Текст книги "Когда позовет судьба"

Автор книги: Сьюзан Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

15

Кристин проснулась от громкого храпа. С трудом разлепив веки, она обнаружила, что лежит рядом с Джеком. Осторожно, чтобы не разбудить его, она вгляделась в его лицо с длинными черными ресницами, в морщинки в углах глаз. Трудно определить его возраст, но густые волосы уже тронуты сединой, Скорее всего, ему лет тридцать. Человек, вступивший в пору расцвета и вдосталь хлебнувший неприятностей. Умеет владеть собой, но иногда нервы у него сдают, и он впадает в бешенство. Правда, быстро берет себя в руки, становясь холодным, саркастически едким. Всяким он бывает, но, видно, никогда не был счастливым. Она так и не видала толком его улыбки – лишь приподнятые уголки губ да морщинки у глаз. Ей хотелось видеть его счастливым, смеющимся – это так шло бы его красивому лицу!

– Ну, как твое горло? – Глаза его неожиданно раскрылись, и Кристин стало неловко за свое пристальное разглядывание.

– Спасибо, гораздо лучше… Что за шум за окном? Вроде бы идет дождь. – Она говорила осторожно, проверяя голос и убеждаясь, что сиплость исчезла.

Джек встал и подошел к окну. Раздался оглушительный удар грома, затем усилилась барабанная дробь дождя. Джек отдернул занавески и стал смотреть, как по стеклу течет вода. Кристин всем своим существом почувствовала уют их общего пристанища: снаружи грохочет гром, хлещет ливень, а им хорошо вдвоем, отгороженным стихией от всего мира.

Джек отошел от окна, вложил револьвер в кобуру и открыл дверь.

– Ты куда? – испуганно спросила она, садясь на постели.

– Забрать свои вещи. Я же говорил, что теперь мы будем жить в одном номере.

– Не припомню, чтобы ты спрашивал моего согласия на это, – облегченно вздохнув, произнесла Кристин.

– Не припомню, чтобы я в нем нуждался.

Он вышел и захлопнул за собой дверь. Кристин упала на кровать, почувствовав слабость то ли от испытанного недавно потрясения, то ли от счастья грядущего согласия. В отсвете молнии дверь открылась снова, и на пол полетели его чересседельные сумки.

– А как же мы будем спать? Ведь для всех мы – брат с сестрой! – стараясь придать голосу возмущенные нотки, сказала Кристин.

– Я буду спать на полу.

– На полу-у?

– Да-да. Можете не строить баррикаду посреди кровати, мисс Форд. Я вас не трону.

Кристин была совершенно обескуражена. Она-то собиралась вволю поиздеваться над ним в отместку за свой визит в бар, и вдруг!..

– Ладно, – сказала она, вздернув подбородок. – Меньше всего я желала бы иметь тебя соседом по постели.

– Как прикажете, мисс Форд.

– И прекрати звать меня "мисс Форд"!

– Прошу прощения, но как же мне к вам обращаться?

– Ах, ты не знаешь!.. Я же не зову тебя "мистер Пэриш". – Кристин уже осознала, сколь нелепо выглядит ее ярость, и постаралась перейти на спокойный тон. – Взаимность – так взаимность.

Джек снова подошел к окну, завороженно глядя на хлещущие за ним струи дождя.

– Почему тебя все время тянет на спор? – задумчиво спросил он, явно не желая больше пикироваться.

– О, все очень просто, – устало проговорила Кристин. – Меня выводит из терпения твое показное равнодушие… Ну вот что ты стоишь у окна и глядишь на дождь, словно он от этого быстрее кончится?

Джек повернулся к ней, прислонившись к стене:

– Сегодня утром я видел брата.

Глаза у Кристин округлились.

– Брата?.. То есть Хэнка?

– Да. Буквально на долю секунды. Его вывели на прогулку по тюремному двору.

– И Боб был с ним?

– Нет. Заключенных выводят на прогулку поодиночке.

– Это было до или после твоих амуров с Бонни?

Улыбка тронула губы Джека:

– Ревнуешь?

– Нисколечко. Меня просто возмутило, что ты от меня ушел к первой встречной.

– Хорошо, иди ты сама ко мне, – сказал он и сбросил на пол одеяло и две подушки.

Они уселись на одеяло, подложив под спины подушки.

