Текст книги "Снежная Дева (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Придётся, – Илана почувствовала, как от ярости её бросает в холод. – Только пусть потом не жалуется.

– Жаловаться она не будет. Если она поймёт, что выбрала неверный путь, она уйдёт сама.

– Похвально, – саркастически заметила Илана. – Обычно плохого правителя нелегко отправить в отставку.

– Она уйдёт не просто в отставку. Она уйдёт вообще.

– Вообще – это как? Из жизни?

– В изгнание. А может, и из жизни. Быть изгнанником в окружении таких же изгнанников, как ты сам, – это ещё ладно. А если ты изгнанник, да ещё и одинок, твоя жизнь теряет смысл. Меня всегда ужасали эти ваши истории о святых людях, которые уходили жить отшельниками в пустыню или в горы… Мы, юты, так не можем. Никто из нас не может жить в одиночестве. Меня утешает только то, что, если меня отправят в изгнание, мои родители уйдут со мной. Им тоже не очень-то нравится происходящее. К сожалению, многие из нашего гаммельского посёлка полностью поддерживают Йесси и, по-моему, уверены в её правоте больше, чем она сама.

Йоффи замолчал и задумался.

– К сожалению, так и бывает, – усмехнулась Илана. – Вождь уже начинает сомневаться в своих идеях, а ему всё равно приходится идти впереди, поскольку толпа уже этими идеями загорелась и остановить её трудно. И если вождь остановится на полпути, его могут попросту затоптать. Это Гай недавно сказал. Не помню уж, с чего разговор начался… И ещё он сказал: «Не уверен, что смог бы быть королём, обладающим всей полнотой власти, как это было в древних обществах. Это ж ведь только и думай, правильное ли выбрал решение, а если неправильное, то как исправить».

– Может, он-то как раз и стал бы хорошим королём. Он понравился Сумайо. И ты тоже.

– Это тот ют, который помогал Йесси меня спасти?

– Да. Он наблюдал за вашей компанией в парке Атенополиса.

– Теперь понятно, почему у той лани был такой умный взгляд.

– Значит, ты заметила слежку? Но я не знаю, в кого превращался Сумайо. За вами вполне мог и ещё кто-нибудь наблюдать.

– Ага. Наверное, та птица, которая так противно верещала на апельсиновом дереве, тоже была наблюдателем.

– Если она была очень маленькая, то вряд ли. Мы не любим превращаться в мелких животных. В теле, которое гораздо меньше твоего подлинного, чувствуешь себя неуютно. Хорошо, что мне больше не надо превращаться в птицу тьюн. Пришлось это сделать, поскольку я не мог открыть врата прямо в твою комнату. Я знал, что ты в этом посёлке, но не знал, где именно. Пришлось летать, высматривать… Но уйти я могу прямо отсюда. И мне уже явно пора.

– Йоффи, ты не знаешь, они намерены снова бомбить наш посёлок? Чего они вообще хотят?

– Точно я этого не знаю, но кое-что до меня доносилось. Насколько я понял, Айслинд хочет, чтобы в Айсхаране не осталось ни одного жителя. Погибнут они или уйдут в другие миры – ему не особенно важно, хотя, думаю, он предпочёл бы первое. Может, он даже предпочёл бы, чтобы Айсхаран вообще погиб, но его союзники думают иначе. Они считают, что на этой планете можно устроить полигон для своих испытаний, а главное – найти ещё много интересного. Но Айслинду это, похоже, не так интересно, как им.

«Он мечтает, чтобы этот мир погиб, – вспомнила Илана слова Эдеры, – и желательно вместе с теми, кто может что-то знать о его тайнах и о самом Айслинде. Его как будто постоянно мучают какие-то призраки. Король боится, что они оживут, и мечтает от них отделаться. Бежать отсюда, разрушив тут всё, похоронить все здешние тайны вместе с этим миром»…

– Мне пора, принцесса. Думаю, посёлок они пока бомбить не будут. Пока здесь ты. Я верю – ты что-нибудь придумаешь. Ты сумеешь спасти своих друзей, как несколько лет назад, когда твой дар ещё только пробуждался, сумела спасти меня.

