355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стефани Майер » Жизнь и смерть (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Жизнь и смерть (ЛП)
  • Текст добавлен: 25 марта 2017, 07:00

Текст книги "Жизнь и смерть (ЛП)"


Автор книги: Стефани Майер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Жизнь и смерть

Перевод подготовлен командой переводчиков сайта www.twilightrussia.ru

Текст предоставлен в ознакомительных целях и не преследует коммерческой выгоды.

Предисловие

Стефани Майер

Всем моим прекрасным друзьям и читателям:

С десятилетием! Сложно поверить, что с тех пор, как это все завертелось, прошло столько времени. И, все же мои малыши превратились в огромных подростков, поэтому мне не избежать правды.

 Спасибо вам за десятилетнее приключение, которое превзошло мои самые смелые мечты. Я очень реалистичная особа, но мой опыт общения с читателями смог заставить меня поверить – ну, совсем чуть-чуть – в магию.

 Чтобы отпраздновать эту веху на пути, я написала новый бонусный материал, призванный доставить вам удовольствие от мира Сумерек. (В типичной манере Стефани Майер, бонусный материал в действительности длиннее «Сумерек».) Вы можете перечитать «Сумерки» или начать читать «Жизнь и смерть». Мне необычайно сильно понравилось вновь вернуться в Форкс, и, я надеюсь, вы получите такой же опыт и наслаждение, что и я.

 Вы фантастические и я вас люблю.

Спасибо!

 Стефани

Моим мальчикам – Гейбу, Сету и Эли – за то, что позволили мне почувствовать, каково быть парнем-подростком. Я бы не смогла написать эту книгу без вас.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Привет, милый читатель!

Еще раз поздравляю с годовщиной и приветствую в новом бонусном материале, посвященном десятилетию!

Во-первых и в-главных:

ПРОСТИТЕ МЕНЯ.

Я знаю, что этому материалу предстоит услышать немало всхлипываний и скрежещущих зубов, поскольку он: а) в большей степени, но не совсем новый; б) не «Солнце полуночи». (Если вы думаете, что я не в полной мере ощущаю вашу боль, то будьте уверены, моя мама донесла это до меня более чем отчетливо.) Я объясню, как все произошло, и надеюсь, многое станет если не лучше, то хотя бы понятней.

Совсем недавно со мной связался мой агент и спросил, нет ли у меня в мыслях что-либо сделать к десятой годовщине выпуска «Сумерек»? Издатель рассчитывал на напутственное слово вроде «юбилейного письма». Это показалось мне… ну, если честно, очень нудным. Что такого веселого и волнительного можно было бы сказать? Ничего. Поэтому я поразмыслила над тем, что еще я могла бы сделать, и, если вам станет от этого легче, в памяти сразу всплыло «Солнце полуночи». Проблема была во времени – как обычно, его не было вовсе. Уж точно не хватило бы для написания романа или даже его половины.

Размышляя над «Сумерками» после длительного перерыва и обсуждая с друзьями вопросы годовщины, я мысленно вернулась к тому, что говорила раньше на автограф-сессиях и в интервью. Вы знаете, Беллу частенько критиковали за то, что ее постоянно приходилось вызволять из многочисленных передряг, и люди жаловались на то, что она типичная «дева в беде». На это я всегда отвечала, что Белла – человек в беде, нормальный человек, со всех сторон окруженный людьми-супергероями и суперзлодеями. Также ее критиковали за излишнюю поглощенность своей любовью, словно это качество присуще исключительно девушкам. Но я всегда настаивала, что нет разницы, будь парень человеком, а девушка – вампиром, это будет ровным счетом та же история. Не принимая во внимание половую и биологическую принадлежность, «Сумерки» всегда были историей о волшебстве, одержимости и неистовстве первой любви.

Поэтому у меня возникла мысль: а что, если поэкспериментировать с этой теорией? Должно быть забавно. Как обычно, я решила, что это будет одна-две главы. (И весело, и грустно, но, кажется, я до сих пор себя плохо знаю.) Помните, что я сказала об отсутствии времени? К счастью, этот проект получился не только веселым, а еще легким и быстрым. В итоге так и вышло, что разница между девушкой, влюбленной в вампира, и парнем, влюбленным в вампиршу, невелика. Так Бо и Эдит появились на свет.

