Текст книги "Срочно требуется царь"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Ну, тогда в подвалах, – с неохотой пришлось согласиться главному эксперту по кладам.

Конечно, клад в каком-то подвале – совсем не то, что клад в кока… тока… кокта… этих, как они там… или даже в самом простеньком подземелье, но за неимением лучшего придется мириться и с тем, что имеем.

– И поэтому, – важно подняв палец к главному снежному облаку – люстре под потолком – продолжил Кысь, – наша основная задача на текущий момент – отыскать вход в подвал.

– А если он вне дома? – тут же задала вопрос практичная Мыська.

– Думаешь, Вранеж стал бы тебе таскаться с мешками и сундуками, полными сокровищ, по двору, на виду у прохожих? – с тонким превосходством международно-признанного эксперта в области кладологии повел плечом и усмехнулся Кысь.

– А кто его, супостата, знает! – не желая признавать поражение, не уступала девочка. – У моей тетки, например, вход в подполье был со двора!

– Ты еще яму овощную своей бабки вспомни! – фыркнул Снегирча. – Нет, Кысь прав. Клады в погребах не держат. Надо идти на первый этаж и искать вход в котка… то есть, в подвал.

– Я же говорю, – снисходительно усмехнулся Кысь. – Значит… Слушай, Мыська, ты чего как кнопок в ботинки напихала? Чего тебе на месте не стоится?

– А-а… Кысь? – нервно переминающаяся всё это время с ноги на ногу девочка боком-боком переместилась от камина поближе к двери – под защиту мальчишек и железного рыцаря. – А-а… к-клады… п-привидения… с-стеречь м-могут?..

– Н-ну, да, – недоуменно уставился на нее мальчик. – Распространенное явление. А что?

– Д-да-а… я… вы… ничего сейчас не слышали?..

– Сейчас? – удивился Снегирча. – Кроме нас, то есть?

– Д-да.

– Н-нет.

– А ты что?.. Что-то слышала? – встревожился командир.

– Ну-у… может, мне показалось… потому что я вот сейчас тут стою, и ничего не слышу… А когда там стояла… то как будто на разные голоса… люди какие-то… говорили… и смеялись… Сначала думала – кажется… А когда мы все замолчали… слышу – не кажется… Ажно жуть взяла.

– Д-думаешь, привидения умеют смеяться? – Кысь непроизвольно попятился, но вовремя одернул себя, вспомнил, что он – командир, и должен показывать пример совсем иного рода. – Где ты слышала?

– В-вон там, – Мыська ткнула пальцем в оставленное место. Первым на котором оказался Снегирча.

Он повернул голову так и сяк, сделал шаг вперед, назад, влево, вправо, и, наконец, остановился у сЮмого камина и сунул в него патлатую голову.

– Эй, ты куда? – забеспокоился Кысь.

– Никуда, – улыбаясь, Снегирча повернулся к друзьям и успокаивающе махнул рукой. – Это не привидения. Это в комнате под нами обыкновенные люди разговаривают, а по дымоходу у нас слышно. Слуги Вранежа, наверное.

– Гораздо лучше, – скептически хмыкнула девочка, скрывая неловкость за глупый детский испуг каких-то голосов из дымохода. – Я бы предпочла привидений.

– А ты откуда знаешь? – ревниво-недоверчиво прищурился Кысь на друга.

– У меня батька печником был… – довольная физиономия Снегирчи мгновенно стала страдальчески-напряженной.

– Извини… – смутился Кысь.

– Да нет… ничего… ладно… – пожал плечами мальчик. – Просто он всё мне рассказывать любил, как клал камин в доме какого-то сельского то ли богатея, то ли старосты километрах в сорока от Постола. Дом был двухэтажный, и он сложил один камин над другим вот так…

Снегирча наклонился, и в пыли на полу быстро набросал чертеж знаменитого богатейского камина, поясняя по мере появления черточек и загогулин.

– Вот это – один дымоход… вот это – колено… тут нижний сливается с верхним… здесь вот скобы для трубочистов… Здесь, внизу, и здесь… Если в этот камин голову просунете и вверх поглядите – тоже их увидите… Скобы, в смысле… А тут общий дымоход выходит на крышу… и венчается трубой. И если все правильно сложено, тяга хорошая, то дым летит по всем ходам как санки с ледяной горки!.. Вот. И он справился.

