Текст книги "Жизнь и смерть (ЛП)"

Автор книги: Стефани Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Я сохранял невозмутимое выражение лица, ожидая, что она хотя бы мельком посмотрит на меня, чтобы оценить реакцию – и она посмотрела. Но не отвела глаз, и тишина стала глубже, изменилась. Эдит пристально глядела на меня, и вспышки электричества, подобные тем, что я чувствовал во время фильма, снова начали заряжать атмосферу. Только когда закружилась голова, я понял, что все это время не дышал. Нарушая молчание, я с трудом втянул воздух ртом, а она опустила веки.

– Бо, тебе, наверное, пора домой, – она снова смотрела на облака, а ее тихий голос был сейчас не таким атласно гладким – напоминал скорее шелк-сырец.

Я открыл дверь, и холодный ветер, ворвавшийся в машину, прояснил мой разум. Опасаясь, что из-за своего головокружения могу споткнуться, я осторожно выбрался из машины и, не глядя назад, захлопнул дверь. Звук работающего стеклоподъемника заставил меня обернуться.

– Бо? – позвала меня Эдит, с улыбкой наклонившись в сторону открытого правого окна.

– Да?

– Завтра моя очередь.

– Твоя очередь для чего?

Эдит улыбнулась шире, сверкнув белоснежными зубами:

– Задавать вопросы.

А потом она уехала, автомобиль пронесся по улице и исчез за углом прежде, чем я успел собраться с мыслями. Идя к дому, я тоже улыбался. По крайней мере, было очевидно, что она планирует увидеться со мной завтра.

Ночью в моих снах, как обычно, царила Эдит. Однако атмосфера в моем подсознании явно изменилась. Теперь его пронизывало то самое электричество, и я беспокойно ворочался всю ночь, часто просыпаясь. Только под утро мне наконец удалось забыться сном без сновидений.

Когда прозвенел будильник, я по-прежнему был уставшим, но в то же время возбужденным. Приняв душ, взялся за расческу и пристально уставился на свое отражение в зеркале. Ничего необычного, но кое-что всё же казалось другим. Темные и слишком густые волосы, чересчур бледная кожа, скулы выпирают – тут без изменений. Глаза у моего отражения остались такими же светло-голубыми… но я вдруг понял, что именно из-за них выгляжу иначе. Я всегда думал, что именно цвет придавал глазам – а значит, и всему моему лицу – такой неуверенный вид, но ведь цвет не изменился, а нерешительность исчезла. Парень, который смотрел на меня сейчас из зеркала, был непреклонным, убежденным в правильности своей линии поведения. Интересно, когда это случилось? Наверное, можно догадаться.

Завтрак прошел тихо, как я и ожидал. Чарли поджарил себе яичницу, я насыпал в миску хлопьев. Интересно, забыл ли он про эту субботу?

– Насчет субботы… – начал он, словно прочитав мои мысли. Что-то я становлюсь настоящим параноиком в этом отношении.

– Да, папа?

Чарли пересек кухню и открыл кран:

– По-прежнему собираешься в Сиэтл?

– Таков план, – я нахмурился, жалея, что он завел об этом разговор и теперь мне придется тщательно сочинять полуправду.

Чарли выдавил немного моющего средства на свою тарелку и потер ее щеткой:

– И ты уверен, что не успеешь на танцы?

– Я не иду на танцы, пап.

– Неужели никто не пригласил? – спросил он, уткнувшись взглядом в тарелку.

– Танцы не для меня, – напомнил я ему.

– Ну да, – нахмурился он, вытирая тарелку насухо.

Может, его беспокоит, не становлюсь ли я изгоем? И следовало сообщить ему, что я получил много приглашений? Но это, само собой, дало бы обратный результат. Чарли не обрадовался бы, узнав, что я их все отклонил. Тогда пришлось бы сказать ему, что есть одна девушка… которая меня не пригласила… а такой разговор уж точно не хотелось затевать.

