Текст книги "Пробуждение страсти"

Автор книги: Сьюзан Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– У вас там все в порядке?

Саманта сорвала с платья брошь и подбежала к нему.

– Как ты это объяснишь?

Макс уставился на брошь в ее руке, а затем перевел взгляд на стоявшую во дворе Камиллу.

– Это же подарок.

– Да, но означает гораздо большее! Таким образом, перед тем как уехать, вы решили заклеймить меня, мистер Баррет? Решили заявить, что при помощи вот этого у вас будут на меня определенные права, да?

– Эта чертова брошка была просто подарком, я подарил ее тебе, не предполагая, что ты придашь этому проклятому украшению такое же чертовское значение, как и мое драгоценное семейство!

– Но ты же знал, что оно означает! – Саманта сунула брошь ему в руку. – Ты же сделал мне только половину предложения, а это называется просто трусостью!

Остальные члены семьи Барретов начали появляться на крыльце.

– Может быть, я думал, что мистер Холден сможет сделать вместо меня и другую половину!

– Господи, как мне надоело, что ты все время хнычешь про Пита Холдена.

– Хнычу?

– Он же для тебя просто предлог, чтобы бросить меня! Ты не можешь взглянуть в лицо правде! В этом и заключалась вся наша проблема все это время!

– И в чем же правда, мисс Джеймс?

– В том, что ты любишь меня, черт возьми! И я люблю тебя!!!

Никто не произнес ни слова. И вдруг тишину во дворе нарушил стук конских копыт.

– Ну, вам уже давно пора было появиться, – проворчала Ида, повернувшись к двум мужчинам. – У нас тут чуть кровопролитие не началось, прямо у меня под окнами.

Пит приподнял шляпу, приветствуя Саманту, и спешился. Он, Ида и еще один человек, пониже ростом, приблизились к Максу.

– Шериф Баррет, это майор Бартоломью Стивенс. Думаю, он хочет кое-что вам сказать.

Майор приподнял шляпу-котелок, обнажив при этом редкие седые волосики, прокашлялся и сказал:

– Мистер Баррет? Шериф Баррет, городской совет уполномочил меня исполнить важное поручение – я предлагаю вам престижную должность шерифа округа Кэш.

Стоявшие на крыльце члены семьи Баррет зашептались, а у Саманты чаще забилось сердце. Если бы только он принял эту должность, это означало бы, что он останется тут, в Логане.

Глаза Макса превратились в две ледышки.

– Это была твоя идея? – спросил он у Саманты.

– Нет, но мне кажется, что это просто замечательно.

– Тебе не удастся уговорить меня остаться, Саманта.

Она покачала головой и затем прошла мимо него к двери.

– Не льстите себе, шериф, – проговорила она через плечо, входя в дом. – Я ни за что не стала бы тратить свое драгоценное время и уговаривать вас остаться.

Макс услышал звук захлопнувшейся двери. Бабушка его вышла вперед и постучала тростью по деревянному настилу крыльца.

– Ну, мальчик, ты еще больший болван, чем я думала.

– Саманта не имеет к этому никакого отношения, – сказала Ида. – Это была моя идея. Моя и твоей бабки.

– И эта идея только что провалилась, – добавила его бабушка.

Макс провел рукой по волосам. Он не знал, что ему делать. Возможно, тот удар о скалы действительно повлиял на его рассудок – ведь камни там были довольно острые.

Внезапно еще одна взмыленная лошадь ворвалась на двор.

– Майор Стивенс! – закричал какой-то молодой человек. – У нас неприятности! Шериф Стенли!!! Он вернулся в город! И стреляет во всех, кто приближается к нему.

Глава тридцатая

Макс оставил лошадь в дальнем конце Мейн-стрит и направился к центру городка. Он слышал звуки выстрелов и надеялся, что у жителей этого района Логана хватило ума, чтобы убраться подальше.

Он осторожно продвигался вперед, стараясь идти по мягкой пыли и влажной грязи, где звук его шагов был почти не слышен. Он прошел мимо парикмахерской и оружейной лавки, а затем увидел Гая Стенли: тот стоял у галантерейного магазина по другую сторону улицы. Занят он был тем, что тщательно расстреливал старательно украшенные витрины.

– Стенли! – позвал он, используя в качестве прикрытия телеграфный столб.

Гай Стенли круто повернулся, курок его пистолета был взведен, он мог выстрелить в любую секунду.

– К-к-кто т-тут?

Макс наблюдал за ним и заметил, что Гай чуть не упал, запутавшись в собственных ногах. Затем он расслабился и немного отошел от столба. Было совершенно ясно, что Стенли в стельку пьян.

