Текст книги "Костяной Дом (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 16, в которой приглаживаются взъерошенные перья

Энгелберт сложенным краем фартука ухватил горячий противень и достал из духовки свежую партию кексов. Он повернулся и закрыл дверцу духовки пяткой – движение одновременно ловкое и чудное, оно никогда не переставало забавлять Вильгельмину. Пекарь снял мягкую шляпу, вытер лицо тыльной стороной ладони и, взглянув вверх, заметил, что она наблюдает за ним.

Этцель улыбнулся, его пухлое херувимское лицо раскраснелось от жары.

– Вот, дорогая, это пока лучшее, что у меня получилось, – сказал он, ставя противень на стол. – Нашим людям они понравятся. – Он в последнее время избегал слово «клиенты», предпочитая говорить о населении Великой Империи как «о наших людях», словно они приходились ему соотечественниками или членами семьи.

– Пахнет великолепно, – заверила она его. – Ты удивительно быстро освоил новые рецепты.

– Jawhohl! – согласился он, его широкое добродушное лицо просияло. – У тебя такие замечательные идеи, Мина.

Познакомить Прагу семнадцатого века с выпечкой века двадцать первого было идеей Вильгельмины, но противни и реализация ее рецептов оставались исключительно делом рук Энгелберта. С момента открытия кофейни немецкий пекарь становился все искуснее, его уверенность в себе росла, а мастерство заслуженно вознаграждалось успехом. Кофейня приносила стабильную прибыль, вполне достаточную, чтобы нанять восьмерых помощников: три официанта в зеленых ливреях; два помощника пекаря, которые вполне справлялись с обжаркой бобов, замешивали тесто и готовили начинку для выпечки; еще один помощник, следивший за заготовкой топлива, печами и прочими делами; посудомойка и уборщик. С того момента, как ставни открывались на рассвете, и до тех пор, пока они снова не закрывались в сумерках, в Grand Imperial Kaffeehaus кипела работа.

Вильгельмина приняла на себя обязанности главного надзирателя, твердой рукой, но без перегибов, контролируя их совместное предприятие. А еще у нее оставалось время на тайную страсть: исследование лей-линий. После того первого успешного путешествия она предприняла еще три попытки, используя прибор Берли, и в результате обнаружила две новые лей-линии: одна вела в засушливую пустыню со скалами и кактусами, а другая – в унылую степь, продуваемую ветром. Она наведалась в уже разведанное место, найденное в первый заход. Она еще не знала, как оно называется и какое там время, но ее опыт лей-путешественника рос. Она училась работать с отдельными линиями. Карта ее лей-маршрутов состояла пока всего из нескольких пунктов, но она уже думала, как откалибровать свои перемещения, а также о связанных с новой деятельностью проблемах. Например, ее интересовало, что будет, если совершить «двойной крест» – использовать две силовые линии, ведущие в разных направлениях, чтобы попасть в третье? Пока она не знала, но тем не менее с увлечением думала о такой возможности. Как только она освоится, она обязательно попробует.

Изредка она подумывала, не вернуться ли ей домой, в Лондон хотя бы для того, чтобы успокоить знакомых, наверняка взволнованных ее исчезновением, и закончить кое-какие дела. Однако для этого пришлось бы вернуться к той лей-линии, с помощью которой она сюда попала, а это – несколько дней пути от Праги. Ради сталь незначительных результатов не стоило предпринимать такие усилия. Кроме того, она вовсе не была уверена, что сможет вернуться в тот же Лондон, который покинула. Что, если она ошибется со временем? Какие гарантии, что она вернется именно в двадцать первый век?

По правде говоря, она не очень-то горевала о своей прошлой каторжной жизни там – а уж теперь, когда появилась возможность исследовать многомерную вселенную с ее бесконечными мирами, тем более. Чем было по сравнению с такой ослепительной перспективой возвращение в свою квартиру? Ради чего? Чтобы изучить груду бесполезной почты, сваленную на коврике у двери?

Правда, было кое-что, не дававшее Вильгельмине покоя. Шоколад, например.

