Текст книги "Полуночный Прилив (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Я вот тут подумал.

– О чем?

– Дайте-ка рубашку назад.

– Я готов согласиться. Найди еще шерсти. Лучше того же цвета, хотя необязательно. В любом случае, сегодня вечер встречи с тремя подружками.

– Риск.

– Мы должны быть осторожными.

– Как всегда. Шерсть я украду.

Теол закатал рукава до локтя. – Я вернусь и заберу тебя. Пока почисти в доме.

– Если времени хватит.

Теол поднялся на крышу.

Солнце стало красноватым, уходя за горизонт, и мягким сиянием омыло окружающие его дом здания. На Третьем Ярусе двое художников установили мольберты, соревнуясь в отображении Теола и его кровати. Он помахал рукой, что вызвало жаркие споры, затем развалился на согретый солнцем матрац. Уставился в темнеющее небо.

Сегодня на Топляках он видел брата. На другой стороне канала, беседующего с Геруном Эбериктом. Прошли слухи, что Герун поедет с делегацией к Тисте Эдур. Король желал удалить буйного подданного из города.

Проблема золота – в том, как оно умеет красться. Туда, куда не проникнет ничто иное. Оно сочится из тайн, заливает то, что казалось безжизненными трещинами. Оно блестит именно тогда, когда должно бы остаться незамеченным. Нагло, как сорняк между камней мостовой; и если кто-то желает, он сможет проследить корни до самых глубин. Неожиданные траты сотоварищей убитых наемников, за которыми вскоре – но не очень скоро – последовали необъяснимые закрытия предприятий. Странные уходы, когда королевским следователям некого стало допрашивать, пытать, выявляя истоки заговора. Попытка покушения – сложное дело, особенно когда объектом становится сам король. Необычный, почти необъяснимый успех – дойти до самой спальни Дисканара, встать над его телом. Один миг до причинения смерти. Тот волшебник никогда прежде не показывал выдающихся умений в магических искусствах. Заговорить песок, заполнить им легкие двух человек – это вершина магии.

Природное любопытство и поиск возможной выгоды – вот что толкало Теола. Он здорово опередил королевских следователей. Обнаружив, что целое состояние было потрачено на конспирацию, сокрытие следов.

Ясно, что только сам Герун Эберикт знал полную схему. Его наемники не могли подумать, что наниматель нападет на них. Убьет их. Они отбивались, и одному почти удалось. Финед все еще носит шрамы – рваные губы, выбитые зубы – чтобы всем показывать близость смерти.

Иммунитет от преследования. Теперь Эберикт может сделать что хочет с кем хочет. Судья и палач для преступлений реальных и вымышленных, для грехов и больших и малых. Теол почти восхищался этим человеком. Его решимостью, но не методами. Изобретение и реализация такой схемы требовало такой дерзости, что дух захватывает.

Нет сомнения, у Брюса было к нему официальное дело. Королевский Поборник.

«Но даже это тревожит. Не хочу видеть младшего брата рядом с Эбериктом».

Ибо если Теол и имел настоящего врага, противника, равного по уму – так казалось – и превосходящего в подлости, это был финед Герун Эберикт, обладатель Королевской Вольности.

А он вынюхивает, простирает руки. Безопаснее считать – Герун знает, что Теол не так беспомощен, как кажется всем остальным. Не совсем… инертен.

Еще одна складка на мятом, запутанном гобелене. Надо обдумать.

Герун неуязвим для закона. Но враги у него есть. К своему счастью, он чертовски хорош с мечом, а сон его охраняют двенадцать тертых охранников, дальних его родственников. Говорили, что особняк финеда неприступен, имеет арсенал, аптеку с опытным алхимиком, составляющим яды и противоядия, а также большие конюшни и собственный источник воды. Судя по всему, Герун спланировал защиту от любых неожиданностей.

«Кроме особого склада ума Теола Беддикта».

Иногда самое лучшее решение – самое простое и очевидное. Увидел сорняк между плит… выдери его.

– Багг!

Снизу отозвался слабый голос: – Чего?

– Кто поддержал ставку Геруна?

Всклокоченная голова слуги показалась из люка. – Вы уже знаете, ведь это ваш человек. Турбл. Если только он еще не умер… от сердечного приступа или самоубийства.

– Турбл? Даже не мечтай. Догадываюсь, он собирает вещички. Срочная поездка на Внешние Острова.

