Текст книги "Посольство"

Автор книги: Стивен Коултер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Можно к послу?

– Он освободится через несколько минут, у него полковник Аллен и делегация офицеров ВВС. Они сейчас уходят, – речь шла о пятерых американских офицерах, приехавших на неделю на авиасалон в Ле Бурже посмотреть чужие и показать свои маши – ны.

Шеннон подошел к окну, потом, резко повернувшись, нагнул – над столом Торелло.

– Что это? – и вынул из открытого ящика плитку шоколада "Херши".

– Ты что, есть хочешь? – улыбнулся Торелло.

– Умираю: я осался без ленча.

– Ну, угощайся.

Раздался негромкий звонок – посол провожал посетителей Шеннон спрятал шоколадку в карман. Торелло заглянул в каби – нет и сейчас же кивнул Шеннону. Когда тот вошел, посол от – крывал створки среднего окна – в комнату ворвался теплый ве – теерок,принесший с собой шум машин с Площади Согласия.

– Прошу, прошу, Дик. Садитесь, – посол усадил Шеннона и сел за свой стол. – Ну что, вы говорили с ним?

– Да, сэр. Мистер Кэдиш сейчас придет. Русский сначала был очень испуган, потом оправился, но сказал, что подробно говорить будет только, когда окажется в Америке. Боится, наверно, что мы его выжмем и выбросим. Утверждает, что все документы – подлинные, и это похоже на правду. – Шеннон вы – тащил бумажник, а из него – несколько удостоверений и пропу – сков, разложив их веером. – Еще у него при себе оказались два пропуска в московские спецмагазины для дипломатов. У некоторых русских я видел такие же. При отъезде за границу их полагается сдавать, но это правило часто нарушается. У меня создалось впечатлеление, что это не те документы, которыми бы его снабдили, будь он...

– Подсадным?

– Именно так, сэр. Но, разумеется, полностью гаранти – ровать нельзя, – Шеннон пытливо всматривался в усталое породистое лицо посла, замечая, как слегка подергивается, выдавая напряжение, краешек века, – Не считаете ли вы нужным, сэр, вызвать мистера Уайта?

Посол молчал, словно не слыша его, а потом произнес:

– Что? Нет. Раньше чем через сутки вызвать его будет не-возможно.

В кабинет вошел Кэдиш.

– Ну, Гарольд, каковы ваши впечатления?

– Как вам сказать, сэр, – начал тот, позвякивая в кармане ключами. Думается, он человек уравновешенный, довольно спокойный, с нормальной психикой. Естественно, он очень волнуется. Еще я думаю, он – умный...э-э... даровитый человек, сэр. Личность, одним словом. Сильная личность."Смотри, сколько сумел из себя выдавить, – улыбнулся про себя Шеннон, зная, что Кэдиш был скуп на похвалу по отноше-нию к тем, кто стоял ниже его. Вслух он сказал:

– Мне тоже показалось, что он непростой человек. Сначала был просто обыкновенный русский средних лет, оцепеневший от страха. Он и сейчас ещё напуган, но явно изменился – как-то вырос, если можно так выразиться. В нем чувствуется привыч-ка к власти, умение распоряжаться людьми.

Посол, поднявшись, глядел из окна на площадь. Кэдиш и Шеннон молча ждали. Слышно было, как рычат внизу автомобили, как прогудела проходящая по Сене баржи и взвыла, требуя дать дорогу, сирена "скорой помощи". Потом раздался полицейский свисток. Посол, похоже, забыл о них, но наконец он обернул-ся

– Отправьте его, в Вашингтоне его проверят. Пусть с ним летит кто-нибудь из команды Даннинджера. И не тяните.

– Сегодня в пять есть рейс "ПАН-АМ", – сказал Кэдиш.

– А как быть с его паспортом, сэр? – спросил Шеннон.

– Гарольд, выправьте ему временные документы, только пусть они будут выданы якобы в Брюсселе или ещё где-нибудь, но не здесь. Это возможно?

– Мы справимся, сэр.

– Предупредите Даннинджера, что отсюда его надо вывезти на машине с французскими номерами, а не на посольской. А вам, Дик, придется съездить в Орли.

