Текст книги "Жизнь и смерть (ЛП)"

Автор книги: Стефани Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Возможно, пара других девчонок и были заинтригованы появлением нового ученика, но Эдит не похожа на МакКейлу или Эрику. Я прекрасно осознавал, что мы принадлежим к разным мирам, которым никогда не пересечься. Меня беспокоило, что один лишь взгляд на ее лицо дарит мне тщетное предвкушение, которое будет преследовать меня до конца жизни. К тому же, сколько бы я ни пялился на нее – наблюдая за движением ее губ, восхищаясь ее кожей, слушая ее голос, – это точно не решит проблем. Я ведь даже не доверял ей – зачем она солгала о глазах? И, конечно, дело в том, что, возможно, она хочет моей смерти. Поэтому мне точно не стоило бы рваться увидеть ее снова.

Чтобы добраться до конца ледяной дорожки живым, мне потребовалась вся моя концентрация. Я чуть не поскользнулся у самого грузовика, но сумел зацепиться за боковое зеркало и тем самым спастись. Тротуары у школы сегодня будут тем еще испытанием… столько возможностей для унижения.

Казалось, грузовику был нипочем гололед, сковавший асфальт. Однако я ехал очень медленно, не желая становиться виновником аварии на Главной улице.

Выбравшись из пикапа у школы, я понял, почему поездка оказалась легкой. Краем глаза я заметил, как что-то блеснуло, и прошел вдоль машины – крепко держась за борт, – чтобы взглянуть на шины. Их покрывали причудливо переплетенные тонкие цепи. Чарли встал бог знает когда, чтобы установить их на пикап.

Горло сдавило от невысказанных чувств. Все должно быть наоборот. Пожалуй, это мне стоило подумать об установке цепей на его шины, если бы я знал, как это делается. Или хотя бы надо было помочь ему. Это не его обязанность…

Впрочем, наверное, все же его. Он отец. И заботится обо мне, своем сыне. Именно так происходит в книгах и фильмах, но это почему-то выбило меня из колеи.

Я стоял позади грузовика, стараясь сдержать внезапную волну эмоций, вызванных этими цепями, когда до меня донесся странный звук – пронзительный визг… и, едва я осознал, что слышу, как он стал оглушительно громким. Я испуганно поднял глаза.

Взгляд одновременно выхватил несколько деталей. При этом не было никакой «замедленной съемки», как это показывают в кино. Наоборот, приток адреналина заставил мозг работать быстрее, и я смог запомнить в подробностях несколько вещей сразу.

Эдит Каллен стояла в четырех машинах от меня, в ужасе раскрыв рот. Ее лицо выделялось из моря лиц, застывших с таким же выражением шока. Еще я видел, как занесло на большой скорости темно-синий фургон, это его заблокированные тормозами колеса издавали тот самый визг, пока он сам неуправляемо вращался на обледенелой парковке, собираясь врезаться в заднюю часть пикапа, у которой как раз находился я. У меня даже не оставалось времени закрыть глаза.

За мгновение до оглушительного хруста, с которым фургон сложился вокруг кузова пикапа, что-то с силой врезалось в меня, но не с той стороны, откуда я ожидал. Я ударился головой о мерзлый асфальт и почувствовал, как меня прижало к земле чем-то твердым и холодным. Я понял, что лежу на тротуаре возле коричневой машины, рядом с которой припарковался пару минут назад. Но у меня не было возможности заметить что-либо еще, поскольку опасность все еще не миновала. Фургон со скрежетом завернул за пикап и, по-прежнему быстро вращаясь и скользя, собирался столкнуться со мной снова.

– Ну давай же! – ее слова прозвучали так быстро, что я их практически не расслышал, однако этот голос нельзя было не узнать.

Две тонкие белые руки взвились передо мной, и фургон, содрогнувшись, остановился в футе от моего лица, ее бледные кисти точно вписались в глубокую вмятину на кузове.

Руки ее начали двигаться так быстро, что казались размытыми. Она схватилась за какую-то деталь под днищем фургона, а меня, словно тряпичную куклу, что-то развернуло в сторону так, что ноги оказались рядом с колесом коричневой машины. Затем последовал оглушительный до боли в ушах металлический скрежет, и фургон, посыпая асфальт битым стеклом, остановился – как раз там, где еще секунду назад были мои ноги.

