Текст книги "Полуночный Прилив (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 8

Куда делись дни, что так смело мы

Сжимали твердой рукой?

Как вешние воды смогли проточить

Пещеры под нашей стопой?

Когда зашатался под нами помост

И видимой сделалась ложь?

Вокруг молодая ликует толпа,

Знакомых же лиц не найдешь.

Рассеялся гордый наш сон, и теперь

Закрыта в прошлое дверь.

Граффити на стене Колокольни К'рула, г. Даруджистан

В той битве, когда Зерадас Бун омыл себя кровью, сабля меруде раскроила ему правую щеку, рассекла скуловую кость, верхнюю челюсть и часть нижней. Жестокая рана долго не заживала, потому что нить, которой зашили зияющую дыру во рту, вызвала воспаление, прежде чем товарищи сумели донести воина в ближайший лагерь хиротов. Целитель сделал все, что смог – вытянул заразу, срастил кости; но извитый шрам, следы неровных стежков и втяжение плоти, вызвавшее некоторое смещение правого глаза книзу, остались навсегда. Лицо обрело странно унылое выражение, будто намекая, что некоторые раны души тоже остаются неисцелимыми.

Тралл Сенгар находился вместе с пятерыми товарищами у края ледника, смотрел на Зерадаса, мерявшего шагами просевший снег, на то, как вьется по ветру рыжий лисий мех его плаща. Позади остались земли арапаев, а вместе с ними – и ворчливое гостеприимство подъяремных эдурских племен. Воины – хироты оказались в одиночестве, и перед ними простерся белый, неровный простор.

Он выглядел безлюдным, однако арапаи рассказывали о ночных охотниках, больших, облаченных в меха убийцах, что выскакивали из тьмы, сжимая в руках лезвия из черного железа. Они забирали в качестве трофеев члены тел, оставляя на снегу туловища без рук, ног и голов. Они не брали пленных и не оставляли тел своих собратьев, павших в схватке. Но обычно они нападали на одного или двоих охотников, обходя большие группы. Арапаи прозвали их Жекки, что приблизительно переводилось как «двуногие волки».

– За нами следят, – низким, сиплым голосом заявил Зерадас.

Фир Сенгар пожал плечами: – Ледяные пустоши не так пусты, как это кажется. Зайцы, волки, лисы, совы, медведи, эранаги…

– Арапаи говорили о громадных зверях, – бросил Рулад. – В буром меху, с клыками – мы видели слоновую кость….

– Старую кость, Рулад, – ответил Фир. – Найденную во льду. Похоже, таких зверей больше нет.

– Арапаи думают иначе.

Зерадас хмыкнул. – Они страшатся этих ледников, Рулад, и потому населили их кошмарными зверями и демонами. Суть вот в чем: мы увидим, что увидим. Вы пообедали? Теряем день.

– Да, – согласился Фир, вставая, – надо идти.

Рулад и Мидик Бун пошли по сторонам. Оба носили медвежьи шкуры, черные, с серебром у горла. В каждой руке, защищенной меховой рукавицей (подарки арапаев) было по копью, применяемому в качестве слег – при каждом шаге воины проверяли прочность снега. Зерадас двигался впереди, в пятнадцати шагах, а Тралл, Фир и Бинадас составляли ядро. Они волокли двое саней, загруженных тюками со снаряжением.

Говорили, что дальше на север подо льдами есть вода, остатки древнего внутреннего моря, а также схороненные под тонким снегом карманы и каверны. Внизу поджидало предательство, вынуждая их ступать медленно.

Ветер усиливался, кусая открытые участки кожи, им приходилось склоняться вперед, защищаясь от резких, ледяных порывов.

Несмотря на все схоронившие его под собой меха, Тралл чувствовал трепет перед силой холода, равнодушной и безмозглой, но всегда готовой похищать. Враг вторгался в него при каждом вдохе. Знобящее онемение, поток со слабым привкусом смерти.

Эдур намотали на лица куски шерстяной ткани, оставив лишь узкие просветы для глаз. Разговоры вскоре прекратились, они шли молча; даже хруст снега под меховыми мокасинами казался далеким и глухим.

