Текст книги "Месть"
Автор книги: Сьюзен Льюис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
– Я не смогу теперь играть, и ты это знаешь.
– Мы с Лоренсом уже уговорили Руби немного изменить твою роль, убрать эпизоды с мальчиками, если это тебя беспокоит.
– А тебя не беспокоит?
– Конечно, беспокоит. Поэтому-то мы кое-что и меняем. Мы хотим, чтобы ты была с нами, Элен.
– Ты – может быть, но Лоренсу просто навязали меня, а так я не могу работать.
– Я сейчас же позвоню ему. Пусть он сам поговорит с тобой – у него это получится лучше.
– Не надо! – Элен увидела, что Кирстен начала набирать номер. – Сядь, я должна рассказать тебе обо всем остальном. Возможно, это заставит тебя передумать.
– Обо всем остальном? – Кирстен вдруг охватило тяжелое предчувствие.
– Да, о том, что это я снабжала Дэрмота Кемпбела информацией о тебе.
– Ты? – Кирстен не верила своим ушам.
– Я делала это, чтобы он не опубликовал мою скандальную историю, – глухо сказала Элен. – Он меня шантажировал, и я подставила тебя, решив, что ты лучше со всем этим справишься. Потому я стала рассказывать Кемпбелу обо всем.
– В том числе и о причине разрыва с Лоренсом? – Кирстен больше всего хотелось, чтобы этого признания никогда не было.
– Нет, клянусь, я никогда не говорила ему об этом. И я не знаю, кто это сделал. Я не лгу. Все равно ты не сможешь простить меня, я это понимаю.
Кирстен долго молчала. Боже, все это время она старалась защитить себя от Лоренса, а ей следовало опасаться удара от Элен. Конечно, это совсем другой удар, но…
Отхлебнув вина, Кирстен попыталась преодолеть чувство одиночества. Трудно, конечно, смириться с мыслью, что ее лучшая подруга повинна во всех бедах, которые обрушились на нее. Если бы не Элен рассказала ей об этом, она ни за что не поверила бы. Неужели на месте Элен она поступила бы так же? Она не знала ответа на этот вопрос, хотя очень дорожила дружбой, но после того, что произошло, Кирстен еще больше ценила свою безопасность.
– Понимаю, сейчас поздно извиняться, – глухо проговорила Элен и, отведя взгляд от Кирстен, уставилась в пространство.
Кирстен понимала, что Элен так же одинока, как и она. Элен теряла лучшую подругу, и у нее не было ни работы, ни того, кто, подобно Лоренсу, старался бы защитить ее.
– Нет, нет, не поздно! – Кирстен взяла Элен за руку. – Мы нужны друг другу, Элен. Мы очень многое пережили вместе, переживем и это.
– О Боже, – Элен проглотила комок в горле. – Я не стою тебя, Кирсти.
– Ты не заслуживаешь того, что сделал с тобой Кемпбел, – возразила Кирстен. – Ты не должна потерять работу. А теперь я позвоню Лоренсу, и пусть он сам расскажет тебе обо всем.
– Лучше сделай это сама.
– Ладно, но помни, что помог тебе Лоренс, а не я. Да, его вынудили сделать это, но, поверь, он не меньше меня хотел, чтобы ты играла эту роль. Уверяю тебя, мы оба на твоей стороне. Сегодня он собрал сотрудников рекламы и поручил им составить проект заявления для печати о том, как ты раскаиваешься в случившемся с Джеймсом Скоттом. Там будет вскользь упомянуто о том, что твоя мать занималась черной магией, но никому из нас это не кажется такой уж серьезной проблемой. Теперь тебе нужно решить, что из всего этого можно предать гласности. Мой совет – чем меньше, тем лучше. Эвелина, старшая по рекламе, подыскивает какого-нибудь доброжелательного журналиста, вернее всего из «Женского еженедельника», чтобы он занялся этой историей. Ее подготовят в форме интервью, но почти все, о чем тебе придется говорить, уже написано для тебя. Я читала, получилась весьма трогательная история, и надеюсь, когда Эвелина закончит работу, все прослезятся. Сегодня она сказала мне, что связалась с родителями Джеймса…
– О, только не это! – простонала Элен.