– Слушаю, сэр, – ответил Шеннон радостно. Он был счастлив.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Они сидели в маленьком кабинетике на первом этаже, ожидая прибытия машины. Даннинджер, который с сигарой во рту развалился на стуле, блокировав выход, заметил, что Горенко опять принялся облизывать сохнущие от волнения губы. Шеннон жевал шоколад. Пятнадцать минут назад он принес проездные докумен-ты и кивнул Даннинджеру, а тот поднялся и спокойно попросил Горенко: "Сдайте, пожалуйста, ваше оружие". Горенко после минутного колебания посмотрел на обоих, потом распахнул пид-жак жестом побежденного полководца, отдающего победителю свою шпагу. Даннинджер вытащил у него из-за пояса небольшой короткоствольный револьвер 38-го калибра и сунул его себе в карман.Теперь он думал, долго ли Филан провозится с машиной – ужасный копун был этот Филан, его заместитель, которому предстояло сопровождать русского в Вашингтон.

Посасывая сигару, он наблюдал за Горенко. Теперь-то чего волноваться? Через двадцать минут они будут в Орли, а с ре-гистраций никаких проблем не возникнет. Может, он думает, его собираются отправить его в Россию – то-то он все читает и перечитывает свои бумаги... Вид у него в этом мешковатом костюме, явно купленном, а не сшитом на заказ, не слишком респектабельный, а воротник сорочки потемнел и разбух от пота, но ведь когда человек собирается совершить прыжок в неведомое, ему не до элегантности.

От пронзительного телефонного звонка Горенко вздрогнул.

– Да, – сказал Шеннон в трубку, – все готово? Мы спускаем – ся. Что-что?.. А, ч-черт! Да... Да... Очень скверно. Да. Лифт, ближайший к двери. Хорошо, – и слез со стола.

– У второго подъезда стоит автомобиль голландского посланника, нам придется выходить через центральный вестибюль... – сбоку здания был пристроен крытый пандус, ведший к личному подъезду посла. Он был скрыт под деревьями и по нему можно было выйти прямо к машине и выехать со двора. Им они и хотели воспользоваться.

– Ладно. Пошли. – Даннинджер раздавил в пепельнице окурок и поднялся.

Горенко взял свою шляпу, Даннинджер открыл дверь, и все трое вышли. Пройдя по коридору, они сели в лифт. "Цоколь", – сказал Даннинджер пожилому французу-лифтеру, потом взглянул на Шеннона и заметил, что нервозность русского передалась и ему. Лифт остановился, Даннинджер вышел из кабины первым и подождал, пока выйдет Горенко, который беспокойно обшаривал взглядом вестибюль. Шеннон шел замыкающим, а в трех шагах от них стоял Отис Дитц, ещё один сотрудник безопасности – ма – ленькие глазки, короткий седой ежик, бугристое лицо.

– Прибавьте шагу! – Даннинджер взял Горенко под локоть и почти потащил его через холл.

Горенко вдруг резко остановился.

– В чем дело? – спросил Шеннон.

– Слушайте, когда выйдем, вы должны втолкнуть меня в машину... Силой... Как бы разыграть похищение. Понятно?

– Пока не очень.

– Там, снаружи, надо сделать вид, что вы меня похи – щаете... – весь дрожа, он подался вперед.

– Зачем это?

Пот ручьями катился по лицу русского. Они сгрудились у лифта, загораживая проход всем, кто шел в отдел печати.

– Моя жена – там, в нашем посольстве... Дети – в Союзе. Как выйдем, надо будет полминуты изображать, что я сопротив-ляюсь, тогда моим ничего не сделают – все подумают, что меня увезли насильно... Это ведь ничего полминутки борьбы?.. Я имею на это право, а иначе получится, что я перебежчик, невозвращенец, изменник родины... Они отыграются на моей семье...

– Вы что, рехнулись? – выпятил подбородок Шеннон. – Вы с ума сошли, если думаете, будто мы станем тут разыгрывать спектакли!

– Что вы замышляете? – спросил Даннинджер. – Ведь никто ничего не знает, так? – Он заметил, что старик-лифтер наб – людает за ними. – Давайте вперед!

– Раньше надо было думать о жене и детях, – сердито сказал Шеннон. Думать и меня предупредить! Теперь уже поздно – все запущено, и ломать комедию мы не собираемся.

Горенко провел ладонью по лицу.

– Виноват...

– Ваша жена знает, что вы пришли к нам?

– Нет! Нет!

Даннинджер с удивлением заметил, что Шеннон очень встре – вожен. Неужели это провокация? Они загораживали проход, и он прошипел:

– Здесь торчать нельзя. Говорите прямо – пойдете вы или нет?

