Текст книги "Служители зла"

Автор книги: Светлана Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Она подошла к дому и уже открыла дверь, как два голоса донеслись до нее, заставив резко остановиться.

Она тихо подошла к окну.

Игорь был не один. Его рука играла с роскошными белокурыми волосами. Он то наматывал белокурый локон на палец, то отпускал его…

Тихо рассмеявшись, его собеседница склонилась к его ладони и поцеловала ее. Теперь Душка прекрасно видела ее профиль.

Горячая волна гнева и обиды заставила Душкин рассудок замолчать.

Ариадна. Снова она.

Душка сжала кулачки, закрыла глаза и бросилась прочь.

От стены отделилась тень.

Юлиан посмотрел вслед тающей в темноте Душкиной фигурке и ухмыльнулся:

– Я же сказал, игра еще не окончена. Приобретая одно, теряешь другое. Все еще будет хорошо – так, как я задумал. – Он посмотрел в темное небо и пробормотал: – Я, а не Ты. Именно так!

Ариадна проснулась и даже не сразу смогла вспомнить, что с ней произошло накануне. Что-то очень хорошее.

Что-то похожее на перезвон рождественских колокольчиков из далекого детства…

Она улыбнулась и открыла глаза.

Ах да.

Его светлые волосы смешивались с ее. Она нежно дотронулась пальчиками до его губ, едва-едва, словно боясь стереть с них улыбку.

Сейчас все, что было с ней раньше, уже не имело значения. Вчерашний день померк, а завтрашний…

Она не хотела думать про завтра. У нее есть СЕГОДНЯ, и это главное.

Легко вскочив с кровати, она надела его рубашку – слишком большую для нее.

Бросив взгляд в зеркало, она увидела там совсем юную и новую, неожиданную Ариадну – без косметики, не с причесанными волосок к волоску, а лохматыми волосами, – эта Ариадна показалась ей очень симпатичной, совсем девочкой.

Она вошла в кухню и включила магнитофон, стоящий в уголке.

«Серебро Господа моего», – тихо пел мужской голос. Ариадна закрыла глаза, отдаваясь ритму странных слов. Они волновали ее больше музыки.

Серебро…

«Я ранен светлой стрелой – меня не излечат. Я ранен в сердце – чего мне желать еще? Как будто бы ночь нежна, как будто бы есть еще путь – старый прямой путь нашей любви».

Она слушала, прижав к щекам ладошки, и плакала, потому что это было про них, это была их любовь, и ей подсказали, как все это называется…

«А мы все молчим, а мы все считаем и ждем, – продолжал петь голос. – А мы все поем о себе – о чем же нам петь еще? Но словно бы что-то не так, словно бы блеклы цвета, словно бы нам опять не хватает Тебя…»

Когда песня закончилась, Ариадна перемотала ее снова, в начало, и так несколько раз, запоминая слова, тихонечко подпевая и купаясь в волнах нежности, заполняющей вокруг весь мир, веря каждому слову, пропетому этим голосом, зная, что это – про них с Игорем:

«И как деревенский кузнец, я выйду засветло. Туда, куда я – за мной не уйдет никто. И может быть, я был слеп, и может быть, это не так, но я знаю, что ждет перед самым концом пути. Серебро Господа моего… Серебро Господа… Ну разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе? Серебро Господа моего… Серебро Господа… Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской…»

О, она действительно ощущала себя сейчас в серебряном потоке, находясь внутри этого чуда.

Она плавно двигалась в такт музыке, к середине песни уже начав подпевать громче, с удивлением пробуя на вкус слово «Господь» и не понимая, что с ней происходит – словно каждый раз, когда она произносит Его имя, Он разрушает преграды враждебности, нагроможденные между ними.

Мысли о Юлиане она прогоняла – сейчас ей не хотелось думать о ПЛОХОМ. Правда, ее немного удивило то, что Юлиан, так долго бывший ее другом, теперь стал плохим.

Ведь долгое время именно он заменял ей погибших родителей, пока она не выросла.

Внезапно она остановилась, почувствовав на себе холодный и пристальный взгляд.

Медленно обернувшись, сразу определила, чей он. Она не ожидала увидеть здесь эти фигурки.

Впрочем, Юлиан постарался поставить их везде – как свои глаза. Свои уши.

