Текст книги "Тот самый сантехник. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 61 страниц)

Глава 15 – Сделал дело – сиди смело

Участковый уполномоченный полиции представился как Андрей Валентинович Хромов. В свой кабинет он привёл без угроз, шума и пыли. И даже указал Борису за стол с мягким стулом напротив.

– Присаживайтесь. Разговор будет долгим.

Боря сделал шаг, но замер, устало на кран посмотрел. Капает, гад прямо в слив. Нервирует. А нервы ни к чёрту. Расшатала работа.

Рядом по коридору Стаса куда-то повели. Значит, посмотреть на работу не получится, как хотел. Последнего удовольствия на дню крановщика лишили. Но и сам хорош – карму исправлять потянуло. Кто же с полицейского участка начинает? А теперь контейнеры припишут и рядом с Антоном Сергеевичем посадят. А за что – найдётся. Мог и обратно вернуть, в конце концов. Или уведомить соответствующие службы. Были варианты. Теперь не будет.

Но не об этом думал сознательный гражданин Глобальный, а только о том, как бы поесть и выспаться перед тяжёлой работой на завтра. А ещё умыться можно на сон грядущий. Но не из капающего же крана!

– А можно я буду чинить, а вы пока говорите? – предложил Боря и сам к крану потянулся, с пояса ключ разводной подхватил.

В предложении было больше положительного, чем отрицательного. Поэтому Хромов кивнул:

– Ну что ж, чините.

Сантехних присел на корточки, руку за раковину протянул, подачу воды перекрывая и добавил устало:

– А то жрать охота, дел невпроворот. Совместим, так сказать, приятное с полезным.

– Так вы что, ничего не понимаете? – словно удивился участковый Андрей. Был он в фуражке красивой. А форма как с иголочки, словно только утром выдали. – Как, кстати, вас зовут?

Боря, если и удивился, то ненамного. У следствия трудности видать с опознаванием. Их понять можно. Он хоть и прописан у сестры, по сути в гараже жил, а теперь после армии почти бомжом скитается, без особого места жительства.

– Борис Глобальный я. Сантехник третьего уровня, – разъяснил Боря с лёгкой усмешкой.

– Я играл в Марио, – в ответ поностальгировал и участковый тоже. – До третьего уровня доходил, понимаю. Но и вы меня поймите, дела тут у нас творятся. Давайте разберёмся.

Боря снова улыбнулся. Раз имеешь дело с кармой, лучше улыбаться и не хамить.

– А чего тут разбираться? Я пришёл кран починить. Как и обещал с утреца. Помните меня? У подъезда пересеклись.

– Да забудешь тут… Таких образин на весь район ещё поискать, – ответил участковый.

Взгрустнув, Хромов фуражку на стол положил, а под ней залысинка ранняя появилась, беззащитная от невзгод. Волосы как пух на свету едва-едва обозначены.

– Образин? – переспросил Боря.

Нет, Стасян то понятно, но его то за что приплели? Сложен что надо. Зубы на месте. Ладно, гирей в котов не кидается, но это дело наживное. При случае может освоить.

Участковый папку за день с заявлениями достал из шкафа и зачитал вслух верхнее, в один листик.

– Значит, гражданин Никита Сергеевич уверяет…

– Хрущёв? – на всякий случай тут же спросил Боря, так как не любил лезть в политику.

«Ну её нахрен, про Крым спросят, потом не отмоешься», – буркнул внутренний голос: «А мы может и рады бы в Крым этот поехать посмотреть, убедиться, потрогать всякое, да работать надо. Не до мелочей нам по жизни, Боря».

– Нет, Хрунычев, – ответил участковый и взгляд посуровел. Не любил, когда перебивали.

– А, ну это близко, продолжайте, – разрешил Боря. А чтобы слова весомее казались, под раковину снова подлез, гибкие подводки холодной и горячей воды отсоединил. И с ключом наперевес и в пару движений кран отвинтил.

– Значит, гражданин Никита Сергеевич уверяет… – продолжил участковый, – …что двое лиц, подозрительно похожих на Марик с человеком-йети в коридоре, совершили на него намеренное нападение средь бела дня. В связи с чем и просит органы правопорядка разобраться в произошедшем.

Боря от негодования не только кран отвинтил, но и за сифон схватился. Отвинтил в два движение, подскочил.

