Текст книги "Сачлы (Книга 3)"

Автор книги: Сулейман Рагимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Кто сказал?! – теряя самообладание, закричал Гиясэддинов.

Бесирату почудилось, будто пол закачался под его ногами. Он жадно глотнул ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды на берег.

– Кто сказал?! – гремел Гиясэддинов.– Кто сказал?! Отвечай!..

– Гашем...

– Субханвердизаде?!

– Да. Он сказал мне: предстоит вот такое-то дело, готовься потихоньку...

–Ты говорил кому-нибудь об этом? – спросил Гиясэддинов, неожиданно переходя на "ты".

– Что я – ребенок?! Никому не говорил, товарищ Алеша! Честное слово!

Гиясэддинов начал закуривать, проворчал:

– Ребенок не ребенок!.. Зачем суешь свой длинный нос туда, куда не следует?!

Выражение "длинный нос" немного приободрило струхнувшего не на шутку кооператора. Ему показалось, что грозный начальник смягчился и начал шутить с ним. Бесират подобострастно заулыбался:

– Хорошо сказано – длинный нос!.. Очень точно!.. Запомню на всю жизнь!..

Сразу же после ухода Нейматуллаева Гиясэддинов пошел в райком к Демирову. Тот, увидев его удрученное лицо, встревожился:

– Что случилось, Алеша? Какая-нибудь неприятность?.. Нехорошие вести с гор?..

Они обменялись рукопожатием. Гиясэддинов, избегая взгляда Демирова, сказал раздраженно:

– Таир, я требую немедленного созыва внеочередного бюро райкома!

Наступила продолжительная пауза,

"Что с ним? – подумал Демиров.– Всегда сдержанный, корректный... На него это не похоже!.." Спросил:

– А для чего, Алеша, созывать бюро? Может, скажешь мне?.. Или секрет?..– В голосе прозвучала насмешка.

– Так надо! – отрубил Гиясэддинов.– Я настаиваю на созыве внеочередного бюро!.. Или у меня нет права?! Я ведь тоже член бюро!..

– Да, ты – член бюро нашего райкома, а я – секретарь райкома,– спокойно сказал Демиров, однако чувствовалось, что он немного задет тоном начальника райотдела и спокойствие это дается ему ценой определенных усилий воли.– И я не помню таких случаев, чтобы бюро райкома созывалось по вопросам, о которых секретарь ничего не знал бы заранее!..

– Я прошу созвать бюро, Таир! – продолжал настаивать Гиясэддинов.Наконец, я этого требую! Повторяю, у меня есть право на созыв чрезвычайного бюро райкома!.. Последнее бюро было созвано не по моей инициативе... Я не настаивал на широком обсуждении вопроса о посылке в горы коммунистического отряда! Однако вы обсудили этот вопрос...

– Райком партии в первую очередь несет ответственность за обстановку в районе! -Демиров сам не заметил, как повысил на собеседника голос.

– Я требую созыва бюро! – твердил Гияеэддинов.– Я прошу, настаиваю!..

"Нехорошо я разговариваю с ним! – упрекнул себя в душе Демиров.– У человека нервы натянуты до предела... По лицу видно: опять ночь не спал... Что-то стряслось, а я..."

– Извини, Алеша,– сказал он тихо и ласково,– забыл предложить тебе сесть... У меня тоже, как видишь, нервишки начинают сдавать. Садись и рассказывай! Что произошло?

Гиясэддинов мгновенно остыл. Бросив исподлобья взгляд на Демирова, улыбнулся примирительно и устало. Сел на стул у стола. Они закурили.

– Ты понимаешь, Таир,– начал Гиясэддинов,– успех задуманной операции зависит от внезапности наших действий. А внезапность обеспечивается прежде всего строжайшей конспирацией. Ведь ясно, если завтра весь город заговорит о походе комотряда на Зюльмата, то послезавтра Зюльмат будет уже все знать и предпримет контрмеры: махнет, скажем, в другой район – и ищи ветра в поле!..

Гиясэддинов рассказал Демирову о визите к нему Бесирата Нейматуллаева.

Секретарь райкома помрачнел. Опустив голову, некоторое время думал. Затем снял телефонную трубку, попросил соединить его с председателем райисполкома. Коротко сказал:

– Говорит Демиров. Жду вас в райкоме, товарищ Субханвердизаде! – И сразу же дал отбой.

До самого прихода Гашема они не обмолвились ни словом. Курили, время от времени переглядывались. Оба были озабочены.