Солнечное тепло, приход лета не одерживали побед в этих места. Снег и лед вздымались по ветру над головами, окружая насмешливыми миражами само солнце; это заставило Тралла подозревать, что метель движется над самой землей, а выше ледяные кристаллы висят недвижно целые сезоны, целые годы.

Он ненадолго поднял лицо, посмотрев вверх, гадая, уже не содержит ли блестящее, почти непрозрачное покрывало над головами замороженные воспоминания прошлого, мгновенные образы, запертые в каждом кристалле, носителей свидетельств всего, что случалось снизу. Множество судеб, может быть, доходящих до тех времен, когда тут было море вместо льда. Какие неведомые создания бороздили воды в загадочных долбленых каноэ тысячи лет назад? Не они ли стали Жекками?

Летерийцы говорят о Оплотах, странном пантеоне стихий, и среди этих Оплотов есть Ледяной. Будто бы зима рождена магией, будто снег и лед – орудия злокозненного уничтожения. Кое-какие намеки на это присутствовали и в легендах Эдур. Ледник, устремившийся, чтобы похитить землю, омытую кровью Тисте, наглая кража тяжело доставшихся территорий как акт мести. Может быть, ледяное произрастание какого-то заклятья, брошенного при последнем издыхании, предсмертный вызов.

Если тут существовало какое-либо чувство, то чувство старой вражды. Лед – вор жизни, земли и справедливой награды. Вечная тюрьма, скованная смертью и кровью. По всему этому он заслуживает ненависти.

Весь день они продолжали медленно, но уверенно идти через беспорядочное нагромождение торчащих ввысь ледяных обломков, что на расстоянии кажутся чисто-белыми, но вблизи открывают бесчисленные оттенки зеленого, синего и коричневого. Пересекали поля выветренного, плотного снега, лежащего волнами, как песчаные дюны. Переступали странные неровные полосы – там незримые силы вздыбили лед, толкая один край на другой, выгрызая проломы, будто твердый мир под ногами на самом деле бесцельно смещался.

Вскоре пополудни их остановил приглушенный возглас Зерадаса. Тралл, шедший, не отводя глаз от льда под ногами, вскинул голову и увидел, что Зерадас встал перед чем-то и призывно машет им меховой рукой. Еще несколько мгновений – и они подошли к нему.

Попрек пути пролегла трещина не менее пятнадцати шагов в ширину. Отвесные стены уходили в темноту, из которой поднимался незнакомый запах.

– Соль, – сказал Бинадас, освободив лицо от слоев ткани. – Приливные бассейны.

Рулад и Мидик подошел к самой трещине. – Кажется, идет до самого горизонта, – сказал Рулад.

– Разлом выглядит свежим, – заметил Бинадас, склоняясь над обрывом. – Будто поверхность ледника сжали.

– Наверное, лето произвело некоторые изменения даже на пустошах, – предположил Фир. – Мы проходили забитые снегом разломы, они могут быть следами таких же, но старых ран.

– Как перейти? – спросил Мидик.

– Я могу вытащить снизу тени, – предложил Бинадас, но сразу же покачал головой: – Однако это предложение тревожит меня самого. Если в них окажутся духи, они могут быть неуправляемыми. Тут, в снегу и льдах, слои колдовства, и они не дружественны Эмурланну.

– Достанем веревки, – сказал Фир.

– Наступает сумрак.

– Если нужно, разобьем лагерь внизу.

Тралл бросил взгляд на Фира: – А что, если она сомкнется, когда мы будем внизу?

– Не думаю, что такое возможно. К тому же в этих глубинах мы укроемся на ночь. Если тут действительно водятся звери – хотя мы ни разу не видели следов – я готов воспользоваться любой возможностью избежать встречи.

* * *

Влажная галька захрустела под мокасинами, когда Тралл отпустил веревку. Он огляделся, удивился слабому свечению, позволявшему ему видеть окрестности. Воистину они на дне морском. Соль разъела основания ледника, создав просторные пещеры, заполненные сверкающими колоннами. Воздух был холодным, спертым и вонючим.

Слева от него Мидик и Рулад доставали из тюка дрова и разводили костер. Бинадас и Фир рылись в санях, чтобы поднять свертки к едой над влажным полом. Зерадас отправился исследовать пещеры.

Тралл подошел к мелкой луже, склонился над ней. Соленая вода кишела серыми креветками. У поверхности крепились морские уточки.