Мыська, сосредоточенно следившая за техпроцессом кладки двухэтажных каминов, перевела восхищенный взгляд с картинки на автора.

– Какой ты умный! А я и не знала…

– Да, прямо уж… – усмехнулся Снегирча, выпрямляясь и вытирая пыльные пальцы о штаны. – Просто ему за это дали телегу картошки и двух баранов. Целый год с той картохи жили. Вот я и запомнил…

– Ладно, кончай болтать, – ревниво нахмурился Кысь. – Дела не ждут.

На том и порешили. И, обмотав сапоги порезанным на полосы чехлом с раздетого рыцаря, чтобы звук шагов по каменному полу не привлек нездорового внимания служителей культа кровавого Вранежа, искатели приключений вышли в коридор, прикрыли за собой дверь и крадучись двинулись для начала на поиски первого этажа.

Сперва они двинулись налево, завернули за угол, и метров через пятьдесят наткнулись на широкую беломраморную парадную лестницу, почти не видимую из-под синей ворсистой ковровой дорожки, ведущую вверх и вниз.

– Смотрите, у них у каждой ступеньки в углу внизу палки на крючки насажены! Красные! – тихим шепотом подивился Снегирча. – Под цвет решетке под перилами! Чего ведь для красоты не сделают!.. И охота возиться…

– А, по-моему, – прищурился Кысь, – это не для красоты, а чтобы, когда по этому половику длинному человек подниматься будет, то он у него из-под ног не поехал. А то смеху не оберешься.

Двое согласно покивала головами, мол, да, если бы Вранеж с этой лестницы сверзился, то очень смешно было бы поглядеть, и хотели уже было спускаться, но Мыска их.

– Погодите! Не ндравится мне эта лестница.

– Почему?

– Ну не ндравится – и всё. Чуется так мне! Нет рядом с ней никаких подвалов, как пить дать. Она, наверняка, для гостей строилась, когда они там на приемы всякие приходят… на балы… и… ну… опять на балы… А подвалы – они от пришлых людей подальше прячутся. Чтобы чего чужие не стянули, пока хозяин отвернется. Моя тетка все время так говорила, а ей лучше знать: у нее знаете, какой погреб был! Там круглый год вода стояла, и жабы жили!

Снегирча фыркнул, подавившись смешком, услышав такую рекомендацию, но женская интуиция, облеченная в слова – страшная сила, и Мыська даже ухом не повела.

– И потом, денег у Вранежа много, прятать приходилось постоянно, а каждый раз по такому половику топтаться – чистить его замучаешься. И износится, опять же, скоро. Это ж какой расход – новый каждый раз покупать! Никаких кладов не хватит! – вдохновенно обвела широким жестом уходящие во тьму погонные метры произведения безвестного ткача девочка. – Так что, ни подвалов, ни погребов, ни овощных… э-э-э… котатомб… мы там не найдем. Чтоб мне с этой лестницы свалиться. Надо искать другую. Для своих.

– Где? – недовольно покосился на нее Кысь, за время тирады уже дошедший до половины.

– В другую сторону пройдем, – предложила та. – Не к середине дома, а к краям, которые загибаются. Ну, а если не найдется ничего – тогда вернемся.

– Вот и будем шарахаться туда – сюда, пока не налетим на кого-нибудь, – сварливо проворчал Кысь, но, признавая в глубине души справедливость умозаключений товарища по отряду, развернулся.

Разведчики, не говоря больше ни слова, торопливо направились в ту сторону, откуда пришли.

Искомая лестница обнаружилась под многозначительные торжествующие, хоть и никем не замеченные в темноте взгляды Мыськи, в двух десятках метров от их комнаты, только в другую сторону, почти в самом конце подпорки буквы «П».

На то, что лестница эта была именно для своих, указывали одиноко скучающие на покореженных крючьях облупленные прутья, отпечатки грязных ног на относительно белых ступенях и несколько полузасохших яблочных огрызков у стены на лестничной площадке.

– Тс-с-с-с… – без особой нужды проинструктировал друзей командир.

