Текст книги "Сачлы (Книга 3)"
Автор книги: Сулейман Рагимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– А где он, уже у себя? – поинтересовался Мадат.– В райкоме?
– Ждет вас дома, товарищ Таптыгов!
Мадат подумал, что Гиясэддинов, наверное, сейчас находится у Демирова.
– Кто еще у него?
Сары уклонился от прямого ответа:
– Товарищ Демиров просил вас поторопиться. Он даже собирался звонить вам.
Ответ юноши утвердил Мадата в его предположении: "Да, конечно, Гиясэддинов тоже там"
Афруз-баджи, не на шутку встревоженная, подошла к мужу, спросила:
– Что случилось, Мадат?.. Почему тебя зовут прямо домой к Демирову?.. Почему такая спешка?
Мадат с деланным равнодушием пожал плечами:
– Что же в этом особенного?.. Разве это запрещается? Все нормально, Афруз. Успокойся!
– Почему не на службу?!
Мадат сурово взглянул на жену:
– Сколько раз я твердил тебе, Афруз: занимайся своими делами!..
Жена, передернув плечами, фыркнула, пнула ногой стоящую у порога полную продуктов корзинку:
– А я что делаю?! Можно подумать, моими делами занимается кто-то другой!..
Афруз-баджи схватила зембиль и удалилась с веранды в кухню, ворча.
– Иди, Сары, передай товарищу Демирову: я сейчас приду,– сказал Мадат.Вот только оденусь...
Юноша молча повернулся и ушел. Спустя несколько минут он докладывал Демирову:
– Товарищ Мадат сказал, что сейчас будет. Одевается. Он только что встал...
– Ступай в райком, Сары! – распорядился Демиров.– Жди меня там. Ты нам сейчас не нужен.
Парень нехотя повиновался. На улице у калитки, столкнувшись с Мадатом, он метнул на него неприветливый взгляд, словно тот был виноват в чем-то перед ним. Буркнул:
– Товарищ Демиров ждет вас!.. Давно ждет, товарищ Таптыгов...
Поднявшись на веранду, Мадат оставил на вешалке фуражку, заглянул в приоткрытую дверь:
– Разрешите?
– Входи, Мадат! – откликнулся секретарь.– Бери стул, присаживайся! – И когда гость подсел к столу, сказал строго: – Товарищ Гиясэддинов поведал мне подробно о вашем вчерашнем разговоре в райотделе, так что давай считать, я в курсе дела... Что бы ты мог сказать мне от себя, как коммунист, как работник райкома партии? – Брови его сурово сдвинулись.
Мадат потупился:
– Я виноват, товарищ Демиров...
– В чем ты виноват, дорогой мой? Этот вопрос меня как раз и интересует.
– Ведь Заманова убили в тот момент, когда я замещал вас... Вы были в Баку... Райком возглавлял я...
– Ну и что же?! – внезапно раздражаясь, сказал Демиров.– Разве тебя кто-нибудь в чем-либо обвиняет?.. Ведь мы не сказали тебе ни слова в упрек! Или не так?!
– Так,– глухо выдавил из себя Мадат.
– Но тогда в чем дело?! Что за ерунда получается?! Почему ты, Таптыгов, считаешь себя виновным в смерти Сейфуллы Заманова?..
– Так случилось, что...– начал Мадат и осекся.
– Ну, мы слушаем тебя!– нетерпеливо сказал Демиров.– Не тяни резину! Выкладывай!..
– Так случилось,– неуверенно продолжал Мадат,– что Гашем Субханвердизаде внушил мне, будто я виновен в гибели Сейфуллы Заманова и должен нести за это ответственность... Демиров, вскочив из-за стола, заходил по комнате.
– Гашем Субханвердизаде внушил ему!.. Безобразие!.. Да он попросту шантажировал тебя!.. Хотел поймать тебя на свой крючок!.. А ты не разгадал этого!.. Вот в чем твоя вина!.. Спрашивается, где твоя большевистская бдительность?! Или ты только вчера пришел в партию?!
Гиясэддинов счел нужным вмешаться:
– Таир, не горячись!.. Мадата хотели запутать, запугать. Говорят, конь о четырех ногах и тот спотыкается!..
Демиров поморщился:
– Это не оправдание, Алеша!.. Что значит – хотели запугать, запутать?! Ведь Мадат – райкомовский работник!.. Он должен был сразу же, после той истории в Чайарасы, прийти ко мне или к тебе и все рассказать... Чего он ждал, чего тянул до последнего момента?! Таких вот на крючок и ловят!..
