Текст книги "Мои слезы (СИ)"
Автор книги: Светлана Черемухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Но последнее сделать не получилось, это я пила из его рук. Потому что мои оказались ногами, и выросли из одного места. От стыда я готова была провалиться на первый этаж, но строители хоть народ и не аккуратный, разбрасывают везде инструменты и детали, но строят на славу и капитально, провалиться бы я не смогла, даже если бы очень постаралась.
Вообще-то не скажу, что я косорукая. Только если на меня кто-то смотрит. Кто-то очень красивый и прекрасный. Я опрокинула кувшин с холодной водой, разбила две чайные пары и рассыпала банку со столовыми приборами. Грохоту было!
Лановой меня пожалел, улыбнулся, подошел к кухонному гарнитуру и достал банку с кофе, налил воды в чайник, достал новые чашки с блюдцами, а меня так осторожно взял под локоток и направил в сторону стола. Мол, посиди, я сам справлюсь.
Красная как рак, недовольная собой, я уселась, поставила локти на стол и уставилась в окно.
Нет, ну так не бывает – чтобы в человеке все было прекрасно. И я понимала, что в последнее время сильно взвинчена и возбуждена, и не могу судить объективно и адекватно, идеализируя его, но мне он казался верхом совершенства. И то, что он не просыпал кофе, не разлил, и ничего не разбил, также прибавило ему очков в моих глазах.
Передо мной оказалась чашка с ароматным кофе, и я поморщилась. Он это заметил. – Что не так? Я не должен был класть сахар в Вашу чашку? – усмехнулся он, усаживаясь рядом со мной.
– Вы не должны были насыпать в мою чашку кофе, я его терпеть не могу, – пробормотала я, понимая, что забыла его предупредить. Да и как я могла это сделать, если вообще не собиралась пить вместе с ним. Чтобы поперхнуться, захлебнуться и свалиться под стол?
– Вот как, я не знал, – просто сказал он. – Сделаю Вам чай, – легко поднялся и пошел к столу, стал по-хозяйски копаться в шкафчиках.
– Зеленый с клубникой, – сориентировала я его. Нет, а он точно банкир? А где спесь? Чванство и самоуверенность? Это какой-то не нормальный банкир. Странный, но хороший.
Мы сидели и ждали, пока остынет мой чай и его кофе.
– А мы с Вами даже не знакомы, – заметил мужчина моей мечты.
– Ну, Вас-то я знаю, – решила я проявить свою осведомленность.
– Правда? И как меня зовут? – он хитро улыбнулся.
– Ну.... – разумеется, я не знала его имени. – Котик. Угадала? – я улыбнулась, а Лановой расхохотался. – Что, неужели Вас так никто не зовет? Нет? Может быть ...
Он не стал продолжать этот эксперимент с отгадыванием. Возможно, это показалось ему слишком личным, он не собирался никого посвящать в такой интимный вопрос. Ну и ладно.
– Савелий, – пресек он мои поползновения в зону его личного комфорта.
– Крамаров? – ничего умнее ляпнуть не могла, да?
– О, Вы стали десятитысячным человеком, который употребил эту шутку, и Вам полагается приз, – усмехнулся Лановой. Было видно, что этот вопрос его достал своею тупостью.
– Ну, есть еще Морозов, – попыталась я оправдаться, вспомнив известного мецената Савву Морозова.
– И снова бинго! Вы снова попали на приз. Вы пятитысячный человек.
– Простите.
– Ладно, Анатольевна, ничего страшного. Поверьте, я привык. С годами человек привыкает и не к такому, – он усмехнулся.
Вот зацепил, да. Вот же вредина! Мои директора редко называют меня по имени. Почти все в нашей фирме обращаются друг к другу по отчеству. Откуда же ему знать, что я – Вера. А из его уст мое отчество прозвучало как-то... насмешливо. Пусть произнесет лучше мое имя.