Снегирча сжал поплотнее в кулаке светильник, Кысь взял наизготовку свой кривой ножик, Мыська, позабыв задаваться, зажала поплотнее в подмышке наволочку с припасами, и разведчики, прижавшись к стенке, бесшумными тенями медленно заскользили вниз, носами обернутых сапог нащупывая перед каждым шагом гладкие ступени.

– Раз… два… три… – беззвучно считала Мыська, не выпуская перилл из руки.

На тридцать пятой ступеньке лестница у нее под ногами внезапно кончилась, и она налетела на спину Кыся: на первом этаже за закрытыми наглухо ставнями царила такая же непроглядная тьма, как и всём дворце.

– Все, – одобрительно прокомментировал тот и взял за руки подоспевшее воинство.

– Куда теперь? – едва слышно прошептала девочка.

– Тихо!.. Кладоискатели замерли у подножия лестницы и прислушались.

– Вдалеке… справа… они… гогочут… которые под нами были… – угрюмым шепотом сообщил Снегирча.

– Живодеры, – неприязненно поморщился Кысь.

– Шакалы…

Слуг у Вранежа, как уточнила недавняя рекогносцировка, было четверо: старый и злой дворецкий – псарь и охранник по совместительству, угрюмый бородатый дворник, люто ненавидящий бездомную постольскую малолетнюю вольницу и пользующийся искренней взаимностью, толстый, вечно жующий повар и длинный хмурый кучер (он же конюх, свинарь и птичник), никогда не упускавший возможности огреть с козел кнутом зазевавшегося беспризорника.

Поводов радоваться встрече с любым из четверки, даже днем и в городе, не было ни у кого из искателей народных сокровищ. Про здесь и сейчас говорить отдельно даже не приходилось.

– Значит, сначала пойдем налево, до конца , – решительно шепнул Кысь.

– Налево… – на мгновение Мыська, ориентирующаяся на местности с искусством кошки, закрыла глаза, словно в полном мраке это было необходимо, помахала пальцами перед носом, и произнесла:

– Налево должна быть конюшня и курятник.

Осторожная разведка в этом направлении при тоненьком лучике волшебного света подтвердила слова девочки и нанесла на карту первую дверь. Которая была закрыта на засов и вела на улицу.

Дверь, после придирчивого осмотра на предмет отсутствия за ней чьих бы то ни было богатств, была потихоньку прикрыта, засов – на всякий экстренный случай – положен вдоль стены на крыльце, и экспедиция продолжилась в другом направлении.

Вторая обнаруженная дверь закрывалась на крючок и скрывала за собой ведра, тряпки и щетки.

Третья, с защитой от взлома в виде щеколды, таила кучу котлов, кастрюль, вертелов, половников, разделочных досок и прочей кухонной утвари.

Четвертая оказалась каморкой кого-то из прислуги: кровать, стол, два гвоздя в стене вместо шкафа и неизменные ставни на окошке составляли всю ее меблировку.

В пятой и шестой расположились новые горы покрытого пылью и паутиной хлама. Седьмая – еще одной неуютной клетушкой не больше чулана со щетками. Восьмую они обнаружить не успели.

Непроглядную темноту впереди, метрах в четырех от них, разорвала вспышка показавшегося ослепительным света. И в коридор, то ли односторонне продолжая разговор с оставшимся позади собеседником, то ли бубня ругательства, то ли просто что-то с аппетитом пережевывая, вышел повар.

Дети застыли, вжавшись в дверной проем незнакомой комнатушки, ожидая, что по всемирному закону подлости жилище окажется именно поварское, и что ему непременно понадобится нечто, забытое пять минут назад…

Но толстяк, ослепленный светом собственной лампы, лишь рассеяно скользнул взглядом по неподвижной тьме справа, прикрыл за собой дверь и походкой чрезвычайно упитанной утки, с рождения видевшей воду исключительно в корыте, направился налево, помахивая массивным одиноким ключом на большом круглом кольце.

В коридоре остался висеть сногсшибательный, одуряющий аромат свежеиспеченного хлеба и жареной свинины.

– Кухня… – сглотнул слюнки Снегирча.

– Вы стойте, я за ним! – дрожа от возбуждения в предчувствии долгожданного подарка судьбы, быстро шепнул друзьям Кысь и, не дожидаясь согласия или возражений, на мягких лапах кинулся за удаляющимся пятном света. Любой командир знает, что самое главное в отряде – это дисциплина. В дружине Кыся она, безусловно, была. Когда дружинники этого хотели. Но сейчас желание командира и дружины не совпало.