Субханвердизаде вошел, благодушно улыбаясь. Поздоровался, сел. Заговорил было о погоде, которая, дескать, на руку хлеборобам: ведь еще не все колхозы справились с уборкой...

Демиров перебил его:

– Известно ли тебе, Гашем, что одним из важнейших условий для коммуниста, находящегося на партийной и государственной работе, является соблюдение государственной тайны.

– Разумеется, известно, Таир! Тайну надо свято беречь, я это хорошо усвоил... Но вот другие этого не соблюдают... У нас как?.. Ты еще подумать о чем-то не успел, а на колхозном базаре все уже об этом говорят! Здесь народ такой!..

Демиров снова оборвал его:

– Речь идет не о народе – о тебе!

– Так ведь я и говорю как раз о себе!..– невозмутимо продолжал Субханвердизаде.– Ты меня спросил – я и высказываю свою точку зрения по данному вопросу... У нас, сам знаешь, любят сплетничать, наушничать, наговаривать... Болтают все, что попало, кому что на ум взбредет, такой уж народ! – Гашем обернулся к Гиясэддинову: – Не так ли, товарищ начальник?.. Ох, болтуны у нас!.. А что делать?

– А ты как считаешь, что делать с такими? – спросил Демиров.– Твое мнение?..

– Я считаю, болтунов надо привлекать к ответственности, товарищ секретарь райкома! – Гашем рубанул рукой воздух.– Да, да, таких надо за ушко да на солнышко!

– Невзирая на ранги? – насмешливо бросил Демиров.

– Невзирая!

– Даже если это ты сам?

Субханвердизаде сделал удивленное лицо:

– При чем здесь я?

– А вот при том!.. Речь идет о тебе!..

– Ничего не понимаю!..– Гашем развел руками.– Товарищ Демиров, так работать невозможно!.. Я чувствую – это все клеветники!.. Нет, так работать нельзя!.. Нельзя!.. Эдак здоровый человек может с ума спятить!.. Я-то знаю, чьи это происки!.. Классового врага!.. Его подголосков!.. Это они мутят воду, пускают слухи, клевещут на честных людей!.. Почему?.. Сводят счеты!.. Разве мало мы разоблачили классовых врагов?! И вот они мстят, пускаются на разные хитрости!.. Классовый враг не брезгует никакими средствами!.. В его арсенале ложь, сплетня, клевета и прочее! Классовый враг стремится во что бы то ни стало расколоть наше единство!.. Мы не должны ни на минуту забывать: идет классовая борьба!.. Что это значит?.. Это значит: мы прижимаем их, они нас!.. Сегодня враги решили оговорить меня, завтра оговорят тебя, Таир, а послезавтра они будут клеветать даже на самого товарища Гиясэддинова!..

– Чепуха! – бросил Гиясэддинов. – Про честного, человека никто ничего не скажет!

– Скажут! Скажут Алеша!.. Клянусь твоей жизнью, скажут! Еще как скажут!..

Гиясэддинов, встав со стула, подошел вплотную к Субханвердизаде. Жилы на лбу его вздулись, губы нервно подергивались. На мгновение Демирову показалось, что он сейчас ударит Гашема.

– Вы очень странно ведете себя, товарищ Субханвердиза-де! – процедил сквозь зубы Гиясэддинов, с трудом сдерживая себя, чтобы не разразиться криком.

– Это я странно себя веду?! – Гашем тоже вскочил со стула, глаза его налились кровью, он погрозил Гиясэддинову пальцем: – Ты мне не угрожай!..

– Вы разглашаете государственную тайну!.. Вы помогаете врагу!..

– Кто – я?! Я?! Это я, председатель райисполкома, помогаю врагу?! Погоди, начальник, ты ответишь мне за эту клевету!..

– А кто разболтал Нейматуллаеву о коммунистическом отряде?!

Неожиданно Гашем захохотал. Хлопнул в ладоши. Воскликнул:

– Ах, вот оно что!.. Вот в чем дело!.. Так бы сразу и сказали!.. А то враг, помогаешь врагу!.. Действительно, я кое-что говорил и Бесирату и Худакерему... Так ведь они – испытанные, проверенные люди!.. Неужели вы их подозреваете в чем-то?! Смешно!..

Гиясэддинов постучал пальцем по краю стола:

– Перестаньте ломать комедию, Гашем!.. Придет день – вы головой ответите за все свои сомнительные действия!,. И тогда вы будете не хохотать и паясничать, как сейчас, а горько плакать! Только будет поздно!