Это заставило меня задуматься о выпускном, о Тейлор и платье, которое у нее уже есть, об отношении ко мне Логана и обо всей этой путанице. Я не знал, что мне с этим делать. Ни в одной Вселенной я не собирался идти на выпускной. В мире, где существует Эдит Каллен, меня не может заинтересовать никакая другая девчонка. Нечестно было бы пойти на поводу у Тейлор и позволить ей осуществить план, к которому у меня не лежит душа. Проблема в том, чтобы сообразить, как…

Помахав мне на прощанье, Чарли ушел, а я поднялся наверх, чтобы почистить зубы и собраться в школу. Услышав, как патрульная машина отъехала, я сумел продержаться только пару секунд, а потом выглянул в окно. Серебристый автомобиль уже был там, стоял на том месте, где обычно парковался Чарли. Перепрыгивая через три ступеньки, я в мгновение ока оказался за дверью. Интересно, как долго продлится этот странный распорядок? Вот бы он никогда не заканчивался.

Она ждала в машине и даже не посмотрела, когда я захлопнул дверь дома, не позаботившись как следует запереть ее на ключ. Я подошел к автомобилю, чуть поколебался и, открыв дверцу, забрался внутрь. Эдит улыбалась, спокойная и, как обычно, до боли идеальная.

– Доброе утро. Как дела? – ее глаза изучали мое лицо, словно вопрос таил в себе нечто большее, чем просто вежливость.

– Хорошо, спасибо. – У меня всегда всё было хорошо, когда она была рядом… намного лучше, чем просто хорошо.

Ее взгляд остановился на кругах под моими глазами:

– Ты выглядишь уставшим.

– Не мог заснуть, – признался я.

Она рассмеялась:

– Как и я.

Мотор тихо заурчал. Я начинал привыкать к этому звуку. Не исключено, что рев моего пикапа испугает меня, когда я в следующий раз сяду за руль.

– Пожалуй, да, – сказал я. – Вероятно, я поспал все-таки дольше, чем ты.

– Держу пари, так оно и есть.

– И чем же ты занималась этой ночью?

Эдит снова засмеялась:

– Ну уж нет. Сегодня моя очередь задавать вопросы.

– Да, точно, – я наморщил лоб. Понятия не имею, что во мне могло бы ее заинтересовать. – Что ты хочешь знать?

– Какой твой любимый цвет? – спросила она на полном серьезе.

Я пожал плечами:

– Когда как.

– А сегодня?

– Наверное… золотистый.

– За твоим выбором что-то стоит или ты назвал наобум?

Я смущенно кашлянул.

– Это сегодняшний цвет твоих глаз. Если ты спросишь меня через неделю, я, наверное, выберу черный.

Она посмотрела на меня с выражением, которое мне не удалось полностью разгадать, но, прежде чем я успел спросить, перешла к следующему вопросу:

– Какая музыка сейчас в твоем плейере?

Мне пришлось задуматься на секунду-другую, а потом я вспомнил, что последним диском, который я слушал, был тот, что подарил мне Фил. Когда я назвал группу, Эдит с улыбкой открыла лючок под автомобильной магнитолой, достала один из множества втиснутых в это крошечное пространство дисков и подала его мне. Это был тот же самый диск.

– Дебюсси… и это? – спросила она, изгибая бровь.

Так продолжалось целый день. На переменах и весь обеденный перерыв Эдит непрерывно задавала мне вопросы. Ей не терпелось узнать каждую незначительную подробность моего существования. Фильмы, которые мне нравятся и которые я ненавижу, немногие места, где мне довелось побывать и, гораздо более многочисленные, – куда я хотел бы съездить. И книги – бесчисленные вопросы о прочитанных книгах.

Уж и не помню, когда я в последний раз столько разговаривал. Почти всё время я испытывал смущение, зная, что непременно наскучу Эдит. Но она всякий раз, казалось, с нетерпением ожидала моего очередного ответа, уже приготовив уточняющий вопрос, и ей постоянно было мало. Поэтому я соглашался на этот психоанализ, такой, казалось бы, важный для неё.

Когда раздался первый звонок, я глубоко вздохнул. Пора.

– Ты еще не задала мне один вопрос.

– Вообще-то, не один, но какого конкретно ты ждешь?

– Самое позорное из того, что я когда-либо сделал.

Эдит улыбнулась:

– Какая-то впечатляющая история?

– Пока не уверен. Сообщу тебе через пять минут.

Резко отодвинув стул, я поднялся. Глаза Эдит светились любопытством.

Мои приятели уже вставали из-за стола, за которым я обычно обедал. Я подошел к ним.