Вильгельмина всегда помнила, что мысль о кофе пришла ей в голову совершенно случайно. А все прочее – следствие этого счастливого стечения обстоятельств. Сейчас она не только совладелец первой кофейни в Богемии, но и партнер все более успешной судоходной компании, поставлявшей кофейные зерна. В последнее время она начала подумывать об импорте бобов другого сорта: какао. Оставалось только убедить герра Арностови, ее главного партнера, расширить их импортный бизнес, включив в него сахар и какао-бобы, и если это пойдет, ее будущее будет обеспечено. Ведь если у нее будут эти два компонента, она сможет делать шоколад, лакомство, пока не известное в этой Европе. Основная проблема – заполучить сырье, но для этого придется заключать договора с испанской судоходной компанией. Сложно, но попробовать стоит. Когда она думала о плюсах такой сделки, самые скромные оценки давали астрономические суммы. Что там говорить – это был прямой путь к богатству. А если ей больше не придется зарабатывать себе на жизнь, она сможет путешествовать и исследовать разные миры. Если, конечно, у нее будет шоколад.

Эти мысли занимали ее и теперь, когда она перекладывала свежеиспеченные кексы на решетку, чтобы остывали. Она как раз закончила этим заниматься, когда в кофейне появился ее знакомец из императорского дома. Помощник главного алхимика императора был одет в свою обычную зеленую мантию с пурпурной накидкой и отделкой из лисы, а его шляпа формой напоминала свернутый мешок с полями. Он сел за свой излюбленный столик в дальнем углу кофейни и сложил руки перед собой. Почти сразу одна из служанок приняла у него заказ, а Вильгельмина, положив на тарелку новое изделие, отправилась к его столу.

– Приветствую вас, mein Herr, – сказала она, присаживаясь на край стула рядом с ним. – Вот, хочу, чтобы вы сняли пробу. – Она придвинула к нему тарелку. – Это наша новинка, такого в Праге раньше никто не делал.

– Grüss Gott, {Здравствуйте (нем.)} фройляйн Вильгельмина. – Он слабо улыбнулся ей, снял шляпу и склонил голову в вежливом поклоне. – Очень интересно, – сказал он, разглядывая пятнистый кекс. Он колупнул кончиком пальца одно из крошечных черных пятнышек.

– Это мак, – сообщила она ему. – По-моему, неплохо получилось. Вам должно понравиться.

– Не сомневаюсь, что это вкусно, – сказал он, тем не менее с сомнением глядя на тарелку.

– Что-то не так, mein Fruend? Во дворце что-нибудь случилось?

– О, ничего особенного, – быстро ответил он. – Я сейчас довольно занят, и… – Он замялся.

– Ну-ну! – поторопила она. – Мы же друзья. Так в чем там дело?

– Этот человек – англичанин! – выпалил он, словно открывая клапан давления.

Вильгельмине потребовалось мгновение, чтобы сообразить, о ком он говорит.

– Вы имеете в виду графа Берли? – предположила она.

– Английский граф, ja. Он невыносим!

– Согласна, – кивнула Вильгельмина. – Но с какой стати он вас беспокоит?

– Он вернулся!

– Правда?

– Ja! У него теперь новые требования, причем совершенно невыполнимые! Это уже само по себе достаточно плохо, а если учесть его отношение к нам… – Он махнул рукой. – Такое впечатление, что мы его рабы, а он нам приказы отдает. И мы обязаны их выполнять. Он тиран, и плохо воспитан. Упади он в колодец, я и пальцем не шевельну, чтобы бросить ему веревку.

Вильгельмина внимательно смотрела на своего собеседника. Очевидно, он был расстроен и зол. Ему надо выпустить пар, и она бы с удовольствием ему помогла. Любая информация о Берли и его отношениях с императорским двором весьма ее интересовала.

– Попробуйте все же, – воркующим голосом предложила она, пододвигая тарелку поближе. – И скажите, что думаете по этому поводу. Если они придутся по вкусу другим посетителям, мы скоро начнем продавать их у себя.

Густав отломил кусочек веснушчатого желтого кекса, задумчиво пожевал и объявил:

– Замечательно! Сладкий и совсем не сухой. Как оно будет называться?