– Привет, глаза и уши, – насмешливо произнесла Ариадна. – А между прочим, подсматривать – нехорошо.

Она решительно потянулась к фигуркам рукой, но на одно мгновение все погрузилось в темноту.

Она увидела страшную картину – Игорь был привязан к дереву, и к нему приближался огромный Уроборос, довольный новым жертвоприношением. А сама Ариадна что-то кричала, кричала окровавленным ртом, но вместо слов у нее получалось только мычание. А недалеко маячил силуэт Юлиана, держащего свою руку на плече той девочки, которая так была ему нужна, что…

Нет, она не будет больше бояться!

Однако она-то знает, в какие игры любит играть ее Учитель!

– Серебро моегоГоспода, – прошептала она, ощущая, как возвращаются к ней силы.

Она открыла глаза. Страх прошел, уступив место ярости. Размахнувшись, она швырнула фигурки в камин, наблюдая, как шипит и трескается их эбонитовая поверхность.

– Что, теперь мне не будет пощады? – прошептала она.

И усмехнулась неожиданно упрямо и дерзко, прекрасно понимая, что он сейчас видит ее улыбку.

Кто-то дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула, обернувшись.

Но это был Игорь. Нормальный, немного сонный и улыбающийся Игорь.

Она улыбнулась в ответ и прижалась к его плечу.

«Не важно, сколько у нас времени, – подумала Ариадна, наблюдая за яркими вспышками огня в камине, причудливо преобразующимися то в силуэт змеи, то в странный крест, – главное в другом. В том, что пока еще оно у нас есть!»

Глава 9

Я жду героя, я жду, кому

Можно доверить почему,

Жду я прощенья от дорог,

Чтоб миновать порог земных камней.

Настя Полева

«Ну вот… Сейчас я починю эту ужасную пакость, – подумал Игорь, – и у нас станет все в порядке со светом».

В доме горели только несколько ламп – остальные почему-то не желали этого делать. Он быстро разобрался, впрочем, в чем дело, – просто кто-то явно недавно перерезал провода, а потом наспех соединил их.

То ли ограбить хотели, то ли существовали другие причины. Ликвидировать поломку было делом вообще-то довольно плевым – были бы руки да голова, остальное дело техники.

Он почти закончил справляться с житейскими мелочами, как вдруг почувствовал на затылке чей-то не очень-то добрый взгляд.

«Та-а-ак, – подумал он, поднимая голову, но еще не обернувшись. – Кажется, меня посетил Некто, Не Питающий Симпатий!»

«Хорошо, что уже не время привидений, – усмехнулся он про себя. – А то я подумал бы, что меня решил навестить Сатана».

– Думаю, ему в данный момент не до вас, – холодно произнес голос за его спиной. – Впрочем, как и вашему… Хозяину. Ведь вы из породы рабов, так?

Игорь напрягся. Ему не нравились эти слова. Совсем не нравились.

Резко обернувшись, он окинул пристальным взглядом говорящего.

Он узнал его сразу. Та высокая фигура, немного нелепая в странной женственности, по-прежнему не оставляла его воображения.

– Я как-то не задумывался раньше над степенью человеческого идиотизма, – ответил Игорь. – Вы, надо думать, из тех самых свободных личностей, которые расплачиваются душой за дешевые подделки из мелких китайских лавчонок?

На губах пришельца мелькнула усмешка. Он, не спрашивая у Игоря разрешения, прошел в комнату и уселся в кресло, не снимая своего мешковатого плаща.

Нет, он не испугался того, который сидел в кресле, у окна. С высоким бокалом, до краев наполненным красной тяжелой жидкостью, – Игорь не сомневался, что это вино, которое незнакомец отпивает маленькими глоточками, называется «Черный бык Аранхуэзский». Он знал это. Не кагор же ему пить, в самом деле…

Незнакомец слегка улыбнулся – одними губами и, не оборачиваясь, проговорил своим мягким голосом:

– Почему вы думаете, что я не могу пить кагор? Потому что это вино, благословленное Им? А я как бы не выдержу, опалившись, так? – Он негромко рассмеялся.

Игорь не ответил. Какой смысл говорить с тем, кто понимает твои мысли, читает их раньше, чем ты успел поставить точку в предложении…

Он снял очки, этот незнакомец, и теперь выглядел совсем не так, как вначале. Как будто очки на самом-то деле были маской.