– Я приходил к вам,– вставил несмело Мадат.– Хотел поговорить... Вы были заняты, товарищ Демиров.
– И это не оправдание! Помню – приходил... Но ведь голова-то есть у тебя на плечах!.. Надо было проявить настойчивость!.. Дел много, сам знаешь, голова кругом идет... Откуда я мог знать, о чем ты хотел поговорить со мной?.. Или я волшебник, мысли людей могу читать?.. Ты виноват в том, что сразу же не разоблачил действия Субханвердизаде, позволил ему шантажировать тебя!..
– Товарищ Демиров, накажите меня! – не поднимая глаз от пола, глухо сказал Мадат.– Пошлите меня в деревню, на любую, работу... Куда угодно...
– Это тоже своего рода бегство с поля боя!. А бегут только, трусы! А ты наш агитпроп!
Мадат вспыхнул, вскинул глаза на секретаря. Сдерживая обиду, сказал:
– Я – не трус! Я доказал это, когда работал в комитете бедноты, ездил по деревням, заключал договоры... Я дрался с кулаками, и не только на собраниях, не только языком!.. Я не трусил тогда!..
– .А сейчас, когда борьба обострилась, стала более сложной, тонкой, голову потерял?! – полувопросом сказал Демиров.– Враги хитрят, пускаются на всякие уловки, и мы должны быть бдительными.!.. Нельзя товарищ Таптыгов, позволять врагам советской власти шантажировать себя!.. Нельзя доводить до этого!..
Алеша Гиясэддинов встал и смотрел на Демирова, прищурившись. Сделал рукой жест, мол: "Погоди, Таир, дай и мне сказать!.." Когда секретарь умолк, заговорил спокойно, вдумчиво:
– Я вот так считаю, товарищи... Мадат получил урок на всю жизнь! Им была допущена промашка. Но все-таки он пришел и все рассказал... Поздно, но пришел! Это как раз тот случай, когда уместно сказать: лучше поздно, чем никогда. Конечно, было бы идеально, если бы он рассказал тебе, Таир, о странном поведении Субханвердизаде сразу же, как только мы вернулись из Баку... Он не сделал этого. Очень скверно!.. Но здесь есть небольшая доля и твоей вины, Таир... Точнее – нашей! Мадат не был настойчив, оказался близоруким... А ты, Таир, не был достаточно внимательным, не был в должной мере проницательным, не разгадал, не разглядел, загруженный по горло делами, что делается в душе твоего работника... Что касается меня, и я кое в чем виноват. Конечно, вернувшись из Баку и узнав о гибели Сейфуллы Заманова, я должен был сам проявить инициативу и поговорить об обстоятельствах убийства с человеком, который в это время не только возглавлял район, но и побывал в деревне Чайарасы, присутствовал при кончине Сейфуллы. Я не сделал этого!..Гиясэддинов помолчал, вздохнул глубоко.– Словом, разделим вину на троих...– Он усмехнулся: – Большую часть беру на себя!.. А теперь предлагаю запить наш разговор чаем! – Он щелкнул пальцем по самовару, стоящему на столе на медном подносе.– Наверное, Мадат еще не завтракал... А, Мадат?..
– Не успел,– тихо, сдержанно ответил Мадат.
Демиров поддержал предложение Алеши:
– Да, давайте пить чай. Дозавтракаем! И пора на работу...– Он взглянул на ручные часы.– Скоро восемь!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
От Демирова Алеша Гиясэддинов сразу же пошел к себе в райотдел ГПУ. И тут его ждала радостная весть: вернулся Хосров! Вернулся осунувшийся, заросший, оборванный, как лесной бродяга, но бодрый и здоровый.
Гиясэддинов, едва увидел сидящего на диване и разговаривающего с Балаханом Хосрова, глаза которого сверкали победоносно и весело, тотчас смекнул: "Вернулся с удачей!"
При виде начальства Хосров мгновенно вскочил с дивана, но сказать ничего не успел: Гиясэддинов заключил его в крепкие объятия, трижды расцеловал. Хосров даже смутился, покраснел. Заговорил торопливо:
– Задание выполнил, товарищ начальник, нашел банду!.. Удалось выяснить...
– Чувствую, чувствую! – перебил Гиясэддинов почти ликующе.– Погоди, сейчас все расскажешь толком... Ведь накормить тебя надо! – Обернулся к Балахану, приказал: – Живо организуй чай и завтрак поплотнее! – Обняв Хосрова за плечи, повел в свой кабинет.
