Текст книги "Зеленый круг"

Автор книги: Стефан Каста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Уф! Уф!

– Ну, в чем дело? Чего ты хочешь? Расскажи мне.

Я спускаюсь с крыльца и иду через двор, непрерывно вглядываясь в поле. Там кто-то есть. Кто-то еще кроме Умника. Поэтому он визжал так душераздирающе.

Вдруг я слышу треск веток около живой изгороди. Сначала я не верю своим глазам. Но когда другой силуэт приближается к Умнику, я отчетливо вижу, что это еще одна свинья. Такая же лохматая, взъерошенная, как и Умник. Второй зверь останавливается рядом с ним. Они обнюхивают друг друга, хрюкают. Умник снова смотрит на меня.

– Вот, значит, как! У тебя есть друг! Вот здорово! Иди сюда, я с ним тоже поздороваюсь!

Умник смотрит на другую свинью. Затем подбегает ко мне. Он постоянно оборачивается. Но вторая свинья стоит неподвижно.

– Привет, привет, малыш! Где же ты пропадал? Знал бы ты, как я беспокоилась!

– У-у-уф! – отвечает Умник и задирает морду, чтобы я его почесала.

Вторая свинья внимательно нас разглядывает, провожая взглядом каждое мое движение.

– Иди сюда! – зову я. – Здесь вы в безопасности.

Но свинья не торопится. Постоянно оборачивается и смотрит в поле. Быстро светает. Однако я никак не могу разглядеть, что она там высматривает. Неужели еще одна свинья? Или даже несколько? А может быть, стая хищников, которая гонится за обеими свинками? Вполне возможно. Вторая свинья снова смотрит на меня.

– Ну, иди же сюда! – я пытаюсь ее подманить, но она и не думает приближаться. – Чего ты боишься? Там в поле кто-то хочет тебя съесть?

Я задумываюсь на мгновение.

– Оставайтесь здесь, – говорю я, поспешно исчезаю в кухне и беру горсть мидий. Когда я снова выхожу на улицу, обе свиньи ждут меня у веранды. Завидев любимое лакомство, Умник нетерпеливо похрюкивает.

– Ты их любишь, ведь правда? – говорю я и предлагаю ему пару штук. Он тут же их съедает. Вторая свинья лишь провожает мидии взглядом. Видимо, она не так голодна.

– Пойдемте, я вас угощу, – говорю я и пячусь в сторону хлева. По одной бросаю свиньям мидии, и они следуют за мной. Я захожу в хлев; свиньи так поглощены едой, что не замечают ничего вокруг и покорно заходят в стойло.

– Ну вот. Здесь вы в безопасности, – говорю я и с усилием запираю дверь.

Вернувшись к дому, я вижу на веранде Габриэля.

– Еще одну поймала?

– А что, неплохо.

Габриэль кивает.

– Новая свинья выглядит покруглее, – говорит он.

– Даже не думай, – говорю я. – Ты не тронешь друга Умника.

– В поле был еще кто-то.

– Знаю. Наверное, за ними гнались.

– Гнались?

Я смотрю в поле, купающееся в красных, скарлатиновых лучах солнца.

– Стая волков или типа того, – отвечаю я и захожу в дом.

* * *

– А вдруг тут много свиней? – спрашиваю я. – Значит, есть и другие живые существа.

Мое настроение улучшается. Новая свинья возвращает надежду. Если тут водятся свиньи, значит, есть и лошади, коровы или куры. Убежавшие из своих клеток и брошенные на произвол судьбы животные. Смогут ли они выжить в такую жару?

Мы спускаемся в кухню. Дверь не заперта. Семья по-прежнему сидит за столом, такая же молчаливая, как и прежде.

– Может, передвинем их куда-нибудь? – вздыхает Дина. – Уже не могу каждый день на них смотреть.

Мы переглядываемся. Ни у кого из нас нет желания даже пытаться их двигать. Дина пожимает плечами.

– Я пошутила, – говорит она.

– Как же есть хочется, – вздыхает Дэвид.

Я осматриваю кухню.

– Здесь должна быть кладовка, – говорю я. Бабушкина кладовка была просторной, как комната, с полками от пола до потолка, а на полках всегда полно еды: мясные консервы, бочонки с селедкой, банки с огурцами, соленой тыквой и квашеной капустой, брусничный и малиновый джем, бутылки с бражкой. В деревянном ящике на полу хранилась картошка. «Нужно быть готовым ко всему», – обычно говорила бабушка.

– Странно, – говорит Габриэль. – Неужели в деревенском доме нет еды?

