Текст книги "Большая Сплетня"

А у меня, наверное, ничего такого не будет. Никогда мне не бежать босиком по росистому лугу навстречу рассвету, не отжимать руками намокший подол, не смеяться, оглядываясь на возлюбленного. Вместо этого суждено ежедневно трястись в метро на работу, сомнамбулически клюя сонным носом. Отдыхать на искусственной траве в пыльном парке, сжимая в руке наподобие зажигательного снаряда пивную бутылку – любовный коктейль Молотова для взрыва чувств и подрыва чувственности.

И так всю жизнь. Ну и ладно. Плевать!

– А этот твой... почему больше не приходит? – спрашивает бабушка, комкая край одеяла. Не из любопытства, а так – действительно, почему не приходит, почему нарушает раз и навсегда заведенный распорядок?

Вместо ответа, роняю голову на покрывало, глубоко вдыхая пропитавший его лекарственный запах. Стараюсь задавить подступившие к горлу слезы. Тщетно пытаюсь справиться с мутной волной отчаяния, захлестнувшей меня по самую маковку.

Да, он не приходит. И больше не придет. Никогда. И не нужно!

– Ну ладно, Лидочка, что ж... – Скрюченные пальцы перебирают спутанные волосы. – Бывает... Пройдет.

Да, пройдет! Пройдет, раздавив железной поступью все бывшее между нами, все несбывшееся. Оставив только горстку пепла, превратив будущее в огромный, болезненно раздутый каменный шар в моей груди. Большая Сплетня сначала вынесет его на вершину, а затем смоет, точно горный сель, погребя на дне бездонной пропасти под мусором и дрязгом – меня и его. Рука об руку. И тогда даже смерть не разлучит нас.

Пусть она не разлучит нас!

Думаю. Изо всех сил думаю. Итак, Якушева приходила в наш отдел, хотя аналитические справки у нас никогда не заказывает, обсуждает дела с Железной Леди, а та уже спускает Фирозову задания, которые распределяются потом между сотрудниками. Но теперь она почему-то пошла в обход директрисы, лично побеспокоилась. Почему?

Наверное, не хочет, чтобы Эльза проведала про ее интерес к «Стандард Ойл». Хотя какой интерес может быть у прекрасной Леди Ди? «Стандард Ойл» – это же не хорошенькие туфельки на остром каблучке и не прелестная откутюрная кофточка, облегающая грудь, а компания стоимостью в полмиллиарда долларов! С шикарным мраморно-золотым офисом в столице, с добывающими вышками в тайге, с чумазыми нефтяниками, летающими на вахту в дремучие болота.

Скорее всего, красотка выполняет чье-то поручение. Может быть, у нее есть свой клиент, ввиду далеко идущих целей требующий от нее строгой конфиденциальности?

Но у Леди Ди есть один-единственный, самый главный клиент – это ее папаша. Через свою дочурку он контролирует нашу компанию – чтобы своенравная Рыбья Кость не превратилась в косточку в его собственном горле. Контроль, учет, информация – три краеугольных камня, три кита, на которых держится бизнес. Но первый из них – это информация!

Кладу папку на стол Фирозову. Задание выполнено, можно расслабиться. Откинуться на стуле, поглазеть в окно на первую зелень, мутно проступающую в серой майской мгле. Можно пойти в курилку, поболтать. Обсудить последние новости, последние сплетни. Выслушать соболезнующее: «Мне говорили, что у тебя с ним все, но я не поверила...» – «А я подумала, ну и слава богу, Лида! Ты такая славная девочка, а он... Бабник!» – «Право слово, он тебя совсем не стоит!» – «Нет, а действительно у него что-то наклевывается с этой принцессой, как ее там...»

Равнодушно пожимать плечами, утверждать, будто мне ничего не известно, вроде бы да, но, может быть, и нет. В любом случае баланс не в мою пользу. Если скажу: «Между ними ничего нет, как вы могли подумать!» – не поверят, потому что ревность брошенной женщины бросается в глаза больше, чем ее немое отчаяние. Если «да» – засомневаются, не удовлетворенные слишком легкой добычей, и опять не поверят. И то и другое – провал.

Нет, лучше вообще никуда не идти. Лучше качаться на стуле и думать о предстоящей субботе. Уборка, обед, ужин. Вымыть бабушку. Отнести в химчистку демисезонное пальто. Почитать книжку. Посмотреть телевизор. Повеситься на карнизе.