Под утро той ночи, когда Гиясэддинов и Балахан проводили своего товарища и сослуживца на ответственное и опасное задание, жеребец Сакил домчал Хосрова до одинокого домика, стоявшего на отшибе, за околицей деревни Малыбей, что приютилась у подножья поросшей густым лесом горы. Спешившись, Хосров подошел к маленькому темному окошку и постучал в него пятью размеренными ударами, как было заранее условлено с хозяином дома, который уже много лет помогал чекистам. Спустя минуту из дома вышел мужчина лет под пятьдесят, высокий, широкоплечий, крепкий на вид. Некоторое время приглядывался к неурочному гостю, одетому в видавшее виды крестьянское платье. Узнал наконец. Отворил ворота, взял поводья из рук Хосрова, и они, пройдя через двор, вместе вошли в сарайчик, который одновременно служил хозяину и хлевом, и конюшней. Здесь между ними произошел негромкий разговор.
– Здравствуй, Рашид-киши! Как поживаешь?.. Какие новости?..– спросил Хосров.
Хозяин приветливо улыбнулся:
– Здравствуй, племянничек!.. Сначала не признал тебя в этой одежде...
Хосров перебил:
– Что ты узнал?.. Где банда Зюльмата?..
Рашид-киши сокрушенно вздохнул, покачал головой:
– Ничего не узнал, племянничек. Облазил все горы окрест... Затаился Зюльмат. Как под землю провалился!.. Думаю, его банда ушла в сторону деревни Джиджимли. Там удобное место: рядом Армения и граница недалеко, Аракс... А может, они и в другом месте... Искать надо Зюльмата, будь он трижды неладен, паршивый пес!..
– Затем я и пришел,– промолвил Хосров тихо.– Что ж, будем искать Зюльмата... Это приказ Алеши Гиясэддинова.
Рашид-киши закивал головой:
– Я готов, племянничек, ждал все эти дни. Думал, придет другой, тот парень, что из Баку...
– Балахан?
Хозяин улыбнулся:
– Балахан, Балахан, он самый!.. С ним мы хорошо знакомы. Он обычно с вечера приезжает, до полуночи, если ему что надо... Как он там?.. Жив-здоров?..
– Балахан занят другой работой... – Хосров на миг задумался, затем тронул хозяина за руку.– Собирайся, Рашид-киши, сейчас же и уйдем! У вас в деревне не должны видеть меня.
– Говорю тебе, у меня все готово. Хурджун уложен... В нем хлеб, сыр, лук. Только, дорогой, сейчас нам нельзя уходить, подождать придется...
– Это почему же? – Хосров нахмурился.
– Отдохнуть вам надо – и тебе, племянничек, и коню твоему. Приляг на часок, другой.– Хозяин улыбнулся: – Вижу по лицу, утомился ты, под глазами черно...
– Я не устал, Рашид-киши. В народе мудро говорят: путник должен быть в пути!
– В народе еще и по-другому говорят...– Рашид-киши продолжал улыбаться.Говорят так, племянничек: сам поешь раз, коню дай – два!..– Он провел ладонью по крупу стоящего рядом Сакила.– Конь-то твой, весь в мыле, мокрый... Гнал его небось всю дорогу!
– Спешил,– сознался Хосров.
– Вот и я говорю, повременить надо часок, другой. Пусть передохнет животное... И ты приляг, милый, наберись сил. Перед дальней дорогой это не повредит.
– Лучше, если твои домашние ничего не будут знать обо мне. Осторожность, сам знаешь, украшает джигита.
– Они и не будут знать,– успокоил гостя Рашид-киши.– Через час жена с сыном встанут, уйдут на поле трудодни зарабатывать. Мы уже второй день всей деревней картошку копаем... Я своим скажу, что поеду сегодня к брату на несколько дней, он живет в Мыгыдере. Мы с тобой и в самом деле к нему заглянем. Оставим у него лошадей и уйдем в горы пешими. От Мыгыдере до Джиджимли – километров двадцать, если напрямик через хребет... Чует мое сердце, Зюльмат где-то там скрывается. Будь они в нашей стороне, мы бы знали о них... Ведь не иголка же это – большая банда!
Хосров, подумав, вынужден был согласиться с предложением Рашида-киши.
– Хорошо,– кивнул он.– Где ты меня уложишь? Хозяин посмотрел вверх. Хосров тоже задрал голову и увидел настил из досок.
