Текст книги "Война будущего"
Автор книги: Стивен Майкл Стирлинг
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
«Мы люди», сказал он, проходя между них. Он встал, глядя вниз на плачущего мальчика, пока ребенок не поднял глаза и не посмотрел на него. «Пойдем со мной, если хочешь жить».
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ВРЕМЕННЫЙ ШТАБ СОПРОТИВЛЕНИЯ
Джон бросился на койку. Она обеспокоенно заскрипела и закачалась под ним, хотя он в жизни никогда не весил более ста пятидесяти кг, а теперь он был даже еще легче. Простая походная раскладушка являлась для него роскошными апартаментами, и ему не хотелось иметь репутацию того, кто поганит президентский люкс. Он включил походную лампу на откидном столике рядом с собой и вытащил из нагрудного кармана письмо, не обращая внимания на мерцающий свет и фруктовый запах горящего спирта. Получить личное письмо от старого друга – для него это было определенное событие. Иногда к нему приходили сообщения от мамы или от Дитера, но в основном он получал электронные письма и рапорты, не носившие личного характера. Но это письмо пришло от Джека Брока из Миссури.
Джон Коннор попросил Джека информировать его о своем отце, Кайле Ризе. «Конечно, Джек и понятия не имеет о нашем родстве». Без сомнения, Джек считал, что Джон просто беспокоится о них как хороший командир.
Он разорвал конверт и начал читать.
«Дорогой Джон,
Надеюсь, ты не станешь возражать против такого фамильярного обращения, но похоже, я ничего не могу с собой поделать, потому что я ведь пишу тебе лишь письмо, а не официальный документ. Если помнишь, ты просил меня держать тебя в курсе Кайла Риза и его маленького друга Джесси. Что я сейчас и сделаю. Но вот чего ты, возможно, не знаешь, это то, что теперь у нас уже целый отряд сирот, и думаю, что я начну с того, что расскажу тебе об этих детях в общем и целом.
Прежде всего, они редко смеются. Не то чтобы им было отчего много смеяться, но ты сам знаешь, ты всегда говоришь, что дети быстро оправляются, и они неунывающие существа. И что они в состоянии преодолеть и пережить всё, по прошествии некоторого времени. Думаю, частично проблема заключается, возможно, в том, что мы не в состоянии дать им это время. Или же Скайнет не даст. Во всяком случае, они у нас представляют собой мрачную небольшую группу. Я начинаю думать, что, может быть, в этом мы, по крайней мере, частично, но виноваты. Ведь когда у нас появляется новый ребенок, мы сразу же первым делом начинаем его обучать.
Знаю, нам приходится это делать, и в целом они очень хорошо с этим справляются. Но мы, так сказать, обращаемся с ними как с уже почти взрослыми, если ты понимаешь, что я имею в виду. Поэтому я поручил их Сьюзи и ее подружкам, чтобы они их немного вывели из мрачного состояния. Видел бы ты выражение лица моей девочки, когда я отдал ей такой приказ. Оно было примерно таким: «Папа, ты в свое время давал мне очень странные задания, но это переплюнуло их всех».
Но она классно с этим справляется, а кроме того, похоже, и ей самой это тоже очень нравится. Дети начали улыбаться, а Сьюзи и ее друзья дурачатся и прикалываются тут повсюду. Так что теперь я больше всего опасаюсь, чтобы они не стали шутить по-настоящему, разыгрывать и обманывать. Как ты помнишь, Сьюзи очень на это способна.
С другой стороны, возможно, именно это детишкам и нужно.
Доказать им, что даже когда они непослушны, когда они нашкодили, их никто не выстроит вдоль стены и не расстреляет. А в их жизни было слишком много подобных случаев. Когда я думаю о том, через что они прошли, я признаю, что чувствую себя каким-то ничтожеством. И это заставляет меня благодарить судьбу за всю прожитую мною до сих пор жизнь.
И все же мне по-прежнему кажется, что детство – это самая длинная часть нашей жизни.
Как все это повлияет на них, когда они станут взрослыми, и у них за спиной останутся вот эти воспоминания? Остается только надеяться, что мы победим эту компьютерную тварь до того, как они повзрослеют. Боже мой, Джон, ты только подумай! Нам приходится учить детей веселиться!»
