Текст книги "Полуночный Прилив (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Это же проклятие, – продолжал он, – что мы склонны глядеть вперед и только вперед. Словно тропа впереди совсем другая, чем позади.

«Да, мне стоит воспоминать это каждый раз, когда я оглядываюсь. Пора с этим заканчивать. В самом деле».

* * *

– Пять крыльев купят вам почитание, – пробурчал лежавший в постели Теол Беддикт. – Ты не думал, как это все странно? Конечно, каждый бог должен иметь трон; но разве из этого следует, что каждый трон должен быть занят каким-то богом? А если это не так, кто в здравом уме может посчитать, что пустой трон достоин поклонения?

Сидевший рядом с постелью на трехногом табурете Багг прекратил двигать спицами. Скептически прищурив один глаз, внимательно осмотрел рубашку из грубой шерсти.

Теол покосился на слугу. – Убежден, что моя левая рука почти такой же длины, как и правая. Даже совершенно такой же. Зачем ты так упорно создаешь оптический обман? Впрочем, среди твоих талантов не числится талант к вдохновенному самооправданию. За это тебя и люблю, Багг.

– Вполовину меньше, чем себя самого, – ответил старик, возобновляя вязание.

– Не вижу смысла разубеждать. – Он вздохнул, пошевелил пальцами ног под холщовой простыней. Южный ветер становился все сильнее, он был благословенно холодным и почти не содержал привычного «аромата» Вонючих Равнин. Кровать и табурет – вот единственная обстановка крыши Теолова дома. Багг все равно спал внизу, не обращая внимания на удушающую жару. Наверх он приходил, когда вязанье требовало достаточного света, чтобы различать узор. Бережет масло, подумал Теол – масло для ламп стоит весьма дорого при нынешнем скудном улове китобоев.

Он пошарил в поисках блюда, поставленного для него Баггом. Обнаружил на нем шесть сушеных фиг.

– Еще один урок скромности перед ожидающим меня выходом в свет? – Теол начал рассеянно жевать, наблюдая за ловкими как обезьяны рабочими, облепившими купол Вечной Резиденции. Чистая случайность, что ему выпал ничем не загражденный вид на далекий дворец, сердце Летераса, и на окружившие его башни и мосты Третьей Высоты. Прекрасное обрамление королевского самомнения. – Поистине это Вечная Резиденция. Вечно недостроенная.

Купол стал таким вызовом для королевских архитекторов, что за время строительства уже третий зодчий покончил самоубийством, а еще один умер трагически (и довольно загадочно), попав в дренажную трубу.

– Семнадцать лет с добавкою. Кажется, они совсем провалились с пятым крылом. Жду твоего компетентного суждения, Багг.

Компетентности Багга хватало, чтобы переделать печь на кухне. Двадцать три обожженных кирпича, сложенные в форме куба. По меньшей мере три явно были притащены с развалин мавзолея на ближайшем кладбище. Строители склепов держатся особого размера кирпича. Очень уж эти ублюдки благочестивы.

Выполняя требование Теола, Багг глянул вниз, скосив оба глаза.

Дворец из пяти крыльев, купол в середине. Каждое крыло из пяти уступов (выходящее к побережью пока что имело только два). Стройка замерла, когда обнаружилось, что глина ползет из-под фундаментов во все стороны. Словно кулаком надавили на кусок масла. Пятое крыло тонуло.

– Гравий, – произнес Багг и вернулся к спицам.

– Что?

– Гравий, – повторил старик. – Просверлить глубокие колодцы в глине, через каждые пять шагов, и забить их гравием. И бревна вложить. Накройте сверху и ставьте на этом основании фундамент. Не давит на глину – глина не потечет.

Теол уставился на слугу: – Отлично. Откуда ты узнал, во имя Странника? И не рассказывай, что сам догадался, когда укреплял печку.

Багг покачал головой: – Нет, она не такая тяжелая. Но если бы была, так и надо было бы делать.

– Высверлить дыры? Насколько глубоко?

– До скалы, конечно. Иначе не сработает.

– И заполнить гравием.

– Да, хорошенько утрамбованным.

Теол схватил с блюда еще одну фигу, стер с нее пыль. Багг снова совершил налет на рыночные отбросы. Перехитрил крыс и собак. – Хороший очаг бы вышел.

– Точно так.