– Где тут у вас мусорка? Почищу заодно.

Содержимое сифона пахнуло что надо. Там и волосы, и окурки, и зубочистки. С недоумением проводив это всё взглядом, Андрей ведро мусорное подставил. Кто успел накидать? Враги что ли какие в кабинет просачиваются?

Последним Боря из сифона презерватив вытряс. Хромов промолчал неловко. Неожиданность! А сантехник буркнул:

– Нет, ну я многое видел. Не то, чтобы я осуждал, но всё же если разбираться, то давайте разбираться, а не на гандоны смотреть.

Хромов побагровел, ведро подхватил подмышку и из кабинета выскочил. Ор поднялся на всё отделение. Ведро в стену полетело.

– Сомов, Кишинидзе, вы в край охуели что ли?! Откуда гондоны в моей раковине?! Кто вчера дежурил?!

Что отвечали лейтенанты, Боря не видел. Но отлично слышал откуда они воспроизведены на пару, кто проживает в их семействах, и каким образом школу милиции прошли. Предположение о том, что заочно окончили – лишь одно из десятка было.

– … экстерном сдавали что ли? – закончил разъяснительную работу капитан, в кабинет вернулся и застыл у порога.

Боря отмыл грязные руки и спокойно умывался, наглядно доказывая, что работа сделана. Поменять резинку не долго, а как перестала подтекать, так и капать кран перестал. В ремонтном наборе на нитке железной целая россыпь резинок нанизана. Выбирай по размеру, да ставь. Это не долго.

Участковый подошёл, проверил, повертел кран в разные стороны. А тот, гад, не капает, ещё и течь стал увереннее. Как кран деда, у которого любовница молодая появилась.

Да и слив почему-то сразу воду убирает, а не спустя минуту. Так, чего доброго, и кружку можно помыть без оглядки на то, что вода перельётся.

Озадаченный Хромов на сантехника посмотрел с уважением. Действительно, можно и поразбираться на сон грядущий. Дедов по району много, а Марио мало.

Боря отряхнул давно руки в раковину и ждал, пока высохнут. От Хромова не укрылось, что полотенца его с нашивкой «Хромов А. В.» не касался. Висит, как висело. А задержанный сидит за столом, зевает, и глаза грустные. Нет в них ни тревоги, ни смирения, бывалым свойственного.

Может, не того взяли?

Хромов лысинку почесал и предложил:

– Так может… чайку?

Чего бы не угостить? Кружка гостевая есть. Вода давно вскипела. Пакетик на двоих разделить можно. Если подольше подержать, то незаметно даже. Уважает же личное. Сразу видно – человек культурный, образованный. Не то, что Сомов, что рожу полотенцем его трёт постоянно, или Кишинидзе, которого теперь на дежурство в кабинете и не оставить.

– Не откажусь, – ответил Боря и вскоре чай пил. А как сделал первый глоток, так на листик-заявление посмотрел и добавил. – А что же, товарищ капитан, гражданин Хрунычев не забыл уточнить, что у соседа своего телевизор отжал? А попутно всякую ценную вещь за несколько лет увёл и вернуть забыл.

Участковый напротив присел, чая отхлебнул и добавил:

– Вы что же, Борис, утверждаете, что гражданин Хрунычев заслужено пизды получил?

– Я бы сказал, что недополучил. Но то утверждать не буду, – подчеркнул Боря. – А утверждаю я, что он у Степаныча всё из дома вынес, вплоть до фотографий. Да и соседей опросить не помешает насчёт Плюшкина этого. Откуда у него каждая комната техникой и прочим полезным барахлом от пола до потолка забита?

– Коллекционирование не порок, – заметил служивый.

– Так-то да, но фотографии же! – возмутился Глобальный. – Старые такие, советские. С фиолетовым отливом. Их сами по домам проявляли. Там только Степаныч и жена изображены. Какие они для Хрунычева ценности то имели? И право какое он на них имел? А Степаныч жену потерял. Теперь и память о ней потеряет… Всё соседу досталось.

Участковый выслушал внимательно, но перебивать не стал.

– Воспользовался случаем, пока Степаныч на стакан присел, – продолжил Боря. – А всё от тоски по жене. А я в армии был, недоглядел. А тут в больницу загремел и неделю в коме валялся. И сосед снова заходил. Последний телевизор вынес.

