Текст книги "Белый кот"
Автор книги: Светлана Полякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Глава третья
Большую часть рабочего стола занимал компьютер. Сам стол располагался возле окна. Женя пришла первой. В комнате царила тишина. Пепельница была переполнена окурками – как следами человеческого пребывания… Женя выкинула окурки, открыла форточку, чтобы проветрить немного помещение, и вытерла пыль на мониторе.
В груди бушевали самые разные чувства. Честно говоря, Жене еще хотелось убежать отсюда – пока не поздно. Она не могла даже представить себе, что за секретарь из нее получится. Потом Женя начала думать, что ее и саму выгонят, как только убедятся в Жениной хронической бестолковости…
Осталось только подождать.
– А собственно, почему я считаю, что у меня ничего не получится? – шепотом спросила она и рассмеялась. А почему – шепотом? Никого, кроме нее, тут нет. Можно даже громко запеть. Ох уж эта ее приобретенная боязливость показаться глупее, чем она есть на самом деле. – Это при том, что последнее время я общалась большей частью с надутыми, самодовольными тупыми индюками и курицами, – презрительно фыркнула она. – Может быть, мой комплекс неполноценности возник совсем не потому, что я боялась оказаться глупее их? А наоборот? Я боялась показаться им умнее…
Чтобы хоть немного привести в порядок свои разбушевавшиеся мысли, она включила компьютер и уселась перед ним.
В конце концов, рассудила Женя, она еще не ознакомилась со своими обязанностями. Значит, может позволить себе поиграть в ожидании…
Все найденные ею игрушки были скучными. Она обшарила все и только убедилась в том, что люди, работающие здесь, очень серьезны.
Они играют в «Вайс-Сити», «Властелина Колец» и «Диаболо».
Женя, как ни старалась, не смогла в свое время понять премудрости этих игр.
Ей так и не удалось найти ничего подходящего для себя, кроме парочки пасьянсов. Попинав карты, она очень быстро соскучилась и выключила компьютер. Взглянула на часы. Было уже пять минут одиннадцатого. В коридоре было тихо. Интересно, подумала она, почему Ольга велела прийти так рано, если они сами не появляются до сих пор?
Потом Женя рассудила, что «они» работали допоздна – ловили преступных жен, мужей, любовников и любовниц – и теперь все решили опоздать. Когда же и ловить, если не ночью?
Женя снова вспомнила о Панкратове и подумала, что хоть тут ей повезло. Поймать мужа с оголенной дамой она смогла по крайней мере сама и абсолютно бесплатно…
А работа… Что ж, ее работа состоит в приеме телефонных звонков. Телефон пока молчит, но Ольга не могла предугадать такой возможности. Может, обычно телефон разрывается от звонков. И именно сегодня все Ольгины клиенты решили ее не беспокоить. Такое вот у Жени глобальное везение…
В половине одиннадцатого Женя начала уже серьезно беспокоиться, что просидит тут до самого вечера в гордом одиночестве.
Телефон по-прежнему угрюмо молчал.
В коридоре не слышно было ничего. Женя выглянула и убедилась – здесь ступала только одна человеческая нога. То есть две. И обе принадлежали Жене…
В одиннадцать дверь открылась.
На пороге появился долговязый парень. «Один из козлов», – приободрилась Женя и широко улыбнулась ему.
– Добрый день, – сказала она.
Парень как-то неуверенно оглянулся и приободрился.
– Добрый день, – начал он. – Вам очень повезло сегодня!
– Да? – удивилась Женя.
Она подумала, что надо бы обрадоваться, хотя бы из вежливости. Раз ей сегодня повезло…
– Простите, – поинтересовалась она, – а почему мне… повезло? И в чем?
Он широко улыбнулся, взмахнул рукой, как добрый волшебник, втащил огромную сумку и начал громко объяснять, что именно сегодня у какой-то фирмы день рождения и в связи с этим радостным событием она дарит подарки… Женя мгновенно приуныла.
Парень доставал из своего баула разноцветные игрушки, складывая их на стол. Вещи были совершенно бестолковыми.
– Всего две тысячи, – продолжал радостно верещать впущенный по глупости коммивояжер. – И выч– станете хозяйкой великолепного кухонного комбайна… Вы же понимаете, что он стоит куда дороже… – Он заговорщицки подмигнул Жене.