– Он не выйдет за ворота города.

– Ты думаешь, Герун у него на хвосте?

– А разве нет? С таким выигрышем?

Теол нахмурился. – Я все же склонен полагать, что самоубийство покажется Турблу лучшим выходом. Неожиданно, да, но тут такое потрясение. Припоминаю, родни у него нет. Так что долги умрут вместе с ним.

– А у Геруна не будет восьми сотен доков.

– От такого он только раз моргнет. Этот человек стоит пик, а может, больше.

– Вы не знаете?

– Ну, я говорил абстрактно. Конечно, знаю до последнего дока. Нет, до последнего кроша. В любом случае я говорю, или, скорее, предрекаю, что его потрясет не потеря восьми сотен, а бегство. Единственный путь, по которому Герун не поспешит в погоню – по крайней мере, добровольно. Самоубийство. Итак, Турбл убьет себя.

– Сомневаюсь, что он решится.

– Нет, возможно, нет. Мы ему поможем, Багг. Иди к Водоворотам. Найди подходящий труп. Свежий, еще не высосанный. Возьми у Турбла две бутыли крови и поменяй…

– Что это будет? Огонь? Кто же кончает с собой сжиганием?

– Огонь будет неожиданным следствием разлития масла из упавшей лампы. Упавшей при самоубийстве. Тело обгорит до неузнаваемости, но скрайверы вынюхают владельца крови. Ведь так они работают?

– Вены человека не лгут.

– Точно. Значит, они смогут.

– Нет, если вы достаточно безумны, чтобы выкачать из трупа кровь и залить другую.

– Жуткое занятие. Готовься, Багг.

Сухое лицо в люке скривилось. – А Турбл?

– Мы вывезем его обычным путем. Он всегда мечтал съездить на рыбалку. Посади в подкоп кого-нибудь на случай, если он сорвется раньше времени. Стражники Геруна станут нашими лучшими свидетелями. Ах, финед завертится, как на шампуре.

– Думаете, это разумно?

– Выбора нет. Лишь он может меня остановить. Так что я должен сделать это первым.

– Если он почует, откуда…

– Тогда я мертвец.

– А я безработный.

– Чепуха. Подружки тебя поддержат. К тому же ты мой бенефициарий. Негласный.

– Следовало ли мне об этом говорить?

– Почему нет? Да я соврал.

Голова Багга исчезла из вида. Теол снова улегся. «А теперь мне нужен вор. Хороший. И я такого знаю. Бедные девочки…»

– Багг!

* * *

Судьба Шерк Элалле показала себя с худшей стороны. В этом не была виновата ее профессия – навыки Шерк в воровском деле стали легендой среди собратьев по классу негодяев. Спор с домохозяином, к сожалению, перешел в попытку убийства (с его стороны), на что она, на вполне резонных основаниях, ответила выбрасыванием хозяина из окна. К еще большему сожалению, его полет прервало столкновение с гулявшим по улице торговцем. Шея домохозяина сломалась. Как и шея торговца.

Неумеренная самооборона, повлекшая смерть невиновного – это состав преступления. Четыреста доков, пополам. Вообще-то Шерк могла бы заплатить штраф и покончить с делом. Увы, суть спора с хозяином была в солидном запасе золота, таинственно пропавшем из комнаты Шерк. Больше ни дока за душой – и она торжественно прошествовала к каналу.

Она женщина крепкая. Двести доков – приемлемый вес… если бы веревка на зацепилась за костистую спину рыбы люп, весившей стоунов сорок. Эта рыбка выскочила на поверхность, только чтобы посмотреть на пловца – и потянула Шерк на дно.

Рыба люп, довольно редкая, питалась только мужчинами. Женщин не ела. Никто не знал причину такой разборчивости.

Шерк Элалле утонула.

Но, как оказалось на деле, бывают мертвецы и мертвецы. Шерк только потом узнала, что одна из ее давних жертв наслала проклятие. Проклятие, сполна оплаченное и освященное Пустым Храмом. Так что хотя легкие заполнила вонючая вода, хотя сердце остановилось, как прекратились и все иные функции тела и разума, вскоре она стояла там, где смогла выбраться из канала. С тела стекала грязь, глаза стали тусклыми, склеры побурели от полопавшихся сосудов. Невыразимо жалкий и озадаченный полутруп.