Незнакомец, как оказалось, был красив – Игорь отметил это про себя с некоторым удивлением и равнодушием. Его черты лица были правильны, высокий лоб – идеальный по форме – свидетельствовал о недюжинном уме, светлые волнистые волосы, стянутые на затылке небольшой лентой, были густы и отсвечивали золотом. Ему не хватало нимба… «Еще бы нимб, – подумал Игорь, – и он будет вылитый ангел». С таких лиц пишут иконы… Нет, он не вызывал в нем страха, этот незнакомец. Он был слишком обаятельным, чтобы вызывать какие-то темные чувства… И именно это «слишком» заставляло его настороженно ожидать подвоха. «Люди не бывают так совершенны, – подумал он. – У людей наверняка найдется что-то лишнее, а у этого ничего лишнего не было. Он был…»

–  Само совершенство, – услужливо и насмешливо подсказал детский голосок.

Само совершенство…

И в то же время в этом его совершенстве было что-то отталкивающее, хотелось отвернуться.

Страшная догадка начала проникать в сознание – слишком невероятная, слишком страшная, слишком невозможная, нарушающая привычность мира: мир этот ты сам таким видишь, и все видят, и никто не хочет увидеть правду, поэтому вы и приходите сюда, глупые му-у-у-ухи, вы становитесь мухами, потому что Другой приходит к вам нагим, убогим, больным, а вы – эсте-е-е-еты, вам подай что-нибудь красивое, совершенное по форме… Так почему ты его сейчас не принимаешь всей душой, а? Ты – выбирающий оболочку, посмотри, посмотри, какие идеальные черты, какая совершенная оболочка у… Nevermore!

Он и в самом деле смотрел, не в силах оторваться от совершенной красоты, а незнакомец улыбался равнодушно и надменно, что ему Гекуба,в самом-то деле, мы просто воскликнем – аллилуйя, ему, надменному совершенству…

Он с огромным трудом оторвал свой взгляд от этого лица и посмотрел вокруг – теней не было, комната была обычной, слишком обычной, в ее обыденности присутствовала угроза, опасность…

Вот тут он ее и увидел.

Она сидела в углу, на стуле, одетая в черное глухое платье. Высокий воротник закрывал шею, длинные рукава скрывали руки, и только пальцы, длинные, тонкие пальцы, беспрестанно шевелились, как будто что-то плели… Сначала ему показалось, что она смотрит на него, – ее бледное, красивое лицо было направлено к нему, – но эти огромные, темные глаза ничего не видели! Странная женщина была слепой… Он понял это сразу, стоило только попытаться увидеть ее зрачки – и споткнуться, обжечься об их неподвижность…

Ее тонкие пальцы продолжали свою работу. Бесконечность движений, казалось, ее не утомляет – она продолжала равнодушно смотреть на него, не видя, лицо ее было бесстрастным. Но – ее руки… Они видели.Они видели его мысли, его желания, его самые тайные, самые тщательно спрятанные, постыдные надежды, и они вплетали их в затейливый узор.

– Так, в полночной тишине, саван здесь плетется мне…

Он все больше и больше погружался в движения легких пальцев, ощущая себя то пушинкой, легкой и невесомой, летящей по ветру, то камнем, брошенным в воду, то кругами, расходящимися по этой воде… Ему было то больно, то сладко и очень хотелось, чтобы она скорее завершила работу, он хотел примерить это на себя, в надежде, что все чувства станут бесконечными и он…

– О, эта работа никогда не закончится, – услышал он голос незнакомца. – Приходится постоянно менять фасон, видите ли… Люди так непостоянны, сегодня им нравится одно, завтра они готовы сломя голову нестись за новым идеалом…

Он почти не обращал внимания на его слова. Все глубже он погружался в ослепительную красоту этого тонкого, причудливого одеяния, которое плели тонкие, быстрые пальчики слепой. Уже почти ничто не занимало его – только возможность хотя бы на несколько мгновений ощутить на себе сказочную эту невесомость, о, он знал уже – в эти мгновения он почувствует себя счастливым, и все его желания – самые тайные, самые невыполнимые – исполнятся!