На щеках у меня пылали красные пятна, но это, наверное, было даже к лучшему. Мне и полагалось выглядеть взволнованным. В любом случае тот симпатичный парень в мелодраматическом сериале, который фанатично смотрела мама, выглядел воодушевленным, когда играл эту сцену. Благодаря этому персонажу у меня, по крайней мере, был общий набросок сценария, приукрашенный моими давними мыслями об Эдит – нужно было придерживаться линии лести.

Заметивший меня первым Джереми смотрел испытующе. Его взгляд перебегал с моего раскрасневшегося лица на Эдит и обратно.

– Тейлор, можно тебя на минутку? – в полный голос заговорил я, подходя.

Она была в самом центре группы. Логан повернулся и сердито уставился на меня своими зеленоватыми рыбьими глазами.

– Конечно, Бо, – ответила явно озадаченная Тейлор.

– Слушай, – начал я, – я так больше не могу.

Все резко замолчали. Глаза Джереми округлились до предела. Аллен явно был в замешательстве. МакКейла послала мне осуждающий взгляд, словно ей не верилось, что я способен на такую бестактность. Но она не знала, что именно я делаю и почему мне нужны зрители.

Тейлор потрясенно переспросила:

– Как?

Я нахмурился. Это не составило труда – я довольно сильно злился, что не смог отговорить себя от этого или придумать что-нибудь получше. Но менять что-нибудь было уже слишком поздно.

– Я устал быть пешкой в твоей игре, Тейлор. Ты хоть понимаешь, что у меня есть и собственные чувства? А мне остается лишь наблюдать, как ты используешь меня, чтобы заставить ревновать другого, – я быстро взглянул на Логана, стоявшего с отвисшей челюстью, и тут же вернул всё внимание Тейлор. – Тебе плевать, что ты разбиваешь мне сердце. Это твоя красота сделала тебя такой жестокой?

Глаза Тейлор округлились, рот открылся, приняв форму буквы «О».

– Я больше не играю. Весь этот фарс с балом? Я пас. Иди с тем, с кем тебе действительно хочется быть, – на сей раз Логану достался от меня более долгий неприязненный взгляд.

А потом я резко вышел, распахнув дверь ударом плеча – надеюсь, получилось эффектно.

Мне никогда этого не забудут.

Но, по крайней мере, теперь я свободен. Вероятно, оно того стоило.

Внезапно рядом со мной оказалась Эдит, шагая в ногу, словно мы с самого начала шли вместе.

Это и правда было впечатляюще, – сказала она.

Я глубоко вдохнул:

– Возможно, немного перехватил. Сработало?

– Как по волшебству. Тейлор чувствует себя роковой женщиной и даже не вполне понимает, почему. Буду удивлена, если Логан до понедельника не пригласит ее на бал.

– Отлично, – проворчал я.

– А теперь вернемся к тебе…

Эдит продолжала свою викторину, пока мы не пришли в кабинет биологии, и сделала паузу только при появлении миссис Баннер, которая снова тащила за собой видеосистему. Когда учительница закончила приготовления и повернулась к выключателю, чтобы погасить свет, я увидел, как Эдит отодвинула свой стул на полдюйма в сторону от моего. Это не помогло. Как только аудитория погрузилась в темноту, возникло точно такое же электрическое напряжение, то же непрестанное желание протянуть руку через разделяющее нас крошечное пространство и дотронуться до холодной гладкой кожи Эдит.

Это напоминало зуд, который становится всё более нестерпимым. Я не мог уделить внимание чему-нибудь еще. Надеюсь, по этому фильму, как бы он ни назывался, не будет вопросов на годовом экзамене.

Прошло немного времени – минут пятнадцать, вероятно, а может быть, всего две, просто показавшиеся такими долгими из-за этого электричества – и, подвинув стул, я начал медленно наклоняться в сторону, пока моя рука не коснулась плеча Эдит. Она не отстранилась.

Я думал, что кратковременный контакт может помочь, что он снимет мучительное желание, но эффект оказался обратным.  Легкий трепет электричества стал усиливаться, превращаясь в более сильную вибрацию. Внезапно мне смертельно захотелось обхватить Эдит, подтянуть поближе и прижать к себе. Я хотел провести пальцами по всей длине ее волос, зарыться в них лицом. Хотел обрисовать ее губы, линию скул, изгиб горла…

Не вполне приемлемо для кабинета, полного людей.