– Вера, – он и произнес. – Ну что же, будем знакомы, – и он чокнулся своей чашкой с моей, а я чуть не чокнулась от того, как он это произнес. Мое имя жесткое, твердое и холодное. Нет, чтобы меня Олесей назвать, или Настей, Катей или Олей. Так нет же, Верой назвали. Я, вообще-то, всегда относилась к этому равнодушно до сегодняшнего дня. А сегодня увидела, что мое холодное имя может быть нежным и теплым. Смотря, кто его произносит. Короче, я размечталась.
И вдруг его взгляд зацепился за мой кулон. О, это необычное украшение. Во-первых, это подарок от Александра, а во-вторых – это кусочек застывшей лавы, натуральный, только покрытый лаком и вставленный в серебряную оправу. Маленький, красивый и необыкновенный. Мне он очень понравился.
У Александра есть племянник, довольно необычный человек, который ни во что не ставит свою жизнь. Спуск на сноуборде с крутой горы – это для него как игра в песочнице. Он прыгает с парашютом со скалы, он плавает на серфе, ездит на байке, а отпуск предпочитает проводить в Африке, этакое сафари на джипах. И он привез этот кусочек лавы из настоящего вулкана.
Вообще-то, Александр не любит говорить о своем родственнике, я мало что про него знаю, и никогда не видела, но между ними есть какое-то напряжение, и отношения довольно сложные. А раз уж у психолога есть напряги в общении с другим человеком, тем более родным, то я не рискну лезть туда с попыткой в этом разобраться.
– Вот это да. Вера, что я вижу! – он не сводил глаз с моего кулона.
– Это лава... – начала я.
– Я знаю, что это – перебил меня Лановой.
– Правда? А я бы не догадалась.
– А я догадался.
Он стал какой-то странный. Ну он и так странный, это я уже выяснила, только он как-то подозрительно стал смотреть на мой кулон. Может, этот камень обладает какой-то магической силой и оказывает какое-то воздействие на мужчин? Хм, на моих директоров он никак не воздействовал ни разу, или они просто защищены от его силы.
– Могу я спросить, откуда он у вас? – спросил Савелий.
– Можете, – я кивнула и замолчала. Ну ответила на вопрос конкретно.
Видно, что ему это не понравилось. Он ждал пояснений.
– Ладно, я не знаю, откуда он. Вернее, мне его подарили.
– А кто Вам подарил его?
– Слушайте, такое ощущение, что Вы или хотите попросить себе такой же, или желаете наказать того, кто его мне подарил. Вы что-то имеете против застывшей лавы или вулканов вообще?
– Я всего лишь спросил. Определенно точно, что такое не продают в наших ювелирных салонах.
– Вы угадали, его привезли из другой страны, в которой есть вулкан, застывший. Извините, не вспомню сейчас. Что-то слышала, но название мне непонятное, и быстро вылетело из головы, – я пожала плечами.
– А Вы странная штучка, Вера, – задумчиво произнес Савелий Лановой, разглядывая и мой кулон, и грудь, на которой он спокойно лежал.
Я все-таки поперхнулась чаем, который он мне заварил.
– Да, я такая, – просипела я, после того, как он совершенно спокойно постучал меня по спине.
– Ну, спасибо за кофе, мне пора, – он засобирался.
Да, я опозорилась по полной программе. Встретила его в не пойми каком виде, лохонулась с предупреждением о переносе встречи, обещала напоить кофе, а вместо этого заставила еще и мне чай делать, подавилась им, да вдобавок ему мой кулон не понравился. Все, плакал мой шашлык на свежем воздухе.
– Да, кстати, на счет выходных. Я Вам позвоню, – сказал он уже в дверях.
Сил ответить у меня не было, я только согласно кивнула. Надо же, не забыл! Человек слова. Уважаю таких. Может, уже и пожалел о своем скоропостижном решении пригласить меня, тем более что я сама так нагло и бесцеремонно напросилась, а вот не отступит, не откажется от своего обещания. Ну и я не откажусь. Может, и придется потом пожалеть, когда он появится в обнимку с красивой девушкой и начет меня знакомить со своими друзьями, такими же прекрасными, как и он. Все будут парами, а я одна, такая плебейка. Ну и что, зато хоть мяса поем.
Мы вышли в холл, и Савелий набрал номер на мобильном телефоне.