– Лезь туда! – сказал повелительно Рашид-киши.– Там у меня сено...– Он приставил к настилу узенькую лесенку.– Через два часа разбужу. Не теряй времени, джигит!
Карабкаясь по вихлявой лесенке на сеновал, Хосров думал: "Этот Рашид-киши похож на смекалистого мужика... Такой не будет обузой в горах... С таким не страшно идти в гости к Зюльмату..." С наслаждением растянулся на душистом, летнего покоса, сене. Заснул он мгновенно.
В Мыгыдере Хосров и Рашид-киши добрались быстро и без приключений к полудню того же дня. Брат Рашида-киши, пожилой, седобородый старик по имени Курбан-Али, рассказал им, что по деревне ходит слух, будто банда Зюльмата скрывается где-то в горах южнее деревни Фараджан.
– У нас есть парень один, Рыжий Мамед,– говорил Курбан-Али, покуривая длинный чубук,– лентяй, каких свет не видывал!.. Никто из нас не помнит, чтобы он держал в руках лопату, вилы или топор... Так вот, этот Рыжий Мамед заядлый охотник... И рыбу любит в реке удить... Да накажет аллах всех на свете бездельников!.. Верно говорят: кто охотится да удит – из того проку не будет!.. Короче говоря, Рыжий Мамед проводит в горах на охоте дни и ночи... Непутевый, но, врать не буду, горы для него – что дом родной, знает каждую тропку, каждую щель... Так вот, два дня назад пошел Рыжий Мамед за козами поохотиться, они сейчас жирные, отъелись за лето... За деревней Фараджан есть одно ущелье, там солонцы, козы туда часто приходят... Ну вот, Рыжий Мамед туда и подался. Убил две козы. А на обратном пути под вечер наткнулся на лагерь Зюльмата. Издали дым и запах жареного мяса учуял... У этого лодыря все не как у людей – нюх прямо-таки звериный. Словом, избежал он встречи с Зюльматом. Пожалел аллах бездельника!.. Зюльмат не выпустил бы его живым, посчитал бы за лазутчика... Даже если бы не посчитал, все равно отправил бы на тот свет... Рыжий Мамед, когда учуял дым и запах кебаба, подкрался стороной и увидел: на берегу речки горит большой костер, а вокруг – вооруженные люди. Он сразу понял, кто это... Вернувшись, рассказал дома – отцу и матери. Отец Мамеда, Рустам-киши, умный человек, никому не сказал в селе ни слова... Кто Зюльмата не боится? А мать, Сона-арвад, слабая, как все женщины, на язык... Разболтала товаркам у источника, что сын видел в горах бандитов. Так и вся деревня узнала об этом...
Хосров и Рашид-киши оставили у Курбан-Али лошадей и двинулись в горы. Хурджун с продовольствием несли поочередно. К вечеру того же дня, обойдя деревню Фараджан стороной, добрались до горного ручья, у которого, по рассказу Курбан-Алщ Рыжий Мамед видел вооруженных людей. Пройдя немного вниз руслом, увидели следы большого костра. Хосров сразу определил: костер потух не сам его погасили. Метрах в десяти вниз по ручью у самого берега лежали большие головешки, вынесенные на камни водой. А вблизи того места, где горел костер, они обнаружили много костей. На некоторых были остатки еще вполне свежего мяса.
– Да, два дня тому назад зюльматовцы были, здесь,– подытожил Хосров.Рыжий Мамед не соврал. Давай теперь думать, куда бандиты могли податься... Надо полагать они здесь переночевали... Вон, я вижу, кое-где охапки веток... Они где-то близко.... Места здесь глухие, кругом торы, леса... Не думаю я, чтобы в течение последних двух дней бандиты могли уйти из этих мест.
– Я, племянничек, советую сделать так... – сказал Рашид-киши. – Будем искать ночью. Пойдем вниз по ручью до впадения его в Акеру. Ночью холодно, бандиты разжигают костер, мы его сразу заметим. Днем их найти труднее. Я уверен, Зюльмат выставляет дозоры. Можем нарваться на их пули. Искать, Хосров, надо ночью!. Днем поспим. Кроме того, больше вероятности, что мы обнаружим их возле воды. Подумай сам... Может ли многочисленная группа людей обходиться без воды, без чая вечером?..
–Да, ты прав, Рашид-киши, их надо искать вблизи воды, – согласился Хосров. – Но если мы дойдем до впадения ручья в Акеру и не обнаружим их стоянки, что тогда?..
