Текст книги "Дьявольская секта"

Автор книги: Сьюзан Ховач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Он опустился в кресло и вытащил из внутреннего кармана куртки несколько сложенных листков бумаги.

– Джейн, у меня есть данные о Пууле; детективы продолжают расследование, надеюсь, они откопают что-нибудь еще. А пока послушай. Тристану Роберту Пуулу тридцать пять лет, он родился в Челтенхеме, графство Глочестершир...

– Звучит весьма респектабельно, – сказала Джейн.

– Он, единственный сын инженера, посещал детский сад в Челтенхеме, позже учился в начальной школе Уиндэм-Хола под Солсбери...

– Все респектабельней некуда.

– В двенадцать лет эмигрировал с родителями в Америку и закончил там среднюю школу. Посещал курсы психологии и антропологии в Беркли.

– Просто не верится, – сказала Джейн. – Здесь есть какой-то подвох.

– Через год бросил их и отправился в маленький колледж в Лас Корридас, под Сакраменто, где специализировался в психологии. Получив диплом, поступил в аспирантуру. Тема его диссертации...

Эван набрал воздуха в легкие.

– «Роль психологии в современной практике оккультизма».

– Что я говорила! – торжествующе воскликнула Джейн.

– Погоди! Послушай меня. На этой стадии «объект», как он назван в отчете детективов, вступил в контакт с рядом групп, которые могут быть условно определены как эксцентричные религиозные секты. Объект не значится в полицейской картотеке, но двенадцать лет тому назад, первого августа, участвовал в церемонии с элементами черной магии в апельсиновой роще к северо-западу от Лос-Анжелеса. Похоже, первое августа – один из четырех дней в году, наиболее благоприятных для колдовства. Его и поныне называют Ламмесом. Это староанглийское церковное название праздника сбора урожая, который отмечается в этот день. Он в чем-то близок более известному Хэллоуину. Тогда, двенадцать лет назад, ритуал был прерван полицией, которая арестовала несколько человек за хулиганство и непристойное поведение, но Пуул избежал задержания. Он был найден в бессознательном состоянии и доставлен в больницу. Он не приходил в себя десять дней, в течение которых врачи пытались понять, что с ним. Поправившись, он стал вести весьма подвижный, но вполне законный образ жизни, путешествовал по Америке, основывал филиалы этого проклятого общества. Его успех был так велик, что он решил расширить поле своей деятельности. За три последних года он создал несколько подобных групп в Англии – одной из них стало общество в Колвин-Корте. Похоже, у Пуула есть личный доход, хотя детективы еще не определили его источник. Я думаю, это швейцарский банк. Различные филиалы общества, очевидно, финансируются с помощью кампаний по сбору средств; все выглядит вполне законно и не вызывает подозрений.

Эван замолчал.

– Родители «объекта» к настоящему времени умерли, у него нет родственников, он не женат.

Он посмотрел на Джейн.

– Что ты на это скажешь?

– Думаю, он вовсе не Тристан Пуул, – быстро ответила она. – По-моему, двенадцать лет назад в апельсиновой роще во время Ламмеса им удалось вызвать самого дьявола, который вселился в своего самого одаренного ученика.

– Я спрашиваю серьезно, Джейн!

– Я говорю абсолютно серьезно.

– Ну…

Эван неуверенно усмехнулся.

– Согласен, ты была права, когда заподозрила Пуула в колдовстве. Думаю, это общество является крышей для религиозной секты, практикующей оккультизм. Если это верно, я найду, как с ними бороться. Если они наряду с выращиванием съедобных растений занимаются колдовством, они пожелают отметить Ламмес. И если праздник пройдет так, как они, по-моему, планируют его провести, то я смогу вызвать полицию, которая возьмет их с поличным во время оргии. Сейчас я отправлюсь к Пуулу, предупрежу его о том, что мне известно, в какие игры он играет, и посоветую ему во избежание неприятностей оставить Николу в покое. Благодаря детективам я располагаю информацией, способной лишить Пуула его самодовольной невозмутимости. Я заставлю этого человека покинуть Колвин-Корт и отказаться от Николы.

– Эван, будь осторожным!

