Текст книги "Костяной Дом (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Что скажешь? – спросила Вильгельмина.

– Красиво… – проговорил Джайлз, оглядываясь по сторонам. – Этот город побольше Лондона, каменных домов много, а уж экипажей сколько!

– Это еще что, – заметила Вильгельмина. Как раз в этот момент часы высоко на башне церкви в дальнем конце улицы начали отбивать часы: три гулких удара. – Нам лучше поторопиться. Не хочу беспокоить людей за чаем.

Молодой человек озадачился.

– Они что, ходят в чайную лавку?

Мина поняла причину его замешательства.

– Чайных лавок тут полно. Но, понимаешь, тут принято пить чай дома. Заодно это у них такой легкий полдник.

Джайлз принял это объяснение с обычным кивком.

– Кстати, о еде – ты голоден? У нас есть время, чтобы перекусить сэндвичем… – Она бросила на спутника быстрый взгляд и поняла, что слово «сэндвич» ничего ему не говорит. – Извини, я забыла, что ты еще не знаешь о них. Не горюй. Тебе понравится.

Они взяли три бутерброда с ветчиной и сыром, две кружки чая с молоком, – бутерброды доедали уже на заднем сиденье кареты. Джайлз действительно был голоден, так что ему полдник очень понравился. Поднявшись по ступеням большого каменного дома на Шарлотт-стрит, Вильгельмина позвонила. Дверь открыла молодая женщина в синей форме служанки. Она бесстрастно посмотрела на посетителей.

– Мы пришли к доктору Томасу Юнгу, – объявила Мина. – Я полагаю, он здесь живет?

– Доктор Юнг проводит время со своей семьей. Сегодня он не принимает пациентов.

– Мы не пациенты, – резко ответила Мина. – Мы – его коллеги-исследователи. Будьте уверены, мы не стали бы беспокоить доктора, если бы наш визит не представлял для него большой важности. Пожалуйста, сообщите господину Юнгу, что мы прибыли из Египта с важной информацией, касающейся его предстоящей экспедиции.

– Пожалуйста, подождите здесь, я ему передам.

Через минуту дверь снова открылась – на этот раз перед ними предстал мужчина с бакенбардами в круглых очках в стальной оправе и в черном сюртуке.

– Добрый день, друзья. Чем я могу быть полезен?

– Добрый день, доктор Юнг. Спасибо, что согласились увидеть нас. Мы постараемся не отнимать у вас слишком много времени.

– Я правильно понял, что у вас есть информация, касающаяся моей экспедиции в Египет?

– Информация, да, – подтвердила Вильгельмина. – И еще некое предложение на ваше рассмотрение.

Пока доктор не сделал попытки впустить их.

– Хм-м, предложение, – повторил он задумчиво, рассматривая ее необычный наряд. – Хотелось бы пояснить природу этого предложения…

– Оно касается гробницы Анена, верховного жреца Амона. Она содержит множество неизвестных артефактов.

Доктор покровительственно улыбнулся.

– Простите, но вы ошибаетесь, миледи. Нет такой гробницы.

– Вынуждена не согласиться, доктор. Гробница существует, но до сих пор не обнаружена. Однако, могу вас заверить, до обнаружения недалеко. – Мина наклонилась вперед и негромко произнесла: – И вы будете тем самым человеком, который это сделает.

Доктор по-прежнему благосклонно смотрел на нее через очки, не похоже было, чтобы сообщение взволновало его. Видимо, он привык иметь дело с людьми, имеющими отклонения в психике.

– Могу я спросить, откуда вам это известно?

– Можете, – ответила Вильгельмина с самой искренней и уверенной улыбкой, – я из вашего будущего.

