Текст книги "Развод: Новая жизнь в 50! (СИ)"

Автор книги: Сур Шамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Сур Шамс
Развод: Новая жизнь в 50!

Глава 1

Сумерки мягко окутали дом, растушёвывая границы между днём и ночью. На кухне тикали старые часы, подаренные матерью много лет назад. Их размеренный ход успокаивал, как будто напоминая, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. В окно пробивался свет уличного фонаря, отбрасывая длинные тени на стены. Нарезая овощи для ужина, слышала, как шелестят листья за окном. Ветер усилился, и в воздухе чувствовалась прохлада. Сентябрь всегда приносил с собой эту особенную атмосферу – смесь уюта и предчувствия перемен.

– Гена опять задерживается? – спросила себя вслух, хотя ответ был очевиден. Последнее время он всё чаще возвращался поздно, ссылаясь на работу. Раньше его отсутствие не вызывало беспокойства. Привыкла верить каждому его слову, ведь за тридцать лет брака не было ни единого повода усомниться в нём. Но сегодня что-то казалось другим. Может быть, это была интуиция или просто усталость от постоянных оправданий.

Положила нож на разделочную доску и вытерла руки о полотенце. Взглянула на часы: уже половина девятого. Ужин давно готов, но стол оставался пустым. Заглянула в холодильник, чтобы проверить, всё ли на месте. Всё было идеально, как всегда. Каждая деталь дома говорила о заботе и порядке. Только вот сама хозяйка чувствовала, что этот порядок начинает давить.

Вышла на террасу, чтобы полить цветы. Лето закончилось, но розы всё ещё цвели, словно не желая сдаваться осени. Брызги воды блестели в свете фонаря, создавая причудливые узоры на лепестках. Вдохнула прохладный воздух, пытаясь прогнать тревожные мысли.

– Ты слишком много думаешь, – произнесла тихо, обращаясь к себе. – Ему просто много работы. Это нормально.

Но сердце не хотело соглашаться с разумом. Что-то внутри подсказывало, что дело не только в работе. Может быть, это были мелочи, которые раньше казались незначительными. Например, новые рубашки, которые появились в гардеробе. Они были дорогими, стильными, совсем не такими, какие он обычно носил. Или запах парфюма, который иногда чувствовался на его одежде. Этот аромат был слишком сладким, слишком молодым. Не таким, какой выбирал бы для себя Геннадий.

Дверь распахнулась, и в прихожей раздались шаги – быстрые, чуть тяжёлые. Сердце дрогнуло. Хотелось верить, что это просто усталость, что день выдался трудным. Но стоило увидеть его лицо, как сомнения развеялись. Взгляд скользнул мимо, будто боялся задержаться на мне. Пиджак – резким движением на вешалку, галстук – рывком ослабил, небрежно сунул в карман.

– Добрый вечер, – голос звучал ровно, но внутри уже вспыхивало беспокойство. – Ужин готов. Я ждала тебя.

– Прости, задержался, – сухо бросил он, расстёгивая манжеты. – Работы много.

И всё. Ни улыбки, ни обычного: *"Как твой день?"* Он даже не попытался сымитировать интерес. Просто шагнул дальше, к кабинету, отгородившись от меня стеной невидимого напряжения.

– Ты даже не поужинаешь? – шагнула за ним, не желая вот так просто отпустить.

– Позже, – донеслось из-за закрытой двери. – Мне нужно закончить одно дело.

Дверь. Чёртова дверь. Ещё одно препятствие между нами. Сколько их уже?

Села в гостиной, чувствуя, как пустота наполняет грудную клетку. Плечи сдавило невидимым грузом, тяжесть которого только росла с каждым молчаливым вечером. Тишина давила. Даже привычное тиканье часов казалось издевательски громким.

Встала, подошла к окну. Снаружи ветер играл с листьями, кружил их в бесшабашном танце. Когда-то и мы так кружились – в разговорах, смехе, прикосновениях. Когда-то… А теперь? Теперь даже простой вопрос встречает глухую стену.

Где же мы потерялись? И можно ли ещё найтись?

Через некоторое время всё-таки решилась заглянуть в кабинет. Дверь была приоткрыта, и узкая полоска света от настольной лампы разрезала полумрак коридора. Внутри – тишина, только едва слышное постукивание пальцев по экрану. Геннадий сидел за столом, наклонившись вперёд, полностью погружённый в телефон. Пальцы так и порхали, скользили, печатали.

– Ты занят? – спросила осторожно, чуть наклонив голову в дверном проёме.