– Это Пуулу следует быть осторожным! Не волнуйся, Джейн, у Пуула пропадет желание жениться на Николе и остаться в Колвин-Корте! Думаю, я сумею с ним справиться...

IV

Пуул занимался астрологическими расчетами и поиском высших сил, которые окажутся в его распоряжении первого августа. Он был так поглощен своим занятием, что, когда Эван постучал в дверь его комнаты, он даже не потрудился спросить, кто там.

– Войдите! – сказал Тристан.

Дверь открылась.

– Я хочу поговорить с вами, Пуул, – внезапно донесся из-за его спины голос Эвана.

Пуул обернулся. Левой рукой он автоматически закрыл книгу. Поднявшись, он загородил своим телом расчеты от взгляда Эвана.

– Спустимся вниз? – невозмутимо предложил Пуул.

– Нет, мы можем поговорить здесь. Я просто хочу сказать вам, что ваша песенка в Колвин-Корте спета. Мне известно, чем занимается ваше общество. Если вы в ближайшее время не уберетесь отсюда, вы пожалеете об этом. И когда вы будете уезжать, не пытайтесь забрать с собой Николу – она не выйдет за вас замуж. Я прослежу за тем, чтобы полиция сделала так, чтобы в этой части Уэльса земля горела под вашими ногами. Вам не удастся с помощью гипноза затащить ее в ближайшую контору, где регистрируют браки. Надеюсь, я ясно все изложил.

Возникла пауза. Пуул спрятал руки в карманы, чтобы его сжатые кулаки не были видны.

– Доктор Колвин, думаю, произошла какая-то ошибка. Я не совершил ничего противозаконного. Полиция никогда не заводила на меня досье. Общество вело себя безупречно – я уверен, полиция это признает. И пожалуйста, не будем говорить о моей невесте, поскольку, я уверен, обсуждение этой темы не станет для нас взаимовыгодным.

– Похоже, выгода – ваше любимое слово, – сказал Эван. – Особенно когда речь идет о Николе.

– Я отказываюсь говорить с вами о Николе.

– А об оккультизме?

– Чудесная тема, – сказал Пуул, – только мне казалось, что она не должна интересовать вас.

– Послушайте, Пуул, вы ходите по тонкому льду. Мне достаточно поймать вас использующим ваше хобби как предлог для сексуальных извращений.

Пуул задумался.

– Доктор Колвин, почему вы постоянно затрагиваете мою сексуальность? Как психолог я нахожу ваш интерес к моим отношениям с женщинами весьма нездоровым. Может быть, вы постоянно задеваете человека, уверенного в своей сексуальности, потому что сомневаетесь в собственной полноценности?

Он добился желаемого результата.

– Да вы, – выпалил в ярости Эван; его кулак устремился в направлении Пуула.

Увернувшись от удара, которого он ждал, Пуул сделал обманное движение, точно в замедленном кино. Когда Эван потерял равновесие, Пуул ударом в челюсть отбросил его к стене. Потеряв сознание, Эван осел на пол.

– Агнес! – крикнул Пуул. Женщина мгновенно появилась в дверном проеме.

– Ножницы!

– Пожалуйста.

Она протянула ему их, точно сестра в операционной.

Пуул наклонился, срезал с головы Эвана прядь волос и, не глядя на Агнес, произнес:

– Конверт.

Агнес протянула ему раскрытый конверт. Он положил туда рыжие волосы и вернул женщине ножницы.

– Будем действовать немедленно? – сказала Агнес.

– Нет, он не сможет ничего предпринять до Ламмеса, не выставив себя на посмешище.

– А во время Ламмеса?

– Агнес, – сказал Пуул, – как ты любишь волноваться!

Она улыбнулась ему. Эван пошевелился на полу, застонал.

– Он приходит в себя. Принеси стакан воды.

Пуул присел возле Эвана, который тряхнул головой и осторожно оперся о локоть.

– Доктор Колвин, с вами все в порядке?

– Оставь меня, негодяй, – простонал Эван и безуспешно попытался встать.

– Вот, доктор Колвин, – Агнес протянула ему стакан воды. – Выпейте.

– Должен предупредить вас, доктор Колвин, – вежливо произнес Пуул, – что мисс Миллер оказалась свидетельницей инцидента; если вы обвините меня в нападении на вас, она сообщит полиции, что первый удар нанесли вы.

