Текст книги "Падение Света (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 56 страниц)

Магия оказалась вором весьма многого… Эндест Силанн вдруг замер на середине площади. За ним портал вел на Зимний рынок, под полотнищами чьи – то рты выли от горя, а день угасал, сдаваясь сумеркам.

На площади сидел дракон такой огромный и такой близкий, что разум священника почти помутился. Его чешуя была охряно-золотой с алыми краями, оттенок становился бронзовым на шее и горле. Черные когти глубоко вонзились в мощеную землю. Крылья были сложены за горбатыми плечами, тварь опустила тяжелый клин головы, устремив на священника горящие золотом глаза.

Дракон заговорил в разуме женским голосом: «Возвращаетесь к нам, смертные?»

Он не мог разлепить губ. Опустил глаза на руки, видя, что ладони подняты и повернуты в сторону рептилии. Она видела. Она присутствовала.

«Ты дал ей тот же покой, смертный. То же проклятие. Как и те, что за твоей спиной, она страдает от потерь» . Громада головы чуть пошевелилась. «Но тебе и в голову не приходило, верно? Дар… и его обратная сторона. По твоим следам, Тисте, тысячи смертных охвачены отчаянием. Я притянута сюда – твое рвение стало маяком, твоя магия – ужасным цветком в темном и опасном лесу.

Ты потерял себя, смертный. Ты не остановился бы. Забрал бы весь город и, может быть, всю вашу страну».

– А если бы так? – сказал Эндест спокойно, без вызова, честно выдавая удивление и страх.

«Твой дар покоя, смертный, не таков, каким ты его представляешь. Мгновения мира были не благословением. Конец жизненных терзаний имеет лишь одно название: смерть. Конец страданий и, увы, конец радостей и любви, утрата сладости бытия».

– Это не была смерть! Я отослал животных назад!

«Избыток силы пробуждает инстинкт, диктующий восстановление баланса. На каждую смерть, тобою причиненную, ты воскресил какую-то жизнь. Но магия соблазняет, верно? Бойся ее лести. Слишком часто благословение становится проклятием».

Онемевший от осознания смысла суровых слов драконицы, Силанн смотрел в ее глаза. Сказав после долгого молчания: – Благодарю, Элайнта. Но я уже гадаю, почему ты вмешалась?

«Меня интересуют акты любви, и мне все равно, какими путями она движется. Да, в таком состоянии вы слепы и можете лишь брести наугад. Тисте мне интересны. Грубые, несдержанные – словно драконья кровь смешалась с вашей».

Если так», продолжала драконица, постепенно раскрывая крылья, «не удивляюсь вашей гражданской войне».

– Постой! – крикнул Эндест Силанн. – Только это ты и дашь нам? Куда ты улетаешь? Как твое имя?

«Вопросы! Я не улечу далеко, но не ждите моей помощи. Любовь – лишь привкус, не более лакомый, нежели горечь горя или кислота сожалений. Но она… так соблазнительна». Крылья полностью расправились, раздулись неощутимым ветром, когти отпустили мостовую, словно лишь они держали тварь привязанной к земле. «Я отдам тебе, Эндест Силанн – чье сердце слишком огромно, чья душа начала понимать беспредельность своей сути – свою любовь. Коснусь пальцем твоих уст. Может быть, в следующий раз тебе придется сделать так же.

Мое имя Силана. Если захочешь отыскать, ищи меня у врат терпения. Всем известно, я привязана к ним. Забавно и, как всегда, соблазнительно».

Драконица взлетела без усилий, взмахнув огромными крыльями; обдувавший священника воздух был полон магии, острой, как специи на языке.

Он мог бы пасть на колени, но Мать Тьма как-то сумела помешать. Так что он встал лицом к небу и следил, как драконица исчезает за низкими облаками; толпа поклонников набежала вокруг, но он не обращал внимания на оглушающий хор вопросов. Ноги и руки дрожали. Он закрыл глаза. Кровь струилась с ладоней, ибо Мать Тьма рыдала внутри, женщина с разбитым сердцем.

* * *

Сумерки принесли им мало радости, ибо гаснущий свет не сумел скрыть огромную рептилию, поднявшуюся над самым сердцем Харкенаса. Всадники как один натянули удила, лошади замотали головами, внезапно встав на ледяном тракте.