– Понятно, в общем. Чеки-то у Степаныча на товары есть?

– Ну какие чеки за всю жизнь-то? Разве не понятно по трём телевизорам в комнате, что обогатился Хрунычев за чужой счёт? Или как там это называется в уголовном кодексе?

– Не понятно… тут улики нужны, – подчеркнул участковый и задумавшись, ещё несколько папок достал. С делами о краже по району. – А какие там телевизоры говорите?

– Так плоские. Плазму видел, помню. И жидкокристаллические, новые, – сразу перечислил Боря. – Японский был, и южнокорейский. Да там не только телевизоры же. Там этого барахла, включая бытовых приборов – как у дурака махорки. И раритетов всяких хватает. Музыкальные шкатулки были, помню.

В животе задержанного от негодования на действительность печально заурчало. Хромов вздохнул и печеньки из верхней выдвигашки стола достал, под ключом от лейтенантов спрятанные. А пока Боря поглощал те одну за другой, вспоминая что ещё видел, из шкафа ещё с десяток папок достал. И начал фотографии доставать и описания читать. Те дела о кражах со взломом, что сам вёл, да так и не довёл толком. Мёртвым грузом повисли.

Боря, визуализируя, как будто снова по квартире соседа прошёлся. Печеньки питательным веществами в мозг ударили, чай добавил. И вспомнилось ему, что вот же – кофеварка под окном торчит, вот микроволновая печь на подоконнике, а из шкафа латунная мера весов торчит, аж дверь не открывается. Такой раньше порох или махорку отмеряли. Гирька в гирьку вложена. Какую хочешь на весы клади. От самой маленькой, до объёмной.

Разговорились сантехник с участковым. С энтузиазмом записывал Хромов в список потерь безвозвратных предметы домашнего обихода, интерьера, быта и прочей уворованной действительности. Боря чуть на стуле не уснул, но тот его за рукав затряс.

– Вот что, Борис. Если хоть треть их этого на его квартире найдём, вы свободны, а он надолго сядет. За скупку краденного. Если сам, конечно, не в доле. Поехали, прогуляемся… Сомов, садись на телефон, я на выезде.

– А я?

– А ты ногти подстриги, а не грызи. Сидишь тихо, короче, и думаешь о своём поведении.

– Так Кишки очередь сейчас… думать. Ему полезно.

– Рот закрыл! – осёк капитан. – Оба дежурить будете! Проститутку чтобы мне не кошмарили. А за гандон я вас ещё припомню!

– Есть, дежурить, – отчеканил хмурый Сомов.

Боря вздохнул и в бобик полицейский сел. Но усадили месте пассажира, а не за решёткой, что радовало. Так к дому Степаныча и подкатили. Участковый только у подъезда встал и цель визита обозначил:

– Я значит, к нему зайти попрошусь, мол насчёт заявления и всё посмотрю. А ты жди… Борис Глобальный.

– Да подожду, конечно. Потеплело же, – буркнул Боря, жалея, что не оставили в автомобиле.

Но заскучать не дали. Позвонила Дарья. И подчёркнуто-нейтральным голосом спросила:

– Борис, добрый вечер. А вы не знаете где Станислав? Обещали вернуть под вечер. Тут народ переживает, всё-таки.

«Ого, дистанция!» – воскликнул внутренний голос.

– Ну насчёт Станислава не знаю, – хмыкнул Глобальный, решив сбить этот нарост. Одно дело дружить семьями, как будто ничего не было, а другое – изображать учтивость и делать вид, что он не помнит, как она кричала «глубже!». – А Стасяна закрыли и телефон отобрали.

– Боря, что за шутки?! – тут же исчезла вся дистанция Дарьи, а на смену ей интерес пришёл, с тревогой перемешанный.

– Да никаких шуток, в седьмом участке мы… разбираемся вот.

– За что вас?

– А, да соседу на коврик насрали, – буркнул Боря, не горя желанием объяснять всю суть вещей, когда энергия близка к нулю.

– Зачем? – удивилась девушка.

– Так он злой. А со злом надо бороться, – ответил Боря и отключил телефон. Так как домофон запищал. А он до конца и не знал, задержанный он или можно использовать сотовую связь.