– Джек, после смерти отца я ни с кем не чувствовала себя так прочно защищенной от всех неприятностей на свете, как с тобой.

– Серьезно?

– Серьезно, серьезно, – без улыбки подтвердила она. – А твой отец жив?

Джек помрачнел:

– Нет, умер.

– Умер молодым?

– Не особо.

Кристин, поколебавшись, спросила:

– Ты с отцом ладил?

– "Ладил"! – фыркнул Джек. – Ладить с ним не мог никто. – Кристин упала духом, столько ожесточенности было в его голосе. – Он был хорошо известен полиции, и под такой кличкой, что ни о каком "ладе" говорить не приходилось.

– Извини, – тихо сказала она.

Джек стиснул ее плечо и заглянул в глаза:

– Жалеешь меня? Мне не нужна жалость. Я привык быть в мире один.

– А как же я? – беспомощно прошептала Кристин.

– Ты?.. Пока что я с тобой. До тех пор, пока сам сочту это нужным.

Его губы припечатали ей рот. Кристин почувствовала, как мир вокруг нее переворачивается. Первым порывом было вырваться, но тело жаждало прикосновения его рук, ненасытности его губ. Полный страсти поцелуй сразил ее наповал, и, хотя умом Кристин понимала, что в финале может ждать большая беда, доводы разума уже ничего не значили. Страсть вспыхнула в ней как огонь в сухой траве. Порывисто обхватив его, она прижала его голову к своей груди с такой силой, что самой стало больно. Когда он в конце концов отпрянул от нее, все тело Кристин заныло. Но он уже снова прижал ее к себе.

– Скажи мне, чтобы я ушел, – прошептал он хрипло. – Скажи, что я недостоин целовать следы твоих ног.

Кристин отрицательно качнула головой. Еще раз вопросительно взглянув на нее, Джек лихорадочно стащил с Кристин легкую спортивную рубашку. Вид лифчика на мгновение остановил его, но он тут же сдвинул его вверх. Бормоча ее имя, Джек взял в ладони ее грудь и стал ласкать настойчиво и нежно. Губы его чуть-чуть коснулись ее рта, и страсть пронзила Кристин, заставив изогнуться в его руках. Джек сорвал с нее остатки одежды, как пушинку поднял на руки, уложил на постель и быстро разделся сам. И вот уже Кристин застонала, впитывая в себя каждый дюйм его обнаженного тела. Она жадно впилась в губы Джека, чувствуя, как его могучее тело бьет сладострастная дрожь. Пальцы ее скользили по его плечам и спине.

– Ты сведешь меня с ума… – пробормотал он, целуя ее в шею. – А впрочем, мы оба сойдем с ума… – хрипло прошептал он секундой позже, прокладывая губами тропинку от шеи к плечам, груди и все ниже, ниже… Никогда она не чувствовала такого исступления: Джек играл ее телом с искусством музыканта, доводя напряжение до предела.

Их слияние было чистым и ослепительным как пламя. Пальцы Кристин впились в его спину, и взрыв блаженства заставил их тела одновременно забиться в последней, сладостнейшей судороге…

Прохладный ветерок, дующий от окна, вернул Кристин к действительности. Джек, переведя дыхание, лег на спину и привлек ее к себе. Она уютно устроилась на его плече, впервые за бесконечно долгое время чувствуя себя счастливой и действительно защищенной от всех жизненных невзгод.

16

Дождь прекратился, но небо оставалось затянутым тяжелыми тучами. Кристин прислушалась к дыханию Джека, к ровному и мощному биению его сердца. Он безмятежно спал, и только рука его время от времени ласково поглаживала ее спину.

Короткий стук в дверь мгновенно пробудил его. В следующее мгновение оба уже были на ногах и лихорадочно собирали разбросанную по полу одежду. Кристин стала натягивать свою длинную юбку, но внезапно остановилась.

– Это же просто смешно, – сказала она вполголоса. – Взрослые люди, а ведем себя как застигнутые врасплох подростки.

Джек, застегнув брюки, схватил свою голубую рубашку:

– Ты ведь сама уверяла всех, что мы брат с сестрой. Не думаю, чтобы добрые жители Волкано спокойно восприняли кровосмесительную связь.

Он подошел к двери и взялся за ручку, ожидая, пока Кристин полностью приведет себя в порядок. Она застегнула молнию, поправила волосы и кивнула:

– Готова, можешь открывать.

