Текст книги "Когда позовет судьба"

Автор книги: Сьюзан Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Пора становиться взрослым, Джек, – продолжала она, не слушая его. – Жизнь – далеко не сказка. Мы приходим в этот чертов мир, ничего не понимая, а когда только-только начинаем в чем-то разбираться, настает время прощаться с ним. Разве это справедливо? Любой человек свихнулся бы, зациклись он на этой несправедливости. Ты ищешь корень зла в окружающих, а зло – в самом тебе, в твоей неугасающей памяти о былых несправедливостях. И ты прав, между нами нет ничего общего в главном: я живу, чтобы управлять своей жизнью, а ты подчиняешься обстоятельствам, они управляют тобой.

Джек выпустил из рук ее шаль. Глаза его, дернувшись, ушли в сторону от ее взгляда. Сердце Кристин разрывалось от боли за маленького, запуганного жизнью мальчишку, сидящего в этом внешне суровом, бесчувственном мужчине.

– Стань наконец хозяином своей жизни, Джек! – прошептала она, не утирая обильных слез. – Делай то, что ты на самом деле хочешь для себя. Не дай себе стать тем, кого ты больше всего ненавидишь.

Джек, отвернувшись, зашагал в сторону тюрьмы. Ветер гладил лицо Кристин, высушивая ее слезы. Она не знала, увидит ли Джека еще когда-нибудь.

18

Придя в гостиницу, она первым делом удостоверилась, что Льюис, надежно связанный, спит в чулане в номере Джека. Потом, у себя, переоделась в ночную рубашку и забралась в постель. Но угрызения совести не давали спать, и нескончаемый дождь за окном усиливал тягостное настроение. «Где Джек прячется сейчас от ливня? – думала она. – А может, он уже вовсю скачет из города, и за ним по пятам – Хэнк и Боб?»

Отшвырнув одеяло, она поднялась с постели и выглянула в окно. Дождь хлестал как из ведра, и вывеска с нарисованной леди была едва различима. Струи воды барабанили по крыше, лупили по стеклам, превращая улицу внизу в разбушевавшийся поток. Джек был где-то там, где льет непрерывный дождь, хлещет в лицо ветер, не смолкают раскаты грома и не меркнут вспышки молний.

– Где ты, Джек? – прошептала она в запотевшее от дыхания стекло. – Возвращайся ко мне.

Едва она произнесла эти слова, как дверь со скрипом отворилась. Кристин, резко развернувшись, метнулась за туалетный столик, на котором лежал ее пистолет. В темноте в дверной проем проскользнул высокий мужчина. Сердце Кристин отчаянно заколотилось: это был Джек.

– Кристин! – прошептал он. Притаившись за высоким зеркалом туалетного столика, она наблюдала, как Джек, подойдя к кровати, провел рукой по одеялу. Никого не обнаружив, свирепо швырнул одеяло на пол. – Где ты, черт побери?

Кристин, оставаясь на месте, молчала. Джек присел на корточки и сунул голову под кровать. Затем уселся на пол и обессиленно уронил голову в ладони.

У Кристин защемило сердце. Она вышла из-за своего укрытия и объявила:

– Если ты надеялся, что я ушла, то, увы, ошибся.

Джек вгляделся в полутьму:

– Почему ты пряталась?

– Я не пряталась. Просто смотрела в окно.

– Меня высматривала?

– Никого я не высматривала. Сейчас принесу тебе полотенце.

Она направилась к чулану, но Джек остановил ее:

– Лучше помоги мне снять эти мокрые тряпки. – И он указал на свою одежду.

Кристин подошла ближе:

– И долго ты мок под ливнем?

– Достаточно долго, чтобы промыть себе голову, – ответил он, внимательно глядя на нее снизу.

– Давай помогу снять ботинки.

– Спасибо.

Сбросив башмаки, он поднялся и стал озябшими пальцами расстегивать пуговицы куртки. Одежда прилипла к телу, став похожей на змеиную кожу.

– Помоги, – сказал он, поняв тщетность своих усилий.

