Текст книги "Дьявольская секта"

Автор книги: Сьюзан Ховач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Пойдем, Марбл, – сказала Джейн, опуская кота в корзинку. – Нас ждут замечательные каникулы.

Марбл недружелюбно посмотрел на нее. Оказавшись в автомобиле, кот начал выражать свой протест сердитым рычанием.

– Я тебя предупреждал, – сказал Бенедикт.

– Он успокоится, – попыталась защититься Джейн.

– Хм... Мы все взяли?

– Кажется, да... господи, я забыла выбросить остатки хлеба! Одну минуту...

– Я это сделаю, – сказал Бенедикт. – Оставайся лучше с этим зверем. Я не хочу отвечать за него.

Наконец им удалось отправиться в дорогу; Бенедикт, путаясь, как всегда, выбрался из города и направился через центр Англии на запад, к Южному Уэльсу. Кот угомонился, Джейн облегченно вздохнула, и Бенедикт начал напевать себе под нос музыкальную фразу из «Пасторальной симфонии» Бетховена.

– Я уже не думала, что мы когда-нибудь отъедем от дома, – сказала Джейн. – Почему я такая неорганизованная? Как замечательно быть одной из этих энергичных, практичных, деловых женщин, которые сохраняют рассудок в любой ситуации и никогда не теряются.

– Не выношу энергичных, практичных, деловых женщин, – сказал Бенедикт. – Если бы ты не была такой, какая ты есть, мне бы и в голову не пришло жениться на тебе.

Джейн счастливо вздохнула. Она вдруг вспомнила, как Лайза на вечеринке сказала подруге: «Не понимаю, что нашла в нем Джейн!» Лайза не могла понять. И их мать, умершая год назад, – тоже. Джейн, погрузившись в прошлое, услышала ее огорченный вежливый голос: «Джейн, дорогая, тебе не пора сменить прическу? Она не слишком современная... дорогая, по-моему, это платье тебе не идет... Джейн, ты на самом деле очень хорошенькая – если бы ты приложила немного усилий, то стала бы весьма привлекательной... это в твоих силах... Лайза, например...»

– Но я – не Лайза, – сказала Джейн. – Я – это я.

Она вспомнила удивление молодых людей на вечеринках. «Ты – сестра Лайзы? Неужели? О...» А еще были учителя в школе. «Джейн старается, но...» Лайза тоже училась неважно, но все говорили, что это из-за нежелания. И наконец возникла проблема с полнотой. «Как обидно, что ты не похожа на Лайзу – она ест вдвое больше тебя и не поправляется...»

Лайза. Всегда Лайза.

– Ты не можешь любить меня, – заявила она однажды Бенедикту. – Я полная, глупая, всегда ужасно выгляжу, и в сравнении с Лайзой...

– Я не выношу таких женщин, как Лайза, – сказал Бенедикт.

– Но...

– Ты нравишься мне такой, какая ты есть. Если ты попытаешься измениться, я рассержусь.

Он повторял это несколько раз за шесть лет, прошедших со дня их знакомства, но даже сейчас Джейн не смела поверить в то, что он говорил правду. Автомобиль двигался на запад, в сторону Уэльса; Джейн гладила густую шерсть Марбла и думала о том, что сонное урчание кота – хороший аккомпанемент к ее состоянию покоя и умиротворения.

К вечеру они добрались до большого индустриального порта Свонси; когда вырвались из уродливых промышленных дебрей на дикую природу полуострова Говер, солнце уже село. Деревня Колвин находилась в миле от моря на южной стороне полуострова; приближаясь к ней, они оставили позади себя лесной массив и оказались на открытой местности, среди полей, обнесенных каменными стенами, и ферм, окруженных тянущимися к скалистому берегу пустырями, поросшими вереском. Казалось, они удалились от Свонси не на двадцать, а на двести миль.

– Как хочется, верно, Эвану вернуться домой! – сказала Джейн, мечтательно любуясь темнеющим за полями морем. – До его возвращения осталось совсем мало времени. Как он, должно быть, волнуется!