– Володь, ты где? А когда будут готовы? Отлично, жду, – и повернулся ко мне. – Скоро прибудут Ваши сапоги, – он снова улыбнулся.
Но мне было уже не важно, какая у него улыбка. Что-то произошло, я это чувствовала. Только не могла понять, что я такого сделала, чтобы в его поведении и взгляде появилась такая прохладца. С утра он был более дружелюбен и внимателен. Было больше теплоты, что ли. Может, человек сейчас отходит на второй план и деловая жилка берет верх, приходит привычная сухость, замкнутость и равнодушие?
Ладно, потерплю два дня, а там выходные, и более близкое общение. Будет он с кем-то, или один – не важно. Зато я буду возле него. Фу. Я уже как зависимая становлюсь. Успокаивает только то, что он-то этого не знает!
А все-таки, странные это мероприятия – отдых на природе и вообще. Все всегда начинается чинно и благопристойно. А заканчивается тем, что серьезные дяди и тети превращаются в свиней или развязных сладострастников. Вот честно, столько раз видела!
Да чего далеко ходить за примером. Был у нас корпоратив пару месяцев назад по поводу дня рождения Иванова. Мои директора такие праздники любят отмечать с размахом, в ресторане с полным набором услуг аниматоров или как их там называют. И пригласил меня на один танец наш прораб. Виктор Иванович Мокин. Парню 65 лет, солидный, умный, деловой, все его уважают, и у нас с ним с первого дня хорошие отношения сложились. И вот значит танец закончился, он меня на мое место проводил, и вдруг уселся рядом, а уже к этому времени он хорошенький был! И вот глаз с меня не сводит, коленку от моей не отодвигает. И так проникновенно и настойчиво говорит: 'Поехали со мной'. Я аж отвернулась даже, слов не нашлось. Поворачиваюсь, а он на месте, никуда не ушел, меня взглядом осоловелым сверлит и снова: 'Поехали, ты хорошая'. Я попыталась вежливо улыбнуться. Мне не до веселья, уже пожалела, что пошла – трезвой на таких мероприятиях делать нечего, но становиться пьющей я не собираюсь. А он опять: 'Ты не думай, я люблю свою жену'. И стал что-то про нее и про себя хорошее говорить, а потом опять, поехали да поехали. Я на силу отбилась.
А на следующий день я на работу шла, думала, как мы в глаза друг другу смотреть будем. А он как ни в чем не бывало: 'Анатольевна, сделай копии с этих документов, и оформи этого человечка в мою бригаду на пол ставки'. Ну и ладно, я и забыла.
Зато в тот вечер удивил Чащин. Правильно Кривцов про него сказал: 'Интеллигента всегда видно'. Чащин напился в зюзю. Просто в хлам. И знаете, в чем это проявилось? Он полез ко всем целоваться. И знаете, не так, как Мокин, мол приспичило, поехали. Нет, а со словами: 'Ты мой зайчик, ты моя рыбка' и так далее. И молодым двадцатипятилетним мастерам ласки перепало, и замам его и их женам. Все так прилично, с отцовской нежностью, вот честное слово, ни капли похабности. Но все равно я стояла и смотрела, как он, сидя на стуле, потому что стоять не мог, по очереди всех к себе призывал и обнимал, называя ласковыми словами, и внутренне сжималась. Стою и думаю: я не подойду. Это он меня при всех... ну комплексы, в общем.
Дошла очередь и до меня. Он ко мне обернулся всем корпусом, руки протянул для объятий, говорит: 'Анатольевна, иди сюда'. 'Нет, я не пойду', – говорю. А он зовет, настаивает, улыбается так ласково. Меня в спину толкают, мол, иди, надо. Пришлось подчиниться, начальство, все-таки. А он в живот мне уткнулся, рыбкой, лапочкой и еще какими-то зверюшками назвал и с нежностью отпустил.
А в гардеробе, пока главбух на нем куртку застегивала, он опять меня заметил. 'Ангел, – говорит. – Анатольевна, ты ангел'. Наутро он приехал в офис весь какой-то покоцаный, поцарапанный. Я думала, к кошаку своему лез вечером с поцелуями, а главбух по секрету сообщила, что он из машины вывалился. Вот и асфальту его нежности перепало.
