Текст книги "Дьявольская секта"

Автор книги: Сьюзан Ховач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Да, Тристан.

– И еще, Агнес...

– Да, Тристан?

– Пожалуйста, постарайся не убить ее. После недавней смерти Моррисона это может породить нежелательные слухи.

– Хорошо, Тристан, – послушно сказала Агнес и с чувством приятного предвкушения стала думать о силах, которые она призовет, чтобы укротить неистовую страсть Лайзы...

IV

Прошла неделя.

В Лондоне Эван, страдая от безразличия, с которым Никола отнеслась к его запоздалому предложению, поговорил о своей сестре с известным психиатром, выслушал мнение юриста по поводу договора аренды и поручил частному детективному агентству покопаться в прошлом Пуула. Через четыре дня раздумий врач сообщил, что охотно примет Гвайнет, если она согласится пройти курс лечения в Лондоне; детективы заявили, что если мистер Тристан Пуул запятнал себя чем-нибудь, это, несомненно, будет выявлено в результате тщательного расследования, которое они предпримут. Сделав все от него зависящее, Эван решил вернуться в Колвин-Корт и проверить, не обрела ли Никола вновь трезвый взгляд на ситуацию.

Он сердился на Николу. С каждым днем в нем крепло убеждение, что она обошлась с ним несправедливо, и с трудом удерживал себя от звонка в Колвин-Корт. Однако он все же не позвонил Николе. Он решил дать девушке то, что ей требовалось – время для обдумывания предложения. Тогда при следующей встрече она не сможет обвинить его в том, что он толкает ее к поспешному решению.

Тем временем в коттедже Бенедикт успешно продвигался в работе над диссертацией, а Джейн наслаждалась каждой минутой общения с близнецами. Она заметила, что проводит с ними времени больше, нежели Лайза. Молчаливая, замкнувшаяся в себе миссис Моррисон почти не выходила из своей комнаты. Обеспокоенная Джейн думала, что Лайза еще не пришла в себя после шока, вызванного смертью Мэтта, и старалась проявлять к ней еще больше доброты и сочувствия.

Лайза оставалась безучастной ко всему; никогда прежде она не пребывала в такой апатии. Когда Джейн предположила, что это вызвано потрясением, испытанным Лайзой в связи с гибелью мужа, женщина не стала разубеждать ее. Лайзе хотелось снова увидеть Пуула, но у нее не было физических сил даже для прогулки до Колвин-Корта. Лежа в постели, она непрерывно думала о Пууле; постепенно ее воспоминания о нем притупились; сильное возбуждение, которое она испытывала в его обществе, сменилось загадочным безразличием, которое Джейн объясняла пережитым горем. Через неделю апатии Лайза почувствовала себя лучше, и в тот день, когда Эван вернулся из Лондона в Колвин, она решила после ленча прогуляться по берегу.

Погода стояла хорошая. Пока Лайза переодевалась в своей комнате, Джейн пекла на кухне оладьи, а близнецы лежали на траве внутри колвинского замка. Сказание об их пропавшем отце подошло к захватывающей критической фазе.

– И вот, – сказал Тимоти, – он оказался лицом к лицу с бенгальским тигром.

– И «Звезда Индии» зловеще сияла в кармане его брюк.

– Разве рубины сияют?

– Глупый, «Звезда Индии» – не рубин! Это...

Люси замолчала.

– А что? – спросил Тимоти.

– Я слышу голоса, – сказала Люси.

– Ну, ты как Жанна д'Арк!

– Тсс! Слышишь?

Тимоти слышал.

– Давай спрячемся.

– Хорошо.

Они вскочили с земли, прижались к стене замка и посмотрели в щель, служившую в качестве окна.

– Это мисс Миллер, – сказал Тимоти.

– Это обе мисс Миллер. Вторая женщина – сестра Агнес. По-моему, они направляются к замку.

– Нет, к часовне.

– Когда они зайдут внутрь, давай...

– ...проследим, что они будут делать, – сказал Тимоти, раздосадованный тем, что эта идея пришла на ум Люси раньше, чем ему.

Агнес и ее сестра Харриет скрылись за стенами часовни, их голоса внезапно пропали.

– Идем, – сказал Тимоти.

– О'кей.