Дверь распахнулась. Они увидели на пороге улыбающегося во весь рот Льюиса.

– Привет, ребята, – сказал он, направляя на Джека пистолет.

Джек потянулся к своему револьверу – и тут обнаружил, что впопыхах забыл пристегнуть кобуру. Сумочка Кристин с пистолетом тоже лежала далеко, у ножки кровати.

– Что, собрался с духом и пришел арестовать меня, Льюис? – вызывающе спросила Кристин, соображая, что делать. – Правду говорят: дураку неймется!

Льюис лучезарно улыбался, не опуская пистолета. Явно что-то произошло. Не мог он прийти за женщиной-конокрадом с таким торжествующим видом, не заручившись чьей-то поддержкой.

Джек окаменел – верный признак закипающей в нем ярости. Кристин торопливо шагнула к двери:

– Не можете ли вы объяснить, чего ради торчите на пороге с пушкой в руках? Она ведь у вас такая тяжелая.

Льюис насмешливо скривил губы.

– Предвкушаю момент, когда вздерну вашего братца, – глумливо бросил он Кристин и обратился к Джеку:

– Не зря мне казалось, что я уже видел тебя раньше. Господа, прошу любить и жаловать: Джек Пэриш собственной персоной! Семейное сходство весьма приметно, особенно когда вы оба гладко выбриты.

У Кристин душа оборвалась: он что же, не один? Или просто ерничает, якобы обращаясь к "господам"? За его спиной никого пока не было.

Медленно сделав пару шагов назад, она словно в изнеможении опустилась на пол возле кровати.

Джек издал короткий смешок:

– Какая наблюдательность! Рукоплещу!

Льюис чуть приподнял револьвер.

– Братья Пэриш, – продолжал он, – разыскиваются по подозрению в грабеже поездов и дилижансов на территории штатов Невада и Аризона вот уже десять лет. И наконец вы у меня в руках, а значит, и тысяча долларов вознаграждения. Думаю, тысячи еще и маловато за поимку двух ублюдков Клэя Эллисона.

Кристин была ошеломлена. Клэй Эллисон? Герой ковбойских фильмов, неуловимый Клэй, убийца и грабитель, – отец этих двух парней?!

– Твой папаша ускользнул от петли, – прищурился Льюис, – но тебе, дружок, это не удастся.

– Так вы всерьез полагаете, что заслужили вознаграждение? Сумели сделать то, что не удавалось никому из стражей закона, включая Ната Пинкертона? – с иронией спросил Джек. – Помощник шерифа Льюис – гроза бандитов всего Дикого Запада? Не слишком ли пышный титул для парня, у которого женщина отобрала кобылу?

Коротко выругавшись, Льюис свободной рукой ударил Джека в солнечное сплетение. Джек увернулся, а Кристин в этот момент быстро открыла сумочку.

– Я могу пристрелить тебя на месте, Пэриш, и все равно получу деньги. Никто слова не скажет по поводу твоей так рано оборвавшейся жизни.

Джек улыбнулся:

– Но предпочитаете увидеть меня в петле?

На лбу у Льюиса выступил холодный пот.

– Надеюсь, – сказал он, понизив голос, – ты не будешь валять дурака, оказывая отчаянное сопротивление. Как-никак может пострадать твоя сестра.

Джек криво ухмыльнулся.

– У меня для вас новость, Льюис, – прошептал он. – Она мне не сестра.

Льюис мельком глянул на Кристин. Та уже сидела на кровати, спрятав пистолет в складках одеяла.

– Я должен был об этом догадаться, – пробормотал он. – В ней ни намека на сходство с вами. Впрочем, это ничего не меняет, Пэриш. Тебе и твоему брату скоро наденут на шею веревочный галстук.

В это мгновение Кристин направила пистолет на Льюиса:

– Бросьте револьвер, помощник шерифа!

Мужчины обернулись к ней. Джек укоризненно спросил:

– Что ты, черт возьми, делаешь?

– Мои интересы слишком тесно связаны с твоими, – ответила Кристин, не отводя взгляда от Льюиса. – Бросай револьвер на пол, Льюис. И сам ложись туда же лицом вниз.

Она видела, что Льюис борется с искушением нажать курок, и еще раз твердо повторила:

– На пол!

