любовники, так что давай исходить из этого. Согласен?
– Конечно, – не слишком уверенно кивнул Лоренс, выбирая вино. – Красное или белое? – спросил он Кирстен.
– Белое.
– Но ты заказала печень.
– Да.
– Значит, нужно красное.
– Зачем же спрашиваешь, если уже решил за меня?
– Я не решил за тебя. Я просто сказал…
– Хорошо, если тебе больше нравится красное, закажи его.
– Нет. Ты хочешь белое, значит, будет белое, – и он заказал белое бургундское урожая 1979 года.
Откинувшись на спинку стула, он внимательно посмотрел на нее. Но Кирстен только показалось, что он смотрит на нее, она тотчас поняла, что Лоренс погрузился в свои мысли.
– Может, мне для начала познакомить тебя с моими соображениями по поводу вступительных сцен? – спросила она, заметив, что Лоренс возвращается к действительности.
Он покачал головой.
– Нет. Пожалуй, я должен признаться, что пригласил тебя сюда, воспользовавшись подходящим предлогом.
Кирстен нахмурилась.
– Извини, – сказала она, почувствовав, как учащенно забилось сердце. – Я не понимаю, разве мне показалось, будто ты хотел, чтобы я работала над фильмом?
– Хотел, – ответил он, – но боюсь, что никакого фильма не будет.
– Что?! – Кирстен ждала, пока официант нальет в бокалы вино, – объясни, в чем дело, – сказала она, когда официант отошел.
Лоренс тяжело вздохнул.
– Не знаю, с чего начать. Я думал об этом целый день и, кажется, нашел решение, но…
– Лоренс! Неужели вмешалась Диллис Фишер? Но как она узнала?
– Нет, пока не вмешалась, но, наверное, скоро это произойдет, если только…
– Если – что? Лоренс, прошу тебя, расскажи, в чем дело.
– Вилли Хендерсон, режиссер-постановщик, сегодня вышел из игры. А вместе с ним – и его денежки.
– Но почему? Он объяснил причину?
Лоренс кивнул.
– Наверное, лучше рассказать всю правду, ведь если получится то, что я задумал, ты должна понимать, с чем тебе придется столкнуться.
– Разве мне мало продюсера, который действует на нервы?
Лоренс криво усмехнулся.
– Вилли ушел, потому что не сработался с Руби, сценаристом, – сказал он. – Ты читала рукопись и заметила, что пишет она очень неплохо, особенно диалоги, но не скрою, с этой дамой есть проблемы.
– А есть ли сценаристы, с которыми нет проблем?
– Но Руби решает свои проблемы с помощью бутылки. Конечно, ты сейчас скажешь: покажи мне сценариста, который решает проблемы иначе. Беда в том, что когда Руби напивается, она безнадежна, хотя в трезвом виде она потрясающе талантлива. Я еще ни разу не видел, чтобы у нее не получилось то, за что она взялась, хотя временами это приходится вытаскивать из нее клещами. И, как многие сценаристы, она очень обидчива, когда дело доходит до правки. Однако вернемся к Вилли. К сожалению, Руби с ним не сработалась и вчера они так крупно поссорились, что она распустила руки, причем не впервые.
– Неужели? – удивилась Кирстен, невольно улыбнувшись.
– Да, при других обстоятельствах это было бы забавно, но сейчас мы оказались на нуле. Впрочем, у нас есть соглашение с дистрибьютерами, так что если мы сами отыщем финансовые средства… Но мы с тобой знаем, что не сможем этого сделать, пока Диллис Фишер…
– Тогда я выйду из игры, – прервала его Кирстен. – Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня.
– У меня есть идея получше, – возразил Лоренс. – Пожалуйста, послушай меня внимательно. Идея, казалось бы, странная, но думаю – нет, даже уверен, – что она может сработать, хотя очень многое зависит от тебя.
Кирстен удивленно уставилась на него.
– Продолжай.
– Предлагаю тебе стать моим партнером в постановке этого фильма. Макалистер и Мередит или Мередит и Макалистер – как тебе больше нравится. То есть мы создадим компанию и сами профинансируем фильм.
– Из своего кармана? – спросила она.
Лоренс кивнул.
– Но ведь это более десяти миллионов фунтов!
– Восемь. Я обращу ценные бумаги в наличные, а кроме того получу деньги под залог дома – так мне удастся собрать около четырех миллионов. Я не знаю, какую сумму составляет твое наследство…
– Я пожизненно владею наследством, – прервала его Кирстен, – и могу взять заем под доход с него, – добавила она, ощущая легкое головокружение от этой авантюры.
– А ты наберешь около четырех миллионов?