– Лед умирает.

Услышав Фира, Тралл повернулся к нему. – Почему ты так говоришь?

– Соль грызет его плоть. Думаю, мы на самом низком уровне старого моря. Тут скопились и медленно испаряются последние воды. Эти соляные колонны – все, что осталось. Если весь бассейн был похож на это место, ледяной покров просто осел.

– Возможно, это случалось не раз, – поддержал его подошедший Бинадас. – Циклы длиной в тысячи лет. Проседание, затем соль снова начинает свою работу.

Тралл глядел в мрачные карманы. – Не могу поверить, что эти колонны могут поддерживать весь ледник. Должны быть циклы проседания, как говорит Бинадас. – Он краем глаза уловил движение. Подошел Зерадас, и в его руке был обнаженный меч.

– Там тропа, – сказа Зерадас, – и место собраний. Мы не первыми сюда попали.

Рулад и Мидик подбежали к ним. Некоторое время все молчали. Наконец Фир кивнул: – Насколько свежи следы, Зерадас?

– Несколько дней.

– Бинадас и Тралл, идите за Зерадасом к этому месту собраний, а я остаюсь с не омытыми кровью.

Тропа начиналась в двадцати шагах от края трещины – очищенный от камней и мусора путь, вившийся между грубыми кристаллами соляных колонн. Талая вода непрерывно капала с потолка. Зерадас прошел еще тридцать шагов, и тропа окончилась на пороге куполообразной пещеры, свободной от колонн.

В середине возвышался низкий, уродливый алтарь. Его окружали приношения – по большей части раковины, среди которых виднелись несколько кусков старой резной кости. Но Тралл уделил алтарю лишь миг внимания – его взор приковала дальняя стена.

Плоская стена льда с наплывами сверху, стена, за которой пойманы в миг паники, стремительного бега бесчисленные звери. Из льда торчали рога, головы и плечи – твердые, неподвижные – и множество задранных или согнутых ног. Тускло отсвечивали в свете льда замороженные глаза. В неясных глубинах угадывались еще сотни силуэтов.

Пораженный зрелищем Тралл медленно подходил ближе, обходя алтарь, почти уверенный, что в любой момент звери сорвутся в стремительное движение, помчатся, сокрушая его бесчисленными копытами.

Приблизившись, он обнаружил за алтарем зверей, что выпали из тающего льда. Они превратились почти что в лужи слизи. Мелкие черные мушки тучей поднялись над гнилыми кожами и мышцами, направляясь к Траллу, словно решив защищать свой пир. Он остановился, замахал руками, пока насекомые не рассеялись и не начали возвращаться к гниющим остовам. Звери – карибу – бежали по снегу, плотному насту, на локоть засыпавшему морское дно. Он видел панику в их глазах – а рядом, мутные за слоем льда, голову и плечи большого волка, серебряную шкуру, янтарные глаза. Тот бежал за карибу, почти плечом к плечу. Голова волка поднята, челюсти раскрыты, приближаются к шее жертвы. За бледными деснами блестят клыки, длиной в палец Тралла.

Драма природы, жизнь, не обратившая внимания на катаклизм, разразившийся позади нее – или над ней. Грубая рука бога, равнодушная к судьбе зверей.

Подошел Бинадас. – Это сделано с помощью садка.

Тралл кивнул. «Магия. Что же может быть иное?» – Бог.

– Возможно, но не обязательно. Брат, существуют силы, которые нужно лишь развязать. Дальше будет действовать естественный импульс.

– Оплот Льда, – сказал Тралл. – Как описывают в своих суевериях летерийцы.

– Рука Сторожа, – ответил Бинадас. – Он ждал, пока не кончится война, а потом простер руку и явил свою силу.

Тралл считал себя бОльшим знатоком старых преданий, чем прочие воины Эдур. Но слова Бинадаса породили в его уме эхо горького незнания. – Кто сделал это? – вопросил он. – Что за древние силы? Почему мы живем, будто мы… одни в мире?

Брат пожал плечами, как всегда, неохотно нарушая свое чуткое, благоразумное молчание. – Мы остались одни, – наконец проговорил он, – чтобы блюсти святость прошлого.

Тралл обдумал его слова, обводя взором картину во льду, все эти темные, мрачные жизни, не сумевшие сбежать от своей судьбы. – Наши возлюбленные истины хрупки.

