Текст книги "Развод: Новая жизнь в 50! (СИ)"

Автор книги: Сур Шамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 7

Конверт лежал в руках, словно тяжёлый камень, который не хотелось поднимать. Сердце билось так громко, что казалось, будто его стук заполняет всю комнату. Пальцы дрожали, когда она осторожно вскрыла его. Внутри оказался сложенный лист бумаги. На нём был почерк Геннадия – тот самый, который она знала тридцать лет. Каждая буква, каждая строчка была пропитана болью и окончательностью.

Развернула письмо и начала читать:

«Наташа,Я долго думал, как сказать тебе это. Но слова всегда давались мне с трудом, особенно когда дело касается чувств. Поэтому решил написать.Я больше не люблю тебя. Это не значит, что ты плохая или что-то сделала не так. Просто… я изменился. И наши отношения изменились. Мы давно живём как соседи, а не как муж и жена. Ты заслуживаешь большего, чем холодный дом и равнодушный муж.Я встретил Анну. Она другая. С ней я чувствую себя живым, нужным. Я знаю, что это звучит эгоистично, но я хочу провести остаток жизни с ней.Не пытайся найти меня. Я уже сделал свой выбор. Надеюсь, ты сможешь простить меня со временем.Гена.»

Слёзы хлынули ручьём, застилая глаза. Бумага в руках задрожала, а потом выпала на пол. Как он мог? Как мог написать такие слова после всего, что они пережили вместе? После всех ночей, проведённых рядом, после всех разговоров, обещаний, мечт? Каждое слово в этом письме было как удар ножом, медленно и методично разрывающим сердце.

Опустилась на кровать, чувствуя, как мир вокруг медленно растворяется, теряя цвета, запахи, звуки. Всё стало глухим, будто кто-то закрыл стеклянный купол над её головой. Сердце сжалось в комок, дышать стало трудно. Предательство… Оно ударило так сильно, что даже боль не сразу дошла до сознания. Он не просто ушёл – он стёр её, вычеркнул, словно их не было. Годы, воспоминания, улыбки, прикосновения – всё оказалось пылью, незначительной, никому не нужной.

Хотелось заорать. Так, чтобы стены дрожали, чтобы звук разлетелся по комнате, разбиваясь о стены, пропитывая воздух болью. Хотелось схватить что-нибудь тяжёлое, запустить в стену, расколоть, разорвать, разнести в пыль хоть что-то – лишь бы хоть на секунду стало легче. Но не получилось. Тело не двигалось. Словно что-то удерживало, словно невидимые нити вонзились в кожу, сковали, парализовали.

Просто сидела. Неподвижная, как кукла, пустым взглядом уставившись в никуда. Слёзы текли сами по себе, капля за каплей, скользя по щекам. Даже вздохнуть тяжело. Внутри разливалось что-то ледяное, вязкое, липкое, заполняя каждую клеточку, вытесняя тепло. Это не просто боль. Это – тишина после взрыва, это пустота, которая засасывает и не даёт выбраться.

Сколько так просидела? Чёрт его знает. Время потеряло смысл. Минуты, часы – всё слилось в один серый сгусток. Наконец, пальцы дрогнули, сжались в кулак, а потом разжались. Медленно, через силу, глубоко вдохнула, провела ладонью по лицу, смахивая слёзы. Опустила взгляд.

Письмо.

Оно так и лежало на полу, помятое, но всё ещё предательски белое. Словно издевалось, словно насмехалось – вот оно, бери, читай снова, мучайся дальше. Осторожно подняла, развернула. Кончики пальцев скользнули по строчкам. В глазах снова защипало, грудь сдавило, а внутри что-то надломилось. Рывком сложила бумагу обратно и сунула в конверт.

– Нет. Не сейчас.

Руки дрожали, когда запихивала письмо в сумку. Подальше. Туда, где его не будет видно. Хотя, какой смысл? Эти слова уже выгравированы в памяти, они вжились под кожу, стали частью этой боли.

Надо двигаться. Просто вставать и делать хоть что-то, пока не стало хуже.