На долгое мгновение воцарилась абсолютная тишина. Затем раздались крики. Среди всеобщей паники я слышал, как несколько человек звали меня по имени. Но гораздо громче всех воплей прозвучал тихий неистовый голос Эдит Каллен:

– Бо? Ты в порядке?

– Все хорошо, – мой голос казался незнакомым. Я попытался сесть и понял, что она прижимает меня к себе. Наверное, моя травма была серьезнее, чем я предполагал, поскольку мне даже не удалось сдвинуть ее руку. Или я ослабел из-за шока?

– Осторожнее, – сказала она, когда я начал вырываться. – Мне кажется, ты довольно сильно ударился головой.

Я почувствовал пульсирующую боль над левым ухом.

– О, – удивленно сказал я.

– Так я и думала. – Я не видел ничего смешного, но это прозвучало так, словно она сдерживала смех.

– Как… – я осекся, пытаясь обрести ясность разума и привести мысли в порядок. – Как ты оказалась здесь так быстро?

– Я стояла рядом с тобой, Бо, – сказала она, внезапно вернув голосу серьезность.

Я снова попытался сесть, и на этот раз она мне помогла, после чего отодвинулась настолько далеко, насколько позволяло ограниченное пространство. Я взглянул на ее встревоженное невинное лицо, и ее золотые глаза снова сбили меня с толку. О чем я ее спрашивал?

И тут они нашли нас, толпа людей с заплаканными лицами, кричащих друг на друга, кричащих на нас.

– Не двигайтесь, – приказал кто-то.

– Вытащите Тейлор из фургона! – закричал кто-то другой. Вокруг нас разворачивалась бурная деятельность. Я попытался встать, но Эдит, положив мне руку на плечо, заставила сесть обратно.

– Лучше пока не двигайся.

– Но тут холодно, – пожаловался я и удивился, услышав, как она чуть слышно хихикнула.

 – Ты была там, – внезапно вспомнил я, и она перестала смеяться. – Ты была около своей машины.

Она резко напряглась:

– Нет.

– Я видел тебя. – Вокруг нас была неразбериха. Я слышал низкие голоса взрослых, которые приезжали на стоянку. Но я упрямо не желал прекращать спор, так как был прав, и ей придется это признать.

– Бо, я стояла рядом с тобой, и оттолкнула тебя с дороги.

Она уставилась на меня, и произошло нечто странное. Было похоже на то, будто золото ее глаз сверкнуло, ее глаза завораживали меня и гипнотизировали. В них скрывалось нечто будоражащее и разрушительное. Но взгляд ее был встревоженным. Мне показалось, что она пытается сказать нечто важное.

– Все было не так, – тихо сказал я.

Золото в её глазах снова сверкнуло.

– Бо, пожалуйста.

– Почему? – спросил я.

– Поверь мне, – попросила она.

Я уже слышал вой сирен.

– Ты сможешь объяснить мне все позже?

– Договорились, – отрезала она, внезапно рассердившись.

– Хорошо, – пробормотал я, не в силах объяснить перемены её настроения наряду со всем тем, с чем я пытался примириться. И что я должен думать обо всем этом, если то, что я запомнил, невозможно?

Понадобились усилия шести сотрудников «Скорой» и двоих учительниц – Миз Варнер и тренера Клапп, чтобы сдвинуть фургон на достаточное расстояние и втиснуть каталку. Эдит уверяла, что ее не задело, и я попытался сделать тоже самое, но она быстро опровергла мои слова. Сказала, что я ударился головой, и усугубила ситуацию, бросив пару слов о возможном сотрясении и кровоизлиянии. Хотелось сдохнуть на месте, когда они нацепили мне на шею бандаж. Похоже, вся школа собралась здесь, наблюдая, как меня грузят в «скорую». Эдит разрешили ехать на переднем сиденье. По шкале унизительности этот день в тысячу раз превзошел все мои ожидания, а ведь я даже не добрался до тротуара.

Вдобавок ко всему, меня не успели благополучно увезти до того, как приехал шеф Свон.

– Бо! – в панике закричал он, когда увидел меня на каталке.