– …и они сказали Эвелине, – продолжала Кирстен, – что простили тебя, потому что не могут жить с ненавистью в сердцах. Они тоже огорчены тем, что эта история сейчас появилась в газетах. Связавшись с редактором Дэрмота Кемпбела, они попросили его принести публичные извинения за то, что он разворошил прошлое. Теперь, если повезет, об этом никогда не будут упоминать, а к тому времени, как фильм выйдет на экраны, все забудут об этой истории. В фильме не будет и намека на то, что Мари Лаво как-то связана с совращением мальчиков.
Лоренс все держит под контролем, он хочет встретиться с тобой завтра утром – перед твоим разговором с Эвелиной. Мне остается добавить лишь одно… не знаю, как ты к этому отнесешься, но у меня нет выбора. Прошу тебя, поклянись мне, что не будешь поддерживать отношений с Кемпбелом – по крайней мере, пока фильм не выйдет на экран.
– Клянусь, – проговорила Элен сквозь рыдания. – Даже не верится, что ты все это делаешь для меня. Не верится.
– Но ведь ты моя подруга, а к тому же превосходная актриса. Действительно, превосходная!
ГЛАВА 16
– Повтори, что ты сказал? – улыбнулась Кирстен.
– Сказал, что ты отощала, – ответил Лоренс.
– А какое тебе дело?
– Никакого. Просто решил сказать тебе об этом.
– Ну, если хочешь, я признаюсь, что до смерти напугана тем, во что ты меня втянул…
– Так, значит, из-за этого ты потеряла аппетит?
– Где это видано, чтобы люди поглощали такое количество еды за завтраком? Подумать только – завтрак из пяти блюд да еще с вином!
– В Новом Орлеане это обычное дело, – рассмеялся Лоренс, откладывая меню и принимаясь за кофе. – Ну так что ты закажешь?
– Еще не решила, – Кирстен снова уткнулась в меню.
Они сидели в новоорлеанском ресторане «У Бреннена» на Ройял-стрит. Поскольку Лоренс почти каждый день назначал деловые встречи за завтраком, именно здесь им предстояло увидеться с Маленьким Джо из Независимых студий. Последние два месяца он занимался организационными делами, связанными со съемками на американском континенте.
Вчера вечером Кирстен, Лоренс и другие члены съемочной группы разместились в отеле «Ришелье» после очень утомительного перелета из Лондона и сразу же улеглись спать. Кирстен видела город только из окна машины по пути из аэропорта, а сейчас, направляясь в ресторан, Лоренс провел ее по Французскому кварталу. Она сразу же поняла, как великолепны для съемок городских сцен улочки старого города, но мысль о том, что именно ей следует ощутить атмосферу города и передать ее в фильме, приводила Кирстен в полное замешательство. Чем ближе было начало съемок, тем сильнее она нервничала. Теперь в съемочной группе было почти двести человек, и каждый из них ждал ее указаний. То, что многие из них считали ее недостаточно компетентной, заставляло ее нервничать еще больше, и если бы не Лоренс с Джейком, ею овладела бы паника, а то и что-нибудь похуже.
И все же она надеялась, что справится со всем этим.
Она заказала чай.
– Не смотри на меня с таким глупым видом, – сказала она Лоренсу.
– Пожалуй, я возьму яичницу по-гусарски и кофе.
– А как же еще четыре блюда? – спросила Кирстен. – Не хочешь ли ты заказать печеные яблоки со взбитыми сливками двойной жирности, как это принято на Юге? Или попробовать банановое сотэ в роме и солидную порцию мороженого? Нет, ты наверняка не сможешь отказаться от молочного пунша с коньяком!
– Благодарю, я уже ознакомился с меню. Удовольствуюсь яичницей по-гусарски. Я очень голоден, так что не вздумай есть с моей тарелки.
– Всего одну ложечку, хочу попробовать, что это такое, – сказала Кирстен.
– Официант, пожалуйста, принесите две яичницы по-гусарски.
Улыбаясь своим мыслям, Кирстен смотрела в окно. Негромкий разговор утренних посетителей и позвякиванье посуды отвлекали ее от размышлений о предстоящем дне. Эти несколько мгновений были необходимы ей, чтобы расслабиться перед тем, как приступить к неимоверно трудной задаче претворения своих замыслов в сцены, которые им предстояло здесь снимать.
– Жаль, что идет дождь, – заметила она минуты две спустя. – Мы могли бы посидеть на открытом воздухе в этом прелестном внутреннем дворике…
– Мы еще увидим множество прелестных внутренних двориков, в городе их полным-полно, а, как тебе известно, Руби постаралась обыграть все это в сценарии. Кирстен, что это ты делаешь?