– Мы еще не решили и принимаем предложения.

Он кивнул и потянулся за вторым. Появилась служанка с кофейником, поставила его на стол и, по кивку Мины, удалилась.

– Вот, – сказала Мина, наливая ему кофе, – пейте и расскажите мне, чем Берли вас так расстроил.

Густав отхлебнул кофе и немного восстановил свое обычно безмятежное состояние.

– Негоже мне так выходить из себя, фройляйн. Вы уж меня извините. Не хочу навязывать вам свои проблемы.

– Чепуха, – сказала она, похлопывая его по руке. – А для чего тогда вообще друзья нужны? Возьмите еще один кекс и расскажите, что вас беспокоит.

Молодой алхимик послушно взял кекс, отпил кофе и начал рассказывать, как однажды ранним утром таинственный граф опять появился во дворце. Он о чем-то долго говорил с лордом-верховным алхимиком, а Густав работал в лаборатории.

– А потом, – продолжал он, – меня вдруг вызывают и говорят, чтобы я бросал свою работу и занимался делами герра Берли. А у меня эксперимент идет, и весьма интересный, между прочим. Я говорю: вот закончу через день-два, и тогда посмотрю, что там за заказ. Так нет! Немедленно бросай все и занимайся этой ерундой! Что там такого важного, что не может пару дней подождать! Никто ведь не говорит, из-за чего такая спешка. – Он раздраженно надул щеки. – Месяцы кропотливейшего труда пошли прахом – пуф! Просто так!

– Да, обидно, – посочувствовала Вильгельмина. – А что им надо?

– Новое устройство, – ответил Густав. – Типа того, какое я раньше сделал, чтобы помочь Его Светлости в астральных исследованиях, ja? Но этот прибор будет побольше, помощнее и сложнее во всех отношениях.

– Да, понимаю. – Вильгельмина изобразила живейший интерес. Это было нетрудно, поскольку ее пульс начал частить от этой новости. Она скормила помощнику главного астролога еще пару кексов и чашку кофе, а затем спросила: – Ну они же объяснили, зачем нужен этот новый прибор?

– В том-то и дело, что нет. – Он пожал плечами, а затем хитро улыбнулся. – Но я слышал, как они говорили об этом, когда думали, что я ушел. А я как раз задержался. – Он обиженно вздохнул. – Они относятся ко мне как к ребенку.

– Да, обидно, – Мина сочувственно покачала головой. – Но вы же знаете, с каким уважением я отношусь к вашему мастерству. Вы – очень опытный маг. – Она сделала паузу, а затем добавила: – Полагаю, они захотят сохранить такую важную работу в секрете.

– Эта штука похожа на первое устройство, – сказал Густав. – Только этот прибор будет использоваться для поиска людей.

– Каких людей? – удивилась Вильгельмина.

– Ну, таких же путешественников, если я правильно понял, тех, кто тоже ходит астральными путями. Граф говорит, что хочет встретиться с теми, кто разделяет его интерес к исследованиям. – Главный помощник алхимика наклонился вперед. – Но я ему не верю. Я думаю, этот Берли вовсе не тот, кем кажется.

– Возможно, вы правы. – Вильгельмина нахмурилась. Она уже не сомневалась: во что бы то ни стало ей надо заполучить дубликат этого прибора, чем бы он ни был. В то же время она подумала, что лучше ей свой интерес не проявлять, во всяком случае, так явственно.

Она еще размышляла, как бы похитрее изложить свою просьбу о втором экземпляре, когда молодой алхимик спросил:

– Хотите, я сделаю для вас такой же инструмент?

– Ну, я не знаю… – начала Вильгельмина, искусно скрывая нетерпение. – Я же понимаю, вы в очень сложном положении. А мне бы ни в коем случае не хотелось подвергать вас риску.

– Сделаю! – Густав решительно хлопнул ладонью по столу. – Я сделаю для вас копию. – Заметив ее колебания, он поторопился предложить: – Вам не придется ничего платить. Это будет подарок.

– Дело совсем не в деньгах, mein Freund, – сказала она ему. – Я же о вас беспокоюсь, Густав. Вы идете на риск. Если граф узнает о наших планах, у вас будут неприятности. А мне бы этого очень не хотелось.