– Я в полном порядке, Чар… пап, – вздохнул я. – Ничего страшного со мной не случилось.

Он повернулся к ближайшему медику, чтобы узнать его мнение. Пока тот пытался его успокоить, я перестал их слушать и сосредоточился на абсурдных образах, теснившихся в моей голове, которые не могли быть реальными. Когда санитары подняли носилки, чтобы увезти меня с места происшествия, я увидел глубокую вмятину на бампере коричневой машины. Вмятина весьма отчетливо повторяла контуры изящного плеча Эдит. Как будто она приложилась к машине с такой силой, что помяла металлический каркас.

А еще там были ее братья и сестры, наблюдающие издалека со смешанными эмоциями: от неодобрения (Элинор), до ярости (Роял), но ни один из них не выражал беспокойства за благополучие своей младшей сестры.

Я помнил чувство полета по воздуху… Как что-то твердое прижимает меня к земле… Рука Эдит под рамой фургона, как будто она приподняла его над землей…

Я пытался найти логические объяснения тому, что только что видел. Лучшим из них было психическое расстройство на фоне эмоционального потрясения. Конечно, я не чувствовал себя сумасшедшим, но, возможно, сумасшедшие всегда считают, что они в здравом уме.

Естественно, до окружной больницы нас сопровождал полицейский эскорт. Пока меня выгружали из машины, хотелось сквозь землю провалиться. Но ситуацию еще больше ухудшило то, что Эдит просто вошла в больничную дверь.

Они доставили меня в приемное отделение – длинную палату, со стоящими в ряд кроватями, разделенными светлыми шторками. Медсестра померила мне давление и всунула градусник под язык. Поскольку никто не догадался задернуть шторку, чтобы дать мне немного уединения, я решил, что не обязан носить позорный шейный бандаж. Как только медсестра вышла, я быстро расстегнул липучки и бросил его под кровать.

Среди персонала больницы снова началась суматоха, и к ближайшей ко мне койке подвезли еще одни носилки. Под окровавленными бинтами, туго обмотанными вокруг головы, я узнал Тейлор Кроули из моего класса политологии. Тейлор выглядела во сто крат хуже, чем чувствовал себя я. Но она обеспокоенно смотрела на меня.

– Бо, прости!

– Всё хорошо, Тейлор. Ужасно выглядишь, ты в порядке?

 Пока мы разговаривали, медсестры начали разматывать пропитанные кровью бинты, открывая множество мелких порезов на ее лбу и левой щеке.

Она проигнорировала вопрос.

– Я думала, что собью тебя! Я неслась слишком быстро и выехала на лед… – она сморщилась, когда медсестра начала обрабатывать ее лицо.

– Не волнуйся, ты меня не задела.

– Как ты смог так быстро отскочить? Ты был там, а потом исчез…

– Мм… Эдит оттолкнула меня.

Она была озадачена:

– Кто?

– Эдит Каллен – она стояла рядом со мной. – Как обычно, я не сумел сказать это убедительно.

– Эдит? Я не видела ее… вот это да, всё произошло так быстро. С ней всё в порядке?

– Думаю, да. Она где-то здесь, но ее не заставили ложиться на каталку.

Я не сошел с ума – это точно. Что произошло? Невозможно было объяснить то, что я видел.

Потом меня повезли на рентген головы. Говорил же я, что со мной все в порядке, – так оно и вышло. Даже сотрясения не обнаружили. Я попросил разрешения уйти, но медсестра сказала, что сначала мне нужно поговорить с доктором. Поэтому я застрял в приемном отделении, утомленный непрекращающимися извинениями Тейлор и обещаниями загладить вину. Раз за разом я пытался убедить ее, что со мной всё отлично, но она продолжала просить прощения. В итоге я закрыл глаза и перестал ее слушать.

– Он спит? – спросил музыкальный голос. Глаза тут же распахнулись.

Эдит стояла в изножье моей койки – скорее ухмыляясь, чем улыбаясь. Я уставился на нее, пытаясь соединить кусочки мозаики в голове. Она не была похожа на человека, который бы мог остановить несущийся автомобиль голыми руками. Но, с другой стороны, она отличалась от всех ранее виденных мною людей.

– Привет, э-э… Эдит, мне очень жаль, правда… – начала Тейлор.