Они проехали через деревню к воротам Колвин-Корта. Дорога шла мимо цветущих кустарников; она закончилась перед домом. Это было старое здание елизаветинской эпохи, реконструированное в восемнадцатом веке одним из Колвинов, который не хотел отставать от современных ему тенденций в архитектуре. Фасад был георгианским, белым, величественным, симметричным; за ним скрывались невидимые с дороги два елизаветинских крыла дома и геометрически правильной формы елизаветинский сад.

– Это напоминает морг, – сказал Бенедикт. – Вероятно, все легли спать. Который час, моя дорогая?

– Девять.

– Так мало?

– Ну... да, мои часы остановились. Я, должно быть, забыла завести их – какая оплошность! Как мы поступим?

– Я посмотрю, спит Уолтер или нет. Если спит, то оставлю записку, и мы проедем к коттеджу.

– Хорошо.

Джейн закрыла крышкой корзинку с Марблом и вслед за Бенедиктом вышла из машины. Ноги онемели от долгого путешествия, и ей вдруг захотелось расслабиться в горячей ванне.

Бенедикт нажал кнопку звонка, возникла пауза. Над ними светились звезды, в темноте пронеслась летучая мышь.

– Похоже, все легли спать.

Он снова нажал кнопку.

– Нам следовало выехать из Кембриджа пораньше, – добавил Бенедикт, повернувшись, – но это не беда. Мы пройдемся пешком до дома утром, после завтрака. Надеюсь, Уолтер догадался оставить домик незапертым.

В холле зажегся свет. Бенедикт повернулся к двери, Джейн замерла у машины. Наконец в дверном проеме появилась полная женщина средних лет со слегка вьющимися седеющими волосами и невозмутимой улыбкой.

– Добрый вечер, – приветливо произнесла она. – Профессор и миссис Шоу? Позвольте представиться: я – Агнес Миллер, секретарь колвинского отделения Общества пропаганды натуральной пищи. Заходите же!

II

Марбл смотрел сквозь щели корзины, стоявшей на переднем сиденье, и царапал лапой плетеную стенку. Услышав голос Бенедикта, донесшийся издалека, и бормотанье Джейн, прозвучавшее где-то вблизи, он почувствовал себя покинутым, хотя и не окончательно. Его охватила ярость. Он ненавидел корзину. Ненавидел автомобили. День выдался длинный, тяжелый.

Набрав в легкие воздуха, он громко мяукнул, выгнул спину дугой и подпрыгнул.

Крышка корзины открылась. Марбл заморгал – яркий свет, струившийся от крыльца, ослепил его. Потом кот торжествующе прыгнул через открытое окно машины на гравийную дорогу.

– Какой красивый кот! – прозвучал незнакомый женский голос, и чья-то рука ласково погладила его загривок.

– Осторожно, мисс Миллер, – испуганно произнес Бенедикт. – Он не очень-то дружелюбен к незнакомым.

Марбл вздрогнул. По его спине побежали мурашки, шерсть вокруг шеи вздыбилась. Его словно загипнотизировали; он испытал странные ощущения.

– Сюда, Марбл, – внезапно сказала Джейн и взяла его на руки. Чужая ласковая рука исчезла. Марбл поморгал, вспомнил, что он свободен, спрыгнул на ступеньки.

– Марбл! – крикнула Джейн.

Марбл не отреагировал. Пожилой человек, спускавшийся по ступеням, сказал:

– Бенедикт, как я рад тебя видеть! Извини, что я не сразу вышел – я был в моем кабинете и...

– Марбл! – недовольно крикнула Джейн.

Марбла охватило злорадное торжество. День был тяжелым, теперь он кончился, и кот хотел это отпраздновать. Он отыскал коридор, ведущий из холла, и устремился туда. На полпути он остановился, раздул ноздри, но не почуял никакого соблазнительного запаха. Безошибочный инстинкт подсказывал ему, что он на правильном пути.

– Марбл! – отчаянно закричала Джейн где-то вдали. – Негодный кот! Немедленно вернись.

Марбл ловко свернул за угол и оказался в новом коридоре. Слева из приоткрытой двери струился свет. Марбл бросился вперед, встал на задние лапы и уперся передними в край двери. К его удовлетворению дверь сдвинулась с места, и он оказался в огромной кухне.

Странный запах, донесшийся от плиты, ударил ему в нос. Он замер. Его кто-то заметил.

