Текст книги "Клубника в горьком шоколаде"

Автор книги: Светлана Борминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– А ну-ка, дайте сюда папку! – протянул руку кадровик. – Так я и думал… Абсолютно неприметная фамилия, как, собственно, и Трунов. Совсем неудивительно, что он всех так легко вводил в заблуждение!

Лев Тимофеевич заглянул в открытое личное дело и прочитал Ф.И.О. искомого сотрудника Пушпрома: Юрий Иванович Вырицын – старший научный сотрудник лаборатории соболиного сектора Пушпрома.

– Я хочу изъять это дело, Анастас Кузьмич, – разглядывая безнадёжно неприметное лицо Вырицына, сказал следователь.

– Кому тут нужно его дело?.. Да, берите ради бога, – махнул рукой Анастас Кузьмич. – Только пойдёмте, оформим изъятие по всем правилам.

«Мир был бы скучным без толстых людей, иначе перед кем бы хвалились своими торсами люди с поджарыми животами?» – Лев Тимофеевич покосился на свой поджарый живот вегетарианца и подумал, что для обретения душевного равновесия ему, всё-таки, имеет смысл жениться на какой-нибудь пухленькой даме, вроде Лидии Францевны, только помоложе. Попрощавшись с Клушиной, следователь поспешил в прокуратуру.

«Вот женюсь и буду есть не фигу с маслом, а блинчики с мясом, которые состряпает к моему приходу супруга!» – поднимаясь по ступенькам к своему кабинету, мысленно рассуждал Рогаткин. Ему предстояло сделать больше десяти срочных звонков, чтобы исключить отъезд из страны опасного убийцы – Вырицына Юрия Ивановича, который по непонятным соображениям представлялся всем своим будущим жертвам довольно распространённой и нейтральной на слух русской фамилией – Трунов.

Лев Тимофеевич предусмотрел почти всё, он ещё не знал, что завтрашний день скомкается, и убийцу задержат прямо у стойки вылета аэропорта Шереметьево.

– Вы Юрий Иванович Вырицын? – спросит притихшего маньяка оперативный сотрудник с очень человеческой фамилией Петров.

– Нет, я не Вырицын, – попытается откреститься от своего Ф.И.О. маньяк. – Я – гражданин Швеции Герхардт Лахольм.

Но оперативный сотрудник Петров не даст уехать «господину Лахольму» и предъявит ему для прочтения ориентировку с его фотографией двадцатилетней давности. Из кармана брюк при задержании Вырицына извлекут остатки порошка нецо, и их будет достаточно для предъявления предварительного обвинения.

– Вас уже проверял кто-нибудь вроде психиатра, Юрий Иванович? – спросит Лев Тимофеевич маньяка, когда тот будет доставлен в следственный изолятор.

– А вас? – улыбнётся следователю маньяк – малорослый щуплый человек с пегими волосами.

– Самое время, – Лев Тимофеевич с печалью и ужасом взглянет на отравителя. Обычно так Рогаткин смотрел на мат на заборе, какового в Москве предостаточно.

– Хотите тёртых калачей в элитном ресторане русской кухни?.. – будет спрашивать каждого приблизившегося к нему сотрудника правоохранительных органов Юрий Иванович Вырицын-Трунов-Лахольм, а затем неожиданно на трое суток впадёт в кататонический ступор.

– Лев Тимофеевич, скажите, неужели, Вырицын действительно мстил за своё украденное открытие? – через день после задержания отравителя спросит зам. прокурора у Рогаткина. – Так коварно поступить с изобретателем… В принципе, его можно понять.

– Никакого открытия не было, Всеволод Иваныч, я проверял, – ответит следователь.

– А за что же тогда он убивал своих сослуживцев?

– Комплекс Наполеона… Вырицын считает себя гением, которого все обижают. Он уверен, что, если бы не обидчики, то он обязательно сделал бы открытие и прославился. Даже термин «отчебучивание» в выделке мехов не применяется, его просто нет. Кстати, в Швеции у Вырицына успешный бизнес, его фирма выпускает консервы с вкуснейшей селедкой!

– Как же так, с его-то головой, и вдруг успешный бизнес? – удивится полковник Чашкин.

– Это семейное предприятие его тёщи и тестя, которых уже нет в живых.

– Да, Лев Тимофеевич, пожалуй, надо бы проинформировать шведские органы, как вы считаете?..

– Отличная идея, Всеволод Иваныч, – согласится следователь. – Может, и в Швецию пригласят на опыт ихний посмотреть?