Остановившийся и согнувшийся в три погибели в безымянном дверном проеме Кысь едва не вскрикнул, когда на него сзади беззвучно налетели и повалили на пол двое неуклюжих неизвестных.

– Ой… извини…

– Мы тебя не увидели…

– Я же сказал!.. попросил!..

– А чего мы, там одни стоять будем?!

– Хитренький какой!

– ТС-С-С-С!!!!!!!! Взрыв возмущенных шепотков мгновенно стих. Приблизительно секунд на пять.

– Где он?..

– Там впереди есть дверь!!! А за ней – лестница вниз!!! – едва не задыхаясь от волнения и простив по такому случаю бунт на корабле, прошипел командир. – И он только что туда спустился!!!

– Этим ключом открыл?

– Да!

– Ты запомнил, которая это дверь? На этот раз тишина продолжалась почти минуту.

– А вы? – осторожно нарушил ее Кысь.

– Значит, так, – авторитетно заявила Мыська. – Сейчас возвращаемся по той стенке, считаем двери, и уходим в нашу комнату, пока нас не застукали. Раз по трубе всё слышно, дождемся, пока они уйдут спать, возьмем ключ, и…

Кысь, даже чувствуя, что его единовластию приходит безвременный конец, не нашелся, что возразить на такое здравое предложение. Но он мог дать команду.

– Ну, давай, считай…

Трое кладоискателей сгрудились вокруг холодного камина в напряженном молчании, с нетерпением ожидая, когда же, наконец, четверым вранежевым прислужникам надоест болтать, жевать, или чего они там делали, и они разойдутся по своим чуланчикам и кладовкам, именуемым в этом доме комнатами прислуги. Часа через два ожидания этот момент настал.

Боясь поверить собственным ушам и ошибиться, они по очереди засовывали головы в дымоход, крутили ими так и сяк, прислушиваясь и пытаясь уловить хоть малейший признак того, что компания под ними не разошлась, а, предположим, исчерпав темы для разговора, просто сидит и молча поглощает жаркое с булками, но тщетно.

– По-моему, ушли, – звенящим от нетерпения шепотом подытожил десять минут бесплодной прослушки Кысь. – Давайте еще минут двадцать погодим, а потом…

И они погодили еще двадцать минут, а потом еще десять, и еще пять, чтобы быть совсем уж уверенными, что вранежевы шакалы, как называли их в Постоле, уснули.

Годить дальше и больше не было уже никакой мСчи, и Кысь скомандовал выступать.

Добросовестный Мыськин отсчет не дал сбоя, и кухня, а после и дверь, ведущая в подвал, заваленный неправедно нажитыми сокровищами, были обнаружены без труда.

– Хорошо еще, что ключ хоть у дверей висел, – пробормотал Кысь, на ощупь пытаясь отыскать замочную скважину в гладкой стене. – А то бы искать его пришлось час, не меньше… Кухонька-то у них – о-го-го… не чета нашей…

Снегирча, не говоря ни слова, зажег светильник и тихонечко приоткрыл кулак.

– Аж четыре камина в ряд… я и не знал, что так бывает… – как ни в чем не бывало, командир перенаправил свои усилия по адресу, и они логично увенчались через несколько мгновений и три поворота ключа безусловным успехом.

Дверь под толчком командирской коленки распахнулась, и перед взорами готовых к любым чудесам разведчиков открылась обыкновенная неширокая лестница, каких ребята видели за свою жизнь не один десяток. Чудеса откладывались.

Они вынули ключ из замка, прикрыли за собой дверь, светоносный Снегирча разжал кулак, и искатели сокровищ, не в силах больше сдерживаться, вприпрыжку понеслись по стоптанным серым каменным ступеням вниз.

Два пролета пролетели как две ступеньки, и вот перед ними открылась во всей своей красе заветная цель их экспедиции. Подвал. Вранежа.

Бескрайний, утонувший во тьме, с низкими сводчатыми давящими на макушки потолками, с неровными серыми стенами, усаженными пустыми ржавыми кольцами под факелы и корявыми крючьями для ламп – поновее, но тоже пустующими.