Пара замечаний касательно изменений:

1. Я поменяла пол всех Сумеречных персонажей, но есть два исключения.

• Самое большее исключение – Чарли и Рене, оставшиеся Чарли и Рене. Этому есть объяснение: Бо родился в 1987 году. В те времена отцам редко доставалось главное опекунство – тем более, если ребенок был малолетним. Скорей всего, мать должны были признать неспособной исполнять материнские обязанности по каким-либо причинам. И мне действительно трудно поверить, что какой-нибудь судья в те времена (или даже сейчас) мог отдать ребенка импульсивному, безработному отцу, предпочтя его матери со стабильной работой и прочными связями с обществом. Конечно, если бы сейчас Чарли боролся за Беллу, ему, вероятно, удалось бы забрать ее у Рене. Таким образом, в «Сумерках» разыгрывается наименее вероятный сценарий. Только тот факт, что несколько десятилетий назад материнские права считались важнее отцовских, а также то, что Чарли лишен злопамятства, позволили Рене вырастить Беллу – и, как в нашем случае, теперь Бо.

• Второе исключение совсем малое – только несколько фоновых персонажей, упомянутых лишь дважды. Причина этого – мое неуместное чувство справедливости к выдуманным людям. В расширенной Сумеречной вселенной были два действительно постоянно мелькавших персонажа. И вместо того, чтобы их заменить, я дала им свободу. В сюжете от этого ничего не меняется. Считайте это просто моей странностью и потаканием своему неврозу.

2. Куда больше изменений в этом бонусе были обусловлены человеческим статусом Бо, поэтому я решила их для вас сгруппировать. Конечно, это грубые подсчеты. Я не считала все измененные слова, как и не совершала любые другие математические действия.

• 5% изменений связаны с тем, что Бо – парень.

• 5% изменений обусловлены тем, что личность Бо развивалась несколько иначе, чем личность Беллы. Наибольшее отличие в том, что он сильнее страдает от обсессивно-компульсивного расстройства, его мысли и слова не столь витиеваты, и он не такой сердитый – у него полностью отсутствует груз изъянов, который Белла все время носила за плечами.

• 70% изменений увидели свет, потому что я получила возможность отредактировать текст спустя десять лет. Я откорректировала практически каждое слово, беспокоившее меня с момента выхода книги в печать, и это было великолепно.

• 10% – то, о чем я жалею, что не сделала изначально, но о чем раньше не думала. Может показаться, что этот пункт равнозначен предыдущему, но все-таки он немного отличается. Речь идет не о словах, звучавших нескладно и неуклюже, а об идеях, которые, к моему сожалению, не родились раньше, или о диалогах, что должны были состояться, но так и не состоялись.

• 5% относится к вопросам – точнее, ошибкам – мифологии, как правило, относительно видений. Когда я продолжила работу над Сумеречными сиквелами – и даже в «Солнце полуночи», где мне пришлось с помощью Эдварда заглянуть внутрь головы Элис, – способ работы видений Элис был доработан. В «Сумерках» они более мистические, и, оглядываясь сейчас назад, я вижу ситуации, в которых она должна была быть задействована, но так и не была. Упс!

• Оставшиеся 5% относятся к изменениям, сделанным по самым разным, несомненно, эгоистичным причинам.

Надеюсь, вы тоже сочтете забавной историю Бо и Эдит, даже если это совсем не то, чего вы ожидали. Создавая новую версию, я действительно отлично провела время. Я неожиданно страстно полюбила Бо и Эдит, и их история вновь сделала для меня выдуманный мир Форкса свежим и счастливым. Надеюсь, он станет таким же и для вас. Если вы получите хотя бы десятую часть того удовольствия, которое испытала я – значит, это того стоило.

Спасибо за прочтение. Спасибо, что принадлежите к этому миру, и спасибо за то, что в течение последнего десятилетия вы являетесь удивительным и неожиданным источником радости в моей жизни.