Хромов вернулся озадаченный и злой:

– Ты что мне сказки рассказываешь? Там пусто, как в пещере!

Боря выдохнул тяжело:

– Так он же не дурак идти заяву писать, когда в доме улики. Вывез сначала всё. Потом пошёл и накатал… Был бы дурак, столько добра бы не насобирал.

– Сам вывез что ли? – буркнул капитан, разозлившись то ли на прогулку на ночь глядя, то ли на то, что сам первым не допёр. Ну а если бы и допёр, то какая разница? Результата нет.

– Нет, конечно, – спокойно добавил Борис. – Грузчиков нанял.

– Так грузчиков у нас в городе тьма, – разъяснил участковый, фуражку поправив. – Как найти нужных? По списку пойдём?

– Да зачем их искать? Список звонков проверить. И тем самым позвонить, – спокойно предложил Боря. – Вряд ли он каждый день на телефоне сидит. Список за сегодня будет короткий. Вряд ли он каждый звонок стирает, дед же!

Участковый палец поднял показательно, на лице отобразилось всякое, в основном – долбанные гражданские, что вы понимаете в следствии? – но затем лишь посмотрел вдаль и обратно в подъезд вошёл, не сказав ни слова.

– Попросите у него телефон позвонить, мол ваш разрядился! – брякнул в спину Боря, опасаясь, что следствие вновь забуксует или заблудится в лабиринте частных случаев. Полиции всё-таки помогать надо. Насколько энергии под конец рабочего дня остаётся.

Но Хромов не подвёл. Он не только взял телефон у «потерпевшего», но и вышел в коридор. Мол частный звонок, не для чужих ушей.

А когда дверь закрылась, разговор придумал, да на свой телефон сфотографировал список звонков. После чего телефон вернул, козырнул и к Бобику на улице подошёл.

– Так… ну тут походу три номера только на исходящих. Не густо.

Боря, быстро вбил первый телефон в поиск.

– Так, это пиццерия… это какой-то частник… А вот это… смотрите! Объявление в интернете есть. Грузовые перевозки «Мартын и товарищи».

– Щас я этому Мартыну то позвоню, – пообещал участковый и первым телефон набрал.

– Грузовые перевозки, слушаем…

– Вы ещё работаете?

– У нас сервис двадцать четыре часа в сутки, кроме праздничных дней.

– О, отлично…

Боря снова зевнул, аж глаза заслезились, но заодно зрение улучшилось. Поднял голову к ночному небу. Там звёзды светят, космос и кометы летают. А они тут морду ворью без последствий набить не могут. Куда там колонизировать новые миры? С этим бы, земным, разобраться.

– Ага, Советская 1б, на углу. Хорошо. Благодарю за помощь следствию! – закончил разговор Хромов и первым в Бобик сел. – Ну чего встал? Поехали проверим.

Боря пояс с инструментами поправил, подмигнул падающей звезде и снова залез в салон. Вроде не прокуренный, вроде чистый, но запахи в нём специфические, словно автомобиль гнил изнутри, но как-то неспешно, с попытками ещё пожить и поработать.

На углу Советской гаражи стояли частные, мелкие, ржавые. Но среди них оказался сорокафутовый контейнер. Боря на такие за пару дней насмотрелся. Подошёл, подёргал навесной замок, потянулся к разводному ключу.

– Так я это… можно?

– Можно Машку за ляжку, – уточнил участковый. – А готов отвечать за последствия, если внутри ничего?

Боря замер. Но думал не долго. Чего тут думать? Стасян сейчас взвоет с голодухи в участке, начнёт всё крушить, решётки помнёт, потом покусает. И всё, ремонт во всём отделении делать.

– Ну выбор невелик. За пиздаболию сидеть или за неё же спросить, – ответил Боря, ещё раз прикинул, что на указанной точке запихнуть барахло можно только в этот контейнер и уверенно добавил. – Готов! Карма разберётся.

Сантехник, не дожидаясь ответа, снова за разводным ключом потянулся, пассатижи достал, приготовившись ломать дужку.

– Да куда ты? – уже совсем по-свойски ответил Хромов и отпихнул, достал что-то из кармана, зашебуршал в замке. – Думать же надо. Как ты контейнер с награбленным без замка-то предъявишь?