– Так, в полночной тишине, – услышал он детский голосок, грустный и безнадежный, – саван здесь плетется мне… Теперь, когда ты увидел Паучиху, можно надеяться только на чудо. На истинное чудо, на внезапно вспыхнувшую в ночном небе радугу, на звезду, упавшую в ладони, на луч солнца, ворвавшийся в темноту… На ангела Господня…

«По тропинке одинокой я вернулся из страны, где царит во тьме глубокой призрак Ночи-сатаны, – тихо проговорил этот голосок. – На окраине далекой, средь отверженных духов, – вне пространства и веков…» Если бы люди вслушивались в предупреждения, а не называли их спешно безумными мыслями, они узнали бы про Старую Пустошь… Но – легче признать все предупреждения вымыслом и бредом воспаленного рассудка. Потом же, когда тебя опутают сети Паучихи, легче внушить себе, что Паучиху на самом деле зовут Фортуной и – это такая удача! Вот, ты поймал ее улыбку, она увидела тебя слепыми глазами…

Людям даже кажется, что это они поймали ее – ан нет, это она поймала рыбок в свои прочные сети, из которых не вырваться! И власть, успех, богатство – все эти миражи человеческого воображения – появляются, человек счастлив и уже не замечает, что оказался в пустыне, где только и есть что миражи, он уже перешел через мостик, с одного берега.

– Мира! Не балуйся! – погрозил куда-то в пустоту его гость, теперь Игорь снова видел его прежним – он надел очки и снова стал обычным, похожим на учителя химии или на… библиотекаря. – Думаю, вам еще можно отсюда уехать, – сказал он, разглядывая Игоря сквозь холодные стекла круглых очков. – Я бы не хотел давить Божьих червячков.

– Да? – удивился Игорь, с интересом рассматривая нахала. – Кажется, вы из той породы, что в детстве перечитали Булгакова и теперь решили изобразить мне Воланда. В каком месте по вашему плану мне должны отрезать голову?

– А вы, надо думать, ничего, кроме Писания, не читаете, – рассмеялся гость. – Причем настолько точно следуете ему, что ушли из церкви. Так?

– Вот уж это не ваше дело, – бросил Игорь, закуривая сигарету. – У меня почему-то нет никакого желания обсуждать свои сложности с вами.

– У меня тоже, но… Дело в том, что я хочу от вас одного одолжения. Вы позволите просить вас о нем?

– Попросите, я подумаю, как мне отреагировать.

– Уезжайте отсюда, – сказал его гость. – Не нарушайте счастья здешних жителей. Я дал им его, и не в ваших силах повлиять на ход событий…

– Каких? – заинтересовался Игорь. – Вы тут, случайно, не Страшный суд готовите? А Господь в курсе? Или вы, как всегда, предпочитаете действовать без его ведома и согласия?

Он рассмеялся в лицо гостю. Тот выглядел смешно – приподнятые брови и вытаращенные глаза.

– Я вас предупредил, – наконец пришел в себя пришелец. – Ваше дело самому решить, будете ли вы живы или…

– Можно вас тоже попросить об одной услуге? – насмешливо произнес Игорь.

Его собеседник оживился:

– Конечно…

– Насколько я понимаю, вы избираете для меня мучительную смерть? И думаю, что вы в конце концов очень захотите позлить Бога. Так вот, я хотел бы, чтобы вы, уважая мои чувства, распяли меня вниз головой. Как апостола Петра. Я, видите ли, недостоин умереть так же, как мой Господь. – Он издевался над Юлианом.

Юлиан мстительно поджал губы.

– Вас никто не собирался убивать. Мы нормальные люди…

– Вот как? – рассмеялся Игорь.

– Мы нормальные люди, мы цивилизованные люди.

Эту фразу Юлиан процедил сквозь зубы.

– А вы вообще-то – ЛЮДИ? – насмешливо поинтересовался Игорь. – Или всего лишь кучка теней, вяло плывущих туда, куда дует ветер?

Юлиан стиснул зубы. Проклятия готовы были сорваться с его губ, но это говорило бы о начале Поражения.

Великий Магистр должен оставаться спокойным.

Великий Магистр должен оставаться холодным и рассудительным.

– Я надеюсь, что вы внемлете моей просьбе и покинете Старую Пустошь.

– А почему? – Игорь явно забавлялся.

– Что – почему?

– Почему я вам так мешаю?

– Я объясню вам это потом. Не сейчас.

Он поднялся.

