Текст книги "Золотой холм"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Старуха посмотрела на него с неодобрением.

– А подожди утра и попроси ее сам. Сейчас она уж спит. И тебя на ночлег устроим, а девка тебе обрадуется. Ты ведь про Виленку говоришь, не про Тиру?

– Про Виленку.

– Ну, вот. Оченно она печалилась, когда ты сгинул. Прикипела к тебе.

Нэль опустил глаза. Вспомнился прощальный Виленкин поцелуй… Ему тоже хотелось повидаться с девочкой, но он понимал, что ее родителям не понравится, если в доме заночует колдун. Виленкина мать боялась его, хоть он ее и вылечил; Тира тоже косилась с опаской, как и все деревенские.

– Ну что, останешься?

– Нет, бабушка, не останусь.

– Куда собрался-то идти в ночь такую дурную, бесовскую? Да еще и в метель?

– Ждут меня.

– Не иначе как сам Безымянный, – проворчала старуха, и Нэль вздрогнул, вскинул на нее глаза. Она и сама не поняла, какой смысл таится в ее словах… – Ну, чего с тобой делать. Давай свою передачку. Что Ильмасу на словах сказать?

– Чтоб ждал меня. Навещу его через неделю-другую. И пусть обязательно прочитает то, что в этом свертке.

Старуха кивнула.

– Ладно. Только, парень, переждал бы ты все-таки эту ночь. Нехорошо сейчас на дороге.

Нэль улыбнулся, покачав головой.

– Никто мне зла не причинит. Спасибо вам за заботу, бабушка. Прощайте.

Он низко поклонился старухе и вышел за порог. Ветер рванул полы его балахона, залепил лицо снегом. Нэль усмехнулся, стряхнул снег и, подхватив полы одежды, пошел прочь от дома. Ему предстояло еще дважды перенестись на много лиг, и он надеялся, что третий за ночь телепорт не выпьет из него последние силы. Он уже изрядно замерз, а от выпитого в замке вина кружилась голова. Хватило двух глотков, чтобы его проняло – ведь он так редко пил что-то крепче пива. Не надо было соглашаться…

В аркарском храме Перайны было пустынно и тихо. Нэль вышел из телепорта в темную алтарную залу и постоял немного, прислушиваясь. Конечно, в эту ночь все братья сидят по своим кельям и молятся… или дежурят у постелей больных. Он бесшумно подошел к двери в боковой стене. Она была так искусно устроена, что тот, кто не знал о ней, ни за что ее не нашел бы. Но Нэль прожил в храме Перайны довольно долго, и знал пусть и не все, но многие из его тайн. Он надавил на дверь особым образом, и она отворилась. Нэль пошел по коридорам, наслаждаясь теплом. В своем суконном балахоне он промерз насквозь, и приходилось стискивать челюсти, чтобы зубы не стучали друг об друга.

Он ничем не рисковал, придя в храм Перайны. Если бы его попытались схватить, он легко сбежал бы через портал. Но он знал, что Лекад его не выдаст.

Впрочем, Лекада еще нужно было отыскать. Нэль помнил расположение его спальни, но прошло много лет, и в комнате мог жить другой человек. На этот случай Нэль набросил на себя заклинание отвода глаз и сделался невидимым.

Он осторожно отворил дверь и вошел в келью. Лекад, склонив голову, сидел за столом и читал при свете одинокой свечи. Нэль остановился за его плечом.

– Лекад! – позвал он.

Лекарь обернулся, глаза его расширились.

– Кто меня зовет?

– Это я, – Нэль развеял заклинание невидимости. – Я, Лионель. Помнишь меня?

– Откуда ты взялся? – Лекад машинально сделал знак против нечисти, и Нэль невесело улыбнулся.

– Этот вопрос я слышу уже третий раз за ночь, – сказал он. – И третий раз меня принимают за нечестивого духа.

– Неудивительно… Лионель, это вправду ты? – Лекад встал и взял его плечи, вгляделся в лицо. – Я слышал, будто тебе удалось избежать казни…

– Но не верил?

– Не знаю. С тобой ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Но я рад, что ты невредим, и рад тебя видеть, клянусь Перайной.

– Ты не представляешь, до чего приятно это слышать, – искренне сказал Нэль. – Немногие в этом мире мне рады. Ну, да я ведь не жаловаться сюда пришел, – он осторожно освободился от рук Лекада и полез в сумку. – Вот, сохрани это. Прошу. Это важно.