– По крайней мере, в деревенских домах точно есть погреб, – добавляю я.

Я снова внимательно изучаю доски кухонного пола, но нигде ни намека на крышку погреба.

– Под столом, – вдруг говорит Дина. – Ты там смотрела?

Я мотаю головой.

– Но там же они?

– Ну и что?

Я заглядываю под скатерть и рассматриваю полосатый коврик, на котором стоит стол. Вижу кошку и собаку. Да, крышка вполне может быть и там. Но действительно ли она под столом?

– Весьма непрактично, – замечаю я.

– Зато никто не найдет, даже если захочет, – говорит Дэвид.

Я киваю.

– Это единственное место, где мы не смотрели, – говорит Габриэль.

– У нас ничего не получится.

– Если вытащить половик, будет видно пол, – говорит Дэвид.

– Там же животные, – говорю я.

Но Дэвида уже не остановить. Он встает на колени и тянет на себя край половика. Тот медленно скользит. Собака с кошкой выезжают следом, такие же неподвижные, как и раньше.

– Габриэль, помоги, – просит Дэвид.

Габриэль садится рядом и хватается за край. Вместе они вытаскивают половик из-под стола. Оба мертвых зверя выглядят странно. Пугающе и комично одновременно.

Мы с Диной нагибаемся и заглядываем под скатерть. На полу, где лежал половик, виден прямоугольник. С одной стороны в доске утоплено железное кольцо.

– Вот он! – вскрикиваю я.

– Я же говорил! – торжествует Дэвид.

– Рано радуешься. Как мы его откроем? – говорю я.

– А что?

– Стол мешает. Чтобы открыть крышку, нужно сначала все отодвинуть.

Дэвид задумывается.

– Мы просто отодвинем стулья, – предлагает Габриэль. – А потом и стол.

Я качаю головой.

– Не выйдет.

– Почему?

– Потому что они держатся за руки.

Мы молча стоим и думаем, что делать.

– Все получится, – наконец говорит Габриэль.

– Как?

– Не нужно передвигать мертвецов. Если один из нас залезет под стол и приоткроет крышку, то сможет пролезть вниз.

Я сажусь на корточки и заглядываю под скатерть.

– Шанс есть. Только если мы немного сдвинем стол вправо.

– Стоит попробовать, – говорит Дэвид.

– Я ни за что туда не полезу, – говорит Дина.

– Я тоже, – говорю я и поднимаюсь.

Вдруг я вспоминаю ту ночь, когда услышала парализовавший меня плач ребенка, и добавляю:

– Нужно присматривать за свиньями, чтобы они не расплавились на такой жаре.

* * *

Прежде чем выйти из дома, мы надеваем одежду, которую нашли в шкафу в прихожей. Там висят старые плащи и пальто, комбинезоны и куртки. Я выбираю себе голубой комбинезон и черную кепку. Надеюсь, этот наряд защитит меня от обжигающих лучей.

– Как бы их не испугать, – беспокоюсь я.

Мы подходим к хлеву и открываем двустворчатые двери. Я спешу к стойлу Леди и заглядываю за деревянную перегородку.

– Привет, малыш Умник, как тебе тут в тепле? А как твой друг?

Умник смотрит на меня снизу вверх и отвечает:

– У-у-о-оф!

– Новенький прекрасно выглядит, – говорит Дэвид.

– Он гораздо моложе, – говорю я.

– И упитаннее. Хоть сейчас ешь.

Я мотаю головой.

– Раз уж мы здесь остались, нужно заботиться о животных.

– Зачем? Это же еда на несколько недель.

– Потому что это самка, – серьезно говорю я.

Дина приносит свиньям ведро воды.

– Как мы ее назовем? – спрашивает она.

– Дорис [11]11
  Дорис – персонаж фантастической поэмы Харри Мартинсона «Аниара», символизирует земную плодовитость и женственность.


[Закрыть], – не задумываясь, отвечаю я. – Круто!

* * *

Мы обходим поле, откуда пришли свиньи. В желтоватой жиже видим отпечатки их копыт. Я иду дальше в ту, сторону, откуда, по-моему, доносились странные звуки. Ищу на земле отпечатки лап волков, лисиц или рысей. Возможно, тут водятся и одичавшие собаки. Но земля не выдает нам своих секретов.

Подхожу к невысокому холмику, обхожу его и вижу, что на земле с обратной стороны полно отпечатков… но не лап… а ног! Маленьких ног! Я останавливаюсь и изумленно их рассматриваю. Почва утоптана так, словно здесь долгое время стояло множество человечков. Я зову остальных.