Он даже не вздрогнул, не посмотрел в мою сторону.

– Да, – коротко ответил, всё так же не отрываясь от экрана. – Сейчас закончу.

Что-то в его голосе звучало… не так. Слишком ровный, слишком собранный, будто готовился к этому моменту заранее. Сделала шаг вперёд, и тут же – резкое движение: он молниеносно погасил экран, сунул телефон в карман и наконец взглянул на меня.

– Что-то случилось? – спросила, стараясь говорить мягко, спокойно.

– Нет, ничего, – он пожал плечами, но взгляд его метался, едва ли не впиваясь в стену за моей спиной. – Просто работа.

Слишком быстро. Слишком легко. Эти слова слетели с его губ, будто заранее заготовленные. Сердце тревожно сжалось. Захотелось спросить ещё раз, но что-то внутри подсказывало – не ответит, а если и ответит, то будет лгать.

Развернулась и, стараясь не шуметь, ушла в гостиную. Села на диван, закрыла лицо руками. В голове метались вопросы, крутились, вертелись, но ни один не находил ответа. Почему он так странно себя ведёт? Что он скрывает? Откуда этот холод в голосе, которого раньше не было?

Через несколько минут послышались шаги – тяжёлые, неторопливые. Он вышел из кабинета, не сказав ни слова, даже не посмотрев в сторону, и направился наверх, в спальню. В этом молчании было что-то пугающее. Сердце сжалось, пальцы невольно вцепились в подол свитера. Хотелось окликнуть, спросить, что случилось, но губы будто склеились, а язык прилип к нёбу.

Глубокий вдох. Собраться. Шагнуть вперёд.

Пошла следом, но стоило подняться по лестнице, как услышала щелчок замка. Дверь закрылась перед самым носом.

Остановилась. Замерла.

В ушах стучало, горло пересохло. Пальцы дрожали, когда сжались в кулак.

– Гена, можно поговорить? – голос едва пробился сквозь ком в горле, дрогнул.

– Завтра, – отозвался он из-за двери. Холодно. Ровно. Будто по чужому адресу. – Я устал.

И всё. Ни одного лишнего слова. Ни вздоха сожаления. Ни нотки тепла.

В груди стало тесно, будто кто-то придавил огромным камнем. Сделала шаг назад. Потом ещё один. Ноги сами понесли вниз, в комнату, но не было ощущения, что идёт. Скорее, просто плыло всё вокруг – стены, лестница, лампа в коридоре.

Опустилась на кровать. Пустым взглядом уставилась в одну точку.

Утром всё было нормально. Или только казалось? Что изменилось?

Мысли метались, натыкались друг на друга, как всполошенные птицы. Может, проблемы на работе? Или… Нет. Сердце болезненно сжалось, стоило подумать об этом.

Может, у него кто-то появился?

Долго ворочалась, но сон не шёл. Лежала, слушала, как за стеной его дыхание становилось ровным, спокойным. Спал. А у неё внутри бушевал ураган.

Тихонько поднялась, босиком прошла по холодному полу. В темноте кабинет казался чужим, словно его выдернули из другой реальности. Тени вытягивались по стенам, затаивались в углах.

Подошла к вешалке. Пальцы нащупали ткань пиджака.

Глубокий вдох. Слишком быстрое сердцебиение.

Запустила руку в карман.

И тут – бумага.

Чек.

Вытащила его, развернула, поднесла ближе к свету, падающему из окна.

Ресторан.

Два блюда.

Бутылка вина.

В груди что-то оборвалось.

Кто был с ним?

Глава 2

Утро навалилось тяжестью, будто ночью кто-то подменил отдых на тревогу. Сон не помог, не спас, не унес в забвение, а наоборот – расковырял старые сомнения, впустил их в сознание, дал им разрастись. Внутри гулко стучало что-то нехорошее, тревожное, как капля воды в тишине – редкая, но неотвратимая.

На кухонном столе лежал чек. Белый, аккуратный, ничем не примечательный. Но стоило взять его в руку, как пальцы сжались, будто дотянулись до чего-то липкого, неприятного. Мелочь, но от неё мороз по коже.

Два дня назад. Центр города. Адрес. Район, в который он не ходил. Никогда.

– Просто совпадение… – губы сами сложились в слова, но голос предательски дрогнул. – Может, работа? Клиент?

Но если всё так просто, то зачем скрывать? Почему не сказать?

Вчерашний вечер прокручивался в голове кадрами: его голос, глухой, словно из-за стены.