Она никогда не могла устоять под таким напором. «Боже, – подумала она, – какое я слабое, легко внушаемое существо, и обдурить меня может даже ленивый…»
«Это из прошлого, – напомнила она себе. – Теперь ты новая…»
– Эй, – услышала Женя голос от двери. – Вы видели табличку, достопочтенный сэр?
Нежданный гость вздрогнул и обернулся.
– Или вы неграмотны? Там написано – коммивояжерам вход строго запрещен…
Женин спаситель стоял на пороге, наблюдая за несчастным с насмешливой улыбкой.
Тот без слов понял, что «впичить» ему ничего не удастся. Мгновенно погрустнев, он начал собирать свои китайские фонарики в сумку.
– До свидания, – пробурчал он себе под нос и быстро ретировался.
Когда дверь за ним закрылась, избавитель уставился на Женю с любопытством.
– Что вы здесь делаете? – поинтересовался он наконец.
– Работаю, – объяснила Женя.
– Ага, – кивнул он. – И кем?
– Секретарем.
– Слава Богу…
Он уселся в кресло напротив нее.
– Я уж думал, что Ольга Николаевна взяла нового детектива… Типа вас…
Последнее прозвучало весьма саркастично. Женя помимо воли покраснела и разозлилась. «Тоже мне, – сердито подумала она, – очередной образчик мужского шовинизма…»
Он вытянул свои длинные ноги и закурил, продолжая разглядывать Женю сквозь дым.
– И как нас зовут? – довольно противным голосом поинтересовался он.
– Откуда мне знать, как вас зовут, – ответила Женя. – Я вас первый раз вижу…
– Меня зовут Игорем, – представился он и, немного подумав, добавил: – Игорем Викторовичем.
– А меня зовут Евгения, – сообщила Женя в том же тоне. – Евгения Александровна.
Он хмыкнул.
– Ничего, – сказал он. – Приработаетесь… Быть здесь секретарем работа непыльная, особого усилия мозговых извилин не потребует. А обольстительно улыбаться вы сможете. Любая дура сможет, если у нее зубы в порядке.
– Да уж попробую, – процедила Женя сквозь зубы и растянула губы в улыбочке, от которой содрогнулась бы даже Вензди Адамс.
После этого она принялась исподтишка разглядывать невыносимого типа. Он был долговязым, белобрысым и невзрачным. Единственное, что Жене удалось запомнить в его противной внешности, – это большие, оттопыренные уши, гаденькая ухмылка и длинный нос. Почувствовав моральное удовлетворение от увиденного, она успокоилась. В конце концов, он даже мог бы считаться красавцем, если исходить из старомодного утверждения, что таковым может посчитать себя любой мужчина, слегка отличающийся от обезьяны. Женя лично с данным постулатом была в корне не согласна, поскольку в мире давным-давно царило равноправие, и соответственно, тогда и женщин можно и нужно было причислять к красавицам и брать в фотомодели на основании данного утверждения.
Дверь снова открылась, на сей раз чтобы впустить саму Ольгу.
– Женька, привет, – бросила она с порога, как будто Женя работала у нее уже год как минимум. – Никто не звонил?
– Нет, – сказала Женя.
– Ага… И этот тут…
Ольга остановилась перед Игорем Викторовичем в угрожающей позе, слегка наклонив голову.
– Ну, давай рассказывай, – сказала она. – Что вы там вчера натворили?
– Ничего особенного, – сказал Игорь.
Теперь он таинственным образом преобразился. Его несокрушимая уверенность растаяла. Снисходительный взгляд сменился подобострастным. «Ох, все-таки я стану феминисткой», – грустно подумала Женя, глядя на это мгновенное падение авторитета.
Ольга что-то выговаривала ему, и он слушал, склонив голову – школьник-двоечник, вызванный к директору.
– Какого черта, – говорила Ольга, – я должна оправдываться перед этой толстой коровой за ваши фотографии? Как вы могли все перепутать? За кем вы должны были следить?
– Мы…
– Слушай, кролик, – ласково сказала Ольга, – я плачу тебе деньги не за эти твои прыжки и ужимки. Кокетничать будешь вечерами в задрипанном баре перед нимфетками, которым ты кажешься крутым парнем. А мне нужна работа, понял? Работа… А не этот позор… Я понимаю, что при виде пива у вас с Марковым мозги разъезжаются и вы начинаете соображать с трудом… Так скажите мне, что вы просто самые банальные алкаши. Я возьму на ваше место парочку толковых девиц и буду наконец счастлива и спокойна.