– Пойду. Извините меня...

– Ну вот и идите и, ради Бога, поживей!

Они двинулись дальше, но у самых дверей врезались в груп – пу пожилых, голубоволосых дам с сумками и неисчислимым ко – личеством чемоданов. Одна из них, резко повернувшись, нат – кнулась на них. Даннинджер, пробормотав "извините, мэм" , увернулся и прибавил шагу, чтобы оказаться к дверей раньше посетителей, выходивших из консульства.

Дитц распахнул дверь; они, чуть не сбив с ног двоих хиппи с гитарами, оказались во дворе. Тут Даннинджер заколебался. весь двор был до отказа забит машинами, и потому Филану при-шлось подогнать синий "мерседес" к воротам. За рулем был морской пехотинец из охраны посольства, а Филан стоял у от – крытой задней дверцы. Они сделали ещё три шага, и тут Го – ренко сдавленно вскрикнул:

– Вон он, вон!..

– Где?

Горенко вдруг споткнулся, выбросил вперед руку, попытался проскользнуть между ними.

– Держи! – Даннинджер прыгнул на него, попытавшись схва-тить, но Горенко с неожиданной силой высвободился. Шеннон успел поймать его за рукав пиджака, и все трое неуклюже затоптались на месте, пока Филан, гигантского роста, крас – нолицый здоровяк, не поспешил на подмогу.

– Подонок! – задыхаясь от гнева, воскликнул Даннинджер. – Подметка!

Горенко снова мощно рванулся всем телом, но его крепко держали три пары рук, таща его к машине. Даннинджер слышал удивленные восклицания прохожих и заметил какого-то мужчину, остановившегося у самых ворот посольства.

– Джек, держи... – Даннинджер нырнул в машину и втягивал за собой Горенко. Филан оторвал русского от земли и букваль – но втиснул его в открытую дверцу, а потом вскочил сам.

Жми! – крикнул Даннинджер водителю, тот резко взял с места, и Горенко по инерции внесло внутрь, на сидение. Стоящий неподалеку ажан наклонился было, чтобы заглянуть в машину, но Даннинджер спиной заслонил стекло. – Ах, ты ублюдок!..

– Шеннон не с нами поедет? – спросил Филан.

– Догонит! Думаю, он не ожидал такой прыти от этого... – Гоенко, зажатый на заднем сидении, тяжело дышал. – Все вышло по-твоему, а? Сделал из нас гангстеров, свинья?

– Виноват.

– Зачем было такой цирк тут устраивать?

– Я объяснил, зачем.

– В чем дело-то? – спросил Филан. – Я не понял.

– Он, видишь ли, вдруг испугался: показалось, что его поджидают ребята из КГБ. Я хотел взять его поплотнфй, а он стал отбиваться. Ах, ты... – он с отвращением отвернулся.

– А были там люди из КГБ?

– Были, были! Он сказал, что боится за жену и детей!

Филан недоуменно пожал плечами. Горенко попытался повер-нуться и взглянуть в заднее стекло, но Даннинджер придавил его плечом:

– Сиди! Знак хочешь кому-нибудь подать?

Машина, проскочив на желтый свет площадь Согласия, влете – ла на мост.

– А ты сказал жене, что в Америку собрался?

– Нет.

– А почему? – спросил Филан, но ответа не дождался. – Ей неохота расставаться с московскими кавалерами, а? Верно я говорю? – Может, ты решил улизнуть от нее?

Опущенная голова Горенко дернулась: он по-прежнему смот – рел в пол и никак не мог справиться с дыханием.

– А-а, она бы тебя выдала, если б узнала о твоих планах! Наконец-то все стало на свое место. – Горенко молчал, и Дан-нинджер сумел справиться со злостью. – Ладно-ладно. Проеха-ли. – Может, русский и в самом деле кого-то заметил и испу – гался? Даннинджеру стало его жалко.

Они мчались по бульвару Сен-Жермен и ярдов за двести до поворота на бульвар Распай водитель вдруг сказал:

– Кто это у нас висит на хвосте? Наши?

– Не оборачивайся! – Даннинджер чуть подался вперед и в зеркале заднего вида заметил в тридцати ярдах черный "ситро-эн", где сидело четверо. Номер был парижский. Такие машины – мощные и одновременно неприметные – были в ходу у француз – ских спецслужб. – Наши дома остались. Оторвись от них.