– Так ты шведского не знаешь, – ухмыльнётся зам. прокурора.

«А ты знаешь, как будто», – подумает про себя Лев Тимофеевич, но это будет через неделю.

ЛЕВ И УБОРЩИЦА

– Лев Тимофеевич, штаны подбери! – пошутила разбитная уборщица прокуратуры, когда Рогаткин, закончив трудовой день, спускался по чисто вымытой мраморной лестнице на улицу.

– Что вы с-с-сказали?!

– Ничего, – помотала головой уборщица и со смешком ткнула шваброй в ботинок Рогаткина.

«А ещё пожилая женщина…» – подумал пунцовый от возмущения Лев Тимофеевич, давая себе слово ни за что больше не связываться с «этой дурой», обходя ту за километр.

На улице, куда Лев Тимофеевич вышел нервным шагом только что обиженного «дурой» мужчины, он столкнулся с прекрасной незнакомкой несколько моложе себя. Незнакомка взяла и улыбнулась Льву Тимофеевичу, возможно, у неё просто было хорошее настроение, и давно не болели зубы. Лев Тимофеевич приосанился и решительно улыбнулся в ответ, показав прокуренные резцы 38-летнего холостяка. Дама медленно обошла его и пошла-пошла-пошла, покачивая бедрами, в противоположную сторону.

«Женщина с очень высокой грудью и умело накрашенная», – сделал молниеносный вывод Рогаткин, а женщина оглянулась.

«Но – не дама!» – устрашился второй улыбки следователь.

«Если тушь и румяна смыть, для роли невесты не годна! – сделал третий грустный вывод Рогаткин. – И не похожа на маму – окончательный кол!»

«Все, больше в ней ничего нет!» – Лев Тимофеевич сморщился и, сутулясь, пошёл к метро. Так эта милая, по большому счёту, женщина, была забракована и не стала всеми уважаемой женой Льва Тимофеевича Рогаткина, мадам Рогаткиной или госпожой де Рогаткин.

ОСЕНЬ

Лев Тимофеевич у себя в кабинете задумчиво пил чай с миндальным пирожным. В пакете, который он принёс из булочной, их оставалось ещё два.

За окном на почти голом дереве, в жалких остатках листьев, мёрзла гигантская лохматая ворона. Льва Тимофеевича ворона не видела, так как дремала, зато следователь старался на ворону не глядеть – она его отвлекала от размышлений о насущном.

Бабуся Калюновски так и не объявилась, и снова открывать уже закрытое дело зам. прокурора Чашкин Льву Тимофеевичу не велел, напомнив про то, что не надо будить лихо, которое тихо.

Дело о пропаже Виолетты Золотайкиной было приостановлено, так как нигде не осталось даже следа этой милой женщины, приходящей прислуги по основной специальности.

Гражданин Швеции Герхардт Лахольм или Юрий Иванович Вырицын лежал в институте Сербского и проверялся на вменяемость. Скоро Юрия Ивановича будут судить – доказательства его причастности к отравлению двенадцати москвичей подшиты в семь томов уголовного дела.

«Надо завизировать почётную грамоту у генерального прокурора – для Лидии Францевны Клушиной. Отважная женщина, в былые времена служившая начальником канцелярии Пушпрома, не раздумывая, помогла в поимке опасного маньяка-отравителя», – напомнил себе Рогаткин и достал из пакета предпоследнее миндальное пирожное…

Осень… грязная каша на дорогах. Ирина, раньше времени вернувшись с работы обнаружила в своей комнате непрошенного гостя, и строго потребовала у гувернёра Василия не мерить больше её платья и нижнее бельё.

– Я вас уволю! – пригрозила Ирина, с отвращением глядя, как Василий, рассыпаясь в извинениях, спешно снимает её пояс и лифчик.

– А куда я пойду? – грудным женским голосом вопросил гувернёр. – Меня уже и так все знают!..

Ирина набрала побольше воздуха в лёгкие и, не раздумывая, закричала:

– Вон отсюда!

– Да ладно, ладно, – выскочил из комнаты, на ходу застегивая брюки, гувернёр.

– Ключи, – выбежала следом за ним Ирина. – Быстро! На стол!.. И где мои сыновья?..

Василий порылся в карманах и вытянул оттуда связку ключей.

– Эти, что ли?.. А кто, интересно, заплатит мне за два последних дня? – как бы, между прочим, жалобно поинтересовался он.