ГЛАВА 5, в которой чествуют гостя

Кит дошел до жилья: это была небольшая деревушка; несколько домов из кирпича-сырца выстроились вдоль берега медленно текущего Нила. Вокруг раскинулись поля, засаженные бобами и кабачками, луком-пореем, дынями, кунжутом и тому подобным… все это охранялось стаей дворняг довольно добродушного вида. Он отметил, что большинство домов лишены каких-либо украшений, если не считать некоторых стен, окрашенных в синий или зеленый цвета. Ни окон, ни дверей в домах не было, но почти везде на задних дворах стояли небольшие печи в форме ульев. В домах побогаче на плоских крышах были устроены небольшие павильоны под тентами – наверное, туда долетал прохладный ветерок, – но прочие крыши были завалены кучами выгоревшего на солнце мусора. Любая ненужная или пришедшая в негодность вещь заканчивала жизнь именно здесь.

Первая собака попалась ему, когда он проходил мимо третьего дома на краю деревни; к ней тотчас присоединились еще две, а за ними потянулась толпа любопытных детей. И собаки, и дети таращились на него во все глаза. Кит улыбнулся и помахал рукой, отчего младшие бросились искать защиту у старших, вызвав общий гомон по поводу незнакомца, забредшего из пустыни.

Кит с удовлетворением отметил, что его первая попытка общения увенчалась успехом. В какое бы время его не занесло, похоже западные люди не вызывали у местных жителей отрицательных эмоций – никто не доставал оружие и не бежал в укрытие. Наоборот, из собравшейся толпы выступил темнокожий мужчина постарше с копной седых волос и протянул Киту глиняную чашку с водой. Кит принял ее с улыбкой и поблагодарил кивком. Дождавшись, пока чашка опустеет, мужчина спросил:

– Немецкий? Франсе?

– Английский, – ответил Кит, вытирая рот. – Parlez vous English?

– Нет, – помотал головой мужчина. Он отловил ближайшего мальчишку и произнес короткую команду. Парнишка кинулся прочь. Повернувшись к Киту, он опять спросил с надеждой: – Франсэ?

– Нет, – ответил Кит, возвращая пустую чашку.

Мужчина покорно вздохнул, а прочие селяне стояли, глядя на Кита и друг на друга, пока не появился стройный молодой человек в белой куфии.

– Здравствуйте, сэр, – сказал он, проталкиваясь сквозь толпу. – Я Хефри.

– Вы говорите по-английски.

Молодой человек серьезно кивнул.

– Как вас зовут, сэр?

– Меня можно звать Кит, Кит Ливингстон.

– Чем мы можем помочь вам, Кит Ливингстон?

– Я путешественник, – ответил Кит. – Мне надо попасть в Луксор. Вы не подскажете, как мне туда добраться?

– Вы пешком?

– Да.

– Вы шли по пустыне пешком?

– Да, видите ли, я ищу кое-кого.

– Вы кого-то ищите пешком в пустыне? – переспросил Хефри, недоверчиво прищурив большие темные глаза.

– Ну, в общем, да, – Кит понял, что расспросы могут затянуться. – Но сейчас мне надо в Луксор…

– У вас есть деньги? – поинтересовался Хефри.

– Есть немного, – ответил Кит. Вильгельмина дала ему горсть монет. – Да, немного…

– Это мой отец, – представил молодой человек, указывая на пожилого мужчину. Тот кивал и улыбался. – Он староста этой деревни. Можете переночевать у нас, а утром я отвезу вас в Луксор.

– Прекрасно, – сказал Кит. – Я имею в виду, большое спасибо.

– Пребывание у нас и дорога обойдутся вам в шесть динаров. – Хефри обменялся несколькими словами со своим отцом, а затем сказал: – Вас приглашают в дом и надеются, что вы разделите с нами трапезу. Мой отец хотел бы расспросить вас об Англии.

– Я был бы рад, – сказал Кит, вспоминая известные ему примеры самого обходительного общения. – Но я не хотел бы доставлять вам лишних забот.