– Ты мог бы готовить в безопасности, зная, что кладка не поползет. Разве что землетрясение…

– О нет. Это и с землетрясением справится. Гравий изогнется…

– Необычайно. – Он сплюнул косточки. – Багг, как думаешь? Смогу я сегодня встать?

– Не вижу причин… – Слуга запнулся. Склонил голову набок, размышляя. – Знаете, может, и придется.

– Да? Тогда не трать мое время.

– Утром вас посетили три женщины.

– Три женщины. – Теол поглядел на ближайший из мостов Третьей Высоты, на движущиеся по нему повозки. – Я не знаком с тремя женщинами. А если бы был знаком… одновременный приход всех трех стал бы катастрофой. Это тебе не «случайно забежала».

– Да, вы их не знаете. Ни одной из них. Точно. Совершенно новые лица.

– Новые? Никогда их не видел? Даже на рынке или набережной?

– Нет. Наверно, из других городов или деревень. Странные акценты.

– И они называли меня по имени?

– Ну, не совсем. Они спрашивали, не это ли дом человека, спящего на крыше.

– Если они такое спрашивали, значит, поистине пришли из деревни Давижабу. Что они еще спрашивали? Цвет твоих волос? Что ты надеваешь, когда выходишь к ним? Может, свои собственные имена? Скажи, они сестры? У них одинаковые брови?

– Не заметил. Привлекательные женщины. Молодые, пышные. Полагаю, вам не интересно?

– Слуге не следует полагать. Привлекательные, молодые пышечки. Ты уверен, что они женщины?

– О да, совершенно уверен. Даже евнухи не имеют таких пышных грудей, совершенных, вздымающихся столь высоко, что милашки могут класть на них подбородки…

Теол не заметил, как встал с постели. Непонятно когда, но он выздоровел. – Ты закончил рубаху?

Багг снова поглядел на нее. – Только закатаю рукава.

– Наконец-то я смогу показаться на людях. Срежь нитки, или что там с ними надо делать, и неси рубашку сюда.

– Но брюки я еще даже не начал…

– Неважно, – отрезал Теол, дважды и трижды обертывая простыню вокруг бедер. Затем помедлил; на лице появилось странное выражение. – Багг. Во имя Странника, не надо больше фиг, а? Где же твои всхолмленные спереди сестры?

– Красная Аллея. «У Хальдо».

– Номера или двор?

– Двор.

– Хоть что-то. Думаешь, Хальдо мог позабыть?

– Нет. Но он проводит много времени на Топляках.

Теол улыбнулся, потер зубы пальцем. – Выигрывал или проигрывал?

– Второе.

– Ха! – он прочесал волосы пятерней, принял импозантную позу. – Ну как?

Багг протянул рубаху. – Как вам удалось сохранить такие мышцы, если ничего не делаете? Вот чему дивлюсь.

– Фамильная черта Беддиктов, мой милый, грустный приспешник. Видел бы ты Брюса во всем вооружении. Но даже он заморыш в сравнении с Халлом. Как средний сын, я представляю их идеальный баланс. Ум, физическая сила, множество талантов и красота в придачу. Учтем также необычайную способность просаживать все это впустую – и вот перед тобой великолепная кульминация нашего рода.

– Чудесная, прочувствованная речь, – низко поклонился Багг.

– А что, нет? Теперь я встаю на путь. – Теол взмахнул рукой, шествуя к лестнице. – Ах, да, тебе еще нужно связать брюки. Шерсти достаточно?

– Ну, я могу сделать одну штанину полностью или обе до…

– До колен?

– Гораздо выше.

– Вяжи одну штанину.

– Слушаюсь, господин. Затем нужно будет найти какую-нибудь еду. И питье.

Теол упер руки в боки: – Разве мы не продали буквально все, кроме одной кровати и одной табуретки? Что же нам еще выгрести?

Багг глянул искоса. – Нечего, – согласился он. – Чего бы вы желали отведать сегодня ночью?

– Того, что нуждается в приготовлении.

– Предпочитаете то, что при приготовлении улучшается, или то, что просто поддается приготовлению?

– Сойдет и то, и это.

– Как насчет дров?

– Я не ем…

– Для печи.