Эдит подняла руку, прерывая ее.

– Нет крови – нет вины,

– сказала она, сверкнув белыми зубами. Потом присела на край кровати Тейлор, повернувшись ко мне лицом. Снова ухмыльнулась. – Итак, каков вердикт? – спросила она меня.

– Со мной всё в порядке, но они не разрешают мне уйти, – сказал я. – Почему тебя не пристегнули к каталке, как нас?

– Всё дело в связях, – ответила она. – Но не волнуйся, я пришла организовать твой побег.

Из-за угла вышла женщина-врач, и у меня отвисла челюсть. Она была молодой блондинкой… прекраснее любой кинозвезды. Словно кто-то взял лучшие части Одри Хепберн, Грейс Келли и Мэрилин Монро и соединил их в одной богине. Она была бледной и уставшей, с кругами под темными глазами. Согласно описанию Чарли, это была мама Эдит.

– Итак, мистер Свон, – начала доктор Каллен мягким голосом, – как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – сказал я – надеюсь, в последний раз.

Она подошла к световому щиту, который висел на стене над моей головой, и включила его.

– Рентгеновские снимки без отклонений, – заметила она. – Голова болит? Эдит сказала, вы довольно сильно ударились.

– Всё хорошо, – со вздохом повторил я, бросив на Эдит быстрый вопросительный взгляд. Она отвела глаза в сторону.

Холодные пальцы врача нежно прошлись по моей голове. Доктор заметила, что я вздрогнул.

– Больно? – спросила она.

– Не очень.

Бывало и хуже.

Я услышал тихий смешок и перевел взгляд на улыбающуюся Эдит.

– Что ж, ваш отец ждет в приемной – он отвезет вас домой. Но возвращайтесь, если почувствуете головокружение или начнутся проблемы со зрением.

– А в школу вернуться нельзя? – спросил я, представив себе Чарли в роли заботливой медсестры.

– Возможно, сегодня вам лучше отдохнуть.

Я взглянул на Эдит:

– А она пойдет в школу?

– Кто-то ведь должен распространить благую весть о том, что мы выжили, – беспечно отозвалась Эдит.

– Вообще-то, – заметила доктор Каллен, – кажется, большая часть школы сейчас в приемной.

– Ох, – простонал я.

Доктор Каллен подняла брови:

– Хотите остаться?

– Нет, нет! – настойчиво возразил я, свешивая ноги с края кровати и быстро спрыгивая. Слишком быстро – меня качнуло в сторону, и доктор Каллен поймала меня. Она была сильнее, чем казалось на первый взгляд.

– Со мной всё хорошо, – снова заверил я ее. Не стоило объяснять, что мои проблемы с равновесием никак не связаны с травмой головы.

– Примите Тайленол от боли, – предложила она, придерживая меня.

– Болит не так уж сильно, – заверил я.

– Похоже, вам крупно повезло, – сказала доктор Каллен с улыбкой, размашисто подписывая мою карту.

– Повезло, что Эдит стояла рядом со мной, – поправил я, бросив еще один взгляд на предмет своего заявления.

– Да, конечно, – согласилась доктор Каллен, вдруг заинтересовавшись лежащими перед ней бумагами. Потом она посмотрела на Тейлор и подошла к ее кровати. Это убедило меня, что доктор была полностью в курсе произошедшего.

– Боюсь, тебе придется задержаться у нас, – сказала она Тейлор и начала изучать ее порезы.

Как только врач повернулась к нам спиной, я подошел к Эдит.

– Можно тебя на минутку? – прошептал я чуть слышно. Она отступила от меня на шаг, вдруг стиснув челюсти.

– Твой отец ждет тебя, – ответила она сквозь зубы.

Я бросил взгляд на доктора Каллен и Тейлор.

– Мне нужно поговорить с тобой наедине, – настаивал я.

Она пристально смотрела на меня – но не так, как в первый день, далеко не так убийственно, поэтому я просто ждал. Спустя секунду она развернулась и быстро зашагала по проходу. Несмотря на мои длинные ноги, мне чуть ли не бежать пришлось, чтобы не отстать от нее. Как только мы завернули за угол, оказавшись в коротком коридоре, она повернулась ко мне.