Водитель прибавил газу, и снова проскочил на желтый, но на бульваре Монпарнас пришлось затормозить перед светофором в густой автомобильной толчее.

– Идет за нами, – сказал он.

– Срежь через Пор-д'Итали.

– Понял.

Когда вспыхнул зеленый, водитель, пронзительно сигналя, резко свернул налево, наперерез двинувшейся лавине машин, и успел юркнуть на бульвар Монпарнас. Здесь было почти безлюд – но, однако через полтораста ярдов полицейский вскинул руку, чтобы вереница детей могла перейти дорогу. Когда двинулись дальше, Даннинджер взглянул в зеркало:

– Висит.

– Там ведь пробка была , – сказал водитель. – Может, он решил, что мы знаем объезд, и свернул за нами.

– Сильно сомневаюсь.

Промчавшись по Пор-Рояль, они повернули направо через Го-белен к Пор-д'Итали. "Ситроэн" то чуть отставая, то вновь набирая скорость, шел за ними неотступно.

– Да, – сказал Филан, – это хвост.

– Хвост, – озабоченно подтвердил Даннинджер.

– Надо бы избавиться от него, а как ты это сделаешь, если тебя уже взяли в проследку, – сказал водитель. – Скоро выбе-ремся на автостраду, там не оторвешься.

– Нам готовят теплую и торжественную встречу. Приятного будет мало.

Проехали ещё немного.

– Так, – сказал Даннинджер, – пробка.

Уэсли Оуингс проверил время подачи, оторвал листок телек – са и положил его отдельно от других. Потом достал из ящика две таблетки гелуцила, засунул их в рот. Ах, не надо ему было за ленчем так набрасываться на эти сардины!..

Он посмотрел на лежавший на столе желтый листок телекса, оставаясь совершенно безразличным к его содержанию. Долгие годы он принимал и отправлял секретную корреспонденцию и привык ко всему: Перл-Харбор не вызвал отрыжки, а Корея – икоты, а вот несчастная лишняя сардинка может лишить сна и привести к нервной дрожи, выбить на несколько дней из колеи. Старость – не радость.

Телеграмма с грозным предупреждением "Совершенно Секрет – но, лично послу США" гласила:

"ПОПРОСИВШИЙ ПОЛИТИЧЕСКОГО УБЕЖИЩА ВАШЕМ ПОСОЛЬСТ

ВЕ ГОРЕНКО СЕМЕН АНДРЕЕВИЧ ЯВЛЯЕТСЯ ВТОРЫМ ЗАМЕС

ТИТЕЛЕМ СОЮЗНОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ, НАЧАЛЬ

НИКОМ ОТДЕЛА ФРАНЦИИ. УСТАНОВЛЕНО: ГОРЕНКО ВМЕСТЕ

ЖЕНОЙ, ЕЛЕНОЙ ГАВРИЛОВНОЙ, НАХОДИТСЯ НАСТОЯЩЕЕ ВРЕ

МЯ ЖЕНЕВЕ. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ СЧИТАЕТ КРАЙ

НЕ ВАЖНОЙ ПРИ СОБЛЮДЕНИИ ВСЕХ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ ЕГО

НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНУЮ ТРАНСПОРТИРОВКУ ВАШИНГТОН. СРОЧНО

СООБЩИТЕ ПОДРОБНОСТИ – СЛОВЕСНЫЙ ПОРТРЕТ, ИМЕЮЩИЕСЯ

ДОКУМЕНТЫ, НОМЕР РЕЙСА, РАСЧЕТНОЕ ВРЕМЯ ПРИБЫТИЯ

БОРТА ВАШИНГТОН".

Оуингс решил пригласить не дававшую ему покоя сардину на прогулку приколол телекс на пюпитр и сказал помощнику:

– Уолтер, я вниз. Скоро приду.

Уолтер Герц, занятый своим делом, только что-то промычал в ответ.

Оуингс спускался по лестнице, чувствуя неприятный вкус во рту предвестие сильного приступа. Он все же надеялся, – не такого сильного, как два года назад, когда он был в отпуске в Атлантик-Сити и совсем позабыл о необходимости соблюдать диету. О, тогда его скрутило всерьез!..

Он вошел в приемную посла, но вместо Торелло увидел, как от стола поспешно отходит советник. Оуингс, сделав вид, что не заметил, как тот просматривал бумаги, вежливо поздоровал – ся, испытывая замешательство: такой телекс нельзя было просто оставить на столе – документы этой категории требовали расписки получателя.