– О, понятно. Ну, найди что-нибудь. Погляди на свой табурет – ему ведь не нужны все три ноги? Если воровство не окупается, приходит время импровизаций. Я иду навстречу трем судьбам, Багг. Молись, чтобы Странник смотрел в другую сторону.

– Непременно.

Теол спустился по лесенке, с внезапной паникой осознав, что в ней осталась одна ступенька из трех.

Комната внизу была пуста, если не считать нескольких тонких матрацев, свернутых у стены. На печи у единственного окна стоял глиняный кувшин, рядом валялись несколько деревянных ложек и чашек. Во всем элегантность простоты, подумал Теол.

Он отвел рукой драную занавеску, служившую вместо двери, напомнив себе приказать Баггу, чтобы вытащил дверное полотно из – под очага. Немного полировки – и можно получить у Каспа – жестянщика пару доков.

Теол вышел из дома. Он стоял в узком проходе, таком узком, что к улице пришлось идти боком, отталкивая ногами всякий мусор. «Пышечки… хотел бы я, чтобы такие всегда ломились в эту дверь» . Ему было необходимо приглашение на обед. Такой опытный гость, как он, сумеет придать себе достойный вид, сумеет нести радость одним своим появлением. Они клюнут.

На улочке были только трое нереков – мать с двумя детьми – полукровками. Они спали в нише напротив нового дома. Он прошел мимо скрюченных тел, отпихнул подошедшую близко крысу и начал пробираться между гор ящиков, почти заслонивших выход на большую улицу. Склады Бири вечно переполнены, и Бири давно рассматривает эти улочки (рядом с улицей Куль на канале Квилласа) как подсобный двор.

Охранник двора, Чалас, развалился на скамейке на другой стороне улицы, где та открывалась на Площадь Прыща. Он был голым, лишь чресла прикрывала обернутая кожей дубина. – Чудесная рубашка, – сказал стражник, уставившись на Теола покрасневшими глазами.

– Ты меня окрылил, Чалас.

– Счастлив помочь.

Теол остановился, упер руки в бока и поглядел на заполненную народом площадь. – Город процветает.

– А здесь без перемен… разве что в последнее время.

– Ох, да это рывок веслом против мощного течения.

– Не услышал бы Бири. Он все еще хочет видеть твою голову засоленной в бочке и плывущей по морям.

– Бири всегда не того хочет.

Чалас хмыкнул. – Твой первый выход за недели. Особый случай?

– У меня встреча с тремя женщинами.

– Хочешь мою дубину?

Теол глянул на потрепанную вещь. – Не хочу оставить тебя беззащитным.

– Их пугает мое резаное лицо. Всех, кроме нереков. Прошли мимо, не заметив.

– Проблемы?

– Нет. Это же подвальные крысы. Но ты знаешь Бири.

– Лучше, чем он сам себя знает. Напомни ему об этом, Чалас, если он задумает причинить им вред. – Ладно.

Теол вышел на площадь, вклинившись в толпу. По трем сторонам располагались мелочные рынки – самая бесполезная коллекция ненужной дряни, какую видывал Теол. А люди раскупают все без устали, день за днем. «Наша цивилизация процветает на тупости. Немного нужно ума, чтобы проколоть эту вену и сосать из ее богатств. Удобно, хотя и несколько убого. Путь к самым мрачным откровениям».

Он пересек площадь, вошел на Красную Аллею. Тридцать шагов – и он напротив арки входа «У Хальдо». Внутрь, под сень прохода и снова на солнечный свет, во двор. Полдюжины столиков, все заняты. Благодать для недотеп, не имеющих монеты на посещение внутреннего святилища Хальдо – номеров, или «ям», в которых днем и ночью кипела нечистая деятельность, в своем артистизме доведенная до абсурда. Еще один пример того, за что готовы платить люди, дай им возможность.

Три женщины за столиком в дальнем углу выделялись сразу – не только потому, что они были здесь единственными женщинами, но и множеством более тонких деталей. «Привлекательные… это то самое слово» . Сестры они разве только по оружию – учитывая явную склонность к некоей форме солдатской удали и сваленные около стола доспехи и мечи в ножнах.