– Здесь кто-то побывал!

Ребята обходят холмик, резко останавливаются и разглядывают утрамбованную землю.

Какое-то время мы не произносим ни слова.

– Может, это мы сами здесь натоптали? – наконец говорит Дина.

Габриэль мотает головой.

– Мы тут никогда не были, – говорит он. – А сейчас не успели бы оставить столько следов.

– Может, это какая-нибудь разновидность обезьян? – предполагает Дэвид.

– Или дикарей, – добавляю я и сравниваю след со своей ступней. – Или целая компания таких, как мы.

* * *

Обнаружив загадочные следы, мы начинаем вести себя иначе. Словно наконец догадываемся, что тут происходит. Словно вот-вот узнаем, что за представление тут разыгрывается. Сжимавшее нас тисками страшное чувство полной неопределенности ослабело. Не знаю, чего прибавилось у нас больше: надежды или опасений. Но мы будто очнулись после долгого полузабытья. Паралич отпустил. Наши действия стали более осмысленными, движения – более осознанными, но одновременно осторожными. Мы наблюдаем за окрестностями, особенно за полем. Разговариваем и думаем по-другому. Мы здесь больше не одни. Возможно, есть еще люди, такие же, как мы. Люди, охотящиеся неподалеку от фермы. Люди, сбившиеся в стаи, как дикие звери, чтобы выжить.

Главный вопрос: друзья они или враги?

Вечером я варю все тот же водянистый суп из мидий.

– Правда, вкусно! – ободряюще говорит Дэвид и сует ложку в рот.

– У меня такое чувство, что кое-кто над нами насмехается, – говорит Дина и смотрит на мертвую семью.

– Нужно исследовать подпол, – говорю я. – Вдруг там, внизу, есть что-нибудь съедобное.

Тела собаки с кошкой все еще лежат на половике посреди кухни. Мне кажется, залезть в подпол не так уж и сложно. Несложно, но очень неприятно. И делать этого не хочет никто.

– Подождем до завтра, – предлагает Дина и смотрит в окно на опускающуюся грязно-коричневую дымку, окутывающую ферму, как одеялом, неприятным густым мраком.

– А какая разница? – спрашиваю я. – В погребе тоже хоть глаз выколи.

– Как же мы тогда что-нибудь увидим? – говорит Габриэль.

– У нас есть зажигалка, – отвечает Дэвид.

– Газ почти закончился, – говорит Дина. – Нужно экономить, иначе не сможем готовить.

– Можно ощупать помещение руками. А светить зажигалкой – только в крайнем случае, разок-другой, – предлагаю я.

– Звучит не очень, – говорит Дэвид.

– Я могу спуститься, – вдруг говорю я. Не знаю, что на меня находит. Возможно, мужества мне придает воспоминание о бабушкином погребе. А может, предчувствие, что что-то должно произойти, и наступит новый этап в нашей жизни.

– Ты с ума сошла! – говорит Дина.

– Я знаю, – отвечаю я.

* * *

Вместе мы осторожно отодвигаем стол, так, чтобы крышка погреба находилась в центре под ним. Я ложусь на живот и ощупываю доски. Натыкаюсь на чью-то ногу, скорее всего, отца мертвого семейства, стараюсь не обращать на нее внимания.

– Стоп! – говорю я. – Достаточно.

Под столом темно, но я без труда нахожу железное кольцо, утопленное в полу. Подцепляю его пальцами.

– Ну как? – спрашивает Габриэль.

– Открываю, – отзываюсь я и крепко хватаюсь за кольцо. Изо всех сил тяну его вверх… Не получается.

– Тяжелое, как черт знает что, – шепчу я. – Похоже, крышка заколочена.

Немного отдыхаю и снова сражаюсь с кольцом. Тяну изо всех сил. Кажется, крышка чуть-чуть приоткрывается.

Но я больше не могу ее на весу и отпускаю. Слышен тяжелый грохот.

– Получается? – спрашивает Дэвид.

– Слишком тяжелая, – отвечаю я. – Стоя было бы удобнее.

– А если в щель что-нибудь подложить?

– Что, например?

– Деревяшку или что-то в этом роде.

– Сейчас принесу, – говорит Дина.

Слышно, как ребята роются на кухне. Дина спотыкается о мертвую собаку и чертыхается. Затем ее голос звучит совсем близко:

– Если ты приоткроешь, мы подсунем туда вот это.

– Хорошо, попробую.

Я отползаю немного вбок, чтобы угол подъема кольца был выше. Хватаюсь за него обеими руками и тяну вверх. Крышка приподнимается.