– Вон отсюда! – закричала Ирина, оглядываясь на детскую.

– Ой, правильно ты его выгнала, Ир, – выбежала из кухни мама. – А я думаю, куда это у меня две пары колготок пропали в «сеточку»?.. Ещё в Томске покупала, между прочим!

– Куплю я тебе колготки, мам, – стискивая заболевшую голову руками, пообещала Ирина. – А что мальчишки делают?..

– Играют, наверное, у себя, он им переменку каждый час устраивал, – Елена Николаевна выглянула на лестницу. – Слава богу, ушёл. Ключи у него взяла?.. Умница! Где они? Дай, я их уберу, – тут обе вздрогнули, потому что телефон издал звук, похожий на предсмертный хрип.

– Какой-то Прищепкин, – Елена Николаевна протянула трубку.

– Ирина, мне позвонила бабуся, – голосом душеприказчика Прищепского сказал телефон и замолчал.

– Это вы, Самсон Иваныч? – переспросила Ирина. – Что вы сказали? Я не совсем поняла…

– Я боюсь, что сошёл с ума, – прошептал Прищепский. – Белая горячка, Ирина, – внезапно всхлипнул он. – Допился!.. Мне уже покойники звонят.

– А вы всё еще употребляете? – удивилась Ирина. – Ну, Самсон Иваныч, вы же обещали…

– Да, злоупотребляю, не буду врать, – вздохнул Прищепский. – Вообще-то, она мне звонила дважды!.. Вчера и сегодня.

– Кто она?

– Бабуся! В смысле, Лиля! Она назначила мне встречу, а я не пошёл… Белая горячка же, как я сяду за руль?! – навзрыд захохотал Прищепский. – Ира?..

– Что, Самсон Иваныч?..

– Она только что позвонила… опять! Спрашивает, почему я не пришел?.. Представляете, Ира? Может быть, мне в диспансер?

– А что она ещё вам сказала? – спросила Ирина. – Это очень важно, Самсон Иваныч, вспомните, пожалуйста.

– Что замёрзла, – выдохнул Прищепский. – Наверное, холодно ей в могиле…

– Она вам назначила встречу на кладбище, Самсон Иваныч? – тихо спросила Ирина.

– Нет!.. В деревне под Москвой, в какое-то Шаблыкино надо ехать.

– Самсон Иваныч, а может, вам лучше съездить туда? – осторожно спросила Ирина.

– Я боюсь, Ира… Она сказала, что у неё нет документов, представляете? – буркнул Прищепский. – А зачем покойнице документы, не знаете, Ира?.. Вот и я тоже не пойму.

– Подождите, а что она сегодня хотела от вас?

– Увидеться, и ругала меня, на чём свет стоит, что не приехал вчера! – полным тоски голосом провыл Прищепский. – Простите, но мне страшно!..

– Сочувствую, Самсон Иваныч. Но я думаю, вам всё же придется поехать, раз женщина просит… А хотите, я вас провожу? – предложила Ирина.

– Очень хочу, а то боюсь, вдруг она ко мне придет в Хвостов переулок, – стуча зубами, ответил душеприказчик.

– Где она назначила вам встречу? Что за Шаблыкино, Самсон Иваныч? – уточнила Ирина, и подмигнула сыновьям, которые высунули головы из детской, интересуясь: «Где Вася?».

– Она сказала, что завтра будет меня ждать в Бору, на даче под номером девятнадцать, – зачастил Прищепский. – Ира, где мы встретимся? Хорошо… Спасибо вам, Ира!

Ирина положила трубку и призадумалась.

– Мам, – шёпотом спросила она, – а покойники оживают?

– Конечно, Ирочка, сплошь и рядом оживают, – вытирая руки о фартук, кивнула Елена Николаевна. – Куда ни глянь – одни ожившие покойники по земле бродят!

В ГОСТИ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ-2

Выпавший снег растаял, и до дачного посёлка в Золотом Бору они шли по сухому растрескавшемуся асфальту, из которого торчала сухая трава.

– Самсон Иваныч, я вам вроде уже говорила об этом?.. В общем, у меня совершенно случайным образом оказался загранпаспорт Лили Юльевны, – кутаясь в короткую дубленку, сообщила Прищепскому Ирина.

Старик споткнулся и чуть не упал, подозрительно взглянув на Ирину.

– Я ничего не понимаю, объяснитесь сейчас же! – ворчливо потребовал он.