– Резонно, – добавил Боря. – Не подумал.

– Карму ещё приплёл, – буркнул теперь уже капитан, прикусив губы от захватывающего процесса.

– А курсы взлома в школе милиции проходят? – на всякий случай спросил Боря, ибо был любопытным.

– Да если бы. Сократили всё. Это так… из детства навык остался, – вздохнул капитан. – Я всё-таки местный.

Боря даже симпатию к человеку почувствовал. Всё-таки земеля. Зёма! Но тут новый вопрос возник:

– А что, если он скажет, что не его это контейнер? Вряд ли землю в аренду взял. А если и не взял, то на контейнере не написано, – и тут Боря понял, что и на «его» контейнерах на пока не его участке тоже ничего особенного не написано. А значит, забор надо ставить. А то доверился родственникам. А те до весны раскачиваться будут, а потом забудут.

– Если я увижу тут что-то путное, то это уже моя забота… Тебе вообще повезло, что я у гражданина Хрунычева фотографию мельком увидел. На ней женщина и… не он. Старая фотография, с фиолетовым отливом, – ответил участковый и провернул в замке отмычкой.

Душка отскочила. Целая, не обломленная. Оба рычаги отодвинули, распахнули ворота во всю ширь, а на них белое покрывало смотрит.

Боря фонарик первым включил, на себя покрывало дёрнул. А под ним рай для торговцев: техника в упаковке и тряпках, сувениры в полиэтилене и без, велосипед стоит, коробки, ящики, сундук, подозрительно похожий на дореволюционный.

– Бинго! – воскликнул Хромов и руки подняв, приплясывать начал, а потом Борю за руки схватил и потряс. – Я же этих пидорасов восемь лет по району искал! Каждый квартал премию срезали! Столько нервов. Жена ушла. Лысеть начал. Но теперь всё будет иначе. Теперь… майора дадут!

Глава 16 – Наше тело правое

Боря за человека в погонах, конечно, порадовался. Но простынку белую обратно вернул, чтобы добро целее было. Да под ноги подсветил, присмотрелся. А как следы свои обнаружил, затёр.

Чтобы повышение не сорвалось, ухо держать востро надо!

«Полумайор», смекнув, что дело ещё не доделано, тоже в себя пришёл. Только от чувств распирающих покурить вышел. Но погода испортилась. Эйфорию дождём по лицу служивому размазало, в чувство привёл ветер. А с ним и ощущение, что премию сдуть следом может.

Капитан даже курить не стал, вернулся, тут же замок о простыню обтёр, затем рукавом по рычагам прошёлся, стирая отпечатки

Коллективная работа началась: закрыли краем курток контейнер, замок обратно повесили, снова обтёрли, чтобы наверняка.

Отошли от хранилища железного, следы затоптали. Ладно вышло, как будто так и было. А если что и осталось – дождь разберётся.

– Карму смазали, теперь лучше в резьбу пойдёт, – заявил Хромов, с основами буддизма ознакомленный не по долгу службы, но по долгу жизни, только сразу предупредил. – Следствие всегда как-то лучше идёт, когда смазано. Только на участке переночевать придётся, Борь. Сам понимаешь.

Боря шапку спортивную поправил, лоб потёр:

– Да понимаю, до выяснения всех обстоятельств?

– Да ты не переживай. В кабинете посидим, оформлю всё как следует, – добавил участковый со знанием дела. – А утром нагрянем к соседу твоему, да под белы рученьки уведём. Ну он, как водится, показания новые даст, а старые поменяет. И вы на свободу с чистой совестью сходите, помоетесь, а потом свидетелями на суд по звонку явитесь.

Боря кивнул. Разумно. Хорошо, когда всё хорошо. Ну а спать он и на лавочке умеет. Да что лавочка? В угол поставь – захрапит.

Но желудок снова заурчал.

– Андрей Валентинович, давайте только в магазин прежде заедем.

– Это зачем ещё? – нахмурился капитан, взятку предвидя. Там, где взятка – всегда суета, нервы, раннее облысение. А ему нервничать нельзя. Только майором в воздухе запахло, повеяло даже. Чуть ветерок начнётся – сдует к чертям собачьим.

Но Глобальный тут же разъяснил:

– Вот что-что, а с напарником моим голодным я в одной камере спать не собираюсь. Опасно это. Да и печеньки за мной. Не гоже сотрудников объедать.