Финарра Стоун потянулась в рукояти меча, но рука снова вернулась к поводьям. Разворачиваясь к югу, дракон пропал в тяжелых тучах.

Кепло Дрим тихо фыркнул рядом. – Меч, капитан? Один из бесполезных жестов…

– По твоему запашку, – бросил ведун Реш, защищая женщину, – ясно, что ты готов был прыснуть в дебри по обе стороны дороги. Пошли же капитану взгляд более вежливый, Кепло, или покажешься грубияном, мечтающим возвыситься за счет остальных.

– Ловкий укол, дружище. Я не имел в виду ранить.

– Всего лишь показать свое превосходство, да?

Ассасин шевельнул плечами. – Мои мысли лишены гордыни, ведун. Но зверь уже пропал. Продолжим путь, незаметно проникнем в Премудрый Град?

Они поскакали снова. Лошади волновались и едва слушались хозяев.

– Склонна думать, ворота охраняет стража, – заметила Финарра. – Итак, ассасин, нам не избегнуть обнаружения, весть быстро долетит до Цитадели, посланная сигналами с башни.

Кепло пожал плечами: – Мне не дадут даже поупражняться в скромности?

– Мы потрясены, – прорычал Реш. – Мы видели взлет дракона над Харкенасом.

– Достаточный повод для смирения, а?

Финарра вздохнула: – Прости за педантизм, ассасин.

– Полагаю, нам едва уделят мгновенный взгляд и не вспомнят, учитывая события в городе. Но как знаешь, капитан. Цитадель подготовится к нам.

– Знай я, что затеваете вы с другом, боялась бы меньше. Мы готовы войти в Цитадель и встать у нарисованного на полу узора. И всё? Короткий хмурый взгляд, словно нас пригласили оценить творение художника сомнительных талантов?

– Сомнительных талантов, капитан? Может, сомнения вызывает наша способность оценивать?

– К чему обсуждать эти тонкости?

– Чтобы убить время, капитан.

– Я охотнее узнала бы ваши намерения. Твои и ведуна.

– Ничего недостойного, будь уверена, – мурлыкнул Кепло. – Если узор рассказывает сказки, мы их услышим. Если намекает на шараду, поразмыслим. Если это загадка, поиграем.

– А если он ничего вам не явит?

– Тогда мы примем позы дураков.

– Говори за себя, – заметил Реш. – Я намерен ступить в узор Терондая, увидеть тропы, им предлагаемые, и пройти по ним.

– А если тебе не будут рады? – поинтересовалась Финарра.

Реш искоса улыбнулся ей, мелькнув белыми зубами средь темной бороды. – Со мной будет мастер меча.

Она вытаращила глаза: – Ждете, что я пойду с вами? В какое-то неведомое магическое королевство? – Она качала головой. – Не знаю, что пугает меня больше: ваше допущение или вера, что вас защитит мой меч.

– Я не так уж склонен, – заметил Кепло, – свершать такое рискованное путешествие. Но если просишь, друг, я буду охранять тебя с другого бока.

Она поглядела на ассасина: – Тогда чего ищешь ты, Кепло Дрим? Помнится, недавно ты бросался смелыми словами.

– Не могу ответить, капитан. Ты видишь браваду, но уверяю – я потерян.

Признание обострило ее взор, но лицо ассасина оставалось незримым за грубым капюшоном. Метнув взгляд на Реша, она заметила, что тот хмурится. – Ведун, не пора ли трясам сделать выбор? Ваш бог мертв. Вы провозгласили нейтралитет, искренность сделала кожу серой. Но если вы не преклонитесь перед Матерью Тьмой, лорд Урусандер наверняка назовет вас лично и ваш народ врагами государства – если Лиосан победят, места для трясов не будет.

Кепло фыркнул: – Пусть Урусандер встретит монахов в бою, если решится.

– Так почему бы не собраться, не вступить в союз с лордом Аномандером и Тисте Анди?

– Оказавшись в тени аристократов? – взвился Кепло. – Что хорошего они давали нам и когда? Расскажешь о дом-клинках, выехавших из имений на защиту лесных отрицателей? Нет, они радовались, видя резню…

– Как и вы и ваши монахи!

– К нашему стыду, – признал Реш. – Мы были связаны повелениями их милостей. Казалось маловероятным, что они изменят решение, даже если Аномандер воззовет к ним у самых ворот.

Финарра беззвучно выругалась. «Одни дураки. Нет предателя более великого, нежели пустая гордыня!»