– Собираюсь закурить, – сказала она, взяв сигарету.
– Ты же не куришь?
– Теперь курю.
– Брось! – Он выхватил у нее сигарету и загасил ее.
– Тебе-то что?
– Кирстен, ты даже не умеешь курить, так что перестань валять дурака.
– А ты не учи меня! Давай поговорим о том, как будем снимать сцены в борделе.
– Разве есть проблемы?
– Ну, мы же еще не решили, как следует показывать обнаженное тело, а сегодня после полудня у нас встреча с актерским составом. Значит, нам следует обдумать это, чтобы ввести актеров в курс дела.
– Ты имеешь в виду крупный план?
– Я не хочу, чтобы в кадре был крупный план.
– Только сиськи и задницы?
Кирстен брезгливо поджала губы.
– Временами твой лексикон, Лоренс, слишком выразителен!
– Конечно. Кажется, я понял: тебя беспокоит, откровенно ли мы должны показывать секс.
Она кивнула.
– В сценарии есть весьма выразительные и необычные позы. Я просмотрела его вчера еще раз и опасаюсь, что если не сделать эти сцены достаточно откровенными, они станут просто комичными.
– Так какую же степень откровенности ты предлагаешь?
– Ну, сцены в борделе можно было бы начать, показав, как ласкают груди. Тогда будет понятно, что это место, где случается всякое.
– Нет проблем. А как ты собираешься это снимать?
– Пожалуй, издали, с широким захватом. Когда осмотрим помещение, я решу, как именно. Крупные планы слишком откровенны, а мне хочется, чтобы это получилось ненавязчиво. К тому же более важны сцены в спальне. Что ты скажешь, если обнаженная женщина встанет на четвереньки?
Лоренс задумчиво потер подбородок, пытаясь скрыть улыбку.
– Это зависит от того, под каким углом ее снимать, – ответил он.
– Сверху. Камера с широкоформатным объективом будет установлена на потолке.
– Почему на потолке?
– Так задумано по сценарию. Рочет там, наверху, получает удовольствие – и компромат для шантажа.
Лоренс кивнул.
– Хорошо. А что происходит с женщиной?
– Ты что – не читал сценарий? Женщина развлекается одновременно с двумя мужчинами. И оба скорее входят в кадр, чем находятся в кадре.
– Это трудновато снять широким планом, особенно если они с голыми задницами.
– Об этом-то я и подумала, а потому считаю, что сначала нужен крупный план, а потом, как только они примут позу, – камера отдалится. Для этого, конечно, следует что-то добавить к сценарию.
– Может быть, диалоги?
– Мне не хочется беспокоить Руби, я сама могу сделать это, но хочу предупредить, что придется несколько сместить акценты.
– О'кей. Я полагаюсь на тебя. Ты еще не подумала, как поставить основную любовную сцену между Анной и Жан-Полем?
Кирстен кивнула.
– Обнаженная натура. Я уже обсуждала с Джейком освещение, а музыка – ленивый блюз в такт их движениям. Пусть это производит впечатление сюрреалистического балета. То и дело должны появляться крупные планы. Губы на груди, пальцы скользят по ногам и добираются до ягодиц и так далее. Ты хорошо знаешь все эти вещи.
– Да-а, – пробормотал Лоренс, не сводя с нее синих глаз.
Кирстен не смела взглянуть на него. Они разговаривали полушепотом, и от этого возникало ощущение такой интимности, что ей стало не по себе.
– Страсть, предельная близость, глаза в глаза… – тихо продолжала она. – Она обвивает ногами его тело, запускает пальцы в его волосы. Я хотела бы снять крупным планом ее лицо в момент кульминации. Вся сцена преисполнена эротики, но она прекрасна, эстетична, и это захватывает героев не меньше, чем сам акт. Это уже не секс, а любовь… Подлинная любовь… – Она увидела, что Лоренс с непроницаемым выражением лица уставился в чашку с кофе. – Думаю, – еще тише сказала она, – что это станет отражением наших с тобой занятий любовью. – Кирстен опомнилась, но было уже поздно, и она похолодела от страха. Конечно, именно об этом она и думала, но как это сорвалось у нее с языка? – Прости, – поспешно сказала она, – я не хотела. Мне казалось… Ну, иногда приходится опираться на собственный опыт… Забудь об этом.