– Еще немного! – подбадривает меня Дэвид.

Я закусываю губу и тяну, пока не чувствую, что дальше не идет.

– Выше не получается, – шепчу я.

– Сойдет. Можешь отпускать.

Я слышу, как крышка падает на что-то деревянное. Подползаю ближе и ложусь лицом к щели. Чувствую щекой поток холодного воздуха.

– Оттуда дует, – сообщаю я.

* * *

Спуститься оказывается труднее, чем я предполагала. Дверца упирается в нижний край стола, и нужно одновременно и поддерживать ее, и сползать внутрь.

Здесь требуется сила и ловкость, и я сомневаюсь, что справлюсь. Но ни Дэвид, ни Габриэль не выражают желания помочь.

Я сажусь на полу почти у самого края стола. Крышка погреба покоится на разделочной доске, которую подложил Габриэль. Берусь за крышку, осторожно поднимаю ее и одновременно разворачиваю туловище, чтобы опустить ноги. На полпути застреваю. Когда пролезают голени, чувствую, что не могу больше удерживать крышку, и опускаю ее себе на колени. На ощупь нахожу ступеньку.

– Кажется, получается, – говорю я.

Ступни упираются в верхнюю ступеньку. Я рывком поднимаю крышку (сидя это легче) и сползаю вниз. Сначала ноги болтаются в пустоте, но вскоре я нахожу еще одну ступеньку. Делаю пару шагов вниз. Медленно опускаю за собой крышку погреба.

– Я закрываю. Где доска? – шепчу я.

– Здесь, – отвечает Дэвид и подсовывает ее.

Крышка с грохотом падает. Я даю рукам отдохнуть.

Чувствую спиной лестницу. Холодный сквозняк обдувает лицо. Сердце бешено колотится. Я прислушиваюсь, но ничего не слышу. В погребе стоит полная тишина. Втягиваю ноздрями влажный воздух. Да, в бабушкином погребе пахло точно так же. Спускаю ноги на несколько ступеней вниз – и вот я уже на полу. Долгое время я просто неподвижно стою. Чувствую дрожь в коленях. Одной рукой нащупываю в заднем кармане зажигалку, но не достаю ее – жду, пока глаза хоть немного привыкнут к темноте. Зажигалка придает мне уверенности. Прислушиваюсь. Слышу лишь свое дыхание и биение сердца. Но вот улавливаю слабый звук, похожий на капанье воды. Звук настолько слаб, что периодически исчезает.

– Что там? – раздается сверху шепот Дины.

Я поворачиваю голову и смотрю вверх. Кажется, мне удается различить край крышки.

– Еще не знаю, – тихо отвечаю я.

Я вытягиваю обе руки и медленно иду вперед. Сначала ничего не чувствую, но через пару шагов на что-то натыкаюсь. Похоже, стена. Пальцы ощупывают холодную поверхность. Что-то деревянное. Старательно ощупываю и понимаю, что это полка. Так я все себе и представляла. Сердце начинает биться чаще. Руки шарят по полке. Я двигаюсь боком и ощупываю всю поверхность. Пусто. Опускаюсь на колени и ищу внизу. Да, тут еще одна полка. Но тоже пустая. Нет никаких продуктов. Под этой полкой еще одна, самая нижняя. Я исследую и ее. Но там тоже пусто.

Я разочарованно выпрямляюсь и встаю. Поворачиваюсь и исследую противоположную стену. Там такие же полки. Они тоже пусты. На третьей стене напротив лестницы полок нет. Волосы мне слегка ерошит холодный ветерок. Откуда он дует? Оттуда? Я неподвижно стою и решаю, что мне делать дальше, как снова раздается слабый звук капающей воды. Глажу стену перед собой. Похоже, она металлическая. Я стучу по ней. БАМ! БАМ! БАМ! – отзывается эхо так громко, что я вздрагиваю.

– Что это? – испуганно шепчет сверху голос Дины.

– Ничего, – тоже шепотом отвечаю я. – Здесь ничего нет.

Едва я подхожу к лестнице, как задеваю ногой что-то мягкое, покрытое шерстью. Я застываю на месте. Нечто мягкое снова касается моей ноги. Я громко вскрикиваю и буквально запрыгиваю на лестницу. Молниеносно вскарабкиваюсь, распахиваю крышку и стукаюсь головой о стол. Слышу, как падают стулья и крышка погреба с грохотом захлопывается за спиной.

– Что там? Что случилось? – с тревогой спрашивает Дина.