Впереди их ждали главные ворота города. Одинокий стражник стоял в стороне от открытого проезда. Реш выехал чуть вперед остальных. Наклонился, словно ожидая пристального внимания стражника, хотя бы вопроса о цели визита… но юноша попросту махнул рукой, позволяя проехать.

Финарра Стоун глубоко вдохнула, готовя укоризну, но Кепло схватил ее за руку, предостерегающий щипок заставил ее молчать. Они миновали проезд, только тогда ассасин отпустил ее.

Затененное лицо обернулось в ее сторону. – Сомневаюсь, что он успел бросить вызов дракону, капитан. Поднять копье иди схватиться за перевязь. – Он снисходительно махнул рукой. – События умалили всех нас, сделали смиренными. К тому же двое из нас жрецы, въезжающие в город жречества. И, наконец, кожа наша не бела.

– Расхлябанность сердит меня, – сказала она, отводя коня, чтобы монах не смел снова хватать ее. Касание казалось каким-то нечистым даже через плотную ткань куртки.

Они выехали на площадь. Сумрак обернулся ночью, повсюду висели незажженные фонари – город приглашал в себя тьму. В одной из башен Цитадели звенел колокол, тихо и однозвучно, словно объявляя заупокойную службу.

Реш крякнул. – Наконец какой-то ритуал, требующий веры.

Улицы были странно пустынными. Финарра предположила, что город уже испытал исход жителей. Может быть, Легион Урусандера в пути. Она слишком мало знает о текущем положении дел. Неведение, прежде приятное, ныне пугало ее. – Не будем терять времени, – сказала она, – и поедем прямо в Цитадель. Полагаю, конец дня оживил Терондай.

– Проницательное суждение, – заметил Реш.

Вскоре они встретили первый дозор на северном берегу Дорсан Рил, и снова им взмахом руки позволили пересечь мост. На той стороне зияли тяжелые врата Цитадели, внутри ощущалось шевеление, словно там собралась масса народа.

– Что-то произошло, – заметил Кепло. – Жрецы и жрицы толпятся внутри…

– Созерцают Терондай? – предположил Реш.

– Нет. Думаю, мертвого собрата.

Трое гостей спешились под сводом, оставив поводья свободно болтаться, ведь передать коней было некому.

С растущим беспокойством Финарра проследовала за трясами через портик, в главный зал. Хотя там не было ни факелов, ни ламп, она с легкостью пронзила взглядом сумрак. Как и описывал Кепло, два десятка жрецов стояли вокруг одного – мужчины, что лежал навзничь и был забрызган кровью. Жрицы толпились поодаль, испуганные и взволнованные. Мало кто обратил внимание на вновь прибывших.

Ведун Реш ступил вперед. – Расступитесь. Если никто из вас не владеет искусством исцеления, а я вижу раненого…

– Здесь нечего целить, – сказал один священник, но тем не менее подвинулся вместе с прочими. Реш подошел к лежащему. Присел и долгое время молча изучал его.

Финарра подошла сзади. – Руки его пронзены, сказала она. – Раны не закрываются.

Реш хмыкнул.

Тот же священник продолжал: – Ничто из этого вас не касается – никого из вас. Это Эндест Силанн, избранный среди всех жрецов. Мать Тьма благословила его, возвысила над нами. Он только что сотворил чудо. Мы видели, как мертвые существа поднимались к жизни. Сотни горожан склонялись перед ним. – Мужчина заколебался, Финарра видела в его взгляде что-то дикое и потерянное. – Он изгнал дракона.

– Изгнал? – фыркнул Кепло.

– Жрец прав, – выпрямился Кепло. – Я не могу исцелить эти раны. Из них сочится магия. – Он покачал головой, проводя рукой перед глазами – будто исполнял некий загадочный священный жест. – Наш разумный и правильный мир перекосило.

Последние слова ведуна пронеслись сквозь Финарру, оставив ее замерзшей и дрожащей.

– Некогда я поклонялся и разуму и праву, – сказал Кепло. – Пока не узрел их тщетность. Ныне нет ничего, достойного веры. Оставим их наедине со славным моментом, брат. Вижу впереди Терондай, брошенный чертеж божиих знаков. Изучим же его.

Кивнув, Реш отошел из толпы, которая уже казалась Финарре какой-то жалкой. «Похоже, даже за чудеса нужно платить. Нет ничего более постного, нежели собрание зевак».