– Уезжайте, – обернулся на пороге. – Вам здесь не место.

– Надо же, – пробормотал Игорь. – А я раньше думал, что только я сам вправе решить, где мое место…

Юлиан дернулся, но ничего не сказал.

– Прощайте, жаль, что у вас отсутствует здравый смысл, – проговорил он.

Растаяла женщина, и Игорь не удержался от насмешки:

– Прощайте, дешевый трюкач-гипнотизер!

Юлиан ничего не ответил, только усмехнулся.

Он вышел на улицу, и приступ злобы, сотрясающий его органы еще минуту назад, прошел.

«А ведь он сам подсказал мне, что я должен сделать, – пробормотал Юлиан, мстительно улыбаясь. – Сам подсказал…»

Душка уже довольно долго сидела, глядя на шар. Иногда она качала его ладошкой – туда-сюда.

– Почему ты такая грустная? – спросил Юлиан, появившись в комнате.

«Как неслышно он ходит, – недовольно поморщилась девочка. – Все-таки он и правда похож на змею…»

Она ничего не ответила, продолжая раскачивать шар.

– Даша, а ведь ты забыла про свой день рождения!

– Я не хочу его, – проговорила девочка. – Знаешь, в чем беда, Юлиан? Я вообще ничего не хочу!

«Кроме – хотя бы еще одного! – разговора с ним, – подумала Душка. – Еще я, конечно, хочу, чтобы все вернулись. Тогда мы бы уехали отсюда».

Но это невозможно. От осознания невозможности на глазах у нее навернулись слезы.

– В этом мире нет ничего невозможного, деточка, – мягко сказал Юлиан. – Думаю, тебе понравится день рождения…

– Да, конечно, – рассеянно-вежливо пробормотала Душка. – Он обязательно мне понравится.

* * *

Несмотря на холодный ветер, Ариадне было тепло. Тепло растекалось по ее душе, заставляя ее улыбаться – не так, как она улыбалась обычно, а по-другому.

«Он смог разбудить в тебе девочку, Ариадна. Просто он сумел увидеть ее – тщательно спрятавшуюся от человеческих глаз».

«А ведь я тебя и сама забыла, – с горечью подумала Ариадна. – Забыла, какой была я раньше».

– Ариадна!

Она обернулась, немного резко. Словно подул сильный ветер или сердца коснулось холодное предчувствие грядущей беды.

Его серые глаза смотрели на нее. В нее. Пытаясь проникнуть в ее сокровенные, скрытые мысли.

Она усмехнулась. «Нет, – ответила она этому пронзительному серому взгляду. – Я выросла. Я не боюсь тебя…»

– Ариадна, детка…

Его голос звучал мягко, но Ариадна подумала, что, если бы Господь наделил голосом змей, они разговаривали бы именно так.

– Что это за человек пришел в Старую Пустошь?

Он явно хотел казаться равнодушнее, чем был на самом деле. Ариадна уловила в его голосе нотки злости и страха, и ее душа ответила радостью.

Великий Магистр боялся!

Кого? Простого парня, неизвестно зачем здесь появившегося?

– Раньше ты радовался новым игрушкам, – задумчиво улыбнулась Ариадна. – А теперь… Что так испугало тебя?

Она забавлялась его раздражением.

– Ис-пу-га-ло? – Он нервно рассмеялся. – Кто говорит о страхе? Его нет и в помине, дитя… Просто…

Он задумался и посмотрел на серое, мглистое небо. В его маленьких очках отразилась вся бессмысленность Вечности, в которую он служил проводником. Вечности – и чего-то еще, скользкого, как Уроборос. Лживого, как Уроборос. Злого, как…

– Просто он начал мне мешать, а это вряд ли устроит кого-то. Думаю, ему следует умереть.

Он произнес эти слова мягко, лаская каждую букву, каждый слог. Он явно упивался словом, от которого саму Ариадну передернуло.