Джон уронил письмо на грудь и потер переносицу. Шрам, оставленный у него на лице много лет назад кибернетическим морским котиком, снова у него заболел, но ведь он всегда так болел, когда он очень уставал. Он вздохнул. Он сам рос и воспитывался в чрезвычайно жестких, даже по нынешним меркам, условиях. Но он научился смеяться и веселиться несмотря ни на что. Даже если ему приходилось красть, чтобы доставить себе максимально возможное удовольствие. По сравнению с нынешними детьми, у него это получалось легко и просто.
«Что касается Кайла, то мне он очень нравится. Он не лидер; не думаю, что он когда-нибудь станет офицером. Но он основательный, на него можно положиться, и однажды он станет отличным сержантом. Он буквально рвется защищать, и это мне в нем нравится, и он умеет принимать на себя ответственность. Он толковый и умный, если не сказать школяр, и он порядочный. Если он согласится что-то сделать, то он это сделает, клянусь Богом».
«Да» , сокрушенно подумал Джон, «сделает» . Всё это до жути напоминало описания его мамы… но с другой стороны, Кайл Риз вырастет к тому моменту, когда они встретятся. «У меня начинает голова болеть». Он вернулся к письму.
«Его маленький приятель Джесси в конце концов оказался мальчиком. Он такой маленький и был одет в эту серую одежду, и поэтому нельзя было понять, кто он. Они с Кайлом держатся вместе, друг друга защищают. Что радует глаз. Не то, чтобы у нас много детей, которые дерутся. Как я уже говорил, им почти неизвестно, что такое хулиганить.
То, что они держатся вдвоем, это хорошо. Как и другим детям, не так-то просто им сблизиться с новыми друзьями. И никто из них не поддерживает тесных взаимоотношений с окружающими их взрослыми. Но лучше бы им это преодолеть, иначе Скайнету когда-нибудь, возможно, и удастся, пусть даже и косвенно, уничтожить человечество.
И на этой грустной ноте я заканчиваю. Всего самого наилучшего всем вам там, Джон».
Джон сложил письмо и положил его на столик. Кайл был физически здоровым мальчиком с израненной психикой, но хорошим сердцем. Иными словами, он уже был похож на человека, который станет его отцом. Ему хотелось что-то сделать, чтобы облегчить ему жизнь. Но он не смел.
«Ему будет хорошо у Джека и Сьюзи» , подумал Джон. «Они о нем позаботятся и обучат его». Вот со Сьюзи же у Джека получилось просто отлично. Джон подумал, рассмеялись бы Кайл с мамой? «Нет, не надо, не думай об этом! Нет, нет, нет! Думай о розовом жирафе. Бегемоте, мармеладе, обо всем, что угодно!»
Затем он заставил себя мысленно вернуться к последнему рапорту своих разведчиков, который он читал. Наконец, ему удалось отвлечь себя настолько, что ему показалось, что он сможет заснуть. Но когда он закрыл глаза, как раз перед тем, как погрузиться в мучительную дремоту, перед глазами у него возникло заплаканное лицо Кайла, и он вздохнул.