– Что здесь такое? – Лекад повертел перед глазами завернутый в сукно бумажный цилиндр.

– Все, над чем я работал почти десять лет, – ответил Нэль. – Прочитай, если будет время. Потом, позже, мы это обсудим.

– Когда это потом?

– Не знаю. Через неделю… через две. Но постарайся прочесть, хорошо?

– Ладно, – медленно сказал Лекад. – А куда ты собрался? Где ты сейчас живешь? Чем занимаешься?

– Здесь все написано, – Нэль указал на сверток. – А собираюсь я далеко. Очень далеко. Лекад! Помнишь, ты говорил, что боги меня испытывают?

– Помню. И что же?

– Ты был прав. Только это не боги. То есть, не Двенадцать. Это…

– Нэль! – Лекад не дал ему договорить. В его светлых глазах, всегда таких спокойных, мелькнула тревога. – Что ты задумал? Ради Двенадцати, скажи мне, что ты задумал? Это опять какая-то безумная затея?

– Безумная? Пожалуй, да, – Нэль улыбнулся и отступил на шаг, чтобы Лекад не мог дотянуться до него. – Но никто не пострадает на этот раз. Обещаю, Лекад. Никто.

– Нэль, постой… Объяснись…

– Объяснюсь. Потом, когда вернусь. А пока прощай.

И он спиной вошел в телепорт – четвертый за ночь. Силы его были на исходе.

На лесной поляне, за сотни лиг от Аркары, Тальеры и Рябинников, царила тишь да гладь. Ни ветерка, ни облачка в ясном небе. Но Нэль чувствовал приближение бури. То же чувствовали и деревья – притихшие, настороженные, они подступили ближе к одинокой избушке, встали вокруг плотным кольцом. То ли хотели защитить ее от бури, то ли сами искали убежища.

Нэль стоял на краю поляны, прижавшись щекой к омертвелой, холодной коре клена. Дерево промерзло до самого нутра, движение соков в нем остановилось – Нэль отчетливо это слышал. Впрочем, это была не смерть, а всего лишь сон. В его же теле билась жизнь, струились горячие жизненные соки. Но и до него стремился добраться мертвящий холод – заползал под полы балахона, в рукава и в широкий ворот. Слишком легкая одежда для первой зимней ночи, но Нэль не спешил в тепло. Прижавшись к уснувшему дереву, он смотрел на полоски света, которые пробивались сквозь ставни и мазками ложились на слегка припорошенную снегом землю. Он ни перед кем не хотел показывать свою усталость. Пусть никто не увидит его с дрожащими руками и сбившимся дыханием. Лучше еще немного померзнуть.

* * *

– На поляне кто-то есть, – тихо проговорила Марика. – Или чутье меня обманывает. Кто-то стоит, смотрит, а в дом не идет.

Арьель приподнялся на локте и вопросительно на нее посмотрел. После размолвки, случившейся между ними из-за баллады, они долго не разговаривали. Музыкант выбрал из груды шкур несколько приглянувшихся и перетащил их к очагу. Там и лег. Но сон к нему не шел. Мысли о Нэле не давали покоя. Слова Марики глубоко возмутили музыканта, но заставили и задуматься. Впрочем, он ведь и раньше знал, что жизнь мага не мед и не сахар. Недоброжелательные слова Марики заставили его только по-новому взглянуть на собственное возможное будущее. Какой уж тут сон…

– Ты о ком говоришь, Марика? Кто там стоит?

– А я почем знаю?

– Призрак?

Марика презрительно фыркнула.

– В такую ночь у призраков дела поинтереснее найдутся, чем стоять и пялиться на мою хибару. Человек это.

Человек! Арьель выбрался из-под шкур и сел на полу. Но не усидел на месте, вскочил и прилип к окошку, совсем забыв, что снаружи его закрывают ставни.

– Пойду погляжу, – Марика накинула на плечи меховой плащ и взяла со стола лампу.

Арьель потянулся за ней. Мало ли, что там за человек. Может, разбойник какой-нибудь. А Марика все-таки женщина.

Но она не пошла дальше порога. Подняла повыше лампу и крикнула во тьму:

– Эй, есть тут кто? Чего прячешься, подойди сюда. Не обижу, небось.

После молчания из темноты донесся ответ:

– Я и не боюсь.