– Не думайте о заботах, – ответил Хефри. – Гостеприимство – это наш долг. Идемте со мной, я вас провожу.

Темноглазый молодой человек повернулся и протиснулся сквозь толпу зевак. Кит последовал за ним.

– Вы прекрасно говорите по-английски, – сказал Кит в спину своему провожатому. – Где вы учились?

– В миссионерской школе в Аль-Кахире, – ответил туземец. – Там братья хорошо учили меня. Я закончил школу два года назад, а сейчас работаю в Луксоре.

– Кем, если не секрет?

– Проводником. Иногда помогаю двоюродному брату с его лодкой. Он говорит по-французски. Мы помогаем друг другу.

– Понятно, – одобрительно кивнул Кит. – Значит, вы работаете на набережной.

– Мы пришли. Вот наш дом.

Кит поднял глаза и увидел, что они остановились возле самого большого дома в деревне. На крыше горели масляные фонари, освещая вход.

Хефри подвел его к двери.

– Пожалуйста, проходите, – пригласил он, сбрасывая туфли. – Вы – гость.

– Спасибо, – сказал Кит, снимая туфли. – Если не возражаете, я спрошу, какой сейчас год?

Хефри удивленно посмотрел на него.

– Год?

– Ну да, мне хотелось бы уточнить.

– Год двести тридцать пятый, – ответил молодой человек, пожав плечами.

Сердце Кита упало при мысли о том, что он серьезно промахнулся и попал в ранний Египет. Но что-то здесь не вязалось: миссионерская школа, масляные лампы, работа проводником и вообще все прочее.

– По английскому календарю, – продолжал Хефри, – сейчас тысяча восемьсот двадцать второй год.

– Ах, вот как, – протянул Кит, совершенно не уверенный в том, что должно ожидать его в 1822 году. Впрочем, это, конечно, лучше, чем мрачное Средневековье.

– Проходите, пожалуйста.

Внутри дома было темно, а воздух пропах специями с кухни. У Кита рот наполнился слюной, а пустой желудок заурчал. Кит был уверен, что сможет съесть любую еду, которую ему предложат, лишь бы ее было побольше. Он плелся за своим молодым провожатым через нижний этаж, где была всего одна большая комната, разгороженная занавесками. На полу лежали ковры, а по углам – подушки разных размеров; в центре комнаты стоял низкий стол с большой круглой столешницей, покрытой латунью, украшенной чеканкой. Хефри привел его в заднюю часть дома, где две женщины и две молодые девушки возились возле очага, над которым кипел очень большой и очень закопченный котел.

Одна из женщин наносила тонкий слой теста на дно круглого чугунного котла, собираясь выпекать лепешки. Она с тревогой посмотрела на вошедшего Хефри. Он что-то сказал. Женщина успокоилась, взяла только что испеченную лепешку, разломила ее пополам и протянула гостю.

– Это моя мать, – представил Хефри. – Ее зовут Мариам.

Кит принял теплый хлеб и с благодарностью кивнул.

– Не подскажете, как сказать спасибо по-египетски?

– Шукран, – ответил молодой человек. – Просто скажите «Шукран».

Кит повторил это слово, а потом решил украсить фразу именем.

– Шукран, Мариам. – Мать Хефри рассмеялась, затем что-то сказала сыну и вернулась к своему занятию.

– Что она сказала? – поинтересовался Кит.

– Моя мать говорит, что вы очень высокий и даже не слишком страшный, – ответил Хефри. – Она считает, что из вас вышел бы хороший муж для Бет – это моя старшая сестра.

– Пожалуйста, переведи ей, что когда я решу подыскать себе жену, я первым делом наведаюсь сюда.

После перевода его замечание вызвало смешки среди женщин у очага. Две младшие девушки украдкой посмотрели на посетителя и захихикали в кулачки.

Тут подошел отец Хефри. Он приложил руку к груди и гордо произнес:

– Я Рамсес. Рад встрече с вами.