Вдвоем они за пару минут стащили с него насквозь мокрые куртку, рубашку, брюки… Он стоял посреди комнаты обнаженный и дрожащий от озноба.

– Ложись в постель, – сказала она, поднимая одеяло, валявшееся у его ног. – Я посплю в другой комнате.

– Ночью можно оставить Льюиса и одного.

– Тогда я буду спать на полу, – строптиво заявила Кристин.

– Ты что? Сегодня холодно и сыро. Нет уж, мы оба будем спать на кровати.

– Ничего со мной не случится, если посплю разок на полу, – не сдавалась она.

Он шагнул к ней, спросил ласковым тоном:

– Вам нужна моя визитная карточка с приглашением, мисс Форд?

Кристин сжала кулаки, пытаясь возбудить в себе ярость:

– Это что, способ извинения за твой последний приступ грубости – предложение разделить постель?

Лицо Джека сделалось серьезным, он чуть коснулся губами ее щеки:

– Да. Признаюсь: временами я веду себя как сукин сын. – Он отбросил ей волосы со лба. – Я хочу, чтобы ты спала рядом, Кристин. – Его дыхание щекотало ей лоб. – Я сгораю от желания ежесекундно.

Кристин не знала, позволить ли себе сладострастно застонать или ударить Джека. Не будет ли первое признанием того, что она капитулировала перед этим распутником, и не будет ли второе роковым, окончательным шагом, за которым – разрыв.

Рука Джека легла на ее прикрытую ночной рубашкой грудь.

– Ты самая соблазнительная женщина, какую я когда-либо встречал в своей жизни.

Кристин, все еще разрываемая противоречивыми чувствами, подняла голову, и тут же его губы, горячие и жадные, припали к ее рту.

– Я думала, ты ушел от меня, – призналась Кристин, когда он на секунду отстранился.

– Разве я мог? – усыпая поцелуями ее шею, пробормотал Джек. – Ты ведь так нуждаешься во мне, правда?

Кристин улыбнулась и сама припала к его губам. Когда, задыхаясь, она отвела голову, Джек уже снимал с нее ночную рубашку и прижимал ее, совершенно нагую, к стене, в то время как его жадные чуткие руки вытворяли с ней сладостную пытку, а потом, обхватив снизу, приподняли ее. Держась руками за его широкие плечи, Кристин обвила ноги вокруг его стройных бедер. Джек, издав низкий, похожий на рык возглас, вошел в нее, и Кристин откинула голову, всхлипнув от наслаждения. Он был восхитителен, ее духовный напарник, но только в физическом слиянии она ощутила себя его второй половиной.

Их любовь сейчас была под стать грозе за окном – такая же грубая, необузданная, дикая, с поцелуями, от которых на теле остаются синяки, с сотрясениями двух тел, от которых того и гляди рухнет деревянная стена, с последними, судорожно-сладострастными конвульсиями, когда весь мир вокруг обрушивается и все становится ничем, а ничто – всем.

Кристин медленно приходила в себя в кольце его рук.

– Обещай мне, Джек, – прошептала она, – что ты больше не будешь грубить мне, оскорблять меня. И что не оставишь меня здесь одну.

Он приподнял голову. Лицо его было сейчас мягче, чем когда-либо. Обхватив это родное лицо ладонями, Кристин вгляделась в поблескивающие в темноте глаза.

– Обещай, – повторила она.

Джек судорожно сглотнул. Кристин поняла, что в нем идет жесточайшая внутренняя борьба, о которой она может только догадываться.

– Обещаю, что не брошу тебя здесь, – глухо прозвучал в темноте его голос.

Впервые за всю свою жизнь Кристин поняла, что она влюблена, влюблена без памяти.

– А где твоя мать, Джек?

Было раннее утро, и Кристин лежала в постели рядом с ним, кончиками пальцев выводя узоры у него на груди. Гроза за окном все еще продолжалась. Джек помедлил с ответом, и она поняла, что невольно попала в больное место.

– Папаша застал ее за кражей его денег. Она их брала понемногу, чтобы кормить нас, но эта сторона дела его не интересовала, и…

– И что?