– Какой красивый кот! – прозвучал незнакомый женский голос. – Харриет, посмотри!

– Эй, киска!

Марбл отпрянул.

– Дай ему молока.

– Откуда он взялся?

Кто-то открыл холодильник и вытащил бутылку молока. Другой человек склонился над Марблом, собираясь прикоснуться к нему, но кот выгнул спину дугой и зашипел. Он не совсем понимал, где он находится, ему не нравился странный запах кухни. Он инстинктивно оглянулся, ища Джейн, но она, похоже, отказалась от погони. Он был один.

– Эй, киска! – сказала незнакомая женщина.

Его окружали одни женщины.

– Правда, прелесть?

– Налей молока в блюдце.

Марбл попытался найти дверь и натолкнулся на ножку стола. Он запаниковал. Кот уже собрался испуганно метнуться в ближайший угол, когда легкий сквозняк взъерошил его шерсть; он увидел, что дверь, ведущая к свободе, открылась.

Марбл бросился через комнату так стремительно, что даже не заметил черные мужские брюки, пока не врезался в них. Столкновение было ужасным; завизжав, кот отлетел назад, упал на спину.

– Похоже, у нас нежданный гость, – произнес от двери обладатель спокойного грудного голоса.

Марбл тяжело дышал. Дверь была по-прежнему открыта, он видел находившийся за ней двор, чувствовал свежее ночное дыхание моря, однако ему вдруг показалось очень трудным сдвинуться с места. Затем мужчина наклонился, коснулся шерсти на его шее своими длинными ласковыми пальцами, и Марбл забыл о поездке на машине, о запахе, доносившемся от плиты, о свободе, которую сулила открытая задняя дверь.

– Как тебя зовут? – спросил незнакомец своим спокойным голосом. – Или ты жил без имени, ожидая меня?

Марбл протянул ослабевшую лапу и схватил коготками черный шнурок от туфли.

– Я нарекаю тебя Зикелем и объявляю моей собственностью.

Внезапно сильные руки подняли его в воздух, Марбл ощутил запах чистой белой рубашки и нежного шелкового галстука. Его охватило чувство безмерного покоя.

– Марбл! – донесся из коридора голос Джейн. – Марбл, где ты?

Но кот не слышал ее. Он закрыл глаза, расслабил свои конечности и заурчал в восхитительном трансе.

III

– Не беспокойтесь, миссис Шоу, – сказала Агнес Миллер, догнав Джейн возле кухни. – Мы найдем его. Пожалуйста, не волнуйтесь. Он скоро объявится.

Джейн испытывала беспокойство. Она знала, что оно было необъяснимым, что мисс Миллер дала ей разумный совет, но все же не могла прийти в себя. Она пыталась убедить себя, что ее странное состояние вызвано долгой поездкой, но в глубине души не верила в это. Ее волнение порождалось какой-то непонятной атмосферой дома, возможно, даже присутствием незнакомой женщины, сумевшей без труда подружиться с котом, или видом летучей мыши, мелькнувшей в темноте, когда Бенедикт позвонил в дверь. Может быть, ее тревога была связана с загадочным запахом, доносившимся из приоткрытой двери кухни. В чем бы ни заключалась причина ее волнения, Джейн ощущала необъяснимый страх. Она в ужасе поняла, что готова заплакать.

– Я должна найти его, – сказала Джейн, повернувшись к двери. – Я должна.

Мисс Миллер шагнула вперед и заглянула на кухню.

– Кто-нибудь видел... – бодро начала она и тут же радостно воскликнула: – Да вот он! Все в порядке, миссис Шоу, он цел и невредим! Он среди друзей и прекрасно проводит время!

У Марбла нет друзей, раздраженно подумала Джейн, кроме меня и Бенедикта. Необъяснимая пелена слез застилала ее глаза; Джейн стояла, боясь раскрыть рот. Кто-то загородил ей свет, и она услышала вежливый мужской голос:

– Ваш кот, миссис Шоу.

Джейн, поморгав, сдержала слезы; она услышала урчание Марбла, прежде чем смогла отчетливо увидеть кота. Он безвольно лежал на руках похитителя, прижавшись белой шерстью к черному пиджаку мужчины.