Пригнувшись, они бегом преодолели несколько метров, отделявших замок от часовни. Две дикие лошади, которые паслись неподалеку, удивленно подняли головы; овца, бродившая по склону холма, недовольно заблеяла.

– Глупое животное, – пробормотала Люси.

– Тсс!

Они подползли к дыре в полуразрушенной кладке и заглянули внутрь часовни. Теперь голоса были слышны отчетливо; дети различали каждое слово.

– Отличное место, – сказала Агнес. – Тристан был прав. Здесь чувствуется атмосфера.

– Какое место для Ламмеса! Я горда тем, что буду участвовать в празднике, который состоится здесь!

– Как и мы все, – радостно произнесла Агнес; она изучала каменную плиту – остаток алтаря.

– Надеюсь, можно не сомневаться в том, что эта часовня секуляризирована?

– Разумеется. Тристан сразу же выяснил это у Уолтера Колвина.

– Чудесно! – сказала Харриет и добавила после паузы: – Ты имеешь понятие о том, что будет представлять собой церемония?

– Я еще не обсуждала это детально с Тристаном; думаю, за традиционным актом почтения последует месса.

– Где Тристан возьмет девственницу?

– Он нашел выход из положения. Состоится крещение. Преподнесение девственниц высшим силам пройдет в форме крещения, а не мессы.

– Чудесно! Я еще никогда не присутствовала на крещении. Месса будет венчальной?

– Да. Нам следует подумать о платье. Думаю, подойдет черный атлас с кружевами... Может быть, на следующей неделе мы съездим за ним в Свонси.

– Отлично! – сказала Харриет. – Кто будет принесен в жертву?

– Конечно, ягненок. Жертвенный символ Другой Церкви.

– А как насчет жертвенного символа Нашей Церкви? У нас будет козел?

– Для чревоугодия после мессы и крещения? Не думаю, тем более что Тристан будет участвовать в Ламмесе лично. Зачем ему в таких обстоятельствах искать себе замену?

– Действительно, зачем? – согласилась Харриет; покинув часовню, они побрели к склону холма; ветер трепал их черные юбки.

Далеко внизу волны разбивались о скалы, пена взлетала высоко в воздух. Заблеяли овцы; лошади мирно пощипывали короткую траву.

Близнецы переглянулись.

– Ты что-нибудь понял? – спросила Люси. – Сначала я подумала, что они говорят по-английски, но потом засомневалась.

– Конечно, я все понял, – с чувством собственного превосходства заявил Тимоти, извлекая удовольствие из редкого признания Люси в собственной несостоятельности. – Общество исповедует свою особую веру, вроде римско-католической, но немного другую; они собираются устроить венчание и крещение.

– Может быть, они католики.

– Это исключено, поскольку часовня не освящена. Католики используют только освященные часовни. И протестанты, наверно, тоже.

– Если они не католики и не протестанты, то кто они? И при чем тут ягненок с козлом?

– Это – часть их религиозных ритуалов. Как у римлян. Римляне всегда приносили в жертвы богам ягнят и козлов.

– Они не собираются приносить козла в жертву. Он предназначен для чревоугодия. Что это значит, по-твоему?

– Ну, это как у католиков. Они называют некоторых людей святыми угодниками.

– Кто они такие?

– Это – часть их религии, – ответил Тимоти, понятия не имевший о том, кто такие святые угодники.

– Если тебя интересует мое мнение, – разочарованно протянула Люси, – все это очень странно.

– Само общество очень странное, – зевнул Тимоти. – Все так считают.

– Мы кому-нибудь расскажем?

– Ну... можно сказать тете Джейн. Думаю, она – единственный человек, которому это может быть интересно.

– Хорошая мысль. Давай расскажем тете Джейн.

– О'кей.

Они направились по склону холма вниз и через четверть часа уже были у задней двери коттеджа.

– Привет, близнецы, – сказала Джейн. – Вы появились вовремя! Оладьи готовы!

– Тетя Джейн, – сказала Люси. – Ты представляешь, в часовне на скалах состоится венчание. Его устраивает общество...

– Соберутся люди со всей округи, – добавил Тимоти, – члены общества будут вроде хозяев на вечеринке. А еще состоится крещение.

– Но козла у них не будет, – сказала Люси, почему-то считавшая, что козел – это очень важно, – только ягненок.