Воспитательный процесс длился недолго. Ольга дала ему распоряжение – немедленно, сегодня же, все исправить. И, выпроводив его вон, повернулась к Жене.
– Женька, пошли кофе попьем и покурим, – устало сказала она. – Сил больше нет терпеть этих козлов. Ничего не могут. А ведь Игорек был когда-то неплохим следаком… А теперь он стал отличным…
Она коротко засмеялась. Женя и сама сообразила, какое слово удачно рифмуется со «следаком».
– Панкратов не объявлялся? – поинтересовалась Ольга, насыпая кофе в турку.
– Нет, – покачала Женя головой. – Еще и квартирант пропал… Зато я нашла шикарного белого кота.
– Погоди, – прервала ее Ольга. – Как это – пропал квартирант? Съехал, что ли?
– Обычно… Я пришла, его там нет… Словно и не бывало… Осталось единственное свидетельство его пребывания… Впрочем, вместе с ним пропали мои вещи…
– Так он тебя еще и обворовал…
Ольга посмотрела на Женю с таким сочувствием, что в носу защипало.
– Сама дура, – развела Женя руками. – Излишняя доверчивость наказуема. Особенно в последнее время, когда вопрос о материальном стоит настолько ребром, что на духовные запросы у людей не остается ни сил, ни желания… Естественно, все стараются обрести побольше материального. Иногда за счет ближнего… Последнее время я, увы, уже неоднократно становилась тем самым «ближним», может, мне надо уже к этому привыкнуть?
– Да большей частью за счет него, родимого, спорить трудно, – фыркнула Ольга. – Хотя привыкнуть к такой незавидной роли еще труднее. И ничего не оставил?
– Отчего же… Оставил. Любимую игрушку. Мужской… Как бы помягче выразиться…
Ольга округлила глаза.
– Черт, – прошептала она. И залилась безудержным смехом. Остановиться она не могла довольно долго. – Ну, вы и идиоты непуганые, – пробормотала она, вытирая слезы. – Ты-то ладно… Но Панкратов… Он что, не мог отличить, что ли?
– Может, он бисексуал, – пожала Женя плечами. – И Костик не исчез, он просто теперь живет вместе с ним… Хотя я не представляю, как Панкратов в данном случае решит проблему большой груди. Разве что купит для Костика накладной бюст.
Ольга почти успокоилась.
– Все это, конечно, было бы чрезвычайно забавным, если бы не касалось нас с тобой, – сказала она, задумчиво разглядывая орнамент на чашке, которую в данный момент вертела в руках. – А так получается сплошная гадость. Поскольку нас с тобой обдурили и ограбили, эту проблему надо решать. Ты обратилась к ментам?
– Нет, – пожала Женя плечами. – Зачем? Будет еще одно нерасследованное дело. Менты, по-моему, последнее время носят чисто декоративную функцию. Вроде мы есть, а вроде нас и нет… Как непременное украшение города. Типа иллюминации по праздникам.
– Не скажи, – поморщилась Ольга. – Если кому морду набить – они становятся трагической реальностью… Ладно. Что нам известно про твоего гомика?
– Он не мой, – поправила Женя, нахмурившись. – Известно немного. Зовут его Костя. Он повар. Спец по китайской кухне… Так что найти его будет нетрудно. Ресторанов-то всего два…
– Не факт, – вздохнула Ольга. – Он может месить в ванне корейские салатики… Или вовсе плюнуть на профессию, сменить ее на более древнюю и надежную… Сама понимаешь, мальчик-гей может заработать куда больше, обслуживая высокопоставленных папиков…
Она отпила кофе и задумчиво проговорила:
– Ладно. Начнем-таки с ресторанов… Жалко, что Кролик ушел. Я бы его уже сегодня туда отправила… Погоди. Сейчас позвоню ему на мобильный…
Она набрала номер, о чем-то переговорила и удовлетворенно плюхнулась снова в кресло.
– Все. Отправила. Все равно на исправление ошибок и Петьки хватит…
– А что за история?
– Ерунда, – махнула она рукой. – Папик вздумал проследить за «дочурой». А мои козлы нажрались пива и сняли совсем другую фемину… Вот и все. Папик сильно гневался и требовал возвращения денег. А я уже выплатила их за аренду этого бунгало… Ничего. И почему люди так хотят расстроиться, что даже готовы отвалить за это сомнительное удовольствие кучу бабок?