Вернувшись в кабинет Фирозова, беру со стола свой отчет. Иду по коридору, прижимая к груди тощую папку, как щит, призванный защитить настежь отверстое сердце от любопытных стрел, обмазанных ядом приторного и притворного сочувствия.

Вхожу в кабинет. Леди Ди активно общается с телефонной трубкой. Удивленно оборачивается на дверь, с трудом припоминая мою непримечательную физиономию. На ее лице – вежливое недоумение.

Помахав папкой в воздухе, молча указываю пальцем на клеенчатый оттиск «Стандард Ойл». Ее лицо светлеет, рука гостеприимным жестом указывает на стул. Трубка, еще раз булькнув возле уха, успокоенно укладывается на рычаг.

– Я так и не поняла, кому должна отдать это... Наверное, вам, да? – спрашиваю с наивностью крестьянки, которая интересуется у попа, едят ли ангелы гречневую кашу.

– Да-да, спасибо. – Наманикюренные пальчики перебирают потревоженные листы. – Спасибо!

Вроде бы все, можно идти...

– Я побоялась оставить документы в кабинете Фирозова, – поясняю, – его на месте нет, но ведь в любой момент... Ну, вы понимаете...

Конечно, она понимает. Резиновая, ничего не значащая улыбка раздвигает универсальной формы губы.

– Спасибо. Вы очень предусмотрительны!

Ни к чему не обязывающая вежливость хорошо воспитанного человека, до кончиков волос пропитанного английской необязательной любезностью.

– Знаете что... – неожиданно выпаливаю я.

Что ей сказать?

Сказать: «Гадина, знаешь ли ты, что ты наделала? Знаешь, дрянь, к чему привели твои кокетливые каблуки и визиты к косметичке? Понимаешь, что ты у меня отняла? Точнее – кого?»

Или: «Вы знаете, Дана, один молодой человек сходит по вас с ума. Он просил меня передать вам это при случае – если мы с вами вдруг встретимся в женском туалете».

Или: «Мне известно о планах твоего папаши, маленькая безмозглая дурочка с купленным дипломом! И если я проболтаюсь о них Железной Леди, ваша нефтяная комбинация пойдет прахом!»

Но вместо этого я произношу с приятной улыбкой:

– У меня один знакомый в «Стандард Ойл» работает...

– Да? – Заинтересованный взгляд – моя нечаянная премия, добыча шахматиста, решившегося на нестандартный ход.

– Он мог бы поведать кое-что об этом... – Стучу согнутым пальцем по папке. – О том, что не фигурирует в официальных данных.

Она тревожно оглядывается на дверь, потом на телефон. О, эти быстрые скользкие взгляды!

– А... А он надежный человек, этот ваш товарищ?

Пожимаю плечами:

– Конечно нет... Но ведь его не обязательно посвящать в планы... – Чуть не сказала «в наши планы». – Я могла бы спросить его, если хотите... Если объясните, что вас конкретно интересует...

Якушева все еще пребывает в нерешительности, ее гнетут сомнения. Подозрения. Опасения. Неуверенность.

– Не знаю, стоит ли...

– Я из отдела Фирозова, меня зовут Лилеева Лида. Я составила этот отчет... – Стучу согнутым пальцем по картонной корке. – Я хорошо знаю, о чем речь. Если вам нужна помощь, я готова...

– Да, – говорит она. – Да, конечно. Я вам позвоню.

Фирозову говорю, что папку забрала сама Якушева – заглянула в кабинет, увидела ее на столе и забрала. Маленькая неточность, крошечное вранье с большими последствиями. Игорю сообщаю, что контакт налажен. Пока ничего не удалось узнать, но ведь еще не вечер...

Он мне рассказывает про лакомую должность менеджера по связям с общественностью. Глаза мечтательно затуманены. Еще бы – «связи с общественностью» его мечта. Минимум усилий при максимуме зарплаты. Максимум выигрыша при минимуме потерь. Голубая мечта идиота!

– Если бы она замолвила словечко насчет меня... – мечтает он.

– Я бы лично замолвила, – признаюсь. – Должность как раз для тебя, думать не нужно. Бла-бла-бла – и все дела!