– Они принесут ягненка в жертву, – добавил Тимоти. – Как римляне.

– Ну! – засмеялась Джейн. – Что еще вы сочините? Да, кстати, вашему папе удалось бежать от султана с саблей в Тадж Махале?

– Да, спасибо, – вежливо ответил Тимоти. – Можно мне намазать джем на оладьи?

– Пожалуйста, но сначала вымой руки.

Оказавшись наедине в ванной, близнецы посмотрели друг на друга.

– Тетя Джейн относится к числу лучших людей на свете, – медленно произнесла Люси, – но иногда даже лучшие люди не оправдывают ожиданий. Она в этом не виновата. Так уж она устроена.

– Какое это имеет значение? – пробормотал Тимоти. – Мне следовало предвидеть, что даже тетя Джейн на этот раз нам не поверит. Забудем об этом.

– О'кей, – охотно согласилась Люси и взяла мыло, словно хотела смыть этот эпизод со своих рук.

V

Лайза покинула коттедж за десять минут до возвращения близнецов. Она быстро зашагала к берегу. Просто удивительно, подумала женщина, – летаргический сон точно рукой сняло. Ее апатия трансформировалась в острый интерес к окружению; пробираясь по скалам к песку, она ощущала необычный прилив жизненных сил.

Через пять минут она увидела их. Они загорали под утесами на песчаном пятачке, который природа обнесла полукольцом из скал. Никола лежала лицом вниз; ее бюстгальтер был расстегнут, чтобы спина загорала равномерно; Пуул положил руки под голову и вытянул свои длинные ноги в сторону моря. На глазах у Лайзы он перекатился со спины на бок и провел пальцем вдоль позвоночника Николы.

– Ну и ну! – с отвращением протянула Лайза. – Какая трогательная сценка!

Пуул обернулся. Она заметила, что его темные глаза сразу поскучнели; внезапно самообладание покинуло женщину; ярость горячей шумной волной прокатилась по ее телу.

– Негодяй! – задрожав, крикнула она. – Подлый предатель, лгун, обманщик!

Он тотчас вскочил на ноги.

– Лайза, – сдержанным, умиротворяющим тоном произнес он, – Лайза, успокойся.

– Ни за что! – закричала в гневе Лайза. – Я не успокоюсь, пока не скажу тебе, как сильно я тебя ненавижу! Пока не объясню Николе, какую глупость она совершила, связавшись с тобой!

– Ники, дорогая, – обратился Пуул к Николе, растерянно возившейся с застежкой бюстгальтера, – тебе нет нужды слушать это. Подожди меня в доме.

– Хорошо, Тристан.

Она надела халат и наклонилась, чтобы подобрать сумку из соломки, где лежали ее вещи.

– Подожди! – закричала Лайза. – Я хочу рассказать тебе о нем кое-что интересное. Я могу рассказать тебе...

Никола побежала по песку.

– Успокойся, Лайза, – сказал Пуул и крепко сжал своими сильными пальцами ее плечи. – Успокойся, слышишь? Успокойся.

– Я ненавижу тебя! – закричала Лайза, не в силах взять себя в руки; сейчас она не видела вокруг себя ничего, даже властные глаза Пуула. Она была в ярости и наслаждалась этим состоянием.

– Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!

Пуул прибегнул к заклинанию – традиционному французскому способу приведения женщины в чувство.

– Лайза...

Он схватил ее за запястье, чтобы его энергия усиливала эффект от слов.

– Лайза, бестарбето коррампит висцера эул мулерис.

Никакого результата. Простое заклинание не действовало на нее. Он предпринял другую попытку спроецировать свою волю на Лайзу и укротить женщину, но она производила столько шума, что ему не удавалось сосредоточиться. Наконец, отчаявшись, он ударил ее по лицу.

Она ответила ему тем же.

– Убийца! – закричала Лайза. – Думаешь, я так глупа, что ничего не поняла? Ты соблазнил меня, чтобы добраться до денег Мэтта, а когда он оставил все Николе...

Пуул решил прибегнуть к помощи духов. Его унижала необходимость обращения к низшим силам, но ярость Лайзы следовало усмирить немедленно; ситуация была слишком опасной для него, чтобы он мог позволить себе такую роскошь, как гордость.