*
«Джон, не понимаю, чего ты от меня ждешь», сказала Сара. «Нельзя навязывать это людям сверху. Во-первых, не у всех есть свободное время для этого, не говоря уже о возможностях устраивать и содержать школы». Джон Коннор потянулся и вздохнул, подняв глаза на пушистые перистые облака в небе – Северо-Запад Тихоокеанского побережья словно облачился сегодня в один из столь редких прекрасных летних дней. Он коснулся плечами душистых сосновых лап и продолжил: «Мама, нам нужно что-то с этим делать. Я не ожидаю, конечно, привычной всем школы со строгими часами работы или чем-то в этом же духе. Но если мы не приложим определенных усилий, то эти бедные сироты очень много проиграют в своем развитии». Джон терпеть не мог тратить время редких своих свиданий с матерью и Дитером на споры с ними, но речь тут шла о том, с чем им нужно было разобраться. Чем дольше они будут это затягивать, тем сильнее они будут отставать и проигрывать. Она вопросительно подняла руки. «И что, по-твоему, я должна сделать?» «Думаю, мы могли бы разработать нечто вроде рекомендаций, методических указаний», предложил Дитер. «Я согласен с тобой в том, что обстоятельства у всех разные, и поэтому ни о чем формализованном не может быть и речи. Однако, как верно сказал Джон, это очень нужно. Возможно, никто над этим не работает, потому что не знает, с чего и как начать». Сара коротко улыбнулась и коснулась руки австрийца. Джон спрятал свою улыбку, сделав глоток кофе. Ему нравилось, что у Дитера получалась роль миротворца между ним и матерью. Благодаря этому он ощущал себя частью чего-то целого. Чего-то очень человеческого, очень дорогого. Всю свою жизнь он держался довольно изолированно от других людей из-за своей миссионерской функции. У него было много поклонников, но мало друзей. Ему пришло в голову, что до появления Дитера у него с мамой редко имели место подобные вспышки, требовавшие умиротворения в виде посредника.
«Одна из маленьких радостей жизни» , подумал Джон. Вслух он сказал: «Поэтому, по-моему, именно этим тебе и нужно заняться, мама, прошу тебя. Помочь им начать».
Сара кивнула, и на лице у нее уже появился отсутствующий взгляд, строивший какие-то планы. Дитер заговорщицки улыбнулся Джону.
«Боже! Несмотря ни на что я обожаю этих людей».
В КВЕБЕКСКОЙ ГЛУШИ
«Джон! Дружище! Добро пожаловать, проходи!» Улыбающееся лицо Снога сияло, когда он двинулся ему навстречу, широко раскрыв объятия во французском радушном стиле. Он обхватил Джона и громко поцеловал его в обе щеки, вызвав сильное недовольство у охранников Коннора, что явно позабавило Джона. «Мой дом – твой дом. Позволь мне познакомить тебя с моими женами».
Джон позволил провести себя к надземному входу в технологическое подразделение Сопротивления, которое представляло собой убедительную имитацию охотничьего домика, полуразрушенного и всеми покинутого, посреди бесконечных холмов, покрытых сине-зелеными пихтами и россыпями сапфировых озер. «Безусловно, место это сильно отличается от тех крысиных нор, в которых мы проводим большую часть нашей жизни» , подумал он.
Большая часть объекта была сооружена на деньги Дитера еще до Судного Дня, из-за чего в действительности этот домик вообще-то принадлежал Джону. После начала войны объект был расширен, равно как и его персонал, и без них Сопротивление уже давно бы развалилось. Если бы Скайнет хотя бы даже заподозрил об их существовании, он не остановился бы ни перед чем, чтобы их уничтожить. Но в данный момент наибольшую угрозу для этой колонии инженеров, технологов и ученых представлял собой все более эксцентричный и неадекватный стиль жизни ее руководителя. Сног настаивал на том, чтобы его величали «техно-шаманом», и он клеился тут буквально ко всем. За исключением, пока что, детей. Из разных источников поступали многочисленные жалобы, что те, кто отвергал его знаки внимания, в конечном итоге оказывались на производственном объекте, отправляясь работать туда на неопределенный срок. Хотя в правилах говорилось, что персонал будет меняться, выполняя эти столь необходимые обязанности по очереди, чтобы никто не был лишен возможности заниматься исследованиями. Сам Сног выглядел очень странно; с одной стороны, у него был значительный избыточный вес, и это в мире, где буквально все остальные были тонкими, а то и истощенными. С другой, в его длинные, до пояса волосы были вплетены какие-то диоды, транзисторы и прочая техническая атрибутика, а одет он был в ярко-алое широкое платье с огромными расклешенными рукавами-колокольчиками, свисавшими вниз. А кроме того, от него не очень хорошо пахло. Джон умолял маму посетить Снога вместо него. Но она отказалась. «Если и было какое-то влияние, которое я раньше оказывала на этого раздувшегося компьютерного выродка, то его нынче нет», настояла она. Джон был этим потрясен. Сара не склонна была разбрасываться такими эпитетами, как «раздувшийся выродок». «Когда я была у него в последний раз, он положил руку мне на бедро», сказала Сара. «Это тебе о чем-то говорит?»