С усилием поднялась, почувствовав, как затекли ноги. Мир немного покачнулся, но пришлось его игнорировать. Дошла до шкафа, открыла дверцы, схватилась за первый попавшийся чемодан. Движения были механическими, пустыми, как у сломанной куклы. Одежда, книги, фотографии – одна за другой вещи исчезали в глубине чемодана. Каждая – кусочек прошлого. Того самого, что теперь больше не принадлежит.

Наконец, чемодан был собран. Вещи аккуратно сложены, молния застёгнута, но внутри – ощущение, будто что-то забыто. Или потеряно. Села на кровать, закрыла лицо руками.

– Что теперь?..

Пустота. Вакуум. Внутри всё сжалось в комок, который давил изнутри, не давая дышать. Страх подкрадывался, цеплялся за мысли, растекался липким холодом по коже. Одиночество накатывало волнами, вымывая остатки сил. Этот мир без него был… чужим. Холодным. Неправильным.

Но сидеть так вечно нельзя. Надо что-то делать. Куда-то идти. Кто-то должен быть рядом, хоть ненадолго. Ольга… Да, нужно к Ольге. Она поймёт. Она не станет задавать лишних вопросов, просто нальёт чаю и скажет: "Оставайся, сколько нужно".

Хоть на время. Хоть на пару дней. Уехать. Убежать. Спрятаться. Дать себе шанс прийти в себя. Может, там, в другой обстановке, удастся собрать себя по кусочкам. Может…

*****

На следующее утро, с трудом сдерживая тяжёлый вздох, подхватила чемодан и переступила порог. Дверь захлопнулась с глухим щелчком – неожиданно громким, резким, будто подчёркивающим: всё, точка, назад пути нет. Сердце сжалось. Этот дом больше не был домом. Он больше не укрывал, не защищал, не согревал своим теплом. Остались только стены, пропитанные воспоминаниями, да запах вчерашней жизни – и тот выветрится, стоит кому-то открыть окна.

Холодный утренний воздух пробрал до костей, заставил плотнее закутаться в пальто. Вокзал был совсем рядом, но ноги сами, будто на автопилоте, свернули в знакомое кафе на углу. Хотелось горячего кофе. Нет, не просто хотелось – он был необходим, как спасательный круг, как возможность хоть на пару минут притормозить этот безумный вихрь мыслей и эмоций.

Бариста молча протянул картонный стаканчик, и пальцы тут же обхватили его, ловя тепло. Глубокий вдох – терпкий аромат обжёг ноздри, но мысли не остановились. Они всё так же кружили, извивались, не давали покоя. А вдруг всё не зря? А вдруг можно было что-то исправить? Повернуть время вспять, найти другие слова, принять другое решение?

Выходя из кафе, задумалась настолько, что почти не заметила, как столкнулась с кем-то. Резкий толчок, чашка дрогнула, но пальцы крепко сжали её. Только несколько капель плеснулись на серый асфальт.

– Ой, простите! – голос незнакомца был живым, чуть смущённым.

Подняла глаза… и замерла. На какую-то секунду время будто дало сбой. Сердце пропустило удар. Лицо перед ней казалось до боли знакомым. Этот взгляд. Эта полуулыбка. Где-то уже видела… но где?

– Я не заметил вас, – он виновато улыбнулся, чуть наклонив голову.

– Ничего страшного… – выдохнула в ответ, не в силах отвести взгляд.

Что-то тёплое, тревожное, манящее прокатилось по спине. Будто ветер перемен, который невозможно игнорировать.

Глава 8

Сердце колотилось так, будто вот-вот выскочит из груди и покатится по холодному вокзальному полу. Казалось, даже гул поездов и объявления диспетчера не могли заглушить этот бешеный ритм. Ладони вспотели, дыхание сбилось, а в горле пересохло так, словно пришлось проглотить целую пустыню.

И вдруг – вспышка. Забытое лицо всплыло в памяти, словно его нарисовали на запотевшем стекле. Чёткие черты, тёплая улыбка, светлый смех, который когда-то звучал совсем рядом. Михаил. Тот самый. Парень, с которым делили парту, шпаргалки и перемены. Он всегда знал, как развеселить, когда подмигнуть, а когда – шепнуть правильный ответ на контрольной.