– Что вам, Оуингс?

– Телеграмма послу, сэр.

– Его сейчас нет. Я приму, – проговорил советник своим обычным спокойно-бесцеремонным тоном.

Оуингс вспомнил гриф "совершенно секретно, лично послу": правилами было строжайше запрещено передавать корреспонден – цию кому бы то ни было, даже дипломату такого ранга, как советник. Однако с ним не очень-то поспоришь, Оуингсу не хватило духа возразить, сказать, что он дождется возвращения Торелло или секретарши – именно эти слова он не осмелился произнести вслух – и промямлил:

– М-м... хорошо, сэр... Вас не затруднит расписаться, сэр?

И подал ему желтый листок, в который советник немедленно впился глазами, не обращая внимания на Оуингса, потом отор-вался, поставил закорючку на контрольном корешке и вновь погрузился в чтение. Должно быть, что-то чертовски интерес – ное, подумал Оуингс, которому ужасно хотелось дождаться Торелло и рассказать ему, как все вышло... Однако советник показал ему спину, дольше торчать в кабинете было неудобно, и Оуингс направился к дверям, на пороге обернувшись. Совет – ник по-прежнему стоял к нему спиной, глядел в окно, и не видно было, держит ли он телекс в руке или нет.

Сардинка добралась до язвы номер один и впилась в нее.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Машина, где сидели Горенко и офицеры безопасности, двину-лась на зеленый, но Даннинджер вдруг приказал:

– Давай обратно в посольство. Развернись где-нибудь и жми назад. Хвост нам не нужен.

Горенко только зло покосился на него, а Филан сказал:

– Фрэнк, нам ведь велено посадить его на самолет...

– Ты что, дурак? Думаешь, тебе дадут подойти к трапу как

ни в чем не бывало?

– А почему ж нет? Документы в порядке, билет и визы на месте...

– Ты совсем ополоумел, я вижу. Туда уже нагнали чертову уйму костоломов. Дальше иммиграционной стойки нас не пустят. Надо обрубить хвост и отправить русского другим рейсом, вечером. Эй, Мак, ты не оглох? Назад, тебе сказано.

Водитель миновал уже два перекрестка, где поворот направо был запрещен, но на третьем он крутанул руль, и машина оказалась в паутине коротких, извилистых, узких улочек, оканчивающихся крутыми и неожиданными поворотами. Через пять минут они выехали наконец к Порт-д'Орлеан.

– Вроде бы оторвались, – сказал, оглянувшись Филан. И спустя минуту подтвердил: – Чисто. Поехали в Орли. Ты считаешь, "ситроэн" шел за нами?

– Да, это был хвост, – ответил водитель.

– Значит, они решили подождать нас в аэропорту, – сказал Даннинджер. Маршрут им известен.

– Послушай, Фрэнк...

– Как я сказал, так и будет! Здесь я распоряжаюсь. Давай в посольство. Остановимся у корпуса "Е", пересядем в другую машину. Понял, Мак?

– "Е" так "Е", – ответил водитель.

– Ну и прекрасно, – с досадой сказал Филан, откидываясь на спинку сидения. – Личному составу отбой. Ни у кого нет резиночки пожевать? Хорошо оттягивает.

Горенко, побагровев от гнева, вцепился пальцами в колени.

– Что вы натворили! Что вы только натворили! – и добавил

по-русски: – Боже мой!

– Ничего, старина, не переживай, – сказал Даннинджер.

– Поймите же, это глупо! Вы сделали ошибку!

– Кто ж мог знать, что за нами пустят наружку?

Движение было уже не таким интенсивным, и они почти без задержек проехав по набережным, свернули на мост Иены и въехали в маленький крытый дворик, корпуса "Е". Пока Филан улаживал формальности, Даннинджер с русским оставались в машине. Горенко был в бешенстве и едва сдерживался:

– Зачем это нужно?

– На тот случай, если наши друзья крутятся где-нибудь по-близости.

– Вы просто дурак!

Даннинджер дернув углом рта, покосился на русского, но тот замолчал. В эту минуту Филан всунул голову в окно:

– Сейчас подъедет.

– Найди Дитца, пусть откроет главные ворота в корпусе "В".

– "В"?