– Марбл, ты – негодяй, – дрожащим голосом промолвила Джейн. Взяв кота, она прижала его к своей груди. – Непослушный кот.

Марбл фыркнул и начал бороться.

– Успокойся, – незнакомец положил указательный палец на голову кота. – Веди себя прилично.

Кот притих.

Джейн наконец посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.

– Миссис Шоу, – сказала Агнес Миллер, – это мистер Пуул, директор нашего общества. Возможно, мистер Колвин говорил вам о нем.

– Кажется, он не... во всяком случае, я не уверена – не помню... Здравствуйте, мистер Пуул.

– Здравствуйте, миссис Шоу, – он улыбнулся.

Джейн отвела взгляд в сторону.

– Спасибо вам за то, что вы поймали Марбла... Я повела себя глупо... запаниковала... он здесь впервые, я испугалась, что он может убежать и потеряться.

– Конечно, – сказал Пуул, – я понимаю.

– Очаровательный кот, – приветливо сказала мисс Миллер. – Очень красивый.

Пуул молчал. Джейн внезапно почувствовала, что в его отношении к Марблу нет сентиментальности. Он не стал по-женски восхищаться внешностью кота, распекать его за плохое поведение, неискренне уверять Джейн в том, что рад был оказаться полезным. Вместо этого он обошелся с котом умело, точно ветеринар, мгновенно укротил Марбла, когда тот начал проявлять враждебность. Джейн ощутила сдержанную силу, заметила экономность движений, мужественность, странную для человека, который умел обходиться с котами и зарабатывал на жизнь, руководя, как выразился Бенедикт, «обществом сумасшедших».

– Желаю вам приятного отдыха в коттедже, миссис Шоу, – сказал мужчина. – Надеюсь, мы будем вас теперь иногда видеть.

– Да, спасибо, – Джейн не слышала, что она говорит. – Извините меня...

– Конечно. Спокойной ночи, миссис Шоу.

– Я провожу вас до прихожей, – Агнес Миллер повела Джейн по коридору. – Надеюсь, вы найдете в коттедже все необходимое. Я несу ответственность за все приготовления, поскольку экономка мистера Колвина уволилась неделю или две тому назад; сейчас очень трудно подыскать кого-то, поэтому я с девушками сама веду хозяйство.

– С девушками?

– Да, нас здесь двенадцать, – невозмутимо заявила мисс Миллер. – Представлены все возраста, это так стимулирует! Руководство возложено на меня и мою сестру Харриет, мы распределяем обязанности. Занимаемся повседневными бытовыми вопросами, освобождая мистера Пуула для более важных дел.

– Понимаю, – растерянно произнесла Джейн. – Значит, дюжина...

– С мистером Пуулом нас тринадцать, – уточнила мисс Миллер.

– Да... но чем вы занимаетесь?

– Мы заняты, – четким, деловым тоном ответила мисс Миллер, – изучением психологических и физических преимуществ диеты, свободной от изобретений цивилизации. Мы убеждены, что употребление не загрязненной химикатами, экологически чистой пищи приближает нас к природе и к тем силам, что управляют нашей судьбой.

– Понимаю, – повторила Джейн, не желая ввязываться в спор.

– Мы – лишь одна, недавно образованная группа из множества тех, что разбросаны по всей стране, – радостно сообщила мисс Миллер. – Нам повезло: мистер Пуул потратил свое время, помогая нам обустроиться в новом месте. Мистер Пуул – как бы точнее выразиться? – наша путеводная звезда, наш светоч. Он поддерживает связь со всеми группами и направляет их деятельность в общенациональном масштабе. Когда мы окончательно освоимся здесь, он отправится в новое место, но в настоящий момент мы имеем счастье располагать им в качестве нашего непосредственного руководителя.

– Да, – сказала Джейн. – Конечно.

– Моя дорогая, вас, вероятно, интересует коттедж, а я болтаю о нашем обществе! Извините. Вот ключ от коттеджа – в холодильнике есть молоко, я положила в кладовку кое-какие продукты, которые пригодятся вам, пока вы не добрались до магазина... Там есть электрическая плита; я предпочитаю пользоваться газом, но готовить на электрической плите тоже очень удобно, надо только привыкнуть. На кухне много кастрюль, сковород, тарелок; белье лежит в шкафу возле ванной. Машина из прачечной приезжает сюда по пятницам; если вы будете утром в пятницу приносить сюда грязное белье, я буду отправлять его в стирку. Ну пока, по-моему, все. Если вам что-нибудь понадобится, без стеснения обращайтесь ко мне... А вот ваш муж и мистер Колвин – и Гвайнет в ее халате! Гвайнет, дорогая, мне казалось, Тристан рекомендовал тебе сегодня лечь пораньше.