Но теперь перед ней стоял уже не мальчишка. Время сделало свою работу: поредевшие волосы с седыми искрами, лёгкие морщинки у глаз, другая осанка – чуть напряжённая, чуть уставшая. Но взгляд… Взгляд остался прежним. Добрый. Узнаваемый.

– Наташа? – Голос прозвучал с лёгким дрожанием, с ноткой недоверия, будто он боялся, что всё это лишь иллюзия. – Не может быть… Это ты?

Губы дрогнули, уголки сами собой поползли вверх.

– Да, Миш. Я.

– Боже мой… Сколько лет прошло… – Он покачал головой, словно не мог поверить, что это происходит на самом деле. – Я даже не знал, что ты здесь живёшь!

– Жила, – вырвалось само собой.

И тут же захотелось прикусить язык. Эти два коротких слога зазвенели в воздухе, будто хрупкое стекло, которое только что разбилось на кусочки.

Михаил опустил взгляд вниз и заметил чемодан у её ног. Лёгкая тень промелькнула в глазах.

– Уезжаешь?

– Да. К сестре.

Коротко. Сухо. Без лишних объяснений.

Он не стал задавать вопросов, но что-то в его лице изменилось. Понял. Без слов.

– Если честно… – Михаил провёл рукой по затылку, будто собираясь с мыслями. – Я тоже недавно через это прошёл. С тех пор всё стало другим.

Наташа вскинула голову.

– Прости…

– Ничего. – Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась блеклой. – Знаешь, иногда кажется, что всё давно кончилось. А потом встречаешь кого-то из прошлого… И вдруг понимаешь – нет, не всё.

Вокзал жил своей жизнью. Где-то вдалеке объявили посадку, кто-то смеялся, кто-то спешил, а они стояли, словно застывшие во времени. Два человека, чьи дороги когда-то разошлись, а теперь неожиданно пересеклись вновь.

Сердце сжалось, словно кто-то крепко сжал его ледяной рукой. В груди отозвалась старая, знакомая боль – тяжёлая, глухая, неотступная. Хотелось сказать что-то правильное, что-то важное, что могло бы хоть немного облегчить его груз. Но слова застряли в горле комом, будто не давали вырваться наружу.

– Мне очень жаль… – голос прозвучал тише, чем хотелось.

Михаил слабо улыбнулся. Грустно, вымученно.

– Спасибо… Знаешь, иногда кажется, что проще просто сбежать. Бросить всё, скрыться где-то, где никто не найдёт, где не надо ничего объяснять… Но со временем понимаешь: куда бы ты ни убежал, себя-то не бросишь. Приходится идти дальше. Хоть маленькими шагами. Хоть ползти.

Его слова задели, оставили в душе неприятный осадок. Может, он прав? Может, побег – это не признак слабости, а просто… способ выжить? Первый шаг к чему-то новому?

Он вдруг посмотрел прямо в глаза, внимательно, почти испытующе.

– Ты ведь всегда была сильной. Помню, в школе тебя часто пытались задеть, спровоцировать, а ты стояла, как скала. Никогда не давала себя в обиду.

Странное чувство. Сильной? В тот момент, может быть. Но сейчас… Сейчас казалось, будто вся эта сила куда-то испарилась, оставив после себя только усталость и пустоту.

– Спасибо… – выдохнула почти неслышно. Не знала, что ещё сказать.

Михаил сунул руку в карман, порылся, достал маленький прямоугольный кусочек картона и протянул его.

– Визитка. Если вдруг… просто захочется поговорить. Позвони. Я серьёзно. Иногда просто нужен кто-то, кто тебя поймёт.

Пальцы сжали картонку, почувствовали её шероховатый край. Странно, как такой маленький жест мог пробить брешь в стене, которую приходилось возводить вокруг себя так долго.

– Спасибо, Миш… Это очень… Это важно. Правда.

Он улыбнулся. Просто, без фальши. Тепло.