Арьель так и ахнул, узнав этот хрипловатый голос. Через несколько секунд в круге света от лампы Марики возникла невысокая фигура в серых одеждах. Это был Нэль, и его так и колотило от холода. Губы его посинели, а снег на волосах и ресницах не таял.

– Чего в дом не идешь? Ждешь, пока бесы утащат?

– Зачем я им, бесам-то… – отозвался Нэль, силясь улыбнуться. Впору было сгребать его в охапку и тащить к очагу. – Так ты, значит, приглашаешь меня, Марика?

– Хватит дурака-то валять, – сердито сказала Марика. – Заходи.

Нэль вошел в избушку, успев мимолетно сжать плечо Арьеля.

– Спасибо, что впустила, – сказал он, стряхивая в волос снег.

– Дожидаться надо было, что ли, пока окоченеешь? Долго ты там стоял?

Нэль не ответил. Только посмотрел на Марику, протягивая к огню заледеневшие руки.

– Неужели через лес ночью шел? – ахнула она вдруг и обессилено опустилась на скамейку.

– Да не пугайся ты так, – мягко сказал он. – Я сюда прямо из Аркары телепортом.

– Из Аркары? – опешил Арьель.

– Да. А до того побывал в Тальере, и еще в Рябинниках…

– Устал? – спросила Марика, подавая ему кружку с горячим травяным отваром.

Нэль благодарно ей улыбнулся.

– Не очень.

– А все-таки ложились бы вы оба спать. Время уж к утру, а никто еще глаз не смыкал. Поговорим утром.

Пока Нэль допивал травяной чай, Марика готовила себе постель, показывая тем самым, что все разговоры на сегодня закончены. Арьель этому порадовался. Ему очень хотелось знать, что за дела были у Нэля в ночь Самайна, и зачем он отправился в Тальеру, но еще больше ему хотелось отдохнуть. В последний месяц он страшно уставал, хотя не сознавал этого. Недавний же разговор с Марикой его доконал. Поэтому он не стал дожидаться Нэля и вернулся на шкуры и очага. Он еще не успел задремать, когда услышал, что маг устраивается рядом.

– Все хорошо? – шепотом спросил Нэль.

– Я думал спросить то же самое у тебя.

– Мне показалось, у вас с Марикой вышла какая-то размолвка. Так или нет?

Арьель только подивился: откуда прознал, как понял?

– Так… но ничего серьезного.

– Правда?

– Правда.

Они помолчали. Потом Нэль вдруг спросил, запнувшись на секунду:

– Послушай… ты, когда бывал у тана, видел его дочку?

– Видел, – ответил Арьель, гадая, к чему он ведет. – А что?

– Говорят… она очень… красива? – очень медленно, как будто с трудом выдавливая слова, проговорил Нэль.

– Да. Очень! – с воодушевлением сказал Арьель и, приподнявшись на локте, взглянул в лицо приятеля. – Она прекрасна, как цветущая молодая яблонька! А ты… видел ее?

И тут – о чудо! – ему показалось, что Нэль густо покраснел. Или же просто жар от близкого огня окрасил ярким румянцем его бледные щеки? Но, как бы то ни было, он быстро опустил глаза, да еще и прикрыл их ладонью. И сказал как-то особенно хрипло и нарочито равнодушно:

– Я ее не разглядел.

* * *

Элейна сидела в своей спальне за туалетным столиком. Левой рукой она придерживала скрученные в жгут и перекинутые через плечо волосы; правая рука, в которой был зажат гребень, неподвижно лежала на коленях. Элейна смотрела на свое отражение в зеркале, но видела не себя, а бледное мужское лицо с черными глазами, которые так ее напугали. Хватило одного взгляда, чтобы ее сердце сжалось от необъяснимой тоски и тревоги.

Элейна повидала множество магов. Они часто приходили по делам к отцу. Они все были совершенно разные: молодые и старые, красивые и не очень. Совсем как обычные люди. Но имелась у них одна общая черта. Глаза. Мага всегда можно было узнать по взгляду. Маги не просто смотрели, они видели.