Теперь ее сторонились даже бездомные и беззаконные. Все живые. Проходили мимо, словно она стала призраком, мертвым воспоминанием.

Плоть не гнила, хотя кожа стала явственно бледной. Сохранились также старые привычки и умения. Она могла говорить. Видеть. Слышать. Думать. Все это не исправляло ее настроения.

Багг нашел ее именно там, где указал Теол. В аллее за борделем. Как и каждую ночь, она слушала доносившиеся из окон звуки удовольствия – истинного и наигранного.

– Шерк Элалле.

Вялый, мрачный взор обратился к нему. – Я не подарю тебе удовольствия, – сказала она.

– Увы, как и я, в мои – то годы. Я здесь, чтобы предложить контракт на неопределенное время.

– И кто твой хозяин?

– Пока не скажу. Воровская работа, Шерк.

– К чему мне ценности?

– Ну, это зависит от их сущности. Я так думаю.

Она вышла из темной ниши, в которой скрывалась. – И что твой хозяин вообразил о моих желаниях?

– Это предмет переговоров.

– Он знает, что я мертва?

– Конечно. Шлет слова сочувствия.

– Да ну?

– Нет, я сам их прибавил.

– Никто меня не нанимает.

– Вот оттого – то он и понял, что ты сейчас свободна.

– Никому не нравится мое общество.

– Ну, ванна тебе не повредила бы… но он готов потерпеть.

– Я поговорю с ним.

– Очень хорошо. Он предугадывает твои желания. Полночь.

– Где?

– На крыше. Где кровать.

– ОН?

– Да.

– В кровати?

– Гм, я не уверен, что он именно это задумал…

– Рада слышать. Я мертвая, но брезгливая. Буду там. В полночь. Ненадолго. Если он сможет убедить за четверть часа – хорошо. Если нет, плохо.

– Четверти будет более чем достаточно.

– Глупо так вот полагаться.

Багг усмехнулся: – А что, я не глуп на вид?

* * *

– Где Багг?

– Он встретит нас здесь. – Теол прошел к кровати и сел, вытянув ноги во всю длину. Поглядел на трех женщин. – Ну, что там такого срочного, чтобы я рисковал все раскрыть? К чему безрассудная встреча?

Шенд провела мозолистой рукой по бритому затылку. – Мы желаем знать, что ты задумал, Теол.

– Верно, – добавила Риссарх.

Руки Хеджан были скрещены, на лице ухмылка. – Нам не нужен телохранитель.

– Ой, я и забыл. Он здесь?

– Сказал, что должен собрать вещички, – ответила Шенд – Прибудет очень скоро. Нет, мои подруги его еще не видели.

– А, вот откуда скепсис к твоему энтузиазму.

– Она склонна перевозбуждаться, – объяснила Риссарх.

– И потом, – встряла Хеджан, – что нам делать с телохранителем. Какой бы у него ни был…

Скрипнула дверь мастерской. Они вскинули головы. Круглое лицо Аблалы боязливо выглянуло из-под притолоки.

– Дорогой господин! – позвал Теол. – Прошу, входите!

Полукровка колебался. Бледные глаза оглядели Шенд, Риссарх, Хеджан. – Тут… трое баб, – сказал он.

– Трое кого?

– Женщин.

– Да, точно. И..?

Аблала нахмурился, губы сложились в нечто, напоминающее гримасу недовольства. – Не волнуйтесь, – махнул рукой Теол, – обещаю защищать от них.

– Точно?

– Абсолютно. Входите, Аблала Сани. Привет вам.

Вещички Аблалы, как оказалось, не включали брюк или полотенца. Он был так же гол, как на канале. Хотя любые брюки не скрыли бы особенностей его телосложения, решил Теол миг спустя. «Ладно, не обращай внимания». – Голодны? Жажда? Успокойтесь, друг. Положите мешок… да, как раз туда. Садитесь – нет, не на стул, на скамейку – и вам в конце концов придется одеться… нет, не то чтобы меня это очень стесняло… Аблала, этим женщинам нужен телохранитель. Я полагаю, вы приняли предложение Шенд.

– Я думал, ей одной.

– А в чем разница?

– Сложнее работать.

– Понятно. Но большую часть времени вы будете здесь… – Голос Теола увял, когда он заметил, что с самого появления Аблалы Шенд, Риссарх и Хеджан не шевелились. «Ох, ну нет…»

* * *

Низаль уже три года была Первой Наложницей короля. К этому титулу не прилагалось официальной власти, кроме той, которой потребовала бы личность получившей его женщины. История знала значительные вариации, зависящие от силы короля, королевы и канцлера.