– Какие-то вещи Лили Юльевны новая супруга Хазарова выбросила на помойку, ну, и там случайно оказался её паспорт, – Ирина потянула Прищепского за рукав, и они двинулись дальше. Старик был бледен, возмущён и совершенно трезв.

– Ира, знаете что?.. – когда до закрытых железных ворот в дачный посёлок оставалось метров пятьсот, Прищепский снова остановился. – Я считаю, нам лучше пройти на территорию посёлка через дырку где-нибудь в заборе. Просто боюсь, что нас с вами могут не пустить туда без пропуска!

– Хорошо, пойдёмте искать дыру? – сразу согласилась Ирина, и они повернули назад. Лишь через час они кое-как пролезли через сделанный кем-то лаз в новом заборе, и нашли дачу Хазарова по номеру.

– Похоже, тут никого нет, – вздохнул Прищепский и обвёл тревожными глазами сосны и небо.

– Пойдёмте, Самсон Иванович, – Ирина потянула старика к большому дому в центре участка. Над головой летали вороны и скрипели корабельные сосны. Дверь в дом была заперта.

– А чёрный ход тут есть? – спросила Ирина.

– Ну, откуда я знаю, Ира? – сердито буркнул Прищепский. – Я здесь не был ни разу, и без вас не пошел бы сюда ни за что… Ира, я понял, нас разыграли! – вдруг улыбнулся Прищепский. – То есть меня. Слава богу, что так, а я ведь почти поверил, что покойники оживают!

Тишина и крик ворон над головой всё ещё создавали иллюзию полного отсутствия людей. Старая беседка из разноцветного стекла, увитая хмелем, просматривалась насквозь. В углу, за вишнями, стояла маленькая банька с большим замком на двери.

– Ира, смотрите-ка, – закуривая, хмыкнул повеселевший Прищепский.

По дорожке в их сторону бежал огромный кот, тормозя на поворотах грязными белыми лапами, а впереди, опережая кота всего на метр, мчался маленький щенок терьера. Прищепский подставил коту подножку, но тот лишь отмахнулся лапой и прыжками помчался за визжащим щенком.

– Здравствуйте! – произнес кто-то у них за спиной…

На крыльце баньки, опершись спиной на закрытую дверь, стояла женщина в меховом жакете и простых спортивных брюках, в руке у неё дымилась сигарета.

– Здравствуй, Самсон, – повторила она ошеломляюще красивым голосом. – Что это за девушка с тобой?..

– Лиля, это ты?.. Чур меня, чур! – попятился Прищепский и в следующую секунду, позеленев, кульком упал в мокрую траву справа от дорожки. Непокрытая голова старика с глухим стуком ударилась о торчащий из клумбы одинокий кирпич и на жухлые листья из раны быстро закапала кровь.

– Ну, что вы смотрите?.. Помогайте мне, – быстро скомандовала женщина. – Вы за руки, я за ноги… На раз-два-три, поднимаем и несём! Раз! Два-а-а…Три! Ну, что же вы, девушка, я его одна не подниму!

– Скажите, вы Лиля Юльевна Калюновски? – спросила Ирина, глядя на орлиный нос женщины.

– Да, я Лиля, – подтвердила та. – Давайте, положим его на раскладушку?.. А вы-то, вообще, кто?

– Я знакомая Самсона Ивановича, моя фамилия Стрельцова, я работаю на Телеканале, – Ирина закашлялась. – Значит, вы всё-таки живы? С ума сойти…

В углу на раскладушке похрапывал Прищепский. Дважды он уже приходил в себя, но увидев Лилю, с ужасом отмахивался, как от привидения, и снова впадал в спасительное забытьё.

Женщины уже час сидели в предбаннике, курили и разговаривали.

– Недавно у меня украли сумку с документами, там был и общегражданский паспорт… В общем, хорошо хоть кредитка осталась, – Лиля Юльевна поправила пышный хвост, и Ирина снова поразилась – перед ней сидела прекрасная женщина с абсолютно некрасивым лицом.

– Кредитка не на ваше имя?

– Нет, конечно, – пожала плечами Лиля Юльевна, стрельнув на Ирину глазами.

– Все думают, что вас кремировали, – пробормотала Ирина.