Вскоре они оказались перед Терондаем, магическим даром Драконуса возлюбленной Матери Тьме.

Резной черный узор блестел на тусклом полу, словно увлажненный. Что-то в нем смущало Финарру, рисунок словно избегал взгляда, хотя был вычерчен четкими линиями. Ее пугало внезапно возникшее желание ступить внутрь, занять место в середине.

– Ничего не могу понять, – заявил Реш. – Пока стою снаружи. – Он глянул на Финарру. – Капитан, присоединитесь?

– Да, – отвечала она, но слова вышли сухим и ломкими.

Кепло выдохнул с хрипом: – Оно предостерегает меня. Не для меня эта мерзкая сила. Прости, брат. Я не смогу с тобой.

Реш кивнул, вовсе не удивленный.

– Что будешь делать? – спросила ассасина Финарра.

– Выберу мирской путь к этой силе, – ответил он, туже натягивая плащ. – Пройду в Палату Ночи.

Ее брови взлетели. – Попросишь аудиенции Матери Тьмы?

– Нет. Драконуса.

– Ради чего?

Он указал длиннопалой рукой на Терондай: – Это сделано не Тисте. Я отыщу запах. Пронижу завесу его глаз и посмотрю на душу. Такие дары своенравны, как и те, что их приносят. – Он стащил капюшон, показав яростные глаза. – Есть подозрение…

– А если оно окажется верным? Что тогда, друг мой?

– Здесь истина, но тщательно скрытая. Я ее высвобожу. Открою всю игру. Лишь тогда мы поймем, чью сторону выбрать.

– Ты будешь решать за всех трясов? – мягко спросил Реш.

Финарра задохнулась. Оглянулась на жрецов и жриц, но никто не уделял им внимания. Мужчина на полу начал шевелиться. Она перевела взгляд на ассасина. – Готовишься к смерти, Кепло?

Тот лишь пожал плечами.

Похоже, больше говорить было не о чем. Снова оборотившись к Терондаю, Реш собрался и шагнул внутрь узора. Финарра замешкалась лишь на миг.

Они стояли у центра, изучая странные шрамы под ногами.

Легкий ветерок коснулся лица, он пах пылью. Капитан подняла глаза и вздохнула.

Великий Зал исчез. Они стояли на мощеной поляне в окружении высоких деревьев, под небом тусклым как старое олово. – Ведун…

Реш уже осматривал окружающий их лес. Вздох его тоже был неровным. – Не думал, что нас пригласят.

– Почему вы уверены, что пригласили?

Он метнул на нее взгляд и нахмурился.

– Не счесть ли более вероятным, – настаивала она, – что мы проскочили внутрь? Благослови нас Свет, мы ослепли бы здесь или были бы уничтожены. Но мы и не Ее дети. Уже нет. Приговора нет, само мироздание не может решить нашу участь.

– Интересная возможность, – признал он, чуть запнувшись.

– Некоторое свойство нашей природы поместило нас меж мирами, – продолжала она. – Я гадаю… Тьма ли так действует?

– Должно быть, Терондай наделен аспектом.

– Аспектом?

– Магия имеет много оттенков. Терондай – врата, портал. Он не мог принести нас никуда, кроме как в средоточие ее силы. Это Тьма.

– Так… где же она?

– Вообразите королевство практически безграничное, капитан.

– Вижу мало пользы во вратах, оставляющих вас заблудшим и неспособным определить свое положение. – Она махнула рукой. – Где ее драгоценная Палата Ночи?

– В наш мир, – отозвался Реш, – могут вести одни врата, один проход. Но что если есть миры бесконечные? Что, если Терондай ведет к бесчисленным вратам, и каждые фиксируют определенный мир?

– Тогда мы поистине заблудились.

– А Мать Тьма?

Она поморщилась: – Это и есть исток ее власти? Так Драконус превратил ее в богиню?

– Не знаю. Может быть.

– Ты узнал что хотел, ведун Реш? Не пора ли попытаться вернуться в свой мир? Если это вообще возможно. Я чувствую себя сбитой с толку.

Он всматривался в нее сквозь сумрак. – Неужели каждый аспект волшебства изолирован от прочих? Разве это имеет смысл? Что, если аспекты магии – сами по себе некие королевства? Не должно ли быть больше врат? Проходов между ними? Из Света к Тьме или к Деналу. Если так… кто же смастерил эти порталы? А Драконус, имеющий власть создавать врата в самой Цитадели? Откуда взялись такие знания?