Эван не ответил ему. Он выпил воду, встал на ноги и повернулся к двери.

– Ты свое получишь, – процедил он сквозь зубы. – Вот увидишь. Ты еще пожалеешь.

– Доктор Колвин, ваша агрессивность не делает вам чести. На самом деле она может негативно сказаться на людях, которых вы любите. Если вы попытаетесь причинить мне неприятности, можете быть уверены – я отплачу вам тем же.

Эван обернулся.

– Что ты имеешь в виду?

Пуул не двигался. Серьезная, молчаливая Агнес стояла за его спиной.

– Доктор Колвин, – произнес наконец Пуул, – у вас очень болезненная сестра. Может быть, вы недооцениваете хрупкость ее здоровья.

На мгновение Эван потерял дар речи.

– Ты пытаешься...

– Я лишь констатирую факт, доктор Колвин. Только и всего.

– Ты не обладаешь квалификацией, необходимой для такого заключения относительно моей сестры, – сказал Эван.

Пуул помолчал.

– Если я еще раз услышу подобную угрозу...

– Я не угрожаю вам, доктор Колвин. Я лишь констатирую факт. Между прочим, во время вашего пребывания в Африке вам приходилось слышать о том, как шаманы вызывают смерть с помощью одного лишь гипноза? Весьма опасное умение, на мой взгляд.

Он помолчал.

– Некоторые люди весьма восприимчивы к внушению, доктор Колвин.

Эван проглотил слюну. Дар речи покинул его. Впервые со дня знакомства с Пуулом Эван испытал страх.

– Я прошу только об одном, – сказал Пуул. – Оставьте нас в покое. Если вы причините неприятности нам, мы причиним неприятности вам. Оставьте нас в покое, и никто не пострадает. Вы меня поняли?

Эван кивнул. Снова возникла пауза.

– А теперь можете идти, – сказал Пуул.

Эван молча покинул комнату. Его голова болела. Ему казалось, будто невидимая сила рвет ему нервы, делает беззащитным. Не останавливаясь, чтобы подумать, он покинул дом и, пошатываясь, направился по тропинке к коттеджу, к Джейн.

V

В обществе Джейн он тотчас почувствовал себя лучше. Ее мягкость, женственность, сочувствие, теплота действовали успокаивающе. Он даже позавидовал Бенедикту, о котором заботилась такая женщина. Эван чувствовал, что после неприятного общения с Николой и затем с Пуулом он нуждался в платоническом внимании Джейн, которая могла укрепить его пошатнувшуюся веру в себя.

– Я не удивлена угрозой Тристана, – честно призналась она. – Ты поступил очень смело, отправившись к нему. Я бы упала в обморок от страха.

Эвану не приходило в голову, что он поступил мужественно, однако ему было приятно, что женщина восхищалась его безрассудным поведением. Он улыбнулся Джейн.

– Ты говоришь так, будто он – дьявол во плоти!

– Думаю, так оно и есть, – серьезно сказала Джейн и протянула руку к книге по колдовству.

– Ты сама в это не веришь, Джейн!

– Нет, верю. Честно. Послушай: «Ведьмы и колдуны образуют группы из тринадцати человек или, согласно другому источнику, из двенадцати человек и еще одного лица, представляющего дьявола или являющегося им...»

– О, я не сомневаюсь, что они занимаются черной магией, – сказал Эван, – но ты не можешь относиться к этому серьезно, Джейн!

– Ты отнесся серьезно к угрозе Тристана в отношении Гвайнет, верно? А теперь послушай это: «Важным признаком ведьмы или колдуна является присутствие рядом с ними животного. Дух принимает обличье кошки, собаки, крота, кролика, жабы...» Оборвав этот перечень, Джейн продолжила: «Черная кошка – самый известный символ колдовства, но в действительности ведьмы используют любых кошек в качестве физической оболочки для духов; известны случаи, когда белая кошка...»

– Сейчас в Колвин-Корте нет никакой кошки, – сказал Эван и добавил: – Но они держат в клетке кроликов...