– И я очень рад познакомиться с вами, Рамсес, – ответил Кит, протягивая руку. – У вас имя очень известного фараона.

Старший улыбнулся и кивнул.

– Он совсем не говорит по-английски, – пояснил Хефри. – Это все, что он знает.

– Скажи ему, что Рамсес – очень известный фараон. Все в Англии слышали о нем.

– Он знает. Рамсес – не настоящее его имя, – заметил молодой человек. – По-настоящему его зовут Копт. Довольно старомодно – и сложновато для произношения. Вот все и зовут его Рамсес.

– Копт? – с удивлением переспросил Кит.

– Да, мы копты, – кивнул Хефри. – Христиане.

– Ах, вот как! – Честно говоря, Кит не знал, как к этому отнестись. – Пожалуйста, поблагодари отца за то, что он позволил мне войти в его дом. Я польщен.

Сын перевел, и Рамсес благожелательной улыбнулся. Он что-то сказал сыну и тот перевел:

– Да пребудет с тобой благодать Божья, пока ты странствуешь по нашей земле.

– Шукран, – ответил Кит.

Староста пригласил сына и гостя на крышу, где Киту отвели главное место в маленьком павильоне – простой конструкции из ткани и досок, прикрытой пальмовыми ветками от солнца. Пол устилали коврики, а подушки расставлены так, чтобы можно было полулежать.

Пока Рамсес разжигал уголь в медной чаше, Кит прилег, откинулся назад и стал смотреть на ранние звезды. Через некоторое время, когда угли в чаше начали тлеть, одна из дочерей принесла кальян и небольшой пакетик какого-то неизвестного вещества, которое нужно было курить. Отец приготовил трубку и, сделав несколько затяжек, чтобы раскурить кальян, передал мундштук на длинном шланге Киту, жестами показав, что ему следует затянуться.

Не желая обижать хозяина, Кит сделал затяжку на пробу и задохнулся прохладным дымом с привкусом ментола. Впрочем, хозяин остался удовлетворен.

– Спасибо, – кое-как проговорил Кит. – Это… хорошо.

Хефри тоже сделал затяжку и вернул мундштук отцу. Рамсес с удовольствием принялся попыхивать кальяном, засыпав гостя вопросами. Сын едва успевал переводить. Как здоровье короля? Не думает ли Кит, что король может посетить Египет? Сколько лошадей на конюшне у Кита? Он живет в замке? Правда ли, что в Англии каждый день идет дождь? Доводилось ли ему встречаться с королем?

Кит кое-как отвечал, хотя понимал, что некоторые его ответы слишком расплывчаты. При этом он отчаянно пытался вспомнить, какой король восседал в это время на троне. Судя по тому, что хозяин довольно кивал, не забывая курить кальян, его все устраивало. Тем не менее Кит обрадовался, когда принесли еду в больших медных мисках – острое рагу из баранины и баклажанов с чечевицей, абрикосами и кедровыми орешками. Все это было щедро приправлено желтым кускусом. Есть надлежало руками. Мужчины запускали щепоть в общую тарелку, а женщины и девушки суетились вокруг, наполняя чашки местным пивом – водянистым, кисловатым напитком. Впрочем, пить его было приятно. Порванная лепешка тут же заменялась на новую, а остатки прежней исчезали.

Когда мужчины закончили, женщины из остатков приготовили еду себе. Кит зевал и серьезно подумывал о том, чтобы сложить несколько подушек и завалиться спать, когда началось вечернее развлечение: пришли четверо мужчин, двое с барабанами, один с инструментом, похожим на лютню, и один с трещоткой. Музыкантов пригласили исключительно ради Кита – честь, полагавшаяся гостю старосты деревни, – и началась музыка, прогнавшая мысли о сне из усталой головы Кита. Заглянули несколько соседей, начались танцы. К большому огорчению Кита, его тоже втянули в празднество и заставили топтаться с мужчинами, в то время как женщины прихлопывали в такт музыке и смеялись.