– А кто об этом знает? Сотня человек? Так я держусь от них подальше, и если бы я могла уехать из страны, то сделала бы это, не раздумывая…

– Ой, я совсем забыла, – Ирина покопалась в сумке и вытащила паспорт. – Ваш? Берите… Откуда, хотите спросить? С помойки…

– Я уже ничему не удивляюсь, – Лиля Калюновски взяла паспорт и спрятала его в карман, потом встала и подошла к Прищепскому. – А я думала, что Самсон мне поможет, – Лиля грустно вздохнула. – А ещё говорят, что старый друг лучше новых двух…

– Самсон Иваныч подумал, что у него белая горячка, когда вы ему позвонили, – объяснила ситуацию Ирина. – А к Киму Магомедовичу вы не пробовали обратиться за помощью?

Лиля закурила, и некоторое время исподлобья разглядывала Ирину.

– Не бойтесь, я никому не скажу, что видела вас, – поторопилась сказать Ирина. – Хотите, я помогу вам?

– А что вы можете, Ирина? – после долгого молчания спросила Лиля Юльевна.

– А что вам надо?

– С этим паспортом уже ничего, – улыбнулась Лиля. – У меня всё есть. Спасибо.

– Пожалуйста… А знаете, Лиля Юльевна, я была во Франции в июне, – неожиданно сказала Ирина. – Ну, когда на вас, то есть, выходит, что не на вас, упала крыша особняка вашего зятя. Я была замке графа Калю.

– В каком именно замке? – подняла глаза Лиля Калюновски, и кончик её большого носа предательски покраснел.

– Замок Калю, а вы ведь – Калюновски?

– Калюновски, – подтвердила Лиля. – И Хюбшман, что в переводе означает – «прекрасный человек».

– Скажите, а профессор Жилянский случайно не дальний родственник Жиля, заклятого врага вашего прапрадеда? – Ирина оглянулась на Прищепского, который вдруг перестал храпеть.

– Болтун Самсон – находка для шпиона Иры? – хмыкнула Лиля Юльевна, тоже посмотрев на Прищепского. – Это Самсон вам рассказал про меня?

– Нет, я совершенно случайно узнала вашу историю, и не могу понять, правда это или ложь, – призналась Ирина.

Женщины встретились взглядами, и Ирина услышала то, что в принципе ожидала услышать.

– А с какой стати вам что-то понимать? Кто вы такая?.. Я вам больше ничего не скажу, это, в конце концов, не ваше дело, девушка Ирина! – строго сказала немолодая женщина, мотнув крупным носом в сторону двери. – Вам пора.

– Тогда я пошла, – Ирина решительно встала. – До свидания, Лиля Юльевна!.. Кстати, мои сыновья хорошо знают ваших внучек.

– Всего хорошего, – буркнула вслед Ирине Лиля Юльевна Хюбшман-Калюновски. – И не забудьте про ваше обещание никому не говорить обо мне.

Ирина вышла из баньки и остановилась на крыльце. Потом медленно пошла к калитке. Закрыв калитку, Ирина подождала ещё минуту… и еще минуту… и ещё.

«Она не хочет говорить со мной! Что же делать?!» – оглянувшись на дом, наконец-то поняла она.

И ни сегодня, ни завтра, ни через неделю Ирине так никто и не позвонил.

ЧУЖОЕ СЧАСТЬЕ

На стуле висела розовая фата. Кот потрогал её лапой и, зацепившись когтем, утробно мяукнул, глянув на хозяйку. За что через секунду с позором был выдворен на балкон, откуда завопил ещё громче.

– Как же я тебе завидую, – Ирина, опустив голову, грустно разглядывала фату. – Ты слишком счастлива, даже неприятно смотреть.

– А кто тебе мешает, Ир? – писательница оглянулась на одетый в пышное свадебное платье с райскими птицами на подоле манекен.

– Розовая фата и платье из Парижа… Я сейчас заплачу, Полина, – хмыкнула Ирина. – Нет, лучше умру от зависти, а не пойду на твою свадьбу.

– И не ходи, – хмыкнула Байкалова. – Ты ешь много!

– И пью как извозчик, – кивнула Ирина.

– И алкоголичка, – согласилась Байкалова. – В ЗАГС сходишь с нами и иди потом с богом к себе домой!

– Ну, как, мне идёт? – Ирина приложила фату к своей голове.

– Нет, она только мне идёт, а больше никому! – рассердилась Байкалова, отбирая фату.

– Ладно, можешь на меня рассчитывать, госпожа Золотая, так и быть, стану твоей свидетельницей! – Ирина нашла глазами часы. – Сегодня запись шоу о любви. Хочешь, поехали со мной в Останкино? Собирайся, невеста, посидишь среди зрителей, отвлечёшься от свадебной суеты.