– Много дел…– Сейчас закончу…

Раньше он был другим. Лёгким, разговорчивым, всегда находил, чем поделиться. Клиенты – это вообще была его любимая тема, он давал им прозвища, рассказывал смешные истории. А теперь – сухость, отстранённость, будто не он говорил, а автоответчик.

А главное – почему этот чек? Почему именно здесь, на столе? Забыл? Оставил нарочно? Или… хотел, чтобы нашла?

Попробовала занять себя домашними делами. Убирала комнаты, протирала пыль, переставляла книги на полках. Но руки двигались, словно по наитию, механически, а мысли не уходили от того чека, который лежал на столе. Всё время он был у меня перед глазами, словно мог сам что-то сказать, ответить на вопросы, которые меня мучили. На этом чеке стояла подпись официанта и номер столика, и что-то в этом сочетании меня просто не отпускало. Что если я позвоню в ресторан? Спросить, кто был с ним за столиком? Но сразу стало понятно, что это будет странно, да и что я им скажу? «Здравствуйте, я жена того человека, который ужинал у вас два дня назад. Можете сказать, кто был с ним?» Ну, звучит же как-то абсурдно, правда? Сразу почувствовала, как внутри холодеет. Нет, это точно не вариант.

Тогда решила позвонить Марине, своей подруге. Она всегда знала, как успокоить, как найти нужные слова, когда кажется, что вот-вот сойду с ума от переживаний. Телефон зазвонил, и на второй гудок уже ответила.

– Привет! Как дела? – её голос был такой жизнерадостный, что я даже на секунду почувствовала, как из груди уходит тяжесть.

– Привет, можно поговорить? – спросила, стараясь, чтобы голос не дрожал, но всё равно не получилось. Он выдал меня.

– Конечно, что случилось? – Марина сразу почувствовала, что что-то не так.

Я рассказала ей всё, и про чек, и про странное поведение Геннадия, и про свои подозрения, которые с каждым часом становились всё ярче и ярче. Она молчала, наверное, обдумывая, что ответить. А потом, наконец, произнесла:

– Ты не должна делать поспешных выводов. Может, это действительно был деловой ужин, ничего такого. Но если тебе так важно узнать правду, поговори с ним. Прямо. Но только не дави на него, иначе он ещё больше закроется. Ты ведь знаешь, какой он.

– Я боюсь, – призналась я, чувствуя, как тяжело эти слова выходят из меня. – Боюсь услышать то, чего не хочу знать.

– Понимаю, – Марина ответила, и её голос стал мягким, словно она меня обнимала через телефон. – Но лучше знать правду, чем мучиться в догадках. Ты же сильная, ты справишься, не переживай.

Её слова будто прошли через меня, заставив почувствовать, что я не одна в этом. Но всё равно было страшно. Страшно, что я могу потерять то, чего так боюсь.

После того разговора стало хоть немного легче. Подруга, как всегда, сумела подобрать такие слова, которые хоть немного успокоили. Но я понимала, что этого недостаточно. Нужно было поговорить с Геннадием. Так что я решила подождать вечера и встретиться с ним, но до этого надо было собраться, всё обдумать. Я ведь не могла просто так наброситься на него с вопросами, нужно было быть готовой к тому, что он ответит. Или вообще не ответит. А мысли крутились в голове, как комки вьюги.

День тянулся, как резиновый. Не могла сидеть в четырёх стенах, потому что мысли буквально разрывали меня на части. Выходить на улицу тоже не хотелось – но что-то ведь надо было делать, правда? Вышла в сад, надеясь, что хотя бы природа меня отвлечёт. Осень… Эта осень, которая повсюду разлила свою красоту: листья золотые, багряные, воздух холодный, но свежий. Ну а как она могла прогнать тревогу? Листья шуршат, птицы поют – а в голове всё то же самое: одно и то же. Я села на старую скамейку под клёном, глаза закрыла, чтобы хоть немного успокоиться, а в голове – звуки. Шелест листвы, далёкий гул машин, отголоски жизни. Но ничего не помогало. Мысли только усиливались.

Когда он вернулся, уже было темно. Я почти не заметила, как время пролетело, вся ушла в эти размышления. Геннадий выглядел как-то устал. Прямо видно было – не просто физически, но и как-то эмоционально вымотан. Но на этот раз он не спешил в свой кабинет. Зашёл, снял пиджак и повесил его на вешалку, не спеша.

– Ужин готов? – спросил он, оглядывая стол.