– Что ты хочешь? – спросила она раздраженно, обдавая меня холодным взглядом.

Ее враждебность напугала меня. Слова звучали уже не так уверенно, как я планировал.

– Ты задолжала мне объяснение, – напомнил я.

– Я спасла тебе жизнь – я тебе ничего не должна.

Я вздрогнул от негодования, прозвучавшего в ее голосе.

– Почему ты так себя ведешь?

– Бо, ты ударился головой и не понимаешь, о чем говоришь, – резко сказала она.

Но ее злость только сильнее убедила меня, что я был прав.

– С моей головой всё в порядке.

Она обратила на меня свой пристальный взгляд:

– Что ты хочешь от меня, Бо?

– Хочу знать правду, – сказал я. – Хочу знать, почему я лгу ради тебя.

– И что, по-твоему, произошло? – бросила она.

Произнести вслух свою версию было сложнее, потому что при этом слышишь всю бредовость слов. Это пошатнуло мою уверенность, но я постарался сохранить спокойствие в голосе.

– Я знаю, что ты не стояла рядом со мной. Тейлор тоже тебя не видела, так что сотрясение здесь ни при чем. Этот фургон мог сбить нас обоих, но не сбил. Похоже, твои руки оставили вмятины на кузове, а плечи отпечатались на другой машине, но на тебе нет и царапины. Фургон должен был раздавить мне ноги, но ты его приподняла… – это и в самом деле звучало все хуже и хуже. Я не мог продолжать.

Она смотрела на меня с недоверием, широко раскрыв глаза. Но ей не удалось полностью скрыть свое напряжение, оборонительное поведение.

– Ты думаешь, я подняла фургон? – в ее голосе слышалось сомнение по поводу моего здравомыслия, но здесь было что-то не так. Все это напоминало отрепетированную речь опытной актрисы – усомниться сложно, но, в то же время, рамка киноэкрана не дает забыть, что все происходит не на самом деле.

Я молча кивнул.

Она улыбнулась холодно, с насмешкой:

– Знаешь, никто в это не поверит.

– Я не собираюсь никому рассказывать.

На ее лице промелькнуло удивление, улыбка поблекла.

– Тогда какое это имеет значение?

– Для меня это имеет значение, – сказал я. – Я не люблю врать. Так что лучше бы на то была веская причина.

– Разве ты не можешь просто поблагодарить меня и забыть обо всем?

– Спасибо, – сказал я, а затем сложил руки на груди. Ожидая.

– Ты не забудешь, не так ли?

– Нет.

– В таком случае… надеюсь, тебе нравится разочаровываться.

Она сердито смотрела на меня, я уставился в ответ, мысли разбегались – так прекрасен был ее гнев. Я заговорил первым, стараясь оставаться собранным. В любой момент я мог полностью отвлечься. Это словно играть в гляделки с ангелом смерти.

– Если ты собиралась так себя вести, – начал я, – зачем вообще спасала?

Она помедлила, и на одно короткое мгновение ее совершенное лицо показалось неожиданно беззащитным.

– Я не знаю, – прошептала она.

А потом повернулась ко мне спиной и умчалась прочь.

Я стоял еще какое-то время не шевелясь. Вновь обретя способность двигаться, я медленно направился к выходу в конце коридора.

Приемная, как я и ожидал, была малоприятной. Казалось, что все, кого я знал в Форксе, находились здесь и глазели на меня. Чарли бросился ко мне; я поднял руки.

– Со мной все в порядке, – заверил я его, внезапно рассерженный всей этой безумной ситуацией.

– Что сказала доктор?

– Доктор Каллен осмотрела меня. Сказала, что я в порядке и могу ехать домой.

МакКейла, Джереми и Эрика – все были здесь. Они собирались подойти к нам.

– Пойдем, – поторопил я.

Чарли протянул ко мне руку, так как думал, что я нуждаюсь в поддержке. Я быстро отступил в сторону выхода, вяло помахав своим друзьям. Надеюсь, до завтра они обо всём этом забудут.

Навряд ли.

Оказаться в патрульной машине было огромным облегчением – непривычное чувство, учитывая мое отношение к этому виду транспорта.