– Да, если бросать вызов.

– И соль выгрызает каверны подо льдом, пока однажды мир не провалится под ногами.

– Пока не оттает замерзшее.

Тралл ступил к одному из бегущих карибу. – То, что тает, ломается и падает на землю. И гниет, Бинадас. Прошлое покрыто слоем мух.

Брат зашел за алтарь. – Преклонявшиеся перед ним были здесь несколько дней назад.

– Они прошли не нашим путем.

– Не сомневаюсь, в подземный мир ведут многие тропы.

Тралл оглянулся, только сейчас ощутив присутствие Зерадаса. Воин стоял на пороге, дыхание плюмажем вырывалось изо рта.

– Нужно вернуться к товарищам, – сказал Бинадас. – Завтра предстоит пройти много.

* * *

Прошла ночь, сырая, холодная, в неустанном шепоте тающей воды. Каждый Эдур по очереди стоял на страже, завернувшись в меха и приготовив оружие. Но ничего не было видно в тусклом, опаловом свете. Лед, вода, камень; смерть, голодное движение и мерзлые кости – слепой триумвират этого студеного королевства.

Перед рассветом отряд поднялся, быстро перекусил; затем Рулад вскарабкался по веревкам, привязанным к ряду вбитых в лед колышков. Примерно в двух третях высоты стены трещина сужалась настолько, что было возможно дотянуться до северной стороны. Рулад вбил новые колышки в лед. Некоторое время падали вниз осколки и сосульки, потом послышался окрик Рулада. Мидик схватил веревку и начал карабкаться, а Фир с Траллом привязывали тюки к кожаным ремням. Сани решено было поднять в последнюю очередь.

– Сегодня, – произнес Бинадас, – нужно проявить осторожность. Они узнают, что мы здесь побывали, нашли их капище.

Тралл оглянулся на него: – Мы же не осквернили их храм.

– Брат, возможно, само наше присутствие стало достаточным оскорблением.

Солнце стояло довольно высоко, когда браться оказались на северной стороне расселины и уложили вещи на сани. День выдался ясным, ветра не было, но все равно стоял жуткий холод. Сверкающий шар солнца окружали два уменьшенных подобия – более яркие и четкие, чем в прошлый раз, словно за поведенную внизу ночь мир закончил трансформацию, став каким-то незнакомым, странным, запретным, враждебным жизни.

Они отправились в путь, вновь под водительством Зерадаса.

Лед с хрустом и треском ломался под сделанными из рогов полозьями, и еще был какой-то звук, сразу и далекий, и близкий, будто стала слышимой сама тишина – звук, который, наконец понял Тралл, есть биение его собственной крови, вплетенное в ритм дыхания и стук сердца. Отраженный свет слепил глаза. Легкие вздрагивали с каждым морозным вдохом.

Эдур не привыкли к таким просторам. «Оплот Льда. Страх летерийцев. Похититель жизни. Зачем Ханнан Мосаг послал нас сюда?»

Зерадас внезапно остановился и обернулся. – Волчьи следы, – сказал он. – Достаточно тяжелые звери, чтобы проломить твердый наст.

Остальные сгрудились за ним, остановили сани. Тралл сбросил ремень с горящего плеча.

Следы шли наискосок, забирая к западу. Действительно, громадные.

– Они принадлежат таким тварям, каких мы заметили прошлой ночью, – сказал Бинадас. – На кого они охотятся? Мы никого не видели.

Фир хмыкнул. – Брат, это не удивительно. Мы издаем много шума, ведь идем с санями.

– Даже если так, – ответил Бинадас, – добыча оставляет следы. Должны же мы были найти хоть что-то?

Странствие продолжилось.

Вскоре после полудня Фир объявил остановку на обед. Ледяная равнина простиралась во все стороны, одинаково пустая и безжизненная.

– Здесь нечего опасаться, – сказал Рулад, присаживаясь на сани. – Мы увидим, когда кто-то… или что-то подойдет. Скажи, Фир, как далеко нам идти? Где ждет своего нахождения дар Ханнана Мосага?

– Еще день на север.

– Если это действительно дар, кто предлагает его? – спросил Тралл.

– Я не знаю.