С любовью, Стефани

Глава первая

Если судьба его причудлива, то и возвышенна.

Жюль Верн, «20 тысяч лье под водой»

Пролог

Я никогда всерьез не размышлял о смерти – хотя в последние несколько месяцев у меня была веская причина для этого, – но, если бы и пришлось, вряд ли представил бы себе что-то подобное.

Я смотрел

через длинную комнату в темные глаза ищейки, а она приветливо глядела на меня.

По крайней мере, это неплохой способ закончить жизнь: умереть вместо того, кого ты любишь. Наверное, даже благородный. Стоит того.

Я знал, что если бы не поехал в Форкс, то не стоял бы сейчас на краю смерти. Но и охваченный страхом, я не мог заставить себя пожалеть об этом решении. Если жизнь дарит тебе мечту, которая превосходит всё, на что ты мог надеяться, неразумно горевать, когда приходит время умирать.

Дружелюбно улыбаясь, охотница неторопливо двинулась вперед – чтобы убить меня.

Первый взгляд

17 января 2005

В аэропорт мы с мамой приехали на машине с открытыми окнами. Где-нибудь в других местах январь, возможно, брал свое, но здесь, в Финиксе, термометр показывал плюс двадцать пять, а небо сияло яркой голубизной. Я был в своей любимой футболке «Монти Пайтон» с ласточками и кокосом. Мама подарила мне ее на позапрошлое Рождество, и сейчас она мне маловата, но это не имеет значения. Мне еще не скоро снова понадобятся футболки с короткими рукавами.

На Олимпийском полуострове, на северо-востоке штата Вашингтон, расположился под постоянным покровом облаков маленький городок под названием Форкс. Осадков здесь выпадает больше, чем где-нибудь еще в Соединенных Штатах. Именно из этого города, от его удручающего сумрака мама сбежала, прихватив меня, когда мне не было и года. И именно здесь меня заставляли торчать по целому месяцу каждое лето, пока мне не исполнилось четырнадцать. В тот год я впервые наконец-то смог настоять на своем, и последние три лета мы с Чарли, моим отцом, проводили по две недели в Калифорнии.

И вот теперь мне предстояло длительное заточение в Форксе до самого окончания старшей школы. Полтора года. Восемнадцать месяцев. Я чувствовал себя приговоренным к тюремному заключению. На восемнадцать месяцев, выдержать которые будет весьма непросто. И когда я захлопнул за собой дверцу автомобиля, звук был похож на лязг железного засова в двери камеры.

Ну ладно, хватит мелодрамы. У меня просто богатое воображение, и мама любит мне об этом напоминать. Конечно, это мое собственное решение. Добровольное изгнание.

Правда, от этого не легче.

Мне нравился Финикс, этот большой, беспорядочно застроенный город. Нравились солнце и сухая жара. Нравилось жить с мамой – там, где я был нужен.

– Ты не обязан делать это, – в сотый раз повторила мне она, прямо перед тем, как я направился к пункту досмотра.

По словам мамы, мы с ней так похожи, что я мог бы использовать ее вместо зеркала для бритья. Но это не совсем соответствует истине, хотя с отцом у меня внешне и вовсе нет почти ничего общего. У мамы, в отличие от меня, заостренный подборок и полные губы, а вот глаза у нас абсолютно одинаковые. Только маму детское выражение ее больших светло-голубых глаз делает похожей скорее на мою сестру, чем на мать. Многие так и думают поначалу, и маме это нравится, несмотря на то, что она утверждает обратное. Мои же глаза, хоть и такого же цвета, выглядят менее молодыми и более… нерешительными.

Глядя в эти широко раскрытые и полные волнения глаза, так похожие на мои, я запаниковал. Ведь я заботился о маме, сколько себя помнил. То есть наверняка было время, когда я носил памперсы и не занимался счетами, документами, приготовлением еды и общей организацией, но я этого не помню.

Правильно ли оставлять ее самостоятельно заботиться о себе? В течение месяцев, потраченных на принятие этого непростого решения, мне так казалось. Но сейчас всё выглядело одной большой ошибкой.