– Он ее застрелил.

Кристин остолбенела.

– Не может быть!.. Господи, этого не может быть… – твердила она, как бы отгораживаясь от этого ужаса.

Подложив руки под голову, Джек смотрел невидящими глазами в потолок.

– Застрелил в такую же вот грозовую ночь. Я тогда сразу и не понял, выстрел это был или удар грома…

Кристин постаралась не проявлять слишком явно чувство жалости, овладевшее ею: она не раз убеждалась, что открыто выраженное этому человеку сочувствие может иметь самые печальные последствия.

– И сколько тебе тогда было?

– Десять.

– Его посадили?

– Я уже тебе объяснял, – хладнокровно ответил Джек, – папаша бегал так быстро, что служители закона не могли за ним угнаться.

– А что после этого стало с тобой и Хэнком?

– Нас брали к себе на время, по очереди, мамины родственники. Мотались мы из одного дома в другой, пока не надоело, а потом решили стать самостоятельными.

Кристин восприняла его откровенность как знак возникшего наконец глубокого доверия к ней и поняла, что следует быть осторожной: как бы он вновь не закрылся, – но все-таки не удержалась от новых вопросов:

– И сколько тебе было, когда вы решили стать самостоятельными?

Джек чуть помедлил, вспоминая.

– Лет шестнадцать, думаю. А Хэнку – что-то около двенадцати.

– И добывали средства к существованию?

Джек разразился оглушительным хохотом:

– Воровали все, до чего могли дотянуться.

Кристин порадовалась, что происходило это не в ее подлинном времени и месте, где она – полицейский. А здесь – что ж? – у нее, совсем другая миссия.

– Полагаю, ты еще не умираешь с голоду? – Она пошлепала Джека по обнаженному животу.

– Угадала.

– И на службу тебе еще рано?

– Тоже угадала.

– Тогда еще один, самый главный вопрос: долго еще ты намерен оставаться отщепенцем общества, уголовником?

– А ты? Долго еще ты намерена оставаться классной дамой, следящей за нравственностью своих воспитанников?

– Хм… Вероятно, до конца жизни, – рассмеялась Кристин.

– Тогда позволь мне принять свои меры, чтобы хоть ненадолго закрыть твой болтливый ротик.

19

Хэнк за живот схватился от смеха, когда Джек, обходя камеры в качестве официального лица, задержался у него и вполголоса сообщил необходимую информацию.

– В жизни бы не поверил, если бы не увидал тебя собственными глазами в форме тюремщика! – зашелся в хохоте Хэнк. – Джек Пэриш, с его славным прошлым, – начальник полицейского участка!

– Нельзя ли ржать потише? – негромко заметил Джек. – И ешь быстрее: я не могу оставаться у тебя долго.

Хэнк переглянулся с сидевшим в соседней камере Бобом.

– Нет, ты взгляни на его звезду, Хэнк! Как она сияет и лучится, а? Нам такое и не снилось, – язвительным тоном выразил свое отношение Боб.

– А вы можете предложить что-нибудь получше? – спросил Джек. – Был всего один вариант кроме этого: взорвать тюрьму, рискуя отправить на тот свет и вас… А все из-за вашей дурацкой жадности и торопливости.

– Что же нам было делать? – спросил Хэнк, насупившись. – Ждать, пока ты вернешься от этой зануды мисс Форд, и смотреть, как мимо носа проплывает золото? Кстати, как она: на том свете или жива-здорова?

Джек пристально посмотрел на Хэнка, обдумывая, посвящать ли брата в детали предстоящего дела.

– С ней все как надо.

– То есть ты пристрелил ее? – спросил Боб.

– Нет.

– Значит, столкнул в пропасть?

– Тоже нет.

– Меня начинает одолевать тревога, – с расстановкой проговорил Хэнк. – Выкладывай, что у тебя с ней.

Джек взглянул прямо в глаза брату:

– Ладно, расскажу. Ради вас мы с ней пробрались через земли индейцев в Волкано. Она-то и отговорила меня взрывать тюрьму – предложила вместо этого стать начальником участка. Помогла стать им. Ну а я купил ей приличную одежонку, поселил в гостиничный номер, а потом и сам в этом номере поселился… Есть вопросы?