– Береги себя, Наташ. Всё обязательно наладится.

И почему-то в этот момент захотелось ему поверить.

После той странной, изматывающей встречи шаги сами собой привели на вокзал. Гулкие объявления, запах кофе из привокзального киоска, суета пассажиров – всё казалось размытым, далёким. Поезд прибыл точно по расписанию, и вот уже сквозь оконное стекло проносились мрачные осенние пейзажи, застывшие в сером полусне. Несколько часов в пути пролетели, как один миг, будто сознание отключилось, спрятавшись в глубине мыслей.

На перроне, среди толпы, мелькнул знакомый силуэт. Ольга. Узнала сразу – распахнула руки, лицо озарилось радостью, и через секунду уже буквально неслась навстречу, не обращая внимания на прохожих.

– Сестричка! – её голос дрожал от эмоций, а объятия были такими крепкими, что перехватило дыхание.

– Привет… – голос тоже подвёл, предательски дрогнув, и в глазах защипало. Слёзы подступили к горлу, а сдерживаться уже не было сил.

Ольга не дала упасть в эту бездну, тут же взяла под руку, решительно повела вперёд.

– Давай-ка домой, там поговорим.

Дождь барабанил по крышам, лужам, редким машинам, и этот негромкий, размеренный шум оказался спасением. Казалось, что капли смывают с плеч тяжесть последних месяцев. Шаг за шагом напряжение уходило, растворялось в запахе мокрого асфальта и лёгком вечернем холодке.

Ольгин дом встретил теплом. Запах корицы и мёда висел в воздухе, свет торшера ложился мягкими пятнами на стены, из кухни доносились приглушённые звуки старого радио – будто само пространство обнимало, защищало от тревог и внешнего мира.

– Садись, чай уже готов, – сестра ловко поставила на стол две кружки, присела напротив, обхватила руками горячую чашку и посмотрела прямо в глаза.

В этом взгляде не было ни осуждения, ни лишних вопросов – только тёплая, непоколебимая поддержка. И этого хватило, чтобы слова сами сорвались с губ.

Письмо, открытка, Геннадий… Как ушёл, как всё разрушилось, как будто и не существовало вовсе.

Ольга молчала, только иногда кивала, едва заметно вздыхала. Когда рассказ, наконец, оборвался, её голос прозвучал твёрдо, без тени сомнения:

– Ты справишься. Ты даже не представляешь, насколько ты сильная.

В горле встал ком.

– Я не чувствую себя сильной… – выдохнула, опустив глаза в чашку.

Ольга чуть улыбнулась, в её взгляде мелькнуло что-то загадочное.

– Это нормально. Но знаешь что? Сегодня утром мне звонил Михаил.

Сердце застучало быстрее.

– Михаил?

– Да. Спрашивал о тебе. Сказал, что давно интересуется…

Воздух в комнате вдруг стал гуще, а время растянулось, как будто что-то важное вот-вот должно было случиться. На губах застыл невысказанный вопрос.

Дом Ольги всегда был словно тихая гавань, куда можно было спрятаться от житейских бурь. Пусть её квартира и не блистала размерами, но здесь всегда чувствовалось тепло. Каждая деталь будто рассказывала о ней: аккуратно заправленный плед на диване, старые книги с пожелтевшими страницами, которые она не переставала перечитывать, ваза с полевыми цветами, которые сама же принесла с утренней прогулки. Здесь всегда пахло чем-то уютным – ванилью, корицей, чуть выветрившимся кофе. Дом, который умел обнимать.

На кухне тихо потрескивал чайник, наполняя воздух влажным паром. Ольга ловко подцепила крышку, заглянула внутрь и, убедившись, что вода почти закипела, взяла две кружки.

– Знаешь, – сказала она, разливая чай, – я ведь тоже через это проходила. Помнишь?

Как можно было забыть? Это было тяжёлое время. Ольга тогда казалась нерушимой, но на самом деле держалась из последних сил. Её брак с Андреем выглядел таким крепким, словно высеченным из камня. А потом... Потом в один день всё рухнуло. Он просто ушёл. Без объяснений, без скандалов. Собрал вещи и исчез, оставив её с маленькой дочерью и миллионом вопросов без ответов. Она плакала ночами, отчаянно пыталась понять, где ошиблась, а потом... Потом просто начала жить заново.