Во имя Ваала, мысленно произнес Пуул, полностью сосредоточившись на этой просьбе о помощи, во имя Астарота, во имя Люцифера, помогите мне усмирить эту женщину и сделать ее послушной моей воле.

– Ты бросил меня и тотчас занялся Николой! – сквозь слезы прокричала Лайза; внезапно она опустилась на ближайший камень.

– Лайза, – ухватился за свой шанс Пуул, – ты сейчас слишком взволнована для нормального обсуждения этой темы. Почему бы нам не встретиться завтра утром и не поговорить обо всем более спокойно?

– И позволить тебе убить меня, как ты убил Мэтта? – усмехнулась Лайза. Тон ее голоса понизился, однако он еще не был спокойным. – Нет уж, спасибо!

– Моя дорогая Лайза, когда погиб Мэтт, я находился в Колвин-Корте среди членов общества! Пожалуйста, не говори глупости. Если ты действительно боишься за себя, мы встретимся в том месте, где тропинка, идущая от пляжа, подходит к скалам – эта точка видна из окон коттеджа, ты сможешь попросить свою сестру посмотреть. Ты удовлетворена? Итак, завтра в восемь утра.

– Я буду там! – с угрозой сказала Лайза. – И не рассчитывай на дружескую беседу – ее не будет.

– Ты обещаешь мне не обсуждать это ни с кем до нашей завтрашней встречи?

– Хорошо, но...

– Спасибо. До завтра, Лайза, – сказал напоследок Пуул.

До дома он добежал без остановок. Кухня была пуста; четыре женщины из общества играли в бридж на веранде возле гостиной.

– Где Агнес? – закричал Тристан.

– В своей комнате, – ответил кто-то. – Она отдыхает.

Они все, раскрыв рты от изумления, уставились на него.

Пуул взлетел по лестнице на второй этаж и, не постучавшись, ворвался в комнату Агнес. Мисс Миллер красила ногти, слушая радиопередачу «Женский час». От неожиданности она опрокинула пузырек с лаком.

– Тристан! Что случилось?

– Ты, кажется, перестаралась со своей ворожбой!

– С ворожбой? – испуганно произнесла Агнес.

– Я помню, что я велел тебе сделать так, чтобы Лайза разлюбила меня, но...

– О, господи! – заволновалась Агнес. – Вы хотите сказать, что я не справилась с заданием? Я была уверена в успехе...

– Ты добилась успеха! Такого успеха, что теперь она ненавидит меня! Агнес, послушай, мы в опасности. Нам следует действовать, и очень быстро...

VI

Эван вернулся из Лондона в Колвин за десять минут до того, как Лайза устроила сцену на пляже; узнав, что Никола и Пуул ушли загорать, он поспешил вниз, к бухте.

Добравшись до песка, он увидел Николу. Она бежала навстречу ему; халат сваливался с ее плеч, открывая две бледно-желтые полоски бикини.

– Ники! – крикнул он.

Возможно, Пуул чем-то расстроил ее. Вид у девушки был взволнованный. Если Пуул обидел Николу, он будет жалеть об этом до конца своей жизни, мрачно подумал Эван.

– Ники! – снова позвал он.

Никола словно не слышала его. Она продолжала бежать к нему; наконец он разглядел ее приоткрытый рот, спутанные волосы и грустные глаза.

– Ники, – сказал он, шагнув к девушке, – что случилось?

Но Никола пребывала в мире своих мыслей, в безмолвном мире, где она бежала по пустынному берегу. Она не слышала Эвана. С трудом веря своим глазам, он увидел, как она молча пробежала мимо него и, не оглядываясь назад, стала забираться вверх по камням к тропинке.

– Ники! – закричал Эван в растерянности и гневе. – Ники, куда ты?

Но Никола исполняла предсказание Марис. Сейчас Эван не существовал для девушки.

VII

Прошла ночь. Никола пообедала в столовой общества; Эван не видел девушку. Когда он постучал в дверь ее комнаты, никто ему не ответил. Подергав ручку, он понял, что дверь заперта. С чувством уязвленной гордости, в мучительном смятении Эван лег в постель и всю ночь ворочался с боку на бок без сна.