Остальные промолчали.

Тралл с нарастающим беспокойством смотрел на плотный снег под ногами. В неподвижном, холодном воздухе висело какое-то предзнаменование. Одиночество вдруг стало угрожающим, отсутствие следов – обещанием неведомой опасности. Но он же среди родичей, воинов Хирота.

«Так что… И все же почему дар пахнет смертью?»

Еще одна ночевка. Натянуты шатры, приготовлен ужин, выставлена охрана. Первым выпало стоять Траллу. Он обходил периметр лагеря, держа в руке копье – непрерывное движение, чтобы не заснуть. Набитый желудок навевал дремоту, тупая пустынность окружающих ледяных полей, казалось, излучала крадущую бдительность силу. Небо над головой наполнилось странными движущимися полотнищами, вздымавшимися и опадавшими, образуя беспорядочные узоры. Он видел такое прежде, на самом севере земель племени Хирот, но никогда – таким четким, бурным, напевающим неземную шипящую песню, словно звук крошащегося под стопой льда.

Когда окончился срок, Тралл разбудил Зерадаса. Воин вылез из шатра, подогнал шубу, пока не укутался плотно и надежно, затем обнажил меч. Поглядел в живое небо, но ничего не сказал.

Тралл забрался под полог. Воздух был спертым, сырым, на стенках шатра скопился иней, нарисовав на пропитанной воском ткани карты неведомых земель. Снаружи доносилась твердая поступь обходящего лагерь Зерадаса. Звук сопровождал отход Тралла ко сну.

Сны оказались бессвязными. Он увидел Майен: голой в лесу, сидящей на спине мужчины, а затем извивающейся в алчном сладострастии. Он подбирался ближе, желая заглянуть в лицо мужчине, понять, кто это – но вместо этого нашел себя потерявшимся, лес непостижимым и неузнаваемым; чувство, которого он никогда прежде не ведал. Оно оставило ощущение ужаса. Он стоял на коленях, на сырой глине, а откуда-то издалека разносились вопли удовольствия, звериные и ритмичные.

И в нем родилось желание. Не Майен, но того, что она нашла, этого дикого освобождения, слияния с мигом, с настоящим, когда прошлое и будущее ничего не значат. Миг, равнодушный к своим последствиям. Алчущее чувство росло, становилось болью, словно вонзенный в грудь сломанный нож, оно ранило с каждым вдохом, и он кричал во сне, словно отвечая крикам Майен, и слышал ее понимающий смех. Смех, зовущий влиться в ее мир.

Майен, нареченная брата. Некая часть разума оставалась холодной и беспристрастной, почти сардонически блюдя его целостность. Понимающей природу этой сети, зависти и навалившихся страстей.

Эдур – мужчины медленно дорастали до такого. Вот почему обручение и брак происходили лет через десять или более после срока, в который их женщины обретали свой голод. Среди мужчин ходили слухи, что женщины часто пользуются рабами – летерийцами, но Тралл сомневался. Это казалось невообразимым.

Холодная часть разума презрительно потешалась над такой наивностью.

Он проснулся заледеневшим, слабым от сомнений и стыда, и долго лежал в предрассветном сумраке, созерцая, как выходящее изо рта дыхание становится белым плюмажем. Его что-то грызло, но не сразу он сумел понять, что же. Не слышно шагов.

Была очередь Рулада. Вот, у ближайшего костра – скорченная, неловкая фигура младшего брата, закутавшегося в шубу и капюшон.

Тралл подошел, встал позади. От осознания того, что тот просто спит, его охватила внезапная ярость. Он поднял обеими руками копье и опустил тупой конец на голову брата.

Глухой стук – и Рулад повалился на бок. Испустив дикий визг, распластался на снегу, перекатился на спину, ища рукой меч.

Кончик копья был у его шеи. – Ты спал на посту! – зашипел Тралл.

– Нет!

– Я видел это! Я подошел к тебе!

– Не спал я! – Рулад встал на ноги, держась рукой за висок.

Все выскочили из шатров. Фир уставился на братьев, и сразу отвернулся к саням.

Тралл дрожал, дыхание с трудом вырывалось из груди. На миг он подумал, что такая ярость непропорциональна преступлению, но потом мысль о риске снова воспламенила его кровь.