Коробки, корзины, свертки, ящики, горшки, кувшины, мешки, свисающие с потолка окорока, колбасы и сыры, не говоря уже о целом выводке бочек и бочонков, заселили вместительное пространство. Казалось, если даже сюда не будет больше спущена ни одна сосиска, ни один горшок с вареньем, то и на этих припасах прожить можно сто лет и не сбросить ни грамма.

– Вот это кла-а-а-ад!!!.. – восхищенно выдохнул Снегирча, перебегая от продуктового завала к гастрономической крепости и дальше – к продовольственной баррикаде. – Вот это я понима-а-а-аю!!!.. Да тут весь город может месяца два жировать!

– Вот Иван обрадуется! И ребята! – растроганно гладила Мыська крутой бок приземистой бочки с мукой, словно та была ей родня.

– Смотрите, тут и масло, и крупа, и помидоры соленые, и… вештина!.. Только я ее себе по-другому представлял… Или вештина – вот это?.. А, Кысь, как ты думаешь, которая тут – вештина? Или ее из сои делают? Только Кысь почему-то не разделял всеобщего ликования.

Сначала он, не обращая внимания на телячий восторг своей дружины, метался от одной стены к другой вслед за Снегирчей (вернее, за его восьмеркой), но, не находя искомого, сердито вытянул у него из руки светильник и бросился в самостоятельное путешествие по пищевому изобилию подлеца Вранежа.

К удивлению ребят, больше всего его интересовало то, что было поставлено, сложено или свалено у стен.

Он лихорадочно заглядывал под скамьи, отодвигал коробки, переворачивал мешки, бодался со стеллажами, боролся с бочками…

– Слушай, Кысь! – не выдержал Снегирча. – Ты скажи, чего ты ищешь – мы поможем! Хотя чего тут искать – всё вон, кругом просто так! Бери – не хочу!

– Да как вы не понимаете!!! – взорвался командир и в сердцах дал пинка подвернувшемуся под горячую ногу дубовому ларю. Почувствовал ли его ларь – осталось неизвестным.

Кысь же пронзительно замычал, скроил отчаянную гримасу и запрыгал на одной ножке как одержимый.

– Ну, перестань же ты скакать! – прицыкнула на него Мыська. – Скажи толком, чего тебе еще надо!

– Денег… – только и смог простонать командир сквозь закушенную губу.

– Слушай, Кысь, ты сам ничего не понимаешь! – горячим шепотом возразил ему Снегирча. – Зачем нам нужны были деньги? Чтобы еду купить! А тут еда – вот она, бесплатно лежит! Так зачем тебе теперь деньги, чудак?! Это же лучше любого клада!!!

– А жалованье людям Иван чем будет платить – сыром? – обрел, наконец, дар речи Кысь. – А ткани, кожи, медь и… и… и всякие другие нужные вещи чем купцам или крестьянам оплачивать? Помидорами солеными?

Дружина, нахмурившись, подумала над гневной тирадой вожака, нехотя признала его правоту и грустно воззрилась на него в ожидании указаний.

– Так чего мы, всё-таки, ищем? – деловито уточнила Мыська, старательно делая вид, что минуту назад вовсе не она браталась с незнакомой бочкой.

– Потайной ход. Люк. Дверь. Что у…

– Вот, как эта? – уточнила девочка, ткнув пальцем себе за спину.

– Как… что?

– Ну, вон, у самой лестницы, рядом с кучей корзин – дверь.

– Где?! – взвился Кысь. – Что ж ты раньше молчала?!

– Так ты бы сразу сказал, чего тебе надо, – надулась Мыська. – А то бегает, руками машет, ногами дрыгает… Но Кысь ее не слышал.

Не веря своим очам, благоговейно стоял он у неприметной, скромно приткнувшейся за горкой старых, ощетинившихся ломанными прутьями корзин, двери. Двери, закрытой на замок.

Не рассчитывая на успех, он потыкал ключом от входной двери в замочную скважину, но тот даже не вошел. Лихорадочно обвел он глазами стену…

Но если это и впрямь была та самая, долгожданная и желанная дверь, то ключ от нее ни один, даже самый глупый градоначальник не будет развешивать у всех на виду. А если не та?..

Если за ней уложены очередные круги колбас, или редкие фрукты, или… эта… вештина?..