«Что ему жить надоело?» , подумал Джон. «Что у него разновидность Эдипова комплекса? Что ему жить надоело и к этому в придачу Эдипов комплекс?»
Но он был вынужден признать, что если уж Сног обошелся так с Сарой Коннор, то могут потребоваться экстремальные меры, и ему действительно придется отправиться в Квебек, чтобы определить, что это может быть. «Возможно, мне придется немного его отлупить». Что ему вообще-то делать не хотелось. Однако теперь, увидев его сейчас лично…
«Прикол, по-моему, теперь жопа Снога уже прямо соединяется с его мозгами».
«Мои жены», сказал Сног, широко разведя руками в сторону коллекции его женщин, внешность которых была столь же странной, как и у него самого. В дополнение к длинным волосам, в которые были вплетены какие-то небольшие предметы, лица у них были наполовину окрашены, либо горизонтально, либо вертикально, в черные и ярко-красные цвета. И у каждой глаза казались вытаращенными, от наркотиков или от какого-то шока с перепугу. Между ними стояло человек тридцать угрюмого вида детей, каждый из которых был от Снога. «Возможно, позже», сухо сказал Джон. «Сейчас мне нужно обсудить с тобой одно дело, и боюсь, что вопрос этот не ждет». Сног охренел, и на лице его появилось стоически оскорбленное выражение, но он милостиво махнул рукой, и по-настоящему поклонившись, женщины удалились. Не произнеся ни слова и не оглянувшись назад, Сног привел его в очень большой и удобный офисный люкс. Техно-шаман обошел огромный стол и сел. Он слегка махнул рукой, указав на небольшой стул перед столом. Джон остался стоять. Он посмотрел на своего старого друга и принял решение. «Ладно, дело вот в чем», сказал Коннор. «Мне нужен технический советник для полевых операций. Им будешь ты». У Снога отвалилась челюсть. «Даже не пытайся протестовать», сказал Джон. «Решение принято». «Мои… мои жены», сказал Сног. «Мои дети!» «Твои жены будут продолжать заниматься своей работой в твое отсутствие. Если предположить, что они вообще-то работают». Ходили слухи, что они работали только тогда, когда хотели и над чем хотели. И многое из того, что ими было сделано, не могло принести никакой потенциальной пользы Сопротивлению. «О, конечно, работают», сказал Сног. «И, разумеется, они прекрасно позаботятся о детях». Джон оперся кулаками о блестящий стол и подался вперед. «Поверь, дружище, я не стал бы требовать от тебя такой ??жертвы без крайней необходимости».
«И это действительно крайняя необходимость, потому что если я оставлю тебя здесь, мне придется тебя расстрелять!» В Сопротивлении наверняка найдется хотя бы один психиатр, которому захотелось бы заполучить в свои руки такой исступленный случай мании величия. «Кто бы мог подумать, что у одного из моих самых старых друзей окажется больше общего со Скайнетом, чем у остальной части человечества?»