Но таких глаз, как у того человека в сером храмовом балахоне, Элейна не видела ни у кого из магов. Взгляд ночного гостя был настолько сильным, что девушка физически ощутила его на себе. Как будто лица коснулась жесткая холодная ладонь. Черные глаза мага никак не отпускали Элейну. Они смотрели на нее и теперь, из зеркала. Но что самое страшное, ему не было до нее никакого дела – Элейна это знала, – и он смотрел на нее с таким же равнодушием, как на стул или стол, или вазу, или любой другой предмет в комнате. Этого Элейна выдержать не могла. Она схватила со столика костяную баночку с кремом и, вскрикнув, запустила ею в зеркало.

* * *

За окнами занимался тусклый осенний рассвет, но в избушке было еще темно. Только в очаге тускло тлели угли, да над столом мерцал в воздухе небольшой сферический сгусток магического огня. У очага, закутавшись до подбородка в шкуры, спал Арьель. Его длинные светлые волосы в алом свете углей казались медными. Марика и Нэль, оба толком не спавшие в эту ночь, сидели друг напротив друга за столом.

– Ты напрасно волнуешься за Арьеля, – шепотом сказал Нэль. Он, против обыкновения, смотрел прямо на собеседницу и не отводил глаз. – С ним все будет хорошо, могу дать тебе в этом слово.

– Хорошо? чего же хорошего? Ты и свою-то силу в узде не можешь удержать, Нэль! Как же ручаешься за другого?

– Марика, все уже изменилось. Совершенно изменилось. Моя магия в полном у меня подчинении. Кроме того, собственная сила и сила ученика – это не одно и то же. Чужой силой проще управлять, если знаешь как. Я – знаю. Когда мы с Арьелем занимаемся, я беру на себя излишки его силы. Пока я рядом, с ним ничего худого случиться не может.

– Ничего? – Марика задумчиво подперла ладонью подбородок. – Ох, смотри, Нэль, самоуверенность еще хуже, чем постоянные сомнения…

– Думаешь, я слишком много на себя беру? Нет. Ты сама ведь знаешь, что магия, направленная вовне, дается в разы легче, чем обращенная вовнутрь. Чаровать на себя очень трудно. Лечить себя – хуже всего. Мне легко, когда мои заклинания направлены вовне, тут моя сила не имеет никаких границ. Я серьезно говорю.

– Твоя сила, говоришь, не имеет границ? Ой ли?

– Не веришь? Позволь, покажу тебе кое-что.

Нэль приподнялся и потянул из пучка подвешенных к потолку трав стебелек ромашки. Положил его на открытую ладонь. Протянул руку к Марике. Та взглянула: засушенный, сморщенный стебелек расправлялся, наливался соками. Вот уже зазеленели тонкие перистые листики, нежные краски вернулись в неброский венчик цветка. Через минуту на ладони мага лежала свежая, будто точно что сорванная, ромашка.

– Возьми, не бойся, – сказал Нэль.

– Это морок? – Марика не спешила прикасаться к цветку. – Какой-то фокус?

– Нет. Она настоящая, живая, – Нэль резким коротким движением толкнул ладонь вверх, подбрасывая цветок. И ромашка осталась в воздухе, когда он убрал руку. – Все еще не веришь?

– А как же заклинания? Все эти твои формулы, пассы?

Нэль пожал плечами.

– Формулы и пассы – это костыли. Зачем они тому, кто научился ходить? Сила во мне, вот здесь и здесь, – он коснулся сначала груди напротив сердца, затем – лба. – Говорю же тебе, я достиг, чего желал, и теперь мне многое подвластно.

– Чему же еще ты научился?

– Дай мне руку, Марика.

Марика, недоверчиво улыбаясь, протянула ему ладонь, и Нэль сжал ее холодными пальцами. Он больше ничего не делал, только смотрел ей в лицо и молчал. Марика недоумевала все сильнее: что же он хочет показать?

Наконец, она догадалась посмотреть на свою руку.

В тот же миг вскрикнула и отдернула пальцы.

Она увидела, как загрубевшие пальцы становятся тонкими и ловкими, словно у юной девушки. Как обветренная кожа обретает мягкость и нежность шелка…

– Ты… ты… – Марика зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Она сама не могла понять, что же ее так напугало, но холодная дрожь пробрала ее от макушки до пяток. Она вскочила и отошла от стола, не сводя с Нэля расширенных глаз.

– Чего ты боишься? – мягко спросил он. – Ведь я не причинил тебе никакого зла. Наоборот. Разве ты не хотела бы вернуть себе молодость?

– Это невозможно!

– Почему? Ты сама видела, что возможно.