– Отойди, – не слишком почтительно ткнула его острым плечом в область коленок Мыська, присела на корточки и сунула пальцы под нижнюю корзину.

– Ключ?! – подпрыгнул от нежданного счастья мальчишка.

– Н-не знаю… – пропыхтела Мыська из подмышки. – Блестит… вроде… что-то… Ага! Есть. Она выпрямилась, раскрыла ладонь, и мальчишка ахнули.

Посреди маленькой грязной ладошки, подобно маленькому солнышку, лежала золотая монета.

– Дай поглядеть!!!..

Терпеливо дождавшись, пока собратья по оружию удовлетворят любопытство, она горделиво, не терпящим возражений жестом забрала золотой обратно и спрятала в потайной кармашек на груди.

Никто не возражал: круг почета по постольским улицам и управе, до кабинета Ивана, по праву принадлежал ей.

– Ну, что? – довольно улыбаясь, словно нашла не одну монетку, а целый мешок, победоносно обвела торжествующим взглядом друзей Мыська. – Нашли мы наш клад?

– Нашли, – блаженно лучась невыразимым счастьем, согласно кивнули мальчишки.

– Теперь к Ивану?

– К нему, – довольный собой, переглянулись разведчики и, окинув в последний раз взорами собственников покидаемый продовольственный рай, весело запрыгали вверх по лестнице через две ступеньки.

Оказавшись перед дверью, ведущей назад, в коридор, Снегирча убедился, что вся команда рядом, и быстро погасил амулет.

– Пошли, – шепнул Кысь и налег плечом на массивную дубовую дверь.

Та подалась – слишком легко – но, не успел он удивиться сему странному факту, как в его едва привыкшие к мраку глаза ударила вспышка света.

– А-а-а-а-а-а-а!!!!!!!..

– А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!..

– БЕЖИМ!!!!!!!!..

– Стой!!!..

– А-а-а-а-а-а!!!..

– Убью-у-у-у-у-у!!!..

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

Снегирча ударился головой обо что-то мягкое, что охнуло и повалилось ему под ноги, перескочил через него и понесся как оглашенный прямо к запасному, так предусмотрительно разблокированному во время первой вылазки выходу. Не орал он дурным голосом, как умоляло всё его существо только потому, что вопить и мчаться, не чуя под собой ног, одновременно у него не получалось. И он надеялся, что больше поводов попрактиковаться у него не будет.

За спиной его грохотали по гулкому коридору, как удары его заходящегося в панике сердца, шаги, в ухо жарко пыхтели, не отставая ни на шаг, и мальчишка боялся даже помыслить, что это может быть не кто-то из ребят.

Незапертая дверь распахнулась под его натиском, грохнувшись об стену, Снегирча кубарем скатился с крыльца, вскочил и стрелой кинулся вперед, к еле заметной при скупом свете тощего месяца решетке ограды.

Дальше всё шло точно по разработанному во время ожидания на втором этаже плану.

Очутившись на улице, он сразу свернул налево, пронесся на едином дыхании квартал, повернул направо, на остатках того же дыхания и негнущихся ногах пробежал квартал вверх, выскочил на площадь и, не оглядываясь, нырнул в беспорядочно разросшиеся корявые кусты, окружающие парадное некоего дома. Там, в основании крыльца, давно отвалилась и была освоена на хозяйственные нужды предприимчивыми горожанами большая мраморная плита. На этом месте окбразовалась невысокая кособокая пещерка со сводами из изнанки ступенек, не видимая с улицы из-за зарослей. Это и было их тайное место встречи. В котором он, похоже, был первым.

Давясь и захлебываясь хрустким холодным воздухом, он повалился на колени и стал медленно приходить в себя. Но далеко уйти ему не дали.

Словно преследуемый всеми верявами страны Костей, кто-то еще влетел в их маленькое убежище, споткнулся о Снегирчу и повалил их обоих на промерзшую землю в щетине сухой травы.

– Тс-с-с-с!!! Это я!!! – задыхаясь, прохрипела Мыська. – А это кто?

– Снегирча, – сдавленно отозвался из-под ее бока придавленный мальчик.

– А… Кысь?..

– Не было еще, – умудрился помотать головой, не расцарапав прижатую к траве физиономию, он. – И… Мыська?.. Ты не могла бы… полежать где-нибудь в другом месте? У тебя коленки больно острые…

– Нормальные у меня коленки, – недовольно буркнула Мыська, но друга выпустила.