– Бог с ними, с кроликами! – перебила его взволнованная Джейн. – Что происходит с моим бедным Марблом? Он теряет вес, едва узнает меня, каждое утро уходит в Колвин-Корт и проводит там весь день.

Эван, втайне посмеивавшийся над привязанностью Джейн к своему коту, решил направить беседу в другое русло.

– Домашние духи в обличье животных – всего лишь вымысел, – сухо заметил он. – На твоем месте я бы не стал беспокоиться насчет Марбла – если он теряет вес, свози его к ветеринару. Что написано в книге о Ламмесе – или ты еще не дошла до этого места?

– Ламмес, – пробормотала Джейн, рассеянно поглядев на книгу и перевернув несколько страниц. – А, вот. «Периодически ведьмы устраивают шабаши, но четырежды в год, по великим дням оккультного календаря, а именно второго февраля (Сретение), первого мая (Вальпургиева ночь), первого августа (Ламмес), тридцать первого октября (Хэллоуин) несколько групп ведьм могут объединяться для совместного участия в ритуалах Церкви Сатаны...»

– Они собираются отмечать Ламмес, – сказал Эван. – Я в этом уверен. Если бы мои руки не были связаны угрозой Пуула навредить Гвайнет, я тотчас отправился бы в Свонси и предупредил полицию.

– «Между Церковью Сатаны и Христовой Церковью существует параллелизм, – прочитала Джейн, почти не слушая Эвана. – Но первая является точным антиподом второй. Например, добродетель превращается в грех, грех – в добродетель.»

– И все-таки я обращусь в полицию, – пробормотал Эван. – Я поймаю их на месте преступления.

– «Аналогом христианского причастия является черная месса, аналогом крещения – присвоение Знака Сатаны; невеста во время венчания одета не в белое, а в черное платье.» Эван, я думала об этом все утро и уверена, что права – еще до гибели Лайзы близнецы сообщили мне о том, что общество намерено устроить свадьбу в часовне. Я тогда не придала этому значения, решив, что они сочиняют. Но теперь я знаю, что они говорили правду. Думаю, они подслушали что-то сказанное мисс Миллер или самим Тристаном. До официальной регистрации брака Тристана с Николой в Свонси второго августа, я уверена, они обвенчаются в соответствии с ритуалом Церкви Сатаны, во время празднования Ламмеса, первого августа, после захода солнца.

– Я этого не допущу! – закричал Эван. – Если Пуул попытается совершить нечто подобное...

Но Джейн снова заглянула в свою книгу.

– «Характер шабаша варьируется, это мероприятие не имеет строго установленной формы, – прочитала она. – Однако один-два ритуала наблюдаются постоянно. Среди них – акт почтения, во время которого каждый участник шабаша поклоняется дьяволу или его представителю путем непристойного поцелуя...» – Наверно, тут стоит кое-что пропустить, не то я покраснею. – «После совершения обряда ведьмы натирают себя аконитом – наркотиком, с давних времен применявшимся для порождения иллюзии полета, – вспомните картинки с изображением ведьм, парящих в воздухе на помеле – фаллическом символе...»

– Проклятые извращенцы! – простонал Эван. – Джейн, нам следует разработать план. Мы должны остановить их.

– «Затем следуют пляски и массовое совокупление», – продолжила Джейн; на сей раз она не смогла остановиться. На ее лице появилось недоумение. – Но как это возможно, если в шабаше участвуют одни женщины?

– Несомненно, они решают эту проблему, – сухо заметил Эван, – приглашая на свои праздники колдунов мужского пола. Джейн, лучше всего застигнуть их во время оргии; тогда их смогут обвинить в непристойном поведении. Мы должны встретиться с полицией и приготовить ловушку для общества.

– Я уверена, Тристан об этом узнает, – вздрогнув, сказала Джейн. – Несомненно, узнает.

– Я мог бы сделать это в последнюю минуту – утром первого августа.

– Но что ты предпримешь? Если ты явишься в полицию Свонси и попросишь пресечь оккультный ритуал, тебе просто не поверят!