Было поздно – намного позже, чем ему хотелось бы, – когда музыканты наконец отложили свои инструменты. Их угостили пивом, они поблагодарили хозяина и удалились. Рамсес встал и с интонацией, достойной настоящего фараона, пожелал гостю спокойной ночи.

Кит поблагодарил за чудесный вечер.

– Не помню, чтобы я проводил вечер приятнее, – почти искренне признался он.

– Салам, – сказал Рамсес, спускаясь по ступенькам и все еще напевая мелодию, которую играли музыканты.

– Сегодня вы будете спать здесь, – сказал ему Хефри. – Есть одеяло, так что не замерзнете. А завтра с утра я зайду и поедем.

– Буду готов, – заявил Кит. – Спокойной ночи – и, Хефри, спасибо. Спасибо за все. Это было как раз то, что нужно.

– Это и для нас удовольствие, – учтиво ответил молодой египтянин. – Доброй ночи.

Хефри тихо вышел, а Кит подобрал несколько подушек и встряхнул одеяло. В течение одного дня – неужели только одного? – он сидел в гробнице, резонно опасаясь за свою жизнь, затем страдал от жары, жажды и одиночества в пустыне. И вот он здесь, накормленный, ублаженный музыкой и гостеприимством людей, о существовании которых он даже не подозревал до этой ночи.

Стоило ему натянуть на себя одеяло, как вступил хор собак и ослов, каждый из которых старался перекричать другого, пока вся долина Нила не зазвучала какофонией лая и рева.

Сон не шел. Кит лежал на спине, уставившись в небо. Ему показалось, что звезд на здешнем небе куда больше, чем ему доводилось видеть где-нибудь и когда-нибудь. Млечный Путь, который в Лондоне он не видел даже мельком, а в других местах, если и видел, то как слабую звездную пыль, здесь, в Египте, сиял яркой облачной полосой. Он с удивлением наблюдал, как ослепительный поток медленно катится по сияющему небесному куполу, величественно вращаясь вокруг неподвижной яркой точки Небесного Гвоздя. Звездный свет был настолько ярок, что на земле от него образовывались зыбкие тени.

«Как прекрасна эта звездная империя», – размышлял он. Кто-то из поэтов обязательно должен был обратить на это внимание.

Звездные поля раскинулись над ним во все стороны, они были заполнены диковинными созвездиями, которых он никогда раньше не видел, с названиями, которых он не знал. Кое-где глаз улавливал знакомые сочетания звезд, но в общем небосвод представлял для Кита загадку, поскольку поверхностные знания астрономии, полученные в средней школе, давно выветрились из его памяти. А ведь в одиннадцать лет он посещал занятия астрономического клуба! Правда, звездным небом они занимались в основном зимой, на морозе. Зимой небо в Англии самое яркое, хотя ни в какое сравнение со здешним, конечно, не идет. Помнится, он перепрыгивал с одной ноги на другую, пытаясь согреться, дожидаясь своей очереди заглянуть в шестидюймовый телескоп мистера Хендерсона, а звезды… нет, забыл. Кит опять пожалел, что слишком мало внимания уделял занятиям.

Впрочем, подумал он, еще не поздно. Он научится. Найдет кого-нибудь, кто научит его. Ну, или сам справится. Почему-то это казалось Киту важным, причем настолько, словно от этого зависела его жизнь. Если хотя бы часть того, во что верили Козимо и сэр Генри, была правдой, от этого могло зависеть будущее всего мира.

Последнее, что он успел вспомнить, погружаясь в сон, были слова Козимо: вселенная куда более странное место, чем кто бы то ни было в состоянии себе представить.