Правда, теперь у нее есть Фил, который проследит, чтобы счета были оплачены вовремя, холодильник не пустовал, в машине хватало бензина… и чтобы у мамы была возможность кому-то позвонить, если она потеряется… Теперь она не нуждается во мне так сильно.

– Я хочу уехать, – соврал я. Никогда не был хорошим лгуном, но в последнее время так часто повторял эти слова, что они стали звучать почти убедительно.

– Передавай привет Чарли.

– Передам.

– Скоро увидимся, – пообещала мама. – Помни, ты можешь вернуться домой в любую минуту. И если что-то случится, я тут же прилечу за тобой.

Но я знал, насколько сложно ей будет сделать это.

– Не беспокойся обо мне, – попросил я. – Все будет отлично. Я люблю тебя, мама.

Она крепко обнимала меня еще минуту, а потом я прошел через металлоискатели и больше ее не видел.

Мне предстоял трехчасовой перелет из Финикса в Сиэтл, потом еще час на небольшом самолете до Порт-Анджелеса и наконец час езды до Форкса. Летать я никогда не боялся, но перспектива провести целый час в машине с Чарли несколько тревожила.

Правда, Чарли повел себя в этой ситуации очень достойно и, казалось, искренне обрадовался моему решению окончательно переехать к нему. Он уже записал меня в школу и собирался помочь с поиском автомобиля.

Но все равно неловкости было не избежать. Ни меня, ни его нельзя назвать экстравертами, а это, пожалуй, необходимое качество для всех, кто живет с мамой. Да и вообще, о чем нам говорить? Ведь я не делал секрета из того, как на самом деле отношусь к Форксу.

Когда мой самолет приземлился в Порт-Анджелесе, шел дождь. Это даже не дурной знак, а что-то неизбежное. С солнцем я уже попрощался.

Чарли ждал меня у своей патрульной полицейской машины. И это было ожидаемо. Для всех жителей Форкса Чарли – шеф полиции Свон. Несмотря на некоторые проблемы с денежными накоплениями, я все равно хотел купить себе машину главным образом потому, что перспектива разъезжать по городу на автомобиле с красно-синими мигалками внушала мне ужас. Ничто так не замедляет движение на дорогах, как полицейские машины.

Споткнувшись при спуске с трапа самолета, я врезался прямо в Чарли, который неловко обнял меня одной рукой.

– Приятно видеть тебя здесь, Бо, – с улыбкой поприветствовал он меня, привычно помогая устоять на ногах. Мы смущенно похлопали друг друга по плечам, а потом он отступил на шаг: – Ты не больно-то изменился. Как поживает Рене?

– У мамы все отлично. И я рад тебя видеть, пап, – мне не полагалось в лицо называть его Чарли.

– Ты действительно уехал от нее со спокойной душой?

Мы оба понимали, что он спрашивает не о моем личном счастье. А о том, готов ли я переложить свою ответственность по заботе о ней на другого человека. Именно по этой причине Чарли никогда не пытался отстоять свои опекунские права: знал, как мама нуждалась во мне.

– Да, меня не было бы здесь, если бы я не был уверен.

– Справедливо.

Из багажа у меня были с собой лишь две сумки. Большая часть моей одежды не подходила для сурового климата штата Вашингтон. Мы с мамой, объединив наши ресурсы, несколько увеличили мой зимний гардероб, но этого все равно было маловато. Я спокойно донес бы обе сумки, но Чарли, проявил настойчивость и взял одну из них.

Мне стало немного сложнее сохранять равновесие, хотя вряд ли я когда-нибудь обладал хорошей координацией, особенно после резкого скачка в росте. Зацепившись ногой за выступ двери, я нечаянно ударил сумкой парня, пытающегося войти.

 – Ох, прошу прощения.

Несмотря на то, что парень был ненамного старше меня и гораздо ниже ростом, он все же уверенно шагнул ко мне с высоко поднятым подбородком. Я разглядел татуировки на обеих сторонах его шеи. Невысокая девушка с крашеными угольно-черными волосами грозно уставилась на меня из-за его спины.