– Там, внизу, крысы, – задыхаясь, отвечаю я.

– Фу, черт, везде эта мерзость, – говорит Дэвид.

– Ты опрокинула одну из сестер, – говорит Габриэль.

– Уходим отсюда, – говорю я и бросаюсь прочь из кухни; ребята выбегают за мной и захлопывают дверь.

* * *

В эту ночь мне трудно заснуть. Я лежу в постели с открытыми глазами. Остальные глубоко спят. Дэвид во сне разговаривает. Несколько слов он произносит громко, а потом бормочет что-то несвязное. Но я его едва слышу. Меня переполняют впечатления от вылазки в погреб. Я кручусь и ворочаюсь. Действительно ли это были крысы? Сейчас я уже не так в этом уверена. Может, я все себе нафантазировала? Наконец я решаю, что это вероятнее всего, и засыпаю…

Во сне я стою на центральной площади Уткограда. Мимо проходит Александр Лукас, кузен и вечный соперник Дональда Дака. Я его приветствую, а он спрашивает, не хочу ли я за компанию слетать с ним во времена викингов. Он собрался туда с Дональдом Даком и племянниками.

– Мы отправимся туда каждый на своей машине времени, – объясняет Александр.

– Вы что, опять устраиваете какое-то соревнование? – спрашиваю я. Александр Лукас мне подмигивает.

– Мы будем искать клад. Если ты не сумасшедшая, то поедешь со мной.

Я замолкаю и оглядываюсь. Тут он достает из кармана какую-то бумагу.

– У меня есть карта, – шепчет он. – Я уже выиграл соревнование.

Я смотрю на карту и мгновенно ее запоминаю. Затем объясняю, что поеду с Дональдом Даком, потому что он всегда нравился мне больше. Едва наша машина времени поднимается в воздух, на площадь выбегает Джайро Герлус. У него что-то в руке.

– В машине Дональда не хватает одной детали!

Но уже слишком поздно.

– Вы улетите не туда! – кричит Джайро и размахивает большим болтом.

Дональд Дак обеспокоенно смотрит на меня.

– Скорее всего, мы попадем в будущее, – говорю я. – Но не переживай. Мы там не заблудимся.

Едва мы приземляемся, мимо нашей машины галопом проносится табун лошадей. Я удивлена, поскольку ожидала совсем не этого.

– Где мы? – спрашивает Дональд Дак.

– Не знаю, – отвечаю я. – Видимо, мы попали во времена лошадей.

Произнеся эти слова, я слышу лошадиное ржание и понимаю, что снова лежу в постели. Рядом бормочет Дэвид. Снова раздается ржание и стук копыт. Я сажусь в постели. Теперь ржание слышится еще отчетливее, словно лошади во дворе.

Я хватаю Дину за руку и трясу ее.

– Проснись! Тут табун лошадей!

Пока Дина приходит в себя, лошади исчезают. Мы долго сидим, но больше ничего не слышим. Дина вопросительно на меня смотрит. Я откидываюсь на подушку и засыпаю.

* * *

Утром мы ищем следы копыт. Во дворе ничего нет, хотя я почти уверена, что лошади проскакали недалеко от дома. Мы находим следы за живой изгородью. Правда, не так много. Похоже, здесь побывало пять-шесть лошадей.

– Дикие лошади! Круто! – восклицает Дэвид.

– Вот бы их поймать, – говорит Габриэль.

– Может, это лошади близнецов? – предполагаю я. И вдруг я вспоминаю, с каким грохотом выскочила вчера из погреба. Я же опрокинула одну из сестер.

– Нужно прибраться на кухне, – говорю я. Интересно, девочка по-прежнему лежит на полу или снова сидит за столом? Войдя на кухню, я вижу, что ничего не изменилось. Собака с кошкой лежат на половике, сбоку от стола валяется опрокинутый стул, на котором сидела одна из сестер.

Но когда я вижу ее, меня охватывает ужас – у девочки оторвалась рука в локте, вторую половину руки по-прежнему сжимает мама. Ужасное зрелище! Я зажимаю ладонью рот. Черные дыры глаз смотрят на меня с укором. Я поспешно отворачиваюсь. Дина обнимает меня за плечи и начинает плакать. Одновременно вскрикивает Дэвид:

– Фу, черт! Вот дерьмо!

Дэвид и Габриэль медленно подходят к упавшей сестре-близнецу.

– Не смотрите ей в глаза, – шепчу я и сама смотрю в пол в сторону от нее.

– А где же кровь?

Ребята осматривают пол.