Йоффи неожиданно склонился и поцеловал Илане руку – так, как он это сделал несколько лет назад. Она смутилась, но не успела ничего сказать. Окно замерцало, и ют исчез в серебристом тумане.

На улице темнело, большой дом был полон звуков. Илана подумала о том, что, наверное, скоро ужин. Есть ей не хотелось, зато снова захотелось спать. Что ж, сон хорошо восстанавливает силы.

Ей приснилась церковь Святой Анны. Она стояла в маленьком мощёном дворике возле клумбы, окружавшей статую ангела с мечом, и смотрела на полуоткрытую церковную дверь. Почти весь двор занесло снегом, цветы на клумбе засохли. На первый взгляд здесь царило запустение, но Илана видела, что в глубине храма загадочно мерцают огни, и это мерцание совершенно не напоминало колеблющийся свет восковых свеч. То, что её там ждало, одновременно пугало её и притягивало.

– Ты ищешь храм, где открываются пути? – раздался рядом голос – тихий, но глубокий и сильный.

Илана обернулась и увидела, что каменный ангел ожил. Он с улыбкой протягивал ей прозрачный, сверкающий меч. И едва она коснулась рукояти меча, как всё вокруг засияло ослепительным светом. Цветы ожили и превратились в белые лилии. Они стремительно разрастались, покрывая двор. Храм изменился. Он стал больше и отдалился. Теперь он стоял на поросшем лилиями холме, и к нему вели каменные ступени. Илана знала, что должна подняться туда. И ещё она знала, что вернуться назад она скорее всего не сможет. Земля у неё под ногами содрогнулась, а свет становился всё ярче. Он струился из полуоткрытой двери храма и заполнял собою всё вокруг. Илана зажмурилась, а когда открыла глаза, храм на холме исчез.

Она села на кровати и огляделась. Комната плавала в призрачном голубоватом сиянии. Окна из магического льда искрились и сверкали, не позволяя видеть то, что было снаружи. А там явно что-то случилось – до Иланы доносились тревожные голоса. Девочка прижала к оконному стеклу ладонь, и оно стало прозрачным, но свет, который струился сквозь него в комнату, теперь казался едва ли не материальным. Он словно пронзил Илане руку, а потом и всё её тело. Это походило на лёгкий удар током. Что за странный свет?

Из окна Иланы были видны вздымающиеся над лесом горы. Небесный Лер скакал, уже касаясь копытами вершин, за ним мчался Небесный Рианн, а высоко над ними горела большая звезда. Это её сияние, сливаясь с лучами восходящего солнца, причиняло Илане почти физическую боль. Она оделась и вышла на улицу. Там уже собралась чуть ли не половина посёлка, и все смотрели в небо.

– Айслинд взошла, – мрачно сказала, подойдя к Илане, Хенна. Её лицо в призрачном свете занимающегося дня казалось мертвенно бледным.

– Насколько я поняла, именно это в ближайшее время и ожидалось. Почему все так напуганы?

Хенна не успела ничего сказать, но толчок, заставивший Илану пошатнуться, был исчерпывающим ответом на её вопрос. Она поняла, что этот толчок не первый. Первым был тот, который она почувствовала ещё во сне.

– Да, это ожидалось. Едва копыта Небесного Лера коснулись вершин, наш мир содрогнулся. Неужели это действительно конец?

– Не паникуй раньше времени, Хенна, – сказала Изабелла.

Она только что вышла из дома. Её плотно запахнутая меховая накидка была явно наброшена поверх ночного одеяния, распущенные тёмные волосы окружали бледное лицо, подчёркивая его утончённую красоту. К ней подошёл Эдан. Он смотрел на неё так, словно в этом мире не было никого и ничего, кроме неё. Как будто не тряслась земля под ногами, и в небе не светила Звезда Королей. Он видел только одну звезду – свою прекрасную чужеземную королеву. Хенна поджала губы.

– Раньше времени? – язвительно спросила она. – Тебе этого мало, Изабелла? Что ещё должно случиться, чтобы ты начала волноваться?

– Это может быть обычное землетрясение. Они у вас бывают?