Теперь она знала, что, защищая Джека Пэриша, готова идти до конца.

– Без глупостей, Льюис, иначе в ту же секунду отдашь Богу душу!

С Льюиса градом тек пот, и секундой позже он отпустил курок, а еще через мгновение бросил пистолет к ногам Джека и лег ничком на пол.

– Он не стоит того, леди! – прохрипел снизу Льюис.

Глаза Кристин и Джека встретились. "Стоит ли хоть один мужчина на свете того, чтобы ради него преступать закон?" – подумала она. Кристин ответила бы категорическим "нет", но за эти дни так многое изменилось в ее жизни, да и в ее отношении к Джеку…

– Кто еще знает о родстве Пэришей? – спросила она Льюиса.

Джек между тем привязал помощника шерифа к стулу так прочно и основательно, что тот едва мог дышать, и отошел к окну. Льюис упорно молчал. Это было лучше крика и призывов на помощь, но сейчас их жизнь зависела от того, знает ли еще кто-нибудь об уголовном прошлом Джека.

– Будешь отвечать? – процедила Кристин сквозь зубы.

Джек перестал рассматривать улицу в прорезь гардин и, обернувшись, спокойно посоветовал Льюису:

– Отвечай, парень, иначе мне придется накормить тебя свинцом.

– Н-никто, – заикаясь ответил помощник. – Клянусь, больше никто.

Кристин повернулась к Джеку:

– Как ты полагаешь, можно ему верить?

Джек пристегнул кобуру, сунув в нее револьвер Льюиса и оставив в руке свой.

– Он ведь хотел один получить все вознаграждение.

– Т-так вы… не станете убивать меня? – сдавленным голосом спросил Льюис.

– Нет, но тебе придется немного задержаться здесь, – ответила Кристин. – До тех пор, пока мы не закончим дело.

Глаза помощника забегали от Кристин к Джеку и обратно.

– Зачем вы сюда приехали? Чтобы освободить Хэнка? Вам это не удастся! А я тут, что же, должен с голоду подохнуть?

– Не беспокойся, Льюис, ты будешь нашим гостем не слишком долго, – сказала Кристин. Она никогда еще не вступала в конфликт с законом, и создавшаяся ситуация несколько смущала ее.

Джек вновь подошел к окну и взял револьвер на изготовку:

– Кое-кто движется сюда.

Кристин беспокойно оглянулась на помощника шерифа и спросила Джека:

– Почему ты думаешь, что именно сюда?

– Потому что это шериф. С каким-то парнем в костюме.

Кристин платком заткнула рот Льюису.

– Что будем с ним делать?

Джек обежал взглядом комнату.

– Занесем его в чулан.

Ухватившись за ножки и спинку стула, они отволокли помощника шерифа в просторное подсобное помещение.

– Сумеешь сделать, чтобы он тут не шумел? – спросил Джек.

Кристин жестко взглянула на Льюиса:

– Думаю, он слишком ценит свою жизнь, чтобы рисковать ею попусту.

Джек закрыл дверь чулана, и Кристин осталась в темноте наедине с Льюисом. Вскоре до нее донесся стук в дверь.

– Джек Форд? – послышался незнакомый голос.

– Он самый, – ответил Джек.

– Мэр Волкано Натан Коллинз. А это шериф Говард Ньюкам. Мы к вам по делу.

– Чем могу служить? – почти любезно поинтересовался Джек.

– Хотим предложить вам работу.

Кристин чуть не расхохоталась и торопливо зажала себе рот рукой. Льюис замычал, задергался, и она приставила дуло к его виску… И в самых смелых мечтах не могла она представить такого: хозяева города сами пришли на поклон к Джеку!

– Мне не нужна работа, господа, – ответил тот.

Кристин остолбенела: "Как это не нужна?!"

– Но мы еще не сказали, о чем идет речь, – заметил мэр.

– О чем бы ни шла. Я путешествую по стране вместе с сестренкой в поисках золота, и в данный момент моя пушка не сдается внаем.

Страх у Кристин сменился любопытством. Может быть, Джек – прирожденный торгаш?

Кто-то из гостей откашлялся, набираясь терпения для уговоров. Видимо, мэр.

– Нам нужен вовсе не телохранитель, мистер Форд, – опять послышался голос мэра. – Мы ищем человека на место начальника полицейского участка.