– Ты денежку не потеряла? – спохватился Снегирча, едва его перестали вдавливать в мерзлую грязь.

– Ой!!!.. Нет, на месте… Напугал, дурень… Ажно чуть сердце не остановилось…

– А у меня сердце чуть не остановилось, когда мы на повара налетели… Ведь это, вроде, он был?

– Не знаю, не разглядывала, – пробормотала девочка, упрятывая драгоценную не только в материальном смысле монетку подальше и понадежнее. – Я как оттуда дернула… Думала, всё, пропали… А как всё гладко шло…

– Слушай, тебе не кажется, что и Кысю пора появиться? – прервал ее боевые воспоминания Снегирча.

– Н-не знаю… – с сомнением пожала она плечами. – Ему по нашему уговору больше всех бежать надо… Но уж скоро, минут через пять… три… две… Сколько времени прошло?

– Я уже отдышался, например, – обеспокоено сообщил мальчик.

– И я, – встревожено обнаружила Мыська. – А его всё нет…

– Может, он заблудился?

– В лесу, что ли, живем? – моментально отметая нелепую гипотезу, фыркнула девчонка. – Это он пещерку нашел, давно уже, и план его.

– А если?..

Повергающая в трепет мысль пришла им в головы одновременно, и в тесном убежище повисла испуганная тишина.

– Д-да нет… н-наверное… н-не может быть…

– Давай еще подождем… минут пять… – тихим бесцветным голосом предложил Снегирча.

– А если… н-не вернется?..

– А если… не вернется… Пойдем обратно. Залезем в ту комнату. Похоже, у них на кухне под ней – место посиделок. Если что – они его туда притащат…

– А мы-то что будем делать?!..

– Сначала подслушаем… что получится… а потом что-нибудь придумаем.

– Да что мы против них можем придумать?!

– Что сможем – то и придумаем.

– А если там засада?!

Снегирча выпрямился, насколько позволял ему потолок, упер руки в бока и грозно произнес:

– Тогда я одной рукой схвачу меч этого жалкого оловянного солдатика, другой – толстопузого поваришку, вышвырну злодея в окошко, а с оружием и диким боевым кличем наброшусь на остальных! И от одного моего ужасного вида все шакалы разбегутся, скуля и поджав хвосты, и забудут навек, как нашего брата хватать!.. Плечи Мыськи затряслись, и она то ли всхлипнула, то ли подавила смешок.

– Не выбросишь, – покачала, наконец, головой девочка.

– Это почему? – почти искренне обиделся Снегирча. – Вот и выброшу. Сама увидишь.

– Там ставни на окнах. Он только отскочит и в камин улетит.

– Надеюсь, он там застрянет, – выспренно приговорил мальчишка и горделиво усмехнулся. – Ну, что? Теперь не боишься?

– Не-а… – сквозь недавние слезы слабо улыбнулась Мыська и утерла рукавом протекший вдруг нос. – Теперь – не боюсь. Пошли?

– …А я тебе говорю – нечего отпираться, Удодич, если не запер дверь – так и признайся, – брюзгливо морщась и щурясь на переминающегося у стола с ноги на ногу кучера, отчитывал его Карпень-дворецкий.

– Да запирал же я!!! – не выдержал и ожесточенно рявкнул тот в самодовольную обрюзгшую физиономию старика.

– Не ври!!! – подскочил со стула и зло гаркнул тот в ответ. – Это твоя привычка – ставить засов у стены на крыльце! Напускал ворья!

– Они же ничего не украли! – уже не защищался, а отчаянно оправдывался, припертый к стенке таким неопровержимым доказательством кучер.

– Не тебе знать, – глухо прорычал Карпень, снова грузно опустился на жесткое сиденье и оплел холодными узловатыми пальцами обжигающую кружку с чаем. – Украли, не украли – за раздолбайство из жалованья всё одно удержу, хоть что ты мне тут сейчас пой.

– Себе в карман, жаба старая, – процедил сквозь зубы кучер, с ненавистью сверля исподлобья наглого в своей неуязвимости подагрического старикашку тяжелым взглядом.

– Нет, – неприятно ухмыльнулся дворецкий. – Соколику отдам. За бдительность и наблюдательность.