Сидевшая слева была огненно – рыжей. Буйные, выцветшие на солнце локоны беспорядочно разметались по плечам. Она пила из глиняной бутыли, пренебрегая стоявшими на столе кубками – а может быть, даже не зная их назначения. Ее лицо словно принадлежало венчающей дворец статуе героини – сильное, гладкое, совершенное. Синие глаза взирали с безмятежным равнодушием – тоже свойство каменных статуй. Рядом с ней, облокотившись на стол обеими руками, сидела женщина с явной примесью фараэдской крови в жилах – медовый оттенок кожи, раскосые черные глаза. Волосы ее были темно-каштановыми, почти черными – она туго стянула их заколкой, открывая взорам красивое лицо сердечком. Третья откинулась в кресле; одну ногу она вытянула, другой все время нетерпеливо постукивала. Красивые ноги, подметил Теол, и красивые обтягивающие лосины из почти отбеленной кожи. Она полностью обрила голову; бледная кожа блестела на солнце. Широко расставленные светлые глаза лениво оглядывали гостей Хальдо, в конце концов остановившись на стоявшем у входа Теоле.

Он улыбнулся. Она фыркнула.

Урал, главный официант Хальдо, появился из тени, поманил Теола к себе.

Он подошел так близко, как только осмелился. – Хорошо… выглядишь, Урал. Хальдо здесь?

Неопрятность этого типа вошла в легенды. Гости делали заказы с предельной быстротой и редко подзывали Урала до окончания обеда. Он стоял перед Теолом, блестя потным лбом, теребя масляными пальцами длинный фартук. – Хальдо? Нет, слава Страннику. Он в Нижнем Проходе, у Топляков. Теол, те женщины… они здесь все утро! Они пугают меня, так на меня зыркают – не подойти!

– Предоставь их мне, Урал, – отозвался Теол, рискнув коснуться влажного плеча официанта.

– Тебе?

– Почему бы нет? – Теол одернул рубашку, поправил рукава и пошел между столиками. Остановившись пред тремя женщинами, оглянулся в поисках стула; подтащил ближайшее кресло и со вздохом в него уселся.

– Чего тебе? – спросила бритая.

– Это мой вопрос. Слуга сообщил, что вы утром посетили мою резиденцию. Я Теол Беддикт… тот, кто спит на крыше.

На него уставились три пары глаз.

«От такого поникнет могучий полководец… а я? Только мигну».

– Ты?

Теол состроил бритой гримасу: – Почему все это спрашивают? Да, я. По вашему акценту я понял, что вы с островов. Я никого не знаю на островах. Значит, и вас не знаю. Конечно, я не имел в виду «не хочу знать». По крайней мере, я так думаю.

Рыжая со звоном поставила бутылку на стол. – Мы ошиблись.

– Печально слышать…

– Нет, – прервала ее бритая подруга. – Это притворство. Мы должны были предвидеть некоторую степень… шутовства.

– У него нет штанов.

– И руки кривые, – добавила темноволосая.

– Не совсем точно, – сказал ей Теол. – Это всего лишь неравные рукава.

– Мне он не нравится, – заявила она, скрестив руки на груди.

– Он и не должен нравиться, – возразила бритая. – Видит Странник, нам с ним не в койку ложиться. Ведь так?

– Я раздавлен.

– Еще бы, – с неприятной ухмылкой сказала рыжая.

– С ним? На крыше? Ты сошла с ума, Шенд.

– Почему это он не должен нравиться?

Бритая женщина, чье имя было, очевидно, Шенд, вздохнула и потерла глаза. – Слушай меня, Хеджан. Это дело. В делах не нужны сантименты – я тебе не раз говорила.

Хеджан покачала головой: – Нельзя доверять тому, кто тебе не по нраву.

– Можно! – сказала Шенд, подмигнув.

– Мне его репутация не нравится, – сказала третья женщина, чье имя еще не звучало.

– Риссарх, – сказала с новым вздохом Шенд, – именно эта репутация нас сюда и привела.

Теол хлопнул в ладоши. Один раз, очень громко, так что все три женщины вздрогнули. – Чудно. Риссарх с рыжими волосами. Хеджан с кровью фараэдов. И Шенд, вообще без волос. Ну, – он оперся руками о стол и поднялся, – с меня довольно. Прощайте…

– Сидеть!

Это было столь угрожающее рычание, что Теол непроизвольно шлепнулся в кресло. По спине потекла струйка пота.

– Так-то лучше, – продолжала Шенд более любезным тоном. Она склонилась к нему: – Теол Беддикт. Мы все о тебе знаем.