Наклонившись вперед, я положил руки на стол и сжал край столешницы пальцами, пытаясь удержать себя на месте. Я не смотрел на Эдит, боясь, что, если встречу ее взгляд, это только затруднит сохранение самоконтроля. Я пытался заставить себя смотреть фильм, но цветовые пятна просто не желали превращаться в связные кадры.

Когда миссис Баннер включила свет, я снова вздохнул с облегчением, а потом посмотрел наконец на Эдит – и встретил ее взгляд, полный противоречивых эмоций.

Как и вчера, мы шли к спортзалу, не разговаривая. И так же, как накануне, она молча коснулась моего лица – на этот раз провела по щеке тыльной стороной холодной кисти, – после чего повернулась и ушла.

Физкультура пролетела быстро. Чтобы сэкономить время, тренер Клапп велела нам остаться в тех же парах, поэтому МакКейле пришлось опять быть моей партнершей. Стоя в стороне ради нашей общей безопасности, я смотрел, как она творит чудеса на корте. Она не разговаривала со мной, но было ли это из-за сцены в кафетерии, из-за нашей вчерашней ссоры или из-за моего отсутствующего выражения лица, не знаю. Каким-то укромным уголком мозга я чувствовал, что виноват. Но не мог сфокусироваться на МакКейле сильнее, чем на фильме во время урока биологии.

Выйдя из спортзала и увидев стоящую в тени здания Эдит, я испытал знакомое чувство гармонии. Всё в моем мире было правильным. Лицо автоматически расплылось в широкой улыбке. Эдит тоже улыбнулась мне, а потом возобновила допрос.

Теперь отвечать стало не так легко. Она хотела знать, чего мне не хватает с тех пор, как я уехал из Финикса, причем настаивала на подробном описании всего, что не было ей знакомо. Мы сидели в машине возле дома Чарли уже несколько часов, небо тем временем потемнело, над нами разразился внезапный ливень.

Я пытался сделать невозможное – например, описать словами горький, но приятный смоляной запах креозота или пронзительный надрывный хор июльских цикад, перистые кроны деревьев, огромное выгоревшее на солнце небо, простирающееся от горизонта до горизонта. Самым трудным было объяснить, что кажется мне таким прекрасным в тех местах, где красоту открытых солнцу мелких чаш долин между крутыми холмами не способна испортить даже колючая растительность, которая в большинстве своем выглядит полумертвой. Я обнаружил, что, пытаясь донести всё это до Эдит, активно использую жестикуляцию.

Ее тихие наводящие вопросы постоянно помогали мне говорить свободно и не смущаться из-за того, что говорю фактически я один. Наконец, когда я завершил подробное описание своей старой комнаты, Эдит сделала паузу, не подкинув мне тут же очередного вопроса.

– У тебя всё? – с облегчением осведомился я.

– Ничего подобного… но скоро вернется твой отец.

– Сколько сейчас? – поинтересовался я и, взглянув на часы на приборной доске, удивился, как незаметно пролетело время.

– Уже сумерки, – пробормотала Эдит, глядя на западный горизонт, скрытый за облаками. Ее голос прозвучал задумчиво, словно мыслями она была где-то очень далеко. Я смотрел на нее, а она невидяще уставилась куда-то за лобовое стекло.

Я все еще пялился на нее, когда она вдруг снова  перевела взгляд на меня.

– Это самое безопасное для нас время суток, – сказала она, отвечая на невысказанный вопрос, который прочитала в моих глазах. – Самое простое. Но еще и самое грустное в каком-то смысле… конец еще одного дня, возвращение ночи. Мрак так предсказуем, согласен? – она печально улыбнулась.

– А мне ночь нравится. Звезды можно увидеть только в темноте, – я нахмурился. – Хотя здесь они показываются нечасто.

Эдит засмеялась, и настроение внезапно поднялось.

– Чарли будет здесь уже через несколько минут. Поэтому… впрочем, может быть, ты хочешь сообщить ему, что проведешь субботу со мной?.. – она посмотрела на меня с надеждой.