– Конечно, помню, – сказала, обхватывая ладонями тёплую чашку. В воздухе витал лёгкий аромат бергамота. – Ты была такой сильной.

Ольга тихо усмехнулась и покачала головой.

– Нет, – мягко возразила она. – Просто делала то, что должна была. Мы всегда так делаем. Думаем, что не справимся, а потом вдруг – раз, и справляемся. Жизнь иногда загоняет в угол, и кажется, что выхода нет. Но он есть. Всегда есть. Просто иногда его не видно.

Она вздохнула и сделала первый осторожный глоток. Чай был горячим, но терпким, и согревал не только руки, но и внутри становилось чуть-чуть теплее.

Её слова звучали мудро, даже правильно, но внутри по-прежнему было пусто. Будто тёмная, бездонная пропасть разверзлась в груди, и никакие красивые фразы не могли её заполнить. Как найти выход, когда мир рушится прямо у тебя на глазах? Как сделать хоть шаг вперёд, если каждый взгляд в будущее вызывает только страх и дрожь в коленях?

– А ты… Что ты делала, чтобы отвлечься? – голос предательски дрогнул, и пришлось быстро сжать пальцы в кулак, чтобы не дать слезам вырваться наружу.

Ольга улыбнулась. Улыбнулась так, будто действительно знала ответ, будто ей правда удалось найти спасение.

– Начала учиться новому, – сказала легко, будто говорила о чём-то незначительном. – Сначала пошла на кулинарные курсы. Можешь себе представить? Я, которая раньше даже пельмени варить ненавидела! А потом попробовала танцы.

Она усмехнулась, вспоминая что-то своё, а потом добавила:

– А потом встретила Михаила.

Сердце замерло. Будто кто-то сжал его ледяными пальцами.

– Михаила? – эхом отозвался голос, почти чужой.

– Да, – Ольга кивнула, продолжая улыбаться, но уже мягче, теплее. – Он помог мне понять, что жизнь не заканчивается из-за одного человека. Что потеря – это не точка, а многоточие. Он был рядом, когда мне было хуже всего. И, знаешь, он всегда говорил, что восхищается тобой.

Эта фраза врезалась в сознание, словно острый нож. Не хотелось думать об этом. Не хотелось думать о мужчинах. О новых отношениях. О любви. Сейчас это казалось чем-то далёким, чужим, невозможным.

– Я… я не готова, – выдохнула едва слышно, будто признавалась в чём-то страшном. – Даже представить не могу…

– И не нужно, – мягко сказала Ольга, беря за руку. – Просто попробуй. Найди что-то новое, что-то своё. Не для кого-то, а для себя. Не потому, что надо, а потому, что захочется. Остальное придёт само.

Её голос звучал так уверенно, так по-доброму. Хотелось верить ей, ухватиться за эти слова, как за спасательный круг. Но в голове тут же всплыло: *А что, если ничего не придёт?* Что, если эта пустота не уйдёт никогда?

Что вообще может сделать счастливой?

Когда в последний раз чувствовала радость?

*****

Город уже погрузился в вечернюю негу, когда вышла на прогулку. Холодный воздух щекотал кожу, а в воздухе смешивались запахи прелых листьев, уличного кофе и мокрого асфальта. Фонари рассыпали по тротуарам мягкий, чуть дрожащий свет, придавая всему вокруг какое-то почти сказочное настроение. Шла неспешно, без цели, просто наслаждаясь моментом.

Мимоходом взгляд зацепился за витрину книжного магазина. Полки с мерцающими корешками, слабое жёлтое свечение изнутри – уютное место, в которое так и хочется зайти. А вот и объявление на стекле: «Курсы рисования. Первое занятие бесплатно!» Сердце вдруг сжалось – словно что-то тёплое и давно забытое всплыло из глубин памяти. Когда-то рисование было мечтой. Настоящей, живой. Но потом... Учёба, работа, заботы, и вот мечта осталась где-то на периферии жизни, как старая фотография в забытой коробке.