– Хорошо, – сказал Лоренс, поднимаясь. – Привет, вы, должно быть, Маленький Джо?
К ним подошел невысокий мужчина с лукавым выражением лица и поздоровался за руку с Лоренсом.
– Он самый, – весело ответил он. – А вы – Лоренс. А эта красивая дама, должно быть, Кирстен?
– Рада познакомиться, Джо, – сказала она, пожимая протянутую ей руку.
– Извините, что опоздал, – улыбнулся Джо. – Пришлось завезти сынишку в школу. А вы уже сделали заказ? – спросил он, увидев тарелки с яичницей. – Я возьму то же самое, – сказал Джо официанту. – И кофе. Итак, – продолжал он, потирая руки, – как вам понравился Н'Олиной?
– Мы еще не успели посмотреть город, – ответила Кирстен, внимательно разглядывая Джо. Ее смутило то, что она сказала Лоренсу. Теперь она не смела взглянуть на него. Как хорошо, что вовремя подоспел Джо!
– Я подготовил список достопримечательностей, которые вам стоит посмотреть, – сообщил Джо. – Правда, пока еще не договорился окончательно с полицейскими, чтобы перекрыли дорогу, но с этим проблем не будет. Передал вашей Элисон по факсу подробности относительно эскизов декораций и с сегодняшнего дня этим занялись строительные рабочие. Не хотите ли чуть позже побывать в студиях? Ах, нет, ведь вы сегодня встречаетесь с актерами. О'кей, тогда завтра. Раздобыл вам просторные помещения под офисы. Там есть кинозал, костюмерная – у нас огромное количество костюмов. Может, сразу после завтрака посетим могилу Мари Лаво? Как вы на это смотрите? Можете загадать желание, и, вот увидите, оно исполнится.
– Очень заманчиво, – улыбнулась Кирстен, – но мне хочется сначала осмотреть место съемки, а достопримечательности – потом. Режиссер по натурным съемкам передал нам список того, что вам удалось организовать. Мы, пожалуй, начнем с Корн-Столк.
– Хорошо. Это неподалеку. Там будут сниматься сцены в борделе, не так ли?
Кирстен кивнула, мечтая о том, чтобы первый день ее работы на съемках сложился несколько иначе.
– Скажите, Джо, вы уже обсуждали с актерами, как будут сниматься сцены в борделе?
– Ни в коем случае, мадам. Это маленькое удовольствие полностью предоставляется вам.
– Ладно. Надеюсь, это получится удачнее, чем то, что я сделала сейчас, – заметила Кирстен, взглянув на Лоренса.
– У вас уже есть смета расходов на натурные съемки? – спросил Лоренс у Джо.
– Конечно. Смета осталась в студии, но я могу попросить секретаршу передать ее по факсу в ваш отель.
– Попросите секретаршу передать ее по факсу в Лондон, тогда моя бухгалтерия сможет представить мне полную картину, – сказал Лоренс.
Через час Кирстен и Лоренс снова вышли на улицу. К счастью, дождь прекратился, и во влажном воздухе пахло рыбой, солью и конским навозом. Мимо них проехала лошадь в соломенной шляпе, впряженная в открытую коляску, где расположились трое туристов и старый кучер с морщинистым лицом.
– Тома прогулка в такой коляске, наверное, привела бы в восторг, – заметила Кирстен.
– Да, – коротко и сухо отозвался Лоренс.
Кирстен взглянула на него и нахмурилась.
– Ты все еще злишься на меня за те слова? – прошептала она.
– Не надо сцен на улице, – тихо пробормотал Лоренс.
– Я не устраиваю сцен. Я извинилась перед тобой, так не могли бы мы…
– Я уже сказал тебе: все забыто, – оборвал ее Лоренс.
– Тогда почему у тебя такое лицо, словно ты проглотил лимон?
Лоренс холодно посмотрел на нее, но когда Кирстен заглянула ему в глаза, он, сам того не желая, улыбнулся.
– Ладно. Ты растравляешь старые раны и сама знаешь это.
– И теперь мне придется за это расплачиваться?
– Послушай, Кирстен, нам обоим нелегко. Мы помним, что когда-то нам было хорошо вместе, и солгали бы, если…
– О'кей, ребятки, – Джо вышел из ресторана и надел плащ. – Где мы встречаемся с другими членами съемочной группы?