Пуул тоже не спал в эту ночь. Агнес подсыпала снотворное в кофе Николы, чтобы девушка своим присутствием не отвлекала Пуула. Когда Никола заснула, Пуул запер дверь ее комнаты и вернулся в западное крыло, чтобы заняться приготовлениями. Он изучал книги, думал, составлял планы, и лишь перед рассветом подготовил себя к действиям. Он пропустил обед – соблюдение поста было важным требованием. Чтобы обрести телесную чистоту, он принял ванну, после которой облачился в черный халат из хлопка, принесенный ему Агнес. Третье условие – воздержание, – он не выполнил, но поскольку сожалеть о времени, проведенном с Николой, было бессмысленно, Пуул лишь пожал плечами и спросил Агнес, все ли готово. Она ответила утвердительно. Как только взошло солнце, они вдвоем отправились к замку. Агнес развела огонь в маленькой жаровне внутри развалин замка, чтобы жечь в ней лавровый сок, камфару, канифоль, серу и соль, обеспечивая чистоту пространства внутри круга. Пуул очертил его границы, когда очищение было завершено. При этом он двигался против часовой стрелки и использовал алую краску, содержавшую ртуть и серу. Потом он нарисовал внутри первой окружности вторую, диаметром в два с половиной метра. Линии обеих окружностей не были замкнутыми – Пуул оставил небольшой проход для себя и Агнес, чтобы до последнего момента они имели возможность заходить внутрь кругов и покидать их. Поручив Агнес начертить нужные слова и символы между двумя окружностями, Пуул взял волшебную палочку, вырезанную из орешника, вышел из замка и направился к диким лошадям, которые паслись неподалеку.

Пуулу доводилось иметь дело с лошадьми, но это было давно; приблизившись к крупному гнедому жеребцу, стоявшему у края табуна, он с трудом подавил мелькнувший в душе страх. Остановившись, Пуул освободился от человеческой слабости; после этого все произошло до смешного легко. Он поднял волшебную палочку; уши жеребца тотчас встали. Даже когда другие животные отпрянули в сторону, жеребец остался на месте. Он ждал человека. Пуул коснулся его волшебной палочкой, пробормотал что-то и накинул веревочную петлю на шею коня. Жеребец покорно последовал за Пуулом к развалинам замка.

– Мы готовы, Агнес?

– Думаю, да.

– Хорошо.

Не впуская животное внутрь круга, Пуул привязал веревку к полуразрушенной стене, чтобы жеребец не вздумал убежать; конь не пытался вырваться, он доверчиво смотрел на человека своими умными темными глазами.

– Зажги снова огонь, Агнес, – сказал Пуул.

Агнес зажгла уголь в жаровне. Спустя секунду Пуул подошел к женщине, стоявшей в центре круга, и посмотрел на нее.

– Покорми огонь, – сказал он.

Агнес вылила в черный дым камфару и бренди.

– Хорошо, – тихо сказал Пуул. – Замкни круг.

Агнес взяла кисть, банку с алой краской, и быстро замкнула обе окружности – внешнюю и внутреннюю.

– Очень хорошо, Агнес. Теперь займемся запахами, обожаемыми силами тьмы. Я буду произносить названия трав, а ты – бросать их в огонь. Готова?

– Да, мой господин.

– Кориандр, – сказал Пуул и замолчал. – Болиголов... петрушка... мак... укроп... сандал... белена.

Агнес бросила последний компонент в пламя; они постояли некоторое время, глядя на огонь. Их начал окутывать резкий, насыщенный аромат. Пуул склонился над закрытой корзиной, которую Агнес внесла в круг. Он вытащил оттуда черного петуха.

– Моим соратникам, – громко произнес Пуул, – моим подчиненным, моим воинам я приношу эту жертву.

Запах испарений, поднимавшихся над жаровней, усилился; голос Пуула стал глухим, хриплым; Агнес вложила нож в его нетвердую руку.

Петух принял кровавую смерть.

Агнес упала на колени, чтобы поклониться вырвавшимся на свободу силам, но Пуул остался на своем месте, чтобы они овладели им. Через три секунды полной неподвижности он сильно вздрогнул; в глазах Агнес застыло преклонение; Пуул протянул свои окровавленные руки к темному утреннему небу. Хриплым, дрожащим голосом он призвал духов встретиться с ним у границы круга.