Субханвердизаде окрысился на Гиясэддинова:

– Это твои действия сомнительны!.. Нечего нас запугивать! Мы не затем доверили тебе такой ответственный пост! – Он обернулся к Демирову: – Вот, обратите внимание, товарищ секретарь, наш начальник воюет с ответственными работниками района, а Зюльмат гуляет на свободе!..

Демиров прервал его:

– Алеша прав, Гашем!.. Ты ведешь себя весьма странно! Я полностью разделяю его точку зрения.

Гашем злобно прорычал:

– Ничего, товарищ начальник, Баку разберется, кто из нас прав, кто виноват!..

Демиров, бледный, возбужденный, сорвался с места, заходил вдоль стола, от стены к стене. Затем, не выдержав, подошел к Субханвердизаде, впился взглядом в его лицо, сказал с презрением:

– Двурушник!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Под вечер того же дня Мадат Таптыгов встретил на улице Гашема Субханвердизаде.

– Очень кстати,– сказал председатель райисполкома, отводя Мадата в сторону,– я как раз сегодня думал о тебе.– Он понизил голос: – Хотел предупредить тебя... Держись, дружище!.. На тебя хотят взвалить всю вину за убийство Заманова... Сами хотят выйти сухими из воды... Ты понимаешь, о ком я говорю... Хитрецы!.. Хотят сделать так, чтобы ты один нес ответственность!..

– Это почему же?

– Говорят, раз Заманов был убит в момент, когда Таптыгов замещал секретаря райкома, то он во всем виноват, он допустил халатность!..

Мадат был обескуражен.

Гашем пожал его локоть, подмигнул заговорщицки:

– Можно найти выход из положения... Приходи сегодня ко мне домой, попозже... Подумаем... Есть у меня один план... Не сможешь сегодня – приходи завтра... И помни: я тебе друг, Мадат... Не забывай, что я спас тебя от тюрьмы!.. Ведь ты тогда там, в Чайарасы, покушался на мою жизнь... Я никому не сказал об этом... Я не такой, как... некоторые... Ну, пока!..

Придя домой, Мадат поужинал и тотчас завалился в постель. Хотелось уснуть, забыться. Сон долго не приходил. Наконец он задремал. Ему снились какие-то кошмары. Он метался во сне, стонал.

Кончилось все тем, что Афруз-баджи разбудила мужа.

– Что с тобой, Мадат?.. Кажется, ты заболел... Вскрикиваешь во сне, бормочешь что-то... Давай я доктора позову!

Мадат отмахнулся:

– Не надо звать доктора, здоров я, Афруз!.. Просто ерунда какая-то приснилась...

– Почему тогда стонешь?.. Почему такой бледный?.. На тебе лица нет... Может, у тебя какая-нибудь неприятность по работе?.. Скажи, Мадат, не таись от меня!

– Все у меня хорошо, Афруз, успокойся!..

– Не очень-то хорошо... Ведь я все вижу... Не повышают тебя, не выдвигают на большой пост!..

– Не нужно мне ничего!.. – вспыхнул Мадат.– Не нужно никакого поста!.. Я не карьерист!..

– Почему же не нужно?! Как это не нужно?! Неправду говоришь мне!.. И ты, Мадат, как и всякий, мечтаешь о повышении... Ничего, не горюй, муженек! Случай представится – тебя тоже повысят. Чтобы добиться повышения, надо мозолить начальству глаза, пусть видят: нехорошо такому солидному, представительному мужчине, как ты, сидеть на маленькой должности!.. Но здоровье, муженек, прежде всего!.. А ты в последнее время осунулся, побледнел... Кто ни посмотрит сразу скажет: больно!! Мадат!..

– Чайку бы!..– попросил Мадат..– Знобит меня что-то...– Ему хотелось, чтобы жена оставила его в покое.

Пока Афруз-баджи хлопотала на веранде, разжигая самовар, Мадат предавался невеселым размышлениям.