– Не беспокойтесь, фройляйн. Никто не узнает. – Он отхлебнул кофе. – Я ученый. Я много времени потратил на обучение. Овладел своей профессией, и теперь не позволю, чтобы со мной обращались как с конюхом, чтобы мной командовали и заставляли исполнять всякие прихоти. – Он печально улыбнулся. – Извините, я, кажется, забываюсь.

– Ни в коем случае! Вы правы! – заверила его Вильгельмина. – Допивайте свой кофе, я еще принесу. Нам нужно обсудить еще некоторые детали.

ГЛАВА 17, в которой говорится о том, что совместное бремя вдвое легче

Раскопки в Карнаке были приостановлены до конца дня. Доктору Юнгу было не до них. Едва оправившись от шока, вызванного разговором с Китом, доктор впал в особое возбужденное состояние, знакомое многим ученым, стоящим на пороге открытия. Он угостил Кита отменным обедом в новейшем ресторане Луксора при отеле «Золотой козерог». У Кита на глазах зарождалась туристическая индустрия города. Там, не обращая внимания на сытную египетскую еду, доктор занялся исследованиями доселе незнакомой ему области: лей-путешествий. Кит, напротив, предпочел бы отдать должное обеду – он не помнил, когда ел в последний раз, – но вместо этого вынужден был отвечать на многочисленные вопросы доктора-энциклопедиста.

К сожалению, вопросы ученого очень скоро вышли за пределы весьма ограниченного опыта Кита.

– Честно говоря, я бы и рад рассказать вам больше, – наконец признался Кит, с сожалением поглядывавший на остатки еды на тарелках, – но настоящим экспертом был мой прадед Козимо. Это он втянул меня в это дело. Вот он знал об этом практически все. Он мог бы поведать вам гораздо больше, чем я.

– Да, такие люди мне по сердцу, – сказал Томас Юнг. – Я бы хотел с ним познакомиться.

– Увы! – мрачно ответил Кит. – К сожалению, Козимо больше нет с нами.

Доктор поднял брови.

– Правильно ли я вас понял, что он скончался совсем недавно?

Кит, внезапно уставший до того, что ему лень было говорить, просто кивнул.

Томас откинулся на стуле и через стол внимательно поглядел на Кита.

– Простите меня, но я озадачен. Я предполагал…

– Что он должен был умереть много лет назад?

Доктор кивнул.

– Козимо и сэр Генри скончались пару дней назад.

– Дорогой мой, – проговорил доктор Юнг профессиональным тоном врача, – мне по-настоящему жаль. Прошу вас принять мои искренние соболезнования.

Кит опять кивнул и коротко рассказал о безвременной кончине Козимо и сэра Генри. Доктор Юнг слушал печальный рассказ, сложив руки под подбородком. А Кита понесло. Он начал с того момента, когда попал в лапы Берли, и не остановился, пока не дошел до настоящего момента.

– И вот теперь мы – Вильгельмина, я и Джайлз, – должны продолжить работу этих двух замечательных людей.

– Благороднейшее стремление, – одобрил доктор Юнг. – Более того, сэр, я готов всемерно помогать вашему начинанию.

– Спасибо, – с чувством произнес Кит. Он так отвык от разговоров с сочувствующими людьми, что испытывал большое облегчение. – Я рад слышать такое от вас.

Подошел официант в белой куфии и синей чалме, чтобы убрать посуду. Доктор Юнг сказал ему несколько слов по-арабски, а затем встал.

– Предлагаю продолжить наш разговор в саду. Прогулка пойдет нам на пользу.

Они прошли через столовую к дверям, открывавшимся на террасу с балдахином. Галечная дорожка вела в тенистый сад с буйной тропической растительностью. Они прогуливались среди лаймов, папоротников и карликовых инжирных пальм. Кит чувствовал умиротворение. Через минуту он спросил:

– А что вам рассказывала Вильгельмина? Как она все это объясняла?

– Она несла самую возмутительную чушь, которую мне приходилось слышать. Что она, дескать, путешественница, прибыла из другого измерения, и ей нужна моя помощь в поиске очень ценного артефакта, который находится где-то в Египте.