VIII

Утром, в семь часов, когда зазвенел будильник, Лайза, обессилевшая от своей ненависти к Пуулу, еще крепко спала. Она с трудом заставила себя подняться с кровати, однако предстоящее свидание было столь желанным, что сон улетучился к тому моменту, когда Лайза спустилась на первый этаж.

Джейн уже заваривала чай для Бенедикта.

– Господи! – удивилась она, увидев свою сестру. – Ты сегодня рано встала!

– У меня встреча с Тристаном.

– О, Лайза!

– Ты не так поняла. С этим покончено. Я просто хочу объяснить ему, как сильно я его презираю... Джейн, посмотри, что произойдет, ладно? Я встречаюсь с ним над пляжем; если Пуул будет знать, что за ним следят, он не посмеет причинить мне вред.

– Лайза, не разумнее ли...

– Я должна идти, – сказала Лайза, – не то я опоздаю.

Она выскользнула из дома через заднюю дверь.

Джейн отнесла чай Бенедикту и с тревогой на лице спустилась в гостиную, окна которой смотрели на море.

Лайза ждала Пуула в том месте, где тропинка подходила к скалам, в восьми метрах выше пляжа. Утро было ясным, но неярким, под скалами синело море. Присев у окна, Джейн посмотрела на часы. Пять минут девятого. Лайза нетерпеливо прохаживалась взад-вперед. Десять минут девятого. Пуул не появлялся.

Он не придет, подумала Джейн. Подойдя к входной двери, она открыла ее.

– Лайза! – изо всех сил закричала женщина. – Вернись! Пожалуйста!

Лайза повернула голову, и в этот момент Джейн краем глаза увидела коня. Джейн бросила взгляд в сторону замка. Огромный черный конь мчался галопом от замка; впереди животного неслось стадо овец, напуганных топотом его мелькавших в воздухе копыт.

Джейн словно парализовало. Овцы, от страха сбившиеся в плотную кучу, устремились к коттеджу, но конь свернул в сторону и погнал их к тому месту, где стояла Лайза.

– Лайза! – в ужасе закричала Джейн. – Лайза, берегись!

Но Лайза побежала слишком поздно. Стадо овец, врезавшись в женщину, сбросило ее со скалы на каменистый берег, где она и встретила свою смерть.

Глава седьмая

I

– Я выхожу замуж за Тристана, – сказала Никола Эвану. – Мы поженимся второго августа.

Они находились в Суррее, в доме Мэтта, вечером, после похорон Лайзы. Со дня смерти Лайзы прошла неделя, насыщенная общением с репортерами, полицейскими, следователями. Снова причиной смерти назвали несчастный случай. Вся жизнь перевернулась. Бенедикт собирался покинуть коттедж и вернуться в Кембридж; Джейн боролась с сомнениями и страхами, посвятив се бяблизнецам; они же с удвоенным терпением ждали, когда их отец вернется и наведет порядок. Пуул отвез Николу в Суррей на похороны, но сам в них не участвовал. В отсутствие Пуула Эван впервые за несколько дней получил возможность поговорить с Николой наедине и спросить ее, какие чувства она испытываете к Тристану.

– Я люблю его, – в серых глазах девушки светился вызов. – Он сделал мне предложение, я ответила согласием. Скоро мы поженимся.

– Ты сошла с ума, – сказал Эван. – Несомненно, сошла с ума. Ты потеряла рассудок.

– Ради бога, оставь меня одну, уйди! – закричала Никола; она попыталась убежать, но Эван не пустил ее.

– Как я могу уйти, если ты собираешься вернуться в Колвин-Корт?

– Я буду находиться в западном крыле с Тристаном! Ты не можешь выгнать меня оттуда!

Эван знал, что это правда. Он испытывал такую душевную боль, что ему хотелось сесть на ближайший самолет и улететь в Америку, но такой выход был неприемлем. Он не мог бросить свою семью и Николу. С каждым часом ему все сильнее казалось, что она не отвечает за свои поступки.

– Меня удивила весть о помолвке Николы, – настороженно сказала Эвану Джейн на утро после похорон Лайзы. – Надеюсь, она знает, что делает. Она едва знакома с Тристаном и... о, Эван, я чувствую, все это не к добру! Извини, может быть, мне не следует так говорить, но...