С утра подморозило, и вся проезжая часть после полудня превратилась в один большой каток. Ирина смотрела-смотрела в окно на падающий снег и вдруг беззвучно заплакала.

– Ну, вот ещё, – притормозив на светофоре, Байкалова вытащила из сумки платок. – На, он почти чистый, им Сашуля всего разочек нос вытер, – проворчала она, всучив его Ирине.

– Но для меня сойдет? Спасибо, вы очень любезны, – засмеялась Ирина. – К тому же, сразу расхотелось плакать.

За час они доехали до телецентра и стали парковаться на стоянке среди служебных машин Телеканала.

– Ты всё ещё сходишь с ума по этому лысому черепу? – покосившись на джип Хазарова, спросила куда-то в пространство Полина. – Нет, ну не хочешь – не говори!

Они ещё с минуту стояли у телецентра и ловили губами снежинки.

– Пошли, а то опоздаем, – Ирина потянула Байкалову к входу в телецентр.

Они поднялись по тускло освещённой служебной лестнице. Охранник шутливо отдал им честь.

– У меня тушь потекла, – пожаловалась Байкалова.

– Если хочешь, я скажу стилисту, он подойдет к тебе, – пообещала Ирина, перепрыгивая через розовые шары, которыми был усыпан пол студии. Шары перемещались от малейшего сквозняка и попискивали, как мыши. – Всё, я убегаю! Когда во время эфира я подойду к тебе, улыбайся и не строй своих ужасных гримас, хорошо?

– Хорошо, – пообещала Байкалова, усаживаясь во втором ряду среди зрителей.

Через полчаса студия была готова к началу шоу – по углам клубился приторный розовый дым и пахло скандалом от большого количества участников и гостей.

– Все мы любим или хотя бы любили… Давайте, попробуем вспомнить, какие ультиматумы мы выдвигали своим любимым и с какими ультиматумами были вынуждены соглашаться, чтобы не потерять свою любовь? – так началось это шоу. – У нас в гостях две подруги с прекрасными русскими именами – Степанида и Акулина! Встречайте их аплодисментами…

Раздались жидкие аплодисменты, когда в студию вошли две худощавые блондинки лет за тридцать.

– Девушки, проходите! – радушно встретила их Ирина. – Все мы хотим встретить свою половинку и обрести семейное счастье, – и мужчины, и женщины…

На экране за спинами Степаниды и Акулины появились кадры свадьбы: рослый жених, подхватив на руки пышную невесту, побежал по обледенелым ступенькам в ЗАГС.

– Эти люди на экране составят одну из тысяч возможных пар, – прокомментировала ролик Ирина. – К сожалению, половина из них разведётся в самое ближайшее время. Скажите, а что вам мешает найти свою половинку? – Ирина присела рядом с одной из блондинок.

Женщина затравленно взглянула на Ирину и оглянулась на подругу.

– Понимаете, у неё папа профессор-лингвист! – встряла подруга с обручальным кольцом и намечающимся под платьем животиком. – Назвал дочку от чистой души, можно сказать, но совершенно не подумал о последствиях, как Стёпке с таким именем жить?..

– И какой же вы предъявили ультиматум своему папе? – обратилась к Степаниде Ирина. – Улыбнитесь, Степанида, на вас смотрит страна!

Степанида молчала, скривив губы.

– Чтоб он повесился, старая вешалка! – брякнула лучшая подруга Степаниды, глядя на всхлипывающую подругу.

– Кстати, вас ведь зовут Акулина, и насколько я поняла, у вас есть муж? – воскликнула Ирина. – Значит, имя, всё-таки, не главное? Акулина, пожалуйста, объясните телезрителям, как вы нашли мужа?..

Акулина, помявшись, кивнула.

– Просто я нашла своего Гаврилу сразу после школы и замужем уже пятнадцать лет. Но кроме моего Гаврилы мы со Стёпкой никаких Гаврил больше не встречали!

– Как ни искали, – добавила Степанида.

– Да, девушки, с вами невозможно полемизировать, – Ирина направилась к зрителям. – Полина, вот вы, как писатель, что посоветуете Степаниде?

– Уважаемая Степанида, поменяйте имя или хотя бы своё отношение к нему, – обратилась к героине Байкалова.

– Так просто?! Кто за то, чтобы Степанида изменила своё старомодное имя на современное? Кто крикнул Агриппина? – рассмеялась Ирина. – Не считается.