– Я уже спала, – сказала Гвайнет, – но проснулась, когда все стали кричать и звать кота. Здравствуй, Джейн! Так вот этот кот! Он настоящий? Выглядит, как игрушка.

– К сожалению, он слишком настоящий, – сказал Бенедикт. – Джейн, думаю, нам пора ехать.

– Да, – согласилась Джейн. – Несомненно.

– Приходите завтра, как только обустроитесь, – сказал Уолтер. – А пока желаю вам хорошо выспаться. У Джейн очень усталый вид.

– Ты тоже выглядишь уставшим, – произнес Бенедикт. – Думаю, нам всем не помешает отдохнуть.

– Со мной все в порядке, – неуверенно отозвался Уолтер и прошел с ними до двери. – Вы знаете дорогу? Поезжайте мимо конюшни к морю.

– Хорошо. Как насчет ключа?

– Он у меня, – сказала Джейн. – Спокойной ночи, мисс Миллер. Еще раз спасибо. Спокойной ночи, Гвайнет... Уолтер... увидимся утром.

Они удалились. Марбл, слишком сонный для того, чтобы протестовать, был снова помещен в корзину, Бенедикт включил фары, и автомобиль поехал к дому по дороге, ведущей в сторону моря.

– Бенедикт, – сказала Джейн, – в Колвин-Корте творится нечто странное. Эти люди полностью захватили его. Ты заметил, как ужасно выглядят Уолтер и Гвайнет? Что происходит, по-твоему?

– Моя дорогая, не делай из всего загадку, – сказал Бенедикт, старательно объезжая колдобины, – Гвайнет всегда выглядела, как героиня викторианского романа на последней стадии чахотки, а Уолтер немного постарел со времени нашей последней встречи, только и всего. Конечно, он находится на грани разорения, если позволил этим людям занять часть дома, но...

– Весь дом, Бенедикт! Мисс Миллер хозяйничает во всем доме!

– Если это так, то он экономит на домработнице. Но я собираюсь при первой возможности поговорить с ним. Вдруг я сумею дать ему финансовый совет? Я знаю Уолтера! Он может угодить в любую ситуацию, если его не взять крепко за руку и не вывести из нее. Вероятно, неприятности начались год назад, когда Эван уехал за границу, и присматривать за Колвин-Кортом стало некому. Слава богу, что Эван вернется домой в этом месяце! Вдвоем с ним мы наведем порядок.

– Но, Бенедикт, это общество...

– Компания безобидных немолодых женщин, которым нравится возиться с травами. Я испытал облегчение, познакомившись с мисс Миллер и увидев, какая она славная женщина. Я уверен, общество не представляет из себя угрозу; им просто удалось на законном основании воспользоваться финансовыми затруднениями Уолтера.

– Ты не видел мистера Пуула, – сказала Джейн.

– Кто такой мистер Пуул?

– Мисс Миллер назвала его «светочем».

– Странно. Уолтер сказал, что общество состоит исключительно из женщин... И что не так с этим мистером Пуулом? Думаю, мужчина, работающий с дюжиной женщин средних лет, которые пропагандируют натуральную пищу, является скорее всего пожилым гомиком, но...

– Мистер Пуул вовсе не пожилой гомик, – сказала Джейн. – Ему лет тридцать пять, он высок, красив, образован, прекрасно одет, очень вежлив и...

– И? – Бенедикт так изумился, что даже не успел испытать укол ревности.

– И внушает мне страх, – сказала Джейн, она вздрогнула так сильно, что корзинка с Марблом едва не соскользнула с ее коленей на пол.