– У нас были гости, – объявил Фир, осматривавший наст. – Они не оставили следов…

– Так откуда же ты знаешь? – спросил Рулад.

– Пропала вся еда, Рулад. Похоже, нам придется голодать.

Зерадас выругался и начал ходить вокруг лагеря, отыскивая следы.

«Они были среди нас. Жекки. Могли перебить во сне… Все потому, что Рулад так и не понял, что значит быть воином». Сказать было нечего, все это понимали.

Кроме Рулада. – Я не спал. Клянусь! Фир, поверь! Просто я на миг уселся погреть ноги. Никого не было видно!

– Если веки закрыты, – пробурчал Зерадас, – такое случается.

– Думаешь, я лгу! Нет! Клянусь, я говорю правду!

– Ладно, – сказал Фир. – Что сделано… Отныне будем стоять на страже по двое.

Рулад подошел к Мидику. – Но ты мне веришь?

Мидик Бун отвернулся. – Это была битва – просто разбудить тебя на дежурство, – сказал он горько и устало.

Рулад стоял как ударенный. Боль от того, что показалось ему предательством, ясно читалась на лице. Губы сжались, мышцы напряглись. Он отвернулся.

«Ублюдки пробрались в лагерь. Вера Ханнана Мосага в нас…»

– Давайте складывать шатры, и в путь, – сказал Фир.

Тралл заметил, что непроизвольно оглядывает бесконечный простор. Ощущение уязвимости перешло все границы. За ними следят, их загоняют. Пустота окрестностей оказалась ложью. Каким-то видением. Может быть, работа магии, хотя это не оправдывает – не должно оправдывать – небрежности Рулада.

Доверие потеряно. Тралл знал, что будущее Рулада заполнится попытками его вернуть. Один промах – и молодец вступил на широкий, неотвратимый путь. Одинокое странствие в битвах, каждый шаг осажден войском сомнений, подлинных и воображаемых – отныне разницы нет. Рулад будет видеть в лицах братьев и друзей лишь бесконечную череду обвинений и сомнений. В каждом жесте, каждом взгляде. Каждом слове. В том и трагедия, что он будет недалек от истины.

Селение узнает. К позору Сенгаров, но рассказ достигнет всех, и будет встречен радостью соперников и врагов. Дайте малейшую возможность, и таких найдется достаточно. Пятно, что запачкает всю кровную линию Сенгаров.

Они шли и шли к северу, весь пустой день.

Ближе к вечеру Зерадас заметил вдали что-то; вскоре это увидели и остальные. Блеск отраженного света, высокий, острый, узкий объект, вздымающийся среди плоской равнины. Трудно было понять его высоту, но Тралл чувствовал, что этот столб реален и сотворен не природой.

– Вот то место, – заговорил Фир. – Видения Ханнана Мосага оказались истиной. Мы найдем дар.

– Тогда идемте, добудем его, – ответил Зерадас.

Шпиль виднелся все яснее. Лед вокруг потрескался, дорога пошла вверх. Этот осколок вышел из глубины. Катастрофа, внезапный удар, поднявший в воздух куски льда размером с телегу – они валялись повсюду. Угловатые куски ила, схваченные инеем и льдом, окружали место прорыва широким кольцом.

Острые грани и призмы ловили, преломляли свет солнца. Шпиль сделан изо льда, чистого и белого.

У подножия ледяного завала – до острия оставалось шагов тридцать – группа остановилась. Тралл сбросил кожаную лямку саней. То же сделал Бинадас.

– Зерадас, Мидик, сторожите сани, – приказал Фир. – Тралл, вытащи копье. Бинадас, Рулад, встаньте по бокам. Идемте…

Они вскарабкались по склону, прокладывая путь между груд снега и грязи.

Воздух заполняла мерзкая вонь, запах соли и гнили. Бинадас что-то прошипел, потом проговорил: – Здесь, подо льдом, был дух, которого Ханнан Мосаг вызвал из океана. Его работа, и магия еще сохранилась.

– Эмурланн? – спросил Тралл.

– Нет.

Они подошли к основанию шпиля. Толщина его превосходила обхват тысячелетнего Черного дерева. Множество плоских граней, острые, гладкие поверхности, в которых заходящее солнце отразилось, будто окрашенное кровью.