Боб, выпучив глаза, затряс головой:

– Джек, нехорошо это! В тебе появилось что-то такое… Такой блеск в глазах бывает у парней, которых баба поймала в свои сети.

– Та-ак, – зловеще протянул Хэнк. – Ты опять забыл, как она выдала нас парням шерифа? Будешь возиться с ней, пока она не сделает это еще раз?

–  Онане сделает, – твердо произнес Джек.

– Ее надо пристрелить!! – чуть не завизжал Боб.

– Неужели тебя ничему не научили две леди из Нью-Мексико? Эта, как мы уже убедились, ничуть не лучше, – гнул свое Хэнк.

– Она не знает, куда мы направляемся, – больше не желая ни в чем их убеждать, сказал Джек.

– Это ничего не меняет, брат! Из нее могут вытрясти другие сведения.

Джек вместо ответа поднял на уровень их глаз связку ключей:

– Надеюсь, вечером вы не откажетесь выйти немного прогуляться? А там уж вернемся к теме нашего разговора.

– Ладно, не будем кипятиться, Хэнк, – благодушно изрек Боб, успокоенный видом ключей. – Главное – выбраться отсюда. Не станет ведь Джек брать эту бабу с собой.

– Пока что не собираюсь, – согласился Джек, засовывая ключи в карман.

– Ну вот, – ухмыльнулся Боб. – Значит, все прекрасно.

– Ты что, не услышал его "пока что"? – ощерился Хэнк. – Она, конечно же, хотела бы ехать с нами, не так ли? – обратился он к Джеку. – Все они этого хотят.

– Я довезу ее до Коттонвудса, а там посажу в первый же поезд, идущий на запад.

Хэнк нахмурился:

– Полагаешь, она спокойно сядет в него и помашет из окна платочком? Ни слова не сказав о том, какой ты неблагодарный сукин сын?

Джек тихо рассмеялся:

– Сомневаюсь, что все будет так уж тихо.

– Тогда предоставь это дело мне: я отправлю ее куда надо.

Джек понял, что без долгих объяснений и убеждений тут не обойтись.

– Все дело в помощнике шерифа, – неохотно сказал он. – Этот гаденыш узнал и меня, и ее. Сейчас приходится держать его связанным в номере гостиницы.

– Хочешь, я убью его? – спросил Боб. – Дело плевое.

– Нет, – отозвался Джек. – Кристин не хочет, чтоб его убивали.

Наступила тягостная тишина. Этого они от Джека уж никак не ожидали: не надо убивать кого-то только потому, что этого не желает Кристин!

– Давай так, Джек, – еле слышно сказал Хэнк. – Я вывезу помощника шерифа за город, и пусть он пешком возвращается в Волкано. А потом, соответственно, довезу нашу малышку до Коттонвудса. Идеальный план, а?

– Ладно. Но если ты хоть пальцем ее коснешься, то пожалеешь даже и о виселице.

Хэнк заметно побледнел.

– Мы с Бобби будем ждать тебя на границе штата Аризона, – продолжал Джек. – Ищи нас возле реки Колорадо. Ну а пока отдыхайте, ребята. Ночь будет очень хлопотливая.

Он шагнул к решетке и загремел ключами.

Кристин раздумывала, что ей делать со своими нарядами: завтра вечером, как сообщил ей Джек, они освобождают пленников из тюрьмы и направляются в штат Юта. Сейчас оба готовились к отъезду. Здесь же находился их собственный пленник – он восседал на своем стуле, переводя тревожный взгляд с одного на другого.

Джек почти не глядел в ее сторону после визита в тюрьму этим утром, и Кристин это насторожило.

– У тебя ужасно расстроенный вид, – сказала она. – Надеюсь, дело не в том, что Хэнк и Боб настаивают на уничтожении ненадежного, по их мнению, соучастника?

Льюис замычал, в очередной раз пытаясь освободиться от кляпа.

– Успокойся, не о тебе речь, – сказала ему Кристин.