Мы ехали в тишине. Поглощенный своими мыслями, я едва замечал присутствие Чарли. Безусловно, защитная реакция Эдит лишний раз подтверждала реальность всех тех странностей, которые я видел, хотя мне до сих пор трудно было в это поверить.

Когда мы подъехали к дому, Чарли, наконец, заговорил:

– Кхм… Тебе нужно будет позвонить Рене, – он виновато опустил голову.

Я был потрясен.

– Ты рассказал маме?

– Прости.

Выходя, я хлопнул дверью машины немного сильнее, чем было необходимо.

Конечно, мама была в истерике. Мне пришлось по меньшей мере раз тридцать сказать ей, что я прекрасно себя чувствую, прежде чем она успокоилась. Она умоляла меня вернуться домой – упуская тот факт, что в данный момент дом был пуст, – однако противостоять ее уговорам было проще, чем я ожидал. Я был поглощен подброшенной Эдит загадкой. И весьма одержим самой Эдит. Глупо, глупо, глупо. Я больше не стремился сбежать из Форкса, как следовало бы любому нормальному, здравомыслящему человеку.

Тем вечером я решил, что вполне могу лечь спать пораньше. Чарли продолжал поглядывать на меня с тревогой, и это действовало мне на нервы. По дороге в свою комнату я прихватил в ванной три таблетки Тайленола. Они действительно помогли, и, когда боль утихла, я заснул.

В ту ночь мне впервые приснилась Эдит Каллен.

Глава четвертая

4.  Приглашения

В моем сне вокруг было темно, лишь от кожи Эдит, казалось исходил тусклый свет. Я не видел её лица, только спину – Эдит отдалялась от меня, оставляя одного во мраке. Как бы быстро я ни бежал, догнать её не мог, как бы громко ни звал, она так и не обернулась.

Я все отчаяннее пытался ее настичь, пока эта тревога наконец не разбудила меня. Была только середина ночи, но уснуть не удавалось, кажется, еще очень долго. После этого Эдит появлялась в моих снах почти каждую ночь, всегда где-то поодаль, недосягаемая.

Месяц после происшествия был беспокойным, напряженным и очень неловким, особенно поначалу.

Я оставался в центре внимания до конца недели, что мне совершенно опротивело. Тейлор Кроули была чересчур назойлива, постоянно крутилась рядом, придумывая всевозможные способы загладить свою вину. Все мои попытки убедить её просто забыть обо всем, тем более что со мной ничего и не случилось, оставались тщетными, она не сдавалась. Находила меня на переменах и, а во время ланча садилась за наш, теперь и так переполненный, стол. МакКейле и Эрике, кажется, это совсем не нравилось: они метали взгляды в ее сторону даже чаще, чем друг в друга, и это заставляло меня беспокоиться, не заполучил ли я еще одну нежелательную поклонницу. Похоже, интерес к новенькому стал последним писком моды.

Никто не обращал внимания на Эдит, никто не следовал за ней повсюду и не выпытывал о произошедшем. Я всегда упоминал её в своей версии происшествия, рассказывая, как героически она оттащила меня, сама едва не попав под машину, – но, по словам всех ребят, они даже не понимали, что Эдит там, пока фургон не отодвинули.

Я часто задавался вопросом, почему никто, кроме меня, не заметил, что она стояла так далеко, возле своей машины, перед тем, как настолько неожиданно и невероятно спасла мою жизнь. И на ум приходил единственный ответ, который вовсе мне не нравился. Просто никто не обращал внимания на Эдит. Никто не наблюдал за ней так, как я – жалко и несколько фанатично.

Все продолжали избегать Эдит, ничего не изменилось. Каллены и Хейлы садились за тот же стол, что и раньше, не ели и говорили только между собой. Никто из них больше не смотрел в мою сторону.

Сидя на занятиях со мной – и как можно дальше от меня, – Эдит, казалось, совершенно не замечала моего присутствия. Как будто мое место оставалось свободным. Только время от времени, когда её кулаки вдруг резко сжимались так, что белели костяшки пальцев, у меня появлялись сомнения в том, что она так уж невнимательна.