«Тебе придется переодеться во что-нибудь менее бросающееся в глаза», сказал Джон, указывая на алые драпировки одеяния Снога. «Я… честно говоря, я не знаю, есть ли у нас что-нибудь, что мне теперь подойдет», запинаясь, пробормотал Сног. «Поищи что-нибудь», посоветовал Джон. «Мы уезжаем отсюда через тридцать шесть часов, не позднее». «Боже, черт». Сног оглядел свой кабинет, руки его заблуждали по столу, как будто он не знал, куда их деть. «Для меня это такой шок!» Коннор пожал плечами. «Извини, дорогой, но это необходимо. Ммм…» Он опустил глаза на мгновение. «У тебя есть какой-нибудь помощник? Знаю, тебе захочется провести как можно больше времени с семьей до своего отъезда. Так что, может, есть кто-нибудь другой, кто мог бы меня проинформировать о том, что тут у вас происходит». «Конечно, конечно», ошеломленно сказал Сног. Он нажал несколько кнопок внутренней селекторной связи. «Шад Чоу, подойдите в главный офис». «Слушай, тебе не обязательно здесь оставаться», сказал Джон. «Тебе нужно сообщить обо всем… своим женам и детям. Я могу и сам его встретить». «Да, да, спасибо, дружище». Сног поднялся, обошел свой стол, ошеломленно посмотрел на Джона и вышел. Бормоча яростные проклятия, Джон обошел стол и сел. Одна или две его попытки войти в компьютер показали его неспособность в него проникнуть. Тогда он сел и стал ждать. Если ему придется прошерстить весь этот комплекс, проверив каждого хотя бы раз, он наверняка найдет кого-нибудь, кто в состоянии его запустить. Чоу дважды постучал в дверь и вошел. С первого же взгляда Джон предположил, что это первый здравомыслящий человек, которого он сегодня здесь встретил. Несколько быстрых вопросов подтвердили этот факт, равно как и прекрасная его личная гигиена. Оказалось, что Чоу по сути и руководил этим комплексом последние четыре месяца. Сног вмешивался лишь изредка. «Думаю, что он просто перетрудился и у него немножко, так сказать, крыша поехала от расхваливаний. Никто этого не заметил, поэтому он продолжал работать, и его крыша ехала все сильнее и сильнее». Чоу положил руку на сердце. «Знаете, я не психиатр, но если его отсюда увести, это наверняка принесет ему огромную пользу. И это уж точно облегчит жизнь всем нам. Это техно-шаманство, вероятно, творило чудеса, воодушевляя Сопротивление—» «Да, это так», ответил Джон. «Иметь при себе такого Доброго Волшебника – это огромная помощь. Вот почему Сног не выходит сейчас отсюда в наручниках».
Чоу немного заёрзал, смутившись. «Не поймите меня неправильно. У Снога до сих пор блестящий ум, когда у него ясная голова. Он научил меня всему, что я знаю и умею, и без ложной скромности скажу, что я многое умею. Просто…»
«Он поверил льстивой пропаганде», сказал Джон и кивнул. «Так, а теперь расскажите мне про ткань-хамелеон…» Джон поручил двум своим людям навести справки об этом комплексе и доложить ему. В течение последующих суток он организовал полную смену персонала, надеясь выявить и избавиться от всякой шушеры. За двенадцать часов до того, как они должны были покинуть объект, Джон вызвал к себе шамана, который по-прежнему был облачен в свои алые регалии. «Как там твой новый гардероб?» Сног бодро пожал плечами. «Дамы мои повсюду ищут, но пока безуспешно». «Знаешь что, Сног. Скажи им, чтобы они получше и побыстрей его искали, потому что ты в этом со мной не поедешь. Иначе я представляю, как ты будешь бегать голым на холоде». Он повернулся, уходя, а затем сказал через плечо: «Ах да, постригись».
На следующее утро Сног появился стриженный, в синих джинсах, черной футболке и с виноватым видом. Его многочисленные жены и дети всхлипывали, сопели и махали руками на прощанье отъезжавшей колонне машин в маскировочном камуфляже. «Боже» , подумал Джон, «неудивительно, что у него крыша поехала».
Первые две недели самопровозглашенный техно-шаман был предоставлен своим собственным устройствам. Это означало лишь пользование крошечной библиотекой и болтовню со свободным от держурства персоналом. Он был огражден от обрывочных и бестолковых сообщений, которые он получал от своей невероятно разросшейся «семьи», и которые, по словам Чоу, являлись прямым следствием ломки, испытываемой его женами от прекращения потребления довольно тяжелой наркоты, варившейся в домашних условиях. Было ясно, что некоторые из этих женщин никогда не будут и, возможно, никогда и не были нормальными – хотя в эти дни это вообще-то была не редкость. «Но некоторые из них медленно начинают опускаться с облаков на грешную нашу Матушку-Землю», сказал Чоу по спутниковой линии. «Захочется ли им по-прежнему находиться в гареме, когда они протрезвеют – это еще предстоит увидеть. Как там наш компьютерный гений Гендальф?» «Мерзнет, трезвеет, но явно улучшается на низкокалорийной диете, такой же, как и у всего остального человечества», ответил Джон. «И вообще-то он теперь уже намного больше похож на того Снога, которого я знал когда-то давно…»
*
Через некоторое время Коннор поручил своему старому другу преподавать научные дисциплины сиротам, но под наблюдением личного психолога Снога. В конце концов он также разрешил Сногу без ограничений общаться по электронной почте с наиболее здравомылсящими членами его семьи. Но он также проинформировал Чоу, что он не должен выполнять никаких его распоряжений, если только они не являются вполне разумными. Так что положение дел в Квебеке более или менее улучшалось, и Джон мог с облегчением вздохнуть. Теперь он мог перейти к вопросам попроще. Например, к войне.