– Вильгельмина… да, она такая…

– Сначала я решил, что она сумасшедшая, – говорил доктор Юнг. – В моей практике мне приходится периодически сталкиваться с людьми, страдающими различными формами безумия. Но только сначала. Я предложил ей успокоиться и постарался, чтобы она продолжала говорить, чтобы уточнить диагноз и понять, какой конкретно формой истерии она больна. – Он вдруг улыбнулся. – Вот тут-то она меня и достала, эта замечательная женщина.

– То есть?

– Она говорила четко, спокойно, умно и с большим чувством, но ни единого признака душевного расстройства я не заметил. Короче говоря, я позволил ей сочинить совершенно фантастическую историю, и меня очаровала ее изобретательность. Я не просто соглашался с ней, – доктор Юнг помахал пальцем, – нет, я возражал ей, задавал вопросы, которые ставили ее в тупик. Но она совсем не собиралась отказываться от своих убеждений. В итоге мы заключили сделку. В обмен на мою помощь она предоставит мне неопровержимые доказательства своей правоты. – Томас Юнг взглянул на Кита, и в его голосе послышалось нечто вроде благоговения. – Я считал ее рассказ великолепной шуткой и ни на миг не допускал, что он может оказаться правдой. Только подумайте – возможность путешествовать по своему желанию сквозь пространство и время! – Его взгляд на мгновение стал мечтательным, видимо, он представлял последствия этого нового открытия. – Вы должны извинить меня, – сказал он. – Я и до сих пор не могу в это поверить.

– Я тоже, – заверил его Кит, – только я сам несколько раз совершал прыжки.

– Вы должны меня научить. Я бы очень хотел.

– Да пожалуйста, – пожал плечами Кит. – Только давайте вернемся к вашей сделке. Я так и не понял, почему вы согласились на нее, если считали, что это просто какое-то психическое заболевание?

– Потому, друг мой, что мисс Вильгельмина взяла с меня слово джентльмена. Я обещал: если ее слова подтвердятся, я помогу вам. – Он усмехнулся про себя. – Она может быть очень убедительной и решительной молодой леди.

– А доказательствами для вас стала монета, газетная вырезка и страницы из книги – это они убедили вас?

– И еще почтовая марка, – добавил Юнг. – Да, они меня убедили. Видите ли, в данный момент на английском троне сидит король Георг. Принцесса Виктория – ребенок, и даже не относится к прямой линии наследования. Но, судя по всему, она стала королевой. Ведь это ее изображение на монете. Невероятно!

Ну а страницы из книги покончили со всеми сомнениями. Я давно задумал ее. Как президент Королевского общества, я собирал материалы и систематизировал их на протяжении последних лет. Но они еще далеко не готовы, и я пока не собирался издавать их. Там еще многое предстоит сделать.

Они дошли до конца тропы, развернулись и пошли обратно. Полдень миновал, и дневная жара понемногу спадала. Пока они шли, Кит уверился, что нашел настоящего джентльмена, человека, которому можно доверять. Он пока не решил, стоит ли рассказывать о Берли и его головорезах, но не потому, что опасался напугать доктора Юнга, а потому, что не хотел вносить в эту историю лишнюю путаницу. Заполучив нового и надежного союзника, он боялся его потерять.

Ближе к вечеру их тени на тропе постепенно удлинялись. Они шли молча, но их взаимосвязь продолжала крепнуть.

Доктор Юнг размышлял над потрясающими перспективами:

– Стоит мне только вообразить, что достиг вершины понимания мира, как на очередном плато мне открываются целые новые горные хребты, высятся горные пики, один выше другого. – Он тихо посмеялся. – Такое чувство владеет мной сейчас…

Кит сочувственно кивнул.

– Точно. А я так все время себя чувствую.

– Время… странная вещь, – размышлял Юнг. Похоже, он просто не обратил внимания на слова Кита. – Время – главная загадка нашего существования. Оно очень влияет на нас. Мы подчиняемся его неумолимому ходу, но почти ничего о нем не знаем. Почему оно течет только в одном направлении? Что оно собой представляет? Какова его природа? Одинаково ли оно для всех? А нельзя ли понять его природу и измерить скорость его течения какими-нибудь еще неоткрытыми нами механизмами?