– В Корн-Столк, – ответила Кирстен, поглядывая на Лоренса. Вдруг они неожиданно рассмеялись, а Джо, не поняв причину смеха, обнял их и повел по улице.
Остальная часть дня прошла в невообразимой суете. Встречу с актерами пришлось отложить из-за проблем технического характера. Кирстен отвечала на вопросы множества людей и проклинала Лоренса за то, что он подрывает ее авторитет. Ей казалось, что она вот-вот потеряет самообладание. Лоренс, уверенный в себе, с таким мастерством управлял людьми, что Кирстен, остро чувствуя свою неполноценность, почти ненавидела его за высокомерие и за то, что непрерывно думала о нем вместо того, чтобы сосредоточиться на неотложных делах. При всем том она почти не сомневалась, что он тоже думает о ней.
Дождь то прекращался, то лил снова, а небо было безрадостно серым. Настроение съемочной группы заметно упало. Они прекратили работу около шести часов и отправились в отель, чтобы принять душ, переодеться и немного согреться перед тем, как пойти в Городской парк взглянуть на Скаут-Айленд, где предстояло провести большую часть ночных съемок.
Кирстен провела в своем номере не более пяти минут и только собралась стянуть с себя промокшую одежду, как раздался едва слышный стук в дверь. Поскольку они с Лоренсом слегка поцапались по дороге в отель, ей было тоскливо. Полагая, что это пришел Дэвид, помреж, или Дженет Бентли, всезнающая костюмерша, Кирстен широко распахнула дверь.
– Кирсти…
Слова застряли у нее в горле, а лицо расплылось в улыбке.
– Том, – с нежностью произнесла она, наклоняясь к нему. Она уже виделась с ним несколько раз и все сильнее привязывалась к нему. Кажется, он тоже полюбил ее. Он даже сидел рядом с ней в самолете и только утомившись перешел к Лоренсу и свернулся у него на коленях. – Как ты здесь оказался? – спросила она.
– Джейн сказала мне, что это твоя комната, – ответил он. Я уже умею читать цифры. – Он указал пальчиком на номер на двери и прочитал цифры справа налево.
– А папа знает, что ты ушел из своей комнаты?
– Мы сегодня катались на пароходе, – ответил он. – Я дергал за цепочку, чтобы гудел гудок.
– Так вот кто поднял такой шум на реке? – пошутила Кирстен, которую смешила способность Тома увиливать от вопросов, если ему не хотелось отвечать.
Он кивнул.
– Сказали, что это называется свисток, но Джейн говорит, что это гудок – ведь он гудит.
– Том! – позвала его Джейн, появляясь в дверях. – Ты сказал, что идешь в ванную…
Том перевел широко раскрытые глаза на Кирстен.
– Я умею один ходить в ванную.
– Неужели? – засмеялась Кирстен, прижимая его к себе.
– Поспеши, молодой человек, – сказала Джейн, взяв его за руку. – Папа собирается принять ванну, и ты можешь искупаться вместе с ним.
Подхватив Тома на руки, Кирстен донесла мальчика до дверей его номера.
– А ты хорошо провела день? – спросила она у Джейн.
Джейн радостно кивнула, и Кирстен вновь поразилась тому, что эта девушка, такая ребячливая со взрослыми, становится взрослой, общаясь с Томом. Жаль, что Джейн так сильно привязалась к Лоренсу и Тому, ей нужно бы выйти замуж и стать матерью. Вот тогда бы она, наверное, по-настоящему расцвела.
– Вы куда-нибудь уходите вечером? – спросила Джейн.
Кирстен кивнула.
– Примерно через час.
– Мне бы тоже хотелось куда-нибудь пойти, но для Тома это будет слишком поздно, да и Лоренс просил нас не путаться под ногами у съемочной группы.
– Ну, ничего страшного, – улыбнулась Кирстен, зная, как смущало Лоренса, что ему пришлось взять с собой Тома на съемки. Но она понимала: ничто не заставило бы Лоренса оставить сына дома. Он хотел, чтобы малыш, брошенный матерью, всегда был рядом с ним.
– Девушка внизу рассказала нам обо всем, чем можно заняться, – сообщила Джейн. – Папа дал тебе несколько долларов, не так ли? – спросила она Тома. – Так что завтра мы отправимся за покупками на французский рынок. Не нужно ли вам чего-нибудь купить? – предложила она Кирстен.