– Просишь прощения? – переспросила она, словно усмотрела в моих словах что-то обидное.

– Э… да?

В этот момент девушка заметила Чарли в полицейской форме. Ему даже не пришлось ничего говорить. Он просто глянул на парня, который неуверенно попятился назад и внезапно стал выглядеть гораздо моложе, и на девушку, обиженно надувшую ярко накрашенные губы. Не сказав ни слова, они обошли меня и направились в маленький терминал.

Мы с Чарли одновременно пожали плечами. Забавно, что у нас есть одинаковые жесты, хотя мы проводили вместе не так много времени. Видимо, это генетическое.

– Я нашел хорошую для тебя машину, совсем дешевую, – объявил Чарли, когда мы пристегнулись и автомобиль тронулся с места.

– Что за машина? – спросил я, заподозрив неладное из-за того, что он сказал «хорошую для тебя», а не просто «хорошую».

– Ну, вообще-то, это пикап, «Шевроле».

– Где ты его раздобыл?

– Ты помнишь Бонни Блэк из Ла-Пуш? – Ла-Пуш – это маленькая индейская резервация на ближайшем побережье.

– Нет.

– Она и ее муж раньше рыбачили с нами летом, – подсказал Чарли.

Понятно, почему это имя ничего мне не говорит. Как правило я успешно блокирую болезненные воспоминания.

– Она теперь в инвалидном кресле, – продолжил он, когда я не ответил, – больше не может водить машину и поэтому продала мне свой пикап.

– Какого он года? – я заметил, как при этом вопросе изменилось выражение лица Чарли. Он явно надеялся, что я не спрошу.

– Ну что же, Бонни хорошо поработала над двигателем, ему всего несколько лет.

Неужели он думает, что я сдамся так легко?

– Когда она купила этот «Шеви»?

– Кажется, в 1984 году.

– Новым?

– Нет. Полагаю, новым он был в начале шестидесятых или, самое раннее, в конце пятидесятых, – смущенно признался он.

– Ча… Пап, я ничего не понимаю в автомобилях. И не сумею отремонтировать его, если что-нибудь сломается, а услуги механика мне не по карману…

– В самом деле, Бо, эта штука прекрасно бегает. Таких уже больше не делают.

«Штука… – подумал я про себя. – Что ж, в этом есть свои преимущества… как минимум можно будет дать ей прозвище».

– И что ты имел в виду, говоря, что она дешевая? – как ни крути, это был главный аргумент, от которого зависела судьба сделки.

– Ладно, сын. Я как бы уже купил ее для тебя. В качестве подарка по случаю возвращения домой, – Чарли посмотрел на меня с надеждой.

Вот это да. Бесплатно!

– Тебе не стоило этого делать, пап. Я собирался сам купить себе машину.

– Ничего. Просто хочу, чтобы ты был счастлив тут, – говоря это, Чарли смотрел на дорогу. Он всегда ощущал себя неуютно, когда приходилось выражать свои чувства. В этом мы с ним похожи. Поэтому я тоже глядел прямо перед собой, когда отвечал ему:

– Замечательно, пап. Спасибо. Я очень ценю это, – не стоит упоминать о том, что он хочет невозможного. Незачем ему страдать вместе со мной. К тому же дареному пикапу в зубы не смотрят – точнее, в двигатель.

– Что ж, всегда пожалуйста, – промямлил он, явно смущенный моей благодарностью.

Мы немного обсудили погоду, которая была сырой, – и на этом разговор иссяк. Мы молча уставились в окна.

Бесспорно, пейзаж впечатлял. Все было зеленым: деревья, стволы и ветви которых покрывал мох, земля, поросшая папоротником. Даже воздух, казалось, становился зеленым, пока просачивался сквозь листву.

Слишком зелено – словно на другой планете.

В конце концов мы добрались до дома Чарли. Он по-прежнему жил в небольшом доме с двумя спальнями, который купил вместе с мамой в самом начале их совместной жизни. Собственно, в это понятие укладывался весь их недолгий брак. Возле ничуть не изменившегося дома был припаркован мой новый (новый для меня) грузовик. Тускло-красного цвета, с большими выпуклыми крыльями и округлой кабиной.