МИССУРИ
СЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ
«Окей, ребята, таковы задачи, стоящие перед нашим патрулем. Рутина, ничего особо необычного, но…» Вся группа вместе прокричала: «Нет такого понятия – рутина». Джесси усмехнулся Кайлу, волнуясь оттого, что отправлялся на первое свое боевое задание. Кайл тоже был взволнован, но это было скорее больше похоже на возбужденное волнение, когда тебя чуть-чуть мутит. И ему не хотелось, чтобы Джесси шел на это «рутинное задание». Его друг получил приказ отправиться в Квебек, где он получит самую продвинутую технологическую подготовку. И будет в безопасности. Кайл завидовал ему. В этом мире было очень мало уголков, которые можно было бы назвать безопасными, и объект в Квебеке был одним из них.
«Я и сам не прочь бы получить назначение туда же» , подумал он. Хотя зимы там могут быть суровыми. Но в складе его ума не было этой особой искры. Он умел пользоваться технологиями, и он отлично все схватывал, но у Джесси было что-то еще, нечто особенное.
Тем не менее, все должны были выполнять определенные обязанности. Выход на такое задание являлся одним из них, своего рода обрядом посвящения. Их наставники утверждали, что это всех уравнивало и в случае чрезвычайной ситуации давало каждому представление о том, как нужно действовать. Но он считал, что Джесси еще слишком юн для патрулирования; для этого тебе должно быть как минимум семнадцать. Но никто точного возраста друг друга не знал, даже возраста Джесси. Так что, когда он сказал, что он такого же возраста, как и Кайл, кто мог ему возразить? «Ладно, в последний раз проверьте снаряжение, и мы выходим». Ребята проверили друг друга, хотя и знали, что в этом не было необходимости. Джесси специализировался на ремонте электроники, а Кайл – на доставке грузов. С практическим эгоцентризмом подростков они выбрали для себя такое снаряжение, которое посчитали лучшим. Кайл попытался ответить Джесси такой же улыбкой, но он слишком нервничал. Они выстроились в шеренгу вместе с остальными бойцами и направились наружу.
*
Спустя двое суток Джесси больше уже не улыбался. А Кайл исходил мечтами о горячем супе. Он постарался от них избавиться и поднял капюшон своего маскхалата. От этого он стал чуть хуже слышать, но он и так ничего не слышал, кроме приглушенного шума дождя и капель воды, падавшей с деревьев сверху; кроме того, ему ничего не было видно далее десяти ярдов от себя, если только он не усилит чувствительность своих очков.
«Я уж думал, что, если настолько промокнешь, то уж наверняка начисто вымоешься» , думал он, перекладывая свою плазменную винтовку из одной руки в другую под влажным весом промокшего плаща. «Хрен там. Запах, как от промокшей собаки. Насквозь промокшей и грязной собаки».