Джек издал недоверчивый смешок.

– Простите, господа, не хлебнули ли вы лишнего?

– Вы в городе совсем недавно, но уже заслужили отменную репутацию, – подал голос другой гость, значит, – шериф. – Народ вами восхищается. У вас молниеносная реакция, острый глаз, чувство справедливости, хладнокровие…

– Проще говоря, вы нам подходите, – заключил мэр.

Воцарилась тишина. Наконец Джек произнес:

– Боюсь, ничего не получится.

Кристин скрипнула зубами. Джек блефовал.

– Мы платим восемь долларов в неделю.

Джек присвистнул:

– Восемь долларов? Опасная, должно быть, работенка, раз вы так щедры.

– Ну, не особо уж щедры, – со смешком ответил мэр. – Но мы заинтересованы, чтобы у нас работали достойные люди, и готовы за это платить.

– Восемь долларов? – в раздумье повторил Джек.

– Восемь долларов и виски – сколько выпьете.

Кристин нервно скрестила пальцы. Если Джек и тут не согласится, они могут встать и уйти.

Джек кашлянул. Она затаила дыхание, молясь про себя.

– Вроде бы вы меня уговорили. Полагаю, это надо будет отметить.

Потребовалось полчаса и три попытки, чтобы переправить помощника шерифа в номер Джека. Всякий раз, как они приоткрывали дверь и приподнимали стул с привязанным к нему полицейским, в коридоре раздавались чьи-нибудь шаги.

– Порядок! – выдохнула с облегчением Кристин, когда они перетащили-таки Льюиса в комнату Джека и поставили стул с помощником шерифа на пол.

– Да, – отозвался Джек, – но рано или поздно Льюиса хватятся…

– Главное – ты уже начальник участка и в ближайшее время получишь ключи от тюремных дверей.

– Вопрос только, кому дежурить с нашим гостем. Полагаю, надо чередоваться. Если он в наше отсутствие начнет шуметь, может прийти горничная, и тогда…

Кристин застонала при одной мысли о том, что по вине Льюиса они будут разлучены на ночь. Но страх виселицы оказался сильнее, и она кивнула.

– В эту ночь дежурить буду я, – сказал Джек. – Ты отсыпайся и набирайся сил. Когда утром я пойду принимать присягу, сменишь меня.

Кристин кивнула.

– А теперь в постель, мисс Форд.

– Кристин! – напомнила она.

– Ступай спать, Кристин, – сказал Джек, поймав ее подбородок пальцами. Поколебавшись, он легонечко поцеловал ее и, словно испугавшись, оттолкнул от себя. – Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Джек!

17

По обширному танцевальному залу разносились звуки струнного оркестра. Свет от четырех газовых рожков отбрасывал причудливые тени на потолок. Шум сотни голосов сливался в общий гул, и Кристин могла расслышать лишь то, что говорили четверо стоявших рядом с ней девушек.

За плечами у нее был нелегкий день. Пока Джек пропадал, принимая присягу, получая поздравления и распивая с членами городского совета, она безвыходно торчала в его комнате, присматривая за Льюисом, и вконец выбилась из сил. Помощник шерифа понял, что она не собирается прибегать к крайним мерам, и тут же воспользовался своим открытием. Он то пытался ворчать и ругаться, то стучал ногами в пол – короче говоря, любым способом производил шум. Дело кончилось тем, что она подстелила под стул стеганое одеяло, а на голову Льюису натянула наволочку. После этих взаимных с пленником мучений она мечтала лишь о нескольких часах покоя в своей комнате. Но Джек настоял, чтобы она шла на городской бал, не считаясь с ее протестами, с тем, что она не испытывала ни малейшего желания стоять весь вечер у стенки и пялить глаза на танцующих допотопных женщин в платьях с жесткими корсетами и турнюрами.

И вот она стоит-таки у стенки, отступив перед последним доводом Джека: хоть мэр и привел его к присяге этим утром, но городской совет мог высказать иное мнение насчет кандидата. У Кристин, правда, мелькнуло подозрение, что Джеку понравилось быть популярным и он хочет сорвать все цветы удовольствия от своего нового положения. Пришлось понадеяться на то, что Льюис наконец хорошо изолирован…

– Говорят, он застрелил в Фениксе человека только за то, что тот забрызгал грязью юбку какой-то женщине!