И мне он понравился. Я не любитель автомобилей, так что меня порядком удивила собственная реакция. Я ведь даже не знал, будет ли он ездить, но мог представить себя в нем. К тому же это был крепкий железный монстр из тех, которым трудно причинить вред, – такой можно увидеть на месте аварии: стоящим без единой царапинки среди обломков только что сокрушенной иномарки.

– Надо же, круто! Спасибо, папа! – в этот раз я и правда был в восторге. Мало того, что грузовик оказался на удивление классным, но теперь мне не придется утром тащиться две мили под дождем до школы. Или ехать в патрульной машине – безусловно, наихудший вариант.

– Рад, что тебе понравилось, – снова смутившись, хрипло сказал Чарли.

Мы за один раз перенесли наверх все мои вещи. Я занял западную спальню, окно которой выходило на двор перед домом. Комната была знакомой: она принадлежала мне с самого рождения. Деревянный пол, голубые стены, двускатный потолок, выцветшие занавески в бело-голубую клетку на окне – всё это было частью моего детства.

Когда я подрос, Чарли лишь заменил детскую кроватку настоящей кроватью и добавил письменный стол. На этом столе теперь стоял подержанный компьютер, от которого к ближайшей телефонной розетке тянулся пришпиленный к полу кабель для выхода в интернет, – одно из условий мамы, чтобы мы всегда были на связи. В углу я увидел знакомое с детства кресло-качалку.

Наверху была только одна маленькая ванная, которую мне придется делить с Чарли, но до этого я пользовался одной ванной комнатой с мамой, что, конечно, было еще хуже. У нее было гораздо больше всяких мелочей, и она упорно сопротивлялась всем моим попыткам хоть как-то их упорядочить.

Одно из достоинств Чарли – ненавязчивость. Он оставил меня одного, чтобы я распаковал вещи и устроился, мама на такое совершенно не способна. Приятно побыть в одиночестве: не надо улыбаться и выглядеть довольным. Я с облегчением посмотрел в окно, за которым шел проливной дождь, и позволил себе мрачно задуматься.

В школе Форкса было всего лишь триста пятьдесят семь – теперь триста пятьдесят восемь – учеников; дома только в моем предвыпускном классе было больше семисот человек. Здесь все дети росли вместе, их бабушки и дедушки помнили друг друга малышами. А мне предстоит быть новичком из большого города – мишенью для любопытных взглядов и шепота за спиной.

Возможно, если бы я был крутым парнем, то заставил бы это работать на себя. Вошел бы, весь из себя популярный, как вернувшийся в свои владения король. Но что уж тут таить – я не такой: не звезда футбола, не президент класса, не плохиш на мотоцикле. По моему виду можно предположить, что мне самое место в баскетбольной команде – но это впечатление рассеивалось, как только я делал первые шаги. Меня имели обыкновение заталкивать в какой-нибудь шкафчик в раздевалке, пока в десятом классе я вдруг не вымахал сразу на восемь дюймов. Слишком тихий и слишком бледный, я ничего не смыслил ни в играх, ни в автомобилях, ни в бейсбольной статистике, ни в чем-либо еще из того, что должно интересовать парня моего возраста.

В отличие от других, у меня не оставалось свободного времени на хобби. Всегда находились неоплаченные счета, забитый водосток или еженедельные закупки продуктов, которые требовали моего внимания.

По крайней мере, раньше находились.

Поэтому мне трудно общаться со сверстниками. Возможно, вся правда в том, что я вообще не умею ладить с людьми. Даже мама, которая мне ближе всех на свете, никогда не понимала меня по-настоящему. Иногда я задавался вопросом: вижу ли я мир так же, как его видят остальные? А вдруг, к примеру, то, что мне кажется зеленым, для других красное? Или я чувствую запах уксуса там, где все ощущают запах кокоса. Может, мой мозг работает не как у всех?

Но причины не имели значения. Важен был результат. И завтра всё только начнется.