– О?

– Мы даже знаем, почему случилось то, что случилось.

– Да ну.

– И мы хотим, чтобы ты сделал это снова.

– Хотите?

– Да. Но в этот раз ты наберешься смелости. Пройти весь путь.

– О?

– Потому что мы – я, Риссарх и Хеджан – будем твоей смелостью. В этот раз. А теперь давайте выйдем, пока тот слуга снова не приперся. Мы сняли дом. Там поговорим. Там не воняет.

– Что за облегчение, – отозвался Теол.

Трое поднялись. Но не он.

– Говорила тебе, не сработает, – обратилась Хеджан к Шенд. – Ничего не осталось. Только погляди на него.

– Сработает.

– Хеджан права, очень извиняюсь, – сказал Теол. – Не сработает.

– Мы знаем, куда ушли денежки, – сказала Шенд.

– Не секрет. Я потерял все. Богатство в клочья.

Шенд качала головой. – Нет, не так. Я же сказала, мы ЗНАЕМ ВСЁ. И когда поговорим…

– Вы все твердите, что что-то узнали, – дернул плечом Теол.

– Точно так, – ответила она, улыбаясь. – Мы же с островов.

– Не стех островов.

– Конечно, не с тех. Кто там бывал? Так что учти.

Теол встал. – Как говорят, пять крыльев купят вам почитание.

– Ты это сделаешь, – настаивала Шенд. – Потому что если все выйдет наружу, Халл тебя убьет.

– Халл? – Теол выдавил улыбку. – Мой брат ничего об этом не знает.

Он ощутил вкус удовольствия, увидев, что все три женщины заколебались. «Как вам это?..»

* * *

– Халл может стать проблемой.

Брюс Беддикт не мог удержать взгляд на стоявшем перед ним человеке. Эти маленькие спокойные глазки в окружении складок розовой плоти казались не вполне человеческими, столь неподвижными, что финед Королевской Гвардии чувствовал, будто глядит в глаза змеи. «Яркошейка, в сухой день свернувшаяся в середине приречной дороги. Длиной в трех человек, голова над кольцами тела толщиной в руку. Берегись, гужевой скот. Берегись, неосторожный путник. Не подходи».

– Финед?

Брюс с трудом заставил себя снова поглядеть на толстяка. – Первый Евнух, не знаю, что и ответить. Не видел брата многие годы, тем более не беседовал с ним. Я же не еду с делегацией.

Первый Евнух Нифадас отвернулся и неслышно обошел доминирующий в его кабинете тяжелый стол, направляясь к креслу с высокой спинкой. Его движения были медленны и точны. – Спокойно, финад Беддикт. Я питаю к вашему брату Халлу великое уважение. Восхищаюсь стойкостью его убеждений и понимаю всю подоплеку его решений… его выбора прошлых лет.

– Тогда простите меня, Первый Евнух – вы зашли много дальше, чем я. В моем брате – в моих братьях – я совершенно не разбираюсь. Увы. Всегда так было.

Нифадас сонно моргнул и закивал головою: – Семья – странная штука, верно. Конечно, мой личный опыт исключает понимание многих тонкостей этого вопроса. Но, если позволите сказать, он же позволяет мне некоторую объективность. Я часто созерцаю механизмы семейных взаимоотношений незамутненным взором. – Он снова поймал Брюса в прицел внимательных глаз. – Можно добавить пару комментариев?

– Первый Евнух, я…

Нифадас махнул пухлой рукой, призывая его к молчанию. – Не нужно. Я был дерзок. И мне не удалось понятно объясниться. Как вы знаете, приготовления начаты уже давно. Большая Встреча надвигается. Мне известно, что Халл Беддикт присоединился к Бураку и Серен Педак на пути в землю хиротов. Далее. Я заключаю, что Бурак обременен множеством инструкций – не от меня, хочу особо заметить. Иными словами, эти инструкции не только не отражают интересы короля, но фактически противоречат желаниям Его Величества. – Он снова заморгал, медленно и размеренно. – Согласен, все это неустойчиво. И нежелательно. Вот моя забота. Халл может… неправильно понять…

– Подумав, что Бурак Преграда действует от имени Короля.

– Точно так.

– И тогда захочет помешать торговцу.

Нифанас вздохнул, оглашаясь.