– Ты тоже стал плохо слышать? Делай, что сказано! – Дан-нинджеру было не по себе, оттого что все шло наперекос и грозило новыми осложнениями. Через минуту светло-серый микроавтобус "рено" притерся вплотную к их машине. Даннинджер откатил в сторону его дверь, и они пересели. Микроавтобус выехал за ворота, а Даннинджер, пригибаясь, добрался до кресла водителя, чтобы наблюдать за обстановкой. Со светофорами им повезло и до авеню Габриэль они доехали, только раз остановившись на красный свет. Когда впереди показалось здание посольства Даннинджер сказал:

– Как только затормозит, все бегом из машины! – Понятно? – Горенко промолчал, и тогда он взревел: – Понятно,я спра – шиваю? – Горенко угрюмо кивнул. – И живо у меня, одним ду – хом!

Они видели перед собой авеню Габриэль и двух ажанов, сто-явших спиной к ним, а лицом – к кучке людей возле отеля "Крийон". Над головами полоскались два-три транспаранта, и можно было даже разглядеть на них слово "мир". Синий поли – цейский фургон, как видно, покинул свой пост на площади – это была нежданная удача. "Рено" резко свернул, выскочив на тротуар, не снижая скорости, влетел в открытые ворота посольства и затормозил.

– Быстро! Наружу! – откатив дверь микроавтобуса, они вып-прыгнули Даннинджер и Филан прикрывали и загораживали Го-ренко – и вбежали в пустой стеклянный холл.

Свернули налево по широкому пустому коридору, но вскоре остановились перед двойной стеклянной дверью, которой он кончался. Дверь оказалась на запоре. Даннинджер заметался, стал стучать, и по ту сторону стекла появилось удивленное лицо продавца из книжного киоска, которому Даннинджер, отчаянно жестикулируя и срываясь на крик, велел найти Дитца. Киоскер исчез. Сквозь стекло они видели лестницу, над кото – рой сияли неоновые буквы "ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СИТИ-БАНК", проход в посольскую столовую, магазин и ресторан.

Даннинджер приплясывал на месте от нетерпения. Горенко время от времени тревожно поглядывал через плечо на пустой коридор. Оттуда вполне мог кто-нибудь появиться, и тогда деться было бы некуда. Потому Даннинджер послал Филана прикрыть вход с улицы. Когда ожидание сделалось невыносимым, появился наконец Дитц и, деловито отперев дверь, впустил их.

– Чем ты думал, когда открыл ворота, а эту дверь не проверил? Ты хотел, чтобы мы тут заночевали?

– Насчет этой двери приказа не было.

– А-а, да ну тебя! – Даннинджер с досадой махнул рукой и взял Горенко за локоть.

Ступив за порог, они свернули направо, оказавшись в маленьком коридорчике, соединявшем оба посольские здания, и прошли в главный корпус, в ту самую комнату на первом этаже, откуда совсем недавно собирались ехать в аэропорт. Едва Даннинджер закрыл за собой дверь, Горенко, яростно ругаясь по-русски, схватил стул и запустил им в стену.

– Все неправильно! Все не так! Вы все испортили! Позовите посла! Требую позвать посла!

– Ладно, ладно, остынь немного, – сказал Филан. – Успо – койсяся, не ори.

– Присматривай за нашим коммунистом, – сквозь зубы проце-дил Даннинджер. – Я пойду к Шеннону.

У кабинета Шеннона он увидел Торелло, который как раз входил туда. Даннинджер вошел следом и остановился у дверей в ожидании. Торелло спрашивал Шеннона о каком-то телексе, присланном послу:

– Оуингс говорит, что вручил его советнику, а где он, не знаю.

– И я его не видел, – сказал Шеннон.

– Ну, ладно, пока мы обойдемся копией, но оригинал все равно надо найти.

– Фрэнк! Это вы?! Входи же! Уже обернулись? Ну и спек-такль же он нам тут устроил, а? В Орли все прошло гладко? – заговорил Шеннон.

Даннинджер подошел поближе и очень спокойно сказал:

– До Орли мы не доехали. Пришлось вернуться.

– Что?!

– Нас очень плотно вели от самого посольства, а в аэро – порту, без сомнения, уже ждали. Оставалось только вернуться.

– То есть, Горенко – здесь, в здании посольства?!

Даннинджер, кусая губу, кивнул.

– Кто вас вел – русские?

– Не знаю.

– Вы уверены, что это был хвост? Вы не могли ошибиться?

Даннинджер мотнул головой и что-то промычал.