Шоу «Ультиматум» набирало обороты, шёл интерактивный подсчёт голосов, менять или не менять имя героине, решали телезрители. Внезапно Ирина почувствовала, как чей-то взгляд буквально буравит её. За кулисами рядом с режиссёром стояла Тамара Жилянская, главный редактор музыкального телевещания. Горбатый профиль мужчины за её спиной показался Ирине знакомым.

– Профессор Жилянский скажет несколько слов в самом конце шоу, – услышала она подсказку редактора в наушнике. – Я потом озвучу твой вопрос к нему… Ирина, внимание, объявляй следующих гостей.

Запись шоу «Ультиматум» продолжалась… Герои выходили, рассказывали о своих любовных проблемах, затем вместе с телезрителями пытались их решить.

– Ира, познакомь меня с ним, – шепнула Байкалова сразу, как только смогла выйти из толпы зрителей.

– С кем познакомить? – тоже шёпотом спросила Ирина.

– С горбатым папой твоей соперницы, – Полина кивнула туда, где рядом с дочерью стоял профессор Жилянский в расшитом золотыми нитями сюртуке. Острый горб, торчащий из спины профессора, был похож на стилет.

– Ну, пошли, – решилась Ирина и они стали пробираться к профессору. – Виктор Готфридович, позвольте вам представить Полину Байкалову.

– Раз знакомству, – заулыбался в ответ Жилянский. – Кстати, не все профессора садисты, и не все называют своих дочерей Степанидами.

– Мой папа самый мудрый человек, которого я знаю, – пропела Тамара Жилянская из-за спины отца. – И он очень добрый. Да, папа?..

– Да, – сразу же согласился профессор Жилянский и вытащил из кармашка сюртука пачку сигарет. – Я немножко добрый и слегка великодушный, несмотря на горб, милые дамы! Закурите?

– Дорогой профессор, а можно с вами пообщаться на предмет исторического романа, который я сейчас пишу?.. Я много вашего времени не займу, – хихикнула Байкалова.

Профессор вытащил визитку и с поклоном вручил её писательнице.

– Белая кость… Жена магната и дочь профессора, – пробормотала Байкалова, глядя вслед Жилянским. Ирина тоже взглянула на быстро уходящую парочку – горбуна и его дочь.

– Ты о Тамаре?

– О Тамаре Викторовне, – Байкалова, прочитав визитку, перевернула её и понюхала. – Слабый запах миндаля, как интересно…

Когда через полчаса они спустились на автостоянку, то не заметили, как похожий на зонт человек, сел в машину, припаркованную рядом, и поехал следом за ними до Литовского бульвара.

ИРА, ПРИЕЗЖАЙ!

В доме явно назревал скандал, и его эпицентр находился в кухне. Ирина только что вошла в дверь и начала раздеваться. Сняв шапку, она прислушалась…

– Яшкин, ты зачем разлил майонез?.. Убирай, поросенок маленький! – ворчливый бабушкин голос.

– Сейчас, только шнурки поглажу, – язвительно ответил сын и чертёнком выскочил из кухни. – Привет, мам! – завопил он. – Вкусненькое принесла?..

– Яш, как ты разговариваешь с бабушкой? – глядя, как сын выворачивает сумку, строго спросила Ирина.

– Пусто, – разочарованно протянул Яшка. – Твой телефон звонит, слышишь мам?..

– Ну и пусть звонит, – Ирина поймала сына за руку. – Яш, пойми, на свете всего три человека, которые любят тебя.

– Почему всего три?.. А папа, а Резеда? – возразил сын.

– Хорошо, но почему ты грубишь бабушке?! Это не по-мужски… И где Пашка? – Ирина рассерженно посмотрела на закрытую дверь детской комнаты.

– Спит, наверное. Он кашляет, мам, – Яшка отвёл глаза.

Ирина, заглянув в детскую, увидела спящего в обнимку с зайцем Пашку. Телефон в сумке не замолкал…

– Да, я вас слушаю, – закрыв дверь детской, всё-таки ответила она.

– Ира, срочно приезжай в Хвостов переулок… – едва слышно буркнул знакомый старческий голос. – Бабуся хочет с тобой поговорить.

– Но уже поздно, Самсон Иванович, – воспротивилась Ирина. – Давайте лучше встретимся завтра?..

– Ира, приезжай, она умирает, – торопливо пробормотал старик.

– Вы вызывали врача?

– Только что ушёл. Сказал, если не умрёт, то выживет, – у Прищепского в горле что-то громко булькнуло. – Ира, мы с Лилей собирались уезжать, я ведь получил приглашение на работу в США в мемориальную библиотеку Клинтона.