– Наверное, Альберту Эйнштейну есть что сказать по этому поводу, – вставил Кит.

– Кто это? Я не знаю этого джентльмена.

– Само собой, – спохватился Кит. – Но в моем мире в свое время он произвел изрядный переполох.

– Кстати, расскажите мне о своем мире. Каково оно – это будущее?

– Даже не знаю, с чего начать… – задумался Кит. – Ну, там есть разное…

Доктор Юнг резко остановился.

– Нет! Молчите. Ни слова больше.

– Почему? – не понял Кит.

– Все, что вы можете мне сказать, будет иметь непредставимые последствия. Возможно, даже катастрофические последствия. – Он подергал ус. – Мне надо подумать.

– Хорошо, – согласился Кит. – Как скажете.

– Так. На чем я остановился?

– Вы говорили о тайне времени.

– О да. Иногда я думаю, что если бы мы могли получить представление о времени, мы, наконец, смогли бы кое-что понять в Божественном замысле о человеке.

– Не уверен, – вырвалось у Кита. – Впрочем, я не специалист, – торопливо закончил он.

Юнг какое-то время смотрел на своего спутника, а затем перевел взгляд в ясное синее небо. – Вы знаете, что я делаю здесь, в Луксоре?

– Копаетесь в истории, изучаете прошлое – что-то в этом роде?

– Отчасти, верно, – кивнул доктор Юнг. – Только все эти копания, как вы изволили выразиться, преследуют совершенно другую цель.

– И какую же?

– Я хочу разгадать тайну гробниц.

– Гробниц фараонов?

– Всех гробниц вообще. – Заметив растерянное выражение на лице Кита, он продолжал: – С тех пор, как человеческое существо обзавелось сознанием, мы строим гробницы и могилы для наших умерших. Разве не так?

– Ну да, конечно…

– Вот. Это факт. Во всех концах света, от зари человеческого сознания и до наших дней, от самых примитивных обществ до самых сложноорганизованных, мы строим гробницы для наших мертвых. Вы когда-нибудь задумывались, – зачем? – Доктор выжидающе посмотрел на него. – Зачем заниматься таким дорогостоящим и в конечном счете бессмысленным занятием, если смерть – это окончательный, неопровержимый ответ на все жизненные вопросы?

– Может быть, – предположил Кит, думая о том, что оставил Козимо и сэра Генри непогребенными, – мы делаем это не для них, а для себя.

Доктор энергично кивнул.

– Хорошая мысль. И все же, если мы делаем это только для себя, что мы надеемся получить от наших усилий? Ибо, если после конца жизни нет уже ничего, то и могилы в конечном счете не имеют смысла.

– Верно, – согласился Кит.

– Верно-то верно, – быстро возразил доктор, – но что, если там, после конца физического существования нас ждет нечто большее, такое, о чем знали наши самые примитивные предки, а мы, их наследники, похоже, забыли.

– И что же они такого знали?

– В этом и заключена загадка гробниц, – заявил Юнг. – Именно это я пытаюсь выяснить.

Кит задумался.

– И к чему вы пришли? Вы же давно думаете, наверное, у вас есть какие-то теории?

– О, да, – со смехом заверил его доктор. – В нашей науке теорий хватает. Это единственный товар, который мы производим в изобилии.

– И что говорят эти теории? Зачем нам гробницы?

– Все очень просто, если допустить, что мы бессмертны.

– Я как-то не ощущаю себя бессмертным, – признался Кит, немного встревоженный тем поворотом, который принял разговор.

– Не только вы, но и я тоже! – заявил Юнг. – Все люди уже в силу того, что они родились в этом мире, бессмертны, но наши материальные тела, к сожалению, довольно хрупки, поскольку связаны законами времени и материи. Однако дух подчиняется совсем другим законам.

Доктор Юнг свернул на дорожку и направился обратно к отелю.

– У вас есть, где остановиться? – спросил он.

– Откуда? Я же только пришел.