– Не знаю, – пожала Женя плечами. – Я вот бесплатно расстроилась. И нечаянно… Но сейчас мне кажется, что все к лучшему…
– После долгой и продолжительной болезни ты наконец снова обрела способность философски смотреть на происходящее, – удовлетворенно заметила Ольга. – Я, честно говоря, боялась, что к тебе уже никогда не вернется эта способность.
– Да нет, – вздохнула Женя. – Может, мне и легче жилось без этой-то способности, но как-то скучнее… Так почему ты не спросила меня про кота?
– Про какого?
– Того, которого я нашла…
– Ладно. Спрашиваю про кота. Чем он так тебя потряс?
Женя уже собралась ответить, но растерялась.
И в самом деле – что в нем самое потрясающее? Размеры? Красота? Взгляд? Или способность найтись именно тогда, когда ты в нем так нуждаешься?
– Не знаю, – проговорила она вслух. – Просто Кот. Потрясающий. Всем сразу… Я вас познакомлю, и ты сама все поймешь.
– Хорошо, – согласилась Ольга. – А теперь все-таки надо поработать… Хоть немного. Кстати, как у тебя с деньгами? Хочешь, я дам тебе аванс?
Женя подумала и сначала решила отказаться. Но, вспомнив про кота, была вынуждена согласиться.
Все равно ведь очень скоро придется занимать деньги. Так лучше занять их у самой себя.
Время тянулось медленно. Первый рабочий день у Жени получился слишком спокойным и тихим. Под вечер появился Игорь и, язвительно улыбнувшись, поведал, что в одном ресторане о Костике ничего не слышали, а вот во втором… Он работал. Посудомойщиком. Но буквально две недели назад этот самый Костик уволился. Так спешно, что хозяин заподозрил неладное. «Словно у него были крупные неприятности, – сказал хозяин. – Может, кому-то задолжал… Сейчас ведь знаете как? Не отдал вовремя деньги, а через двое суток находят твой труп… А перед этим Костик жил хорошо, очень хорошо. Появились дорогие вещи, и обедал он только в дорогих ресторанах».
Выслушав отчет, Женя загрустила. На костюм от Версаче Костик от продажи ее вещей вряд ли бы набрал. Получается, что он где-то еще разжился деньгами, или взял в долг, или ограбил еще кого-нибудь… Вполне вероятно, что не видать ей ни Костика, ни своих вещей, ни денег как своих ушей. Впрочем, уши она в зеркале может увидеть, а вот насчет остального… Ах, если бы она могла с такой же настойчивостью потребовать от пропавшего Костика возвращения долга!
«Мне бы мои шестьсот баксов совсем сейчас не помешали…» – подумала она, искренне сожалея, что она не крестная мать мафии и не может наслать на пропавшего Костика своих бандитов.
Правда, Женя тут же устыдилась собственной кровожадности. В конце концов, человеческая жизнь куда дороже стоит. Даже если это жизнь Костика. С его странными игрушками и клептоманией…
Утешиться было совершенно нечем. Разве что надеждой, которая, как известно, умирает последней.
– Не расстраивайся, – попыталась приободрить ее Ольга. – В конце концов, мы его можем поискать в гей-клубах…
– Это кто же туда отправится? – насторожился Игорь. – Я сразу пас… Мне это совершенно неинтересно… Тебе надо – ты и таскайся по гей-клубам, а я страшусь… Вдруг они агрессивны? Или страстью воспылают?
– К тебе, что ли? – пренебрежительно оценила его внешние данные Ольга. – Да брось ты… Тебе придется для сумасшедшей страсти в психушку отправиться. Может быть, там и найдутся желающие… В зеркало иногда смотреться надо, красавец ты мой.
– Тебе тоже, – огрызнулся Игорь. – И мне этого вашего Костика-хвостика искать не надо.
– Надо, милый… – улыбнулась Ольга.
– Тебе надо, ты и иди, – огрызнулся он снова.
– Я не могу, – вздохнула Ольга. – Я их перепугаю. Сам понимаешь – двупопое чудовище…
– Почему ты чудовище? – удивилась Женя.