– Боже мой… Как же вам это удалось, Самсон Иваныч? – поперхнулась Ирина.

– А что такое? – проворчал старик. – Послал обычное электронное резюме и мне пришел ответ, что меня берут, а Лиля вдруг заболела, вот так-то…

– Вы у себя в квартире?

– Да… Я встречу вас, Ира, а то в подъезде темно. Вы мне в окно постучите обязательно. Так, мне вас ждать или нет?..

– Ждите, я приеду, – пообещала Ирина. – Мам, ты не ругай больше Яшку, пожалуйста! – Ирина зашла на кухню. – Давай я вытру этот майонез…

– У него расстройство поведения, Ир, я его просто воспитываю, – возразила Елена Николаевна, сердито покосившись на майонезное пятно на полу. – А ты что, опять уходишь? Ира, ночь на дворе, завтра съездишь! Не сидится тебе дома…

– Ещё не ночь, всего восемь вечера, – вытирая бумажными салфетками пол, вздохнула Ирина. – Умоюсь и поеду… Я потом расскажу куда ездила, хорошо? Мамуль, вызови такси, пожалуйста.

– Сейчас, – Елена Николаевна вытерла руки о фартук. – Попей хоть чайку по-быстрому.

Ирина расплатилась с таксистом и вышла из машины. «Похоже, дворник заболел», – подумала она, обходя большую кучу мусора у дома Прищепского. Постучав в знакомое оранжевое окно, она через пять секунд увидела в нём длинное лицо Прищепского. Старик, не мигая, довольно долго смотрел на неё, не узнавая, потом махнул рукой и исчез.

– Может быть, я зря позвонил? – впустив Ирину, проворчал он. – Но я просто выдохся, Ира… Пойдёмте к ней, хорошо?

В большой комнате на краю стола дымилась тарелка бульона с клёцками. Лиля Юльевна лежала под одеялом в комнате с зеркалами и, казалось, спала.

– Лиля держится на честном слове, вдобавок, ей всё время кажется, что за ней следят. – Самсон Иваныч взял ложку и начал жадно есть. – Простите, Ирина, а то остынет.

– Ничего… Самсон Иваныч, а что ей ещё кажется? – шёпотом спросила Ирина.

– Что тут кружит Жилянский… Каково, а? – прожевав, ответил старик. – Мы должны были уехать через три дня, у Лили, к счастью, ещё не закончилась открытая виза во Францию. А в Париже мы бы что-нибудь придумали, – Самсон Иваныч отодвинул пустую тарелку и долго тёр лоб. – Ира, простите, но я третьи сутки почти не сплю… Вы посидите с Лилей? А я посплю хоть часок в соседней комнате, хорошо?..

Ирина отрицательно покачала головой, потому что проводить всю ночь рядом с больной не намеревалась, но Прищепский уже укладывался в другой комнате. «Хорошо хоть трезвый», – отметила Ирина. Тут простыня зашевелилась и из-под неё высунулась голова.

– Вы кто, а? – хрипло спросила Лиля Юльевна, загородив рукой глаза от света. – Самсон, кого ты опять к нам привёл?..

– Здравствуйте, Лиля Юльевна, а вы хорошо выглядите, – бодро выговорила Ирина, изумлённо разглядывала уже ставшее знакомым лицо. За два месяца с той первой встречи на даче в Бору Лиля Юльевна Хюбшман-Калюновски сдулась, как шарик, и превратилась из гранд-дамы с орлиным носом в изящную носатенькую старушку с выпирающими ключицами и суетливыми движениями маленькой птички.

Сфокусировав глаза на Ирине, старушка невесело хмыкнула:

– Здравствуйте, Ира, а могу я узнать, что принесло вас сюда – на ночь глядя?..

– Мне позвонил Самсон Иваныч.

– Зачем? – абсолютно здоровым голосом возмутилась Лиля и села на кровати, свесив ноги. – С чего он взял, что я умираю? Да, похудела, но это ничего! Ира, мне сегодня вкололи такой больной укол, ой… – Лиля Юльевна села на один бок и, потирая другой, жалобно застонала.

– А хотите, я сделаю вам компресс? Вон, на шкафу, как раз, бутылка виски, – вскочила Ирина.

– Делайте, что хотите, – Лиля Юльевна, вытянув шею, с неодобрением посмотрела на бутылку. – Надеюсь, вы ещё никому не сказали обо мне? – грозно проворчала она, когда компресс был готов.