Сейчас было всего шесть наложниц. Пять остальных – младшие дочери из влиятельных фамилий. Потенциальные инвестиции в будущее – привлечь внимание короля или принца. Подобно жилищам четырех консортов королевы, их дома расположились в уединенном, изолированном квартале дворца. Лишь Первому Консорту Турадалу Бризеду и Первой Наложнице был позволен контакт с кем-либо, кроме самих монархов.

Брюс Беддикт поклонился Низали и отдал честь Преде Уннатали Хебаз. Он не удивился, застав Наложницу в конторе Преды. Низаль давно решила, кому отдать верность.

– Поборник, – улыбнулась молодая женщина. – Уннаталь и я говорили о вас.

– Точнее, – продолжила Преда, – мы гадали о предметах вашего разговора с финедом Геруном Эбериктом.

– Преда, сожалею, что не успел доложить.

– Это будет отлично подготовленный доклад, – сказала Низаль, – учитывая, что вы должны были уже отчитаться перед Первым Евнухом и Цедой. Так что мы простим вам некоторый недостаток горячности при пересказе.

Брюс нахмурился и взглянул на командира. – Преда, мне пришло на ум, что финед остается вашим подчиненным, несмотря на Королевскую Вольность. Удивлен, что он до сих пор не доложил вам все детали.

– А кто сказал, что не доложил? – ответила Уннаталь. И повела рукой: – Слишком жестоко с моей стороны. Извиняюсь, Брюс. Действительно очень долгий день.

– Не надо извинений, Преда. Кратко говоря…

– Брюс, – прервала его Низаль. – Вы сейчас Поборник Короля. Вам не следует говорить кратко. Ни перед самим Эзгарой, ни перед Предой. Простите ей резкость. Общение с Геруном взволнует любого.

– В нем есть такая надменность.

– Наглость, – бросила Уннаталь. – Он не дал повода для дуэли?

– Нет.

– Как неудачно, – вздохнула Низаль.

– Хотя думаю, что он меня предупреждал.

Взоры женщин скрестились на нем. Брюс пожал плечами: – Напомнил, что его список постоянно расширяется.

– Он имеет в виду убить Бурака Преграду.

– Думаю, так. Первый Евнух извещен о такой возможности…

– Теперь, – заговорила Низаль, начав шагать взад – вперед по комнате, – если король узнает о таком развитии событий, он может отозвать Геруна из делегации. Что канцлер и королева воспримут как победу.

– Восприятия можно сделать основой стратегии, – сказал Брюс.

– Слова дуэлянта, – ответила Низаль. – Но выгоды, получаемые королевой от выезда Геруна, возможно, превосходят все наши догадки. Кстати говоря, Бурак получал инструкции из ее лагеря, так что его смерть нам не повредит.

Брюс обдумал это, приходя в замешательство от столь небрежного обращения с жизнью человека. – Как-то Бурак несет этот вес?

– Конечно, у нас есть рядом шпион, – сказала Преда. – Этого человека мучает совесть. Он прячется в белом нектаре, алкоголе и распутстве.

– Королева…

– Хочет войны, – закончила за него Низаль, резко кивнув. – Безответственная, алчная, близорукая морская корова. Отличная партнерша самому тупому канцлеру за всю историю Летера. И глупый, легко управляемый принц, жаждущий трона.

Брюс беспокойно пошевелился: – Если Бурака так мучает совесть, он может свернуть на другой путь.

– Под ястребиным взором Мороча Невата? Вряд ли.

Глаза смотревшего на Низаль Поборника сузились. Все это к чему-то ведет. Он не понимал, к чему именно.

Преда вздохнула: – Герун хочет добавить в список еще имя.

– Мороч Неват?

– Это будет трудно.

– Да. Это особенный человек. При любом подходе. Неподкупный, что доказано всей его жизнью.

– И кому он присягнул?

– Ну, принцу, конечно. Ведь Вольность не разрешает убийство королевских особ.

– А история его жизни вовсе не так ясна.

Низаль добавила: – Герун не сможет действовать прямо против принца. Ему придется провести косвенную атаку.

– Первая Наложница, я мало понимаю мотивы Геруна Эберикта. Не представляю причин этих событий.