– В последнее время редко, – ответил вместо сестры Эдан. – Говорят, в древности были чаще, особенно в горах. Хенна, пока действительно не случилось ничего страшного, так что лучше успокоить людей. Ещё рано, но уж если все встали, можно заняться завтраком, а потом мы с ребятами постараемся выяснить, в чём дело. Побываем в разных местах, поговорим с людьми… Ты ведь откроешь нам врата?

Последний вопрос был обращён к Илане.

– Конечно, – кивнула она.

После завтрака, который был съеден так же быстро, как и приготовлен, Илана открыла сразу несколько врат, но сама осталась в посёлке.

– Вдруг враги нашли способ постоянно за нами наблюдать, – предположила Хенна, – и начнут забрасывать нас глыбами, как только выяснят, что тебя тут нет.

Раз уж ты втравила нас в неприятности, то должна по возможности нас защищать. Хенна не произнесла этого вслух, но это явственно звучало в её интонациях. Илане очень хотелось сказать, что неприятности в семье Сельхенвурдов да и вообще в Айсхаране начались задолго до её появления в этом мире, но она промолчала. Возможно, не появись здесь она и её друзья, лесной посёлок и впрямь бы жил спокойней, да вот только этому спокойствию всё равно рано или поздно пришёл бы конец. Этот мир решили не то погубить, не то превратить в полигон, и, похоже, теперь уже конкретно приступили к осуществлению этого плана.

Всё так и оказалось. Земля содрогнулась потому, что в нескольких километрах от посёлка на лес обрушилась ледяная глыба. И ещё множество таких глыб упало в разных концах Айсхарана. Никто пока не погиб, но люди были в панике. Правда, никто из них даже не подозревал, что эти ледяные глыбы – снаряды, сделанные людьми. Жители Айсхарана были уверены, что это очередное падение осколков.

– Но зачем они маскируют свои снаряды под небесные осколки? – недоумевала Хенна.

– Хотят, чтобы гибель этого мира выглядела как обычная космическая катастрофа, – сказал Пит Уотсон. – Если здешним жителям удастся уйти через врата в другие миры и поселиться там, они будут всем говорить, что их планета погибла из-за падения небесного льда. И ни у кого даже мысли не возникнет, что более могущественная цивилизация вмешалась в жизнь этого мира и прибрала его к рукам ради своих целей. В этом заговоре участвуют видные деятели Федерации, а она, между прочим, согласно своей конституции не должна заниматься экспансией и вообще вмешиваться в жизнь планет, не входящих в её состав. Наши враги – сплошь респектабельные граждане Федерации, которые очень пекутся о своей репутации. Возможно, они предпочти бы, чтобы жители этого мира все погибли, но они же знают, что тут есть люди, владеющие магией, которые успеют спастись и кого-нибудь спасти. Не исключено, что кто-то из айсхаранцев уже перебрался в другие миры. Думаю, что у наших врагов есть возможность погубить этот мир одним ударом, но они бояться нанести ему слишком большой вред. Они хотят завладеть им, очистив его от его нынешних хозяев. Жители Айсхарана в опасности. Кто знает, до чего ещё додумаются эти власть имущие подонки. Они могут применить какие-нибудь отравляющие вещества, следы которых потом будет очень трудно обнаружить. Даже если здесь вдруг окажется комиссия независимых экспертов и начнёт выяснять причины массовой гибели жителей.

– Знаем мы этих независимых экспертов, – усмехнулась Хенна.

– Что ты знаешь? – гневно спросила Изабелла. – Только то, что вместо них на заседании Совета были оборотни, работающие на наших врагов. Настоящих экспертов, тех, что хотели нам помочь, скорее всего уже нет в живых.

Хенна покраснела и ничего не ответила.

– Ясно одно, – устало произнёс Эдан. – Надо уводить из Айсхарана людей. Но куда?

– Гатта-Наара примет их, – пробасил Хай-Вер.

– Эдем тоже, – уверенно заявил Джанни Моретти. – Уж это-то мой дядя может гарантировать.