– Нет, поверят! Я скажу им, что компания хиппи затевает оргию! Но у меня есть идея получше. Мой отец знает отставного главного констебля. Как тебе известно, главный констебль – это должностное лицо, возглавляющее полицию в определенном районе. Я уверен, что любой главный констебль, даже отставной, обладает необходимым влиянием. Утром первого августа я съезжу к нему в Милфор-Хейвен и заставлю принять нужные меры. Даже если Пуул будет следить за мной, он не увидит ничего подозрительного в том, что я навещаю старого друга моего отца.

– Похоже, это хорошая мысль. Я... Марбл, Марбл, не царапай краску, негодяй!

Она вскочила. Кот стоял у закрытой входной двери и энергично царапал деревянную панель. Он мяукал, стараясь привлечь к себе внимание.

– Я бы хотела, чтобы Марбл вел себя лучше, – обеспокоенно сказала Джейн, выпустив кота из дома. – Я очень неохотно оставила его здесь, когда мы уехали в Суррей на похороны. Я боялась, что, попав в очередное новое место, он убежит. Когда мисс Миллер вызвалась присмотреть за ним... о, Эван, думаешь, мисс Миллер превратила его в домашнего духа, пока мы отсутствовали? Последнее время он такой странный, усталый, его словно подменили...

– Моя дорогая Джейн, – мягко произнес Эван, – я уверен, что в Марбла вовсе не вселился дух. Возможно, у него что-то с желудком или печенью. Почему бы нам для спокойствия не свозить его завтра утром к местному ветеринару?

Марбл слушал их разговор, стоя за дверью. Затем, приняв сигнал, поступивший с противоположного направления, он собрал воедино остатки своей энергии и медленно побрел к кухне Колвин-Корта.

VI

Остаток июля тек неторопливо, дни убегали в прошлое, точно листья, уносимые вдаль водами реки. Но время мало что значило для Николы. Иногда ей казалось, будто вся ее теперешняя жизнь – это сон; она воспринимала реальность только через Пуула. Он помог ей написать письма с извещением о том, что она увольняется с работы и отказывается от квартиры. Он съездил в Лондон за ее вещами и убедился в том, что соседка не окажется в сложном финансовом положении из-за неожиданного решения Николы. По совету Пуула девушка также написала друзьям и родственникам о своем скором замужестве; ее не огорчало то, что никто из них не будет присутствовать на свадьбе.

– По-моему, бракосочетание должно быть тихим, немноголюдным, – сказал Пуул. – Это – исключительно личное, интимное дело.

– А как же маскарад? – спросила Никола, полностью разделявшая его мнение. – Вряд ли он будет тихим и немноголюдным.

– Думаю, маскарад приятно удивит тебя, – улыбнулся Пуул. – Ты не поверишь, каким личным и интимным он окажется.

Никола погрузилась в мечтательные размышления о маскараде. Сама идея завораживала ее, но Никола смутно представляла себе характер церемонии.

– Тристан, расскажи мне поподробней о маскараде, – попросила она Пуула утром тридцать первого августа. – Чем больше я думаю о нем, тем сильнее он будоражит мое воображение. Это так романтично – венчание в часовне при заходе солнца! Здорово, что тебе пришла в голову такая мысль.

– Ты уверена, что это не кажется тебе дурным тоном?

– Нет. Я уже сказала тебе, когда ты в первый раз предложил эту идею, что мне нравится сама церемония венчания. Поскольку я – атеистка, мне все равно, освящена церковь или нет. К тому же потом мы зарегистрируем брак официально, так что неважно, будет наше венчание, строго говоря, действительным или нет.

Они снова загорали на пляже; Пуул рисовал на песке загадочные фигуры и слушал Николу. Она смотрела на него, опираясь на локоть.

– Надеюсь, дождя не будет, – добавила Девушка.

– Не будет.

Он серьезно посмотрел на нее.

– Ты должна верить во что-то.

– Ничего не могу с собой поделать, – вяло протянула Никола. – Я не настолько лицемерна, чтобы изображать из себя верующую.

Повернувшись на спину, она взяла солнечные очки.

– Расскажи мне подробнее о завтрашней церемонии – ты до сих пор не объяснил мне, что будет происходить. Нам не следует устроить репетицию?

– Можешь ни о чем не волноваться.

– Скажи мне одну вещь, – с ленивым любопытством попросила Никола. – Почему Тимоти не может быть пажем? Знаешь, Люси не шутит, когда говорит, что не будет участвовать в маскараде без Тимоти. Близнецы очень привязаны друг к другу.