ГЛАВА 6, в которой обсуждаются проблемы беременности

С одной стороны, Сяньли было ужасно неловко из-за того, что ее, словно императрицу Китая, несут в паланкине, но с другой она оценила внимание носильщиков и их старшего. После нескольких недель на борту корабля, довольно дурно пахнущего, кстати, качка в паланкине ничем не напоминала мерное переваливание корабля с боку на бок. Артур объяснял, что правитель здешней земли на итальянском полуострове некогда был его добрым другом.

– Но это было много лет назад, – говорил он. – Все могло измениться. На всякий случай сойду-ка я на берег один и оценю ситуацию. Если все будет хорошо, вернусь за тобой.

Таким образом, появление паланкина, хотя и неожиданное, следовало считать признаком того, что положение при королевском дворе стало не только не хуже, а даже лучше, чем опасался Артур. Она откинулась на подушки, набитые перьями, с удовольствием поглядывая по сторонам на пологие холмы над серебристой морской гладью. Внутри зрело ощущение, что она возвращается домой. Пока носильщики поднимались из гавани в город, она пребывала в состоянии покоя и умиротворения, того, чего ей не хватало на протяжении многих недель. После первого прыжка Артур настаивал на том, что лей-путешествия слишком опасны для ее состояния. Сяньли в этом сомневалась. Еще один или два прыжка казались ей гораздо более предпочтительными, чем путешествие, которое, как она стала думать, никогда не закончится.

К тому времени, когда носильщики и их низкорослый старший достигли длинной наклонной тропы, ведущей к королевскому дому на холме, Этрурия уже очаровала ее {Этрурия (лат. Etruria, Hetruria) – область на северо-западе древней Италии, на западе омывалась Тирренским, или Тусским, морем – названным, как и сама Этрурия, по наименованию проживавших в том регионе этрусков (древние греки звали их тирренами, а древние римляне – тусками)}. А встреча с королем, мягким и обаятельным, заставила ее забыть тяготы совсем не комфортного путешествия.

– Сяньли, любовь моя, – сказал Артур, представляя ее королю, – поприветствуй Турмса. Он господин и король Велатри и мой давний дорогой друг.

– Я ваша слуга, милорд, – ответила Сяньли, делая реверанс. Движение получилось неуклюжим, в основном из-за поздних сроков ее беременности, она потеряла равновесие и опасно покачнулась.

Король точно рассчитанным жестом протянул руку и поддержал женщину.

– Прошу вас забыть о церемониях на время пребывания у меня в гостях, – сказал он.

– Вы очень добры, – ответила Сяньли, дождавшись перевода Артура.

Турмс, все еще держа под руку, подвел ее к дивану.

– Думаю, здесь вам будет удобнее, – сказал он, помогая сесть. – Хвалю тебя за выбор жены, друг мой, – сказал он Артуру. – Она на редкость красива. Думаю, ты счастливый человек.

На вопросительный взгляд Сяньли Артур сказал:

– Король говорит, что ты очень красивая, а я счастливчик.

– Скажи королю, что я опасаюсь за его зрение. Сама себе я представляюсь этаким раздутым китом.

Турмс рассмеялся, когда услышал это.

– Хорошо бы все киты были такими на вид, – сказал он. – Предлагаю выпить вместе за радость общения у нас впереди. – Король приказал принести вина. – И, Паша, будь добр, принеси нам серебряные кубки.

– Сир? Эти кубки используются только в святые дни, – шепотом напомнил слуга.

– В самом деле! – воскликнул король. – Вот и прекрасно! Что есть на свете более святого, чем общение с давними и новыми друзьями? Это воистину радостное событие, так что будем пить вино и ужинать, пользуясь нашими самыми праздничными предметами. Я, Турмс Бессмертный, объявляю этот день святым праздником.

– Будет исполнено, о великий король. – Паша поклонился и поспешил прочь.

Турмс подмигнул Сяньли.

– Он очень способный домоправитель, но иногда забывает свое место, и ему приходится напоминать. – Он посмеялся. – Другой король давным-давно отправил бы его на кол, но он мне нравится.