Ой, а в другой фирме я работала, там по охране труда и технике безопасности у нас подполковник был устроен. Ну вояка воякой, всю жизнь, как говорится, провел в седле и с шашкой наголо. Вот он когда на новогоднем вечере напился, у него мат полез через каждое слово, и вроде хотел мне что-то хорошее сказать, а все грубо выходило. Стал говорить какой я незаменимый работник, и закончил тем, что пообещал порвать меня как тузик грелку, если я только надумаю уволиться.
Но тот вечер запомнился мне совсем не этим. На торжественную часть из Питера приехал наш главный учредитель, мужчина с большой буквы М. И вдруг, когда он говорил тост, я не помню, о чем он был, но что взрезало буквально мой слух – так это то, что он хотел бы выпить за такую красивую женщину как я. Я – красивая женщина? Вот, что творит с мужчинами водка, шампанское и кусок материи темно-фиолетового цвета, удачно скроенный и сшитый по фигуре. И это при том, что напротив него сидели самые видные и красивые девушки, по крайней мере, моложе меня и действительно одетые богато и роскошно. И еще уверенные в себе, не то, что я, забившаяся в самый угол стола и спрятавшаяся там. Через весь стол он сообщил мне, что я напоминаю ему его секретаршу, я такая же умная и красивая. И что-то еще говорил, но я уже не в силах была это воспринимать. А все сидели и улыбались мне.
Это означало для меня то, что он не сердился. Потому что в самый первые дни, когда я устроилась в эту организацию, со мной случился казус. Генеральная с главбухшей заперлись у себя в кабинете, чтобы пообедать и попросили меня никого к ним не впускать, а в прихожую пружинистым шагом зашел энергичный мужчина, деловой, улыбчивый и счастливый. На вопрос где моя начальница, я предложила ему присесть и подождать, потому что она занята. Он присел, но по тому, какое выражение промелькнуло у него на лице, озадаченность, изумление и растерянность, я все же заставила себя догадаться, что, он, скорее всего, не из тех, кто ожидает в приемных. Мне хватило ума спросить его фамилию и рискнуть побеспокоить директора, чтобы узнать, сможет ли она его принять. Оказалось, что это и есть самый главный, наш учредитель и отец родной, и что ему можно заходить, открывая дверь с ноги. Когда он вышел из кабинета генерального директора, он мне улыбнулся, заметив, что свое начальство надо знать в лицо. Видимо, злости не затаил. Вот и хорошо.
Интересно, а на вечеринках у банкиров как все бывает? Тоже напиваются, или все ведут себя прилично, обсуждают котировки, акции и индексы? А может, поют под гитару и читают стихи?
Ну, мне предстоит это узнать, лишь бы опыт оказался положительный. Блин, а может, не ехать? Мало ли что, компания неизвестная, ну и что, что Лановой ведет дела с моей фирмой. Там-то обстановка будет неформальная, и кто как расслабляется и до какой степени и кондиции набирается, я не знаю. И лично Савелий Лановой как себя ведет, когда напивается? А почему я решила, что он вообще выпивает? Может, он не терпит это дело вообще.
Мои сомнения разрешились самым плачевным образом. В офис поднялся Володя, молодой парень, водитель Ланового, принес мои сапоги, красивые, надраенные до блеска, с крепкими каблуками, и главное! с профилактикой во всю подошву!!! Боже, это же надо! Это же какой подарок для меня! Я на этом деле постоянно деньги экономила, ходила и каждый камешек чувствовала, ноги ранила, а теперь – как внедорожники будут!
– Спасибо, – говорю, – Вы так меня выручили. И Вам, Володя, большое русское мерси.
Парень вежливо улыбнулся. Мол, заставили, выбора не было, отказаться не мог, но рад, что Вы довольны. И тут зазвонил мобильник у Ланового. Он кого-то внимательно слушал и мрачнел все больше. Сказал неохотно 'Ладно, я разберусь', и повернулся к водителю.
– Пора ехать.