– Люси будет подружкой невесты, – сказал Пуул. – Об этом ты тоже можешь не беспокоиться... Ники, дорогая, мы должны поговорить о твоем отношении к вере. Я не хочу иметь жену-атеиста.

– Ты понял это слишком поздно! – пробормотала Никола, думая, что он шутит.

– Я говорю серьезно, Ники. Разве можно представить себе мир иначе как арену постоянной борьбы между силами добра и зла?

– О, Тристан! – она снисходительно зевнула. – Это звучит немного несовременно.

– Ты сомневаешься в существовании дьявола?

– Ну, в абстрактном смысле...

– Ты не веришь в существование Дьявола, как всемогущественной метафизической силы?

– Да, не верю, – бесстрастно заявила девушка.

Перед тем как провалиться в сон, она успела услышать:

– Я избавлю тебя от твоего невежественного скептицизма. Отдай мне твое неверие и твою память о нем, позволь очистить твою душу от всякой ереси...

Внезапно солнце погасло, звезды потухли одна за другой, и Никола отправилась в путешествие по бесконечной черной ночи.

Наступило утро Ламмеса.

Чистое небо отражалось в сверкающем голубом море. Трава блестела после ночного дождя; мир купался в неярком свете поднимающегося солнца.

– Все зайцы и кролики встали, – произнесла вслух Люси, проснувшись. Кто-то сказал ей, что эта фраза, произнесенная сразу после ночного сна в первый день месяца, приносит удачу. Она посмотрела на часы, стоявшие возле кровати. Еще только шесть! Люси огорчилась. Она знала, что больше не заснет – сон полностью улетучился. Встав с кровати, она подошла к окну и посмотрела на новый день.

Сегодня состоится венчание Николы, подумала она. День тайной свадьбы. Если бы я могла участвовать в маскараде! Она в сотый раз спросила себя, почему Тимоти нельзя быть пажем. Он не намекал на то, что она должна отказаться от своей мечты стать подружкой невесты, но она знала, что у нее нет выбора. Она не могла покинуть Тимоти; он должен был сам отпустить ее.

– Несносный Тимоти, – сказала Люси, опершись о подоконник.

И тут она услышала кота.

Несчастный, одинокий, он мяукал снаружи задней двери под Люси.

– Одну минуту, Марбл, – крикнула Люси и отошла от окна. Она быстро надела шорты и майку; сунув ноги в спортивные тапочки, она покинула комнату и направилась вниз по лестнице к задней двери.

Но Марбл не хотел заходить в дом. Он мяукнул, отбежал немного по тропинке, оглянулся назад и снова мяукнул.

– Глупый кот, – сказала Люси. – Чего ты хочешь? Иди сюда!

Марбл отпрянул.

Он со мной играет, с интересом подумала Люси. Он хочет, чтобы я пошла за ним. Может быть, он хочет что-то показать мне.

– Сюда, Марбл! – сказала Люси и шагнула к коту. Он ускользнул от нее и побежал по тропинке.

Умный кот, подумала заинтригованная Люси. Девочка пошла по тропинке за Марблом.

Он держался на безопасном расстоянии. Марбл медленно уводил Люси вверх к замку. Увидев, что он скрылся среди серых каменных стен, Люси испытала удовлетворение. Теперь она его поймает. Она загонит его в угол и...

Люси остановилась.

Марбл был в замке не один. Он устроился на руках человека, владевшего его телом и душой. Громкое урчание кота донеслось до Люси, стоявшей в четырех метрах от Марбла там, где в полуразрушенной стене образовалась дыра. Позже она пыталась вспомнить, что произошло. В ее памяти ясно сохранился Тристан Пуул, он как-то по-особенному смотрел на нее и говорил тихим, глубоким голосом: «Здравствуй, Люси! Понимаешь ли ты, какой у тебя сегодня важный день?»

VII

Придя после завтрака в коттедж, Эван застал там расстроенную Джейн; она просила Тимоти обыскать берег.

– Привет, – сказал Эван. – Что случилось?