В ту ночь я плохо спал, даже когда мне наконец удалось угомонить свои мысли. Постоянный шум дождя и ветра никак не желал отходить на задний план. Я натянул на голову старое одеяло, а позже добавил сверху еще и подушку. Но так и не смог заснуть, пока уже под утро дождь не превратился в тихую морось.

Утром мир за моим окном оказался окутанным густым туманом, и я вдруг почувствовал, как на меня накатывает клаустрофобия. Здесь можно никогда не увидеть небо. Мне показалось, будто я в той самой тюремной камере, которую себе представлял.

Завтрак с Чарли прошел спокойно. Он пожелал мне удачи в школе. Я поблагодарил, отчетливо понимая, что его надежды напрасны. Удача как правило обходит меня стороной.

Чарли ушел первым, спеша в свой полицейский участок, который был для него и женой, и семьей. После его отъезда я сидел за старым квадратным дубовым столом на одном из трех разношерстных стульев и разглядывал знакомую кухню: стены, обшитые темными панелями, шкафчики ярко-желтого цвета, белый линолеум на полу. Ничего не изменилось. Шкафчики восемнадцать лет назад покрасила мама, пытаясь привнести в этот дом немного солнечного света.

Над небольшим камином в соседней микроскопической гостиной выстроились в ряд рамки с фотокарточками. Первым было свадебное фото Чарли и моей мамы в Лас-Вегасе. На следующем мы втроем в больнице сразу после моего рождения – видимо, нас сфотографировала какая-то любезная медсестра. Дальше череда моих школьных фотографий вплоть до нынешнего года. Было неловко смотреть на плохие стрижки, брекеты, прыщи – недавно они наконец-то исчезли. Придется что-нибудь придумать, чтобы заставить Чарли убрать с глаз долой эти снимки, хотя бы на то время, пока я буду здесь жить.

Невозможно было, находясь в этом доме, не понять, что Чарли так и не оправился от разрыва с моей мамой. Мне стало не по себе.

Не хотелось оказаться в школе раньше всех, но и дома оставаться было невмоготу. Я надел свою куртку, похожую на биозащитный костюм из плотного воздухонепроницаемого пластика, и вышел под дождь.

По-прежнему моросило, этого было недостаточно, чтобы моментально промочить меня до нитки, пока я искал ключ, как всегда спрятанный под карнизом, и закрывал дом.

Хлюпанье по лужам моих новых непромокаемых сапог звучало странно. Я скучал по привычному хрусту гравия под ногами.

Внутри грузовика было приятно и сухо. Очевидно, Бонни или Чарли его вычистили, однако от мягких коричневых сидений по-прежнему исходил легкий запах табака, бензина и перечной мяты.

К моему облегчению, двигатель завелся быстро, хоть и громко, а затем взревел в полную мощь, оставаясь на холостом ходу. Что ж, у такого древнего грузовика должны быть свои недостатки. Зато обнаружился неожиданный бонус – доисторическое радио работало.

Найти школу оказалось несложно. Как и большинство городских учреждений, она находилась недалеко от шоссе. О том, что это именно школа, я узнал только из вывески, на которой значилось: «Средняя школа города Форкс».

Она представляла собой несколько одинаковых корпусов из красного кирпича. Здесь было так много деревьев и кустарников, что я даже не сразу смог определить размеры территории. «Где дух учебного заведения? – размышлял я. – Где сетчатая ограда, металлодетекторы?»

Я припарковался у первого здания, над дверью которого висела маленькая табличка с надписью «Администрация». Поскольку никого, кроме меня, на этой стоянке не было, я был уверен, что нарушаю местные правила, однако решил получить официальные инструкции, вместо того чтобы как идиот наворачивать круги под дождем.

Внутри горел яркий свет и было теплее, чем я мог надеяться. Офис был маленьким, в крошечной зоне ожидания стояли мягкие складные стулья, а пол покрывал пестрый оранжевый ковер. На стене, увешанной объявлениями и дипломами, громко тикали большие часы. Повсюду были расставлены пластиковые горшки с комнатными растениями, будто не хватало той зелени, которая заполонила всё снаружи.