Кристин воззрилась на молоденькую девицу, романтическим шепотом сообщившую эту новость. Где бы ни оказывался Джек, слава следовала за ним. По городу уже прошел слух об исчезновении помощника шерифа Льюиса. Кое-кто знал о размолвке Льюиса с Джеком в ресторане и подозревал Джека в причастности к этой пропаже, но мало беспокоился: в любом случае жители Волкано получили в обмен на посредственного помощника шерифа отменного начальника участка, а это куда важней.

– Говорят, он убил двадцать девять человек: по одному на каждый год своей жизни, – таинственно прошептала другая девица.

– И всех – лишь потому, что они оскорбили женщин!

– А обратили внимание, какая у него божественная походка? Этот человек прямо-таки создан для танцев!

Кристин усмехнулась. Этот человек прямо-таки создан для того, чтобы выводить ее из себя, – так было бы точнее.

– Держу пари, он божественно танцует и под одеялом…

Стайка девиц дружно захихикала.

С Кристин было довольно. Подобрав свои громоздкие юбки, она прошла по краю танцевальной площадки и присоединилась к группке беседующих матрон.

– Что за ограничения для честных и добропорядочных женщин? – возмущалась жена мэра, которой Кристин чуть раньше представили. – Нам нужно поднять голос протеста, требовать большего, гораздо большего! Сколько еще выборов мы пропустим, даже не попытавшись включиться в них? Как долго мы будем терпеть все это?

Кристин придвинулась ближе, чувствуя, как гордость расправляет ей плечи: она явно застала самое начало феминистского движения, когда маленькие группы женщин, недовольные патриархальными устоями, набирались духу, чтобы высказать свое возмущение неравноправием с мужчинами.

– Не желаем больше страдать под их игом! – продолжала жена мэра. – Мы, сестры мои, – соль этой земли. Без нас не осталось бы здесь и намека на великодушие и благородство. Без нас не было бы ни семейного уюта, ни душевного отдохновения! Без нас не рождались бы на свет дети, унаследующие от предков эту землю!

– Прошу прощения, миссис Коллинз, но наши мужья ведь тоже приложили усилия для осуществления этой благородной цели, – с усмешкой заметила молодая полная дама.

– Милая моя Кэролайн, что стало бы с вашими детьми после рождения, если бы они были предоставлены исключительно заботам вашего супруга?

– Да, конечно, я с вами согласна, Эмили, – рассмеялась Кэролайн, видимо вставившая свою реплику только для того, чтобы разрядить напряженность от страстного монолога Эмили Коллинз.

– Мы их рожаем, вскармливаем, поднимаем на ноги, учим отделять зерна от плевел, – но стоит ребенку достичь зрелости, как нас свергают с пьедестала, обращаются с нами так, словно мы – половик, о который можно вытирать ноги! И это называется справедливостью? – не унималась жена мэра.

Чья-то рука опустилась на плечо Кристин.

– У вас еще не возникло желания потанцевать, мисс Форд?

Кристин обернулась и увидела сияющего Джека.

– Приглашаю тебя на вальс! – галантно предложил он.

– Покорнейше благодарю, но не имею желания вальсировать, – поморщилась она.

– Ты не умеешь танцевать вальс?

– Вальс, пожалуй, и в самом деле не умею.

– Пойдем, я тебя научу. Это очень легко, сама увидишь.

"О Боже, еще и осваивать допотопные танцы!" – ворчала про себя Кристин, давая вывести себя на танцевальную площадку. Джек одной рукой взял ее за кисть, а другую положил чуть выше талии:

– Ну давай: шаг назад – шаг вперед, шаг назад – шаг вперед…

Кристин сосредоточилась на танце, пытаясь скрыть смущение. Она то и дело оступалась, хваталась за плечо Джека и шепотом извинялась. Джек все терпеливо сносил, пока она в конце концов не отдавила ему пальцы на ноге.

– Ты это специально? – спросил он, и уши у него вопреки обыкновению запылали.

Кристин изобразила улыбку (она ни на минуту не забывала об окружающих) и вполголоса пояснила:

– Я же предупредила, что не умею.

– Не думал, что есть на свете женщины, не умеющие танцевать вальс. Решил, что кокетничаешь… А что же ты умеешь танцевать?

– Рок-н-ролл, диско… Да многое, но не вальс.