– Никому из людей не под силу такое! Кто ты? Кто ты такой?

– Не шуми, пожалуйста, разбудишь… – Нэль кивнул на музыканта. – Я просто человек, Марика. Обычный смертный. Что до моей власти… Придет время, и любой человек на земле сумеет сделать то же самое. И ты сумеешь. И Арьель. Кто угодно. Не будет старости, не будет смертей…

– Ты рехнулся! Что ты такое говоришь? Хочешь, чтобы боги покарали тебя за дерзость?

– Чтобы покарать меня, им придется спуститься на землю, – мрачно усмехнулся Нэль. – А мне того и нужно.

– Нэль! – ахнула Марика. – Нет, ты и впрямь обезумел. На что это ты замахнулся? Одумайся!

– Поздно. Назад я повернуть не могу. Да и что там такого, ради чего стоило бы возвращаться? У меня ничего нет, Марика. Ничего, кроме магии.

– Но ты еще молод, ты мог бы устроить свою жизнь. У тебя могут быть жена, дети, свой дом… Подумай, стоит ли отказываться от этого ради того, чтобы… чтобы погибнуть по воле одного из Двенадцати?

– Ты сама-то веришь в это? – серьезно спросил Нэль. – Знаешь, сколько среди посвященных магов женатых? Единицы. Можно пересчитать по пальцам. И дело не в запретах Гесинды, мы не даем обетов безбрачия. Просто мало кто решается связать с нами свою судьбу, справедливо полагая это безумием. Мы слишком заняты собой и своей магией, чтобы находить время для близких… Да что я тебе рассказываю, ты и сама все прекрасно знаешь. Ты ведь тоже не вышла замуж.

– Кто бы взял за себя колдунью? – фыркнула Марика.

– Вот видишь.

– Но была же ведь девушка, которая тебя любила, Нэль. И ты можешь встретить еще кого-нибудь, кто тебя полюбит.

– Да, но я никого не полюблю, – возразил Нэль. – Я не могу любить.

Марика нахмурилась.

– Глупости, так не бывает.

– Хорошо, скажу иначе. Я не хочу любить. Никогда. Что толку? Никто не ответит мне взаимностью.

– Проклятие все еще не потеряло свою силу?

– Конечно, нет, с чего бы.

– А ты проверял?

– Ну хватит, Марика, – Нэль встал и посмотрел на нее тем самым пустым взглядом, который Марика ненавидела от души. – Это бессмысленный разговор. Я знал, что выбираю, когда проходил посвящение. В конце концов, Гесинда покровительствует магии и знаниям, а не любви.

Марика помолчала немного, потом подошла к нему и материнским жестом погладила по волосам – он не отстранился.

– Ох, Нэль, и несчастный же ты человек…

– Это неправда, Марика, – ровным голосом ответил Нэль. – Счастья мне отмерено не меньше, чем любому другому человеку на этой земле. Только мы по-разному его понимаем.

– Вот именно, – вздохнула ведунья.

У очага заворочался Арьель, забормотал что-то. Потом сел, разбросав вокруг себя шкуры, и принялся сонно тереть глаза.

– Сколько времени? – спросил он, зевая. – И чего вам все не спится?

– Уже рассвело, – нарочито веселым тоном ответил Нэль и отошел от Марики в сторону. – Поднимайся уже. Ты теперь мой ученик, пора и за дело приниматься, а ты все спишь и спишь.

Марика посмотрела на него печально, но ничего не сказала.

На второй день после Самайна Нэль показал ей книги, которые принес с собой. Книги ему дал Терций, а взамен них оставил у себя один из черных томов. «Так я буду уверен, что вы вернетесь», – сказал он Нэлю. Маг и без залога вернулся бы в храм Безымянного, закончив свои дела, но настаивать не стал.

– Мудрено уж очень, – проворчала Марика, пролистывая одну из книг.

– Конечно, мудрено, если начинать с конца, – усмехнулся Нэль. – Но все становится ясно, если посидеть и почитать другие книги, попроще. И времени-то нужно всего ничего – лет пять, не больше.

– Негоже над старой женщиной насмешничать-то… – рассердилась Марика и захлопнула обложку. Нэль тронул ее руку.

– Прости. Но эта книга и в самом деле не из легких. И храмовым магам не всем под силу ее одолеть.

– А тебе-то она зачем – теперь-то?