– Зря ты так считаешь! – Он раздувается в размерах, демонстрируя свою глубокую осведомленность. – Это очень важная работа. Нужно поддерживать контакты, налаживать отношения...

Да, поддерживать и налаживать – это как раз для него. При условии, что всю черновую работу кто-то возьмет на себя. Например – я!

– Кстати, недурно бы позвонить Витьку, – предлагаю равнодушно. – Как он там? Ведь вы с ним раньше были неразлейвода.

– У него дела куда лучше, чем у меня, – говорит мрачно. – Папаша пристроил его на теплую должность.

– Может, вам стоит встретиться, поговорить? Пообщаться?

Пожимает плечами:

– Ладно... Идея неплохая. Звякну ему вечерком.

Встретились, поговорили. Для разжижения атмосферы и придания встрече дружеского духа на междусобойчик пригласили какую-то девицу – в меру хорошенькую и в меру пустоголовую. Витек сразу повелся, распустил слюни и язык. Раздулся в размерах:

– Да я в такой крутой фирме работаю, и сам я весь такой крутой... И вообще все круто. И бабки у меня крутые, и сам я...

Девица захихикала, с радостной добровольностью повиснув у него на шее.

Витек еще раз выпил залпом. Игорь от него не отставал, пребывая в затяжном приступе отчаяния, которое чем выше градус, тем глубже и продолжительнее. Пожаловался:

– А я в дерьме. Контора – говно. Дело – дрянь. Все бабы – суки.

Девица в подтверждение вышеприведенного тезиса переключилась на него. Повисла на шее с тем же идиотским хихиканьем.

Выпили еще. Моя утилитарная функция заключалась в том, чтобы подносить спиртные напитки и вовремя убирать со стола обглоданные косточки. Прикидываться ветошью, бессловесной тенью, отражением в зеркале. И мотать на ус застольные разговоры.

Вечер тек, как песок сквозь пальцы, становясь все скучнее и скуднее.

После энного стакана настроение Галактионова переменилось на сто восемьдесят градусов. Он заныл:

– Жизнь – дерьмо на самом деле! А «Стандард Ойл» – полный отстой. Взяли огромный кредит, банк – бандитская кодла. Если потребуют возврата – все, банкротство. Туфта. Кранты. Дерьмо! Полное, абсолютное, трансцендентное дерьмо! И я – тоже дерьмо. Мне в жизни не вылезти из-за папиной спины. Должность мелкая, бабки – мизерные. Если бы не батяня – меня бы в два счета выкинули. А между прочим, я сам мог бы стать генеральным директором компании. Я бы сумел! Такая должность как раз по мне! Но батя меня затирает, боится выпустить, так сказать, бразды правления...

Девица, захихикав, вновь полезла к нему целоваться. Отодвинув ее в сторону, Витек опять разлил спиртное. Галстук у него сбился набок, потеки кетчупа на рубашке походили на кровавую юшку.

Но Игоря тоже вдруг развернуло на сто восемьдесят градусов. Он впал в восторженно-возвышенное состояние.

– Все путем на самом деле, – возразил, резкое опрокидывая рюмку. – Все тип-топ. Я скоро продвинусь. Как пить дать! Отрежьте мне уши, если это не так!

– Отрежем, – согласился Витек и потянулся к ножу.

– Зарплата у меня – ого! – Игорь брезгливо отстранился от приятеля, поскольку пока не готов был расстаться с ушами. – Я ни фига не делаю, а за это мне еще и бабки платят. Вот прибомбил костюмчик... Нехило, да? А скоро буду еще лучше. И контора наша крутая. Ваш дурацкий «Стандард» мы схаваем на завтрак, не поморщившись. – И сложил из трех пальцев знаменитую фигуру.

Девица, захихикав, повисла на шее у Игоря.

Галактионов обиделся, увидев кукиш. Даже попробовал его укусить. Но дотянуться не смог, обессиленный алкоголем, после чего его физиономия нашла окончательное пристанище в свекольном салате.

Вскоре я ушла. С кем осталась, смешливая девица, не знаю. Скорее всего, одна.