– А я представляю, – отозвалась Преда. – Точно знаю, на что он замахнулся. Думаю, мы увидим, как удлиняется его список.

– Проблема в том, – сказала Низаль, – какую роль он позволит играть старому финеду Халлу Беддикту.

Брюс отвернулся. Он начинал чувствовать, что оказался под обстрелом. Не один брат, так другой. – Я уделю этому место в своих размышлениях.

– Не очень затягивайте, финед, – ответила Уннаталь Хебаз.

– День, два.

– Да. До встречи, Брюс.

– Доброй ночи, Преда. Прощайте, Первая Наложница.

В пяти шагах от охраняемой двумя стражами двери он резко остановился. Не обращая внимания на любопытствующие глаза за спиной, Поборник Короля задумался.

В умах стражников мелькнули три титула. Мастер Меча, Финед и Королевский Поборник – всё повод для восторга или зависти. В данный момент они восхищались. Тем, как он стоял, словно был совсем один в громадном, ошеломляющем мире. Взор, ясное дело, обращен к пейзажам важных размышлений. Усталость в плечах. Они сочувствовали ему – мгновенное чувство, быстро уступившее чувствам более жестоким – восхищению и зависти. И пошлому допущению, что особые способности даруют многое, в том числе уединение. И что этому мужчине живется чертовски хорошо.

* * *

– Тут не место чувствам, – сказал Теол. – Как ни грустно. Летерас ничего не прощает. Мы не можем позволить себе ошибки. Ради Странника, расслабься, Аблала. Ты позеленел. Шенд, я уже говорил, что безрассудство есть безрассудство. То есть мы не можем встречаться вот так.

– Ты упражняешься? – спросила Риссарх.

– Над чем?

Багг прокашлялся: – Завтра встреча с королевскими строителями.

– Наконец! – Шенд шумно вздохнула и протерла глаза тылом ладони. – Пока что мы могли бы сказать, что всецело заняты ничем.

– Да, – ответил Теол, – именно такое впечатление мы хотим производить.

– Прекрасно. Но это впечатление внешнее. Сами мы должны чувствовать себя иначе, идиот. Если мы не в схеме, то кто в ней?

– Приготовление. Закладка фундамента. Спешить не нужно. А теперь мне пора.

– Что?

– Поздно. Кроватка зовет. Найдите комнату для Аблалы. Дайте ему одежку. Может быть, и оружие, каким он умеет пользоваться.

– Не оставляйте меня здесь! – заныл Аблала.

– Работа, – утешил его Теол. – Тебе здесь безопаснее. Разве нет, Шенд?

– Конечно, – процедила та.

– Кончай ныть, Сани. Или придется нанять телохранителя для телохранителя?

– Может, у него есть брат.

Теол вышел, сделав Баггу приглашающий жест. – Подозреваю, подобные встречи полезны. Именно сейчас.

– Не сомневаюсь.

Они вышли на улицу. Даже ночью там суетилась толпа. Летом давки закрывались поздно, чтобы собрать урожай с сезонной лихорадки. Жара побуждала к беспокойству, становившемуся ненасытной жаждой. Позже, когда спадет зной, последует утомление. И подсчет долгов.

Теол и его слуга покинули широкую улицу у канала и углубились в паутину аллей, постепенно оставляя шум и суету за спиной. Они шли теперь по городскому «дну». Из теней взывали голоса. За путниками увязались растрепанные дети, некоторые хватали Теола за рубаху и со смехом убегали. Вскоре и они остались позади. Переулок опустел.

– Ах, приветственное молчание наших окрестностей, – сказал Теол, когда они повернули к дому. – Эти прогулки меня утомляют. Как будто настоящее время растянулось до бесконечности.

– Это ваш способ созерцания?

– Был. Теперь все кончено. И хорошо.

Они вошли в дом. Теол прямиком направился к лесенке. – Очисти место для завтрашней встречи.

– Помните, что у вас посетительница сегодня ночью.

– Не только во сне?

Теол забрался на крышу. Закрыл люк, остановился и смотрел на звезды, пока она не появилась из темноты. – Ты опоздала.

– Нет. Полночь. Еще четверть часа.

– Ну? Ох…

– Как жизнь, Шерк? Извини, с языка соскочило.

– Никогда не слышала столь остроумной шутки. Что за жалкое существование. День за днем, ночь за ночью. Шаг за шагом, а идти некуда.