– Даже самый острый клинок придет в негодность, если повесить его на стену и оставить в бездействии, – Нэль перешел на серьезный тон. – То же – и наш разум. Никогда нельзя останавливаться на достигнутом.

На четвертый день после Самайна Арьель взбунтовался.

– Воля твоя, Нэль, но это невозможно запомнить! Сплошная тарабарщина!

– Я же запомнил, – посмеиваясь, возразил Нэль. – И потом, кто здесь жалуется на память? Разве умение схватывать все на лету – не главное качество менестрелей?

– Да, но…

– Не понимаю, – подала голос Марика, которая внимательно наблюдала за их занятиями, – зачем ты изводишь его магическими формулами? Ты же сам говоришь, что вполне можно обойтись и без них. Я ведь тоже не всегда ими пользуюсь. Для некоторых заклинаний хватает и жеста.

– Если он сперва не научится упорядочивать поток с помощью формул, то вряд ли чего-то добьется в будущем, – терпеливо объяснил Нэль.

– А как же свеча? – влез Арьель. – Помнишь свечу? Я ведь зажег ее без всяких формул!

– Ага, и чуть было не разнес всю лабораторию. Нет, друг Арьель, магия – это не шутки. Давай поаккуратнее. Не нужно повторять моих ошибок. Марика! Хочешь, я научу формулам и тебя? Тогда твои чары станут сильнее.

– Да ну тебя! – отмахнулась Марика. – Старого пса уж не научить новым трюкам. Мне и так хорошо.

На пятый день повалил снег.

Огромные хлопья лениво спускались с неба, укрывали лесную поляну мягким пуховым одеялом. Снег падал так густо, что, казалось, для воздуха не осталось места, и если выйти из дома, нечем будет дышать.

Арьель не усидел в избушке. Смотреть на такую красоту через мутное крошечное оконце он не мог. Выскочил за дверь, поспешно накинув на плечи старый плащ. Нэль и Марика видели в окно, как он застыл на поляне и запрокинул лицо навстречу холодным снежинкам. В глазах его сиял мальчишеский восторг.

– Иногда я ему завидую, – Нэль прижался лбом к стеклу. – Снег пошел, и он уже счастлив.

– А тебе для счастья нужно что-нибудь помасштабнее, – хмыкнула Марика. – Например, перевернуть мир с ног на голову?

– Вроде того.

Несколько минут они молча наблюдали за летящим с неба снегом, и за Арьелем, который, развлекаясь, взялся ловить снежинки ртом. Нэль улыбнулся и посмотрел на Марику. К его удивлению, ее лицо было мрачно и сосредоточено. И смотрела она не на своего названного брата, а на него.

– Что ты? – спросил он.

– Ты ведь чего-то ждешь, правда? Все эти дни чего-то ждешь… Что должно произойти, Нэль? Скажи мне.

Нэль перестал улыбаться, отвернулся от окна и обхватил себя руками за плечи.

– Ничего не случится. Во всяком случае, здесь. Я приложу все усилия, чтобы ничего не было. Мне нужно будет уйти на несколько дней, чтобы кое с кем встретиться. А потом… потом посмотрим.

– Думаешь, это меня успокоило? – с горечью спросила Марика.

– Прости. Больше я тебе ничего не могу сказать. Сейчас переломный момент. Мне хотелось бы заглянуть в будущее, чтобы увидеть, как все повернется, но это не в моих силах.

– Ох, боюсь я, Нэль, что ты начнешь смуту…

– Откуда такие мысли? – улыбнулся маг.

– Не знаю… – глухо сказала Марика, не отвечая на улыбку. – Сердце чует… Чует большую кровь.

Нэль перестал улыбаться и слегка побледнел.

– Кровь?..

– Не знаю, что ты задумал, – быстро заговорила Марика, взяв его за плечи. – Но только не ходи никуда, Нэль. Не нужно ни с кем встречаться. Останься у меня. Пусть все идет, как идет.

– Нет, – он отнял от себя ее руки. – Не могу. Не могу отказаться, я же говорил уже. Но ты не бойся. Не будет никакой крови. Вообще ничего плохого не будет. Вот увидишь. Все будет хорошо, когда я вернусь.

Если ты вернешься, – скорее угадал он по ее губам, чем услышал. И помертвел. Неужели правда? Марика ведунья, она может чувствовать… что-то.