Союзник. Несмотря на свое отчаяние, Эван немного воспрял духом. Он заговорил, выплескивая на Джейн все свои сомнения и страхи. В ответ она поделилась с ним своей убежденностью в том, что Пуул был причиной недавних несчастий в Колвин-Корте.

Они беседовали в течение часа.

– Твои частные детективы раскопали что-нибудь интересное? – спросила Джейн.

– Пока нет. Сегодня днем я еду в Лондон, чтобы узнать, как далеко они продвинулись в своем расследовании.

– Я уверена, они не найдут никакого криминала, – сказала Джейн, – Тристан слишком умен – нечеловечески умен, Эван. Знаю, ты засмеешься, но иногда я спрашиваю себя – а человек ли он? То, как он заставил увлечься собой Лайзу... а теперь Николу... он словно приворожил их. Знаю, в наше время упоминание о ворожбе и черной магии вызывает улыбку, но...

– Пуул, несомненно, человек, – сказал Эван.

В его мозгу мелькнули воспоминания о странной комнате Пуула. Эван счел эту странность проявлением эксцентричности.

– Он просто ловкий мошенник, обладающий познаниями в области психологии и недюжинными способностями к гипнозу. Я согласен с тобой в том, что Никола околдована, но не думаю, что кто-то напустил на нее чары. Просто Пуул сумел так завладеть ее душой, что она превратилась в другого человека.

– Это и есть черная магия, – сказала Джейн.

– Нет, – возразил Эван, – это форма гипноза, за которым кроется вполне человеческое желание прибрать к рукам полмиллиона фунтов. Нет, он – человек, и весьма коварный. Я намерен разоблачить его, прежде чем он женится на Николе, погубит ее и скроется с деньгами... Джейн, у меня к тебе большая просьба. Я знаю, что тебе не хочется возвращаться в коттедж после случившегося с Лайзой, но мне будет гораздо легче, если ты вернешься туда – я буду знать, что рядом есть человек, который понимает ситуацию и способен помочь мне в критический момент. Ты не представляешь, как ты помогла мне – я нашел союзника, разделяющего мое отношение к происходящему.

– Ты тоже помог мне, – призналась Джейн. – Я начала бояться Тристана. Я думала, что я одна испытываю к нему неприязнь.

– Так ты вернешься в Колвин?

– Ну... мне действительно не хочется ехать туда, но я не могу вернуться в Кембридж и оставить тебя и Николу без помощи. Если мое присутствие в Колвине поможет тебе, и если ты способен помочь Николе...

– Я вырву Николу из лап этого человека любой ценой!

– О, Эван, не говори так! – воскликнула Джейн, испуганно постучав рукой по дереву. – После этих внезапных смертей!

– Это несчастные случаи.

– Не уверена, – сказала Джейн.

– Не станешь же ты всерьез утверждать, что...

– Нет, я просто не уверена... Эван, если ты собираешься поехать сегодня в Лондон к детективам, сделаешь кое-что для меня?

– Конечно. Что именно?

– Зайди в «Фойлз» и купи мне хорошую книгу о черной магии.

II

Вернувшись утром следующего дня в дом Мэтта, Пуул встретил близнецов. Они только что попрощались со своей гувернанткой, которая уехала домой в Испанию, испугавшись атмосферы внезапной смерти. Дети наслаждались обретенной свободой. Им нравилась Констанца, но они устали присматривать за ней и учить ее английскому. Подъехав к дому на своем черном «ягуаре», Пуул застал их сидящими на ступенях перед входной дверью. Они с интересом посмотрели на него.

– Доброе утро, – с официальной важностью произнесла Люси, когда Пуул вышел из машины. – Мы хотим поздравить вас с помолвкой.

– Спасибо! – Он улыбнулся ей и посмотрел на мальчика, но Тимоти разглядывал свои ботинки.

– Где будет свадьба? – радостно спросила Люси, отбросив торжественный тон. – В часовне?

Пуул посмотрел на нее. Приятное волнение охватило Люси. Когда Пуул глядел на нее подобным образом, девочка ощущала собственную значимость.

– Мы слышали, как Агнес говорила об этом, – пояснила она. – Но мы никому не сказали, решив, что это секрет.

Пуул улыбнулся ей.