Да, выходит, он, Мадат Таптыгов, бывший батрак, ныне райкомовский работник, оказался в зависимости от Гашема Субханвердизаде. Выходит, Гашем спас его от решетки... Он, Мадат, должен испытывать к нему, своему благодетелю, чувство признательности!.. Получается, захочет Гашем – Мадат завтра же окажется в тюрьме, ему предъявят обвинение в попытке лишить жизни председателя райисполкома!.. Итак, Гашем – его благодетель! И он сейчас ждет его, Мадата, у себя дома... Ждет, чтобы сообщить ему какой-то план, который поможет ему, Мадату, избежать ответственности за убийство Заманова... Но с чего это вдруг Гашем Субханвердизаде проникся к нему такой дружбой и любовью?.. Не из тех Гашем людей, кто протягивает ближнему руку помощи в трудный час... Значит, Гашему что-то надо от него, Мадата... Что?! Опять вспомнились слова Гашема: я, Мадат, спас тебя от тюрьмы, не забывай!.. Выходит, Гашем шантажирует его... С какой целью?.. Все райкомовские работники знают: у Субханвердизаде не очень хорошие отношения с Демировым, не по душе Демирову председатель райисполкома и его деятельность... И уж конечно Гашем об этом отлично осведомлен... И, конечно, Гашем ищет пути, чтобы свергнуть Демирова... Нашла коса на камень!.. А сейчас, в эту минуту Гашем ждет его, Мадата, у себя дома... Ждет, хочет помочь ему избежать ответственности за смерть Сейфуллы Заманова... Гашем хочет помочь ему... Гашем?! Помочь?! А какой ценой?.. Что же делать?

Решение пришло внезапно. Он подошел к столу, снял телефонную трубку, попросил соединить его с райотделом ГПУ. Заговорил, волнуясь:

– Товарищ Гиясэддинов?.. Извините за беспокойство!.. Это я, Мадат Таптыгов... Мне нужно обязательно повидаться с вами!..

– Не поздно ли, Мадат? – спросил Алеша.– Может, перенесем свидание на завтра? Скоро десять...

– Нет, прошу вас... Позвольте, я сейчас приду к вам... Это очень важно...

После паузы трубка ответила:

– Хорошо, приходите. Жду вас. Мадат начал торопливо одеваться.

В комнату вошла Афруз-баджи, слышавшая на веранде весь телефонный разговор. На лице ее был испуг.

– Что случилось, Мадат? – прошептала она.– Зачем ты идешь к Гиясэддинову?

Мадат попытался успокоить жену:

– Не бойся, Афруз... Я чист как родниковая вода... Просто мне надо поговорить с ним, посоветоваться...

Спустя минут двадцать Мадат уже сидел в кабинете Гиясэд-динова перед освещенным лампой столом. Заметно было, что он волнуется.

– Слушаю вас, товарищ Таптыгов! – заговорил первым Гиясэддинов.– Что у вас случилось?

– Скажите мне, Алеша, кого вы арестовываете?

Гиясэддинов насторожился:

– Странный вопрос. Кого мы арестовываем?.. Да вы это знаете не хуже меня, Мадат. Бандитов, например...

– Кого еще?

– Изменников родины.

– Еще?..

– Контрреволюционеров, мусаватистов, террористов, шпионов...

Гиясэддинов недоумевал. Что привело Мадата к нему? Ему была хорошо известна биография этого исправного райкомовского работника. Отец Мадата был всю жизнь поденщиком. Сам Мадат много лет батрачил. Затем выдвинулся, получил образование... Через руки Гиясэддинова прошло много различных дел и материалов, и ни в одном из них не было ничего такого, что прямо или косвенно бросало бы тень на завотделом райкома Мадата Таптыгова.

– Вот что я хочу предложить вам, Мадат...– сказал Гиясэддинов мягко.– Не будем терять время!.. Объясните мне, что вас тяготит? Говорите совершенно откровенно. Я знаю вас как честного человека. Но, как говорится, в сердце ближнего не заглянешь...

– Сердце у меня чисто! – воскликнул Мадат.– И совесть моя тоже чиста... Я ни в чем не запятнал себя!..

– Тогда почему вы здесь?

– Но ведь меня хотят обвинить в смерти Сейфуллы Заманова, будто из-за моей халатности...

Гиясэддинов перебил:

– Кто вам это сказал?

– Субханвердизаде.

Наступила долгая пауза. Гиясэддинов начал закуривать. Затем попросил:

– Расскажите, Мадат, подробнее о ваших отношениях с Субханвердизаде. И помните, нас интересует каждая мелочь. Не бойтесь отнять у меня время. Итак, слушаю вас.

Мадат обстоятельно рассказал Гиясэддинову о своей ссоре с Субханвердизаде в деревне Чайарасы и чем она кончилась, о сегодняшнем разговоре с ним на улице и приглашении Гашема зайти к нему домой этим вечером для выработки плана, дабы спасти якобы его, Мадата, карьеру.

"Так-так,– думал Гиясэддинов,– клубок понемногу распутывается... И опять-таки нить тянется к Гашему..."