– Тебе что, не нравятся именно эти окна, да?

Стенли вглядывался в темноту.

– К-к-то эт-то?

– Это шериф Баррет.

Парень расхохотался.

– Не-а. Не может быть, что это Баррет. Он ж-ж-же мертв.

– Мне жаль разочаровывать тебя, но у меня больше жизней, чем может пригодиться нам обоим.

– Не может быть, что ты – Баррет! – закричал тот в ответ. – Мои к-к-кузены позаботились об эт-том любителе… справедливости… об этом чертовом у-ублюдке з-законнике…

– Мне неприятно сообщать тебе такую грустную новость, но у тебя нет больше никаких кузенов.

Стволом своего пистолета Стенли сдвинул шляпу на затылок.

– Это означает, что я уже больше не шериф?

– Пожалуй, что и так.

– Э-эй, погоди-ка минутку. Ты что, перебил всех моих кузенов?

– Не могу похвастаться, что всех до единого, но, думаю, я приложил руку к каждому отдельному случаю.

– Тогда это означает, что я… ч-что я… должен у-убить тебя, – откликнулся Стенли, слегка покачиваясь.

Макс прислонился к столбу прямо перед носом Гая Стенли.

– Давай разберемся. Ты сейчас держишься на ногах не лучше ветряной мельницы, и зрение у тебя сейчас, как у летучей мыши, и ты, что же, собираешься расквитаться со мной?

– Совершенно т-т-то-о-чно.

– Надеюсь, ты не очень обидишься на мои слова, Стенли, но те мозги, что у тебя есть, по-моему, еще не дозрели. Только попробуй, наставь пушку в мою сторону – и ты покойник. Это означает, что завтра утром ты уже не проснешься с головной болью, спрашивая себя, что же со мной случилось, ты просто никогда уже не проснешься.

– А ты мне не угрожай, шериф. Что тебе не нравится… Да я… да я вот сейчас подойду к тебе… подойду, да и прод-дырявлю твое поганое лицо…

– А какое из моих лиц, позволь тебя спросить? То, что справа, или то, что слева, а?

– Но я… я…

К великому изумлению Макса, шериф расплакался. Он опустил пистолет, плечи его ссутулились, и он принялся всхлипывать.

– У меня же никого не осталось. Ни одной живой души.

– Ну, если ты хочешь узнать мое мнение, у тебя никогда никого особенно и не было.

Стенли вскинул голову.

– Да что ты знаешь о родственных связях? Ч-честное с-слово, ты, верно, появился на свет прямиком из ада! Да в-ведь эт-ти ребята… они ж-же подняли меня из грязи…

– И сравняли тебя с грязью.

– Но это была моя семья! Человек не может жить без родни… без единой родной души.

Гай Стенли повалился на землю, и Макс почувствовал, как сердце его сжалось. Этот презренный негодяй рыдал от того, что у него нет больше «ни единой родной души». Действительно, это был знаменательный день, когда блестящий защитник закона узнал кое-что о жизни от преступника, цена которому была не больше чем пригоршня грязи.

Макс перешел улицу, взял Стенли за руку и поднял его.

– Успокойся, Стенли. Там, куда ты отправишься, у тебя будет немало родственных душ. Что же касается меня, то давай надеяться, что никогда не бывает поздно начать все сначала.

Саманта сидела на стуле в своей комнате и раздумывала, хватит ли у нее когда-нибудь смелости лечь в ту самую постель, на которой еще прошлой ночью лежал раненый Макс. Ему была предоставлена отличная возможность остаться с ней, но он сделал иной выбор.

Горькие слезы катились по ее лицу, и она была даже рада, что Морайя предпочла прекратить свою осаду. Возможно, ей надо дать волю своим чувствам, может быть, слезы помогут ей навсегда выбросить Макса Баррета из своего сердца.

Она услышала, как кто-то постучал в окно.

Она вытерла глаза и встала, чтобы раздвинуть шторы. Затем присела на подоконник, чтобы ночной воздух успокоил поднявшуюся в ней волну паники, но так и не смогла заставить себя посмотреть на человека, которого так любила.

– Ты поймал мистера Стенли? – спросила она.

Макс прокашлялся.

– Да.

Наступила пауза – одна из тех пауз, от которых она, бывало, чувствовала себя взволнованной и беззащитной, но теперь в ее сердце была только пустота.

– С тобой все в порядке? – спросила она его.

– Да.

И снова наступило молчание.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – Ей хотелось, чтобы он поскорее попрощался и уехал.