ОН

Голова болела так, будто череп положили под рельс, а поверху пустили регулярное железнодорожное сообщение. Я плавился от желания умереть, ослепнуть, оглохнуть, онеметь, ни с кем и никогда больше не пить! Но вместо тихого отходняка меня беспощадно нагрузили работой, а Тамарка, дабы окончательно добить меня, громко фыркнула, пренебрежительно разглядывая помятое лицо:

– Это он, наверное, со своей красоткой наквасился. Которая Леди Ди!

Все рассмеялись. Смеялись Терехин и Губасова, смеялись разведенки. Гулко бухал Попик. Повизгивал Фирозов, не выходя из своего кабинета. Улыбалась Лилеева. Даже я сам жалко кривил губы в заискивающей улыбке.

Я выглядел оплеванным. Сжеванным. Обгрызенным. Растоптанным и загаженным. Никто мне не верил, никто не уважал. Всем на меня наплевать. Никто не хотел назначать меня на должность, которой я подходил как половинка разрезанного яблока к другой половинке. Все было плохо.

Кроме одного.

Лида шепнула мне:

– Она хочет с тобой поговорить.

– Кто, Рыбья Кость? – спросил я, внутренне умирая.

– Дурак! – фыркнула она, оглянувшись. – Ты хоть помнишь, что Витек рассказал про... – И опять тревожно осмотрелась по сторонам.

– А он что-то рассказывал? – сморщился я.

Наверное, в ее глазах я выглядел непроходимым тупицей и болваном... Но кем я еще мог быть в такое поганое, отвратительно похмельное утро?

И вот прилизанный и напомаженный сижу в кафе. Передо мной традиционная чашка кофе. Разговора Леди Ди с ее спутником я не слышу, но догадываюсь о нем. Что-то нефтяное, с привкусом крупных денег.

«Видишь того парня за соседним столиком? Это он. Он все сделает, если мы решимся». – «Что это за тип? Он действительно может помочь или просто треплется?» – «О, я в нем не сомневаюсь, ведь это – Он!»

Все-таки хорошо иметь верного друга, то есть подружку, которая вытащит тебя из передряги, в которую ты вляпался по собственной глупости. За окном едальни появляются девицы из соседнего консалтингового отдела, в перерыве слонявшиеся по окрестным лавкам. Заметив за стеклом мое расплывчатое изображение, они, пошушукавшись, дружно прыскают. Представляю, что они обо мне говорят!

«А он симпатичный...» – «Да, у нас в отделе все девчонки от него без ума!» – «Костюм дорогой, у меня на это дело глаз наметанный». – «У него прорва вкуса, сам, наверное, выбирал...» – «А он женат?» – «Вроде нет...»

Обрадованный, заинтересованный взгляд... Я неторопливо потягиваю кофе.

На самом деле разговор был таким (Лилеева передала мне его слово в слово):

– Не хочется мешать еще кого-то в эти дела...

– Это не кто-то. Он может быть полезным. Он близкий приятель Галактионова.

Якушева нервно заправляет за ухо прядь выбившихся волос. Болтает ложечкой совершенно остывший кофе.

– Понимаете, мой отец и Эльза... Как вам объяснить... У каждого из них свой интерес...

Все ясно. Леди Ди – рыбья кость в горле настоящей Рыбьей Кости.

– Но мы с Ромшиным рядовые сотрудники.

– Тем более. Ведь Фирозов уже поплатился.

Фирозов? Так вон оно что... Действительно, положение серьезное. Можно поставить на Леди Ди и проиграть все. Но можно поставить – и отыграться.

– Однако вам стоит поговорить с Ромшиным... Поверьте, он... Он столько всего знает!

– Ладно, – кисло соглашается Леди Ди.

Мой звездный час пробил. Я иду к ее столику.

Якушева протягивает мне прохладную ладошку, узкую, с образцово отполированными коготками. Которыми так удобно царапать доверчиво распахнутые сердца.

Мы официально пожимаем друг другу руки. Сидим, болтаем, пока официант мухой барражирует вокруг стола.

Между тем я замечаю, что отношение подавальщика ко мне неуловимо меняется. Ледяная корка спадает с него, как будто из морозильной камеры, из жидкого азота его вынесли на палящее солнце. По его лицу, как разморенная июльским солнцем бабочка, порхает благожелательная улыбка.

– Может быть, еще кофе? – нежно спрашивает он.

«Пошел вон, болван!» – отвечаю мысленно.

– Спасибо, – благодарю со средневековой вежливостью.