– Господи, Лескова… Ты такая у нас… непродвинутая. Так они женщин зовут. Надо развиваться, дитя мое. А то так и останешься на обочине…
Подумав, Женя решила, что ей вполне неплохо живется и без лишних познаний в некоторых областях. И вообще – обидно, когда какие-то содомиты обзывают тебя чудовищем, да еще и двупопым. И почему двупопым?
– Ладно, – в конце концов согласилась Женя, – попробую продвинуться насколько смогу…
За окном уже темнело. Первый рабочий день подошел к концу.
Первый день Жениной новой жизни.
«Почему мне все-таки грустно? – думала Женя, продвигаясь к дому. – И как с этим справиться? То есть с первым-то вопросом все понятно. Я же не могу так просто выкинуть из головы человека, который долго был смыслом моего существования. В конце концов, теперь я должна искать новый смысл жизни. Потерять мужа – это вам не шутки… Так что веселиться мне пока особо не с чего. А вот на второй вопрос ответ найти сложнее… Поскольку надо ждать, когда время залечит твои раны… Или нет, раны – это как-то выспренно. Там и не раны – просто так, царапины. Справимся».
Она шла спокойно – не то чтобы гололед кончился, просто в ботинках на ребристой подошве и в самом деле передвигаться было легче. Да и погода стала лучше. Ветер стих. Было тихо, и небо прояснилось. Задрав голову, Женя даже увидела высоко-высоко одинокую звезду. Она остановилась.
– Под небом голубым, – тихо пропела она. – Есть город золотой…
На одну секунду ей показалось, что она наконец счастлива. Именно сейчас. «Странно-то как, – подумала она. – Мой мир продолжает рушиться. И тем не менее грусть ушла. А я счастлива… Мне тихо и спокойно. Я тихо напеваю давно забытую песенку…»
– А вы переобулись, – услышала она голос за своей спиной и невольно вздрогнула. – Я вас даже не сразу узнал. Только когда услышал ваш дрожащий от страха голос. Что вы тут делаете? Плачете? Призываете на помощь небесные силы? Или просто вздумали пожаловаться на плохую погоду Богу?
– Погода мне нравится, – рассмеялась Женя. – И я совсем не плачу. Я пою…
Он как-то недоверчиво рассмеялся.
– Поете? – переспросил он. – Впрочем, что это я… Вы же не со сцены поете… А для себя можно и такпеть.
Женя собиралась обидеться на него и хотела возразить, что поет она неплохо и слух у нее абсолютный. Но впервые за последние дни на нее снизошли тишина и покой. И нарушать это блаженное состояние она никому не позволит.
Она промолчала.
Ее собеседник почему-то не спешил попрощаться с ней. «Наверное, ему тоже одиноко, – решила Женя. – Поэтому он все время ворчит. От одиночества, говорят, сильно портится характер… Вот побуду еще немного одинокой – и тоже стану ворчуньей. Брюзгой. Буду приставать на улице к счастливым людям и портить им настроение».
– Вы собираетесь домой? – поинтересовался ворчун. – Или вы планируете простоять тут всю оставшуюся жизнь?
– Охотно простояла бы, – вздохнула Женя. – Но наверное, придется…
– Конечно, придется, – сказал он. – Муж. Дети. Заботы…
Женя уже собиралась возразить ему, сказать, что не муж, не дети… Кот.
Но она промолчала. Какое ему дело, случайному прохожему, первому встречному… Она даже улыбнулась. «Вы первый встречный мой, я ваша навсегда…» Нет уж, спасибо. Теперь она изменилась. Этот брюзга, может, и был где-то внутри милым и хорошим человеком, но не для Жени же…
«А то получится, что я как кошка, в самом деле. Один хозяин выгнал, и я бросилась искать другого, чтобы не пропасть…»
– Вы тоже спешите домой, – заметила она. – К жене и детям. Разница только в том, что вас уже ждет вкусный ужин. И светлая лампа. А мне надо потрудиться самой…
– Ерунда какая, – презрительно фыркнул он. – Тоже мне нашлась, далекая и одинокая звезда… Нам сытый дом под лампой светлой, а ей лишь горькое вино…
Он пошел вперед, но, сделав несколько шагов, снова остановился.
– Ну? – спросил он. – Вы идете? Или остаетесь тут ждать метеоритного дождя, чтобы успеть перечислить все ваши дурацкие желания в надежде, что они исполнятся?