– Значит, мы должны в ближайшее время обойти все посёлки Айсхарана и убедить людей перебраться в другие миры, – сказал Эдан. – Надо говорить, что, возможно, это на время…

– Вижу, ты легко перенял чужеземный стиль правления, – съязвила Хенна. – Хитрость, уловки, лживые обещания…

– Я никому не собираюсь лгать, – холодно перебил сестру Эдан. – Возможно, людям действительно придётся уйти отсюда лишь на время, и они должны на это надеяться, чтобы не пасть духом.

– А ты как старший мужчина в роду должен исполнить свой долг перед богиней. Похоже, ты уже и думать забыл, что в начале каждого года мы приносим Вуурдане жертву. В последнее время тут только и говорят, что о побеге в чужие миры и о том, как там здорово живётся. Наш мир потому и гибнет, что мы перестали о нём заботиться и чтить наших богов!

– Никто ни о чём не забыл, Хенна. Жертва приносится на следующий день после восхода Айслинд. Завтра в положенное время она будет у священного дерева.

– Жертва уже готова, госпожа, – сказал воевода Герен. – Мы уже выбрали самого красивого и крупного тайола. Белого, без единой отметины. Богиня будет довольна.

По обычаю старший мужчина в роду перед восходом солнца отводил жертву к священному дереву и молился там до рассвета, после чего отправлялся в храм Вуурданы. Немного позже туда являлись остальные члены семьи, иногда в сопровождении друзей и слуг. Кошачья банда хотела провести эту ночь в святилище, но Эдера бесцеремонно отправила домой всех, кроме Кэти.

– Так положено, – пояснил Келли. – В ночь перед жертвоприношением в храме должны быть только служители Вуурданы. Такое впечатление, что Эдера считает Кэти своей преемницей.

– Не вздумай сказать это при Хенне, – усмехнулся Гай. – А то у неё так разольётся желчь, что мы тут все утонем.

Илана слышала, как вечером Изабелла спросила у Эдана:

– С кем ты поведёшь тайола к священному дереву? Я могу пойти с тобой?

– Нет. Я должен отвести жертву один. А ты можешь приехать в храм утром, вместе со всеми.

– А зачем вообще ехать, если можно привести туда всех через врата?

– Нельзя. В начале нового года ангиеры отправляются в лесное святилище Вуурданы и должны проделать этот путь по лесу, а не через врата. По дороге каждый мысленно разговаривает с богиней и загадывает желания, а чтобы они исполнились, прикасается к деревьям, кустам… Это традиция, которую мы всегда строго соблюдаем.

В этот вечер все легли спать пораньше, чтобы пораньше встать, а утром, когда отряд выезжал из посёлка, Илана заметила, что Изабеллы нет.

– Где твоя мать? – тихо спросила она, подъехав к Гаю.

– Не знаю, – принц был явно встревожен. – Её комната пуста. Её нигде нет.

Лошадиные копыта звонко стучали по заледеневшей тропе, утреннее солнце постепенно окутывало лес странным сиянием, которое становилась всё ярче и ярче.

– Почему такой яркий свет? – поморщился ехавший справа от Иланы Дигималис. – Как будто кругом зеркала…

– Они и есть, – хмуро сказал Герен, ударив мечом по ветвям ближайшей к тропе ели.

Они зазвенели, как хрусталь. Налетел ветер, и хвойная роща, словно бы сделанная из изумрудов и серебра, наполнилась мелодичным звоном.

– Лес переродился…

– Неужели он весь ледяной?

Люди, испуганно переговариваясь, щурились от яркого света. Кони то и дело спотыкались о зимний лишайник, который когда-то устилал тропу мягким ковром, а теперь топорщился ледяными колдобинами. Отряду пришлось долго объезжать упавшую хауллу. Никто не мог понять, что за сила такая свалила могучее дерево. Оно полностью переродилось. Волокна ахмы напоминали белую проволоку, а мощный ствол синеватую стеклянную колонну. Возможно, кони и смогли бы через него перескочить, но было так скользко, что всадники решили не рисковать.

Все вздохнули с облегчением, увидев, что большинство хаулл в этом лесу не изменилось. В холодном, влажном воздухе висел странный аромат – довольно приятный, но почему-то сразу вызвавший у Иланы смутное чувство беспокойства.