– Почему ты говоришь это мне? – Она постаралась казаться равнодушной. – Я что, устроилась к тебе на работу киллером? В конце концов, ты становишься банальным, друг мой! А насколько я помню, именно банальность тебя раздражала всегда. Ты хотел КРАСИВОЙ игры… А может быть, ты просто заигрался, мой бедный мальчик? Или, сам того не ведая, забрался в такое место, где, помимо тебя, в игру вступила еще некая сила, неведомая и неподвластная тебе? Подумай, Юлиан, ты кого боишься-то? Раньше ты говорил, что тебя страшит только человек, в котором нет греха, за который можно уцепиться, превратив его в веревочку, в бикфордов шнур, который ты поджигаешь, и – бац! Человек летит на воздух. Следующим постулатом было – таких людей нет, поэтому ты будешь играть вечно, пока, как старый Мерлин, не найдешь ту самую лазейку в другое измерение.

Она перевела дух и посмотрела на него. Он стоял, немного наклонив голову. На его губах играла насмешливая улыбка, но Ариадну уже нельзя было обмануть – этой усмешкой он ЗАЩИЩАЛСЯ.

– Так в чем же дело? Сейчас ты, как в детской сказке, протянешь мне кинжал и попросишь его убить? Он же нормальный парень, и грех в нем есть… Он не ангел с крылышками, который мог бы напугать тебя! Хочешь, Юлиан, я скажу тебе, почему ты боишься его? Ну?

Он молчал.

– Ты боишься не его, Юлиан, – улыбнулась она. – Нет, не его… Того, Кто в нем живет. Того, Кто делает его, парня, не знакомого с твоими экстрасенсорно-медиумическими штучками, куда сильнее тебя. Да и не только тебя… Вот ведь как обидно, Юлиан, – какой-то мальчишка, бывший дьякон, куда сильнее Великого Магистра! Великого Чернокнижника Юлиана, – ну как с этим смириться?

Она рассмеялась.

– Ты глупа, – холодно сказал Юлиан, сверля ее злым взглядом.

– Может, и так, – согласилась Ариадна. – Но меня уже научили любить, Юлиан. И знаешь, что самое неудобное? Научившись любить, я разучилась убивать. Поэтому не протягивай мне свой кинжал – я не возьму его. Даже на обещание убить не согласна. Потому что даже одно такое обещание оскверняет мою душу. А она у меня, оказывается, есть, Юлиан! И… – Она помолчала, вслушиваясь в то, что обрела, и добавила: – И в тот момент, когда я ее обнаружила, я вдруг поняла, что ничего драгоценнее у человека вообще нет… Только эта птичка внутри, от которой становится тепло или страшно или хочется заплакать, потому что она нуждается в любви. Она нуждается в Боге. Ей только с Ним хорошо. Как и мне хорошо с ней. Понимаешь? Хотя ты не можешь это понять. Ты ее убил, Юлиан, и сам стал самоубийцей. Мне тебя жалко, но я не стану помогать тебе! Потому что магия души, Юлиан, сильнее твоей магии!

– Нередко она приводит к смерти… – загадочно улыбнулся собеседник.

Так… Он угрожает ей.

– Знаешь, что я думаю, Юлиан? – улыбнулась она. – Смерть не самое страшное. Куда страшнее стать такой, каким стал ты. Видишь ли, в чем дело… Любовь нередко зовет на костер, на крест, и потому в такой момент ты побеждаешь Смерть. Именно Любовью, Юлиан, а не этой твоей дешевой игрой в заклинания! Прости, но мне пора!

– Куда ты спешишь? На этот свой крест?

– Может быть, – спокойно ответила Ариадна. – Если это единственный путь к Богу, я согласна на крест. Но – эта высокая честь для меня недосягаема…

Она встала и пошла к бару.

Он смотрел ей вслед, уже не замечая начинающегося ветра. То, что сейчас произошло, было страшнее. Ариадна, его девочка! Его старшая девочка, всегда послушная и податливая, доверяющая каждому его слову.

А-риа-дна…

Она…

В первый раз она отказалась подчиниться ему!

«Конечно, можно и уйти. Прихватив с собой Ариадну и Душку, – подумал Игорь. – Но как я понимаю, место в дилижансе только одно. Однако в чем секрет того, что он так неодобрительно относится к моему присутствию? И почему он вцепился в этих израненных душой девочек? Что он, питается…»

Он осекся. Мысль, пришедшая ему в голову, была отвратительна и страшна.

Питается их болью. Их страхом. Одновременно выращивает служительниц Уробороса.

– Ах ты, старый козел! – пробормотал он. – А может, вся твоя дьявольская игра и рассчитана на беззащитных зрителей, которых ты обманываешь?