– Даже не слышал о таких танцах, да это и неважно. Наша задача – научиться танцевать вальс.

– Зачем, если через пару дней нас здесь не будет?

– Не будет меня, но не тебя. Тебе я и хочу помочь произвести хорошее впечатление на горожан. Ну а если ты сама этого не хочешь, поступай как знаешь! – Джек круто развернулся и двинулся прочь из зала.

Кристин, склонив голову, улыбнулась окружающим и поспешила за Джеком на веранду. Он стоял у перил, вглядываясь в свинцовую темноту.

– Если ты еще хоть раз уйдешь от меня с такой беспардонностью, я всажу в твой упрямый затылок пилюлю из свинца, – сладко сообщила Кристин.

Джек слегка повернул голову и задумчиво посмотрел на нее:

– Я же хотел помочь тебе.

Кристин скользнула к нему и тоже склонилась над перилами.

– Не поняла, в чем помочь.

– Горожане тебя не знают и пока что не принимают. Нужно это утрясти, пока я не отчалил, или…

– Минутку! – прервала его Кристин. – Пока тыне отчалил? Извини, но мне казалось, что после вчерашнего наши отношения кардинально изменились.

Джек отвел глаза в сторону и с досадой мотнул головой:

– На какой-то момент и мне показалось, что ты другая.

– Не понимаю.

Джек раздраженно поглядел на нее:

– Ты точная копия всех женщин, с которыми мне приходилось иметь дело. В постель вы мужчин затаскиваете каждая по-своему, а жеманничаете, чтобы их удержать, совершенно одинаково. – Голос у него упал на октаву. – Но я все равно уйду. Мне дороже всего свобода. Я бы лишь не хотел, чтобы после моего исчезновения тебя вздернули на виселице.

– Ах, ты бы этого не хотел? Как мило!

– А они это сделают, если не примут тебя как свою.

– Что тебе взбрело в голову? Исчезнуть мы можем только вместе! Ты забыл о Льюисе? – возмущенно зашептала Кристин. – Как удержать его язык на замке?

Джек молча отвел глаза, но выражение его лица было красноречивее всяких слов.

– Нет, ты его не убьешь! – запротестовала Кристин. – Я не позволю этого делать!

– Ты?! Не позволишь?!

– Да, я! Не позволю!

– В таком случае вам еще раз придется услышать, мисс Форд, что плевал я на ваши запреты.

– Я не дам совершить убийство, Джек, особенно если речь идет о защите меня, – твердо и очень серьезно сказала Кристин. – Кроме того, я здесь после твоего отъезда ни в коем случае не останусь, так что твое преступление будет попросту бессмысленным.

– Почему ты преследуешь меня? – спросил Джек, пристально глядя ей в глаза. – Говори честно!

Кристин ответила не сразу. Она теперь и сама не знала точного ответа. Можно было сказать: убедив его сменить образ жизни, она рассчитывает вернуться к себе домой. Но, во-первых, он не поймет; во-вторых, дело уже и не только в этом: она просто не может бросить Джека на произвол судьбы, несмотря на всю его грубость, холодность и даже открытое пренебрежение ею. Она хочет быть с ним – и это, может быть, стало главным. Есть в нем особая нежность, нечто такое, что он упорно старается не показывать, но это помимо его воли прорывается наружу; недаром он защищал ее от Хэнка, с редкостным терпением позволял ей волочиться за собой по пятам, спас ее от насильника в городском переулке… Она ловила нежность в его взгляде, неловкой улыбке, даже в его бодряческих смешках. В самой глубине души Джека Пэриша жил ласковый, чуткий, нежный человек, хотя, кроме нее, едва ли кто это замечал… Собравшись с духом, она выпалила:

– Я преследую тебя потому, что ты мне нужен. – И увидела, что даже от этих довольно осторожных слов он передернулся всем телом. – Как видишь, все очень просто, проще не бывает. – Она осторожно коснулась его руки: – Ты мне нужен. У меня больше никого на свете нет.

Джек ласково охватил ладонями ее лицо. Взгляд его стал необыкновенно теплым.

– Тогда мне очень жаль вас, мисс Форд. В самом деле жаль.

Он повернулся и ушел обратно в зал. У Кристин защипало глаза, но она сердито тряхнула головой. Ему не удастся избавиться от нее, даже если ей потребуется для этого залезть в его переметную суму.