– Тогда мы спустимся по руслу Акеры. В трех километрах вниз от устья этого ручья в Акеру впадает еще один ручей, такой же, как этот. Мы пойдем вверх по нему, будем высматривать костер. В этом районе пять таких ручьев: два – внизу по течению Акеры, два – вверху. Мы находимся у среднего ручья. Местные жители называют его Кара-су.
План Рашида-киши понравился Хосрову. Перекусив и дождавшись темноты, они двинулись вниз по ручью.
За ночь обыскали ущелье и русло еще одного ручья, что находился ниже по течению Акеры. Утром, когда взошло солнце, мокрые, измученные, оборванные, поднялись на хребет горы и завалились спать в зарослях орешника. Отдохнув часа четыре, устроили совет, на котором решили: поиски продолжать и днем, бдительность удесятерить.
На третий день безуспешных поисков Хосрову начало казаться, что они находятся в лесу уже много-много дней. Запасы продуктов подходили к концу.
Осталось необследованным ущелье последнего, пятого ручья, дальнего вверх по течению Акеры. К устью этого ручья подошли в сумерках. Присев на прибрежные круглые белесые камни, скудно поужинали. Запили холодной водой, от которой ломило зубы. Наступила ночь. Передохнув, они двинулись по довольно широкой каменистой тропе правым берегом. Несмотря на тьму, тропа была различима. Метров через двести ручей круто, почти под девяносто градусов, изогнулся влево. На Хосрова, шедшего впереди, пахнуло сырым холодом ущелья и... дымком. Он вздрогнул и замер от неожиданности. Подняв голову от темной земли, увидел: невдалеке горит костер. Тотчас присел. Рашид-киши сделал то же самое.
– Возвращайся к устью ручья и жди меня там, – зашептал Хосров своему спутнику.– Если услышишь выстрелы, беги вниз по ущелью. Жди меня до утра на среднем ручье Кара-су, там, где мы обнаружили след их костра. Если я до восхода солнца не появлюсь, возвращайся в город один. Придешь прямо к Гиясэддинову, все расскажешь... Понял?
– Понял,– шепотом же ответил Рашид-киши.– Может, не будем разлучаться?.. Я останусь с тобой, Хосров...
– Иди!.. Уходи!.. Скорее!.. Это приказ!..– сердито шептал Хосров.Выполняй!..
Рашид-киши, пригнувшись, быстро и бесшумно пошел назад по тропе.
Хосров остался один. Мысль его лихорадочно работала. Итак, до бандитов метров сто, не больше. Дозора они не выставили. Значит, бдительность их притуплена. Это ему на руку... Что, если сделать попытку подобраться к ним поближе?.. Для этого надо подняться вверх по склону горы, здесь не очень круто, проползти в кустах по склону и спуститься вниз, прямо к костру...
Так он и сделал. В том месте, где бандиты разбили лагерь, склон был довольно крут. Медленно, осторожно раздвигая ветви кустов, почти все время ползком, как дикая кошка, Хосров начал спускаться к освещенной поляне. Уже отчетливо слышны голоса людей. Уже он видит их лица. Хосров прополз еще несколько метров. Стоп!.. Костер был совсем рядом, чуть внизу, он даже ощущал своим лицом его жар. Бандиты не жалели дров. В костре полыхали, потрескивая, положенные крест-накрест два толстых сухих ореховых ствола.. Вокруг сидели и лежали вооруженные люди. У каждого имелся карабин, на поясе – набитые патронташи.
Хосров отметил про себя: "Винтовочки-то у них новенькие. Небось из-за кордона... Хозяева заботятся..."
Он начал пересчитывать бандитов. Их оказалось двадцать семь. С сожалением подумал: "Эх, близок локоть, да не укусишь!.. Мне бы сейчас сюда с десяток боевых ребят и пулемет! В пять минут расколошматили бы весь этот сброд в пух и прах!.."
Хосров узнал среди других Зюльмата (видел его фотокарточку в отделе). Атаман сидел по ту сторону костра, завернувшись в бурку, привалясь к большому валуну. Казалось, он дремлет. Рыжие отвислые усы придавали его худощавому, нездоровому лицу зловещее выражение. У ног его, прямо на земле, лежал на боку, подперев голову рукой, темноволосый бледнолицый юноша, почти подросток. В другой руке его была зажата серая каракулевая папаха. На поясе его красовался маленький кинжал в серебряных ножнах. Рядом с ним лежала винтовка.