– Спасибо, я подумаю и скажу тебе утром, ладно? Может, пару маечек или… – Она замолчала, потому что дверь широко распахнулась, открыв взору прелестный внутренний дворик со множеством растений в горшках.
– Том, – сказал Лоренс, избегая взгляда Кирстен. – Ты будешь купаться в ванне со мной? Если будешь, то поспеши.
– Беги скорее, – Кирстен поцеловала Тома и передала его Джейн.
– Можно мне взять в ванну пароход, папа? – спросил Том, забираясь на руки к Лоренсу.
– Конечно.
– Только он не гудит, – с сожалением заметил Том.
– Ничего, – утешила его Кирстен, – папа что-нибудь придумает.
– Не хочешь ли к нам присоединиться? – спросил Лоренс, насмешливо глядя на нее.
– Хочет, хочет! – завопил Том.
Кирстен молча уставилась на Лоренса, изумленная его словами.
– Я хочу купаться вместе с Кирстен, – заявил Том, – Пожалуйста, папа, можно мне купаться с Кирстен?
Лоренс повернулся к нему.
– Боюсь, что ничего не выйдет, солдатик.
– Но ты сказал…
– Это была шутка, Том.
Том перевел глаза на Кирстен.
– И не самая лучшая папина шутка, – заметила Кирстен.
Лоренс усмехнулся.
– Ты не понимаешь, – сказала Элен, поворачиваясь на другой бок, отчего заскрипела кровать. – Дело не в том, что я не хочу встречаться с тобой, но я дала слово Кирстен.
– Значит, Кирстен руководит твоей жизнью? – проворчал Кемпбел.
– Сейчас – да. Они с Лоренсом вступились за меня…
– Потому что я не оставил им выбора.
– Дэрмот, ты мог не публиковать ту статью, у тебя не было в этом необходимости.
– Я уже объяснил, что написал ее сразу после нашей с тобой последней встречи. Я обозлился и решил, что если не буду работать над фильмом, то и ты не будешь в нем сниматься. Но теперь я все для тебя сделал: за тобой оставили роль, в газетах напечатали твой вариант той истории, так что пора об этом забыть.
– Ладно. Но я должна сдержать слово.
Кемпбел рассмеялся, но когда Элен, встав на колени, наклонилась над ним, глаза его потемнели от желания.
– Ты уже три раза навещала меня с тех пор, как дала слово Кирстен, – заметил он, сжимая ее груди.
– Знаю. Но больше этого не будет.
– Ты и раньше так говорила. Но что ты тогда здесь делаешь?
– Разве тебе не нравится то, что я делаю? – пробормотала она, прижимаясь к нему бедрами.
– Очень нравится, но это не ответ.
– Они сейчас в Новом Орлеане, так что не узнают об этом, – улыбнулась Элен, перекатываясь на спину.
Кемпбел, подперев голову рукой, медленно скользил взглядом по ее телу, чувствуя, как им овладевает желание.
Бывало, стоило ему бросить взгляд на любую женщину, и у него возникало желание трахнуть ее. Так было и с Кирстен Мередит, но кому бы не захотелось трахнуть Куколку Кирсти? Однако Руби Коллинз решился бы трахнуть не каждый, но даже она возбуждала его так, что он готов был на любые унижения. По правде говоря, это объяснялось не только тем, что Кемпбел хотел получить работу. С Элен, конечно, все совсем иначе. Он не мог бы сказать, почему, но иначе. Первая ночь, проведенная вместе, была совершенно особенной. Не то чтобы ему не хотелось тогда трахнуть ее; он хотел этого больше всего на свете, но вместе с тем у него возникла потребность сохранить возникшую между ними душевную близость. Этого у него не было ни с одной женщиной. Поэтому они просто обнимались, целовались, болтали о пустяках, засыпали и просыпались. Было в этом что-то необъяснимое, и Кемпбел догадывался, что они подошли очень близко к тому, что называется «заниматься любовью», а этого с ним не было никогда. Сегодня, конечно, у них была настоящая близость, и он овладел ею несколько раз. Хотя Элен вела себя в постели, как дикая кошка, все это было не чем иным, как любовью. Во всяком случае, Кемпбел предполагал, что это так, ибо после всего ему не хотелось отпускать ее, не хотелось перекатиться на другой бок и заснуть. Ему нравилось слушать ее болтовню, видеть ее улыбку, чувствовать, как он утопает в ее огромных карих глазах. Только ей он мог излить свою душу, рассказывая о себе такое, что признаться в этом было хуже, чем умереть.