Джек, скривив губы в подобие улыбки, продолжал чистить свои чудовищно тяжелые револьверы.

– Мне кажется, я могла бы быть полезна во многих случаях, – добавила Кристин.

Джек, покончив с револьверами, занялся дробовиком и продолжал молчать.

– Как они отнеслись к моей идее купить ранчо в Техасе? – спросила она как можно беспечнее.

– Мы еще не говорили на эту тему, – пробормотал Джек, сосредоточив все свое внимание на ружье.

– Вообще-то я не предполагала включать Боба и Хэнка в число владельцев ранчо, – по-прежнему беспечным тоном сказала Кристин. – Но если вы и в самом деле не-разлей-вода, что ж, можно купить им что-нибудь поблизости… Я не мешаю тебе своей болтовней, Джек?

Джек быстро глянул на нее, но опять ничего не ответил.

– Никогда в жизни не думала, что мне захочется осесть на одном месте. – Кристин помолчала. – Просто между нами произошло так много! Гораздо больше, чем я могла предполагать. – Она попыталась поймать взгляд Джека, чтобы найти в нем отражение тех чувств, что владели сейчас ею. – Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?

Джек отложил ружье, поймал руку Кристин и прошептал:

– Больше, чем чего-либо на свете!

Кристин просияла:

– Тогда мы – одна команда, правда?

Джек кивнул и слабо улыбнулся, снова повергнув Кристин в сомнение.

– Может, тебе это покажется странным, но я знаю средство сделать нас богаче, чем ты можешь мечтать. При этом никаких поездов, дилижансов, никакого криминала – все законно, комар носа не подточит.

Джек снисходительно улыбнулся.

– И этот взлет к вершинам богатства начнется на ранчо?

– Именно. Началом всему будет клочок техасской земли, насквозь пропитанной нефтью.

– В Техасе нет нефти. В Пенсильвании, я слышал, нашли…

– А кто-нибудь искал в Техасе?

– Не знаю, но…

– Как же ты можешь утверждать, что нефти там нет?

– Надоел мне этот свидетель всех наших тайн и планов, – сказал Джек, кивнув на Льюиса. – Как ты насчет того, чтобы устроить пикник?

Кристин перевела взгляд на окно. Солнце наконец выбилось из-за туч, и его ослепительные лучи заливали город. Пикник? А почему бы и нет, если это их последний день пребывания в Волкано, да и вообще в штате Невада?

В какой-нибудь миле от города шумел под порывами ветра густой лес и распевали на все голоса птицы. Кристин уселась в высокую траву и со смехом смотрела, как развалившийся в тени дерева Джек снимает и вновь надевает солнцезащитные очки.

– И в самом деле удобно, – сказал он с ноткой удивления.

– Еще бы! Куда удобнее, чем защемлять переносицу так называемым "пенсне" или таскать на цепочке лорнет.

Джек выпрямился и уставился на нее:

– А моих глаз ты, значит, не видишь?

Кристин отрицательно покачала головой. Губы у него расплылись в улыбке.

– Тогда это может быть чертовски полезно!

Кристин доставляло удовольствие наблюдать за его совершенно детской реакцией на самые обычные для ее времени зеркальные очки.

– У тебя такой вид, будто это не очки, а какой-нибудь рентгеновский аппарат.

– Рентге… чего?

– Рентгеновский аппарат. При его помощи можно просвечивать насквозь людей и предметы.

– И у тебя есть такой аппарат?!

– Нет, с собой нет, – рассмеялась Кристин. – Но тебе он и не нужен: такой аппарат, сдается мне, вмонтирован в глаза мужчин с чрезмерно развитым воображением. Правда, он иногда дает сбои, и тогда вы видите не то, что есть.

– Не морочь мне голову, – с досадой сказал Джек, теперь уже не веря в существование фантастического "рентгеновского аппарата".

Кристин выставила на одеяло корзинку со снедью. Джек между тем наблюдал, как шмель копается в цветке, собирая нектар, и это занятие казалось ему интереснее трапезы.