– В одном лишь я хочу упрекнуть вас,– сказал он, когда Мадат умолк.– Надо было сразу же рассказать обо всем Демирову. Почему вы не сделали этого?

– Да я приходил к Демирову-он был занят, сказал: после поговорим... А потом я уехал в отдаленную деревню по жалобе.

– Напрасно вы, Мадат, проявили нерешительность. О случае в Чайарасы, о поведении там Субханвердизаде вы обязаны были доложить секретарю райкома немедленно. Завтра же исправьте свою оплошность! Говорят, лучше поздно, чем никогда. А терзаться перестаньте. Все будет хорошо...

– Вы думаете? – с надеждой спросил Мадат.

– Уверен!

– Честное слово, товарищ Алеша, у меня сразу же стало легче на душе, как только я выложил вам все! Будто камень с сердца упад.

Гиясэддинов усмехнулся:

– Иначе и не могло быть, Мадат. Говорят: разделенная беда – полбеды. Только с Демировым завтра обязательно поговорите.

– Непременно!

– А сейчас идите, Мадат, отдыхать.

Алеша вышел вместе с Мадатом на улицу. Здесь они еще раз пожали друг другу руки, и Мадат торопливо зашагал вниз по улице.

Полночь уже наступила. Было темно, тихо и тепло. Пахло сухими листьями. Алеша, стоя под чинарой, потянулся, вдохнул полной грудью воздух, поднял верх лицо. Небо, скрытое тучами, едва угадывалось.

"Где сейчас Хосров? – с тревогой подумал Гиясэддинов.– Не стряслась ли с ним беда?!"

Он вернулся в отдел, зашел в комнату, где сидел Балахан, и подробно рассказал ему о своем разговоре с Мадатом Таптыговым.

Балахан оживился, извлек из лежащей на столе папки большой плотный лист бумаги, весь испещренный какими-то таинственными значками, линиями, заштрихованными квадратиками, кружочками, надписями, закорючками, начал вписывать в него еще что-то, провел еще одну линию.

Гиясэддинов заинтересовался:

– Что это у тебя? Никак геометрией занимаешься, Балахан? Задачки решаешь?

Балахан задорно, по-мальчишески улыбнулся:

– Именно задачки, товарищ начальник! – Передал лист Гиясэддинову.– Схема здесь у меня... Я пытался графически на бумаге изобразить события последних месяцев. Обратите внимание товарищ начальник, все линии сходятся вот на этом кружке. Событий, как вы знаете, было несколько. В каждом замешаны разные лица. Но я не мог не обратить внимания на такую закономерность: одно лицо неизменно фигурирует во всех этих различных происшествиях. Это лицо я и обозначил заштрихованным кружком, к нему-то и сходятся все нити. Вот сейчас вы рассказали мне о Мадате Таптыгове, и опять, как вы видите, я провел линию все к тому же злополучному кружку.

Гиясэддинов, продолжая внимательно разглядывать исчерченный лист бумаги, сказал:

– Да, ты прав, Балахан, все нити тянутся к нему...

– И вы так считаете, товарищ начальник?

– Сомнений быть не может!

Балахан, вскочив со стула, прошелся несколько раз взад-вперед по комнате, затем остановился перед Гиясэддиновым:

– Тогда чего мы ждем, товарищ начальник? Его надо брать!.. У нас достаточно улик и обличающих документов.– Балахан извлек из сейфа толстую папку, из нее вынул папку потоньше, протянул Гиясэддинову: – Вот, например, дело, заведенное на Рухсару Алиеву следователем прокуратуры Алияром по указанию Субханвердизаде!

Гиясэддинов, ознакомившись с содержанием папки, поинтересовался:

– Это подлинник или копия?

– Подлинник. Копия осталась в шкафу у Алияра.

– Очень хорошо, Балахан! Это так называемое липовое дело пригодится нам для нашего правого дела! Алияр, как и Дагбашев, слепо исполнял волю Субханвердизаде. Рано или поздно мы заставим их все рассказать нам.

– Кеса тоже недавно проговорился, как вы знаете. Словом, шила в мешке не утаишь!