Володя кивнул, попрощался со мной и побежал по лестнице вниз, а Лановой повернулся ко мне.
– Вера, очень сожалею, но, боюсь, что нашу встречу придется перенести на неопределенный срок. Непредвиденные обстоятельства требуют моего отъезда из города в эти выходные.
Я отважно улыбнулась и понимающе кивнула.
– Я позвоню Вам, – крикнул он мне, уже спускаясь по лестнице. – Да мы еще и встретимся. На следующей неделе я подъеду за документами. Всего доброго.
И снова скрылся из моей жизни. Вот так. Закрой один глаз и скажи: 'Размечталась, одноглазая'.
Нет, точно к Александру сегодня поеду. Это единственная альтернатива ночным рыданиям в подушку. Лановой больше не позовет, не пригласит, это точно. Нет, ну а чего я хотела! Кто я такая для него! Секретарша в одной фирме. Сколько таких компаний, с которыми его банк заключает договора. Всех секретарш не наприглашаешься на шашлыки. И тут меня как кипятком ошпарило. Ведь везде, где он только появляется, обязательно, не поверю, что это не так, появляются разбитые сердца, влюбленные девушки и ... кто знает, может, он кем-то и увлекся. Может, он не пропускает ни одной юбки, и только я так неприятна ему, что он даже и не думает со мной заигрывать... Блин, как обидно! Нет, не от того, что мне отказал, на что и надеяться-то, а что... а собственно, что? За что мне обидно? Что с другими спит, а со мной нет? А я бы согласилась? Я бы отступила от своих правил? Какие, к черту, правила? Если я отдалась без любви постороннему человеку однажды. Ну, не такому уж постороннему. Он мне как старший брат, как отец, как друг. Мой Александр...
Он сделал это ненавязчиво. Без патетики, без обжигающей страсти. Это было так естественно, что можно сказать, что я даже не заметила, как оказалась в его объятиях, обнаженной на его постели. Столько лет он был разведен, и ясное дело, он не был одинок, у него были женщины. Но тут вдруг он счел возможным, что его женщиной могу стать и я. Почему он так решил, чем было вызвано это его решение, я не знаю. Я так и не спросила его ни разу об этом. Но про себя я знала четко, что просто решила это сделать. Мол, пусть так будет. Пора. Пора узнать, что это такое. Переступить за грань. Без спроса, конечно, без приглашения, не так, как у Розы, но... а если приглашения так и не дождусь?
Опять закипают предательские слезы. Ну не любит меня никто. Ну говорят какие-то комплименты, пытаются оказать какое-то сомнительное внимание, а потом растворяются в серых буднях, а я так и состарюсь со своим одиночеством один на один. Александр стал моим утешением от этой боли, притупил ее остроту, резкость. Размыл контуры моего одиночества, и я ему всегда буду за это благодарна.
С его стороны это, возможно, был просто интерес. С моей – решительный переход в новый статус. И я не пожалела ни о чем. Он ласковый, внимательный, заботливый. Он знает, что мне нужно, и знает, что делать.
Когда я прихожу к нему в гости, он не позволяет мне даже сделать бутерброды. Все делает сам. И ужин готовит, и на стол накрывает, и утром чай мне в постель приносит. Это меня бы радовало, если бы не было просто формой, частью протокола. Для него это заведенный порядок, а не желание, продиктованное каким-то особенным чувством ко мне. Но я чувствую с его стороны большую нежность ко мне. И благодарна ему за это. Эти отношения без обязательств устраивают обе стороны. У меня есть хоть что-то в моей пустой и беспросветной жизни.
Раньше я стыдилась молодых девчонок, у которых уже были парни и секс, и я чувствовала себя ущербной, бракованной, и избегала всех и каждого. Теперь же могу спокойно чувствовать себя в любом обществе, ощущая себя женщиной, пусть не страстно желанной, но востребованной хорошим человеком. Ладно, в чем хоть я себя убеждаю! Одна из многих в череде его любовниц. Зато постоянная. Уже несколько лет. И он, как видно, не спешит заканчивать наши отношения.