– Начался ахмар, – важно объяснил Айги. – Он бывает два раза в месяц. В это время охота на птиц запрещена. Сейчас все птицы в лесу – добыча хаулл, жертва богине.

Будущий веринг наотрез отказался сесть на одного коня с кем-нибудь из взрослых и теперь ехал на смирной старой кобыле. Она уже давно забыла, что такое галоп, но Айги всё равно был горд, что едет, как большой, на своей собственной лошади.

– У меня сегодня не сиплый голос? – озабоченно спросил мальчик. – Я должен буду первый пропеть священный гимн у алтаря.

– Голос у тебя в полном порядке, – заверила его Илана. – Ты вообще очень хорошо поёшь.

– Когда я вырасту, я буду петь, как Эдан… Тебе нравится, как он поёт?

– Очень.

– Как ты думаешь, Эдан уже там, в святилище?

– Наверное.

– А где Белла? Я сегодня её не видел… Она что – уехала от нас?

– С чего ты взял?

Айги пожал плечами.

– Они с Хенной не любят друг друга, – сказал он, помолчав. – А мне нравится Белла. Я не хочу, чтобы она уехала.

– Она не уехала, Айги. Думаю, ты скоро её увидишь.

К счастью, гимеловая роща возле храма Вуурданы тоже не изменилась, но едва среди зарослей показалось святилище, стало ясно – что-то случилось. На поляне перед входом стояли Эдера, Кэти и Изабелла. Одетая в кожаные гетры, меховую куртку и сапоги, королева выглядела так, словно долго скакала сквозь заросли. Её волосы растрепались, на щеке алела царапина. Кэти вытирала куском ткани её взмыленного чёрного коня, а старая жрица, сложив на груди руки, шептала молитвы.

– Эдан не с вами? – спросила Изабелла тоном человека, который совершенно не надеется на утвердительный ответ. Было видно, что она с трудом сдерживает рыдания.

– Нет, – растерянно ответила Хенна. – А… ты почему здесь…

– Где твой брат?!

От этого крика испуганно вспорхнула стая каких-то птиц, сидевших на ветвях старой гимелы.

– Он повёл к священному дереву жертву… Что с тобой, Изабелла?

– Жертву?! Он отпустил тайола. Твой брат не собирался приносить его в жертву!

– Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как он уезжал… У меня были дурные предчувствия, поэтому я не выдержала и поехала следом за ним. Я знаю, где это ваше священное дерево… Когда я ехала, навстречу мне попался этот самый белый тайол. На священной поляне никого не было. Я подумала, что, может, Эдан отправился в святилище, но его нет и здесь!

– Где Эдан? – расплакался Айги.

Кэти сняла его с лошади и, ласково утешая, увела в святилище.

– Боже, неужели на него кто-то напал? – ужаснулась Лилиана.

– Не думаю, – с горечью сказала Изабелла. – Тайол был без привязи. Если бы что-то случилось, он бы убежал с верёвкой на шее. Эдан просто отпустил его! Мне надо было поехать за ним раньше! Зачем я медлила? Боялась его рассердить…

Она умолкла, подавив подступившие к горлу рыдания.

– Но где же он? – в голосе Хенны явственно зазвучала паника. – Изабелла, у тебя есть какие-то догадки? Почему ты…

– Эдера, куда он мог пойти? – не слушая Хенну, обернулась Изабелла к жрице. – Ведь он же явно решил отдать себя богине! Он так страдал, что ничем не может помочь своему народу! Он считал, что обязан богине жизнью. Наверное, он решил, что, приняв эту жертву, она спасёт тут всех и этот проклятый мир!

– О чём ты говоришь? – Хенна стала белее снега.

– Возможно, она всё поняла правильно, – тихо сказала Эдера. – Недавно я расшифровала последние страницы книги Армилара. Там сказано, что этот мир будет спасён от гибели, если возрождённый из рода Сельхенвурдов пожертвует собой. Эдан потребовал, чтобы я пересказала ему всё, что сумела прочесть… Я не посмела ему солгать. Он сын веринга. Одно дело промолчать, другое – ответить на вопрос ложью. Возрождённый из рода Сельхенвурдов – Айген, сын Айгена. Айги… Ведь он же наар. Эдан сказал, что большинство древних пророчеств – ложь, что он не собирается ни говорить с кем-либо об этом пророчестве, ни тем более его исполнять. Богиня мол, как и прежде, удовлетворится тайолом. Если она мудра и справедлива, она не может потребовать крови ребёнка.