– Хорошо, можно обойтись и без еды, – сказала Кристин. – Прихвачу эту провизию с собой – пригодится в дороге.

Джек, прислонившись спиной к стволу, стал внимательно смотреть на нее сквозь очки. Самой сложной задачей становилось теперь спасение Кристин.

– На какое время ты планируешь операцию? – спросила она.

Джек пожал плечами:

– Полагаю, завтра после полуночи.

– Хэнк не очень-то обрадуется, увидев меня?

– Не думай об этом. Все устроится.

Кристин убрала корзинку с одеяла и растянулась на нем во весь рост. Джек подошел к ней, встал на колени и склонился к ее лицу.

– Пора возвращаться в гостиницу, – пробормотал он, оторвавшись от ее губ. – Здесь не так уж безлюдно для занятий любовью.

20

Яркая луна светила в окно, обливая их тела серебристым светом. Джек и Кристин в последний раз лежали на этой постели и уже воспринимали гостиницу в Волкано как навсегда покидаемый ими рай. Его руки с благоговением скользили по изгибам ее тела, наслаждаясь нежностью кожи. Их тела сливались в медленном ритме, и он наслаждался ее вздохами, сладострастными стонами, ее горячечным любовным бредом. Он знал, что запомнит ее до конца дней – женщину, которая отдала ему свое сердце, сумела прикоснуться к его душе, заставила ощутить вкус цивилизованной жизни. Если б он мог еще и принять ее план приобретения ранчо в Техасе!..

Он смотрел в лицо Кристин и думал, что никогда не забудет изгиба ее золотистых бровей, сияния ее теплых серых глаз. От нее исходила сила, способная мягко противостоять злобе и агрессивности. Она была божественна – прекраснейшая из всех, кого он когда-либо знал. И эта женщина-ангел принадлежит ему, хотя бы на короткие мгновения!

Она изогнулась, даря ему сладость упругой груди, как бы призывая вновь овладеть ею. Прижимаясь губами к округлым соскам, к ложбинке между грудей, он вдыхал мускусный запах ее кожи и наслаждался покоем, который дарило объятие ее маленьких рук.

Она нашла его рот, и он вновь почувствовал глубину ее желания. Он обхватил ладонями ее лицо, чтобы ощутить, как судорога наслаждения пробегает по этому лицу по мере того, как он овладевает ею. Все барьеры были сметены, оставалась одна страсть.

Джек подошел к тюремной стене и невольно вспомнил, как они с Кристин пришли сюда вместе. Она смеялась над его замыслом освобождения заключенных, а он злился на нее из-за того, что ей в голову пришел лучший план, чем был у него. Потребовались время и ее усилия, чтобы прийти к окончательному решению…

Он открыл скрипящую входную дверь и прошел в свой кабинет. Взглянул на письменный стол, за которым ему никогда не доведется работать, на камин, у которого ему никогда не придется греться… Посмеялся над собой: за пару дней он сделал кое-что для улучшения дисциплины в тюрьме, где ему, вероятно, еще придется сидеть. Сын Клэя Эллисона – представитель закона?! Какая чушь! Он так далеко зашел, что выпрямить свой путь уже невозможно…

Джек вставил ключ в замочную скважину камеры.

– Это ты, Джек? – донесся до него шепот Хэнка.

– Да.

Поворот ключа – и брат на свободе.

Хэнк в избытке чувств несколько раз хлопнул его по спине, еле удерживаясь от победоносного гогота. Джек открыл соседнюю камеру, и они под руки вывели внезапно ослабевшего Боба. Быстро проведя обоих в свой кабинет, Джек достал из настенного ящика и выдал им оружие. Затем повернулся к брату:

– Я оставил Кристин в гостинице, в третьем номере. Когда уходил, она, слава Богу, спала. Помощник шерифа – в номере напротив.

– Понятно, – кивнул Хэнк, пристегивая кобуру.

Джек с силой сжал его руку в запястье:

– Помни, что я сказал, Хэнк: ни один волосок не должен упасть с ее головы.