– Нет уж, спасибо, – я взял свой рюкзак, двигаясь скованно из-за того, что так долго сидел неподвижно. – Значит, завтра моя очередь?

– Разумеется, нет! – она притворилась разгневанной. – Я же сказала, что еще не закончила, ведь так?

– Да что еще могло остаться?

Она продемонстрировала ямочки:

– Завтра узнаешь.

Я смотрел на нее, слегка ошеломленный, как обычно.

Мне всегда казалось, что у меня нет излюбленного типа девушек. В моей компании в Финиксе каждый предпочитал что-то свое: одному нравились блондинки, другому важны были только ножки, а третьему – исключительно голубые глаза. Я считал себя не таким привередливым – хорошенькая девушка и есть хорошенькая. И только теперь понял, что угодить мне труднее, чем любому из них. Оказывается, мои предпочтения чрезвычайно специфичны… просто раньше я их не осознавал. Понятия не имел, что мой любимый цвет волос – рыжеватый с бронзовым отливом, потому что никогда прежде не видел ничего похожего. Не был в курсе, что ищу глаза цвета мёда, ведь я отродясь таких не встречал. Не представлял, что губы у девушки должны изгибаться определенным образом, а под полукружиями длинных темных ресниц необходимы высокие скулы. В общем, лишь одна фигура, одно лицо могли бы тронуть меня.

Как идиот, позабыв обо всех предостережениях, я потянулся, наклоняясь, к ее лицу.

Она торопливо отодвинулась.

– Прошу про… – начал было я, опуская руку.

Но Эдит вдруг вскинула голову и снова уставилась в окно, вглядываясь в дождь.

– Ох, нет, – выдохнула она.

– Что случилось?

Она стиснула зубы, брови ее сошлись в одну напряженную линию над глазами. Она коротко взглянула на меня и угрюмо сказала:

– Еще одно осложнение.

Перегнувшись через меня – ее близость мгновенно послала мое сердце в неровный галоп, – Эдит одним резким движением распахнула мою дверцу и тут же практически отпрянула.

Сквозь струи дождя пробился свет фар. Я пригляделся, ожидая увидеть патрульный автомобиль Чарли и заготавливая в уме целую кучу объяснений, но оказалось, что это незнакомый темный седан.

– Быстрее, – поторопила Эдит.

Она сердито смотрела сквозь ливень на приближающуюся машину.

Я немедленно выпрыгнул из «вольво», хотя ничего не понял. Дождь хлестал по лицу, и я натянул капюшон.

Было слишком темно, поэтому мне не удалось разглядеть тех, кто находился на передних сиденьях седана. Эдит, ярко освещенная фарами подъехавшего автомобиля, всё еще смотрела вперед, не сводя глаз с чего-то или кого-то невидимого для меня. Ее лицо выражало странную смесь отчаяния и вызова.

Потом она включила двигатель, покрышки взвизгнули на мокром асфальте. «Вольво» в считаные секунды скрылся в сумраке.

– Привет, Бо! – окликнул меня кто-то знакомым хрипловатым голосом с водительской стороны маленького черного автомобиля.

– Джулс? – я прищурился, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь сквозь струи дождя. И тут из-за угла показалась патрульная машина Чарли, осветив прожектором людей, приехавших в седане.

Джулс уже выбиралась наружу, даже в темноте была видна ее широкая улыбка. Женщина на пассажирском сиденье была гораздо старше, с горделивой осанкой и необычным лицом – строгим и стоическим. Морщинки избороздили смуглую кожу, словно старую кожаную куртку. Под широкими бровями я увидел удивительно знакомые глаза. Черные, глубоко посаженные, они казались одновременно слишком юными и слишком древними для ее лица. Мать Джулс, Бонни Блэк. Я сразу же ее узнал, хотя прошло уже больше пяти лет с нашей последней встречи и я даже не сумел вспомнить ее имя, когда Чарли заговорил о ней в день моего приезда сюда. Она пристально разглядывала меня, поэтому я неуверенно ей улыбнулся. Тут до меня дошло еще кое-что: я заметил, что ее глаза расширены, словно от потрясения или страха, ноздри гневно раздуты, – и моя улыбка потускнела.

Как и сказала Эдит, еще одно осложнение.