– Это… мне, что ли, господин Карпень? – не веря собственной удаче, заискивающе заглянул в маленькие мутные глазки Карпеня повар.

– Тебе, тебе, – снисходительно закивал дворецкий.

– Так… это… спасибо… премного благодарен… служу, значит… на совесть… от всей души стараюсь… – заулыбался Соколик. – Так ведь это… не было бы счастья… как говорится… Я спать собирался, и вдруг гляжу – куртка, у кармана, где я своё сбережение зашитым ношу… в подкладку… разорвана!.. Уж я вертелся-вертелся, вспоминал-вспоминал: где я мог зацепиться?.. Я ведь в этот день и в городе побывал, и в курятнике, и в конюшне, и в коптильне, и в свинарнике… хоть где порвать мог! Или крысята… такие же вот… на улице вытащить могли, – толстяк бросил неприязненный взгляд на неподвижную фигурку лежащего без памяти на полу у котлов воришки.

Дворецкий благожелательно кивнул: продолжай, и Соколик, ободренный высочайшим одобрением, воодушевленно хлопнул себя по жирным бокам короткими ручками.

– И тут я вспомнил: я же вечером в подвал спускался, и за старую корзину зацепился!.. Выругался еще – руки заняты, а тут эта зараза!.. Еще раз все перебрал в голове – точно там, больше негде! Встал, лампу прихватил, пошел на кухню за ключом. Гляжу – крючок пустой! Грешным делом подумал, – повар смущенно покосился на снисходительно усмехающегося дворецкого, – что ключ в двери оставил… Пошел, гляжу – и в двери нет! И только за ручку взялся, едва тронул, как – батюшки-светы! – дверь сама открываться начала!.. Гляжу – на пороге это отребье стоит, и на меня пялится!.. Человек семь, не меньше! Ну, я тут ка-а-ак заору… «Руки вверх!» в смысле… и… э-э-э… ка-а-ак брошусь… в смысле, как наброшусь… на них!.. А они – на меня!.. С ножиками!.. Во, не вру, лопни мои глаза! – и побледневший от всей огромности неожиданного осознания собственной отваги повар сунул под нос Карпеню перочинный ножичек Кыся. – Только этот – самый маленький, у тех-то вообще чуть не мечи были!..

– Ну, и нашел ты своё… сбережение? – нетерпеливо прервал его потягивающий травяной чай из оловянной кружки косоглазый дворник. Соколик вспомнил самое главное и несколько поник буйной головушкой.

– Нет, не нашел… Этого всего обшарил – пусто. То ли у другого крысеныша денежка моя была, то ли и впрямь где в ином месте обронил…

– Ничего, – покровительственно улыбнулся расстроенному толстяку Карпень. – Я доложу о твоей… доблести… господину Вранежу, и он… конпеньсирует тебе ущерб.

Что такое «конпеньсирует» Соколик не понял, но карманом почувствовал, что что-то хорошее, и удовлетворенно закивал.

– А как ты этого-то поймал? – мотнул нечесаной со сна головой кучер в сторону пленника.

Повар на мгновение сосредоточился, чтобы отредактировать истинную историю о том, как кто-то из уличной шантрапы сбил его с ног, а этот ворёныш споткнулся об него, упал и ударился головой об стену. И, откашлявшись и не забывая демонстрировать честной компании фингал под левым глазом, оставленный пяткой второго грабителя, пустился в пространное героическое повествование из серии «одним махом семерых побивахом»…

– …тихо-тихо-тихо-тихо!.. – едва слышно прошипел Снегирча, и Мыська, проходя мимо центральной лестницы, до предела замедлила шаг – лишь бы не брякнула – не звякнула в синем пыльном узле их драгоценная ноша.

План Снегирчи, составленный и изложенный им девочке по дороге к дому Вранежа и усовершенствованный в комнате их тайного базирования, безумный и простой, упирался в два прозаически-утилитарные вещи – лестницу и дверь. А, точнее, наличие таковых, симметричных уже исследованным, в противоположном крыле дома. И пока группа спасения Кыся не убедилась своими глазами, что все, как и предрек гений Снегирчи, на месте, и открывается без труда и скрипа, у них от переживаний и дурных предчувствий не попадал зуб на зуб.