Официант испаряется.

– Так что же вы знаете?

– Компания хорошая, но ее благосостояние внушает опасение. Год назад совет директоров взял большой кредит на освоение нового месторождения. Компания не сможет вернуть деньги, пока месторождение не станет приносить прибыль. Это будет еще не скоро.

Дана хмурится.

– Самое время для атаки. Можно выкупить у банка долги через подставных лиц, запустить процедуру банкротства... Ну как обычно делается в таких случаях!

Леди Ди задумчиво морщит лоб. Ее тонкой лепки руки тянутся к телефону, однако благоразумие берет верх над порывом. Конфиденциальные сведения нельзя доверять даже воздуху. Воздух ненадежен, он имеет свойство перетекать из одних ушей в другие любопытные, досужие уши. Только личный контакт, беседа глаза в глаза – как сейчас!

– Вы сможете узнать условия кредитных обязательств банку, сроки возврата, был ли передан залог? – спрашивает она.

– Конечно, – просто отвечаю я.

Лида потрясенно смотрит на меня широко распахнутыми глазами, как будто хочет впрыгнуть ко мне в голову. Ее глаза кричат: «Ты с ума сошел! Куда ты лезешь?»

Я не хочу лезть, но что мне остается? Ведь вместо того, чтобы договориться с Якушевой о совместном ужине, приходится договариваться о поставке ей сведений финансового характера. Потому как ничто иное ее пока не интересует.

Все вместе выходим из кафе. Спешащий к лифту Терехин вдруг видит нашу троицу. Останавливается в отдалении, многозначительно вздернув брови. Я с удовольствием отмечаю произведенный нашим появлением эффект: все это льет воду на мельницу Большой Сплетни. Разве что Лилеева портит идеальную картину любовного междусобойчика.

Дана испаряется где-то в районе собственного автомобиля, припаркованного у входа в офис.

– Как обед? – интересуется Терехин. Щурит на меня любопытный взгляд. – С каких пор ты питаешься в забегаловке с космическими ценами?

– Мы просто зашли выпить кофе, – скромничаю я. – Просто кофе. Имеем мы право выпить кофе в перерыв? А?

Терехин хихикает. Губасова, бросив красить губы, обращает ко мне свое луноликое лицо.

– Кофе? – ехидничает она. – Хорошо же вы умеете маскироваться, граждане! Каждый день я наблюдаю одну и ту же картину: Леди Ди выходит из кафе, а после нее появляется наш любвеобильный красавчик...

– Слабенькая уловка! – присоединяется к ней Тамара, которую недавний развод вооружил знанием мужской психологии и умением вскрывать внебрачные уловки. – Порознь – еще не значит врозь!

Чертова вешалка!

– Да нет, правда, так случайно вышло... – Лида оправдывается, как будто это ее обвинили в любовных сношениях с патентованной красоткой. Слава богу, ее оправданиям никто не верит.

Большая Сплетня набирает силу. Она растет и ширится, она питает свое кольчатое тело, накапливает соки, наращивает мускулатуру. Она уже вышла из младенческого возраста, перестав напоминать беспомощный оковалок мяса. Сегодня она сделала первый шаг – и это радует меня, как счастливого родителя радует первый шаг его драгоценного отпрыска.

Скоро одним мощным толчком она вознесет меня на вершину финансовой вертикали.

Или задушит?

ОНА

Убеждаю:

– Не стоит афишировать ваши встречи, Дане это может повредить.

– Ерунда! – Он упрямится. – Пусть все знают! Сама понимаешь, Большая Сплетня... Теперь все подчинено ей!

Да, он поставил на нее. Он рассчитывает выиграть.

– Понимаешь, у нее с Эльзой нелады... Дана несколько раз действовала в интересах клиента, а не в интересах фирмы. Железной Леди это пришлось не по вкусу. У нее есть кое-какие факты, из-за которых Якушеву могут лишить лицензии по работе с ценными бумагами.

– Чушь! Ты этому веришь? Две бабенки повздорили из-за пустяка! У одной месячные, у другой климакс. Придут в себя – опять станут неразлейвода. Да Эльзу вообще «Стандард Ойл» не интересует!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю... Из вас, женщин, никогда не выйдет стоящих аналитиков. – Вольготно развалившись на стуле, он закуривает. – И знаешь почему? Потому что вы слабы в рассуждениях. У вас причинно-следственные связи не выстраиваются, логические связки рвутся. Например, вам кажется: он не любит меня, потому что я некрасива, а на самом деле некрасива – потому что не любит.