– А до смерти все было иначе?

– Не смеши, Теол Беддикт. Я давлюсь водой, когда хохочу. Ты хотел предложить контракт. Какой?

– Ну, с предварительной оплатой.

– Временная работа. Я отказывалась от такой, когда была жива; почему сейчас делать иначе?

– Страховка, вот почему. Ты же уже не молода. – Он уселся на кровать, лицом к ней. – Ладно. Обдумай, что я предлагаю. У меня на уме цель, какую не достал до сих пор ни один вор на свете. Ведь лишь верховный маг или мертвец сможет проникнуть за охранные чары и не оставить следов. Магам не доверяю, остаешься ты.

– Есть и другие.

– Две других, если точнее. Ни одна не вор – профессионал.

– Откуда знаешь, что их двое?

– Я много чего знаю, Шерк. Одна – женщина, обманывавшая мужа, который в свой через истратил все состояние на проклятие. Другая – дитя, живет в подземелье старой башни за дворцом. Причина проклятия неизвестна.

– Да. Я иногда ее навещаю. Она не знает, кто ее проклял. Вообще дитя не сохранило воспоминаний о прошлом.

– Может быть, довесок к проклятию, – подумал вслух Теол. – Это действительно интересно.

– Да уж. За такое берут половину пика. А сколько за похищение памяти?

– Думаю, вторую половину. Слишком для десятилетней девочки. Почему просто не убить и закопать, или швырнуть в канал? – Он сел поудобнее. – Тогда скажу тебе, Шерк, что мы включим разгадку тайны в контракт. Думаю, личный интерес тебе важнее, чем что-либо иное.

– Я не преминула бы воткнуть нож в глаз тому, кто проклинает детей. Но нет зацепки.

– А, так ты не совсем лишилась страстей.

– Никогда не говорила иного, Теол. Но, совсем не найдя следов, я утратила пыл.

– Увидим, что смогу я.

Мертвая женщина склонила голову набок и молча изучала его. – Ты прежде был гением.

– Совершенно верно.

– И все потерял.

– Правильно.

– И, думаю, вместе с деньгами потерял и уверенность.

– О, вряд ли, Шерк Элалле.

– Все – часть дьявольского плана?

– Любой стоящий план пахнет дьяволом.

– Не смеши меня.

– Стараюсь, Шерк. Сделка заключена?

– Тайна проклятия не была заранее заготовленной оплатой. Что еще?

– Предлагай. Хочешь снять проклятие? Стремишься к вечной ночи? К финальному уходу скользкой душонки? Или к полному возрождению? Хочешь повторной жизни, отмщения тем, кто наложил заклятие?

– Я уже отомстила.

– Отлично. Я даже не удивлен. Кого в этом обвинили?

– Геруна Эберикта.

– Как умно. Кстати о нем…

– Он одна из твоих целей?

– Очень может быть.

– Не люблю убийств. Кроме того, он зарубил не одного ловкача…

– Не нужно его убивать, Шерк. Стащи его состояние.

– Герун Эберикт становится все наглее, это правда.

– Какая связь?

– Поддержание статуса вседозволенности требует расходов.

– Не делай допущений, Шерк. Важнее вопрос, кто же может обеспечить разрушение этого статус кво. Финед потерял контроль над своими аппетитами.

– Ты одна из его целей, Теол?

– Не то чтобы я был уверен… Надеюсь, что нет.

– Это вызов – побороть защиту его поместья.

– Уверен, что так и будет.

– Что до гонорара – я не хочу оживать. И не хочу умирать совсем. Нет, я хочу быть вознагражденной подобием жизни.

Брови Теола поднялись.

– Хочу, чтобы моя кожа светилась ощутимым здоровьем. Хочу, чтобы глаза сверкали темным огнем. Уложить волосы. Новую одежду, цветочный аромат, распространяющийся по моем проходе. Хочу снова ощущать удовольствия.

– Удовольствия?

– Сексуальные.

– Может так быть, что ты попала куда надо.

– Не смеши меня.

– Да, ты начнешь давиться мокротой.

– Тебе лучше этого не видеть, Теол Беддикт. Может быть, и с этим можно что-то сделать. Речной воде уже три года.

– Интересно. Как ты ухитряешься говорить не дыша?

– Не знаю. Я могу вдыхать воздух в горло. Через некоторое время оно пересыхает.