Он услышал вдруг тихий шепот – как шелест сухих листьев: «Толпа хочет быть обманутой – так обманывай!»

Один из «небесных созданий» на стене ухмыльнулся ему в лицо, и сначала он решил, что ему это кажется, но второй пухлый ребенок затянулся неизвестно откуда взявшейся сигаретой.

«Сон продолжается, – подумал он, – это просто продолжение сна…» Он подошел ближе к стене, пытаясь заставить себя увидеть реальность. Но ангелочек нагло продолжал ухмыляться, второй выпустил ему в лицо струю дыма – он невольно поморщился и чихнул – и гадко засмеялся.

– Бред какой-то, – пробормотал Игорь. – Этого не может быть…

– Да пошел ты, – процедил сквозь зубы маленький курильщик, и голос у него оказался хриплым и неприятным.

«Странные ангелы», – подумал он. Впрочем, ангелы эти скорее были похожи на воробьев. И крылья у них маленькие, остроконечные и серые.

Точно в ответ раздался шелест крыльев. Ангелы отделялись от стен, и теперь они рассаживались на книжных полках, продолжая смотреть на Игоря с хищной и злой насмешливостью, болтая в воздухе крошечными пухлыми ножками, – они и в самом деле были похожи на стаю воробьев.

Они ждали чего-то, и это ожидание пугало больше всего.

Резко обернувшись, Игорь невольно отпрянул.

Прямо перед ним, немного наклонившись вперед, стояла мрачная и высокая фигура.

Тень.

Нет, это не было тенью той симпатичной старухи. Это не был и беззащитный призрак жертвы – от нового Гостя веяло холодом.

«Тебе не справиться. Я не смог. Тебе тоже не справиться с ним…»

Он закрыл глаза. Но голос все-таки продолжал звучать – так, словно Тень торопилась сказать ЭТО:

– Уходи. Уходи отсюда!

– Нет, – помотал головой Игорь. – Теперь уж я точно не уйду!

И когда он открыл глаза и убедился, что наваждение исчезло, снова уверенно произнес:

– Не люблю, когда, чтобы напугать меня, используются дешевые эффекты. Поэтому я не уйду… Тем более что мне даже стало интересно – чем это я так вас перепугал?

* * *

Ариадна еще долго чувствовала Юлианову злость. Он исходил злостью и был сейчас слаб.

Судя по его настроению, ему осталось сделать совсем немного шагов до собственного края пропасти.

Она улыбнулась.

Сейчас она знала, как себя вести. О, она тоже мастерица играть – еще какая!

«И ты уверена в том, что делаешь это лучше?»

Голос внутри сейчас напоминал ей шипение змеи. Она остановилась и посмотрела в темный зал.

Там было все как всегда. Ничего не меняется в убогом мирке, придуманном изощренным умом. ОНИ сидят и пьют пиво. Или дешевый портвейн. В принципе, ИМ наплевать, о чем сейчас думает певица на сцене. Одетая в блестящее платье, которое так любила раньше и так ненавидит теперь.

Платье, напоминающее шкуру змеи.

Делающее и ее похожей на змею.

«А в чреве своем ты носишь Змея…»

Она отпрянула. Сейчас ей казалось, – о, она была готова поклясться в этом! – что из темноты зала на нее смотрит множество Змей с крошечными злыми глазками.

Если присмотреться повнимательнее, она наверняка увидит наклеенные улыбки. Сейчас они будут многообещающими. Злыми.

«А вот и не боюсь, – по-детски тряхнула головой Ариадна. – Знаете, в чем ваша ошибка? Я вот взяла да и исчерпала весь запас зла. Наверное, он тоже не неисчерпаем, а? Впрочем, у вас ведь нет души… Вы заплатили ею. За этот блеф, за дешевенькую игру Юлиана».

Она зло рассмеялась.

По залу прошло легкое движение – почти неуловимое, как шелест осеннего ветра.

Они двигались к сцене.

О, черт, подумала Ариадна, невольно ища выход. Она сделала движение к внутренней двери, но внезапно споткнулась о твердое и ЖИВОЕ тело. Выставив вперед руки, ничего не видя, поднялась. «Кажется, я расшибла лоб», – подумала она.

Кто-то щелкнул выключателем. Теперь стало окончательно темно.