Он это нарочно?!

– Известный медицинский факт: женщина думает сразу двумя полушариями. Но думать одновременно всей головой – все равно что шагать сразу двумя ногами, а не попеременно. Попробуй сама разом ступить и правой, и левой. Думаешь, получится? То же самое происходит у женщин во время умозаключений. Они делают шаг и сразу же – антишаг. Они идут вперед – и одновременно двигаются назад, а в итоге – топчутся на месте... Нет, конечно, их можно научить кое-чему, но то, до чего мужчина быстро и легко доходит в результате природной способности к мышлению, женщина с трудом постигает методом проб и ошибок... Между тем сначала школа, потом институт – везде женщин учат мужскому мышлению. Это выглядит, как если бы Моська училась на слона на курсах повышения квалификации... В итоге, потратив уйму сил, с трудом совершив качественный рывок, который мужчина производит одним махом, женщина достигает минимального умственного уровня, после чего начинает неуемно гордиться собой! Она заговаривает о феминизме и равноправии полов. Она протестует против выражения «женская логика» и против сексизма. Она лезет наверх, тогда как ее истинное место не впереди мужчины, но – рядом... Отсюда, сдается мне, все беды современного общества!

Я улыбаюсь с милейшей невинностью. Парирую с подлым ехидством:

– При случае сообщу твои высокоумные рассуждения Леди Ди. Интересно, как она отреагирует на них?..

Он мерит меня надменным взглядом:

– Не трудись, сам передам. Мы с ней встречаемся завтра.

– Где?

– У нее дома.

Потрясенно молчу.

Сама заварила кашу, которой теперь приходится давиться. Остается лишь молча проглотить очередную порцию. Меня тошнит.

ОН

В салоне машины тепло, мокрый асфальт блестит, как клеенчатый нос игрушечного щенка. Призрачные, залитые карамельным светом реклам многоглазые дома, праздничное свечение фонарей, похожих на китайские петарды, по недосмотру фейерверкера запутавшиеся в листве...

Мне виден ее профиль, четкий профиль, украденный со средневекового медальона: горбинный изгиб носа, задорный взлет верхней губы, линия подбородка, трогательная из-за своей нежной плавности. Сосредоточенный взгляд прочно привязан к дороге.

Проезжаем мимо клуба, того самого, куда меня не пустили, несмотря на костюм и на смертельное желание попасть туда. Наверное, выдало затравленное выражение лица – выражение, от которого я избавился благодаря Большой Сплетне! Которое больше никогда не появится на моей физиономии!

У входа в «Гейтс» в дождевой мороси кривляются разноцветные буквы...

– Часто бываешь там? – небрежно киваю за окно.

– Изредка встречаемся с друзьями, – отвечает она. Машина сворачивает в переулок. – Раньше это было премилое местечко, но теперь там толкутся одни мажоры.

Поддакивая, мычу.

– Скоро вообще заполонят кавказцы с рынка со своими грудастыми продавщицами. И автослесари с большими амбициями. Даже фейс-контроль не помогает!

Хорошо, что в темноте не видна красно-бурая лава, затопившая мое возмущенное лицо. Значит, я приравнен к торговцам и автослесарям. Вот спасибо! С трудом расцепляю губы, сведенные гневной судорогой.

– Ты совершенно права! Понаехали тут...

Мы прибыли. Взмывает вверх шлагбаум, охранник возле будки приветственно козыряет. Машина аккуратно встраивается в щель между припаркованными автомобилями, после чего утробный шепот мотора сменяется шуршанием дождя.

– Отцу будет интересно с тобой познакомиться, – замечает она.

Смущенно киваю. Охрана внизу расплывается в счастливой улыбке. Поднимаемся наверх в зеркальном лифте.

– Знаешь, – произносит Дана внезапно, – я ведь давно тебя приметила...

– Да? – Стараюсь держаться с достоинством.

– В ресторане... Я все время гадала, почему ты пьешь кофе один?.. И только кофе? И еще – почему не найдешь себе работу получше, плюнув на нашу контору?