– Я заметил. Ладно, ладно, некоторые из этих вещей обеспечить довольно легко, хотя нам надо соблюдать осторожность. Другие, очевидно, станут проблемой, особенно возвращение сексуальных удовольствий. Но думаю, что-то сделать можно и тут…

– Я не торгуюсь.

– Уверен, Герун Эберикт будет счастлив расплатиться по твоим счетам.

– Что, если потребуется все его богатство?

– Теол пожал плечами: – Дорогая, деньги не главная трудность. Вообще-то я намерен топить их в реке.

Она долго смотрела ему в глаза. – Могу захватить с собой.

– Не смеши МЕНЯ, Шерк. Я серьезно.

– Почему?

– Потому что мой смех заразен.

– А. Просекла.

– А предоплата?

– Принимаю. Думаю, тебе не нужно, чтобы я ошивалась рядом.

– Подойдут встречи в полночь. Приходи завтра, и мы сделаем из тебя другую женщину.

– Хочу пахнуть по-новому.

– Не тревожься. У меня под рукой есть кандидатура и для такой работы.

Воровка спустилась по внешней стене здания. Теол наблюдал с крыши ее продвижение. Когда она достигла улочки, он позволил себе отвести глаза. Повернулся и пошел к постели. Но услышал голоса снизу. Багг говорил удивленно, но не испуганно. И достаточно долго, чтобы позволить Теолу выпроводить Шерк.

Он вздохнул. Всего неделю назад жизнь была лучше, проще. Без всяких планов, схем и целей. Короче, без смысла. Чуть пошевелился, и вот, все горят желанием его видеть.

Лестница затрещала. В поле его зрения появилась темная фигура.

Через миг Теол узнал пришельца. Его брови взлетели вверх. – Ну, тебя не ожидал.

– Твой лакей сказал, что ты проснулся. Как это он узнал?

– Дорогой брат, таланты Багга просто сверхъестественны.

Брюс подошел к кровати и стал оглядываться. – А что, если пойдет дождь?

– Увы, мне придется скрываться в нижней комнате. И терпеть бесконечное нытье Багга.

– Это и заставляет тебя спать на крыше?

Теол улыбнулся, но понял, что Брюс не разглядит улыбку в потемках. И решил, что это к лучшему. – Поборник Короля. Забыл тебя поздравить. Так что поздравляю.

Брюс не пошевелился. – Как часто ты посещаешь крипту? Вообще посещаешь?

Теол скрестил руки на груди и отвернулся, устремив взор на канал. Жирный блеск отраженных звезд, крадущиеся по городу тени. – Прошли годы, Брюс.

– С последнего твоего визита?

– Со дня смерти. У нас разные способы чтить их память. Семейный склеп? – Он пожал плечами. – Утонувшая в земле комната, каменные стены, не содержащие ничего важного.

– Понятно. Интересно, Теол, как именно ты почтил их память в эти дни?

– Ты не представляешь.

– Нет.

Теол потер глаза и только сейчас понял, как устал. Мышление жадно пожирало его энергию, заставляя признать, что он давно его не практиковал. Конечно, не простое мышление. Его мозг делал и другие вещи, еще более утомительные. Посещение брата, связи с которым давно угасли, заставляло надевать старые, потускневшие латы, снова готовить оружие, вспоминать боевые стойки. Все это мнилось утраченным – но оно просто спало в уголке. – Сегодня радостный праздник, Брюс? Я что-то запамятовал? Будь у нас кузины, дяди и тети, племянники и племянницы, мы могли бы объединиться и пройти по семейным колеям. Снова и снова вокруг пустых кресел, в которых некогда восседали отец и мать. Мы могли бы освоить язык жестов, подражая другой истине – что мертвые говорят тишиной и поэтому никогда не оставляют нас в покое…

– Мне нужна помощь, Теол.

Он метнул взор на брата, но не смог разглядеть в темноте выражение его лица.

– Это Халл, – продолжал Брюс. – Он идет к собственной смерти. Его убьют.

– Скажи, – ответил Теол, – ты не удивлялся, почему ни у одного из нас нет жены?

– Я говорю о…

– Это же просто. Виновата мама. Она была слишком умной. Возьми нас Странник, это еще преуменьшение. Не отец же делал инвестиции.