– Тогда будьте моим гостем. – Он взглянул на Кита. – Если не возражаете, конечно.

– Никаких возражений, – заверил его Кит. – Спасибо. – Он посмотрел на фасад отеля, видимый сквозь пальмы. – У вас тут есть свободные номера?

– Мой дорогой друг, – с легкой горечью произнес Юнг, – я всего лишь простой лондонский врач. И не могу позволить себе остановиться в таком роскошном отеле. Да и работе это помешало бы. Зато у меня есть дахабия {Дахабия – обычно двухмачтовое парусное судно. В Египте на Ниле используется в качестве недорогого жилья. Дахабии существовали еще во времена фараонов: в гробницах древнеегипетских царей и знати сохранились очень похожие рисунки.}.

– Не понял…

Доктор усмехнулся.

– Это такая парусная лодка. Вы должны были видеть их на реке. Скоро стемнеет, лучше не медлить. Если не возражаете, составьте мне компанию.

– Ведите, доктор.

Они поднялись по лестнице и прошли через вестибюль отеля на улицу, где пассажиров поджидали три одиноких экипажа, запряженных мулами. Доктор окликнул одного из возниц, они забрались в повозку с легким тентом и вскоре уже ехали по дороге, ведущей к реке. Низкое солнце окрашивало туманное небо в теплый золотисто-оранжевый оттенок, а Нил казался потоком расплавленной бронзы. Проехали мимо рынка, представлявшего собой скопище маленьких лавчонок размером не больше чулана для мётел; простые навесы из брезента и пальмовых ветвей, и уличных торговцев, расстилавших перед собой в качестве прилавка малюсенький коврик.

Здесь царила суматоха и повозка замедлила ход. Доктор на ходу купил мешочек фиников и немного лука; экипаж даже не останавливался, просто ехал медленнее, практически со скоростью пешехода.

Дахабия доктора Юнга была пришвартована ниже по течению, подальше от шумного центра города. Выбравшись из суеты, экипаж быстро миновал ряд больших, богато украшенных зданий в колониальном стиле. В них располагались правительственные учреждения.

– Да, это не похоже на путешествие во времени, – сказал Кит, вспоминая слова Козимо. – Прадед мне говорил: «Путешествие по лей-линиям – это вовсе не то же самое, что путешествие во времени. Помни об этом».

– Он был прав, – согласился доктор.

– Вы говорили о тех, кто мертв и похоронен… Все-таки захоронение вовсе не бесполезная штука.

– Я так считаю. Извините, я, наверное, говорил очень сбивчиво.

– А вот насчет времени вы правы. Оно вышло из строя. Различные миры каким-то образом пересекаются, и история становится немного скользкой. Вильгельмина обнаружила, что ваша книга в одном из миров уже опубликована, но это же не значит, что в этом мире ее не надо издавать. Никто же не знает, как мы влияем на окружающий мир. – Он пожал плечами. – Мы живем той жизнью, которая нам дана, и мы можем делать с ней все, что угодно, не думая о том, что происходит в любом другом мире или вселенной. Мы просто делаем что-то и переходим к другому. Это я к тому, что ваша работа здесь имеет такую же ценность, как и в том мире, где Мина раздобыла вашу книгу.

– Хорошая мысль, – заметил доктор. – Довольно великодушно с вашей стороны. – После некоторого раздумья он спросил: – Как вы полагаете, если бы я посетил тот мир, где наша Вильгельмина нашла мою книгу, я мог бы встретить себя, пишущего ее?

Кит нахмурился. В самом деле, можно ли встретить себя где-нибудь в другом мире? Он не задавал Козимо подобных вопросов. Да, ему еще учиться и учиться.

– Наверное, могли бы и встретить, – признал он. – Козимо ничего об этом не говорил. Я не знаю.

– Что ж, – согласился доктор, – добавим этот вопрос в список тем, которые надо будет исследовать. Когда найдется время для этого.

Они еще немного поговорили, но вскоре экипаж остановился у большого причала.

– Это причал «Голубой лотос», – сказал Юнг, глядя на вереницу фелюг и больших дахабий, пришвартованных у берега. – Я живу здесь.