– Почему ты раньше этого не сказала?

Илане казалось, Изабелла еле сдерживается, чтобы не наброситься на старуху и не придушить ей.

– Я не думала, что он решит… Эдан обманул меня. Он посмеялся над пророчеством. Сделал всё, чтобы убедить меня, будто не принимает его всерьёз. Эдан Сельхенвурд может быть и отважным, и хитрым – как и вуурды, что водятся в здешних лесах…

– Куда он мог пойти? – перебила жрицу Изабелла. – На поляне со священным деревом никаких следов – там никого не было со вчерашнего вечера, когда прекратился снегопад. Куда у вас обычно уводили человека, предназначенного в жертву?

– К священному дереву или к пещере Атла-Вуурди. Это значит Волчья Пасть… По легенде Вуурдана живёт там, когда принимает обличье зверя. В тех местах вообще много вуурдов…

– Ты можешь представить себе это место и сделать врата? – королева вытащила из-за пояса маленький лазерный пистолет. – Мы должны поторопиться!

Илана и понятия не имела, что у Изабеллы есть оружие, право на ношение которого по законам Федерации имели лишь агенты Специального подразделения. В Федеральном Кодексе был закон, запрещающем использовать в другом мире оружие, не соответствующее научно-техническому уровню данного мира, и хотя в этой войне уже давно не соблюдались никакие законы, Изабелла не афишировала свой лазерный лучемёт. Она хранила его на экстренный случай.

– Ты собираешься убивать священных зверей Вуурданы из этой штуковины? – испуганно спросила Хенна. – Но ведь среди них может оказаться и сама богиня…

– Да, я намерена убить любую тварь, если та намерена убить Эдана, будь она хоть обычная зверюга, хоть богиня! Мне нет никакого дела до вашей кровожадной Вуурданы! Я ей его не отдам! Чёрт возьми, мне что – на роду написано терять тех, кого я люблю? Я не хочу, чтобы и второй мой ребёнок рос, не зная отца!

На мгновение воцарилась тишина. Только Эдера не выглядела удивлённой.

– Мы не можем противиться судьбе…

– Я всё-таки попробую, – холодно перебила жрицу королева.

– Изабелла, я тоже хочу его спасти, но я боюсь разгневать богиню! – Хенна в отчаянии заломила руки. – Это оружие – чужеземная магия. Я боюсь, что может быть ещё хуже…

– Ещё хуже? Что ещё должно случиться, чтобы ты отбросила эти высокопарные бредни о гневе богини и подумала о том, что происходит на самом деле? Эдера, не медли!

– Лошадей лучше оставьте здесь, – посоветовала жрица. – Многие из них боятся совершать переход, и это может создать вам лишние проблемы.

Она сжала в руке свой линдиминовый кулон и открыла врата. Старики, дети и часть женщин остались возле храма. Те же, кому непременно хотелось принять участие в поисках Эдана (а таких нашлось немало), вскоре оказались в сумрачной лощине, среди низких корявых елей. Большинство деревьев засохло, остальные обратились в лёд. Огромная сводчатая пещера оказалась пуста. Чувствовалось, что это место уже давно необитаемо. Вуурды не хотели жить в мёртвом лесу.

Илана сделала зеркало и вызвала на нём изображение Эдана, чтобы попытаться найти его, как она уже однажды нашла Таддеуша. Зеркало мерцало, нечто смутное, отдалённо напоминающее дерево с пышной кроной то и дело вытесняло образ Эдана, а врата ни в какую не открывались. Впрочем, неудивительно – Илана чувствовала себя так плохо, что боялась упасть в обморок. Ну почему это проклятое недомогание начинается в самое неподходящее время?!

– Надо разбиться на небольшие отряды и прочёсывать лес, – распорядился Герен. – В сторону болот можно не ходить, вуурды не любят эти места, а значит, и Эдан не мог туда пойти.

– Они часто нападают на людей? – спросил Томас.