IV

Прошло три дня. Бенедикт работал по утрам, читал днем, снова работал вечером – за годы их брака Джейн привыкла к такому распорядку, из-за него она чувствовала себя одиноко, если не находила себе занятие. На следующий день после приезда они встретились за ленчем с Уолтером и Гвайнет; днем Колвин-Корт выглядел менее величественно, члены общества скрывались на своей части дома, и трудно было представить, что часть помещения занята посторонними. Уолтер сообщил, что мистер Пуул уехал по делам в Лондон на день или два. Услышав эту новость, Джейн сначала испытала облегчение, но тут же пожалела о том, что Бенедикт не сможет немедленно познакомиться со «светочем» мисс Миллер.

Но, возможно, Бенедикт нашел бы мистера Пуула личностью столь же ординарной, как и мисс Миллер.

После ленча Джейн предложила Гвайнет оставить мужчин одних и прогуляться до берега моря, но девушка не проявила энтузиазма. Она сказала, что пришло время ее дневного отдыха, и вообще сегодня слишком жарко, чтобы тащиться к бухте; ее состояние улучшилось, но недавно она испытала небольшой рецидив, и «Тристан» посоветовал ей поберечь себя несколько дней.

– Его на самом деле зовут Тристан Пуул? – внезапно спросила Джейн.

Гвайнет изумленно посмотрела на нее.

– Что в этом удивительного?

– О... не знаю. Мне это показалось странным.

– Не понимаю, почему, – недовольно сказала Гвайнет. – Пуул – весьма обычная фамилия, а Тристан... такое имя существует, верно? Оно не более редкое, чем Бенедикт.

Джейн, не желая спорить, оставила эту тему и отправилась к морю одна. Бухта Колвин, являющаяся частью поместья Уолтера, представляла из себя маленький песчаный пляж, усеянный камнями и окаймленный высокими скалами. Коттедж, в котором поселились Джейн и Бенедикт, нависал над берегом в том месте, где горная порода возвышалась над полосой песка не более чем на шесть метров, и находился метрах в двухстах от края скалы. Это расположение было идеальным, из окна гостиной виднелся отрезок берега, ограниченный с севера полуразрушенным замком с часовней, а с юга – скалой, поросшей папоротником и вереском. Закаты были потрясающими. После первого обеда в коттедже Джейн и Бенедикт долго смотрели, как солнце спускается в темнеющее море.

– Ты, как всегда, оказалась права, – с улыбкой заявил Бенедикт, сжав руку Джейн. – Ты знала, что это отличное место для работы.

На следующее утро он раскрыл чемодан с книгами, разложил на столе свои бумаги и принялся стучать на своей старой пишущей машинке, вокруг которой стояли многочисленные чашки с остатками кофе и переполненные пепельницы. Проблемы Уолтера были забыты; Бенедикт узнал от своего кузена, что у того «временная нехватка наличных», как выразился Уолтер. Это открытие, а также явно безобидный характер общества убедили Бенедикта в том, что он тревожился напрасно.

– Конечно, я, – сказал он Джейн, – никогда бы не отдал часть моего дома чужим людям, даже столь приличным и спокойным, как эти, но если их присутствие не мешает Уолтеру и способствует решению его финансовых проблем, я не вижу в этом соглашении ничего дурного. Гвайнет полезно общение с новыми людьми. По-моему, она живет слишком замкнуто.

Джейн задумалась о Гвайнет. Несмотря на то, что она была старше девушки более чем на тринадцать лет, Джейн во время их редких встреч всегда испытывала чувство собственной неполноценности. Гвайнет получила скромное домашнее образование с помощью гувернантки, но ее ум был весьма острым; большую часть своей жизни Гвайнет имела проблемы со здоровьем, но это не повлияло на эффектную внешность девушки. Джейн восхищалась ее стройной фигурой, вьющимися рыжими волосами, широко поставленными голубыми глазами; в присутствии Гвайнет она всегда казалась себе полной, неловкой и глупой. Увлечение Гвайнет современной молодежной культурой, яркие плакаты с портретами поп-артистов, пластинки с записями модных американских «белых» блюзов, литература о таких знаменитостях шестидесятых годов, как Че Гевара, Энди Уорхол и Стокли Кармайкл – все это вызывало у Джейн ощущение оторванности от этого агрессивного, непонятного поколения.