Фир ткнул пальцем: – Вот. Дар.

Теперь его увидел и Тралл. Смутная, нечеткая форма: двуручный меч с полусферической гардой. Лезвие было странным образом раздроблено и запятнано – хотя, наверное, это впечатление создавал толстый слой льда.

– Бинадас, завей Эмурланн на копье Тралла. Сколько сможешь – это возьмет много, много теней.

Его брат нахмурился: – Возьмет? Как?

– Разрушение льда их убьет. Уничтожение необходимо для высвобождения дара. Помни, не приближай к рукояти голую руку, когда оружие выпадет. Не давай и духам делать это. Они могут попытаться, и с отчаянной решимостью.

– Что же это за меч? – прошептал Тралл.

– Если надо разбить лед, – помедлил, сказал Бинадас, – лучше всем вам встать подальше.

– Мы не пострадаем, – ответил Фир. – Видение Ханнана Мосага было недвусмысленно.

– И как далеко простерлось видение, брат? – спросил Тралл. – Он видел наше возвращение?

Фир качнул головой: – До разрушения, до падения последних кусков льда. Дальше ничего не было.

– Интересно, почему бы?

– Не время для сомнений, Тралл.

– Разве? Кажется, сейчас раз самое время усомниться.

Фир уставился ему в лицо. Тралл отвернулся: – Все неправильно.

– Ты потерял смелость? – прошипел Рулад. – Мы шли столько времени, чтобы выслушать твои сомнения?

– Что это за дареное оружие? Кто его сработал? Мы не знаем, что именно готовы освободить!

– Наш Король нам приказал, – помрачнел лицом Фир. – Что ты предлагаешь сделать?

– Не знаю. – Тралл повернулся к Бинадасу. – Нет ли способа узнать его тайну?

– Я узнаю больше, когда мы освободим меч.

Фир буркнул: – Тогда начинай, Бинадас.

Их прервал крик Зерадаса. – Волк! – Он указал рукой на юг.

Зверь был едва различим. Он неподвижно стоял в тысяче шагов, белый на белом снегу, и наблюдал за ними.

– Не теряй времени, – сказал Фир Бинадасу.

От Бинадаса потекли тени, синие пятна на снегу, завивающиеся вокруг копья в руке Тралла. Казалось, они впитываются в черное дерево. Дерево казалось прежним, но Тралл чувствовал даже через толстую меховую рукавицу нечто новое – острый звук, отдававшийся в самих костях. Он звучал воплем ужаса.

– Хватит, – шепнул Бинадас.

Тралл поглядел на брата и увидел бледное лицо, пекущий по лбу пот. – Они сопротивляются?

Бинадас кивнул. – Они чувствуют, что скоро умрут.

– Как могут призраки умереть? – спросил Рулад. – Разве они уже не духи? Духи наших предков?

– Не наших, – ответил Бинадас, но не пояснил своих слов. Вместо этого он подал знак Траллу: – Ударь по льду, брат.

Тралл колебался. Оглянулся через левое плечо, поискал глазами волка. Тот опустил голову, прижался к снегу. – Дочь Сумерек, – прошептал он, – он готов прыгнуть.

Стоящие ниже Фир и Зерадас подняли копья.

– Давай, Тралл!

Крик Фира заставил его вздрогнуть, чуть ли не выронить копье. Сжав челюсти, он опустил взор на древко и резанул железным острием по льду шпиля.

Едва копье двинулось вперед, Тралл заметил периферическим зрением движение со всех сторон. Фигуры словно выросли из-под снега.

И тут ледяной штырь взорвался, превратился в слепящий белый туман.

Внезапные крики.

Тралл почувствовал, что копье в его руках бешено задергалось; черное дерево зазвенело, когда освободились многочисленные призраки. Их предсмертные вопли заполнили череп. Оглушенный, он сжал пальцы на оружии и постарался разглядеть хоть что-то.

Вокруг сталкивались лезвия.

К лицу метнулся рог антилопы, усиленный с конца зазубренным осколком кварцита. Тралл отпрянул, поставив на пути вражеского оружия свое копье. Отклонил рог. Повернул копье, перехватив его руками, и тем заставил врага бросить оружие. Оно, кувыркаясь, полетело в сторону. Ударил копьем снизу вверх, почувствовав, как железное лезвие прорезало кожу и плоть, застучало по ребрам, вырвалось и ударило врага в челюсть.