– Да, проговорился...– Гиясэддинов не мог скрыть усмешки.– Не выдержало сердце безбородого, рассказал-таки своей двоюродной сестре и бывшей невесте Гюльэтэр о делишках своего начальничка. А уж Гюльэтэр – всему свету... Очевидно, до Гашема это тоже дошло. В последнее время его трудно узнать: словно взбесился. Рвет и мечет! Кусает всех подряд, направо и налево, как бешеный пес. Раньше он вел себя гораздо осторожнее. Балахан протянул Гиясэддинову еще одну папку:

– А вот дело по поводу взлома райисполкомовского сейфа, товарищ начальник! Тут тоже есть очень любопытные детали.

– Ты хочешь сказать, дело по поводу попытки заглянуть в чужой сейф? уточнил Гиясэддинов. – Иными словами – дело несчастного Абиша!..

– Совершенно верно, товарищ начальник. Абиш стал жертвой систематического шантажа со стороны Субханвердизаде. Ясно, Гашем хотел морально сломить Абища, чтобы затем использовать его в своих грязных целях!

Лицо Гиясэддинова сделалось суровым и сосредоточенным:

– Балахан, тебе не надо объяснять, что настал ответственный момент в нашей работе. Приближается развязка. Надо усилить наблюдение за Гашемом, не спускать с него глаз!

– Он вот здесь у меня, товарищ Алеша! – Балахан раскрыл ладонь, затем медленно сжал ее в кулак.– Не вырвется!

– Ни в коем случае нельзя терять бдительность, Балахан! – опять предостерег Гиясэддинов.– Самонадеянность никогда не была добрым помощником в нашей работе. Субханвердизаде – хитрая лиса!

– Я не самонадеян, товарищ начальник, просто я уверен в себе!

Гиясэддинов напряженно думал о чем-то. Спросил:

– Может, поговорим еще раз с Ярмамедом? Прояснятся кое-какие детали... Как ты считаешь, Балахан?

– Ярмамеду я верю, как себе. Не стоит его больше беспокоить. Я считаю: Ярмамед должен пойти вместе с отрядом на Зюльмата. Убежден, в бою он будет стоить десятерых храбрецов!

– Надо ли это делать, Балахан?

– Непременно!

– Давай все-таки еще раз потолкуем с Ярмамедом.

– Честное слово, товарищ начальник, ни к чему! С убийством Заманова все ясно... Это дело рук Зюльмата! А Гашем – его хозяин, он – тот, кто платит и кто заказывает музыку! Ярмамед – честный труженик!

Гиясэддинов кивнул:

– Что же, может, ты и прав: включи Ярмамеда в список бойцов отряда!

– Ярмамед рвется, хочет встретиться один на один с Зюльматом! Говорит: "Он убил человека в моем доме!.. Моего друга!.. Моего гостя!.. С того момента Зюльмат – мой кровник!.. Он опозорил мой дом!.. Только его кровь может смыть этот позор!.." Я, товарищ начальник, понимаю Ярмамеда. Здесь, в горах, такие обычаи... Ярмамед будет драться как лев!..

Гиясэддинов ощутил волнение, словно это были последние минуты перед боем... перед боем в горах, который (он в это твердо верил, чувствовал!) на днях неминуемо произойдет.

"Вот только пусть вернется Хосров!.. Хосров... Где он сейчас?.." – снова пронеслось в его голове.

– Гашем-хозяин Зюльмата,– сказал Гиясэддинов.– Я, как и ты, в этом не сомневаюсь. Убежден, в ближайшее время мы получим подтверждения их преступной связи более веские и конкретные, чем твоя схема и наши общие умозаключения. Но это еще не самое главное. Очень важно будет потом установить, кто хозяева Гашема! Куда тянется цепочка?

– Доберемся и до хозяев Гашема, товарищ начальник! Как говорит русская поговорка, сколько веревочка ни вьется, все равно конец будет! Мы их всех переклюем по зернышку!.. Но какие гады, товарищ начальник!.. Взять того же Гашема: ничем не брезгует!.. Хитер!.. Коварен!.. Окажись этот Мадат Таптыгов безвольным человеком, он бы и его прибрал к своим рукам, как Дагбашева, как Алияра, заставил бы работать на всю их шайку!

– Мадат вовремя пришел к нам. Я хочу завтра же поговорить о нем с Демировым.– Гиясэддинов направился к двери, на пороге обернулся: – Пора отдыхать, Балахан. Иди домой!

В этот момент из его кабинета донесся телефонный звонок. Звонил Демиров.

– Как дела, Алеша?

– Работаем, Таир.

– Домой не собираешься?

– Надо еще кое-что сделать. А вот завтра пораньше хотел бы повидать тебя... Дело есть одно...

– Приходи утром ко мне домой, вместе позавтракаем! – предложил Демиров.