Ариадна почувствовала, как вокруг ног обвивается мощное тело.

«Уроборос», – устало подумала она.

Она стояла, боясь пошевелиться. У ее ног, кусая собственный хвост, свернулась кольцом Змея.

И все ближе и ближе подходили ОНИ. Ариадна подняла глаза к потолку, зная, что уже никогда не увидит неба.

– Мириам, – пронесся по залу шепот. – Принеси жертву Уроборосу. Уроборос нуждается в жертве, Мириам!

«Я смотрю на голубой экран, самой лучшей из любых программ, как туман – облака. Алый плот уносит река. Я жду заката, плеска весла…»

Она не знала, откуда слышится этот голос. Женский, хрупкий, так похожий на ее. Словно это она пела сама.

«Я жду отъезда навсегда, я жду прощанья, я жду гудка, где та рука, что даст мой трап мне?»

«Вниз по теченью неба», – вспомнила Ариадна и улыбнулась. Сейчас она видела перед собой разливающееся по этому небу серебро. Серебряные потоки воздуха окружали ее со всех сторон и, подхватывая, уносили вдаль, вдаль от этих злых глаз, тянущихся к ней рук, от свернувшейся кольцом Змеи – вниз, по течению…

Неба.

Когда все было кончено и тело Ариадны сползло вниз, Юлиан, стоявший до этого в дверях бара, едва заметно улыбнулся и вышел.

Так же незаметно, как и появился.

Что ж, теперь она умирает. Она испытывает самую мучительную агонию…

Она платит по счету! Никто не вправе пытаться обмануть его, Юлиана.

Он был почти доволен.

Почти – если бы не одна постоянно беспокоящая его мысль.

Он пытался изгнать ее из головы, но она продолжала отравлять его настроение, портя игру.

Потому что сейчас, в этом красивом представлении, появилась странная нотка.

Раньше такого ощущения не возникало. В ИГРУ играл только Юлиан.

Но теперь – о, он был готов поклясться в этом! – теперь тут незримо присутствовал кто-то еще, невидимый, странный. И сейчас – победил ли Юлиан Ариадну?

«Все покажет завтрашний день, – успокоил себя Юлиан. – Если победил я, значит, завтра Ариадна вернется в облике Мириам. Хранительницы Уробороса».

Но что бы он ни думал, беда-то была в том, что он вдруг очень остро осознал, что начал проигрывать.

Потому что Ариадна не вернется.

– Никогда не вернется. Она ушла, твоя Ариадна… И знаешь к кому?

Он закрыл уши. Слушать этот насмешливый голос он не мог. Но голос продолжал, пытаясь прорваться:

– А она ушла к Богу… Как дети!

– Ложь, – пробормотал Юлиан. – Ложь!

Но тот голосок все еще смеялся, тонко, издевательски. Тот голосок, который разговаривал с ним всю жизнь, теперь предавал его, издевался над ним!

Оставлял Юлиана совсем одного?

– А Распятый оста-авил тебя с носом, Юлиан!

Впрочем, нет. Черт с ней, с Ариадной… Душка – вот истинная драгоценность.

Душка, Душка, маленькая девочка, ставка в Игре.

– Что ж, неплохой обмен? Душка – на Ариадну?

Улыбка снова раздвинула его губы. Он сделает Душку своей ученицей. В девочке очень много внутренней силы – кто сможет противостоять ей?

– А если она поступит с тобой так же, как ты со своим Учителем? Если она убьет тебя, когда поймет, что хочет управлять Шаром и Служителями сама?

Голос теперь стал злым, как будто это Учитель говорил с ним.

– Что тогда, Юлиан?

Он не хотел об этом думать, но ответил темноте неба с лицемерной улыбкой, уверенный, что сумеет справиться с маленькой девчонкой:

– Такова участь Учителей… Я должен буду принять смерть из ее рук!

* * *

Желание увидеть Игоря было огромным. И хотя Душка пыталась убедить себя в том, что это не так, она понимала – очень даже ТАК.

«Он предатель, – говорила она сама себе. – Вспомни».

И опять в голове рождались воспоминания – Игорь обнимает Ариадну. Его голова склоняется все ниже, зарываясь в белокурой магии распущенных волос.

«Ты что, ревнуешь? ТЫ влюблена в него?»

Душка попыталась резко возразить, что не в этом дело, просто…