– Хорошо, хорошо. Я разбужу ее через четверть часа после того, как вы уедете, и все ей объясню. Не волнуйся! – Губы его растянулись в язвительную усмешку. – А не сказать ли ей заодно, как ты ее любишь, как трудно тебе было покинуть ее? Ах, как она расчувствуется!

Никогда еще Джек не ощущал такого острого желания врезать своему братцу. От мысли, что приходится уезжать с Бобби, бросая ее, на плечи словно гора наваливалась.

– Давай без трепотни. Скажи лишь, что я обещал не оставлять ее одну в Волкано и ты пришел выполнить это обещание.

– А как насчет помощника шерифа? – спросил Хэнк.

– Дай ему возможность уйти. – Джек натянул кожаные перчатки. – Но не сразу, а когда вы с Кристин ускользнете. Сделай так, чтобы он не догадался, куда вы направляетесь. В голове у него наверняка застрял Техас, вот так пусть и считает.

– А в конце недели, значит, встречаемся у реки Колорадо? На прежнем, сто раз проверенном месте?

– Точно. – Джек взглянул прямо в глаза Хэнку. – Смотри, чтоб все было как надо!

Хэнк скорчил гримасу:

– Что ты нервничаешь? Будто не знаешь о моей величайшей ответственности!

– В том-то и дело, что знаю, – пробормотал про себя Джек.

Хэнк приоткрыл дверь в третий номер и проскользнул внутрь. Кристин спала, заботливо укутанная Джеком в одеяло. Хэнк стоял в изножье кровати и рассматривал ее лицо с привычной недоброжелательностью, но и с примесью благоговейного трепета: как-никак она умудрилась полностью расположить к себе Джека. И хотя брат сейчас сломя голову скачет прочь от города, выполнять его задание придется: сохранить жизнь помощнику шерифа и посадить на поезд эту дамочку… Впрочем, не многовато ли для одного человека, к тому же измученного тюремным заточением?

Он вышел из третьего номера и нырнул в номер напротив, где томился связанный по рукам и ногам помощник шерифа.

– Эй, Льюис! – прошептал он, вглядываясь в темноту. – Сдается мне, что тебя пора развязывать…

Потянувшись, Кристин открыла глаза навстречу утреннему солнцу. Еще и не оглядевшись, она поняла, что Джека в комнате нет. Она встала, утешая себя тем, что сегодня у него хлопотливый день, – некогда ждать, когда она проснется. Вечером она наконец наденет джинсы и рубашку и поскачет с Джеком на восток, к новой жизни. Джеку не придется больше преступать закон, их существование будет подчинено заветам честности и нравственности.

Кристин не была уверена, что посланница небес вернет ее в девяностые годы двадцатого века, да это и неважно. Она уже не хотела возвращаться. Там, в двадцатом веке, она не оставила никого, кто был бы ей дорог, а потому ее место здесь, рядом с Джеком.

Раздался стук в дверь. Кристин подпрыгнула на месте, засияла улыбкой, но потом решила все-таки обидеться:

– Джек, почему ты не разбудил меня? – с надутыми губками заговорила она, открывая дверь. И осеклась.

В дверях стояли мэр и шериф, и выражение их лиц могло напугать человека с самыми крепкими нервами. Первой мыслью было: что-то случилось с Джеком! Отвлек от этой мысли Льюис, маячивший за спинами первых двоих. Глаза Кристин метнулись к двери напротив – она была распахнута настежь.

– Здравствуйте, мисс Форд, – осклабился Льюис.

– Мисс Кристин Форд! – отчеканил шериф. – Вы арестованы.

Кристин невидящим взглядом посмотрела на него:

– В чем меня обвиняют? – Голос ее прозвучал безучастно, как будто речь шла не о ней.

– Конокрадство. Заговор против властей. Похищение человека. Взлом кабинета начальника полицейского участка и дверей тюремных камер.

– Как – взлом камер?! – изумленно воскликнула Кристин: они обвиняли ее в преступлении, которое она вместе с сообщниками еще только должна была совершить.

– Вы с Джеком Пэришем обвели вокруг пальца весь город, мисс Форд. Пэриш и его банда, к великому нашему сожалению, сбежали, но в руках правосудия остаетесь вы, – сказал мэр, то и дело укоризненно качавший головой.