– Нельзя сказать, что вы убеждены на все сто.

– Может быть, они пытались выбраться из пробки, но выгля-дело это как плотное наружное наблюдение.

– Но ведь у Порт-д'Орлеан движение перекрыто. А если та машина искала объезд?

– Понимаете, они, что называется, наступали нам на пятки. Не верите спросите водителя, – произнес Даннинджер веско и обиженно, увидев, как Торелло и Шеннон быстро переглянулись. Дело гиблое. В ту самую минуту, как увидел русского, он сразу понял: будут неприятности. – Вы извините меня, мистер Шеннон, но мы сделали, что могли. Я думал, мы его ночью вывезем. А он теперь буянит, помещение разносит.

– Пойду к нему, – сказал Шеннон.

– Кто-нибудь видел вас, мистер Даннинджер? – спросил Торелло.

– Что значит "видел"? Все видели, как мы выходили, как русский устроил в дверях свалку. Мистер Шеннон вам разве не рассказывал? Полицейский мог нас видеть. Наверно, ещё кто-нибудь. А как возвращались – никто не видел. Мы же сменили машину в корпусе "Е", а сюда вошли через корпус "В". Нет, тут могу поклясться – никто.

– Пойду погляжу, как он, – повторил Шеннон.

– Но ведь ночью-то его можно будет вывезти, а, мистер Шеннон?

– Конечно, можно, Фрэнк. Не волнуйся.

– Спасибо, мистер Шеннон. У меня прямо сердце не на месте от того, что так вышло... Но, ей-Богу, не знаю, что ещё можно было предпринять.

– Когда освободитесь, загляните к нам, Дик, – сказал Торелло. – Надо будет доложить старику. Сейчас у него два конгресссмена, так что через полчасика.

В ту минуту, когда Шеннон вошел в приемную звонок возвес-тил о том, что посетители покидают кабинет посла.

– В самый раз, – сказал Торелло и добавил, заметив мрач – ный вид Шеннона: – Что-нибудь не так?

– Да не совсем...

– Серьезное?

– Можно к послу? – вместо ответа спросил Шеннон.

– Да, ещё минуту, – захватив копию телекса, который дал ему Оуингс, Торелло вошел в кабинет и сейчас же появился в дверях, сделав приглашающий жест.

Посол, стоя посреди комнаты, читал телекс, а дочитав, сказал:

– Хорошо, что мы его сплавили. Ознакомьтесь, Дик.

Шеннон водил глазами по строчкам, одновременно слушая, как Торелло докладывает о том, что Горенко пришлось привезти обратно из-за явной слежки.

Посол не сказал ни слова, и Шеннон поднял на него взгляд. Пройдя по диагонали к своему столу, посол взял сигарету, со стуком опустив тяжелый портсигар на крышку, закурил и вер – нулся на прежнее место. В его лице, в холодных проницатель – ных глазах Шеннон не прочитал ничего.

– Вы слышали? – спросил посол.

– Да, я только был у Горенко, сэр.

– Это он и есть? Личность установлена?

– Да, сэр. Все подтвердилось.

– Почему он раньше не сказал, какой пост занимает?

– По его словам, опасался, что мы не поверим: прием ему был оказан не самый радушный. Сейчас он говорит, что его эвакуация провалена, и очень сердится. Сердится ещё и пото – му, что обладает уникальными сведениями. Кое-что он мне со – общил.Теперь, когда мы получили этот телекс, все сошлось. У него есть конспект секретного совещания вьетконговцев с русскими, где участвовали Брежнев, Косыгин, Нгуен Ван Динь, министр иностранных дел Северного Вьетнама и ещё кое-кто из высших партийных бонз. Имеются записи аналогичного совеща – ния, состоявшегося в прошлом месяце, с разными вариантами действий. Первое совещание носило подготовительный характер – договаривались о времени и предмете переговоров, а среди материалов второго – два выступления Хо Ши Мина. Кроме того, имеются фотокопии договора о взаимном нейтралитете – русские усиленно давят на де Голля, требуя подписать его. Договор тайный. Включает в себя все, что французы не считают сферой своих жизненных интересов.

– И Берлин? – спросил посол.

– Не знаю, сэр. В подробности он не вдавался. Но похоже, французы готовы дрогнуть. В добавление к этому – фотокопия русского перевода беседы де Голля с Косыгиным в Париже и Мо-скве. Беседы с глазу на глаз, в присутствии только перевод – чиков.