– И ты ее сын, Теол. Больше, чем я или Халл. Каждый раз я смотрю на тебя, слушаю и пытаюсь уследить за ходом твоей мысли. Но не понимаю, как…

– Наши надежды на облаках писаны, Брюс. О, мы пытаемся. Каждый ведь пытался, а?

– Проклятие, о чем ты?

– О Халле, конечно. Ведь об этом ты и пришел говорить? Он встретил женщину. Такую же умную, как наша мать – в некотором смысле. Или скорее она его нашла. Величайший подарок Халлу… но он даже не понял, что это дар, хотя тот был уже в руках.

Брюс ступил к нему, взмахнул руками, словно собирался ухватить брата за горло. – Ты не понимаешь, – захрипел он, клокоча от эмоций. Но руки отвел. – Принц хочет его смерти. Если не Принц, то Первый Евнух – как только Халл посмеет заговорить против короля. Ой, погоди! – Он безрадостно рассмеялся. – Еще и Герун Эберикт! Целая очередь! Я всех упомянул? Не уверен. Это важно? Халл будет на переговорах. Единственный, чьи мотивы неясны для всех. Ты не можешь играть свою игру, если вмешивается посторонний. Так ведь?

– Успокойся, брат. Я собираюсь объяснить.

– Ну, давай же!

– Тихо, пожалуйста. Халл ее нашел. Потом потерял. Но она все еще там – это же ясно. Серен Педак, Брюс. Она защитит его…

Брюс фыркнул и отвернулся. – Как мама защитила папу?

Теол моргнул и вздохнул. – Непреодолимые обстоятельства…

– Халл – сын нашего отца!

– Ты спросил миг назад, как я почитаю память родителей. Я тебе скажу. Когда я вижу тебя – как ты стоишь, эту смертельную грацию, умение, созданное тобою самим – мне не надо почитать память. Он сейчас стоит передо мной. Скорее в тебе, не в Халле. Намного больше. А я, согласен, более похож на нее. Итак, – он беспомощно взмахнул руками, – Ты просишь помощи, но не слышишь, что я тебе отвечаю. Стоит ли напоминать судьбу родителей? Ты сам все помнишь, Брюс. Мы стоим здесь и снова разыгрываем старую семейную пытку.

Ты описал наш рок, – продолжал он, вдруг охрипнув. – Она могла спасти его. Если бы не мы. Ее страх за нас. Вся эта игра с долгами, так искусно проведенная ради уловления отца – она могла бы порвать эти сети, но она не видела, что же сможет подняться из пепла. И, ничего не видя, она боялась… Не будь нас, она спасла бы его – уберегла от мига наивысшей трусости?

Брюс взирал на него с горящими глазами.

– Я в это верю, – ответил сам себе Теол. – И из этого следует жизненный урок. Ты выбрал защиту Королевской Гвардии, и теперь ты Поборник. Там тебя долги никогда не отыщут. А Халл ушел – от золота, от смертельных ловушек – и искал чести в спасении людей. Даже когда он провалился… ты действительно уверен, что Халл сможет помыслить о самоубийстве? Трусость отца была предательством. Худшего сорта.

– А как насчет тебя, Теол? Какие уроки ты повторяешь сейчас?

– Разница между мною и матерью в том, что я не отягощен. У меня нет детей. Так что, братец, я думаю, что смогу достигнуть того, чего не смогла она. Хотя и любила отца…

– Для этого ты носишь рванье и спишь на крыше?

– Видимость подтверждает ожидания, Брюс. – Ему показалось, что брат сухо усмехнулся.

– Даже сейчас Герун Эберикт не так обманывается, как обманывался я.

– До сегодняшней ночи?

– Думаю, да.

– Иди домой, Брюс. Серен Педак защищает спину Халла и будет это делать, даже не соглашаясь с его планами. Она не сможет переломить себя. Даже у гениев есть слабости.

Еще одна гримаса. – Даже у тебя, Теол?

– Ну, я обобщал, чтобы тебя успокоить. Себя я никогда не включаю в обобщения. Я вечное исключение из правил.

– И как ты этого достиг?

– Как? Определяя правила, конечно. Это моя любимая игра.

– Клянусь Странником, иногда я тебя ненавижу. Слушай. Не надо недооценивать Геруна Эберикта…

– Я позабочусь о Геруне. Кстати, наверное, за тобой следили?

– Я об этом не подумал. Да, возможно. Ты думаешь, наши голоса были слышны?