– Я хотел извиниться за то, что раньше там, на крыльце, обвинил тебя. Ида и бабушка рассказали мне, что ты не имеешь никакого отношения к предложению майора Стивенса. Думаю, когда я чувствую себя загнанным в угол, я начинаю наносить удары не глядя.

Словно дикий зверь, сокрушенно подумала она.

– Я прощаю тебя, – прошептала она. Чувства ее пытались вырваться наружу, но она сдерживала себя. – Это все?

– Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Саманта.

Она подавила в себе рыдания, прежде чем слова сорвались с ее губ.

– Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее уехали и все было бы кончено, мистер Баррет.

– Всю свою жизнь я убегал от людей, от любых родственных отношений, заявляя, что не хочу связывать себя. Правда в том, что я убегал от самой жизни. Я устал от этого. Я устал от того, что был трусом.

Она подняла на него глаза.

– Ты не трус.

– Нет, именно трус. Ты очень точно угадала это. Когда дело доходит до того, чтобы умереть со славой – тут я герой, но когда надо просто жить – я становлюсь всего-навсего презренным трусом.

– Означает ли это, что ты будешь чаще навещать свою семью? – Она не могла не надеяться, что по дороге домой он сможет иногда заехать и к ней, хотя и понимала, что никогда не сможет чувствовать себя счастливой, лишь изредка видя его.

Он кивнул.

– Гораздо чаще, чем раньше.

– Они будут рады это услышать. Я знаю, твоя мама – человек не простой, но она любит тебя и хочет тебе только добра.

Медленная улыбка приподняла его усы.

– Только ты можешь защищать мою мать, Саманта, да еще после того, как она обошлась с тобой.

– Она же мать. Матери всегда защищают своих детей.

Он все еще улыбался, глаза его блестели. Он облокотился на подоконник.

– Ты позволишь мне войти?

Она встала и слегка отступила.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Он перекинул длинные ноги через подоконник и оказался у нее в комнате.

– Я ведь еще не поблагодарил тебя за то, что ты уступила мне свою постель.

Он сделал еще один шаг по направлению к ней, и Саманта отступила к двери.

– Вовсе не за что… Я думаю…

– Не беги от меня, Саманта. Ты должна знать, что, куда бы ты ни пошла, я буду следовать за тобой.

Слезы наконец брызнули из ее глаз.

– Я не могу… Я не могу снова быть с тобой только ради того, чтобы ты опять оставил меня. Не могу.

Он вытянул руку и коснулся ее лица, вытирая слезы.

– Разве ты не знаешь, что, когда ты улыбаешься, ты каждый раз отнимаешь у меня кусочек сердца. Каждый раз, когда ты смотришь на меня, я снова и снова влюбляюсь в тебя.

Слезы побежали по ее щекам, и она покачала головой.

– Прошу тебя. Пожалуйста, не обращайся так со мной. Просто оставь меня и уходи – у меня ведь останется то малое, что было между нами.

– Неужели у нас действительно было так мало?

– Да! По сравнению с тем, что мы могли бы иметь.

– Тогда скажи мне, что мы могли бы иметь. Скажи.

– Дом.

Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

– Семью.

Он заглянул ей в глаза.

– Мы принадлежали бы друг другу.

Он поцеловал ее прекрасным и долгим поцелуем. Она поняла, почему ей не суждено быть с ним. Он обладал всем, что могла дать ему жизнь, всей властью, он сам был силой и властью, которую ни одна женщина не сможет назвать своей. Она должна была отпустить его.

– Я люблю тебя, Макс. Но я никогда не стану удерживать тебя, это сделает тебя только несчастным…

– А разве жизнь с тобой может принести мне что-нибудь, кроме счастья?

Она глубоко вздохнула.

– Я понимаю, что иногда нам приходится позволять кому-то уйти.

– А иногда надо удерживать кого-то обеими руками.

– Даже если я никогда больше не увижу тебя, я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не забуду тебя, я всегда буду любить тебя…

– А я всегда буду здесь, чтобы напоминать тебе об этом.

Она подняла на него глаза.

– Ты что-то сказал?

– Я сказал: хочешь ли ты выйти за меня замуж, Саманта Джеймс?

– Что?

Он рассмеялся, разглаживая морщинку на ее лбу.

– Забавно. А я всегда представлял, что женщине полагается улыбнуться, когда мужчина, которого она любит, просит ее стать его женой.

– Это твоя бабушка уговорила тебя?

– Никто не уговаривал меня, милая. Я просто пришел к некоторым очень серьезным выводам.

– Например?