– Наверное, она полностью мумифицировалась, – через некоторое время говорит Дина. – Как те фараоны в пирамидах. Им тысячи лет, а они выглядят почти как живые.

Я киваю – возможно, так и есть. Но у меня появляется своя теория:

– Такое впечатление, что их кто-то создал искусственно.

– Если так, то это прекрасная работа, – говорит Габриэль, рассматривая маму.

– Но зачем? – спрашивает Дэвид. – Зачем это все кому-то?

– Может, чтобы дать понять, что в доме живут? – предполагаю я.

– Да, чтобы показать, что здесь занято, – говорит Дина.

Я вспоминаю свой первый испуг от зрелища мертвой семьи. Это было, когда мы только высадились на берег.

– Но зачем? – не унимается Дэвид.

– Возможно, здесь что-то спрятано, и кто-то не хочет, чтобы другие это нашли, – говорю я.

Я сама понимаю, как нелепо звучат мои слова. Что ценного можно тут спрягать, в этом покинутом доме?

– Да, тут творится что-то странное, – говорит Дина.

– Может, за нами кто-то следит? – говорит Габриэль.

Дэвид кивает.

– Хочет нас напугать и выгнать отсюда.

– В таком случае ему это почти удалось, – говорю я.

* * *

Мы беспомощно стоим посреди кухни. Не знаем, что делать.

– Может, сунуть их в погреб? – предлагает Дэвид.

– Тогда они не будут каждый день мозолить нам глаза, – говорит Дина.

Сначала предложение мне нравится, но вскоре я чувствую, что это неправильно. Что-то внутри меня этому противится. И это «что-то» связано с ними самими. С их глазами.

– Давайте ее починим, – говорю я.

– Правильно, – говорит Габриэль. – Если мы приделаем ей руку, она снова сможет сидеть за столом.

– Но зачем все это? – спрашивает Дэвид.

– Чтобы показать, что дом занят, – отвечает Габриэль. – Если сюда заглянут чужие.

– Те, чьи следы мы вчера видели, – говорю я и киваю. – Хорошая мысль. Будем использовать семью так, как было изначально задумано.

* * *

Мы ищем клей. Открываем все шкафы, роемся в ящиках, заглядываем в банки, миски и кувшины, но не находим ничего подходящего. Удивительно, что такой пустяк, как тюбик клея, может оказаться столь необходимым. У нас дома клей всегда хранился в пластмассовом ведерке в кухонном шкафу. Мы просто открывали, не задумываясь, дверцу шкафа, доставали тюбик и приклеивали то, что было нужно.

Вместо клея мы обнаруживаем другие нужные вещи: например, бинт и пакет какой-то крупы. В керамической вазе в прихожей меня ждет еще одна находка: среди кучи ключей и карандашей лежат два огрызка парафиновых свечей и спичечный коробок.

– Посмотрите, что я нашла! – радостно кричу я и осторожно достаю коробок. Там есть спички. Коробок неполный, но если оставшиеся спички не испортились, то очень нам пригодятся. Кто-то сунул их в вазу и забыл.

– Круто! – говорит Дэвид и кладет коробок в карман.

Габриэль с Диной отправляются в гараж и ищут там.

Через некоторое время они возвращаются с пустыми руками.

– Может, нам намешать собственный клей? – предлагает Дина.

– Может, подойдет та слизь, что появилась на деревьях после дождя? – спрашиваю я.

– Попытка – не пытка, – говорит Габриэль.

Слизь уже почти застыла и теперь напоминает использованную жевательную резинку.

– Интересно, что это, собственно говоря, такое? – спрашивает Габриэль и ломает пальцами прозрачный кусочек. – Напоминает смолу-живицу, но она образовалась после дождя.

В конце концов мы находим несколько клейких комков, измельчаем их и прикладываем к оторванной руке. Габриэль соединяет обе части. Со стороны это смотрится жутко. Рука выглядит так натурально, что с трудом верится, что она не принадлежит человеку. Габриэль прижимает обе половинки, и – раз, два, три – рука снова целая.

– Ну, надеюсь, будет держаться, – говорит Дэвид, рассматривая девочку.

Я сажаю ее на стул. Но прозрачная слизь оказывается плохим клеем. Рука отваливается.

– Может, прибинтуем ее? – предлагает Дина.

Идея Дины всем нравится. Мы втроем держим руку, пока она накладывает повязку. Когда дело сделано, рука выглядит вполне правдоподобно.

– Теперь еще лучше, – говорю я. – Словно она поранилась.

– Упала с лошади, – кивает Дина.

– Может, вернем на место кошку с собакой? – предлагаю я.