Она качала головой, понимая, что не у нее он просит ответов.

– Капитан, – не унимался Реш, – где же врата для Трясов?

– А?

– Возможно, их еще нет. Возможно, мне выпало наколдовать их к бытию. Или нам вместе.

– Мне? Лучше бы ты привел Кепло! Я чужда всяким магическим штукам!

– Мы ничего не завершили. Мы сделали только первый шаг по пути. Нам выпало, Финарра Стоун, найти врата своего аспекта.

– Нашего аспекта? У нас нет никакого аспекта!

– А я верю, что есть. Ни одна крайность нам не годится, лишь то, что пребывает между. – Он пожал плечами. – Назовем это Тенью… в соответствии с цветом кожи. Да?

– И ты веришь, что мы найдем врата, начав отсюда? Из Тьмы?

– Или из Света. Имеет ли значение, откуда? Оба королевства имеют углы. Границы. Места перехода. Нужно попросту найти такое место и объявить своим.

– А как ты создашь врата?

– Без понятия.

– Мы не вернемся в Цитадель, верно?

– Я так думаю, капитан.

– Посуда и пища остались там, и кони – придется нам питаться эфиром?

Он смотрел на нее со странной настойчивостью. – Может быть, – пробормотал ведун, – достаточно будет веры.

* * *

В то утро, когда капитан Келларас расставался с Грипом Галасом и Хиш Туллой, воздух был влажным и спертым. Крупинки снега летели с неба всю ночь, снег покрыл изрытый тракт, заполняя глубокие отпечатки подков и копыт; Келларасу думалось, что мир пытается стереть следы былого, желая, чтобы грядущее было чище.

Но иллюзия оказалась мимолетной. Грядет война, напомнил он себе, проверяя сбрую. Нетерпеливая и безжалостная, она поползет через времена года, покинет привычное, тающее от тепла гнездо. Мысленно он уже видел заледеневшие трупы и полосы багрянца на белой почве. «Чистота скоро уйдет. Даже взгляд души способен испачкать окружающее».

Он обернулся. Грип Галас уже сидел на лошади. Хиш Тулла скакала, отъехав от перекрестка на запад. Расставание супругов вышло кратким и тихим. Келларас кашлянул. – Мне все же хотелось бы получить ваше позволение и поехать вместе.

– Мне подобает лишь общество Пелк, – возразил старик и пожал плечами, извиняясь. – Отошлю ее подальше от Харкенаса, едва мы закончим дело.

Келларас посмотрел на Пелк, но лицо ее было замкнуто. А ведь ночью они страстно, хотя и почти неслышно, занимались любовью. Кажется, женщина, которой он отдал сердце, исчезает у него на глазах. – Если таково ее желание…

Грип улыбнулся. – Пелк?

– Именно, – ответила та, изгибаясь в седле и глядя на северный поворот тракта, ожидавший их с Грипом. – Если отошлют туда, где будет капитан.

Келларас восхищенно покачал головой. – Я буду, если только наши войска не соберут к битве.

– Если случится так, – улыбка Грипа Галаса угасла, – значит, наши усилия пошли прахом.

– Тогда лучше спешите.

Кивнув, Грип подобрал поводья. Они с Пелк бок о бок уехали по северному тракту, исчезая в горелом лесу. Келларас выжидал, пока не потерял их из виду за южным поворотом.

С того дня прошла неделя. Келларас слонялся по коридорам Цитадели, видя рождение новых ритуалов, жреческие процессии в сумерках и ночью; на заре фигуры в рясах вставали на колени, понурив головы, будто приветствуя незримое солнце потоками горя. Он становился свидетелем торжественного задувания свечей, фонари оставляли гореть до остатков масла, задвинув шторки. Он встречал верховную жрицу Эмрал Ланир, стеклянными глазами наблюдавшую ежедневные поклоны, поясные и земные.

Среди всей суеты паранойя подозрений все сильнее окутывала Цитадель, пока старая королевская крепость не стала режимом походить на тюрьму. Зрелище жалкое, на вкус Келлараса. Особенно сейчас, когда вера легко обнаруживается по цвету кожи. Вечный шпионаж не сможет выявить потенциальных богохульников среди верующих. Нет, это грубая политика, мирская борьба за влияние и контроль равнодушного средоточия. И во всем сквозит вонь нарастающей паники.