«Совершенно невыносимый тип, – подумала Женя и рассмеялась. – Просто кошмарный…»
– Иду, – вздохнула она. – Раз уж вы так настаиваете…
– С какой стати мне настаивать? У вас, мне кажется, как у всех женщин, чрезвычайно развито самомнение… Я. просто боюсь, что вы упадете снова. И на этот раз падение окажется роковым. Вы расшибете голову… А я окажусь виноват. Вроде мог спасти и не стал этого делать.
– Я вам очень благодарна за заботу, – смиренно отозвалась Женя. – Но я могу дойти сама. Видите, я вняла вашему совету. И теперь «не летаю на каблучищах»…
Слова вырвались у нее помимо воли, слова – из сна. «Наверное, сейчас я кажусь ему полной идиоткой, – подумала она и тут же добавила: – Впрочем, какое мне до этого дела? Пусть себе думает что угодно…»
Он вздрогнул.
– Как вы сказали? – переспросил он. – Летаете? На каблучищах? Странное сравнение… И кто вам вообще сказал, что вы можете летать?
«Вы», – чуть не сорвалось у нее с языка, но она сдержалась.
Она сочла нужным промолчать.
– Давайте руку, – распорядился он. – Тут самое скользкое место… Черт, почему никому не придет в голову посыпать его песком?
– Вам же пришло, – заметила Женя, хватаясь за его руку. – Возьмите и посыпьте…
Его рука оказалась очень твердой и сильной. Прикоснувшись к его пальцам, Женя почувствовала, как часть этой силы перетекает в ее руку, а потом дальше – в душу… Она поймала себя на том, что ей совсем не хочется так быстро выпускать его ладонь. «Боже, какая я все-таки глупая, – нахмурилась она. – Панкратов прав. Я не выживу одна. Я всего лишь домашняя кошка. Ищу себе нового хозяина. Ау…»
Она сердито выдернула свою ладошку. Чуть не упала, но все-таки удержалась на ногах.
– Спасибо, – буркнула она, ощущая, как пылают ее щеки. – Большое спасибо… И – до свидания…
Обернувшись, Женя увидела его застывшую фигуру. Мистически он все-таки выглядит, подумала она. С его длинными волосами, на которые падает снег. Этакий Гэндальф Белый…
И снова рассердилась на себя и на него – на обоих…
– Не забудьте посыпать лед песком! – крикнула она на прощание. – Раз уж вам это пришло-таки в голову…
Только в подъезде она остановилась. «Я убегала, да?» Ответ был, но она старалась уйти от него. Спрятаться. В конце концов, она же взрослая женщина. «Какое детство…»
Сначала застыть, заметив одинокую звезду. Потом тихо петь песенку из давно забытого – о, какого давнего-то, Бог мой! – времени, когда Женя была другой. Маленькой. «Нет, – поправила она себя. ^– Совсем не маленькой. Это сейчас я стала маленькой. Позволила сделать себя такой. А раньше-то я как раз была сильной и свободной».
Но не в этом дело.
Этот человек. Она даже лица его не видела. Только абрис фигуры. И черты, которые она скорее угадывала.
«Я вообще его больше не увижу, – сказала она себе строго. – Просто случайный прохожий».
И пошла вверх по ступенькам. В привычный мир, который только начал меняться, и Женя еще не могла к этому привыкнуть.
Она открыла дверь и замерла на пороге.
В коридоре горел свет.
И в центральной комнате горел свет. Оттуда доносился чей-то голос. Это телевизор, догадалась Женя.
И подумала: «Ну вот вам и Панкратов». Она не сомневалась в том, что это именно он. Кому еще придет в голову так спокойно и свободно расположиться в ее…
«В конце концов, это его квартира, – напомнила она себе. – Его. Значит, мне сейчас придется собраться и уехать. И я в самом деле никогда больше не увижу его».
Почему-то ей стало грустно. Она открыла дверь в комнату.
Панкратов сидел в кресле, на его коленях уютно расположился кот. Панкратов гладил его за ушами, а кот мурлыкал, предатель.
– Привет, – сказала Женя.
– Привет, – отозвался ее муж. – Где ты раздобыла такого котяру?
– Где надо, – огрызнулась Женя.
– Исчерпывающий ответ, – усмехнулся Панкратов. – Как ты поживаешь, кстати?
– Прекрасно…
Она постаралась, чтобы фраза прозвучала убедительно. Но Панкратов ей не верил. Ему просто не хотелось верить, что Женя может устроиться в этой жизни без его участия.