Но ее смутных предчувствий было недостаточно, чтобы остановить его. Марика его не удержала, как не удержала бы в ладонях пламя. Огонь проскальзывает между пальцев, обжигая руки, пожирая плоть. Нэль стал тем самым неудержимым пламенем, грозящим сжечь все, с чем бы он ни соприкоснулся.

Он исчез, даже не попрощавшись. Просто вышел за порог, сделал несколько шагов по тропинке, махнул рукой – и шагнул в прямоугольник портала. Марика смотрела на него, прислонившись плечом к дверному косяку. И только когда он исчез, вспомнила, что он оставил на столе все свои книги. Она обернулась в комнату – Арьель сидел у стола, печально склонившись над лютней, и наигрывал что-то негромкое и жалостливое.

– Ты хоть знаешь, куда он отправился?

– Нет, – не поднимая головы и не прекращая игры, ответил Арьель. – Он так ничего и не рассказал.

– Вы оба не больно-то много рассказываете, – сказала Марика и захлопнула дверь. – Не хочешь для начала поведать, где вы с ним просидели последние два месяца?

Арьель прижал струны рукой и беспомощно посмотрел на нее. Очень ему не хотелось говорить с Марикой о храме Безымянного, он и вспоминать-то об этом месте старался пореже. Марика чтила богов, в особенности – Гесинду, Перайну и Тса, а Безымянный для нее был олицетворением разрушительного и темного начала, противопоставленного созидающей силе Двенадцати. Если бы она узнала, что ее названный брат по своей воле два месяца прожил в святилище Бога Спящего, среди его служителей, то, несомненно, устроила бы ему трепку. Арьель боялся ее гнева. Чтобы успокоить ее, пришлось бы немало потрудиться. Арьель знал, что даже хорошо подвешенный язык его не спасет; ведь он и сам толком не понимал учение Безымянного, не говоря уже о том, что не хотел и не мог принять его. Так что же он мог объяснить Марике? Вот если бы Нэль за это взялся… Но Нэль исчез в неизвестном направлении, и, быть может, надолго, а отдуваться придется ему, Арьелю.

– Давай как-нибудь в другой раз, – неуверенно сказал он.

– Нет, сейчас, – Марика решительно сложила руки на груди. И Арьель понял, что она нарочно дожидалась этого момента. У Нэля никакими силами нельзя было ничего выведать, если он не хотел говорить. И Марика это знала, а потому решила взять измором более мягкого и уступчивого музыканта.

Сопротивлялся Арьель недолго.

Глава 9

Отыскать магов, с которыми Нэль пожелал увидеться, оказалось не так-то легко. Во-первых, нужно было соблюдать тайну. Не мог же тан, прося о помощи в поисках, объяснять всем и каждому, что маги понадобились некоему Лионелю из Аркары. Братья Гесинды просто не слезли бы с него живого… Тану пришлось проявить изобретательность, чтобы придумать предлоги для поисков людей, которые жили так далеко от Тальеры.

Да и от материка.

Двое из троих магов жили не где-нибудь, а на Истрийсом архипелаге, и в этом заключалась вторая сложность. Чтобы поговорить с ними, пришлось прибегнуть к магической связи, а это стоило денег. И немалых. Гораздо дешевле было бы воспользоваться обычной почтой, но на это у тана совершенно не было времени. До Истрии на самом быстром корабле плыть три недели! Нэль же просил устроить ему встречу с братьями в течение недели. Тан пытался его убедить, что это срок недостаточный, но магу словно вожжа под хвост попала. "Недели вам хватит за глаза, – заявил он, – если попросите помощи у храма".

Вот так-то.

Истрийцы очень удивились, когда тан объяснил, по какому делу к ним обращается. В самом деле, когда-то давно, девять или десять лет назад они знали Лионеля из Аркары. Очень был талантливый мальчик, и очень смелый, но с тех пор столько воды утекло! И потом, кажется, его отлучили от гильдии. Так чего же он хочет? Ему, должно быть, запретили встречаться с братьями Гесинды. Ах, нет? совсем даже напротив, храмовники на материке его разыскивают? А зачем?.. Истрийцы спрашивали так много и колебались так долго, что тан начал терять терпение. Да и каждая минута магической беседы стоила золота!