Но сегодня пришла весть о чуде Зимнего рынка, о неофициальной процессии во главе с Эндестом Силанном, чьи руки неистощимо кровоточат. А потом, согласно показаниям выживших хранителей, дракон опустился на площадь, только чтобы его изгнал тот же самозваный пророк тьмы.

Келларас жалел, что не напился – не пришлось хотя бы раздумывать над правдоподобием странных сплетен. Но его призвали в древнюю палату Пурейков, он ждет, когда Сильхас Руин соизволит заметить его появление. Белокожий воитель склонился над большой, тщательно начертанной пергаментной картой, очень подробной – указаны все высоты, записаны наилучшие короткие пути между основными трактами и дорогами. Эту работу Кедаспела создал сразу после войн с Форулканами и Джеларканами. Дар запоздалый и потому сомнительный, особенно сейчас.

Наконец Сильхас отступил и тяжело сел в кресло с высокой спинкой. Посмотрел на Келлараса, но заговорил не сразу. – Дракон насмехается над стенами. Зима не дает нам покоя. Видел Гриззина Фарла?

– Нет, милорд, много дней не видел.

Сильхас со вздохом указал на карту: – Мы встретим Легион в низине Тарн. Она широкая и относительно ровная, старые русла неглубоки и лишены камней. На восток открытое пространство, на западе непроходимые останки сгоревшего леса. Скажи, лорд Урусандер будет так любезен?

– Он известен честностью, милорд. – Келларас чуть помедлил. – Долина ему знакома, ибо именно там он муштровал Легион перед южным походом на Форулканов.

– Он оценит иронию?

– Я не так хорошо его знаю, милорд.

– Хунн Раал будет в восторге, – предсказал Сильхас Руин. – Я получил письмо от капитана Празека…

– Капитана, милорд?

– Полагаю, его повысили на месте. Легион Хастов вскоре покинет место сбора.

– Значит, Празек считает их готовыми?

– Нет, конечно же. Не глупи, Келларас. Но, – резко и нетерпеливо вскочил Сильхас, – мы теряем время.

За стеной прозвенел колокольчик.

Вспышка раздражения исказила черты Сильхаса. – Войдите, – рявкнул он.

Дом-клинок отдала честь обоим офицерам и доложила: – Лорд Сильхас, происшествие у Терондая. Монах из трясов и какая-то хранительница, говорят, пропали.

– Куда пропали?

– Милорд, они стояли на узоре и просто исчезли. А другой монах идет к Палате Ночи…

– И ему не препятствуют?

Молодая женщина заморгала. – Верховная Жрица отослала стражу от прохода уже довольно давно, милорд. Кажется, там… нечего защищать.

– Тот монах, – сказал Келларас. – Его узнали?

– Нет, сир. Скрывает лицо капюшоном. Но в Терондае исчез ведун Реш.

На миг все застыли. Сильхас схватился за оружейный пояс. – Вы, готовьте оружие. За мной.

Все трое поспешили наружу.

«Кепло Дрим. Излюбленный ассасин Шекканто. И сейчас Аномандер не встанет на его пути».

* * *

Какой-то домовый клинок привязался к Кепло Дриму, окликнув его у входа в коридор Палаты Ночи. Раздраженно и почти бездумно ассасин оставил труп лежать на выбитых плитах пола. Он шагал, пока на увидел преграду, покрытую росой дверь из черного дерева. Полированную древесину успели покрыть резью рун и барельефами. Кепло на миг замедлился, изучая изображения. «Сцены дарений. Вот это явно Драконус, а тот еле заметный абрис – Мать Тьма. Или то, что от нее остается. Странно, не так ли: богиня принимает дары. Кем же мы сочтем того, кто дары приносит?»

Но размышления лишь отвлекают его. Внутри Кепло Дрима пылает жар, жажда развернуться, стать многими из одного, порвав цепи плоти и костей. Оскалив зубы в предвкушении, он пинком распахнул двери в палату.

Сила удара показалась необычайной ему самому. Пинок расщепил дерево, покрыл трещинами искусные панели. Старинной работы железные петли ломались с треском, второй удар заставил двери повалиться на порог.