– Например, что ты сводишь меня с ума, ты, упрямая и неуступчивая, любящая и верная женщина. Ты иногда храпишь, черт тебя возьми, но об этом я не буду распространяться. И, честно говоря, я просто не смог бы жить без тебя. А теперь скажи «да» на мое предложение, а не то я привяжу себя к твоей ноге, и тебе придется таскать меня за собой повсюду всю оставшуюся жизнь.

Она рассмеялась, обхватив его шею. Он поднял ее, кружа по комнате, а затем бросил на кровать.

– А что, если нам это отпраздновать?

– Нет-нет-нет, – ответила она, тоже смеясь и поднимаясь с кровати. – Нам надо назначить день, прямо здесь и сейчас. Я не собираюсь становиться похожей на Камиллу и ждать тебя всю жизнь, пока ты будешь гарцевать по всей стране, вылавливая разных негодяев.

Он порылся в кармане и подкинул на ладони какой-то металлический предмет. Она повертела его в руках. Это была звезда, на которой было написано «Шериф Округа Кэш».

– Больше я нигде не буду гарцевать.

Она обошла вокруг кровати и обняла его за плечи.

– Как насчет венчания в декабре?

Он разочарованно посмотрел на нее.

– Слишком долго. Как насчет венчания в следующем месяце?

– В следующем месяце?

– Ну, если человек собирается изменить свою жизнь и начать жить по-настоящему, почему бы не сделать это сразу?

Глава тридцать первая

Макс прокрался по темному дому к спальне Саманты. Было около трех часов утра, и за всю ночь он так и не сомкнул глаз.

На цыпочках он вошел в ее комнату и закрыл за собой дверь.

Ее густые каштановые волосы разметались по белой накрахмаленной наволочке. Лампа на туалетном столике у кровати почти догорела и отбрасывала на стены длинные тени, и вдруг он подумал – может быть, она тоже ждала его?

Сняв с себя брюки, он скользнул к ней под одеяло, чувствуя, как тепло ее тела охватывает его. Она вздохнула во сне и повернулась, прижавшись к нему и обняв одной рукой.

Сон ее был так прекрасен, что он не хотел будить ее, но желание, сжигавшее его тело, было настолько нестерпимым, что он просто не мог больше ждать. Он наклонил голову и поцеловал ее.

Она открыла глаза и улыбнулась.

– Что, не мог подождать еще одну ночь, а?

– Нет, сейчас, иначе завтра рядом с тобой будет трясущийся и изможденный жених.

Она плотнее прижалась к нему.

– А если он будет со мной сегодня, можно, и завтра он тоже будет со мной?

Он засмеялся.

– Любимая, он будет с тобой всякий раз, как ты поманишь его своим прелестным пальчиком.

Она высвободила свои руки из-под одеяла и поманила его пальцем.

– Вы настоящая соблазнительница, Саманта Джеймс, знаете ли вы об этом?

– Это делает меня просто идеальной для сгорающего от желания мужчины, – ответила она и засмеялась, когда его усы защекотали ей шею.

Он прикоснулся губами к ее губам и почувствовал, как по ее телу пробежала легкая дрожь.

Она прервала поцелуй.

– Может, нам лучше будет пойти в сарай?

– Ты шутишь? Мы же еще ни разу не занимались этим в настоящей постели. Мисс Джеймс, мы никуда не уйдем.

Он попытался снова поцеловать ее, но она помешала ему.

– Но Ида. Она же спит в соседней комнате.

– Твоя тетка может отправляться ко всем чертям.

– А что, если она услышит и ворвется сюда, когда мы будем… мы будем…

– Совокупляться? – Он усмехнулся, видя, как она вспыхнула. – Не беспокойся, любимая. – Он крепко поцеловал ее. – Я запер дверь. А ее метла – инструмент не столь подходящий, чтобы отпирать им замки.

Саманта еще раз покрутилась перед большим зеркалом, которое отражало ее в полный рост, и подол ее свадебного платья, сшитого из тафты, зашуршал вокруг ее ног.

Брендон заглянула в комнату.

– Ты еще не готова?

Саманта еще раз оглядела себя, расправляя кружева на груди. Она не помнила, когда в последний раз так нервничала. Хотя нет, помнила. Это было три недели назад, когда она стояла на крыльце и ждала, какое решение Макс примет – останется ли он.

– Брендон, пожалуйста, мне нужно еще несколько минут.

Брендон рассмеялась.

– Гости в церкви уже начинают проявлять беспокойство. И если ты еще задержишься, Макс прибежит сюда и начнет барабанить в твою дверь, думая, что ты хочешь бросить его у самого алтаря. Ну, давай же, скорее. Тебя тут ожидает сюрприз.