Но почему бы не попробовать? Разве не об этом думалось в последнее время – о переменах, о том, что пора вернуть в жизнь что-то **настоящее**?

Решение пришло легко, почти стремительно. Записалась. Дома всё ещё чувствовался этот странный, приятный подъём, как после первого снега или неожиданного подарка. Ольга – лучшая подруга и по совместительству главный болельщик всех моих затей – встретила новость с восторгом.

– Вот видишь! – засмеялась она, хлопнув в ладоши. – Уже что-то новое начинается! Я же говорила, что нужно пробовать!

Её радость передалась и мне. Всё-таки хорошо, когда рядом есть кто-то, кто верит в тебя даже тогда, когда сам уже почти перестаёшь.

Но эйфория длилась недолго. Позже, когда устроилась на диване с книгой, в квартире раздался резкий звонок. Телефон. Глянула на экран – и холодок пробежал по спине.

**Геннадий.**

Рука замерла над экраном. Чёртово имя, словно призрак прошлого, вспыхнуло перед глазами. Сердце ухнуло вниз. Зачем он звонит? Чего ему вдруг надо **сейчас**?

Глава 9

Телефон продолжал звонить, и с каждым гудком в ушах звучал оглушающий, почти физически ощутимый звук, как если бы молоток бил прямо по голове. Его имя на экране вспыхнуло, и сразу в груди стало тяжело. Словно что-то чуждое и холодное проникло в тело. Противоречивые чувства заполнили всё: злость, боль, и какое-то странное любопытство. Что он хочет? Почему сейчас? Зачем вообще? Ответить нужно было, не потому что хотелось услышать его голос, а потому что внутри что-то кричало: «Знай правду». Если не поговорить, то всё останется в этой пустой тени, без объяснений, без ответа. С трудом подняла трубку, руки тряслись, но нужно было собраться.

– Алло? – голос попыталась сделать ровным, но внутри все нервные узлы стягивались с каждым словом.

– Привет, – сказал он. Голос был таким знакомым, но, казалось, из другого мира, таким чужим теперь, будто он был не тот человек, которого она знала. – Я понимаю, это может быть неожиданно… Но мне нужно с тобой поговорить.

Мое сердце сжалось, и почувствовала, как на какое-то мгновение воздух в груди стал тяжёлым. Он всегда был таким уверенным, а теперь… сейчас что-то было не так.

– О чём? – выдавила из себя, чувствуя, как голос будто бы дрожит, но не могла позволить себе показывать слабость.

Тишина. Он как будто собирался с силами, но я уже знала, что дальше будет.

– Анна беременна, – его слова ударили, словно гром среди ясного неба. – Мы решили быть вместе. И… мне нужно, чтобы ты подписала документы о разводе как можно скорее.

Внутри всё перевернулось, и сердце резко застучало в горле. Каждое слово звучало, как режущий нож. Пауза между его речью и её ответом тянулась, казалась бесконечной. В голове всё смешалось – боль, ярость, предательство. Сложно было даже в это поверить, даже если это было на самом деле правдой.

Хотелось кричать, ломать что-то, бросить телефон об стену. Но вместо этого я глубоко вздохнула и заставила себя держать себя в руках, хотя каждая клеточка кричала о том, чтобы сдаться.

– Понятно, – ответила я, стараясь сделать голос как можно более холодным, но даже не заметила, как он дрогнул. – Есть ещё что-то?

– Нет, – он сказал быстро, как будто сам хотел поскорее закончить разговор. – Просто… я подумал, тебе нужно знать.

– Спасибо, что сообщил, – проговорила я, чувствуя, как слова будто застряли в горле. Я старалась скрыть свои эмоции, но как их скрыть, когда на душе пусто, как в заброшенном доме?