– Сейчас, в период первого ахмара, они нападают на всё, что двигается. Самое голодное время. Но у меня такое чувство, что вуурдов в этом лесу почти не осталось. Лес Богини гибнет, дичи тут становится всё меньше и меньше, а звери чуют перемены к худшему задолго до нас, людей. Они постепенно уходят на северо-восток – там леса ещё не изменились.

– Да почему мы так уверены, что он решил принести себя в жертву? – сказал кто-то из дружинников. – Если почти все вуурды ушли…

– Ушли они или не ушли, а я уверена – с ним что-то случилось, – перебила Изабелла. – И мы должны найти его. Пока не поздно…

Хенна всхлипнула и закрыла лицо руками. Глядя на неё, Илана испытывала странную смесь сочувствия и злости. Хенна обожала своего брата-близнеца, который был связан с нею ещё во чреве матери, которого она в детстве защищала так яростно, как можно лишь отстаивать свою вторую половину. Она всю жизнь ревновала его ко всем и ко всему на свете. И прежде всего, как ни странно, к нему самому. Точнее к его внутренней свободе. К его внутренней жизни, которую он сумел оградить от всех, в том числе и от неё, так и не научившейся жить своей собственной жизнью. Возможно, Хенна и не была в этом виновата – ей слишком рано пришлось стать старшей госпожой, она слишком привыкла жить долгом перед семьёй, перед подданными. И она слишком привыкла прикрываться этим долгом, защищаясь от жизни, от необходимости искать свой собственный путь, дабы обрести свою внутреннюю целостность, как это сумел сделать её брат. Возможно, Хенна впервые задумалась о том, насколько деспотична была её любовь, её стремление остаться с ним единым целым, как когда-то в утробе матери.

– Не может быть, – шептала она побелевшими губами. – Я никогда не верила, что могу его потерять… Даже тогда, в детстве, когда все считали, что он не доживёт до своей двенадцатой луны. Я не верю, что он умер! Илана, пожалуйста, найди его! Если он жив, я сама отдам себя в жертву Вуурдане…

– Чёрта с два! – рассвирепел Джанни. – Я скорее выкурю из этого леса и перебью всех волков, будь среди них хоть каждый второй богом или богиней. Хватит всех этих никому не нужных жертв и прочих дикарских глупостей! Возьми себя в руки, старшая госпожа дома Сельхенвурдов. Видит Бог, я бы многое отдал за то, чтобы ты стала госпожой в моём доме. Когда-то ты верила, что Эдан не умрёт, и он не умер. Верь в это и сейчас!

– Постараюсь, – вскинула голову Хенна. – Я сделаю всё, чтобы его спасти, даже если придётся убивать священных зверей Вуурданы. Я действительно готова на любую жертву, лишь бы он остался жив. Даже выйти за тебя замуж.

– Все свидетели! – провозгласил Джанни. – Илана, у тебя что-то получается?

Если у Иланы что-то и получалось, то лишь благодаря куску линдимина, недавно подаренному ей Йоффи. Она проклинала себя за то, что не вспомнила о нём сразу – за последние два-три дня столько всего произошло, что у неё голова шла кругом. К сожалению, в её руках солнечный лёд не творил такие чудеса, как в руках Йесси. Ведь когда ютка помогала Илане бежать с Атенополиса, она умудрилась открыть врата в то место, которое Илана всего лишь мысленно представила себе. Она не спроецировала эту картинку на какую-либо зеркальную поверхность, однако луч, вырвавшийся из кольца Йесси, сделал её зримой. Значит, звездный лёд способен по желанию мага улавливать любые мысленные образы… Или только мысленные образы тех, кто находится поблизости? В любом случае это здорово. Солнечный лёд способен показывать то место, куда хочешь перейти, таким, каково оно на момент перехода. К тому же владеющий этим чудо-льдом может держать врата открытыми достаточно долго, чтобы хорошо изучить место, прежде чем там оказаться.

Увы, Илане солнечный лёд всего лишь помог открыть врата. Чувствовала она себя настолько отвратительно, что без него не справилась бы даже с самой простой магической задачей. Врата вели в хаулловую рощу. Илана знала, что не сможет продержать их открытыми долго, поэтому поторопила спутников с переходом. Какая бы опасность ни подстерегала их в этой роще, тот, кого они искали, тот, кого следовало найти как можно скорее, был там.