Дождь все время их патрулирования шел не переставая. Если бы не он, это патрулирование действительно было бы ничем не примечательным. За все это время ничего не произошло, они ничего не заметили. Честно говоря, ничего и увидеть было невозможно сквозь этот проклятый дождь и туман. И было холодно. Не морозно, а как-то зябко. Отряд уже возвращался назад, и двое друзей старались не слишком заметно дрожать. На них уже косились, улыбаясь, их более опытные товарищи. Кайл и Джесси находились примерно в середине колонны, если вообще можно было назвать этот расшатанный строй колонной. Кайл внимательно следил за узкой дорожкой у себя под ногами, настолько оценев от холода, что даже не обратил внимания на то, что шел по краю пропасти. Позади себя он услышал какой-то звук, словно камешки покатились вниз по склону, и он прошагал вперед еще немного, и только потом до него дошел этот звук. Он обернулся, и позади себя не обнаружил прохода. Между ним и ближайшим к нему бойцом, находившимся в двадцати футах от него, зиял огромный провал. Глаза его устремились сначала от провала к бойцу, затем снова на провал, и тут ему словно в голову что-то ударило и бросило в жар, так что он мгновенно вспотел, потому что он понял, что произошло. «Джесси!», сказал он и двинулся было вперед. Ему в плечо впилась чья-то тяжелая рука, и он обернулся, чтобы оторваться от нее, но обнаружил, что лежит на земле, с трудом пытаясь дышать под весом взрослого мужика, который его остановил. «Отпустите меня!», настаивал Кайл. «Спокойно, парень», сказал мужик. «Успокойся. Ты ничего уже не сможешь сделать». Он продолжал повторять это снова и снова, пока Кайл не перестал вырываться и заплакал. Тяжелыми, болезненными, разрывающими сердце рыданиями, которые, это сразу чувствовалось, вырывались у него из души. Мужчина опустился на одно колено, удерживая его и ничего не говоря, иногда просто поглаживая Кайла по плечу. Затем, спустя пару минут, он стал поднимать его на ноги. «Нужно идти», сказал боец. «Нам нужно идти дальше. Хорошо?» Кайл кивнул. Ему стало плохо, и он подумал, что ничего хорошего нет, всё плохо. Но он не собирался задерживать весь отряд, чтобы кого-то из-за этого, возможно, убили. Джесси погиб. Боец осторожно подтолкнул Кайла вперед, и Кайл пошел, двигаясь, как зомби.
«Как такое могло случиться?» , спрашивал себя Кайл. Его лучший друг, только что… погиб – в результате глупой, бессмысленной случайности, которая могла произойти с кем угодно. Это могло случиться и с ним, если бы он шел чуть медленнее. Или даже с обоими из них. «Как глупо» , думал он. Джесси погиб. Сопротивление ослабеет, потеряв его.
«Мы можем себе позволить потерять меня, это намного меньшая утрата» , подумал Кайл.
Он не мог ничем заменить дарования Джесси, как бы ни старался упорно учиться. Кайл огляделся. «Но с другой стороны, Джесси был всегда слабее меня здесь, в боевых условиях». И в этот момент он поклялся быть всегда самым лучшим, не меньше, ну по максимуму своих возможностей. «В память о тебе» , пообещал он. «Клянусь, Джесси, я сделаю так, что моя жизнь будет иметь какое-то значение».
Но не здесь. Он не мог оставаться здесь, где он так много потерял. Ему пришлось попросить Джека отправить его подальше отсюда. Подальше от всей этой боли и всех воспоминаний.
ЛОС-АНДЖЕЛЕС
ДВА ГОДА СПУСТЯ
Сержант Кайл Риз привел в боевое положение плазменный футляр; он выглядел как цилиндр из гладкого металла, и он точно не знал, как он действует – это было какое-то новшество от Квебекских Волшебников – но он действительно действовал.
Он кивнул Саманте. Она тоже поставила на взвод свой футляр; они находились сейчас там, где некогда находился центр Бербанка [пригород Лос-Анджелеса] , и сегодня снаружи было большое количество Хантер-Киллеров – многочисленное подразделение Гроло*, скрипя и хрустя, двигалось по направлению к ним, перемалывая под собой испепеленную золу, скрюченный металл и человеческие скелеты.
– – – – – – – – – – – – – – -
* Сами американские читатели этого романа Стерлинга не совсем понимают, что это за машина. По-видимому, здесь Стерлинг выдумал какую-то новую разновидность Охотников-Убийц – какой-то вид Хантер-Киллеров. Возможно, Grolo – это «ground locomotive», «ползучий локомотив», перемалывающий всё под собой. См. об этом
здесь
.