Она стояла, прислонившись спиной к дверному косяку. «Что со мной творится, – спрашивала она себя. – Я всматриваюсь в его глаза, пытаясь найти там боль… Мне так хочется, чтобы ему было больно. Зачем это? Боль – это все-таки свидетельство любви».
И еще она пыталась заменить его теперешнее лицо прежним.
Чтобы простить.
«Нет, – сказала она себе. – Прощать его нельзя. Даже если очень захочется…»
– Я сварю кофе, – тихо сказала она.
Это был единственный способ дать себе еще немного времени, чтобы побыть одной.
– Я сам могу…
– Нет, – покачала она головой. – Пожалуйста…
Она спаслась бегством на маленькую кухню. Чего сейчас было больше в ее душе? Обиды? Гнева? Или все-таки любви?
– Я все еще его люблю, – прошептала она едва слышно. – Или просто принимаю привычку за любовь? Получается, что я все больше и больше путаюсь в собственных чувствах… И что я вообще знаю про любовь?
– Женя…
Его голос застал ее врасплох. Она испугалась, что он слышал ее мысли, которые она позволила себе по глупости произнести вслух.
– Я тебя слушаю, – сказала она, стараясь придать голосу как можно больше безмятежности. Если даже он что-то слышал, пусть думает, что ошибся.
– Прости меня, а?
– Об этом мы уже с тобой говорили… Мне не за что тебя прощать. Если человек тебя разлюбил – в чем вина этого человека?
– Нет, Женя! Все, что я сделал, было глупым, подлым… Я тебя люблю. Я не могу без тебя…
Женя молчала. «Она видела его искренние глаза, и ей отчаянно хотелось этому поверить», – подумала она о себе в третьем лице и невольно усмехнулась. Надо же… Получалось прямо как в третьесортном женском романчике. И все тип-топ… Порок наказан, счастье торжествует, героиня спокойно пьет мартини на Мальдивах… «И ведь в самом деле как было бы славно-то!» Было бы. Но Женя не сможет забыть эту женщину в его руках. Потому что это егоруки. И немного ее… И как объяснить, что теперь она не сможет, не сможет, не сможет позволить просто так прикоснуться к ней его рукам!
«Я всегда теперь буду помнить о той женщине. И самое страшное, теперь мне трудно будет верить, что он обнимает меня, а не ее…»
Пена поднялась, Женя едва успела поднять турку. Еще секунда – и кофе вылился бы на плиту. Еще минута…
– Сережа, – тихо начала она, – может быть, я еще не готова к этому. Понимаешь, я еще не могу снова тебе поверить. Это со мной уже было. Мне…
Она повернулась к нему.
– Мне надо побыть одной. Я понимаю, что это твоя квартира. Я могу уехать. Пожить у себя… Но мне действительно надо побыть одной… И тебе тоже. Давай дадим себе время. Немного времени. А потом вернемся к этому разговору.
– Сколько? – едва слышно спросил он. Так тихо, что она его не расслышала.
– Что? – переспросила она.
– Сколько тебе надо времени?
– Не мне, – покачала она головой. – Нам. Понимаешь, если тебе стала нужна другая женщина…
– Женя, – начал он, но она остановила его:
– Она была тебе нужна, Сережа. Тебе чего-то не хватало. Значит, дело даже не во мне. Давай побудем друг без друга, ладно?
На одну секунду она почувствовала себя готовой сдаться. Так сейчас он был похож на того, прежнего, Сережу Панкратова. Куда-то исчезла самоуверенность. Даже черты лица стали тоньше, и на одну секунду снова проступили его прежние черты…
Ей так хотелось снова оказаться с ним рядом, прижаться к нему, все простить, и, может быть, все вернется. Снова.
– Ты не сможешь, – сказал он.
Она вернулась. На его губах снова появилась эта снисходительная усмешка. О, как Женя ненавидела ее теперь! Эту чертову снисходительность…
– Посмотрим, – ответила она.
– Что ж, посмотрим, – согласился он. И пошел к выходу.
– Подожди, – позвала она его. – Ты можешь жить здесь…
– Не надо, – отмахнулся он. – Мне есть где жить… В конце концов, хоть эту помощь ты от меня можешь принять?
Раньше, чем она успела ему что-то ответить, он хлопнул дверью.