Как бы ни называлось то, что происходило между ними, им было действительно хорошо, и он не хотел, чтобы это кончалось. Но тот воображаемый поезд, который затормозит и остановится, когда он останется единственным пассажиром, все еще, набирая скорость, мчался по рельсам, и злость Кемпбела к Кирстен Мередит была топливом для него. Рано или поздно ему придется что-то с этим делать, но мысль о Кирстен и о том, что она уничтожает его, хотя уничтожить ее должен был он, все ускоряла движение поезда. Но теперь с ним была Элен – колдунья, изменившая его жизнь.
Пальцы Кемпбела продвигались к тому месту, где смыкались ее ноги, и он улыбнулся постоянной готовности Элен принять его.
– Я хочу для нас большего, чем это, – прошептал он, взглянув на нее.
Она тихо хмыкнула и затаила дыхание, почувствовав, как его пальцы проникают в нее.
– Чего же еще желать? – прошептала она.
В глазах Кемпбела была такая неуверенность, что Элен улыбнулась, хотя у нее защемило сердце. Всего минуту назад он выглядел совсем иначе. Элен поняла, какую власть имеет над ним – жаль, что она не осознала этого раньше! Ей казалось, что они чувствуют одинаковую боль, и это притягивает Кемпбела к ней так сильно, что временами он готов подчиняться ей. Но она сама не готова была подчиниться ему. Они с Кемпбелом одного поля ягоды, пропащие души, которые в разладе с миром и людьми. Элен знала, что Кемпбел хотел порвать с прошлым, но для этого ему нужна была ее помощь. Знала она и то, что его злоба к Кирстен превратилась в манию, что, как подозревала Элен, пугало и самого Кемпбела. Он обвинял Кирстен в том, что он снова угодил в лапы Диллис Фишер. А теперь Кирстен решила разлучить его с Элен. Элен подумала, что если бы не это, едва ли Кемпбел хотел бы ее так сильно.
Она не раз уже замечала выражение опустошенности на его красивом лице, но иногда таяла от его нежной улыбки. За внешней жестокостью Кемпбела таилась одинокая, мятущаяся душа. Оба они так долго не знали любви, которая, возможно, никогда и не выпадала им на долю. Не встреться они случайно, им и не привелось бы узнать, что это такое, а значит, сейчас надо радоваться тому, что есть. Почему она должна позволить Кирстен отнять это у них? Ведь судьба Кирстен так тесно переплелась с судьбой Лоренса, что они несомненно будут счастливы. Так почему же ее уделом должно стать одиночество? Ни у нее, ни у Дэрмота не будет другого шанса обрести счастье.
Когда Кемпбел приник к ее губам, Элен обвила его руками и притянула к себе. Он так часто говорил, что любит ее! Она не знала, правда ли это, но ей никогда не надоедало слушать эти слова. Если он и лукавил, то со временем это могло стать реальностью. Этому мешала лишь клятва, которую она дала Кирстен. Но почему эта женщина должна распоряжаться их жизнью?
Элен почувствовала острую зависть к Кирстен. Ведь та никогда не испытывала такого отчаяния, которое заставляет верить и лживым словам. Кирстен искренне удивилась бы, поняв, что Элен чувствует по отношению к ней раскаяние, зависть, благодарность и нежность.
Разве Кирстен, лежа в объятиях Лоренса, думает об Элен? Она и не помышляет о том, что разрушает жизнь людей, заставляя давать ненужные клятвы. Разве им с Кемпбелом легко расставаться? Кирстен возбуждала в Элен противоречивые чувства: зависть и преданность. Элен много сделала для того, чтобы свести ее с Лоренсом, но что она сама выиграла от этого? Да, ей дали роль Мари Лаво, но ведь это не главная роль, это не та, от которой зависит успех фильма. Да и какое ей теперь дело до успеха фильма, если у нее есть Дэрмот? Он даст ей больше счастья, чем несколько минут экранного времени. Так зачем же ей уговаривать его, чтобы он перестал травить Кирстен? Не лучше ли закрыть на все это глаза? Если фильм провалится и Кирстен потерпит фиаско, у нее останется Лоренс. Так же, как остался с ней Пол, когда жизнь нанесла ей жестокий удар. Рядом с Кирстен всегда кто-то был, ей не приходилось страдать от одиночества, как Элен. Так зачем беспокоиться о Кирстен?