– Что, – продолжал Брюс, – не обязательно будет плохо.

– Этот точно. Не обязательно будет плохо.

– Если только вы не намерены, в качестве официального главы нашей делегации, помешать планам купца своим способом. Изменить направление действий Бурака в стране Эдур.

Лицо Первого Евнуха выразило намек на улыбку.

Не более того. Но Брюс понял. Он поглядел в окно за спиной Нифадаса. Смутные облака проплывали за волнистым, нечистым стеклом. – Это не конек Халла.

– Ну, тут мы согласны. Скажите, финед, что вы знаете об аквиторе, этой Серен Педак?

– Только репутацию. Также слышал, что у нее есть резиденция в столице. Хотя ни разу не слышал, чтобы она приезжала.

– Редко. Последний раз шесть лет назад.

– Ее имя не запятнано.

– Точно. Стоит подивиться… ведь она же не слепая. Думаю, и не глупая.

– Полагаю, Первый Евнух, что это не свойственно аквиторам.

– Правильно. Ну, благодарю, что уделили мне время. Скажите, – добавил он, медленно поднимаясь и всем видом показывая, что аудиенция окончена, – вы освоились с ролью Королевского Поборника?

– Гм… достаточно хорошо, Первый Евнух.

– Это бремя легче переносить молодым, как вы?

– Не легче. Но я не жалуюсь.

– Не очень удобно, но терпимо.

– Весьма правильное определение.

– Вы достойный человек, Брюс. Как один из королевских советников, я доволен выбором.

«И чувствуешь, что нужно напомнить. К чему бы?» – Я весьма польщен выбором Короля, и вашим тоже, Первый Евнух.

– Больше вас не задерживаю, финед.

Брюс кивнул, развернулся кругом и вышел из кабинета.

Часть его души печалилась по старым временам, когда он был простым офицером в Гвардии. Нес мало политических забот, а король присутствовал в отдалении, пока Брюс и его сослуживцы стояли вдоль стен на торжественных приемах и пирах. Опять – таки, понял он, едва выйдя от Первого Евнуха, тот вызывал его по причине кровного родства, не как королевского Поборника.

Халл Беддикт. Словно беспокойный призрак, чье присутствие отравляет ему жизнь, куда бы ни пошел он и что бы ни делал. Брюс помнил старшего брата в форме Блюстителя, с Королевской Тростью за поясом. Последнее впечатление юного, чувствительного подростка, каким он был много лет назад. Этот миг остался с ним – блуждал ли он в воспоминаниях или задумывался о прошлом – словно замерзшая во льду картина. Картина. Братья – мужчина и ребенок – потрескавшиеся краски под слоем пыли. Он мог словно со стороны видеть восторженные, широко распахнутые очи подростка, мог проследить его взор и ощутить свои нынешние сомнения и подозрения к этому солдату в чистом мундире.

Невинность. Лезвие славы, слепяще-яркое с обеих сторон.

Он сказал Нифадасу, что не понимает Халла. Но он понимал. Очень хорошо.

Он понимал Теола, хотя и не так четко. Награда за безмерное богатство оказалась холодной; только жадное желание палит огнем. Такова истина мира летерийцев, хрупкий излом в сердцевине золотого меча. Теол насадил себя на золотое лезвие и был рад истечь кровью, медленно и с веселой уверенностью. Какого бы последнего дара не ждал он от смерти, это было напрасно: никто не поглядит на него, когда придет тот день. Никто не осмелится. «Вот почему, думаю я, он и смеется».

Его братья взошли на свои вершины, уж давно – и слишком легко, как оказалось – и ныне скользили вниз, к забвению и смерти. Каждый своей дорогой. «А я? Меня назвали Королевским Поборником. Что означает – лучшим фехтовальщиком королевства. Думаю, сейчас я стою на верхнем своем пределе». Дальше думать не хотелось.

Он свернул направо, в другой коридор. В десятка шагов впереди открытая дверь испускала сноп света. Когда он поравнялся с дверью, голос воззвал: – Финед! Быстрее сюда.

Брюс незаметно усмехнулся и вошел в дверь. Комната с низким потолком полнилась ароматами благовоний. Бесчисленные источники света спорили за право ярче озарить стол, загроможденный аппаратами, склянками и свитками.

– Цеда?

– Вверх. Подойди, посмотри, что я сделал.