– Люси куда-то пропала, – обеспокоенно сообщила Джейн, – Бенедикт уверяет, что она, вероятно, отправилась одна на прогулку и что мне не следует волноваться до ленча, но я не могу успокоиться. Она не пришла на завтрак, это на нее непохоже.

– Она не могла уйти далеко, – попытался успокоить ее Эван, – Тимоти, вероятно, найдет Люси на берегу.

– Бенедикт сказал то же самое... Что происходит в Колвин-Корте?

– Там все в порядке. Папа чувствует себя хорошо, настроение у него бодрое. Гвайнет слушает новую пластинку, доставленную с утренней почтой. Никаких проблем.

– Слава богу! Ты поедешь к главному констеблю?

– Да, вот его фамилия, адрес, телефон – это на всякий случай. Если все будет хорошо – я в этом не сомневаюсь, – полиция оцепит часовню на закате, когда начнется церемония.

– Чудесно, – с облегчением сказала Джейн. – Эван, если у тебя будет такая возможность, позвони мне днем и сообщи, как твои дела. Я буду держать пальцы скрещенными.

– Это защитит меня от козней дьявола? – усмехнулся Эван; внезапно он поморщился от боли.

– Что с тобой? – встревожилась Джейн.

Он поднес руку к голове.

– Мне показалось, что кто-то ударил меня молотком по черепу.

Эван закачался.

– Я чувствую... боже, как болит голова! Так внезапно! Я будто... будто...

– Эван! – испуганно закричала Джейн. – Эван!

– Я, кажется, теряю сознание, – изумленно произнес он; Джейн успела подхватить его; Эван медленно опустился на ковер.

Глава восьмая

I

В Колвин-Корте Агнес совещалась с Пуулом в гардеробной возле его спальни. Дверь шкафа была открыта, черный ящик – отперт; его содержимое лежало на длинном столе.

– Хорошо, – сказал Пуул. – Проверим все. Одежда?

– Гладится внизу.

– Благовония?

– Рута, мирт, паслен, белена, дурман вонючий. Все собрано и приготовлено для жжения.

– Хорошо. Здесь у нас лежит покрывало для алтаря и распятие – потир начищен?

– Да, Тристан. И я достала свечи. Мы испекли хлеб. Для мессы все готово.

– Как насчет платья для Люси?

– Харриет дошивает его. Платье Николы уже отглажено. Да, кстати, Никола и Люси спят в моей комнате, я на всякий случай заперла дверь, но они проснутся нескоро.

– Великолепно. Как насчет еды и вина для праздника после церемонии?

– Вино в погребе, еда будет готова к двум часам дня. Мы отнесем ее к скалам в последнюю минуту в двух корзинах и оставим среди развалин замка. Вино отвезем на двух тележках для гольфа часов в семь. Все предусмотрено. Тристан, для жертвоприношения все готово? Вам удалось достать ягненка?

– Его принесет Рэй. Я говорил с ним по телефону.

– Рэй? А, тот фермер из Стоквуда. Как приятно будет снова встретиться с тем шабашем! Вы рассчитаетесь с ним за ягненка чеком или мне надо отправить кого-то в банк?

– Я дам ему чек.

Повернувшись к столу, Пуул пощупал покрывало для алтаря.

– Днем мы сходим в замок и сделаем алтарь. Мне потребуется небольшой помост для ритуала почтения; мы установим его перед алтарем; возможно, подойдет этот черный ящик – он как раз нужного размера... напомни мне захватить в часовню магнитофон и проверить, как он работает. Ты купила новые батареи?

– Да, Тристан. Что еще?

Пуул коснулся своих книг, талисманов и наконец острого ножа с блестящей ручкой. Он провел пальцами по сверкнувшему лезвию.

– Захвати одно или два полотенца. Будет много крови.

– Хорошо, Тристан.

– Между прочим, здесь на полу остались следы крови после того, как мы с Джекки занимались делом Моррисона. Я хочу, чтобы они были ликвидированы.

– Хорошо, Тристан. Я распоряжусь, чтобы их убрали завтра утром.

Пуул положил нож на стол.

– Ты разобралась с Эваном Колвином?

– Да. Сандра закончила работу десять минут тому назад.

– Где это находится?