Я снова вспоминаю неприятные ощущения в погребе. Сейчас, при дневном свете, среди друзей, страх притупился. Но каждый раз, когда я натыкаюсь взглядом на крышку погреба, мне становится не по себе.

– Может, еще раз проверим погреб? – говорит Габриэль. – Теперь у нас есть свечи. Я могу спуститься.

– Нет, давайте спустимся туда все вместе, – предлагаю я. – Если сдвинем стол и стулья, дверца откроется полностью.

– Только осторожнее, чтобы опять не сломать кому-нибудь руку, – говорит Габриэль, когда мы все вместе отодвигаем стол и стулья в сторону.

И вдруг с нами случается смеховая истерика. Первым, по-моему, начинает Дэвид, и вскоре мы все вчетвером корчимся от хохота над словами Габриэля и над всей этой абсурдной ситуацией. Все, что только могло провалиться в тартарары, уже давно там, и какое неслыханное облегчение просто смеяться над всем этим дерьмом.

– Ой, я сейчас умру! – хохочет Дина, держась за живот.

– Не надо! – задыхаясь от смеха, говорю я. – А то за столом станет слишком тесно!

Дина взвывает и заливается еще сильнее. По ее щекам потоками бегут слезы.

Успокоившись, мы, чувствуем себя очищенными и обновленными. К нам вернулась надежда. В конце концов, все как-нибудь образуется. Главное, – мы живы!

Теперь стол больше не мешает, и поднять крышку погреба оказывается легче легкого. Дэвид тянет ее за кольцо и оставляет открытой. Мы заглядываем внутрь. Дневной свет устремляется вниз, и я вижу полки вдоль стен. Самая верхняя пуста, как я и предполагала. Под лестницей висит веревка с ручкой на конце. Вчера я ее не заметила.

– Чувствуете, как дует? – спрашивает Дина.

– Вчера было так же, – говорю я. – Словно там внизу холодный ветер.

– Интересно, почему? – спрашивает Габриэль.

– Давайте спустимся и узнаем, – предлагает Дэвид. – Наверное, там какое-то отверстие или что-то в этом роде.

– Подождите, – говорю я, пытаясь найти, что могло прикоснуться к моей ноге. Но никаких крыс там нет.

Я киваю Дэвиду, и он спускается первым, за ним Габриэль, наконец моя очередь. Я смотрю на Дину, остановившуюся у края погреба.

– Ну что, ты идешь?

Дина медлит.

– Ну ладно.

Сегодня у меня совершенно другие ощущения. Страха и неизвестности больше нет. Теперь я вижу, что это самый обыкновенный погреб. Мы подходим к стене. Я осторожно наклоняюсь, заглядываю на нижнюю полку и вижу, что там что-то лежит. Маленький лохматый зверек. Кажется, он спит.

– Смотрите, что это здесь?

Я разглядываю спящего зверька и пытаюсь определить, кто это. Точно не крыса. Я осторожно до него дотрагиваюсь, затем достаю.

– Но… это же игрушечная собачка!

Ребята подходят ко мне и рассматривают находку. Собачка старая, грязная и потрепанная. Дэвид нажимает ей на брюшко.

– Обычная плюшевая игрушка, – говорит он.

– Но как она здесь оказалась? – спрашивает Дина.

– Именно, – говорю я. – Странно. Как старая плюшевая собачка могла оказаться в погребе?

Я замечаю, что холодный поток воздуха дует прямо в лицо, и пытаюсь определить откуда. Поворачиваюсь и задеваю щекой что-то холодное. Это – ручка, привязанная к концу веревки.

– Зачем она тут? – спрашивает Габриэль и дергает за ручку. Ничего не происходит.

– Просто ручка, за которую можно держаться, – отвечаю я.

– Вот эта стена похожа на дверь, – говорит Дэвид и пинает металлическую стену напротив лестницы. Раздается звук, напоминающий удар в гонг.

– Зачем делать стену из железа, если остальные каменные? – говорит он.

– Потому что за ней что-то есть, – произношу я неизвестно откуда возникший в моей голове ответ. Но мне кажется, так и должно быть.

– А если дернуть за ручку на веревке, интересно, она откроется? – спрашивает Габриэль.

Он дергает за ручку. Ничего. Затем повисает на веревке всем весом. Но снова ничего.

– Похоже, ветер дует оттуда, – говорю я и киваю в сторону железной стены. Я ощупываю стык между металлом и каменной кладкой и понимаю, что права.

– Точно. И дует сильно.

Я убираю руку и вдруг вспоминаю вчерашний звук.