Хосров отчетливо слышал каждое слово бандитов. Они перебрасывались отдельными, ничего не значащими фразами – о погоде, о самочувствии, о том о сем, вспоминали домашних. Один, в овчинной безрукавке, вывернутой шерстью наружу, в остроконечной крестьянской папахе, вдруг сказал:
– Надо, ребята, перебираться поближе к родным местам... Что нам делать здесь, в этих безлюдных горах?.. Или мы волки?.. Скоро зима!.. Если, не дай аллах, снег упадет рано, мы все можем загнуться!.. Уходить надо отсюда, поближе к очагам, к родным деревням!..
– Так тебя и ждут там, Рябой!.. Жена довгу приготовила, глаз с двери не спускает!..– съязвил сидящий на охапке веток заросший детина богатырского телосложения в узковатой, не по плечам, телогрейке.
– А почему же не ждут?! – невозмутимо ответил тот, кого назвали Рябым.– Мы с женой всегда жили душа в душу, и детей она мне рожает похожих на меня, как одна капля воды на другую. Это тебя, Медведь, никто не ждет!.. Не дал тебе аллах ни жены, ни детей... А у меня двое сынков!..
– Была у барана шкура, да с мясником повстречался! – захохотал бандит по кличке Медведь. – Когда ты, Рябой, теперь вернешься к своим сыновьям?!
Рябой ничего не ответил. У костра воцарилось тягостное молчание. Нарушил его глухой, простуженный голос:
– Слушайте меня, ребята! – Это был Зюльмат. Он медленно обвел настороженным, диковатым взглядом лица притихших товарищей.– Я хочу объяснить вам, почему мы здесь в этой чертовой дыре, на краю света!.. Я получил известие: на нас готовится нападение!.. В горы выйдет большой отряд татарина из ГПУ Гиясэддинова... Нас хотят уничтожить, а тех, кто останется в живых, отправить навечно в Сибирь – подыхать от холода и голода!.. Одним словом, черная весть!
– От кого она?! – выкрикнул кто-то.– Мы хотели бы знать, кто прислал нам эту весть?!
Зюльмат обернулся к спрашивающему, глаза его смотрели холодно и брезгливо.
– Зачем тебе это знать, Кривой Али?.. Не твоего ума это дело! Говорят, ешь яблоко – к чему тебе имя садовника? – Он помолчал, как бы размышляя о чем-то. Неторопливо продолжал:– Известие прислал тот самый человек, который нам постоянно помогает. Верный человек, наш друг!..
– Мы хотели бы знать, кто он такой?! – не унимался Кривой Али.– Можно ли ему верить?.. Как его имя? Почему ты не хочешь нам сказать, Зюльмат?..
Бандит по кличке Медведь вскользь бросил:
– Конечно, хотелось бы узнать!..
Его поддержали другие:
– В самом деле, кто он?..
– Что за человек?..
– Какой пост занимает?..
Зюльмат, невозмутимый, ждал, опустив веки, когда наступит тишина. Наконец сказал:
– Был ли случай, чтобы этот человек нас подвел, сказал нам неправду, обманул?! – Бандиты молчали.– Был такой случай или нет?! Я спрашиваю вас!.. Ну, говорите!..
– Пока он нас не обманывал! – отозвался звонкий молодой голос.– Но мы хотели бы знать, близок ли этот человек к советским начальникам?.. Высокий ли он пост занимает?.. Или он такой же, как мы?..
Зюльмат захохотал, перебивая:
– Я понял тебя, Зюльфугар!.. Я отвечаю тебе: близок! Так близок, как ты и представить себе не можешь!.. Подумай сам, разве он мог бы узнавать важные сведения для нас, если бы не был близок к советским начальникам?! Но имя его пока открывать нельзя.
Зюльфугар повторил свой вопрос:
– Скажи нам все-таки, какой он пост занимает – большой или маленький? Он для нас или мы – для него?!
– Он – для нас, а мы – для него! – ответил Зюльмат.– Верный человек! Испытанный!..
– Тогда почему он не с нами, не здесь? – выкрикнул неугомонный Кривой Али.– Почему он не сидит у этого костра, как мы?