Поэтому, даже когда Бенедикт уселся за работу и Джейн обрела избыток свободного времени, она избегала ежедневных визитов в Колвин-Корт. Она говорила себе, что не хочет утомлять Гвайнет общением; если Гвайнет нуждается в нем, она может преодолеть расстояние в три четверти мили между главным домом и коттеджем. Но Гвайнет, очевидно, не испытывала такой потребности. Она не приходила в коттедж; это вызывало у Джейн чувство тайного облегчения и одновременно огорчало ее. Если не считать утренних визитов в магазин, она не виделась ни с кем, кроме Бенедикта, и была бы рада общению с другой женщиной.

Она довольствовалась долгими прогулками. Доходила до замка, огибала мыс, направлялась мимо дюжины пустынных скалистых бухт к дальнему выступу полуострова Говер. Она гуляла и в другую сторону, к востоку от Колвина, мимо других бухт, к Порт-Айнону, и никогда никого не встречала. В июне сезон еще только начинался, переменчивая погода отпугивала отдыхающих. После прогулок она острее ощущала изолированность коттеджа.

На четвертый день после их прибытия в Колвин погода улучшилась; последние два дня выдались дождливыми, но в это утро солнце сияло; Джейн решила воспользоваться этим и позагорать на пляже. Перемыв посуду после завтрака, она оставила Бенедикта наедине с клубами табачного дыма и глубокими мыслями и отправилась на берег в пляжном халате с последним номером ее любимого женского журнала.

Кот последовал за ней. Она почти не видела его эти дни, каждое утро он исчезал куда-то, а появлялся лишь к ночи, но сегодня он побежал вслед за Джейн на пляж. В его поведении ощущалось беспокойство. Один раз чайка приземлилась в нескольких футах от Марбла, и он погнал ее к морю, но его испугала набегающая волна. Он никак не мог угомониться и спокойно понежиться под лучами солнца.

Через некоторое время его нервозность передалась Джейн, она подняла голову, но увидела лишь чаек и диких лошадей, которые мирно паслись возле замка на поросшей короткой травой скале. Она снова уткнулась в журнал, но тотчас поняла, что напрочь забыла то, о чем читала. Снова оторвав глаза от страницы, она заметила, что Марбл исчез.

Он трусил по песку к тропинке, которая шла от пляжа; хвост его покачивался из стороны в сторону, уши поднялись; пытаясь понять, что привлекло внимание кота, она увидела человека, приблизившегося к верхней точке тропинки и остановившегося там; он явно собирался спуститься вниз.

Это был Тристан Пуул.

V

Увидев ее, он поднял руку; через секунду она тоже помахала ему и потянулась к своему халату. Она понятия не имела о том, почему ей вдруг захотелось накинуть на себя халат. Ее купальник был весьма скромным и даже льстил ее фигуре; она не стыдилась своих ног, которые выглядели совсем неплохо даже в периоды максимальной полноты. Но все же она надела халат. Пытаясь застегнуть его, она поняла, как сильно волнуется. Пальцы Джейн дрожали, ладони увлажнились.

Поровнявшись с Пуулом, Марбл попытался привлечь его внимание. Кот потерся о щиколотку мужчины. Пуул что-то сказал – Джейн услышала его голос, но не разобрала слова, – и кот послушно отстал от Тристана на шаг.

Обыкновенный человек не может обладать такой властью над чужим котом, внезапно подумала Джейн. Это противоестественно.

Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы унять дрожь в теле.

– Здравствуйте, – подойдя к ней, сказал Пуул. – Голос его прозвучал столь непринужденно, что Джейн мгновенно забыла о своем волнении. – Как поживаете? Между прочим, ваш кот неравнодушен ко мне. Сам не знаю, почему. Как, вы сказали, его зовут?

– Марбл. Вы, похоже, умеете обращаться с котами. Обычно он очень враждебен к незнакомым людям.

– Враждебность, как правило, – всего лишь проявление страха. Ваш кот, как и многие люди, многого боится. Стоит устранить страх, как враждебность пройдет, и кот станет послушным.

Он наклонился, рассеянно потрепал Марбла по голове и улыбнулся Джейн.

– Можно ненадолго присоединиться к вам?

– Да, конечно, – сказала Джейн, боясь выдать свой страх проявлением враждебности. – Когда вы вернулись в Колвин?