– Сюрприз? – Она глубоко вздохнула, взяла зонтик от солнца и следом за Брендон вышла из комнаты.

Саманта остановилась в коридоре, не смея поверить собственным глазам. Ее отец, в прекрасном сером костюме, стоял посреди гостиной.

– Нет, только не плачь, Саманта, – предупредила Брендон. – А то у тебя лицо покраснеет и распухнет.

– О, папочка, – прошептала Саманта, бросаясь в его объятия, – как же ты здесь оказался?

– Баррет оплатил мой проезд сюда. Он говорит, что не собирается жениться на женщине, если не получит ее из рук отца. Между прочим, – он окинул ее взглядом, – ты выглядишь просто замечательно.

– Папочка, это ты у нас выглядишь просто замечательно.

Отец предложил ей руку и повел к двери.

– Я тебе еще не говорил, как я горжусь тобой? Макс Баррет просто счастливчик, и сам об этом прекрасно знает!

Саманта засмеялась, чувствуя такое счастье и такую радость, что ей хотелось кричать об этом на весь мир. Они вышли из дома к начищенному багги, который предоставил им Пит Холден, и направились к маленькой церкви на окраине города.

В притворе церкви ее встретили Морайя, Ида и Френсис, которая стала на удивление дружелюбной, едва только была назначена дата свадьбы. Саманта представила всех своему отцу, а затем Френсис взяла ее за руки и сказала:

– Саманта, я еще никогда не видела моего сына таким счастливым. Кажется, ты обладаешь невероятной способностью заставлять его улыбаться. Я желаю вам обоим самого большого счастья.

Саманта увидела, как тепло улыбается ей Френсис Баррет, и ей захотелось плакать.

– Благодарю вас, миссис Баррет.

– Ну, давайте же, к делу, и поскорее, – проговорила Морайя. – Уже пора перекусить, я проголодалась.

– Постойте-постойте, еще одну секундочку!!! – донесся до них голос Камиллы. – Меня не пригласили на эту свадьбу, и я желаю заявить самый громкий и откровенный протест по этому поводу!!!

Все, кто находился в комнате, прямо-таки застонали.

– Камилла, прошу тебя, – проговорила Френсис Баррет. – Ну разве ты не можешь смириться с твоим поражением и оставить всех в покое?

– Если у вас свадьба, то и я должна быть здесь! – Широкая улыбка появилась на ее лице. – А вот мой новехонький жених!

Камилла протянула руку, и в проеме двери появился Пит Холден; яркий румянец пылал на его щеках.

– Она настояла, чтобы появиться с таким шумом.

– И мой пухлячок никогда мне ни в чем не отказывает, – сияя, проворковала Камилла. – Правда, утеночек?

Пять человек, что находились в храме, посмотрели друг на друга и расхохотались – и никто не знал, было ли это от облегчения или просто от удовольствия.

– Как я и говорила, – повторила Морайя, – приступим к делу.

Двери в церковь отворились, Саманта увидела множество стульев, что выстроились рядами вдоль широкого центрального прохода, который вел к алтарю.

Впереди нее шли Брендон, выступавшая ее подружкой, и бабуля Морайя, усыпавшая перед ней дорогу цветами.

Отец опустил ей на лицо вуаль.

– Ты готова стать миссис Баррет?

Она взяла его под руку и кивнула. Они медленно пошли вдоль прохода.

Макс ожидал ее у алтаря. Одет он был в потрясающий черный костюм с галстуком. Отец передал руку невесты жениху.

– Она твоя, Баррет. Хорошенько заботься о ней, а не то я задам тебе трепку.

Церемония началась, но Саманта едва могла разбирать слова. Все ее мысли были обращены к Максу. Сердца их соединялись навсегда, как и на той брошке, что была приколота у нее на груди.

– Я люблю тебя, – одними губами прошептал Макс.

Она пошевелила губами, отвечая ему то же самое, и Макс, после вторичной подсказки, надел кольцо на ее палец.

Саманта с трудом сдержала смешок, понимая, что не может даже вспомнить, когда же надо сказать «да».

Макс поднял ее вуаль, уничтожая последний барьер, что разделял их. Его губы прикоснулись к ее губам, и зрители ответили на это шумными аплодисментами.

Она повернулась к толпе, и ее зонтик сильно ударил Макса по голове. В ужасе она обернулась к нему и увидела, что он широко улыбается.

– Все в порядке, – объявил он гостям. – Я уже привык к этому.