Происходящее вокруг стало видеться яснее. Их осаждали дикари, невысокие и звероподобные, в белых кожах и белых масках. Жекки наседали со всех сторон, размахивая рогами и короткими острыми копьями. Блестели каменные лезвия.

Фир задерживал троих, а за его спиной возвышался меч, освобожденный ото льда; его конец застрял в холодной почве. Казалось, Жекки обезумели от желания завладеть им.

Тралл напал на ближайшего противника Фира, глубоко проткнув копьем его шею. Брызнула кровь, потекла по древку. Он выдернул оружие и увидел, как пал последний враг Фира, смертельно раненый мечом.

Воин развернулся и заметил Бинадаса, повалившегося под напором целой кучи Жекков. Затем извивающиеся фигуры облепили тени.

Рулада не было видно.

Внизу Зерадас и Мидик встретили нападавшего волка. Большой зверь упал на бок, пронизанный копьями, и задергал ногами. Зерадас подскочил к нему, размахнувшись широкой саблей. Приближались еще два волка, а между ними полдюжины Жекков.

По склону поднималось еще десятка два дикарей. Тралл приготовил копье.

Бинадас вылез из-под кучи трупов. Он был залит кровью и явно щадил правый бок.

– Стань сзади, Бинадас, – скомандовал Фир. – Тралл, налево. Скорее.

– Где Рулад?

Фир покачал головой.

Тралл передвинулся по левую сторону от брата и стал осматривать лежащие на снегу тела. Одни Жекки. И тем не менее понимание ударило его в грудь, будто молот. Они пришли сюда на смерть. Им не устоять.

Напали подошедшие по склону. Из их рук полетели рога, сверкающие острыми наконечниками. Эти метательные копья крутились в воздухе.

Тралл завопил, загородился древком, ныряя под смертоносный поток. Одно копье прошло незамеченным и ударило по колену. Он задохнулся от резкой боли и ощутил, как кровь потекла в штанину. Однако ноги остались твердыми и выдерживали движения.

Метнув копья, Жекки рванулись в бой всей массой.

Несколько мгновений они защищались; но вдруг все четверо Тисте Эдур нашли «окна» для контратаки. Ударили копья и мечи, двое Жекков упали.

Сзади Тралла и Фира раздался клич, дикари отпрянули и одновременно рванулись направо…

… когда Рулад прыгнул в их гущу, размахивая мечом с гардой в форме полусферы.

Яростный удар, и голова одного из Жекков слетела с плеч и закувыркалась вниз по склону.

Еще удар – и новый поток крови.

Тралл и Фир рванулись в бой…

… и со всех сторон в Рулада полетели метательные копья. Он завопил, взмахнул над головой окровавленным лезвием. И осел. Удар одного из копий опрокинул его на спину. Меч остался в руках.

Окружившие его Жекки отскочили и понеслись по склону, во внезапной панике бросая оружие.

Тралл подбежал, скользя по залитому кровью снегу, забыв про рану в колене. Склонился над братом.

– Они отступают, – сказал, тяжело выдыхая, Фир, и встал на защиту Тралла и Рулада.

Онемевший Тралл сорвал рукавицу и положил ладонь на шею брата, отыскивая пульс.

Бинадас подбежал к ним, остановился напротив Тралла. – Как он, брат?

Тралл поднял глаза; Бинадас не сразу взглянул ему в лицо.

– Рулад мертв, – произнес Тралл, опуская глаза и только теперь разглядев все широкие раны, изрешетившие тело брата, блеск замерзающей на мехах крови, почувствовав тяжелый запах мочи и кала.

– Зерадас и Мидик сейчас подойдут, – промолвил Фир. – Жекки бежали. – Он поворотился, оглядывая окрестности, и отошел.

«Но это бессмысленно. Они могли нас раздавить. Их было слишком много. Все лишено смысла. Рулад. Он умер. Наш брат мертв».

Вскоре вернулся Фир, склонился над братом и осторожно потянулся взять меч. Тралл смотрел, как Фир сомкнул обе руки на пальцах Рулада, все еще сжимающих кожаную оплетку рукояти. Видел, как брат попытался разжать пальцы…

И не смог.