– Вчера вечером, поздно. У меня были дела в Лондоне... Вы хорошо знаете Лондон?

– Не очень. Я родом из Хэмпшира, после свадьбы поселилась в Кембридже. Моя сестра какое-то время жила в Лондоне, но я не последовала ее примеру.

– У вас есть сестра?

– Да. А братьев нет. Она моложе меня.

– Она и сейчас в Лондоне?

– Нет, она живет с мужем в двадцати милях от города, в Суррее. Думаю, Лайза предпочла бы иметь одновременно жилье в Лондоне и за городом. Однако мой зять Мэтт не в восторге от этой идеи. Он собирается уйти в отставку и уехать подальше от Лондона.

Господи, подумала она, почему я рассказываю ему все это? Она решила задать Пуулу вопрос о его жизни, но он заговорил прежде, чем она успела что-то произнести.

– Если человек хочет убежать на время от городской жизни, – сказал Пуул, – ему следует приехать сюда. Не знаю, любит ли ваш зять море, но мне кажется, что это побережье удалено от Лондона на сотню световых лет.

– Да, именно это и говорил Мэтт – он приезжал сюда три года назад, когда они поженились. Я знаю, что местная природа произвела на него большое впечатление. Понимаете, он очень непосредственный человек с простыми вкусами...

Она начала рассказывать ему о Мэттью Моррисоне, о его бурном романе с Лайзой, о первом муже сестры, телепродюсере, специализировавшемся на документальных фильмах о современности. Она даже поведала Тристану о том, как первый муж Лайзы погиб на Дальнем Востоке во время съемок ленты, посвященной китайскому проникновению в Гонконг, – он утонул в море, изучая китайское побережье. С первого мужа Лайзы беседа перешла на обсуждение ее детей, эта тема привела к Николе, единственной дочери Мэтта. Джейн собралась начать рассказ о неудачном романе девушки с Эваном Колвином, но вдруг решила, что слишком разболталась.

– Извините, – смутилась она. – Вам это, конечно, неинтересно. Я веду себя глупо.

Он улыбнулся. У него была располагающая улыбка. Его зубы не были идеально ровными, заметила Джейн, но это почему-то делало Тристана более привлекательным. Получив возможность разглядеть Пуула более внимательно, она отметила, что он вовсе не так красив, как ей показалось при первой встрече; его рот и скулы были слишком широкими, подбородок – чересчур прямым, почти квадратным. Но он был хорош собой. Не красивым в классическом смысле, но очень привлекательным. Даже слишком привлекательным, подумала она и тотчас отвела взгляд в сторону, испугавшись, что ее невольный интерес будет неправильно истолкован.

– Вы не правы, – лениво произнес он. – Вы заинтриговали меня вашим рассказом. Люди – особенно такие, как ваш зять, – всегда вызывают у меня интерес. Человек, начавший карьеру с должности конторского мальчика и ставший председателем правления, способен восхитить меня. Думаю, вряд ли ваша сестра и ее муж приедут сюда к вам в гости.

– Я уверена, Мэтт хотел бы сделать это, – сказала Джейн, – и близнецы тоже.

Она представила себя гуляющей с детьми, играющей с ними на песке.

– Почему бы вам не позвонить сестре и не пригласить ее?

– Коттедж очень маленький...

– Там есть четыре спальни, верно? Разве этого не достаточно?

– Да... да, думаю, да. Это было бы славно. Но, понимаете, мой муж работает – пишет диссертацию – возникнут проблемы...

– Он весь день будет в доме один. Все будут наслаждаться природой.

– Да, верно.

– Когда ваш зять уходит в отставку?

– В этом месяце – я не знаю точную дату. Во всяком случае, скоро.

– Наверно, присутствие гостей вас развлечет. Вы, должно быть, скучаете тут.

– Ну...

– Вам, пожалуй, здесь одиноко, – сказал Пуул. – Признайте это. Колвин – изолированное место.

– Да, изолированное, – согласилась Джейн.

– В коттедже достаточно комнат.

– Да.

– Уверен, ваш муж не будет против.

– Пожалуй, да.

– Возможно, у них есть другие планы, но...

– Я позвоню Лайзе, – сказала Джейн, – спрошу ее.