– Так ты мне кран починил, – напомнил Хромов. Его поражало, что в третий раз за день служебный автомобиль завёлся с первого раза. Может и правда – карма не против? – Баш-на-баш.

– Это мой гражданский долг – починить, помочь и направить… если идут не туда, конечно, – пробормотал Боря. – Да и всё равно не люблю быть должным.

– Хорошо, если дело в печеньках, то только не дорогие, – предупредил участковый.

– Но и не галеты эти сушёные, а нормальные… человеческие, – поправил Глобальный и тепло улыбнулся, как будто блинов горячих поел. – Шоколадные, да?

Хромов тоже улыбнулся украдкой. В темноте не видно, что шоколад его – слабость. А если обнаружат признаки радости – скажет, что померещилось. Офицер должен быть суров, непогрешим и со слабостями бороться.

– А там чего ещё прикуплю, посидим, прикинем, как оно лучше, – продолжал бормотать Боря, зевая. – Ну, раз долго сидеть, то надо сидеть с комфортом. Правильно говорю?

– Не правильно. Кому надо, уже сидят, а мы только присядем, – сразу поправил участковый и добавил в задумчивости. – А чего может быть лучше шоколадных?

– Как чего? Со сгущёнкой, конечно. Под варёнку лучше думается.

– Чего думается?

– Как бы так провернуть, чтобы Степанычу телевизор поскорее вернулся, а баян остался, – добавил осторожно Боря.

– Какой баян? – насторожился капитан с предварительным повышением, но следствием ещё не зафиксированным. Потому почти напрасным.

– Вот и я говорю – обдумать всё надо, – улыбнулся Глобальный… и вскоре из магазина с парой полных пакетов вернулся.

Благо баретку у него никто не забирал и связи не лишал. Даже подушку прикупил. И нёс подмышкой.

У Хромова снова настроение поднялось. Чем больше пакетов, тем лучше. Много не сожрут, а если и сожрут, то хотя бы чай у него в кабинете останется. И не будут же они подушку забирать. А такая всегда пригодится.

Но подушка Боре не пригодилась. Стоило Бобику к участку подъехать и выгрузиться, только-только на ступеньки взобрались и к двери потянулись, как автобус длинный у входа остановился.

– Это что ещё такое? – спросил Хромов, не привыкший, что автобусы, которые обычно туристов катают по окрестностям и достопримечательностям городским, у участка паркуются. Не на что здесь смотреть. Ещё и у самого входа.

Боря ничего ответить не успел, автобус распахнул двери и оттуда качки посыпали, как конфетки-«ракушки» из упаковки. Только с лозунгами и транспарантами. Самые бойкие сразу растяжку вытащили. А там надпись – «Свободу Станиславу! Он – спортивное будущее России!»

– Ой, бля-я-яшка моя блестит, – протянул Боря, предчувствуя заход карме с фланга.

А то и хук с левой прилетит. Сейчас в нокаут отправят и всё, нет кармы. Только дело уголовное. А сосед на электронной торговой площадке распродажу устроит и в Монголию переедет.

Кто-то же должен там жить.

Хромов на Глобального выразительно посмотрел, сплюнул. Фигурально. Так как плевать у входа в участок не мог себе позволить. И другим не советовал.

– Боря, херасе чаепитие сейчас начнётся, – предупредил гостеприимный, но не на столько начальник отделения. – Где я тебе возьму столько кружек?

– Я… не планировал! – возмутился Глобальный. – Я вообще не люблю толпу.

– Не планировал он, – пробурчал капитан и лысинку под фуражкой потёр. – А ведь могли по тихой утром уйти! Зачем этот цирк с конями? Запрещены пикеты и стачки! Мне теперь всех вязать что ли? С Кишкой и Сомом не справимся. Придётся ОМОН с автозаками призвать на поддержку. Ну да ничего… показатели, зато подтянем.

Боря рот открыл и закрыл. У кармы свои планы, конечно. Но если женщина переживает, то возмездие можно и отложить. Или перенаправить.

– А может обойдётся? – все же спросил Борис. – Тут сего то человек… сорок. Так, группка. И все за ЗОЖ, как один.