Я кивнула и почти не заметила, как опять невольно выдохнула.

– Да, всё на месте. Но… мне нужно с тобой поговорить.

Он остановился, чуть нахмурился, что-то явно почувствовал, но молчал. Кивнул только, как бы давая разрешение.

– Хорошо, о чём?

Я подошла к столу, достала чек, который нашла этим утром, и положила его перед ним. В этот момент сердце почему-то забилось чаще.

– Что это? – спросил он, глядя на бумагу в руках. Он даже не сразу понял, о чём идёт речь.

Собралась с силами, чтобы не выдать ни страха, ни волнения, и тихо ответила:

– Это из твоего пиджака. Я нашла его сегодня утром. Кто был с тобой в ресторане?

Он замер на мгновение, словно что-то вспомнил, а потом, как ни в чём не бывало, положил чек на стол. Такое спокойствие, такой хладнокровный жест, что мне стало тяжело дышать.

– Это деловой ужин. Я обсуждал проект с клиентом, – сказал он, как будто это объяснение могло закрыть все вопросы.

– С клиентом? – переспросила, не веря своим ушам, и почувствовала, как сердце начинает биться быстрее, будто оно пытается вырваться из груди. – Почему ты ничего не сказал мне об этом? Почему молчал?

Он посмотрел на меня, но взгляд был ускользающий, как тень. Легкое движение плеч – и снова взгляд в сторону, будто находит за окном что-то гораздо более важное.

– Просто забыл, – пробормотал он, избегая моего взгляда. – Это не важно.

– Для меня важно, – произнесла тихо, но в голосе уже ощущалась горечь. – Я хочу знать правду. Всё, что происходит, хочу понять. Почему ты не можешь просто поговорить?

Он резко вздохнул, отстранившись от меня, и его слова звучали так, будто он был где-то далеко. Всё больше мне казалось, что я разговариваю с чужим человеком.

– Послушай, сейчас много работы. Я не могу отвлекаться на разговоры. Если хочешь, поговорим позже, – сказал он, как будто решал, когда мне будет позволено получить его внимание.

– Когда? – спросила, в голосе уже не скрывая раздражения, которое нарастало с каждым его словом. – Когда ты снова уйдёшь в свой кабинет и меня не будет существовать?

– Не начинай, – резко отрезал он, как всегда, когда не хотел разговаривать. – Я устал, и не хочу ссор.

В его голосе была какая-то странная холодность. Раньше он так не говорил, не обращался ко мне. Чувствовала, как мне тяжело стоять на месте, как всё внутри закипает, но я ничего не сказала. Просто отошла на шаг. В его глазах не было ни малейшего намёка на сожаление, ни малейшего желания понять меня.

Он молчал, и я тоже. После ужина он ушёл в кабинет, а я осталась одна. Села на диван, руки сами собой закрыли лицо. В комнате стало пусто. Слёзы так и наворачивались на глаза, но я сдерживалась. Зачем показывать ему, что он меня ранил? Он не заметит, а мне станет ещё больнее.

В голове снова крутился вопрос, который не давал покоя: почему он так странно себя ведёт? Почему избегает разговоров? Что произошло? Почему мне кажется, что я теряю его?

С минуту сидела в темноте, потом решила снова проверить его пиджак. Может, там будет что-то, что объяснит всё. Нащупала в кармане какой-то предмет, а когда вытащила – в руке оказался билет на самолёт. На двоих. До Парижа.

Сердце остановилось, я замерла. Почему до Парижа? Почему двоим? Это был тот момент, когда вся реальность вдруг перевернулась. Внутри всё сжалось, а потом… как будто всё разом рухнуло.

Глава 3

Утро началось привычно. Всё шло, как всегда: серый рассвет лениво пробивался сквозь тяжёлые шторы, воздух пах свежесваренным кофе, а за окном кто-то заводил машину, мерзко скребя по льду стекла. Всё было обыкновенным, предсказуемым, почти уютным.

Он застёгивал манжеты рубашки – механически, бездумно, как человек, который тысячу раз повторял одно и то же движение. И вдруг, между делом, словно это вообще не стоило внимания, сказал:

– Завтра улетаю в Париж. Командировка.

Голос ровный, спокойный. Ни капли сомнения. Даже не посмотрел в мою сторону. Как будто речь шла о чём-то совершенно пустяковом – о прогнозе погоды или том, где лежат ключи.

Париж.