Леденящий холод поразил Кепло, он издал в ответ звериное рычание. «Возьми же меня, Старая Кровь. Мы слишком долго подчинялись запретам».

Он замерцал, увеличиваясь, и с дикими судорогами перетек в дюжину гибких кошачьих тел, чернотою подобающих окрестной тьме. Позади осталась рваная одежда, стертые сапоги, перевязь с ножами, капюшон и тяжелый меховой плащ – все легло беспорядочной грудой.

Почва под множеством лап оказалась мерзлой глиной, скользкой и твердой. Двенадцать пар глаз изучали путь вперед: корявые голые деревья торчат из земли, неровные линии валунов обозначают какие-то загадочные узоры на близком склоне, а справа – множество глаз сузилось – справа высится остов кареты. Даже незаконченная, она огромна сверх понимания. Смотреть на нее значит отшатнуться от жуткой несоразмерности масштаба – он ощутил, как прижимаются уши от инстинктивного страха.

Мужчина стоял у громадного деревянного колеса. Он повернулся, слыша прибытие Кепло.

«Вижу тебя, Драконус! И все же… все же…»

Расходясь, пантеры скользили вперед, мотая хвостами, двенадцать пар глаз следили за неспешно приближающимся мужчиной. Посул насилия расцвел в душе Кепло. «Старая Кровь, ну почему я отвергал тебя так долго?»

– Вы, трясы, народ полный самомнения. Верно?

«Он слаб. Слабее, чем я ждал. Словно у него не хватает части души. Что еще приятнее, у него нет оружия».

Драконус покачал головой. – Теперь Д» айверсы. Да уж. Трясы связались с силами, которых не понимают. Не только проклятое наследие отчаявшихся Эресалов. То, чем ты играешься, тоже за пределами твоего разумения.

Приближаясь, Кепло заметил цепи на земле, грубо скованные звенья уходили в карету, скрываясь под широким днищем. Десятки и даже сотни. Они казались паучьей сетью на мерзлой почве; тяжелые ошейники на концах были раскрыты и блестели инеем. Видя их, Кепло ощутил пробежавшую по телам дрожь тревоги.

– Хочешь убить ее, Кепло Дрим? Не получится. Она далеко за пределами твоих возможностей.

Кепло сфокусировал мысль и послал Драконусу. «Слышишь меня, владыка?»

Драконус хмыкнул. – Прислушиваюсь с момента твоего появления, Д» айверс. Мои слабости, моя некомпетентность… эти руки… – он поднял ладони, – ты не считаешь оружием.

«Мне нет до нее дела. Сила здесь твоя и только твоя».

– Уже нет. Таков мой дар любимой женщине.

«Кто ты такой, что дарить?»

Драконус пожал плечами. – Здесь я зовусь Сюзереном Ночи.

«Дом Драконс, Тисте – лишь обман. Старый запах, Старая Кровь ее знает. Ты Азатенай».

Наклонившись, Драконус поднял цепь. – Если желаешь меня, ассасин, давай начнем. Деньги от Урусандера получишь после… или то был Хунн Раал? Не могу поверить, что Шекканто или Скеленал благословили твои действия.

«Говоришь откровенно, Драконус. Красоты придворной поэзии не для последних вздохов».

Азатенай расправил плечи. – Этим меня не проймешь.

Двенадцать пантер успели окружить Драконуса, позволяя Кепло видеть широкоплечего мужа со всех сторон. Отчего-то он не был смущен, напротив: потоки ощущений гудели в разуме, вздымаясь пламенем.

Старая Кровь не нуждается в тонкостях. Кепло Дрим атаковал со всех сторон. Двенадцать пантер, сходящихся против одного врага.

Цепь хлестнула, крепко обвивая гибкое тело, Драконус потянул ее к себе, хотя остальные звери набросились на него. Кепло почувствовал, как множество зубов впиваются в плоть. Ощутил, как когти бороздят широкую спину Азатеная, стремясь вскрыть ребра и лопатки. Еще больше когтей вцепилось в живот. Мышцы резко напряглись, сковывая когти, не позволяя вырвать кишки, но Кепло не снижал натиска. Челюсти одной из пантер захватили толстую шею Драконуса в попытке перекусить дыхательное горло.

При всем этом Азатенай ухитрялся не упасть. Захваченная цепью пантера оказалась в пределах досягаемости и, отпустив цепь, Драконус вогнал пальцы глубоко ей в глотку. Хлынула кровь, зверь взвизгнул.