– Не могу сказать, пока не попытаюсь.
– А ты попытаешься?
– При условии, что мы посвятим фильм памяти Пола, – ответила она, ощущая, что быстро теряет чувство реальности.
– Буду рад, – улыбнулся Лоренс.
Занявшись, наконец, едой, они все еще размышляли о том, что им предстоит сделать. Кирстен призывала себя к здравомыслию. Они собирались сделать серьезный и рискованный шаг, но пока все это казалось ей несбыточным. Она удивлялась, что такие необычайно сложные вещи можно так буднично обсуждать. Но больше всего ее ошеломила неожиданная перемена в Лоренсе. Ведь совсем недавно он отверг ее, кричал, что она не имеет никакого отношения к его жизни, а теперь собирался связать ее с собой узами более прочными, чем узы брака.
– Есть кое-что еще, – сказал Лоренс.
– Я еще не вполне осмыслила сказанное, – заметила она.
– Понимаю, но ты должна обдумать весь пакет предложений.
– Слушаю тебя. Сама себе не верю, но слушаю.
– Я хочу, чтобы ты занялась не производством, а постановкой фильма.
Вилка выпала у нее из рук.
– Ты шутишь, Лоренс? – воскликнула она. – Да ты же знаешь, что я никогда в жизни не ставила фильм! – Но ошеломленная, испуганная, опасавшаяся розыгрыша, Кирстен чувствовала радостное возбуждение.
– Но тебе всегда хотелось поставить фильм. – Он улыбнулся, заметив, как просияла Кирстен.
– Но это игровой фильм, Лоренс! Я никогда не работала с полнометражными фильмами, не говоря уже о таком…
– Знаю.
– …вспомни и о том, что почти пять лет я не работала…
– И это знаю. Но все-таки убежден, что ты справишься.
– Нет, – Кирстен покачала головой. – Нет, нам придется найти профессионала.
– Перестань есть с моей тарелки, – взмолился Лоренс, – я же предупредил, что не люблю печень.
Кирстен в замешательстве взглянула на него и только тут поняла, что берет вилкой заказанную им баранину. Она положила вилку и взяла бокал с вином.
– Но съемочная бригада, бюджет, труппа – мне никогда не приходилось работать с этим в таких масштабах, – с сомнением проговорила Кирстен.
– Конечно. Однако это не значит, что ты не справишься. К тому же я всегда буду рядом.
– Но почему бы тебе самому не заняться постановкой?
– Потому что у тебя это получится гораздо лучше. Мы же знаем, что твой талант – это творческий подход ко всему, так почему бы не воспользоваться им и не дать ему проявиться во всем блеске?
– О Боже! – вздохнула Кирстен, сделав еще глоток вина. Лоренс прав, именно об этом она всегда и мечтала, но знали об этом только он да Пол. Конечно, все это очень непросто! Это может превратиться в настоящий кошмар, но каждая минута этой работы будет доставлять ей наслаждение. К тому же Лоренс обещал быть всегда рядом. Кирстен подняла голову.
– Мы будем ссориться, – предупредила она. – Разногласия неизбежны.
– Тебе придется рискнуть, если мы решим работать вместе, – заметил он.
– Дело не в этом. Я хочу снимать фильм так, как считаю нужным, а тебя я слишком хорошо знаю, Лоренс. Ты будешь подрывать мой авторитет перед всей командой.
– Буду, – признался он. – А разве ты не можешь постоять за себя?
– Как профессионал? Нет.
– Вот мы и подошли к главному – наши отношения будут строиться на чисто профессиональной основе.
– На основе партнерства, – поправила она.
– Значит ли это, что ты согласна?
– Мне хотелось бы еще немного подумать.
– О'кей. Но если ты согласишься, пусть никто не знает об этом, пока ты не получишь заем в банке. Если все бумаги будут подписаны и скреплены печатями, Диллис не удастся подставить тебе подножку. А если она надавит на банкиров, чтобы они отозвали твой заем, мы подадим в суд.
– В суд?
– Вот именно.
Кирстен взглянула на едва тронутую еду на тарелке, подумав, не снится ли ей все это.
– Лоренс, – вдруг сказала она. – Почему ты это делаешь? Это имеет отношение к прошлому?
– Все в нашей жизни связано с прошлым, Кирстен, – тихо ответил он. – Но отныне мы все изменим.
Она посмотрела на него в мерцающем свете свечей, и сердце ее преисполнилось радостью: она не решилась заговорить, чтобы не вспугнуть ее.
– О'кей. Тогда, – сказала она, наконец поднимая бокал, – выпьем за нас как за партнеров, за наше прекрасное будущее.