Глаза атамана сердито сверкнули. Он сплюнул на землю, и выругался:
– Ты – дурак, Кривой!.. Для нас в тысячу раз выгоднее, если этот человек будет находиться в городе, а не здесь, с нами!.. Если бы не он, мы бы уже давно подохли с голоду!.. Через кого мы получаем оружие?.. Кто нас снабжает патронами?.. Он!.. Все он – наш благодетель!.. Кто нам дает золото, без которого нельзя жить на той стороне, за Араксом?.. Опять же он!.. А ты, Кривой, говоришь, почему он не здесь... Да, он – не здесь, но он – с нами!
– Что же мы должны теперь делать? – спросил медленно, растягивая слова, Медведь.– Ты говоришь, на нас готовят нападение?
Зюльмат кивнул:
– Да, нас хотят уничтожить! Мы пришли сюда, в эти глухие горы, чтобы ищейки татарина Гиясэддинова потеряли наш след... Теперь мы будем уходить! Он умолк.
Юноша, лежавший на земле у его ног, поднялся, сел. Положил руку на его плечо, спросил:
– Куда отец?
Зюльмат, сбросив с плеч бурку, встал с камня, на котором сидел. Произнес задумчиво:
– Мы должны двигаться на юг...
– Будем драться? – спросил юноша.
– Нет, будем заметать следы, уходить от татарина! Сейчас нам не выгодно драться, Хейбар.
– Значит, мы хотим всего лишь перехитрить его?..– В голосе юноши прозвучало разочарование.
– Вот именно, сынок! Надо перехитрить и татарина и судьбу!.. Завтра мы уйдем отсюда и подадимся к Красным скалам... Там переждем немного и, как только представится случай, махнем за Аракс!– Зюльмат опять медленно, словно гипнотизируя, обвел взглядом лица бандитов, спросил: – Может, кто против?..
– Ты прав, Зюльмат! – подал первым голос Медведь.– Завтра двинемся к Красным скалам!.. Перехитрим татарина!..
– Решено! – отрубил атаман.– Укладывайтесь спать, ребята!– Он повернулся к юноше, сказал неожиданно ласково: – И ты ложись, Хейбар, пора, сынок...Нагнувшись, начал расстилать на земле косматую бурку.
Хосров подумал: "Все. Надо уходить. Скорей в город!.." Спустя полчаса он был у впадения ручья в Акеру, там, где они недавно перекусывали. Рашид-киши ждал его. Их руки слились в крепком мужском пожатии.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Среди ночи Рухсару разбудил настойчивый стук в дверь. Открыв глаза, она замерла, прислушалась. Вот опять постучали. "Кто бы это мог быть?" – подумала она. Осторожно, стараясь не разбудить спавшую рядом мать, откинула одеяло, встала с кровати, подошла к двери.
– Кто там?
– Это я, Рухсара...– негромко ответили за дверью.– Я, Хосров!.. Пожалуйста, извините за беспокойство. Вас срочно вызывают...
– Куда?
– В райком.
Девушка недоумевала. Спросила после небольшой паузы:
– Который час, Хосров?
– Только что минула полночь...
– А зачем – в райком? Что случилось? Нельзя ли утром?
– Нет, велели передать, чтобы вы пришли сейчас. Оденьтесь потеплее!..Помолчав, Хосров добавил: – Вам предстоит поездка в горы... На несколько дней... Предупредите маму... Вы одевайтесь и выходите, я вам здесь все объясню.
– Хорошо, Хосров, я сейчас.
Рухсара кинулась зажигать лампу. Подумала про себя: "Наверное, кто-нибудь в районе заболел, нужна срочная медицинская помощь..."
Ей вспомнилось их недавнее путешествие с Хосровом в деревню Чанахчи.
Проснулась Нанагыз. Взволновалась:
– Ты куда собираешься, доченька? Ночь на дворе, темно.. Что случилось?
– К больному вызывают, мама,– объяснила Рухсара.– Из райкома прислали за мной... Видно, кто-то в горах тяжело заболел. Уезжаю на несколько дней. Ты не волнуйся за меня. Постараюсь вернуться как можно скорее.
Она быстро оделась, поцеловала мать и вышла во двор, где ее ждал Хосров. Здесь было холодно и неуютно. С гор дул пронизывающий ветер, гнал по улице сухие листья.
"Осень...– подумала Рухсара.– Вот и осень пришла... Летит время..."
Во дворе райкома партии собралось много народу. Здесь, как говорится, яблоку негде было упасть.
Секретарь райкома обратился к бойцам отряда с короткой напутственной речью, пожелал успехов.