Пока подавали вино, поговорили о родине Сяньли. Турмс слушал с большим интересом, особенно когда узнал, что торговцы начали заходить в китайские порты. Но доселе ему не приходилось встречаться ни с одним уроженцем этого далекого царства. Он хотел знать, как ведут себя правители ее страны, как управляют, что носят и едят. Он внимательно слушал перевод Артура, время от времени кивая, явно запоминая новые сведения.

Когда Артур объявил, что хотел бы прогуляться в окрестностях, они продолжили разговор в рощах и виноградниках королевского поместья. Постепенно их разговор перешел к причине визита гостей.

– Артурос сказал мне, что ваше путешествие связано с очень важным делом.

– А что еще сказал мой муж? – спросила Сяньли, с легким неодобрением взглянув на Артура, когда он передал ее слова королю.

– Только то, что время, которое должно было стать для вас временем радости и предвкушения, каким-то образом было испорчено. Он сказал, что пришел ко мне за советом. – Турмс остановился, повернулся к ней и улыбнулся. – Надеюсь, я смогу достойно отплатить ему за доверие.

Сяньли смотрела на Артура, пока тот переводил слова Турмса.

– Говори, – подбодрил ее Артур. – Здесь все свои.

– Все так, как сказал мой муж, – начала Сяньли, облизывая губы. – Действительно, у меня проблемы. Дважды я чудом предотвратила выкидыш. Но потом мне стало казаться, что все идет как надо. Я неплохо себя чувствовала…

– А сейчас? – мягко спросил Турмс.

– Первое движение ребенка я почувствовала около месяца назад, – ответила Сяньли, ее губы слегка подрагивали. – Сейчас я начинаю думать, что с ребенком не все в порядке.

– Ясно. – Турмс дослушал перевод Артура. – Теперь вы хотите знать, есть ли у ребенка шансы родиться, и будет ли он жить.

– Наверное, глупо было полагаться только на нашу дружбу, – проговорил Артур. – Но я больше ничего не смог придумать. Мы взяли курс на твои земли…

Турмс повернулся и пошел между ухоженными лозами. Возле одной он остановился, покачал на ладони тяжелую гроздь и смахнул восковой налет на соседней грозди.

– Мне было бы очень жаль, если у нас… – начал Сяньли.

Артур коснулся ее плеча и показал глазами, что сейчас лучше помолчать.

Наконец Турмс вернулся к встревоженной паре.

– Конечно, я дам вам совет. Мне надо было убедиться, что ваша просьба не выходит за пределы предсказуемого знания. Меня о многом спрашивают, но о таком никогда.

– Вы действительно можете это предвидеть?

– Думаю, да, – ответил Турмс. – В любом случае, в моих силах найти ответ.

Они возобновили прогулку среди виноградников, радуясь теплу и красоте дня. Однако вскоре Сяньли устала, и они вернулись в дом, где гостям были приготовлены комнаты. Затем, когда с размещением было покончено, Турмс оделся официально и спустился в храм у подножия священного холма. Он хотел посоветоваться с некоторыми жрецами относительно предметов, нужных для гадания.

Первосвященник, почтенный старец с небольшим горбом на спине, вошел в комнату как раз в тот момент, когда король собирался уходить.

– Да пребудет мир в твоей земле, мой господин и король, – гулким голосом приветствовал его первосвященник. – Я только что узнал, что ты здесь, иначе поспешил бы прийти раньше.

– Привет тебе, Сетре. Я не хотел мешать твоим размышлениям, – ответил Турмс. – Я пришел только затем, чтобы подготовиться к вечернему гаданию. Все в порядке, не было никакой нужды тебя беспокоить.

– Твое присутствие никогда не будет помехой, о король, – ответил престарелый жрец с безупречным почтением. – А у меня для тебя хорошие новости. Твоя усыпальница почти готова.