– Что это? А, поняла. Думаю, в ее комнате. Она отправилась работать туда.

– Принеси это сюда. И я хочу, чтобы дверь этой комнаты была заперта. Нам ни к чему случайные свидетели. Как ты поступишь с Уолтером Колвином и Гвайнет?

– Уолтер находится в кабинете, Гвайнет – в своей комнате; оба поглощены своими хобби. Харриет получила указание добавить днем в чай снотворное.

– Хорошо, – сказал Пуул. – Значит, все готово.

Они помолчали.

– Тристан, – робко произнесла Агнес, – я знаю, вы не любите, когда я интересуюсь вашими планами на будущее, но...

– А! – улыбнулся Пуул. – Я знал, что ты не удержишься от подобного вопроса!

– Что произойдет после вашей официальной регистрации, когда вы уедете на медовый месяц?

– Мы на пять дней отправимся в Лондон, за это время мы успеем завещать друг другу все наше имущество. Никола выпишет мне чек на пятьсот фунтов, который я немедленно отошлю тебе, чтобы ты смогла погасить наши долги и жить без проблем до моего возвращения.

– А потом? – спросила Агнес, пытаясь скрыть волнение.

– Никола переведет на мое имя свое состояние, после чего с ней произойдет нервный срыв. Она попадет в лечебницу для богатеньких психов. Там она будет находиться ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы мне не пришлось платить налог на наследство. В дальнейшем с ней случится сердечный приступ, и она сделает меня безутешным вдовцом. До этого момента, разумеется, я прослежу за тем, чтобы ты не испытывала ни в чем нужды и прочно закрепилась в Колвин-Корте.

– Превосходно! – выдохнула Агнес и восхищенно добавила. – Вы всегда были исключительно добры к нам, Тристан.

– Мне приятно заботиться о тех, кто полагается на меня, – сказал Пуул и провел своим длинным указательным пальцем по блестящему лезвию ножа.

II

– Бенедикт! – взволнованно сказала Джейн, когда машина «скорой помощи» увезла потерявшего сознание Эвана в больницу Свонси. – Бенедикт, пожалуйста! Ты должен мне поверить! Эван узнал, что общество занимается черной магией и намерено устроить сегодня вечером оргию с участием Николы. Он хотел поговорить с отставным главным констеблем, это следовало сделать тайно, потому что Тристан Пуул может причинить вред Гвайнет. Теперь они вывели Эвана из строя. Мы должны что-то предпринять, Бенедикт, ты не можешь сидеть здесь и размышлять о том, как сообщить Уолтеру, что Эван потерял сознание; он не поверит тебе, если ты скажешь, что его заколдовали...

– И я не упрекну его в том, что он мне не поверит, – твердо сказал Бенедикт. – Дорогая, во всем виновата проклятая книга, которую Эван привез тебе из Лондона. С тех пор, как она попала тебе в руки, ты видишь ведьму за каждой безобидной метлой, стоящей в сарае.

– Но это несомненно колдовство! Другого объяснения не существует. Тристан, очевидно, слепил восковую фигурку Эвана и воткнул булавку в голову...

– Чепуха, – строго сказал Бенедикт. – Колдовство – плод фантазии невежественных, суеверных людей, оно призвано объяснять любые отклонения от принятых обществом норм поведения. В наши дни все это называется психическими девиациями; людей, подверженных им, не сжигают на костре, а лечат.

– Бенедикт, – взмолилась Джейн, решив испробовать другой подход, – ты всегда находил это общество странным. Ты был прав. Оно действительно странное. Они используют черную магию как предлог для сегодняшней оргии и всевозможных сексуальных... сексуальных...

Она не сумела найти нужное слово.

– Лично я всегда был против вмешательства властей в личную жизнь, – сказал Бенедикт. – Я придерживаюсь либеральных взглядов на подобные вещи.

– Но... но тут замешана Никола – ее загипнотизировали – она... Бенедикт, ради меня, пожалуйста... пожалуйста...

Джейн с трудом подыскивала слова; она огорченно заметила, что ее глаза наполнились слезами.

– Бенедикт, это не невинная студенческая вечеринка, после которой все со смехом вспоминают: «Славное было развлечение!» Это нечто совсем иное. Это... это...