– Тихо, – говорю я. – Вчера я слышала звук капающей воды.

Мы застываем на месте и прислушиваемся. Издалека доносится монотонное капанье. По крайней мере, мне так кажется.

– За этой стеной явно что-то есть, – говорит Габриэль.

– Вдруг там тайный ход? – говорю я.

– Зачем он тут? – удивляется Дэвид.

– Затем, что, если хочешь незаметно сбежать, тайный ход просто необходим, – отвечает Дина.

– Согласна, – говорю я. – Видимо, времена были очень неспокойные.

* * *

Мы отправляемся проведать свиней. Погода снова меняется. Солнце прячется за облаками. Сначала мы рады перемене, поскольку становится прохладнее. «Почти как раньше, – думаю я, – в обычный пасмурный летний день». Но вскоре туч становится все больше и больше, словно кто-то строит из них гигантский замок. Облака уже не белые или сероватые, а темно-синие. Интересно, почему они такого цвета.

– Снова будет дождь, – говорит Габриэль.

– Или буря, – говорю я.

– Здесь это одно и то же, – говорит Дина.

Завидев нас у дверей, Умник и Дорис громко хрюкают.

– Если они спарятся, то у нас будет много поросят, – говорит Дэвид.

– Сам додумался или кто подсказал? – спрашиваю я.

– Хорошо-то как! – говорит Дэвид, не обращая внимания на мои колкости.

– Зачем нам поросята? – недоумевает Дина.

– Поросята – это еда, – отвечаю я. – Бекон, котлеты, фрикадельки, сосиски, грудинка и прочее.

– Прекрати, а то я сейчас помру, – говорит Дина.

– Свиньи – это наш шанс, – говорю я. – Если у них будут поросята, значит, скорее всего, мы здесь выживем.

Тучи над нашими головами приобретают фиолетовый оттенок. Мы стоим и, задрав головы, их разглядываем. Они напоминают мне картины старых мастеров. Не хватает лишь пухленьких ангелочков, грустно взирающих на нас сверху. Дэвид выносит из хлева две большие плетеные корзины. Он считает, что раньше в них хранилась картошка.

Мы идем к морю за мидиями. Может быть, нам повезет поймать рыбу. В таких корзинах поместилось бы по два ребенка. Или две свиньи. Я жалею, что мы не взяли с собой на прогулку Умника и Дорис. С обеих сторон у корзин плетеные ручки, и мы несем их по двое. Я рассматриваю пустынный пейзаж между фермой и морем. Возможно, когда-то здесь было картофельное поле. Сейчас верится в это с трудом. Мы обходим большие лужи с желтоватой жижей. Над пляжем кружит облако белых птиц.

Вдруг я резко останавливаюсь и пристально вглядываюсь в береговую линию – чего-то там не хватает… Через секунду я понимаю, что не так.

– Бендибол исчез!

– Как исчез? – изумленно говорит Дэвид и оглядывает берег.

– Вчера он точно тут был, – говорю я.

Габриэль кивает.

– Может, он упал? – говорит Дина.

Мы подходим ближе и видим, что Дина права. Там, где только вчера стоял Бендибол, теперь валяется куча досок. Красный камень куда-то исчез, и после долгих поисков мы находим его далеко внизу на пляже.

– Видимо, скатился, – говорю я.

Сплетенные из коры веревки порваны в нескольких местах.

– Наверное, они лопнули от солнца, – говорит Габриэль.

Я подбираю куски веревок. У них ровные, точно обрезанные ножом края.

– Такое впечатление, что кто-то сделал это нарочно, – говорю я.

– Кто?

– Тот, кому не понравился наш Бендибол.

Дэвид и Габриэль изучают куски веревок.

– Похоже, ты права, – говорит Габриэль.

Я обвожу взглядом берег и пустынную местность до фермы. Неприятно, когда ломают твой сигнал о помощи.

– Может, починим его? – предлагаю я.

– Само собой, – отвечает Дэвид.

– Только принесем из дома настоящие веревки, – говорит Габриэль.

Он и Дина возвращаются на ферму, а мы с Дэвидом остаемся собирать мидии. В этот раз их много, особенно более мелких белых, мы всегда их берем. Вскоре обе корзины уже полны. Все-таки нам повезло, что рядом есть море. Корзины тяжелые. Мы относим их по одной на берег. Затем медленно-медленно заходим в воду и высматриваем рыбу. Но рыбы нет, лишь изредка наших ног касаются мальки. Какое-то время мы сидим на плоту. Я рада, что его не унесло.