Кепло ощутил внезапную смерть как волну мучительной боли.

Отбросив труп, Драконус изогнулся, чтобы снять тварь, терзавшую спину и загривок. Сила Азатеная ужасала. Не обращая внимания на раны, он поднял извивающегося зверя и сломал позвоночник, резко напрягая руки.

Кепло завыл.

Клыки и когти терзали плоть, срывая куски, рассекая мускулы, но Драконус все еще крепко стоял на широко расставленных ногах.

Третья пантера – та, чьи когти застряли в брюшном прессе – умерла от единственного удара кулаком.

Кепло оставил всех котов, кроме одного – позволил им сражаться по велениям инстинкта – и влил всю мощь в одно существо, висевшее на левом бедре противника. Извиваясь в приливе сверхъестественной силы, он повалил Драконуса. Оставшиеся пантеры ринулись прикончить его.

Еще одна погибла, сломана шея, голова вдруг обвисла в руке врага.

Но пантеры рвали и терзали отбивающуюся ногами, окровавленную фигуру.

Кепло завопил, когда рука вонзилась в брюхо того зверя, на котором он сейчас «ехал», и вырвала внутренности, породив фонтан крови. Ассасин покинул умирающего кота и нашел другого.

Однако и Драконус немедленно вычислил его и перекатился, придавив телом, и начал лупить кулаками – каждый удар ломал ребра, выдавливал легкие.

Гибель столь многих зверей сломала что-то в Кепло. Завывая, он вылез из-под Азатеная. Шесть оставшихся пантер отступали: бока раздуваются, уши прижаты, клыки наголо. Они замерли в полудюжине шагов от поверженного мужчины.

А тот засмеялся, лежа на спине. – Иди же, покончим с этим.

«Почему ты не умираешь?!»

– Я должен был, – отозвался Драконус, перекатываясь набок и сплевывая кровью. – Или ты должен был, ведь я призвал Финнест. – Он закашлялся и снова харкнул. – Похоже, тот отбился от рук… – Драконус застонал и встал на четвереньки. Кровь лилась из ран, создавая лужу. – Это нехорошо. – Он озирался налитыми глазами. – Но одного тебя я оставлю. На цепи. Хотя вряд ли ты сочтешь это милостью.

Зашипев, Кепло попятился.

– Вы все мнили меня неразумным, – продолжал Драконус. – Помехой для новообретенных сил. Ты, Синтара, Раал, даже моя любимая. Но дела вышли из-под контроля. Да, – кашлянул он, – все смешалось. Но я уже работаю. Имейте веру. Передай своим Милостям: я прослежу за всем и потому, однажды вы получите трон.

«Нам не нужен трон! У нас нет владений, нечем править!»

Драконус показал красные зубы, жестко ухмыльнувшись. – Успокой инстинкты чертовых леопардов и найди терпение. Даже смирение. Я работаю так быстро, как могу.

Кепло прижал тела к земле, изучая раненого Азатеная. «Обещаешь нам королевство?»

– И престол. Разве плохие дары? Помни: однажды тебе придется защищать их.

«Где мы найдем твои… дары?»

Драконус горько засмеялся. – Не в ваших чудных монастырях. – Резко встал и пошатнулся, чуть расставив влажные руки для равновесия. – Так что у тебя есть выбор. Уходи, ищи тех, что уже на береге. Или снова испытай меня. Но если ты победишь, гибель ждет вас всех – с моим благословением. – И он послал Кепло новую улыбку, невыразимо грустную.

Шесть пантер развернулись, уходя.

Драконус возвысил вслед голос: – Туда, Кепло? Ты уверен?

Рявкнув, ассасин прошел врата. За миг до пересечения порога перетек в форму Тисте и зашатался. Голое тело покрывали сплошные раны.

«Нужно было подумать».

Задыхаясь, ослепнув от боли, он шагал вперед.

* * *

После встречи с верховной жрицей Орфанталь боролся с ошеломляющим желанием свернуться у нее на коленях. Эмрал Ланир казалась ему матерью, но дурной, и странное ощущение его интриговало. Впрочем, он не желал понимания – многое думание не приносит много добра. Волки, которых он иногда призывал к бытию, несли в себе что-то чистое и ясное; он входил в их разумы и понимал, что твари этого и других миров ведут простую жизнь. Ему хотелось жить так же.