Брюс обошел книжный шкаф, стоящий боком к стене, и обнаружил за ним Королевского Волшебника. Он сидел на стуле, наклонный стол с ровной нижней полкой рядом с ним был заставлен дисками из полированного стекла.

– Твоя походка изменилась, финед, – сказал Куру Кан, – едва ты стал Поборником.

– Я и не заметил, Цеда.

Куру Кан дернулся на стуле и поднес к лицу странный предмет. Две стеклянные линзы, связанные между собой проволокой. Увеличивающий эффект линз подчеркивал его резкие черты. Куру Кан приблизил устройство к глазам, подкрутил проволоку и замигал казавшимися огромными глазами на Брюса.

– Таким я тебя и представлял. Превосходно. Муть уменьшала твою импозантность. Восходит ясность, занимая первое место среди прочих значимых вещей. Теперь важнее, что я вижу, а не что слышу. Перспективы меняются. Мир меняется. Важно, финед, очень важно.

– Эти линзы подарили вам зрение? Чудо, о Цеда!

– Ключ был в отыскании решения, противоположного магии. Наблюдение за Пустым Оплотом украло мое зрение. Я не мог совершать изменения, используя прежние пути. Теперь это не так важно. Молюсь, чтобы никогда и не стало.

Цеда Куру Кан вечно вел сразу несколько разговоров. По крайней мере, так он объяснял. Многих это раздражало. А вот Брюс был очарован.

– Вы мне первому показываете свое открытие, Цеда?

– Ты лучше других сможешь оценить его значение. Мечник, танцующий с местом, расстоянием и рассчитывающий время, и все одинаково важно. Нужно кое-что исправить. – Он стащил устройство с носа, склонился над ним, взяв в руки миниатюрные инструменты. – Ты был в приемной Первого Евнуха. Не очень приятный разговор. Но сейчас это неважно.

– Меня вызывают в тронный зал, Цеда.

– Верно. Но не очень срочно. Преда представит тебя, и времени это займет… немного. Первый Евнух спрашивал о брате?

Брюс вздохнул.

– Я так и догадался, – сказал Куру Кан, вскидывая глаза и широко улыбаясь. – Примесь беспокойства в запахе пота. Нифадас очень, очень озабочен. – Он снова приблизил линзы к глазам. Сфокусировал взгляд на финеде – непривычно, раньше такого не случалось. – К чему шпионы, если истина достигается кончиком носа?

– Я надеюсь, Цеда, что с этим изобретением вы не потеряете свой талант.

– А, вижу! Действительно фехтовальщик. Тебе понятна важность всякого чувства! Какой ощутимый восторг – сюда, позволь тебе показать. – Он соскользнул со стула и подошел к столу. Налил чистой жидкости в прозрачный сосуд. Прищурился, отмеряя уровень, и кивнул: – Ощутимо и измеримо, как я и подозревал. – Он снял сосуд со штатива и выпил содержимое. Облизал губы. – Так тебя беспокоят оба брата.

– Я не защищен от сомнений.

– Надеюсь, что нет! Какое важное допущение. Когда Преда закончит с тобою – это не долго – вернись сюда. Для нас двоих есть важная задача.

– Хорошо, Цеда.

– Время кое-что менять. – Колдун снова стащил линзы. – Для нас двоих, – повторил он.

Брюс подумал и кивнул. – До скорого, Цеда.

Он направился к выходу.

«Нифадас и Куру Кан… Они стоят на стороне Короля Дисканара… Не будь другой стороны…»

* * *

Тронный зал назывался так не по праву – с тех пор, как починили высокие крыши Вечной Резиденции, король начал переносить свое присутствие туда. Здесь оставалось лишь несколько атрибутов власти – древний ковер, устилающий возвышение трона, и стилизованные врата, возвышающиеся над местом, где недавно стоял сам трон.

Когда прибыл Брюс, зале находилась только его командир, Преда Уннаталь Хебаз. Она всегда привлекала взоры, каким бы роскошным не было окружение. Выше большинства женщин, почти одного роста с Брюсом. Белокожая блондинка с глазами цвета темного миндаля повернулась при его приближении. В сорок лет воительница сохранила необычайную красоту, лишь подчеркнутую мелкими морщинками. – Финед Беддикт, вы опоздали.