Посол впился в лицо Шеннона жестким взглядом.

– Кроме того, – расшифровка переговоров по "горячей ли – нии" между Крелем и Елисейским дворцом. Кроме того – мате – риалы о встрече министров обороны. Он сказал, что предоста – вит данные о намерениях и возможностях французов, включая политические цели, развитие франко-советских отношений, французские ВВС, атомные подводные лодки, ядерные испытания в Тихом Океане, в том числе и – водородной бомбы с новой системой наведения на "Поларисах".

– И что же, все это у него с собой?

– Он продемонстрировал мне четыре страницы переговоров Косыгина с де Голлем (на них штамп, который русские ставят на секретных материалах) с пометками чернилами – он уверяет, сделанными рукой Косыгина. Я надеюсь, в Вашингтоне есть образцы его почерка?

– Что еще?

– И материалы по вьетнамо-советскому совещанию в Москве.То, к чему у него не было нормального доступа, он, очевидно, похитил.

– А остальное?

– Магнитные ленты и прочие документы он якобы отправил из Швейцарии по известному ему адресу в Штаты.

– В Штаты?

– Да, сэр. Адрес не называет. Говорит, что представит их сразу же по прибытии. Это его страховка.

– О Боже, – сказал посол.

– И последнее, сэр – на вилле Мориса Тореза в Шуази-Ле – руа, где живут северовьетнамские представители...

– Ну?..

– Русские поставили подслушивающую аппаратуру. Если она исправна, он обещает дать нам возможность узнать, что там происходит. – О Боже, повторил посол.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В десять минут шестого Гэмбл из кафе на улице Комартэн позвонил в посольство. Он воспользовался тем, что у него была назначена встреча с Массоном из "Ле Канар", и смылся на часок со службы... Трубку взяла Мэйзи. Хорошо бы ему быть сейчас на рабочем месте... Нет, ничего особенно срочного... Просто некоторые непредвиденные обстоятельства... Узнавать по телефону, что это были за обстоятельства, Гэмбл не стал.

Толкнув дверь телефонной будки, он снова уселся у цинковой стойки бара в ожидании заказанного кофе. Сидевший рядом с ним посетитель, захлебываясь от удовольствия, приканчивал высокий стакан белого вина. Что ж, Гэмбл видел, как французы пьют такую дозу спозаранку, вместо молока.

– Как делишки? – обратился бармен к его соседу, должно быть, завсегдатаю.

Это был лысоватый человек лет сорока пяти в дешевом сером костюме, его черный портфель стоял на полу. Он походил на не слишком удачливого коммивояжера. Потягивая кофе, Гэмбл прислушивался к разговору: сосед жаловался на сына, которого лупит каждый божий день, а тот все равно дурит, учиться не хочет и, если так дальше пойдет, завалит и математику, и латынь, не сдав экзамены на аттестат зрелости – "bachot". Голос его вздрагивал, и Гэмблу вдруг стало жалко этого человека, ибо он знал, что такое "bachot" для миллионов французов и какая незаживающая до могилы рана – отсутствие свидетельства. Оно – волшебный пропуск к прочному положению и карьере. Снобизм во Франции – интеллектуального свойства, а без этой бумажки нечего и думать о том, чтобы стать уважаемым членом общества, занять вожделенную должность.

Гэмбл попросил один жетон и снова пошел звонить. Но телефон Ноэль не отвечал. Он повесил трубку, вернулся к стойке и сел, чувствуя знакомое разочарование, которую так часто вызывала у него эта женщина. Зачем нужен аттестат и усердное ученье, если ни гроша не стоят моральные ценности?! Не вернет вам "bachot" ни утраченного чувства своей сопричастности к жизни общества, не восстановит безвозвратно потерянной цельности. Так что не старайтесь понапрасну.

Гэмбл два года был женат. Свою избранницу – хрупкую девушку по имени Керри – он встретил в Олбани, когда работал в одной из газет Сан-Франциско. Они ждали появления своего первенца, но однажды, когда Гэмбл был в отъезде, Керри на машине отправилась за покупками. То ли ей стало дурно, то ли голова закружилась, то ли начались преждевременные схватки, осталось неизвестно. Она попала в аварию и сутки спустя умерла в больнице. Тогда-то Гэмбл впервые ощутил, как тонки и непрочны нити, которыми люди соединены друг с другом и с жизнью, как хрупка сама жизнь.