А чувства, страсть... Ну что, страсть. Ну что, влюбленность. В наш век быстрых скоростей и чувства все скороспелые, поверхностные, неглубокие. Зачем влюбляться, зачем добиваться, когда не одна, так другая обязательно приголубит.
Долгое время меня шокировало отношение некоторых моих знакомых к вопросу своей ценности в глазах окружающих. Они считали, что именно большое количество любовников делает их значимыми, востребованными, и подтверждает их красоту и спрос на них. В таком случае я просто ничтожество, которое пожалел один добрый человек.
Вспоминаю с каким-то недоумением и даже легким возмущением одно свое случайное свидание вслепую. Как это бывает – утром в аське знакомство, а вечером уже свидание на набережной, или у театра, или на площади Богоявления. Не миновала сия чаша и меня, правда, толку из этого не вышло никакого.
И вот иду я с очередным моим добровольным провожатым по набережной, он соловьем заливается про свою жизнь, спешит меня очаровать и восхитить, забыв, что женщина сама обожает это делать, и вдруг я слышу:
– Ну, похвастаться своими победами в сексуальном плане не могу, нечем. К сожалению, мало подвигов, только восемь женщин было, да.
И что мне было делать, девственнице, что говорить? Этим он подписал приговор нашим возможным отношениям.
Другой парень наоборот, решил поразить меня размахом своей необоримой сексуальности и масштабом своих эротической поползновений.
– Ой, ты бы знала, Верка, скольких девок я попортил, скольким девушкам я жизнь поломал, – и типа сокрушенно так головой качает, пока перед его внутренним взором проносятся прекрасные печальные лица безутешно рыдающих девиц, отвергнутых им в свое время. – Сколько их сделало аборты от меня... – и на меня так нежно смотрит, мол, смотри какой я, опасный, ужасный и прекрасный. Типа видит во мне уже очередную жертву.
Спасибо, думаю, что предупредил меня. С таким типом я уж точно не свяжусь. И я насилу от него отвязалась. Этот парень обожал повторять, что в жизни любит только три вещи: пиво, футбол и рок-н-ролл. И все это мне пришлось испытать на своей шкуре.
Во-первых, он никогда не приходил ко мне трезвым, не раздавив пару кружек пива. Как однажды признался: 'А трезвым я к тебе и не решусь подойти, ты ж такая...'. Музыка меня устраивала, хотя на тот момент я отчаянно тащилась от Холлуина и Айрен Мейден, но когда он заявлялся ко мне в комнату, тут же вытаскивал из магнитофона мою кассету и вставлял свою. По крайней мере, я ему благодарна за 'Дом восходящего солнца' Анималс, так что с этим все нормально. А вот футбол...
В те вечера, в которые в нашем городе проводились футбольные матчи, можно было не ложиться спать в положенное время, бесполезно, потому что Олег считал своим долгом заявиться ко мне в первом часу ночи, чтобы радостно прокричать, что наши выиграли, или прорыдать, что проиграли. И ему было без разницы, что мама, по началу, пыталась объяснить ему, что Вера уже спит, ей завтра рано на работу.
– Ну пожалуйста, ну разбудите ее, ну на минутку, мне надо сказать ей что-то очень важное!
И я, шатаясь и лупоглазясь, тащилась на кухню, даже не трудясь снять бигуди (еще чего, с таким трудом накручивала), и слушала восторги или пьяные слезы по поводу игры и непременного 'махалова' после оной.
А он называл меня принцессой. Пожалуй, единственный из всех, с кем я когда-то общалась. Но это звучало так странно: 'Сколько времени, принцесса?'. Мне казалось это наигранным и неестественным.
Ему отчаянно не везло со мной, и он наврал своим друзьям, будто я его подружка, ну, в том самом смысле. Они предлагали ему то одну девчонку, то другую (это он мне так рассказывал, когда в очередной раз пытался цену себе набить), а он им типа ответил: ' Вы че, пацаны, в своем уме? Смотрите, какая у меня женщина'! Это про меня, мол.