Бонни все еще смотрела на меня напряженным тревожным взглядом. Неужели она так легко узнала Эдит? Может ли она действительно верить в неправдоподобные легенды, которые высмеивала ее дочь?

Ответ ясно читался в глазах Бонни: да.

Да, она может.

Глава двенадцатая

12. ТОЧКА РАВНОВЕСИЯ

– Бонни! – воскликнул Чарли, выходя из машины.

Повернувшись к дому, я махнул Джулс, чтобы она шла за мной и, пригнувшись, взбежал под навес над крыльцом. Слышно было, как позади меня Чарли громко приветствовал ее.

– Я притворюсь, что не видел тебя за рулем, юная леди.

– В резервации нам выдают права раньше, – проговорила Джулс, пока я отпирал дверь и включал свет на крыльце.

– Ну конечно! – засмеялся Чарли.

– Мне же надо как-то передвигаться, – несмотря на все прошедшие годы, я с легкостью узнал низкий голос Бонни и тут же снова почувствовал себя ребенком.

Войдя внутрь, я оставил дверь открытой и, включив свет, повесил куртку. Затем встал на пороге, с тревогой наблюдая, как Чарли и Джулс помогают Бонни пересесть из машины в инвалидное кресло.

Я отступил с дороги, и все трое заторопились внутрь, стряхивая с себя дождевую воду.

– Вот это сюрприз, – сказал отец.

– Давно не виделись, – ответила Бонни. – Надеюсь, мы не помешали? – Взгляд ее темных непроницаемых глаз снова метнулся ко мне.

– Нет, это здорово. Надеюсь, вы сможете остаться на игру.

– Наверное, так и было задумано: наш телевизор сломался на прошлой неделе, – широко улыбнулась Джулс.

Бонни скривилась, взглянув на дочь:

– Ну и, конечно, Джулс не терпелось снова увидеться с Бо, – добавила она. Девушка в ответ сердито нахмурилась.

– Есть будете? – поинтересовался я, повернувшись в сторону кухни. Под испытующим взглядом Бонни мне было неловко.

– Не, мы поели перед выходом, – ответила Джулс.

– А ты, Чарли? – бросил я через плечо, скрываясь за углом.

– Да, конечно, – ответил он, направляясь, судя по голосу, в гостиную к телевизору. До меня донеслось поскрипывание кресла Бонни, следующей за ним.

На сковороде жарились бутерброды с сыром, и я как раз нарезал помидор, когда почувствовал, что кто-то подошел сзади.

– Ну, как жизнь? – поинтересовалась Джулс.

– Неплохо, – улыбнулся я, не в силах противостоять ее задору. – А у тебя? Закончила с машиной?

– Нет, – помрачнела она. – Мне все еще нужны некоторые детали. Эту мы одолжили, – девушка указала большим пальцем в сторону подъездной дорожки перед домом.

– Прости. Я так и не видел ни одного… что ты там искала?

– Главный тормозной цилиндр, – усмехнулась она. И неожиданно спросила: – Что-то стряслось с пикапом?

– Нет.

– А. Просто ты приехал не на нём.

Уставившись на сковородку, я приподнял край бутерброда, чтобы проверить, хорошо ли поджарился низ.

– Меня подвез друг.

– Хорошая машина, – восхитилась Джулс. – Но я не узнала водителя. Мне казалось, я знаю здесь почти всех ребят.

Уклончиво кивнув, я не поднимал головы, переворачивая бутерброды.

– Похоже, мама знает ее откуда-то.

– Джулс, не могла бы ты подать мне тарелки? Они в шкафчике над мойкой.

– Конечно.

Джулс молча достала посуду. Я надеялся, что теперь она бросит эту тему.

– Так кто это был? – полюбопытствовала она, поставив две тарелки рядом со мной.

– Эдит Каллен, – сдался я со вздохом.

К моему удивлению девушка рассмеялась. Взглянув на нее, я заметил, что она, похоже, немного смущена.

– Тогда понятно. А то я гадала, с чего это мама так странно себя вела.

– Точно. Ей же не нравятся Каллены, – наигранно невинно воскликнул я.

– Суеверная зануда, – пробормотала Джулс себе под нос.

– Думаешь, она ничего не скажет Чарли? – слова сорвались с языка тихим шепотом, против моей воли.

С минуту Джулс смотрела на меня с непроницаемым выражением лица.