Мне очень хотелось продолжить наш разговор, начатый в коридоре больницы, и на следующий день после происшествия я попытался. Ведь накануне она была в такой ярости. И, хотя я стремился узнать, что произошло на самом деле, и считал себя достойным правды, но все-таки, наверное, слишком напористо расспрашивал Эдит, а ведь она спасла мне жизнь. Кажется, я даже толком не поблагодарил ее.

Когда я вошел в кабинет биологии, Эдит уже была на своем месте. Я сел рядом, а она даже не повернулась в мою сторону, просто продолжала смотреть прямо перед собой. Вообще не подала виду, что меня заметила.

– Привет, Эдит, – сказал я.

Она на секунду слегка повернула голову в мою сторону и едва заметно кивнула, но взгляд ее оставался сосредоточенным на доске.

И это был наш последний разговор, хоть она и сидела всего лишь в шаге от меня каждый день. Временами я наблюдал за ней, не имея сил удержаться – правда, всегда на расстоянии, в кафетерии или на парковке. Я видел, как её золотые глаза становились день за днем все темнее, а потом резко вновь приобретали медовый оттенок, после чего опять начинали медленно изменять цвет до черного. Но на уроках я обращал на неё не больше внимания, чем она на меня. И чувствовал себя несчастным. А сны продолжались.

Она жалеет, что спасла меня от фургона Тейлор – я не мог придумать никакого другого объяснения. Поскольку она явно предпочитала, чтобы я был мертв, и делала вид, что так оно и есть.

Несмотря на то, что я напропалую врал маме в письмах, их тон, вероятно, все же выдал меня. Несколько раз она звонила, допытываясь, все ли у меня в порядке. Я пытался убедить её, что все дело в дожде, который меня угнетает.

Кого явно радовала очевидная холодность между мной и моей напарницей по лабораторным, так это МакКейлу. Наверное, её беспокоило, что общие переживания могли нас сблизить. Она вела себя все увереннее, присаживаясь на край моего стола, чтобы поболтать перед уроком биологии, и игнорируя Эдит так же, как та игнорировала нас.

Снег после того опасного дня начисто смыло. МакКейла жаловалась, что ей так и не удалось организовать большую снежковую битву, зато была очень рада приближающейся возможности съездить на пляж.

Но дождь продолжал лить все так же сильно, и неделя проходила за неделей.

Я практически не замечал времени. Большинство дней казались одинаковыми – серыми, зелеными и снова серыми. Мой отчим всегда сетовал, что в Финиксе нет времен года, но, насколько я могу судить, Форкс в этом смысле гораздо хуже. Я понятия не имел, что весна уже близко, пока одним дождливым утром не узнал об этом от Джереми, идя с ним вместе к кафетерию.

– Эй, Бо? – спросил он.

Мне хотелось поскорее спрятаться от дождя, но Джереми едва волочил ноги, поэтому я замедлил шаги, чтобы поравняться с ним.

– Что случилось, Джереми?

– Мне просто интересно, кто-нибудь уже пригласил тебя на весенние танцы? Ну, ты знаешь, выбирают девушки.

– О. Хм, нет.

– А… Ты хочешь… То есть… думаешь, МакКейла пригласит тебя?

– Надеюсь, что нет, – ответил я – наверное, слишком быстро. Он удивленно посмотрел на меня.

– Почему?

– Я не танцую.

– О.

В течение минуты мы шли в тишине. Он был погружен в размышления. Мне же не терпелось укрыться от моросящего дождя.

– Не возражаешь, если я скажу ей об этом? – спросил Джереми.

– Нет. Возможно, это даже хорошая идея. Не хочу кому-либо отказывать без необходимости.

– Хорошо.

– А когда танцы?

Мы уже подходили к кафетерию. Он указал на ярко-желтую афишу предстоящих танцев. Не замечал ее раньше, но, судя по скрученным краям и слегка размытым буквам, она провисела тут уже довольно долго.

– В следующую субботу.

Следующим утром МакКейла вела себя на английском непривычно тихо, и я подумал, что Джереми наверняка ей уже что-то сказал. Во время ланча она села поодаль от нас обоих и почти не разговаривала. На биологию мы с ней тоже шли молча, но в кабинете она, по обыкновению, подошла, чтобы сесть на край моего лабораторного стола. А я, как всегда, слишком остро чувствовал присутствие Эдит, которая была так близко, что к ней можно было прикоснуться – и все же так далеко, словно являлась плодом моего воображения.