Кристин почувствовала, как у нее подгибаются колени.

– Сбежали? – ошеломленно переспросила она. – Все трое?

Льюис расхохотался:

– Именно так, мисс Форд! И ваш драгоценный Джек сбежал тоже. Попользовался вами и бросил. Говорил же я вам: не стоит он ваших забот.

Кристин оцепенело смотрела на его глумливый оскал. Может, врет? Вряд ли. Он официальное лицо и не может лгать в присутствии представителей власти.

Страшная догадка пронзила мозг Кристин: Джек не только бросил ее, но и выдал людям шерифа, предварительно выпустив на волю Льюиса! Этот бандит оказался достойным своего знаменитого папаши.

По ее щекам потекли безутешные слезы. Какой надо было быть дурой, чтобы поверить разбойнику с большой дороги! Он затронул самые глубинные струны ее чувственности, заставив ощутить то, что никогда прежде она не испытывала. Но для него все это с самого начала было ложью. Просто он намеревался сбежать из города, пока она, убаюканная лживыми ласками, мирно спала.

– У вас есть еще возможность облегчить свою участь, – доверительно заметил шериф.

Кристин вздрогнула как от удара, оскорбленная сочувствием, сквозившим в голосе шерифа. Только сейчас ей стало понятно, почему Джек терпеть не мог, когда его жалели. Словно со стороны она услышала собственный голос:

– Что вы имеете в виду?

– Сообщите нам, куда направилась банда, и суд примет во внимание ваше содействие поимке преступников.

На мгновение Кристин овладело искушение рассчитаться за все обиды, бросив небрежно: "Они направились в штат Юта – ловите их на главной дороге!". Но не могла она так поступить, не могла платить Джеку той же монетой.

– Я не знаю, куда они направились, – прошептала она, не поднимая глаз.

– Я ведь предупреждал: ничего она не скажет! – радостно завопил Льюис. – Она такая же преступница, как и ее дружки!

Вот когда Кристин пожалела, что не давала Джеку пристрелить помощника шерифа: сколько злорадства было теперь в его голосе и взгляде! Она повернулась к шерифу и повторила как можно тверже:

– Мне действительно не известно, куда они направились.

Шериф с сожалением покачал головой:

– Прошу встать лицом к стене и поднять руки, мисс Форд.

Кристин молча подчинилась, впервые ощутив унизительность этой процедуры на самой себе.

– Вы понимаете, что отправляетесь в тюрьму, мисс Форд? – спросил шериф, сконфуженно похлопывая ее по бокам в поисках оружия.

– Да, – ответила она трясущимися губами.

– И что за все ваши преступления вы, скорее всего, будете приговорены к повешению?

Кристин, уставившись в одну точку на стене, изо всех сил старалась не расплакаться: боясь выдать свою слабость, она только кивнула головой.

Шериф повернул ее лицом к себе:

– Вы могли бы избежать этого, если бы рассказали нам все, что о них знаете, – еще раз попробовал убедить ее шериф.

Кристин отрицательно мотнула головой и еле слышно прошептала:

– Мне ничего не известно.

Путь из гостиницы в тюрьму пролегал по главной улице. Конвоировал Кристин помощник шерифа, держа револьвер у самой ее спины. Завидя их, прохожие поднимали гвалт: начинались насмешки, злобные выкрики, призывы линчевать сообщницу бандитов. Но за порогом тюрьмы Кристин стало совсем плохо: несколько часов назад хозяином этого заведения был Джек, подло предавший ее, бросивший на произвол судьбы!

Льюис затолкнул ее в камеру под номером четыре, швырнул вслед грубое шерстяное одеяло и захлопнул дверь.

– Чувствуйте себя как дома, мисс Форд, – издевательски ухмыльнулся он. – Окружной суд соберется самое раннее через неделю.

Она осталась наедине с гнетущей тишиной и сосущей тоской в сердце.

– Джек… Джек, – прошептала она, – разве можно быть таким бессердечным негодяем!