Трубка в руках вдруг стала тяжёлой, будто весь мир завис на конце провода. Я положила её, едва не уронив, и, не зная, что делать, опустилась на диван. Вокруг всё начало тускнеть. Беременна. Он ушёл не просто к другой женщине, он ушёл в новую жизнь, как будто старое больше не имело значения. А я? Осталась одна, с пустыми руками и разбитым сердцем. В доме, который больше не был домом, а лишь пустым пространством, где всё когда-то было наполнено смехом и общими мечтами.

Руки задрожали, и я невольно закрыла лицо ладонями, пытаясь унять бурю внутри себя. Хотелось плакать, но слёзы не шли. Почему не шли? Ведь боль была реальной, как тысяча иголок, прокалывающих меня изнутри. Внутри было только пустое, холодное пространство, как будто кто-то вытащил все чувства и оставил лишь оболочку. Как он мог так поступить? После тридцати лет, после всех этих лет, когда мы прошли вместе через всё – я думала, мы это переживём, а теперь оказалось, что для него всё это не значило ничего. Слишком больно.

Ольга, видя, как я сидела, как будто потерявшись, подошла и присела рядом. Словно почувствовала всю тяжесть, которая теперь давила на меня.

– Что случилось? – её голос был мягким, почти нежным, как рука, пытающаяся унять страдания.

Я рассказала ей. О звонке. О том, как Анна сообщила, что ждёт от него ребёнка. О том, как он попросил подписать какие-то документы. Говорила, а в голове как будто стояла пустота, только слова вырывались сами, как по инерции. Ольга молчала, пока я говорила, не перебивала, но её молчание было другим – таким, что давило ещё сильнее.

Когда я закончила, она тихо обняла меня. Это было похоже на спасение, хотя понимала, что всё равно никуда не уйдёт эта боль.

– Это больно, – сказала она тихо, как если бы сама чувствовала каждое слово. – Но знаешь что? Это его выбор. Он решил, а ты… Ты не должна позволить ему управлять твоей жизнью. Ты намного сильнее, чем ты думаешь.

Я слабо посмотрела на неё и тихо призналась, опуская глаза:

– Я не чувствую себя сильной.

– Это нормально, – ответила она, её голос был твёрдым и уверенным, несмотря на мои слова. – Но ты справишься. Поверь мне.

*****Как только вышла за порог, раздался резкий звонок телефона. Сердце вздрогнуло, будто кто-то дернул за невидимую струну внутри. Взгляд упал на экран. Михаил.

Пальцы замерли над экраном. Почему он звонит? Что ему нужно? В голове вспыхнули сотни вопросов, сотни возможных вариантов, но ни один не задержался достаточно долго, чтобы на него опереться. Казалось, что мысли прыгают, как испуганные воробьи, мешая сосредоточиться.

Дыхание сбилось, но трубку все же пришлось взять.

– Привет, Наташа, – его голос прозвучал так тепло, так спокойно, что на секунду мир вокруг потерял резкость. Будто остались только эти слова, только его интонация, только что-то неуловимо родное.

– Привет, Михаил, – ответила, с трудом скрывая лёгкое волнение.

– Я тут подумал… Может, погуляем? Просто поговорим. Без каких-то ожиданий, без скрытого смысла. Просто… по-человечески.

В голосе была та самая мягкость, которая обезоруживает. Не нахрап, не напор – что-то другое. Что-то настолько простое, что отказываться казалось даже грубостью. И в то же время внутри что-то напряглось, насторожилось.

Прогулка. Разговор. С ним.

Зачем? К чему всё это? Разве я готова снова впускать кого-то в свою жизнь, даже просто в виде лёгкой, ненавязчивой беседы? Разве не лучше продолжать идти вперёд в одиночестве, без всех этих ненужных эмоций, без ожиданий, без возможных разочарований?

А он просто ждал ответа. Терпеливо, спокойно, будто понимал всю эту бурю внутри, но не торопил.

– Я подумаю, – выдохнула наконец, чуть хрипловато, потому что горло вдруг пересохло.

– Конечно, – в голосе ни капли раздражения, ни малейшего разочарования. Только мягкость, принятие. – Позвони, если решишься.

Телефон в руке вдруг стал тяжелее. Внутри разгорелась битва: пойти или нет?