– В общем, – глядя в пол, начала МакКейла, – Джереми сказал, что ты не танцуешь.

– Да, это так.

Она посмотрела на меня с болью и немного рассержено. Я почувствовал себя виноватым, хотя еще даже не ответил ей отказом.

– О, – сказала она. – А я думала, он сочиняет.

– Хм, прости, но нет. Зачем ему такое выдумывать?

Она нахмурилась:

– Мне кажется, он хочет, чтобы я пригласила его.

Я натянуто улыбнулся:

– Так и сделай. Джереми отличный парень.

Девушка пожала плечами:

– Пожалуй, – затем, сделав глубокий вдох, подняла на меня глаза и нервно улыбнулась: – А твое «я не танцую» изменилось бы, если бы тебя пригласила я?

Краем глаза я заметил, как Эдит вдруг слегка наклонила голову в мою сторону. Словно тоже ожидала ответа. На который у меня ушло слишком много времени. Я все еще чувствовал себя виноватым, но в основном просто отвлекся. Эдит подслушивает?

– Хм, прости, что?

Лицо МакКейлы вытянулось:

– Ответ изменился бы, если бы кто-то другой пригласил тебя?

Заметила ли Эдит, как взгляд МакКейлы метнулся к ней?

– Нет, не имеет значения. В этот день я буду в Сиэтле, – мне надо было убраться из города, и следующая суббота казалась отличным временем для поездки.

– И обязательно в те выходные? – уточнила МакКейла.

– Да, но не волнуйся обо мне. Лучше пригласи Джереми. С ним гораздо веселее, чем со мной.

– Да, пожалуй, – пробормотала она и, развернувшись, направилась к своему месту. Увидев, как ссутулились ее плечи, я почувствовал себя ужасно. Зажмурился и прижал пальцы к вискам, пытаясь выкинуть из головы образ удрученной МакКейлы. Миссис Баннер начала говорить, и я со вздохом открыл глаза.

Прямо на меня смотрела Эдит со знакомым выражением недовольства, которое еще яснее читалось в ее черных сейчас глазах.

Я с удивлением уставился на нее, ожидая, что она отвернется. Но нет. Девушка по-прежнему буравила меня взглядом, словно пытаясь найти в моих глазах что-то важное. И я тоже продолжал пялиться, не в силах разорвать зрительный контакт, даже если бы захотел. Руки затряслись.

– Мисс Каллен? – обратилась к ней учительница, требуя ответа на вопрос, которого я не слышал.

– Цикл Кребса, – ответила Эдит и с видимой неохотой повернулась к миссис Баннер.

Оказавшись на свободе, я тут же опустил голову, делая вид, что заинтересовался учебником. Меня беспокоил поток эмоций, вызванный всего лишь ее взглядом – первым за шесть недель. Это ненормально. Вообще-то, довольно жалкое состояние, а возможно, даже хуже. Нездоровое.

Остаток урока я изо всех сил старался не замечать ее, но, так как это было невозможно, пытался хотя бы не привлекать ее внимания к тому, что не в силах сохранять равнодушный вид. Когда наконец прозвенел звонок, я отвернулся от Эдит, чтобы собрать учебники, ожидая, что она, как обычно, выскочит из класса.

– Бо?

Не должен ее голос звучать так знакомо, будто я слышал его всю жизнь, а не в общей сложности час несколько недель назад.

Не желая чувствовать то, что несомненно почувствую, едва взглянув на ее слишком идеальное лицо, я медленно повернулся к девушке – наверняка с настороженным видом. Она же казалась невозмутимой. И не сказала ни слова.

– Что? – спросил я.

Эдит молча смотрела на меня.

– Так ты… хм… разговариваешь со мной…  или нет?

– Нет, – ответила она, но губы изогнулись в улыбке, на миг показав ямочки на щеках.

– Ладно… – я отвел глаза – вниз, на свои руки, затем вверх – в сторону доски. Сосредоточиться, глядя на Эдит, было сложно, а этот разговор был каким-то непонятным.

– Прости, – заговорила она, теперь уже без малейшей шутливости. – Я веду себя очень невежливо, знаю. Но так лучше, правда.