– Хорошо, приду. Спокойной ночи, Таир!

Они попрощались. Гиясэддинов начал внимательно изучать составленный Балаханом список бойцов коммунистического отряда. Добавил в него несколько человек, в том числе Годжу-оглу, председателя колхоза из деревни Дашкесанлы.

Когда за окном начало сереть, он запер бумаги в сейф и повалился на стоявший в кабинете старенький продавленный диван. Заснул мгновенно.

Проснувшись, Демиров увидел, что стол уже накрыт. Он быстро вскочил с постели, оделся, умылся, привел себя в порядок. Подошел к столу, потирая руки, оценил расторопность своего курьера:

– Молодчина, Сары! У тебя прямо-таки талант!.. Ты, я вижу, мастер делать всякие покупки на базаре!..

Сары, польщенный, показал рукой на стол, на котором, помимо всего прочего, стояла кастрюлька с горячим молоком.

– Товарищ Демиров, молоко надо пить, пока оно не остыло! Это очень полезно...

– Так ведь к нам придет гость, Сары. Его надо подождать!

– Это кто?.. Может, я сбегаю за ним? – предложил юноша.– Разрешите!..

– Не хочу затруднять тебя, мой друг Сары! – весело сказал Демиров.– Сейчас я позвоню, и гость сам придет.

– Мне совсем не трудно, товарищ Демиров. Я мигом!.. Город у нас маленький, за минуту весь можно обежать. Так разрешите?..

– Нет, нет, успокойся! Алеша Гиясэддинов живет в двух шагах. Твое молоко не успеет остыть, как он будет здесь.

– Оно уже остыло, товарищ Демиров!..– Сары явно был недоволен тем, что ему не дали возможности лишний раз показать свою расторопность и исполнительность. Он проворчал: – И так всегда!.. В самовар я подкину углей – чай будет горячий, а вот молоко непременно остынет...

Демиров не поддержал этой темы, спросил:

– Как у тебя дела с учебой? Ходишь на курсы?

– Хожу.

– А кружок по стрельбе посещаешь?

– Ни разу не пропустил!

– Как стреляешь?

– Ничего...

Сары скромничал. Демирову было известно, что он один из лучших стрелков в рганизованном при клубе неделю назад кружке по стрельбе из винтовки и нагана.

– Мужчина должен владеть оружием, Сары!.. Это,всегда может пригодиться в жизни, имей в виду. В народе так говорят про оружие: сто дней в чехле хранится, чтобы в одночасье пригодиться!.. Запомни эту поговорку, Сары! Кстати, ты знаешь какие-нибудь народные поговорки?

– Штук пять-шесть знаю, товарищ Демиррв.– Юноша опять покосился на остывающее молоко.– Выпили бы, товарищ Демиров!..

– Сейчас, сейчас, Сары! – Демиров, подойдя к телефону, попросил соединить его с квартирой Гияеэддинова. Никто не отозвался. Тогда он позвонил ему на работу. Услышав в трубке сонный голос: "Да, слушаю вас!..", сказал шутливо: Алеша, имей в виду, молоко остывает!.. Или ты забыл, мы условились вместе позавтракать?.. Ну и память у тебя, товарищ начальник!.. Совсем заработался.

– Извини, Тайр. Сейчас умоюсь и приду...

– Здесь умоешься. Приходи быстрее!.. У меня времени в обрез! -Демиров взглянул на часы.– Чтобы через пять минут был у меня, я засек время!

Таир еще раз окинул взглядом стол – свежайшее, в капельках воды масло, сотовый мед, брынза, каймак, теплый ароматный' чурек: тандырной выпечки, кипяченое молоко, в блюдце горкой мелко наколотый сахар. Все было аккуратно расставлено на белой скатерти. Демиров не смог сдержаться, опять похвалил:

– Молодец ты у меня, Сары! Спасибо, сынок!.. Спасибо, дружище!..

Гиясэддинов не заставил себя долго ждать. Демиров обратил внимание: под глазами у него были мешки, веки припухли. "Хроническое недосыпание!" поставил диагноз Демиров, провожая гостя к умывальнику на веранде.

Гиясэддинов умылся, после чего они сели за стол.

– По ночам надо спать, Алеша, а ты, я вижу, гуляешь до рассвета!– пошутил, лукаво щурясь, Демиров.– Нет, не доведет тебя до добра холостяцкая жизнь!

Гиясэддинов заулыбался, оценив шутку:

– Ничего, Таир, скоро выспимся вволю... Ты, по-моему, тоже частенько встречаешь зарю не в постели.