– Кажется, я знаю, где мы, – сказала Хенна. – Точно! Вон белеет харадановая гряда. С самой высокой скалы виден Селихен. Мы с Эданом часто тут охотились и всегда поднимались на эту вершину, чтобы посмотреть на наш замок… Если он действительно тут, то, может, он всё-таки не собирается приносить себя в жертву? Вуурды тут не водятся…

– Зато тут много хаулл, – нахмурилась Изабелла. – И сейчас период ахмара.

– Ты думаешь… – ожившее было лицо Хенны помертвело вновь. – Сельхенвурды никогда не приносили себя в жертву таким способом.

– Ну так если другого способа не осталось, – язвительно отозвался Дигималис. – Это же всё равно жертва богине, а жертва Вуурдане никогда не бывает напрасной. Чем больше богиня взяла, тем щедрее потом одарит.

Илана заметила, как Гай тихонько пихнул молодого воина в бок. Дигималис недолюбливал сестру Эдана, и мало кто упрекнул бы его за это, но сейчас он явно перегибал палку. Илана и врагу бы не пожелала оказаться сейчас на месте Хенны.

На одном из оледеневших стволов она сделала зеркало и снова вызвала в нём образ Эдана. И тут же почувствовала, что он где-то близко. Илана поднесла к зеркалу осколок линдимина, и вырвавшийся из него голубоватый луч изменил изображение. Теперь это был не просто портрет Эдана Сельхенвурда. Свет давно погибшего солнца словно превратился в луч голопроектора, показывающего фрагмент документального фильма, который одновременно снимался и демонстрировался. Лицо Эдана от бледности казалось полупрозрачным, глаза были закрыты, голова склонилась к плечу. Усилием воли, от которого тут же разболелось всё тело, Илана стала отодвигать изображение юноши, увеличивая обзор. Голый по пояс Эдан стоял на мощной ветке, прижавшись спиной к стволу дерева. Его руки были подняты и разведены в стороны. Видимо, поначалу он держался за ветви. Теперь пальцы юноши безвольно разжались, но руки так и остались раскинутыми, поскольку их оплели и прочно привязали к ветвям дерева белые волокна ахмы. Эдан напоминал распятого Христа. У него даже рана была на правом боку, только не от удара копьём, а оттого, что хищные волокна в этом месте слишком глубоко проникли под кожу. Эти волокна уже оплели почти всё его тело и жадно прильнули к обнажённым участкам, словно тонкие, белые пиявки. Некоторые из них покраснели, и даже ствол, к которому прислонился Эдан, из синего стал лиловым. Эдан был ещё жив – его веки слегка дрожали.

– Нет… – прошептала Хенна.

– Где он, Илана? – выхватывая из-за пояса свой пистолет, спросила Изабелла. Она была почти так же бледна, как и её возлюбленный в магическом зеркале, но исполнена решимости. – Где это проклятое дерево? Я знаю, ахма очень прочна, но я сумею осторожно и быстро разрезать её лазером.

– Жаль, что всех вуурдов оставили в посёлке, – проворчала Лилиана, всем своим видом выражая презрение к ревностному исполнению обрядов, давно утративших свой смысл, а точнее, никогда его и не имевших. – Они бы мигом Эдана нашли.

– Это точно, – хмуро согласился Келли, который был тут со всей своей Кошачьей бандой.

Ангиеры никогда не брали с собой в святилище Вуурданы ручных вуурдов – дабы не раздражать богиню, лишний раз напоминая ей, что её священные звери, рождённые для свободной жизни в диком лесу, служат людям.

– Мы и сами его быстро найдём, – заверил Лилиану Герен. – Я знаю эту рощу, она невелика. Может, это дерево совсем близко. Сейчас разобьёмся на группы…

– Подождите, – перебила Илана. – Я попробую найти его при помощи зеркала.

Может, это дерево действительно было совсем близко. Может, они бы и быстро его нашли, но на это бы всё равно ушло время, которого у Эдана явно осталось мало.