Она снова осталась одна. С Котом. Кот терся о ее ноги.
– Предатель ты, – прошептала она. – Ты же мой кот. Ты не должен был сидеть у него на коленях…
Кот явно был с ней не согласен. Кот считал себя полноценной, свободной личностью. Не принадлежащим никому… Как сама Женя.
– Мог бы кофе выпить, – сказала Женя. – Кому я его варила?
Она налила себе кофе в чашку и вдруг почувствовала себя снова одинокой. Такой одинокой и несчастной, что еще минута – и она бросилась бы звонить Панкратову на мобильный. С одной-единственной просьбой: «Вернись, Панкратов…»
– Нет уж, – тряхнула она головой. – Не выйдет… Сначала мне надо вернуться к самой себе. А потом посмотрим…
Он немного постоял на лестничной площадке, пытаясь справиться с собой. Адская смесь, усмехнулся он, пытаясь понять, чего же сейчас больше там, в душе. Бешенства? Ярости? Отчаяния?
Он не имел права ее потерять.
И тем не менее это, кажется, случилось. Из-за глупости.
«Она не желает понимать меня», – услужливо подсказала обида. «Она не ценит того, что я для нее сделал», – подсказало бешенство. «Она сдохнет без меня», – прорычала ярость.
«И я потеряю ее», – простонало отчаяние.
Он заставил все голоса внутри замолчать и быстро спустился по ступенькам, на ходу натягивая перчатки.
Все еще шел снег, но он не замечал его прикосновений к своему лицу. Ему хотелось что-то сделать – разбить стекло, например, наслаждаясь предсмертным стоном разлетающихся осколков. Потому что в данный момент именно так кто-то разбил его жизнь.
«Глупо, – сказал он себе. – Это было бы нормально для мальчика. А вы-то, милейший, муж…»
Муж. Лучше бы и не вспоминать. Чей муж…
«Объелся груш», – усмехнулся он, открывая дверцу машины. В конце концов, он ради нее жил последнее время. Плюнул на собственные интересы. Ему ведь неинтересно заниматься скучнейшим бизнесом. Пока эта дрянь воображает себя маленькой феей, прикорнувшей на крыльях ветра, он вынужден общаться с уродами, и там собственные правила игры, между прочим. «Там иметь любовниц – чуть ли не обязанность, к вашему сведению, дорогая моя. И никто не возникает. Все принимают эти условия, потому что так положено».
Он остановил себя, вдруг поняв, что все дальше уносится на крыльях горячечного бреда в пропасть гнева, обиды, злости. Это не делало боль тише.
Это только немного помогало ему избавиться от чувства вины, которое все еще жило в его душе.
Он что-нибудь придумает, пообещал он себе, заводя машину. Только разберется с чертовыми проблемами – и придумает, как вернуть Женьку.
Надо будет – он простоит на коленях перед ее окном сутки. Двое суток. Неделю. Месяц. Вечность…
Пока она не простит. Пока она не вернется…
Стоило ей остаться одной, и все началось снова. Стало жалко сначала Панкратова, потом саму себя, потом снова Панкратова – почему-то ей казалось, что Панкратов бродит там, в ночи, одинокий, выброшенный ею из жизни… И она в этом виновата! Ей вспомнилась тетя Тося, дальняя мамина родственница. Она с кротостью и смирением переносила все измены своего мужа – а уж он-то ей изменял постоянно, везде и, как уверяла мама, по нескольку раз в день. Когда Женя приходила к ним в гости, она подолгу смотрела на дядю Валеру, пытаясь понять, как это он, при такой внешности, губастый, с большим животом, умудряется еще и изменять худенькой, красивой тете Тосе. И тем не менее она знала, что у дяди Валеры весьма нездоровые амбиции по части женского пола, он даже к маме пытался подкатиться. Тетя Тося прекрасно знала об амурных приключениях своего супруга, но никуда не уходила, мужа не изгоняла, а молча терпела все его выходки. «Что же поделать, если я его люблю», – говорила она Жениной маме, и та только вздыхала сочувственно. Может быть, Женя просто не любит Панкратова, раз не находит в своей душе для него оправданий? И в этом вся суть? Может быть, ей надо было простить его, понять, попытаться найти причины его поступка в самой себе? В одном старом фильме говорилось, что хорошей жене муж изменять не станет… Так она ведь просто плохая была жена, и в этом вся суть!