– А Балахан где спит?

484

– Там же, где и его начальник. Вчера Балахан порадовал меня. Хорошо работает человек, светлая у него голова!

– Как дела? Есть какие-нибудь новости?

– Кое-что сейчас расскажу. Вчера вечером ко мне...

– Нет, погоди,– перебил Демиров, – сначала позавтракаем, а то Сары обидится на нас: молоко, понимаешь ли, остывает!– Он поставил перед гостем стакан с молоком: – Пей! И ешь...

Они продолжали разговаривать, завтракая.

– Итак, есть новости? – спросил Демиров.

– Да, Таир, клубок начинает распутываться. Балахан за последние дни проделал большую аналитическую работу. Я жду Хосрова. Когда он вернется, можно начинать облаву. Даже нужно! Вчера ко мне поздно вечером приходил Мадат Таптыгов, твой работник, поведал мне любопытные вещи...

Гиясэддинов подробно пересказал Демирову содержание разговора с Мадатом, высказал свое суждение об этом.

Демиров, взволнованный, поднялся из-за стола, подошел к телефону.

– Надо немедленно устроить очную ставку!.. Немедленно!.. – возбужденно говорил он: -Срочно вызвать обоих! – Он поднял трубку. Однако Гиясэддинов, подоспев, нажал на рычаг телефона.

– Погоди, Таир, не торопись! Прошу тебя, не пори горячку!.. Ты нам все карты смешаешь!..

– Я считаю, надо устроить им очную ставку! – твердил свое Демиров.

– Рано! Не настало еще время... Я прошу тебя, очень прощу тебя!.. Сначала выслушай меня!..

– Да ведь все ясно, Алеша!..

– Ошибаешься, Таир, не все ясно! Есть еще темные места... Давай спокойно позавтракаем, прошу тебя!.. Сам говоришь, молоко надо пить, пока теплое!

Гиясэддинов взял Таира под руку, увлек к столу. Они снова сели.

– По крайней мере, я хочу поговорить с Мадатом,– сказал Демиров.

Алеша кивнул:

– Против этого не возражаю. Только прошу тебя, Таир, не набрасывайся ты на него... Мадата надо понять. Поздно, но он пришел...

– Должен был сделать это раньше! – сурово изрёк Демиров, позвал громко: Сары! – Юноша вошел в комнату.– Ко мне Мадата Таптыгова! Немедленно!

– Сейчас! – И Сары убежал.

Демиров хмурился, барабанил по столу пальцами, Гиясэддинов налил себе еще стакан молока, покосился на хозяина:

– Есть надо, товарищ Демиров, тогда и нервы будут, крепче! – Он сделал попытку шуткой разрядить атмосферу.

– Ты ешь, ешь, не обращай на меня внимания! – отозвался Демиров.– Вот каймак, вот мед!.. Сары утром ходил на базар...

– Гость не может есть один. Давай вместе, Таир! Подай пример!

Сары тем временем был уже у дома Мадата Таптыгова. Велико было его изумление, когда он, войдя во двор и поднявшись по лестнице на веранду, носом к носу столкнулся со своим двоюродным братом Карой.

– Ты что здесь делаешь, Кара?

Вид у Кары был весьма растерянный.

– Да вот... Помог Афруз-баджи донести зембиль... Она была на базаре...

Сары нахмурился, бросил недовольно:

– Хорошо, ступай!

Кара поплелся к калитке, проклиная в душе тот миг, когда он столкнулся у базара с Афруз-баджи.

Хозяйка, в платке (она еще не успела раздеться после базара), встретила Сары на пороге веранды.

– В чем дело, сынок? К добру ли пришел? – проворковала она.

Сары словно не слышал обращенных к нему слов. Казалось, лицо его было высечено из камня.

– Афруз-баджи, товарищ Таптыгов встал? – спросил он строго.

Женщина не могла этого знать, так как только что пришла домой. Заглянула в комнату, где на ковре, заливаясь смехом, боролись Мамиш и Гюлюш.

– Эй, дети, где отец?! Скажите, его зовут! Дети бросились в соседнюю комнату.

– Мама говорит, тебя зовут! – выпалил Мамиш.– Зовут!.. Зовут!.. Зовут!..

– Кто зовет? – спросил Мадат.

Дети метнулись на веранду. Мадат вышел вслед за ними.

– Товарищ Демиров срочно вызывает вас! – сообщил Сары.– Просил немедленно прийти!..