Но я была неумолима. Умри, но не дай поцелуя без любви. И вообще, умри, но не дай. Но дала, и не умерла. Нет, Александр, все-таки, самый достойный из всех, кого я знаю, и он подходит мне лучше всего. Ничего не требует, никому не будет распространяться, не делает глупостей и не обижает меня. Вот только что со мной будет, если он, все же решит связать свою судьбу с кем-то... Мне же тогда придется вернуться в свою холодную пустую конуру... Ладно, пока этого не случилось, будем жить и не грустить.
Выходные я провела у своего любовника. Вау, как звучит! Может, это все-таки, аморально, что мы спим, а он меня не любит, а я вообще ему призналась, что у меня есть идеал в голове. Вот только никак не могу решиться рассказать ему о том, что встретила его в настоящей жизни. Интересно, какой совет он мне даст, чтобы бороться с отчаянием?
Эта сделка с 'Линбанком', принадлежащим господину Лановому, дорого мне далась. Столько документов, столько исполнительной документации мне еще не приходилось собирать. Да ладно собирать, я как вышибала, боролась за каждый листок, вызванивая людей, которые должны были предоставить мне данные, строча письма и рассылая электронные сообщения.
– Анатольевна, как там дела с каэсками обстоят? – спросил меня во вторник утром Чащин.
– Я звонила Началову вчера, он обещал все сделать и прислать. С утра сторожу электронку, жду весточки, – отчиталась я.
– Хорошо, значит, заверь у нотариуса баланс, и добей Началова, чтобы он... чтобы он... -Чащин отвлекся на входящий звонок, читая автора.
– ... чтобы он не поднялся, – подсказал Иванов.
Иванов вообще юморист. Меня он позиционирует всем своим коллегам и партнерам так: 'Это моя помощница, мое второе 'я', только не пьет и не ругается матом'. Однажды он вызвался починить розетку в офисе, и коротнуло так, что мы на час остались без света, пока разбирались в чем дело и где что перегорело. А он так бодренько: 'Ничего, пока у нас есть руки, хоть и очень кривые, мы не импотенты'. И все в таком духе. Но из начальства он самый серьезный и строгий. При всем том, что ни разу ни на кого не повысил голоса.
Нет, он, бывает, ругается, но не шумно, и тогда предупреждает меня: 'Анатольевна, закрой уши', и шпарит на своем жаргоне с шутками на грани фола. Я говорю ему: 'У Вас что ни высказывание, то перл. Мне пора завести ПЕРЛовую книгу и записывать туда все Ваши мудрости'.
А вот Чащин матерится так, что стены дрожат. Умница, интеллигент, красивый мужчина с умопомрачительным баритональным дискантом, с субподрядчиками по телефону он ругается так, что ошметки и невидимые перья летят в разные стороны. В такие моменты я предпочитаю куда-нибудь деться с каким-нибудь делом. Например, уйти в бухгалтерию для какой-нибудь сверки, а попросту почесать языком.
Короче, послали меня к нотариусу. Ясное дело, что я выберу того, который ближе к площади Кирова. Чтобы мне мимо Линбанка пройти. Это же ясно. И тут мне очень кстати вспомнилось, что у меня есть неоплаченные платежки за свет и коммунальные услуги. Очень удачно, что по пути я забегу в банк, чтобы не делать долгов и избежать пени.
С готовым планом и продуманным маршрутом я быстро собралась и поехала в центр. У нотариуса просидела всего минут сорок. Это ерунда по сравнению с тем, сколько часов и дней в общей сложности я провела в подобных очередях.
И вот с замирающим сердцем я распахнула двери заветного дворца. Это легко сказать, а дверь оказалась такой тяжелой, будто каждому предлагалось хорошенько подумать, а стоит ли сюда заходить, в смысле, достойны ли они? Мне было не важно, я знала, что не достойна. Я осознавала, что выгляжу слишком дешево для того, чтобы даже начинающий и неопытный работник банка принял меня за потенциального клиента, но какое-то количество копеечек, я все же собиралась у них оставить. И поэтому наигранно уверенно процокала к терминалу.
В сумке пришлось копаться долго, чтобы отыскать на дне смятые квитанции. Интересно, Лановой уже вернулся в город? В нашей организации она пока так и не появился.