– Сомневаюсь, – наконец ответила она. – Кажется, в последний раз Чарли устроил ей хорошую выволочку. После этого они почти не разговаривали, и сегодня своего рода примирение. Вряд ли она снова поднимет этот вопрос.

О, – я постарался сказать это безразлично, как будто мне всё равно.

Я отнес ужин отцу и остался в гостиной, делая вид, что смотрю игру, и рассеянно болтая с Джулс. В основном же прислушивался к разговору взрослых, выискивая малейшие признаки того, что Бонни собирается выдать меня, и думая о том, как остановить ее в этом случае.

Вечер выдался долгим. Мне надо было сделать кучу домашних заданий, но я боялся оставить Бонни наедине с Чарли. Наконец игра закончилась.

– Вы с друзьями собираетесь в ближайшее время снова приехать на пляж? – спросила Джулс, перекатывая мать через порог.

– Хм, точно не знаю, – уклонился я от прямого ответа.

– Было весело, Чарли, – сказала Бонни.

– Приезжайте на следующую игру, – пригласил отец.

– Конечно, конечно. Приедем. Спокойной ночи, – ее взгляд остановился на мне, и улыбка исчезла с лица. – Будь осторожен, Бо, – добавила она серьезно.

– Спасибо, – буркнул я, отводя глаза.

И направился к лестнице, однако Чарли подозвал меня, стоя в дверях:

– Подожди, Бо.

Я поежился. Неужели Бонни успела сказать что-то до моего прихода в гостиную?

Но Чарли был спокоен и до сих пор улыбался после этого неожиданного визита.

– Мне не удалось поговорить с тобой сегодня. Как прошел день?

– Хорошо, – я остановился, поставив ногу на нижнюю ступеньку и пытаясь придумать, какими подробностями могу спокойно поделиться. – Моя команда по бадминтону выиграла все четыре гейма.

– Ух ты, я и не знал, что ты умеешь играть в бадминтон.

– Ну, вообще-то не умею, но у меня отличная партнерша, – признался я.

– Кто это? – спросил он без особого интереса.

– Ээ… МакКейла Ньютон.

– Ну да, ты говорил, что подружился с дочерью Ньютонов, – воодушевился он. – Хорошая семья, – с минуту он задумчиво молчал. – А пойти с тобой на танцы в выходные эта девушка не захотела?

– Пап! – простонал я. – Она вроде как встречается с моим другом Джереми. К тому же тебе отлично известно, что я не танцую.

– А, да, – пробормотал он и добавил с извиняющейся улыбкой: – Тогда хорошо, что тебя не будет в субботу… Обещают теплую погоду, и я как раз договорился с ребятами из участка насчет совместной рыбалки. Но если захочешь отложить поездку, пока кто-нибудь не составит тебе компанию, я могу побыть дома. Знаю, я и так слишком часто оставляю тебя одного.

– Пап, ты отлично справляешься, – сказал я, стараясь не показывать облегчения в своем голосе. – А меня никогда не напрягает одиночество – весь в тебя! – я усмехнулся, и Чарли улыбнулся мне в ответ, отчего в уголках глаз появились морщинки.

Этой ночью я спал лучше, так как слишком устал, чтобы видеть сны. Проснувшись при жемчужно-сером свете утра, я чувствовал себя почти под кайфом, настолько оптимистичным был мой настрой. Напряженная ситуация вчера вечером с Бонни и Джулс сейчас казалась довольно безобидной, и я решил полностью забыть о ней. Раздирая волосы расческой, я поймал себя на том, что насвистываю, и потом еще раз, когда мчался вниз по лестнице. Чарли тоже это заметил.

– Ты сегодня веселый, – сказал он за завтраком.

– Пятница, – пожал плечами я.

Я спешил, чтобы быть готовым и выйти в ту же секунду, как уедет Чарли. Мой рюкзак был собран, ботинки надеты, зубы почищены. Но хотя я рванул к дверям, как только машина Чарли скрылась из виду, Эдит опередила меня. Она уже ждала в машине с выключенным двигателем и открытыми окнами.

В этот раз я без колебаний сел в ее автомобиль. Она улыбнулась, показывая свои ямочки, отчего я, наверное, получил очередной сердечный мини-приступ. Я не в силах был представить более прекрасное существо – будь то человек, богиня или ангел. В ней ничто не нуждалось в улучшении.