Тот самый. Наш. Город, который мы столько раз рисовали в мечтах, куда собирались поехать вместе, но вечно откладывали. Он покупал путеводители, читал статьи о лучших кофейнях, придумывал маршрут прогулок... А теперь просто уезжает. Без меня.

Где-то внутри что-то хрустнуло, сломалось, но снаружи – тишина. Не сказано ни слова. Только воздух вдруг стал гуще, как перед грозой.

Сердце колотилось так сильно, что, казалось, еще немного – и выскочит из груди. Дышать стало тяжело, воздух словно застревал в горле, а внутри разливалось холодное опустошение. Будто что-то сломалось, разорвалось на куски, и собрать обратно уже невозможно.

Руки замерзли, пальцы свело судорогой, но старалась держать себя в руках. Сделать вид, что всё в порядке, что ничего не случилось. Но голос всё-таки дрогнул, сорвался прежде, чем удалось себя остановить.

– В Париж? – слова прозвучали глухо, даже чуждо. – Я думала... Ты здесь, с проектами...

Голос предательски дрожал, и сердце тоже. Словно до последнего не верила, что это правда. Что он действительно уезжает.

Он посмотрел на меня, и во взгляде мелькнуло раздражение. Едва заметное, но острое, как нож. Будто я говорю что-то глупое, что-то ненужное. И это кольнуло так больно, что захотелось отвернуться, спрятаться, исчезнуть.

– Это срочно, – его пальцы сжали ворот рубашки. Нервный жест, привычный. – Клиент настоял на личной встрече.

Клиент. Опять этот клиент. За этим словом скрывалось слишком многое – недосказанность, обрывки фраз, поздние звонки. Ложь, если смотреть глубже. Или просто нежелание говорить правду? В голове тут же всплывает его образ – размытой тенью, заслоняющей собой всё.

Пальцы сжались, ногти врезались в ладонь, но улыбка всё-таки появилась на лице. Натянутая, ненастоящая. Внутри бушевал ураган, но нельзя было показывать, что он разносит меня на куски.

– Хорошо, – кивнула, стараясь не выдать дрожь в голосе. – Когда вернёшься?

Ответ последовал сразу, без малейшего раздумья.

– Через неделю.

Коротко. Холодно. Как выстрел.

И даже не взглянул мне в глаза.

После этого он ушёл в кабинет, закрыв за собой дверь так, будто ничего не произошло. А я осталась одна. В комнате, где вдруг стало так тихо, что даже собственное дыхание казалось слишком громким. Взгляд невольно упёрся в телефон, пальцы сжались вокруг холодного корпуса, а мысли... Мысли метались, как разъярённый рой ос. Всё внутри кричало: «Разберись! Узнай правду!»

И я сделала единственное, что могла в этот момент.

Набрала его офисный номер.

Гудок. Второй. В голове уже звучал её голос, этот ровный, выученный тон, которым она отвечала всегда.

– Добрый день! – голос секретаря был, как обычно, приветлив, но что-то в нём резануло меня. – Чем могу помочь?

Глубокий вдох. Собраться. Не показать, как дрожат руки.

– Подскажите, пожалуйста, Геннадий Петрович действительно улетает завтра в командировку?

Пауза. Тянулась, словно вечность. Не просто молчание – напряжённая, тягучая тишина, от которой вдруг стало холодно.

– Простите, а кто говорит? – осторожный, слегка настороженный голос.

– Это его жена, – слова застряли в горле, будто я произнесла что-то чужое, неловкое, неправильное. Жена. Вдруг это слово показалось пустым, как будто уже не имело смысла.

– Жена… – повторила секретарь медленно, будто пробуя это слово на вкус. – Извините, но никакой командировки не планировалось. У него отпуск. Со следующей недели.

Отпуск.

Мир покачнулся. Телефон едва не выпал из рук, пальцы сжались судорожно, чтобы удержать его. Отпуск? Какой отпуск? Он же сам сказал… Он мне лгал.

Лгал.

Мысль была, как удар в живот. Острая, болезненная.

В груди сжалось что-то тяжёлое, словно внутри всё рухнуло, как карточный домик. Хотелось вскочить, кинуться к нему, требовать объяснений, закричать прямо в лицо: «Как ты мог? Почему?» Но вместо этого ноги подкосились, и я просто села.

Просто села, потому что стоять было невыносимо. Потому что сердце колотилось так, что воздух вдруг стал вязким и тяжёлым. Потому что в один миг всё, что казалось прочным, разлетелось в пыль.