Худакерем Мешинов, решив ответить за всех, выкрикнул:
– Мы не подведем, товарищ секретарь райкома! Нам не страшны ни горы, ни реки!.. Кто-то поддел его:
– Погоди хвастаться!.. Реки еще впереди, Худакерем..
В толпе засмеялись.
Демиров, сойдя с крыльца, приблизился к большой группе коммунистов, прибывших из деревень.
– На вас, товарищи, рассчитываю особо!.. Ведь для вас горы – что дом родной... Вы – боевое ядро нашего отряда!
Вперед выступил Годжа-оглу:
– Не подведем, товарищ Демиров! Уничтожим банду, не сомневайтесь! Никуда зюльматовцы от нас не денутся!..
Демиров крепко пожал ему руку. Тихо сказал:
– Надо отомстить за Сейфуллу Заманова.
– Потому мы и взяли в руки винтовки, товарищ секретарь райкома! торжественно произнес Годжа-оглу. Гиясэддинов зычно скомандовал:
– В колону по четыре становись!.. Конники – вперед!..
Построившись, отряд вышел из ворот райкомовского двора на темную улицу. Колонну возглавляла группа бойцов на лошадях. Позади всех шла Рухсара с санитарной сумкой через плечо. Рядом с ней шагал Хосров, ведя своего Сакила в поводу.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В ту ночь Гашем Субханвердизаде долго не мог заснуть. Мешали тревожные мысли.
Он упустил время и сейчас сожалел об этом. Надо было сразу же, после того злополучного бюро райкома, на котором было принято решение о создании коммунистического боевого отряда, не теряя ни дня, отдать распоряжение Зюльмату уходить за Аракс. Почему он не сделал этого? Почему лишь ограничился тем, что предупредил Зюльмата: "Прячься, уходи подальше в горы, на вас готовится облава!.." Почему он не предусмотрел всего?.. Почему?.. Почему?.. Были на это причины. Во-первых, он до последнего момента не терял надежды на то, что подвернется случай и удастся ликвидировать Демирова и Гиясэддинова. А во-вторых, если бы он даже приказал Зюльмату уходить за Аракс, тот наверняка отказался бы выполнить это без "подъемных", потребовал бы "желтенькие", без которых за кордоном не проживешь, а золотом он, Гашем, был уполномочен заплатить Зюльмату лишь в том случае, если будут убиты Демиров и Гиясэддинов.
Словом, время упущено, и вот результат: дни зюльматовской банды сочтены. В этом Гашем не сомневался. Что же теперь будет?.. В лучшем для него, Гашема, случае Зюльмата убьют в перестрелке, или, если бандиту повезет, он скроется от преследователей, перейдет границу, спрячется от возмездия на той, иранской стороне. Это в лучшем случае... А в худшем?.. Что, если Зюльмат попадет в руки Гиясэддинова живым?.. В последние недели эта мысль не давала Гашему покоя ни днем ни ночью, повергала его в трепет.
Нет, нет и нет!.. Гашем не допустит этого!.. Он уже все продумал, все предусмотрел. Он вывернется и здесь... Если Зюльмата поймают, он сделает так, что бандит умрет еще до того, как его поведут на допрос к Гиясэддинову. Он, Гашем, найдет возможность отправить Зюльмата на тот свет, пока его будут вести к городу. Кто Гашема остановит?! Даже если захотят – не успеют. Это дело нескольких секунд. Он подскачет на коне, выхватит маузер и пошлет в Зюльмата три пули да еще крикнет при этом: "На, бандитская морда, получай!.. Подыхай, вражина!.. Знай, как идти против советской власти!" И все увидят его гнев, его ненависть к Зюльмату... Люди поймут его... И многие даже одобрят его поступок...
Не будет в живых Зюльмата – не будет самого главного свидетеля его, Гашема, деяний. Самого главного!.. А кто не главные?.. Есть такие... Например, Беюк-киши Баладжаев. Кто поручится, что он будет молчать до конца, а не придет с повинной к Гиясэддинову?.. Баладжаев – трус, и, если Гашему придется туго, он может предать его. Упадет на колени, скажет слезливо: "Я ни при чем... Гашем Субханвердизаде шантажировал меня и принудил послать ночью к нему, здоровому человеку, юную фельдшерицу Сачлы..." Такое признание Беюк-киши Баладжаева будет стоит ему, Гашему, карьеры. Да и посадить могут, скажут: "Насильник!" Словом, пока Баладжаев жив, он представляет для него, Гашема, опасность. Значит, следует подумать, какие есть возможности отправить Беюк-киши в землю...