– Как спалось? – спросила она. Интересно, знает ли она, как неотразим ее голос, или же делает его таким целенаправленно…

– Хорошо. А как ты провела ночь?

– Приятно.

– Можно узнать, чем ты занималась?

– Нет, – широко улыбнулась она. – Сегодня все еще моя очередь задавать вопросы.

Сегодня она расспрашивала о людях: снова о моей маме, о ее разнообразных хобби, о том, как мы с ней проводили свободное время. Потом о единственной бабушке, которую я знал, о моих немногочисленных школьных друзьях – а затем я покрылся красными пятнами, как только она спросила о девушках, с которыми я встречался. Я испытал облегчение, поскольку до сих пор у меня, в общем-то, не было девушек, так что этот разговор оказался коротким. Казалось, Эдит была удивлена отсутствием в моем прошлом каких-либо романтических отношений.

– И что же ты так и не встретил ту, что тебе по-настоящему нравилась? – спросила она таким серьезным тоном, что мне стало интересно, о чем она думала в тот момент.

– В Финиксе – нет, – ответил я, а ее губы сжались в узкую полоску.

В это время мы были в кафетерии. Полдня пролетело по распорядку, который быстро становился привычным. Эдит ненадолго замолчала, а я решил воспользоваться моментом и откусить от сэндвича.

– Надо было позволить тебе сегодня ехать на твоей машине, – вдруг сказала она

Я сглотнул.

– Почему?

– После обеда мы с Арчи уезжаем.

– О, – я разочарованно моргнул, – ничего страшного. Тут не так уж далеко, я прогуляюсь.

Она нетерпеливо нахмурилась:

– Я не заставлю тебя идти домой пешком. Мы пригоним твой пикап и оставим его здесь.

– У меня нет с собой ключей, – вздохнул я. – Да ладно, я не возражаю пройтись.

Вот против того, что придется провести с Эдит меньше времени, я и правда возражал.

Она покачала головой:

– Твой пикап будет здесь, а ключ в замке зажигания, если только не боишься, что кто-то может угнать твое транспортное средство, – сказала она и рассмеялась над таким предположением.

– Хорошо, – согласился я. Я был уверен, что мой ключ в кармане джинсов, которые я носил в среду, а сами они сейчас под грудой одежды в стирке. Даже если Эдит заберется в дом, или что там она собирается сделать, ключ ей ни за что не найти. Эдит, казалось, почувствовала вызов в моем согласии и самоуверенно усмехнулась.

– Так куда вы отправляетесь? – спросил я как можно небрежнее.

– На охоту, – ответила она мрачно. – Если нам предстоит остаться завтра наедине, я приму все возможные меры предосторожности, – ее лицо стало грустным… и умоляющим. – Знаешь, ты ведь всегда можешь отказаться.

Я опустил глаза, боясь поддаться убеждающей энергии ее взгляда. Не позволю отговорить меня от нашего дня наедине, независимо от того, насколько реальна опасность. «Это не имеет значения», – мысленно повторил я.

– Нет, не могу, – прошептал я, снова взглянув ей в лицо.

– Вероятно, ты прав, – пробормотала она.

Ее глаза, казалось, быстро темнели, и я решил поменять тему разговора.

– Во сколько мы завтра встречаемся? – спросил я, уже впадая в уныние из-за того, что сейчас она уйдет.

– Ну как сказать… Завтра суббота. Разве тебе не захочется поспать подольше? – спросила она.

– Нет, – слишком быстро ответил я, и Эдит усмехнулась:

– Тогда как обычно?

Я кивнул:

– Куда мне за тобой заехать?

– Я буду у твоего дома, как обычно.

– Хм… это вряд ли поможет мне с Чарли, если на нашей подъездной дорожке будет стоять неизвестно откуда взявшийся Вольво.

Теперь ее улыбка стала снисходительной:

– Я не собиралась приезжать на автомобиле.

– Но как… – начал я, но Эдит перебила меня:

– Не переживай. Я буду там, без машины. Чарли точно не увидит ничего необычного, – голос ее стал суровым. – А потом, если ты не вернешься домой, это будет неразрешимой загадкой, не так ли?