Далеко за полночь они вместе покинули бал. На небе в серебристых перьях облаков плыл полумесяц. Легкий ветерок трепал волосы Кристин. Шагая рядом с Джеком, она то и дело укутывалась поплотнее в вязаную шаль.

– Замерзла? – спросил Джек. – Укрыть тебя моей курткой?

Предложение было заманчивым, но Кристин отрицательно качнула головой. Она уже усвоила, что близость с Джеком Пэришем чревата болью, и лучше – по крайней мере, безопаснее – держаться от него поодаль.

– Когда ты собираешься взяться за дело? – спросила она.

– Что? – переспросил Джек, как будто чего-то испугавшись.

– Я о Хэнке и Бобби. Когда ты планируешь вытащить их из тюрьмы?

– Ну… пока еще не решил.

– А ключи уже у тебя?

Сверкнув зубами в ухмылке, он погремел связкой ключей в кармане куртки.

– Бывало, я готов был полжизни отдать, чтобы заполучить хотя бы один из таких ключей, и вот…

Кристин, поколебавшись, спросила:

– Тебе много приходилось сидеть, Джек?

– Есть такие строки в моей биографии.

– А после отсидки никогда не приходило в голову начать честную жизнь?

– Если под честной жизнью подразумевается слепое следование закону, то, пожалуй, нет.

Кристин удивленно покачала головой и тихо рассмеялась:

– Забавно, до чего мы разные при всей схожести!

– Ты тоже бывала в тюрьме? – недоверчиво спросил Джек. – Не-ет, не надо заливать. Разве что ненароком убила какого-нибудь парня, швырнув в него фарфоровой тарелкой.

– Нет, – сказала Кристин. – Я ни разу в тюрьме не сидела.

Они уже были возле гостиницы. Джек остановился и повернулся к ней:

– Тогда что же общего ты в нас нашла?

Кристин подняла глаза, вглядываясь в помрачневшее лицо:

– Мы оба пошли по стопам своих отцов.

Лицо у Джека окаменело, и он поглядел на нее уже знакомым недобрым взглядом.

– Мой папаша бежал слишком быстро, чтобы я успевал шагать по его стопам, мисс Форд.

Он шагнул к двери, но Кристин преградила ему дорогу.

– Ты же его терпеть не можешь, Джек! – сказала она шепотом. – Почему же ты иногда позволяешь себе становиться похожим на него?

– Я ничего общего с ним не имею и не желаю иметь! – громко сказал Джек. И снова перешел на полушепот:

– Известно ли тебе, что он любил время от времени ставить нас, детей, к стенке, используя как мишень для тренировки в стрельбе? Ты и представить себе не можешь, какой ужас владел тогда нами: ведь он и сам не мог поручиться за то, что случайно не убьет нас… Между нами, мисс, нет и не может быть ничего общего, понятно? Ни-че-го! – Он грубо оттолкнул ее от себя.

Кристин овладела неудержимая ярость. Какое бы трагическое детство ни было у этого человека, ей до смерти надоело мириться с его демонстративным равнодушием, переносить оскорбления, толчки, выслушивать обвинения! Она вцепилась в рукав его куртки и повернула лицом к себе.

– Бедный, несчастный, беззащитный Джек! – сквозь зубы проговорила она. – Его не любил папочка и не любят женщины, с которыми он спит, не беря на себя никаких обязательств. Бедняжка Джек, как ему плохо!

Глаза Джека нехорошо блеснули, и он, закрутив концы ее шали, придавил Кристин к стене.

– Ну, давай же! – Ее яростный шепот звучал в его ушах сильнее крика. – Вытряси из меня душу! Может, хоть это поможет тебе стряхнуть с себя прошлое. Не церемонься, что может быть проще и безопаснее, чем проявлять свой крутой нрав и физическую силу в войне с женщиной? – Из глаз ее хлынули злые слезы. – Я сыта по горло тем, что на мне ты вымещаешь зло, причиненное тебе когда-то кем-то другим! Мне до смерти надоела твоя хмурость, твои ненавидящие взгляды.

– Кто тебя просит оставаться со мной, дикая кошка? – с не меньшей злостью проговорил Джек, приблизив свое лицо почти вплотную к ее залитому слезами, но непреклонному личику. – Я только и делаю, что пытаюсь избавиться от тебя!