– – – – – – – – – – – – – – -
Риз зарычал, ощутив вкус праха на губах – пепла двенадцати миллионов погибших. Он встал и бросил – футляр приземлился точно под левой гусеницей Гроло – и закатился под него. А вот Саманта замешкалась. Когда она швырнула свой футляр, ее пронзил луч одной из тяжелых плазменных установок, и– Он отвернулся, на мгновение закрыв глаза.
«Надо уходить», подумал он. «Добраться до машины. Переживать буду позже!»
*
Джон стоя глядел на лежавшего молодого бойца. Его сильно помяло в аварии, и он, кроме того, был еще и обожжен. Ничего опасного для жизни не было, но страдать ему придется немало; медицинские условия на удаленных позициях были все еще довольно примитивными.
«Он еще так невероятно молод», подумал Джон. Время Кайла Риза еще не пришло. Ему хотелось пообщаться с этим юношей, но он не смел. «Черт, я даже не смею прикоснуться к нему». Он считал, что прикосновение к своему отцу могло вызвать нечто вроде взрыва, или же они могут оба расплавиться или еще что-то в таком же духе.
Джон держал в руках фотографию своей матери. Она находилась в Мексике, когда это было снято. Беременная им. И в то время она думала о его отце и пыталась решить, как быть со Скайнетом, и как ему помешать. Джон вздохнул. Им суждено было провести так мало времени вместе. Как и многое другое в жизни Кайла Риза, это было несправедливо.
Молодой солдатик на койке пошевелился и открыл глаза. Некоторое время они еще ничего не видели и не понимали. «Горим» , прошептал он. «Надо выбираться, сейчас полыхнет топливо!»
«Все в порядке», сказал Коннор. «Тебя вытащили. Ты в лазарете». Кайлу потребовалось какое-то время, чтобы узнать Джона Коннора. Но когда до него это дошло, он изо всех сил попытался сесть. «Нет», сказал Джон, подняв руку и остановив его. «Не смей отдавать мне честь. Просто ляг на спину, тебе нужно подлечиться. Ты нам нужен». «Спасибо, сэр», сказал Риз, немного заплетающимся языком.
«И я тут вовсе не несу чушь, солдат», заверил его Джон. «Боже, никогда раньше я еще не был так далек от того, чтобы нести сейчас пургу» , подумал он.
«Но задание мной не выполнено до конца, так, как изначально планировалось, сэр», возразил Кайл. «Его редко удается выполнить под начавшимся обстрелом», заверил его Джон. «Ты избавил мир от части Хантер-Киллеров, пришедшихся на твою долю. И твой командир говорит, что ты хороший сержант. А мое скромное мнение таково, что без хороших сержантов мы окажемся в полном дерьме. Иногда мы действительно немного проигрываем. Но выигрываем больше, чем теряем. И в конечном итоге мы победим в этой войне и отвоюем этот мир у машин. И это сделают такие люди, как ты. Так что ты давай отдохни, подлечись и возвращайся в строй в удовлетворительном состоянии». Кайл сглотнул и кивнул. «Есть, сэр». Губы у Джона дрогнули в попытке улыбнуться. Затем он положил фотографию на живот своего отца.
«Это моя мать», сказал он, поясняя, и увидел, как глаза у юноши расширились. «Сара Коннор, легенда» , с сарказмом подумал он. «Боже, я сам свожу своего отца с матерью».
*
Кайл взял фото и был поражен. Сара Коннор на этом фото была еще молодой; она казалась мягкой, женственной и ужасно грустной. Не раз в своей жизни он чувствовал себя таким же грустным и одиноким, как чувствовала она себя на этом фото, судя по выражению ее лица. Он почувствовал нечто общее с этой женщиной на фото, какое-то сходство между ними, словно она была кем-то, с кем он мог поговорить. Он нехотя поднял руку, возвращая фото, но Коннора рядом уже не было. Риз озадаченно огляделся, но командира точно нигде рядом не оказалось. Но ему отнюдь не было жаль, что ему не нужно было возвращать эту фотографию. Он посмотрел на лицо этой девушки, рассматривая каждую его черту, каждую линию, каждый угол. Им овладело чувство странного и страстного желания с ней поговорить, желание узнать ее. Кайл закрыл глаза и заснул, и ему приснилась Сара Коннор.