– Это было секретом, – сказал он. – В некотором смысле это и сейчас секрет. Общество устраивает праздник в часовне вечером первого августа. По традиции состоится маскарад. Поскольку мы с Николой женимся, маскарад пройдет в форме венчания, но это не будет обычным венчанием, поскольку часовня не освящена. Обычное бракосочетание произойдет утром следующего дня в Свонси.

– Нам можно прийти на маскарад? – тотчас спросила Люси.

– Я думал, что вы оба уедете с тетей Джейн в Кембридж.

– О, тетя Джейн передумала, – сказала девочка. – Мы возвращаемся в коттедж. Мы этому рады, правда, Тимми? Лучше жить у моря, чем в центре города.

– Я бы хотел уехать в Кембридж, – сказал Тимоти. – Там я не думал бы постоянно о маме.

– Нет, все равно думал бы, – резко возразила Люси и, чтобы отвлечь себя и брата от этой темы, повернулась к Пуулу. – Нам можно прийти на маскарад?

Пуул снова как-то по-особому посмотрел на Люси. Она вскочила, бросилась к нему, взяла за руку.

– Пожалуйста! – взмолилась девочка, широко раскрыв свои глаза и придав им самое трогательное выражение. – Пожалуйста, Тристан! Можно мне называть вас Тристаном, вы ведь скоро станете моим родственником?

– Почему бы и нет? – сказал Пуул и снова подумал о том, как прелестна девочка. Великолепное подношение... Он представил себе крестильную рубашку.

– Хочешь быть подружкой невесты на маскараде? – с улыбкой спросил он.

– О! – завизжала Люси. – А можно?

– Конечно, но храни это в тайне, ладно, Люси? Общество устраивает маскарад только для своих друзей, мы не хотим, чтобы толпа посторонних глазела на нас.

– Я никому не скажу, – пылко пообещала Люси. – А можно, Тимми будет пажем?

Возникла неловкая пауза. Пуул посмотрел на Тимоти, на его пшеничные волосы, опущенные глаза, хмуро сжатый рот и решил, что мальчик абсолютно непригоден для его целей.

– Ты ведь не хочешь быть пажем, верно, Тим? – непринужденно спросил Пуул. – Ты слишком взрослый для таких вещей, да? Я знаю, как относятся к подобным затеям мальчики твоего возраста.

Тимоти охватило непреодолимое желание возразить. В обществе Пуула он чувствовал себя не в своей тарелке и втайне считал, что Люси ведет себя глупо.

– Если Люси будет подружкой невесты, – сказал он, глядя на землю возле туфель Люси, – я хочу быть пажем.

Пуул понял, что у него нет пространства для маневра.

– Хорошо, – сказал он, не собираясь допускать Тимоти на церемонию. – Мы обсудим это позже, когда вернемся в Колвин-Корт. И помните – никому ни слова. О'кей?

– Наши рты на замке, – торжественно заявила Люси.

Тимоти промолчал.

– Тим? – сказал Пуул.

– О'кей, – произнес Тимоти, – если вы так хотите. Мое имя – Тимоти, а не Тим. Все, кроме Люси, должны пользоваться моим полным именем.

– Право, Тимми! – воскликнула Люси, когда Пуул скрылся в доме. – Как ты мог ответить на его доброту грубостью?

– Мне не понравилось, что ты прыгала вокруг Пуула, точно щенок, который хочет, чтобы с ним погуляли.

– Меня еще никогда так не оскорбляли!

Возмущенная Люси оставила грустного Тимоти на ступенях.

Близнецы редко ссорились; Тимоти почувствовал, что его недоверие к Пуулу перерастает в активную неприязнь...

III

Днем позже Эван прибыл в Колвин-Корт; при первой возможности он покинул дом и заспешил к коттеджу. Джейн находилась одна на кухне; близнецы осматривали пещеры, Бенедикт уехал в Свонси за продуктами.

– О, отлично! – Джейн перестала взбивать крем и направилась в гостиную. – Я как раз думала о тебе. Есть новости?

– Да, есть.

Эван выглядел лучше. Его глаза уже не были красными, лицо – усталым, вытянувшимся.

– Вот твоя книга о черной магии – она показалась мне вполне читабельной и информативной, надеюсь, ты одобришь мой выбор.

– Ты прочитал ее?

– Я пролистал главу о колдовстве в Африке. Там все верно. Я не стал вникать в галиматью о ведьмах, черных кошках и оргиях во Хэллоуина.