Он быстро пошел вдоль берега. Кит поспешил за ним.

– Вы еще не сказали, почему Вильгельмина так хотела, чтобы мы встретились.

– Я думал, вы знаете.

«Она торопилась. Просто времени не было, чтобы рассказать мне обо всем», – подумалось Киту. Вслух же он сказал:

– На самом деле, она мало что мне рассказала.

– Хорошо. Тогда позвольте мне просветить вас.

– Пожалуйста.

– Молодая леди, как я уже сказал, была озабочена поиском некоего артефакта. – Он посмотрел на Кита с надеждой. – Я правильно предполагаю, что вы знаете, о чем идет речь?

– Ну, у меня есть кое-какие идеи на этот счет…

– Так вот. Этот артефакт, как она считала, должен храниться в определенной гробнице, о которой она знала. Она хотела, чтобы я организовал раскопки и нашел упомянутую гробницу, она считала это важным для моей работы. – Он опять взглянул на Кита, ища подтверждения. – Она сказала, что вы сможете стать моим проводником. Я так понял, вы знаете местонахождение гробницы, о которой она говорила?

– Я почти уверен, что смогу найти ее. – Кит почувствовал, как его желудок сжимается от крайне неприятных воспоминаний.

– И вы мне покажете?

Кит кивнул. Мысль о возвращении на место своего недавнего заточения – к разлагающимся трупам Козимо и сэра Генри – наполняла его ужасом, но выбора не было. Замысел Вильгельмины начал проясняться.

Доктор Юнг увидел, что его спутник остановился и тоже притормозил.

– Что-нибудь не так?

– Я – тупой идиот! Я только что понял, что Вильгельмина – гений. – Теперь ее план казался Киту совершенно очевидным. Сколько раз ему приходилось напоминать себе: это вовсе не тот мир, который он оставил. Мина отправила его в другой Египет, где в 1822 году гробницу Анена еще не обнаружили, не говоря уже о раскопках. Мысль спасти карту из гробницы до того, как ее найдет кто-то еще, – отличная мысль! Следовало признать, Мина составила очень хитрый план. – Думаю, вас ждет настоящее открытие, – сказал Кит. – Можем отправиться туда в любой момент.

– Это далеко?

– Не слишком. Если у нас будет транспорт, дорога займет меньше суток.

– Великолепно! – Доктор Юнг потер руки; очки в стальной оправе азартно поблескивали в закатном свете. – Ну что же, вот мы и пришли. – Юнг остановился возле приземистой, широкой лодки с открытой палубой и двумя красными парусами, свернутыми на ночь вокруг мачты. С борта лодки на берег был перекинут трап. Возле него сидели на корточках трое матросов в бледно-голубых куфиях и курили кальян. Мягкий вечерний ветерок относил в сторону пахучий дым.

– Салам! – приветствовал их доктор. Окликнул капитана и поднялся на борт. – Сюда, – пригласил он Кита. – Поднимайтесь. Только осторожно.

Появился слуга, неся поднос с кувшином и стаканами.

– Добро пожаловать на борт, друг мой, – провозгласил доктор, наливая лимонад. – Будьте как дома. Мехмет, покажи гостю его каюту. К сожалению, у меня только одна каюта. Есть и другие, но там все завалено рабочими материалами.

Кит с удовольствием выпил лимонад и отправился за слугой вниз.

– Пожалуйста, отдыхайте, сэр, – сказал Мехмед, проводя Кита внутрь. – К ужину я ударю в гонг.

В каюте Киту понравилось. Там стояли две узкие койки, а в другом конце помещался небольшой туалет. Иллюминатор давал достаточно света, койки разделял ночной столик с двумя свечами. Постели были застелены чистыми простынями, а иллюминатор прикрывала кружевная занавеска. Полы из тикового дерева, на дверях латунные ручки – в общем, аккуратная маленькая каюта.

– Что же, Кит, старина, – проговорил Кит с одобрением, – похоже, на этот раз мы опять приземлились на ноги. – На табуретке стоял таз с пресной водой. Кит умылся, смочил льняное полотенце и, сбросив туфли, завалился на койку с влажной тряпкой на глазах.