Что-то нужно было делать. Ожидание в этом доме, в этой пустой комнате становилось невыносимым. Как же долго тянулись эти минуты, которые я пыталась пережить, сидя, как на иголках, в этой тишине. Долго мучилась, размышляя, что предпринять. Потом решила, что лучше подождать, пока он выйдет из кабинета, и поговорить с ним напрямую. Просто так, без пряток и без слов в лицо, которых я так боялась.

Вышла в сад, чтобы хоть немного успокоиться, хоть чуть-чуть привести в порядок свои мысли. Листья на деревьях начали желтеть, а ветер... Он так шуршал, что казалось, будто он что-то шепчет мне, свои тайны, свой язык, которого я не понимала. Села на старую скамейку, что стояла в углу сада, и прикрыла глаза. Пытаясь отвлечься, хотя это было почти невозможно. В голове шумел шторм, а в груди – то же самое. Боль, злоба, страх, полное унижение. Как он мог? Как он мог поступить так со мной после всех этих лет? Тридцать лет вместе. Тридцать. Мы прошли через столько всего. И вот так?

Когда он наконец вышел из дома с чемоданом, вцепившись в ручку так, будто держался за последнее, что его ещё здесь связывало, сердце у меня сжалось. Он даже не взглянул в мою сторону, не задержался, не замешкался, как будто меня тут вовсе не было. Будто бы я – пустое место.

Дышать стало трудно. Всё внутри кричало: «Останови его! Скажи хоть что-нибудь!» Но язык словно прилип к нёбу.

Наконец, собравшись с духом, я шагнула вперёд.

– Гена, можно поговорить? – голос предательски дрожал, но я заставила себя говорить ровно.

Он не замедлил шага. Даже головы не повернул. Просто продолжал идти, будто я – воздух, будто все годы вместе растворились, превратились в ничто.

– Сейчас некогда. Уже опаздываю, – сказал он ровно, без тени эмоций.

И всё. Ни капли сомнения, ни капли тепла. Как будто внутри него выключили свет.

– Это важно, – повторила я, сжимая пальцы в кулак.

И вот тогда он остановился. На секунду замер, словно решая, стоит ли вообще тратить на меня время. А потом развернулся.

Лицо... Оно было пустым. Даже не злым, не раздражённым – просто пустым, будто передо мной стоял не он, а кто-то другой, совсем чужой человек.

– Что случилось? – спросил он. Не заботливо, не с тревогой. Скорее с уставшей обречённостью, как будто заранее знал, что этот разговор не принесёт ничего хорошего.

Грудь сжало от боли. Было сложно дышать. Но отступать я не собиралась.

– Ты врёшь мне. Никакой командировки нет. Я звонила в офис, – слова дались с трудом, но прозвучали твёрдо.

Он не ответил сразу. Глаза его, ещё секунду назад хоть как-то живые, вдруг потемнели, застыли. И в этом молчании было всё.

Потом он медленно качнул головой, выдохнул и произнёс сквозь зубы:

– Ты проверяешь меня?

В груди всё сжалось, но я не отвела взгляда.

– Я просто хочу знать правду.

И тогда он усмехнулся. Горько. Холодно. Почти с сожалением.

– Правда? – переспросил он, и в его голосе не было ни грамма удивления. – Тебе не понравится эта правда.

Сердце пропустило удар.

– Тогда скажи её, – голос стал твёрже, чем я ожидала. – Скажи, что ты мне скрываешь.

Он посмотрел прямо на меня. Долго. Будто пытался решить – сказать или оставить всё как есть.

Но затем резко отвернулся, шагнул к машине и бросил через плечо:

– Не сейчас. Мне пора.

И больше не оглянулся.

Он подошёл к машине, положил чемодан в багажник, и, казалось, готов был уехать, не оглянувшись. Но на мгновение он вернулся. Подошёл ко мне, его шаги несли в себе такую отчуждённость, что мне хотелось отвернуться. Но он не сказал ни слова. Вместо того, чтобы объясниться, он просто поцеловал меня в щёку. Такой холодный, такой безжизненный. Я почувствовала, как его губы едва касаются моей кожи. И всё, больше ничего.

– До встречи, – сказал он, но глаза его были в другом месте, и я знала, что это не "до встречи" в обычном смысле.

Машина исчезла за поворотом, а я осталась стоять на дорожке, как будто парализованная. Слёзы катились по щекам, но я не могла понять, почему мне так тяжело. Почему мне не хватает слов. Почему эта пустота внутри... Ждала ли я его возвращения? Или, наоборот, не хотела, чтобы он вообще когда-либо вернулся?