Но Нэль был все-таки прав, утверждая, что эти люди неплохо к нему относятся. Или относились в прошлом. К тому же в них разгорелось любопытство. И истрийцы согласились на встречу с опальным магом. И согласились сохранить эту встречу в тайне. Тан, подавив вздох облегчения, пригласил их в свой замок: в полдень, по истечении четырех суток. На том и распрощались.

Третий маг – тот, имя которого было тану знакомо, был дряхлым старцем, древним настолько, что казалось удивительным, как он еще не рассыпался в прах. Жил он на юге Наи, в Карнелине. Звали его мэтр Эйбел.

Старик давно уже не покидал стен храма и уже год как прекратил всякое сообщение с внешним миром. Тану пришлось пустить в ход все свое обаяние и умение убеждать, чтобы добиться встречи со старым магом. В конце концов, он добился своего. Мэтр Эйбел, правда, поставил одно условие: разговор должен быть полностью приватным, то есть тану следовало явиться в карнелинский храм лично. Чтобы не терять еще несколько дней, тан отвалил тальерскому храму немалую сумму золотом – и для него открыли телепорт в Карнелин.

Мэтр Эйбел был очень худым и очень высоким, на полголовы выше тана. Шелковое одеяние темно-багрового цвета висело на нем, как на палке. Передвигался он, впрочем, без чьей-либо помощи, и довольно резво.

– Ну-с, молодой человек, выкладывайте поживее, с чем явились. Не отнимайте у меня драгоценного времени, его и так осталось немного, – ворчливо велел мэтр, не снисходя даже до краткого приветствия.

У тана чуть язык не отнялся от подобного приема – никто еще не обращался с ним так бесцеремонно. Но он кое-как сдержался, чтобы не ответит дерзостью.

Едва старик услышал имя Лионеля, его выцветшие глаза вспыхнули ярким изумрудным пламенем. Похоже, на провалы в памяти он не жаловался.

– Разве он до сих пор жив? – спросил маг отрывисто. – Я слышал, его собирались сжечь.

– Он счастливо избежал костра, – сдержанно ответил тан.

– Странно, очень странно… Такие, как он, погибают быстро. Если не от чужой руки, так от своей собственной. Очень, очень много гордости, даже спеси, а еще тщеславия и безрассудства. Я сожалел об этом, еще когда учил его.

– Вы учили его? – изумился тан.

– Да. Он был самым лучший мой ученик…

– И вы, учитель, не попытались отстоять своего ученика, когда встал вопрос об его отлучении от гильдии?

– Что толку? – брюзгливо сказал старик. – Мое вмешательство ничего не решило бы. К тому же он сам был во всем виноват. За свои ошибки нужно расплачиваться, а он допустил страшную ошибку, которая стоила жизни десяткам людей! Вот так-то. А чего он теперь хочет? Зачем вы приехали?

– Он просил вас о встрече.

– К чему нам встречаться? – мэтр Эйбел сдвинул косматые брови. – Что он хочет сказать?

Неужели эта живая мумия не слышала ничего о шумихе, поднявшейся вокруг его бывшего ученика? изумился тан. Он удалился от мира, ладно, но какие-то новости все же должны до него доходить?

– Впрочем, – продолжил старик, не дождавшись ответа, – если он просит о встрече, значит, у него есть какое-то важное дело. Не помню, чтобы Лионель был склонен к болтовне ради болтовни. Я с ним встречусь. Да и любопытно посмотреть, каким он стал. Я-то помню его мальчишкой – двадцать годков ему было, когда его выставили из Аркары.

– Он уже больше не мальчик, – сказал тан. – Совсем нет.

* * *

Нэль мог бы открыть телепорт прямо в кабинет или гостиную тана, но это было бы, по меньшей мере, невежливо. Ему не хотелось вторгаться в чужой дом без приглашения и пугать людей, которые могли бы оказаться случайными свидетелями его появления из воздуха. Например, его могла увидеть дочка хозяина, госпожа Элейна. А он не был готов встретиться с ней еще раз, о нет, никак не готов.

Нэль вышел у замковых ворот. Его уже ждали – тан был предупредителен. Слуга провел гостя прямо в кабинет. Тан сидел у жарко пылающего камина, с кубком вина в руках. Нэль подошел к огню, с удовольствием ощущая его животворное тепло. В последние дни он почему-то все время мерз, даже в хорошо протопленной избушке Марики. Возможно, так сказывалось постоянное напряжение всех нервов.