– Неожиданные аудиенции у Первого Евнуха и Цеды…

– У нас несколько секунд, – прервала она. – Займите место у стены, как стоит страж. Они могут узнать вас, или могут решить, что это всего лишь один из моих порученцев – особенно сейчас, когда унесли канделябры и освещение плохое. В любом случае стойте смирно и не говорите ничего.

Нахмурившийся Брюс занял привычную нишу охранника, оглядел зал, затем попятился в тень, пока плечи не уткнулись в холодный камень стены. Преда мельком поглядела на него и обратила все внимание на маленькую дверцу в углу за тронным возвышением.

«А! это встреча с другой стороной…»

Дверь распахнулась под облаченной в латную перчатку рукой гвардейца свиты Принца. Воин осторожно шагнул в зал. Меч находился в ножнах, однако Брюс знал, что Мороч Неват способен извлечь его за одно биение сердца. Он знал также, что Мороч был кандидатом Принца на пост Королевского Поборника. «Он это заслужил. Мороч Неват не только мастер меча, но и обладает присутствием духа…» Хотя наглые манеры гвардейца раздражали Брюса, он невольно ему позавидовал.

Страж Принца изучил помещение, заглядывая во все углы и ниши, включая и ту, где стоял Брюс – мгновенное внимание, просто чтобы удостовериться в присутствии одного из охранников Преды. Затем Мороч поглядел на Уннаталь Хебаз. Короткий кивок узнавания, и он отошел в сторону.

Появился Принц Квиллас Дисканар. За ним шел канцлер Трайбан Гнол. Следующие фигуры заставили Брюса вздрогнуть. Королева Джаналь и ее Первый Консорт, Турадал Бризед.

«Клянусь Странником, все их гнусное гнездо».

Квиллас оскалился на Уннаталь Хебаз, словно цепной пес. – Ты отправила финеда Геруна Эберикта в свиту Нифадаса. Я хочу вернуть его. Преда, выбери кого-нибудь другого.

Ответ Уннатали был спокойным: – Компетенция Геруна Эберикта выше всех похвал, Принц Квиллас. Я слышала, что Первый Евнух доволен его появлением.

Канцлер Трайбан Гнол заговорил столь же увещевающим тоном: – Ваш принц думает иначе, Преда. Вам подобает уважать его мнение.

– Мнения принца – это его заботы. В таких вопросах я подчиняюсь лишь его отцу. Что же касается ваших мнений о том, что я уважаю и чего не уважаю – Канцлер, советую вам не бросать мне вызов.

Мороч Неват что-то пробурчал и выступил вперед.

Рука Преды взметнулась, останавливая – не Мороча, а ее стража, Брюса, который успел сделать шаг из ниши. Он уже выхватил меч из ножен, быстро и бесшумно.

Мороч метнул на Брюса взор, показывавший, что гвардеец удивлен его присутствием. Его меч был еще наполовину в ножнах.

Сухое покашливание со стороны королевы. – Ах, решение Преды относительно… одного из гвардейцев разъяснилось. Выйдите вперед, Поборник, если вы не против.

– Это не обязательно, – сказала Уннаталь.

Брюс кивнул и вернулся в нишу, вкладывая меч в ножны.

Брови королевы Джанали поднялись при резком возражении Преды. – Дорогая Уннаталь Хебаз, вы вышли за рамки чина.

– Это не моя вольность, Королева. Королевский Страж подчиняется Королю и никому другому.

– Ну, простите меня за недовольство этим устаревшим обычаем. – Джаналь взмахнула тонкой ручкой. – Сила вечно стоит на грани превращения в слабость. – Она подошла к сыну. – Послушай совет матери, Квиллас. Было глупо рубить по пьедесталу Преды, пока он еще не обратился в пыль. Терпение, любимый мой.

Канцлер вздохнул: – Совет королевы…

– …следует уважать, – скорчил гримасу Квиллас. – Как угодно. Как пожелаете. Мороч!

Принц вышел из зала, сопровождаемый гвардейцем.

Королева нежно улыбнулась, сказав: – Преда Уннаталь Хебаз, просим вашего прощения. Эта встреча состоялась по настоянию сына. С самого начала и я, и Канцлер старались его отговорить.

– Но без результата, – вздохнул канцлер.

Выражение лица Преды не изменилось. – Мы кончили?