– Зато на одиночный пикет не тянет, даже согласованный! – добавил капитан с явно возможностью разжалования в лейтенанты. – Думай, Боря! Но думай быстрее.

Сантехник третьего разряда и сам не знал зачем девушку надоумил. Спортсмены активные все и сплочённые, оказывается. Важен им Стасян, переживают.

«Дала Дашка дрозда, конечно», – добавил внутренний голос.

– Погодите, Андрей Валентинович, – взмолился Боря. – Так это ж акция!

– Какая акция? – тут же Хромов бори нахмурил. Если ещё и иноагентов в список включит, премия даже двойная выйти может. – Кто организатор? Местные или за границей? Каков объём финансирования?

– Так с призами, спортивная… дворовая, добровольно-принудительная… почти, – пролепетал Боря, разыскивая зачинщицу беспорядка.

– А в чём суть? – потёр брови капитан. – Пошуметь на ночь глядя?

– Ну в чём… спорт – наше всё, – сочинял на ходу Боря. – Задержанный значит, гантель гнёт, всё радуются, аплодируют, расходятся. А участникам призы за ночную смену.

Участковый посмотрел как на дебила, продолжай мой, развлекай меня. Но на всякий случай спросил, потому что тоже в душе верил в чудо:

– И что делать надо?

– Да ничего. Вы уже победили. Стасяна только выведите, они и разъедутся, – договорил Боря, но тут же уточнил. – Гантель только дайте, фото на память сделаем. Групповое.

– Да где я тебе гантель возьму?

– Это ж качки. Гантели у них всегда под рукой, – заявил Боря, пакеты капитану вручил и побежал искать организатора с косой.

– Пять минут, Боря! Не больше! – догнали его в спину слова участкового. – Иначе такой шторм нагрянет, не отсушимся!

– Мне хватит и три! – заверил Борис, уже разглядев в толпе Дашку. Стоит чего-то, важничает. Напрашивается. Самое время подушкой бить.

– Ты чего устроила? – заявил Глобальный, подушкой размахивая от негодования, но пока лишь примериваясь.

«Женщину почти замужем не за тебя бить – последнее дело. Это свою можно, для профилактики. Но только отшлёпать», – заверил внутренний голос.

– А вам чего, уже бельё выдают? – тут же спросила Даша и «матюгальник» к губам приблизила. – Нет, так не пойдёт! Мы требуем правосудия!

Но эпичности не вышло. Включить забыла. Тихо получилось, хоть и эмоционально.

Боря её сразу подушкой немного огрел, чтобы в себя пришла быстрее, а пока глаза выпучила, усилитель забрал и в сторонку отвёл.

– Да всё в порядке Стасяном. Ты чего, Даш? Он если надо решётки раздвинет, за хлебом сходит, вернётся, обратно задвинет и как будто так и было. Голова же! Не только с гантелями может.

– Ты что плетёшь? Другу отдал, а теперь сочиняешь, да? – даже не собиралась сдаваться валькирия с попой прокачанной. – Мужика мне вернул быстро!

Волновалась Дашка, переживала. Но больше за неё грудь говорила. То влево дёрнется, то вправо, то мячиками попрыгает, не успевая за суетливой хозяйкой в спортивном и пальто поверх. А Боря вроде и слушает, кивает, да взгляд в одной точке фокусируется.

Завладела вниманием!

– Сейчас ремонт доделаем и по домам. Хорошо всё будет, – добавил Боря, за процессом созерцания мячиков залипая. Внутри главное что-то поднялось, шепнуло – ну как так? Такую женщину упустил! И это только в цензурном варианте. А в обычном он и сам про себя всё знал.

«Дурак же. Как есть – дурак», – вздохнул внутренний голос.

– Знаю я ваше хорошо, – возмущалась Дашка. – Мужик суров. Молчит, молчит, а потом раз и – всё. Был и нет человечка. Тапочки оденет белые и всё, отбыл.

– Даша, ты чего? Стасян здоровее всех нас вместе взятых. А тапочки пятидесятого размера искать заебёмся. Да и где гроб таких габаритов взять? В бахилах в крематорий поедет… но, не в этом году. Впрочем, с тобой год за десять сойдёт, если под венец пойдёте. Изведёшь быстро.