– Я могу Вам помочь? – услышала я за спиной вежливый голос клерка.
– Ах, нет, спасибо, в моей сумочке никто не разберется кроме меня, да и я с трудом это делаю.
Девушка в униформе улыбнулась. Красивая, стройная. И операционисты за стеклом все такие же, ухоженные, нарядные, как на подбор. Да у Савелия здесь рассадник красоты! Видно, что любит окружать себя чем-то идеальным и эстетически приятным. Я вздохнула. Стоило сюда переться, чтобы лишний раз вспомнить, что ко мне это не относится и на меня не распространяется.
– Может, чем-то еще? – снова улыбнулась мне прекрасная брюнетка, миниатюрная и лакированная.
– А пожалуй, что и да, – я повернулась к ней, уже держа в руках заветные бумажки. – Заплатите за меня мой долг?
И замерла, потому что в конце просторного холла заметила его, моего красивого, подтянутого, собранного и по-деловому замкнутого любимого. Значит, он вернулся! И скоро окажется в моем офисе. Опять пройдет мимо не взглянув? Или поговорит, как со старой знакомой? Все-таки между нами уже есть что-то. Например... мои сапоги. Скажешь кому, засмеют. Нас объединяют сапоги, и еще – моя наглость. Потому что я напросилась к нему в гости. Правда, он очень изысканно и галантно меня развел в конце, но сделал это так идеально... А почему развел? Он был вынужден отказать, потому что изменились обстоятельства. Этот звонок не был запланирован и подстроен. Да, но вот и особого желания провести время со мной он не испытывал.
Ладно, о чем это я? Если я от него без ума, на него это не распространяется автоматически... А жаль...
Вдруг я резко отвернулась. Блин, зачем я пришла! Он увидит меня, и все поймет, обо всем догадается. И посмеется, хотя бы и про себя. Он не так воспитан, чтобы высказать явно свое презрение или насмешку, но меня может убить и то, что он просто обо мне подумает.
Я решительно набросилась на терминал, желая все по-быстрому оплатить и незамеченной улизнуть. И не получилось!
– Привет! – услышала я приятный глубокий голос. Спиной ощущала, что он улыбается.
Я резко обернулась и обворожительно улыбнулась. Ну, это мне так казалось, что обворожительно. Наверняка идиотская ухмылка получилась.
– Привет! – говорю. – Уже в городе?
– Да, только ночью приехал.
– И с утра уже в работу впрягся?
– Дела не терпят отлагательств. Время – деньги, и приходится крутиться, – он улыбнулся. – Как сапоги? Все в порядке?
– Да, еще раз спасибо, – сказала я с чувством.
Ходить с профилактикой стало намного легче. Он поморщился, как от зубной боли.
– Если бы мне нужна была Ваша благодарность, Вера, я бы снова заслужил ее, но придумал что-то новое, а не намекал бы на старые заслуги.
– А Вам не нужна моя благодарность? – я округлила глаза.
– А пожалуй, что нужна, – проговорил он и протянул мне руку. – Я угощу Вас чаем, и Вы меня поблагодарите. Идет?
Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Проблем у меня будет... неогребная. Или я везунчик и любимица богов, или я самое несчастное создание во Вселенной. Оживший идеал, воплощенная мечта, только недавно увиденная и обнаруженная мной, уже разговаривает со мной, сам подходит первым поздороваться (ничего, что я в его банк приперлась), вот чаем хочет напоить (опять!!!). Ой, это мне выйдет боком, и еще каким! В смысле, нечего мне на что-то надеться, а мысли мои – мои скакуны. Олег Газманов меня бы понял. Сейчас раскатаю губу, а потом слезами умываться буду.
Но я смотрела на его руку, изящную, с длинными тонкими пальцами, с узкой кистью, с легкими волосками, с браслетом часов, и просто глотала слюну – как красиво! Кажется, я понимаю девушек, которые без ума от мужских рук. Ой, в моем банкире нет ничего, что может оставлять равнодушным. НИЧЕГО???!!! Сердце бешено заколотилось, ну я и развратница! Меня всего лишь на чай позвали!