– Действительно, новости добрые, – сказал Турмс, одобрительно кивая. Строительство королевской усыпальницы было первой и самой священной обязанностью короля-жреца. Однако этот замысел, довольно скромный по сравнению с планами его немногих предшественников, то и дело натыкался на разные осложнения. Завершение строительства отодвигалось уже много раз.

– Строители уверяют, что усыпальница будет готова к равноденствию, – сказал старый жрец. – Тогда освящение твоего сана может состояться весной.

– Очень хорошо, Сетре. Твой опыт и труды бесценны. – Король ничуть не кривил душой. Старик грамотно руководил строительством и ничего не забывал. Турмс не стал напоминать ему об ошибке на раннем этапе. Сетре неудачно выбрал место на Священном Пути, оно оказалось совершенно непригодным из-за качества туфового камня. К счастью, это выяснилось во время церемонии предсказания задолго до начала строительства.

– Я надеялся, что это известие доставит тебе удовольствие. – Сетре поклонился, собираясь уходить, но задержался и спросил: – Обряд, который ты планируешь на сегодняшний вечер… Хочешь, я помогу?

– Спасибо. Не обязательно, – ответил Турмс. – Обряд связан с рождением ребенка.

– Да, это простое дело. У меня есть голубь, он тебе послужит.

– Не так все просто, как хотелось бы, – сказал король, и рассказал об опасениях матери. – Она боится, что ребенок уже мертв. – Ты когда-нибудь сталкивался с таким гаданием?

– Один раз было, мой король. Много лет назад. – Он приложил палец к губам, вспоминая. – Тогда я использовал барана, если правильно помню. Но сейчас я бы не стал так делать.

– Почему?

– Тут лучше подойдет ягненок, – сказал Сетре. – Новорожденный. Со старым животным ты рискуешь получить слишком много побочных эффектов. Это осложнит гадание. Нет, нужно молодое животное, и чтобы здоровое было.

– Мудрый совет, Сетре. Пожалуй, я так и сделаю, – медленно проговорил Турмс. – Знаешь, я подумал и решил, что твоя помощь будет нелишней. Ты присмотри за тем, чтобы ягненок или козленок оказались подходящими.

– Как пожелаешь, мой король.

Убедившись, что для церемонии все готово, Турмс вернулся во дворец, в свои покои и, наказав Паше никого к нему не пускать, взял сливу из миски, стоявшей на столе. Снял мантию, повесил ее на вешалку у двери, лег на кровать и закрыл глаза. Но он не спал.

Вместо этого он скрупулезно припомнил все события дня, и пришел к выводу о правильности всего сущего. Все, что происходит в жизни, происходит не просто так. Взять, например, его дружбу с Артуросом. Ему вспомнились счастливые годы, проведенные вместе с ним, а затем долгое и трудное восхождение на престол и последовавшие за этим годы напряженной учебы и подготовки – возможно, все это вело именно к этому дню, когда друг обратился к нему в трудную минуту. Турмс в который раз поразился тому, как даже самые, казалось бы, незначительные действия и события могут в нужный момент оказаться столь значимыми.

Не пренебрегайте мелочами… Это изречение он перенял в Александрии у бородатого восточного мудреца – служителя Яхве – бога, который, как утверждалось, царил превыше всех остальных. Ему поклонялись евреи, не обращая внимания на остальных богов.

Турмс Бессмертный думал об этом, и сердце его вновь воспаряло от осознания того, что для мудрых мелочей не бывает.

На закате, когда солнце начало опускаться в море, превратившееся в подобие расплавленной бронзы, король встал, разделся и совершил троекратное омовение в бронзовой купели. Надел малиновую мантию и шляпу провидца и вышел, наказав Паше привести Артуроса с женой в урочное время.

Король неторопливо шел к храму, а тем временем его разум уже просматривал мириады путей возможного будущего своего друга.