– Я баба опытная! Ты мне, Боря, голову не морочь, – попёрла на него спортсменка, грудью к автобусу подталкивая. – За что его посадили? А? Говори! Грабёж? Шантаж? Рукоблудие в общественном месте? Ты мне сразу как есть скажи! Я всё приму! Мне… – голос сорвался. – Мне семью надо, Боря! Часики тикают! Есть у него там кто? А? Ментовка? Красивая хоть? Идёт ей форма?

– Даша, ты чего? Стасян не такой, – залепетал Боря, эмоциональным напором пришибленный. – Шпателем работает только, когда по женщине тоскует. Но это не точно. Не успеваю я его в деле проверить.

Но хозяйка спортивного заведения Юность уже завелась. И дальше само шло, глубинное, принципиально-истинное:

– А трубку чего не берёт? А? Чпонькаетесь по очереди и друг друга покрываете, да?

Боря попытался представить эту картину, но плечи передёрнуло, возмутился:

– Так в отделении запрещено пользоваться мобильной связью.

– А по стационарному чего не позвонил? А? – продолжила напирать Дашка, на самоподрыве шрапнелью эмоциональной закидывая.

Борю совсем к автобусу прижали, затем на ступеньки задом упал, а она всё напирает и напирает.

«Волнуется. Отвечать надо», – напомнил внутренний голос.

– А кто сейчас номера на память помнит? – возмутился Боря. – Человечество глупым стало совсем с современными гаджетами, я свой номер с трудом помню.

Но тут Дашка совсем близко стала. Зажмурился Боря, предчувствуя обилие пиздюлин. Но придавили грудью крепок. А затем он бы… поцелован.

Глаза открыл Боря, а она сверху на него по ступенькам залезла. Дверь закрылась. Там орут, главное. А внутри салона уже пусто. Эвакуировались все. Даже водитель отлить вышел.

«Это не по-пацански!» – закричал внутренний голос: «Она тебе не игрушка! Отдал корешу – терпи! Сам виноват. Дурак ты, конечно. Мог бы такую семью создать – закачаешься».

Боря и рад бы согласиться, а потом возразить. Сказать своё решительное нет попыткам всё вернуть. Нельзя взад отмотать.

Только горячо вдруг внутри стало. И всё равно уже, что к полу прижали. Над ним только дыхание прерывистое и губы столько, словно последний мужчина на Земле остался.

Кто дорвался – тот и права!

Боря шире в штанах стал. Но тут внутренний голос вдруг как ляпнет:

«Ну что ты за человек?».

И, главное, тоном учительницы начальных классов. Той, старой, советской закалки. И так сразу стыдно стало. Что отпихнули руки спортсменку сиськастую. И голосом, полным вселенской тоски, сказал Глобальный:

– Даш… давай домой, а? Завтра тебе Стасяна верну в целости и сохранности.

– Да какой Стасян! – рявкнула она, а затем затихла. – Ты дурак совсем?!

За щёки себя взяла, вздохнула, в себя приходя. И тихо добавила.

– А ты чего с ним не работаешь?

– А я на другом объекте.

– Это каком же?

– Семьдесят второй дом, первый подъезд.

– А квартира?

– Так все квартиры… но завтра, – припомнил Боря и на всякий случай добавил. – Но в форме там никто не ходит… проверять будешь?

Взвыла Дашка от глупости мужской, да солидарности надуманной. Из автобуса выскочила. И как давай всех в него загонять без громкоговорителя.

На эмоциях он ей не нужен совсем. Глубинное задели, остро-женского коснулись.

Взыграло.

Боря только в себя пришёл, подушку одинокую в упаковке продавца к груди прижимая, а автобус уже всех качков погрузил и во тьму укатил. Грустно даже стало немного. Только губы горели. Как будто человек что-то сказать ему через поцелуй хотел, за член поглаживая.

Но что?

Убедившись, что кровь вернулась в головной мозг, Глобальный по ступенькам ко входу в участок поднялся и постучался.

– Ну чего тебе ещё, Глобальный? – показался на входе участковый.

«Вроде только недавно душа в душу сладости обсуждали. А снова какой-то отдалённый… Или отдалившийся?», – добавил внутренний голос, что под вечер сбоить начал.

Выспаться бы снова недельку и жизнь в порядок придёт. Так не же – суета жизненная. Всё куда-то стремится, хочет всякого.