Помещение делила пополам длинная стойка, загроможденная проволочными корзинами, которые были наполнены какими-то бумагами и крепившимися спереди яркими листовками. За стойкой располагались три стола, за одним из которых сидел полный лысоватый человек в очках. На нем была футболка, что заставило меня почувствовать себя слишком тепло одетым для такой погоды.

Мужчина поднял на меня глаза.

– Чем я могу вам помочь?

– Я Бо Свон, – представился я и увидел быстро промелькнувшее в его взгляде понимание. Я уже был готов к тому, что стану предметом сплетен. Сын шерифа и той самой ветреной матери наконец вернулся в отчий дом.

– Конечно, – сказал он и, порывшись в накренившейся груде бумаг, нашел то, что нужно. – Вот твое расписание, Бофор, и карта школы, – он положил несколько листков на стойку, чтобы показать их мне.

– Хм, если можно, зовите меня Бо.

– О, Бо! Конечно!

Он рассказал об уроках, показал, как лучше всего пройти к каждой аудитории, потом вручил мне формуляр, который должны были подписать все учителя, и попросил сдать его обратно в конце дня. Улыбнувшись, этот человек, как и Чарли, выразил надежду, что мне понравится в Форксе. В ответ я тоже улыбнулся – настолько убедительно, насколько это было возможно.

Когда я вышел к своему пикапу, уже начали прибывать другие ученики. Я объехал школу, следуя за другими автомобилями. Большинство машин были такими же старыми, как и моя. Дома я жил в одном из немногих районов с низким уровнем доходов, входящим в округ Райской долины. На ученической автостоянке нередко можно было увидеть новые «Порше» и «Мерседесы». Здесь же единственной красивой машиной был совершенно новый серебристый «Вольво» – надо сказать, он здорово выделялся.

И все-таки, припарковавшись, я сразу выключил двигатель, чтобы его оглушительный рев не привлекал ко мне внимание.

В грузовике я тщательно изучил карту, пытаясь все запомнить. Надеюсь, мне не придется весь день блуждать по школе, уткнувшись в нее. Сложив все в рюкзак, я перекинул лямку через плечо и глубоко вздохнул. Все будет не настолько ужасно, врал я себе. Серьезно, это же не вопрос жизни и смерти, а всего лишь средняя школа. Ведь никто меня не укусит. В конце концов я выдохнул и выбрался из машины.

Надвинув пониже капюшон, я пошел к тротуару, на котором толпились школьники. Моя простая черная куртка не выделялась, и это радовало, зато трудно было что-нибудь поделать с моим ростом. Я ссутулился и опустил голову.

За кафетерием я легко обнаружил корпус номер три, на восточном углу которого в белом квадрате красовалась большая черная тройка. Я вошел в здание следом за двумя фигурами в плащах «унисекс».

Аудитория оказалась маленькой. Шедшие передо мной остановились у входа, чтобы повесить плащи на длинную вешалку. Я последовал их примеру. Это были две девушки – блондинка с фарфорово-белой кожей и обладательница светло-каштановой шевелюры, тоже довольно бледная. Ну что ж, хотя бы цвет моей кожи здесь выделяться не будет.

Я положил формуляр на стол учительницы, худой женщины с редеющими волосами. На стоявшей там же табличке значилось: миз Мейсон. Прочитав мое имя, она уставилась на меня – обескураживающее начало. Я почувствовал, как к лицу и шее приливает кровь, образуя некрасивые красные пятна. Но зато, по крайней мере, она отправила меня на пустующее место в конце класса, не представив ученикам. Как можно незаметнее я поспешил устроиться за маленьким столом.

Моим новым одноклассникам было сложно разглядывать меня на задней парте, но каким-то образом им это удавалось. Я не поднимал глаз от списка литературы, выданного учительницей. Ничего нового: Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Все это я уже читал. Успокаивающе и… скучно. Интересно, согласится мама прислать мне файл со старыми сочинениями или решит, что жульничать нехорошо? Учительница что-то бубнила, а я перебирал в уме аргументы, которые могли бы убедить маму.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю