Текст книги "Страна воров на дороге в светлое будущее"
Автор книги: Станислав Говорухин
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
На наших глазах погибла последняя империя, державшаяся на штыке. Россия осталась без колоний. Кое-кто грустит по этому поводу. Не надо. Учитывая исторический опыт, надо полагать, что рано или поздно это знаменательное событие благотворно скажется на судьбе российских народов и российского государства.
Безусловно, это самый важный и самый положительный результат, добытый в ходе Перестройки – этой Второй Русской Революции.
В 1914 году началась первая мировая война. Ульянов находился в это время на территории Австро-Венгрии и был арестован как русский подданный. Лидер австрийских социалистов Виктор Адлер пошел хлопотать за него. Министр внутренних дел спросил у Адлера:
– Вы уверены, что Ульянов враг российского правительства?
– О, да, – ответил Адлер, – более заклятый враг, чем вы, ваше превосходительство.
Ульянов был освобожден из тюрьмы.
Вот точная цитата из записки Адлера: «Ульянов смог бы оказать правительству большие услуги при настоящих условиях…». Адлер не ошибся.
Русская армияСлучилось то, чего боялся Столыпин. 15–20 лет без войн и революций – вот что нужно было России. И тогда ей никакой враг – ни внешний, ни внутренний – был бы не страшен.
Но война началась, когда Россия еще не выздоровела. И не избавилась окончательно от бесов, которые снова стали подымать головы, и потекли, стали просачиваться в страну из-за рубежа. Не были доведены до конца реформы, не окреп крестьянин – да и долго ли мог протянуть «российский верблюд» на жиру, накопленном Столыпиным?
Война вызвала подъем патриотических чувств в народе. На фронт шли легко, уверенные, что разобьют немца и австрияка быстро и без потерь.
Страна стала работать на войну. Был принят «сухой закон» – казна отказалась от большой части доходов, недаром бюджет в России называли «пьяным».
Промышленность перестраивалась на военные рельсы. Царские дочери, сама царица пошли в госпиталь сестрами милосердия.
Николай хотел принять Верховное командование на себя. Но отговорили. Верховным Главнокомандующим стал его дядя, Великий Князь Николай Николаевич.
Война началась двумя крупными (и неподготовленными) наступлениями русской армии – в Восточной Пруссии и в Галиции. Не готовая к наступательным действиям Россия вынуждена была это сделать, чтобы спасти от полного разгрома двух своих союзниц – Францию и Сербию. Она и спасла их. Но стоило это ей огромных жертв.
Большевики обвиняли русскую армию во всех смертных грехах. Но повторим старую формулу: все познается в сравнении.
Да, командиры русской армии не всегда оказывались на высоте – многие возможные победы обернулись поражениями из-за неумелого командования. Но тем не менее русская армия вела войну на чужой территории. Как бы ни были велики ее потери, их не сравнить с потерями Красной армии во всех ее войнах. И вообще русская армия не была такой, какой стала спустя 20 лет. Чтобы понять это, надо обратиться к недавней истории.
1939 год. 6 советских армий (до миллиона человек) с танками и авиацией обрушились на армию маленькой Финляндии – бывшей провинции России. (Кстати, финскими войсками командовал маршал Маннергейм, бывший царский генерал).
Две передовые дивизии сразу попали в плен. Потери в войне – 300 тысяч человек! (Во время этой войны среди финнов ходила поговорка: «Каждый финн может убить десять русских, но что делать, если появляется одиннадцатый?»).
Трагична судьба советских военнопленных – сорока тысяч человек. После заключения мира в марте 1940 года финны вернули их советской стороне. Офицеры были расстреляны, рядовые – десятки тысяч – отправились в страшные сталинские лагеря.
Как ни больно ворошить темные страницы нашей истории, но надо привести более свежий и более убедительный пример – какой стала некогда славная армия.
1941 год. Занята половина европейской части страны, 4 миллиона советских солдат сразу сдались в плен. Солженицын пишет в «Архипелаге»:
«11 веков стоит Русь, много знала врагов и много вела войн. А предателей – много было на Руси? И вот – самая справедливая война, при самом справедливом строе…»
И сразу – 4 миллиона предателей! По полмиллиона солдат оставляли наши гениальные стратеги и полководцы в немецких котлах. Вот она, настоящая-то измена Родине!
Почему же мы так бережем память об этих людях? (Речь, конечно, идет о главном предателе – Верховном Главнокомандующем).
А теперь о потерях в войне.
При Сталине считалось – 7 миллионов. При Хрущеве – 20. При Горбачеве – 27.
Почти 50 лет прошло со дня окончания войны, а впечатление, что солдат продолжают и продолжают убивать. На самом деле все эти цифры (и последняя, горбачевская) – липовые. Потери в войне 35 миллионов человек! А некоторые историки утверждают – 46! С гражданским населением, конечно.
Как бы то ни было – каждый погибший немецкий солдат убил четырнадцать советских. Убил с помощью советских полководцев. Эти цифры надо знать нашим генералам – не собираются ли они и новую войну (не дай Бог, случись она) выиграть такой же ценой!
Все эти новые данные ни в коем случае не умаляют подвиг советского солдата в Отечественной войне. Напротив. Солдату ни одной другой страны не пришлось так тяжело, как советскому. Советского-то не жалели ни свои, ни чужие. Его, вооруженного в первые месяцы войны царской трехлинейкой, косили немецкие автоматы; в спину ему прицельно стрелял СМЕРШ; тех, кто попал в немецкий плен и сумел выжить, ждало еще более страшное испытание – сталинские лагеря смерти.
Вечная слава солдату!
А теперь посмотрим новыми глазами на русских солдат, офицеров и генералов первой мировой.
В августе 1915 года Николай II принял на себя Верховное командование. Он был глубоко военный человек. Каждый год он участвовал в маневрах, всю жизнь интересовался военным делом. Словом, решение не было таким уж глупым, как его представляла советская историография. И выдумывали это те писаки, на глазах у которых совершалось чудо из чудес – сугубо гражданский человек, не имеющий ни военного таланта, ни военного опыта, стал генералиссимусом. Вот они откуда еще – десятки миллионов жертв.
Между прочим, Николай, приняв на себя Верховное командование, так и остался полковником русской армии. Русские цари не имели обыкновения жаловать себе ни чины, ни ордена.
Короче, ошибок Николай не наделал. Более того, можно обратиться к свидетельству такого авторитета, как Уинстон Черчилль:
«Мало эпизодов Великой Войны более поразительны, нежели воскрешение и перевооружение России в 1916 году».
Победа русской армии была не за горами. Германия выдыхалась, ведя войну на два фронта. К февралю 1917 года русская армия имела 8 миллионов бойцов, склады были завалены винтовками, пулеметами, боеприпасами…
Снова – Черчилль:
«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была на виду».
Первая русская революция2 марта 1917 года – конец самодержавия. Царь отрекся от престола.
Смотришь старую русскую кинохронику – как радовались люди! Ни одного недовольного лица: смеются, что-то кричат, подбрасывают шапки. Солдаты на позициях – пускаются вприсядку, качают офицеров.
Сегодня они их подбрасывают на руках, завтра будут поднимать на штыки. Начнут издеваться, срывать погоны… И убивать. В Кронштадте – 60 человек, и адмирала Фон Вирена… В Выборге офицеров сбрасывали с моста на камни… По всей России попили офицерской кровушки…
Но сейчас – на кадрах кинохроники – офицеры счастливы… смеются, обнимаются с солдатами…
Революция!
Буквально на второй день «свободы» распахнулись ворота тюрем. А политических там было – кот наплакал, сплошь уголовники… Через две-три недели страну захлестнула волна насилия. Грабили склады, магазины, вагоны, раздевали и убивали людей на улицах… Ну прямо как сейчас. Прежде Россия такого не знала.
Страна перестала работать, крестьяне терроризируют крупных помещиков, не разрешают им сеять на их собственных землях – многие поля так и остались нераспаханными.
Повсеместно издеваются над церковью, над ее служителями, грабят храмы, арестовывают священников.
Сбрасывают с постаментов памятники царям…
Все это – прошу запомнить – задолго до октябрьского переворота.
В городах на улицах – смрадная брань (раньше так не смели), открыто продают порнографию, идут фильмы (вакханалия пошлости). А приманка у этого «кино» такая: «прежде запрещено». (Узнаете день сегодняшний?)
Очереди за хлебом, цены на все бешеные, черный рынок… Ну да не нам, не нынешнему читателю объяснять, что это такое – мы это каждый день видим сами своими глазами.
За день-два до отречения Николай II, пользуясь затишьем на фронте, отбыл из Ставки – поехал к семье на побывку. Уехал от верной ему армии, где никто, никакая депутация, не посмела бы ничего от него требовать. Но он слишком любил свою семью. Уехал – и стал заложником. Прав Солженицын: «Разве это император?».
Николай отрекся безропотно. Ну, раз вы говорите, что это воля народа… Он никогда не жаждал власти и уж тем более не стал бороться за нее.
Отныне гражданин Романов стал узником. Сначала – в Царском Селе. Потом его с семьей повезли в Сибирь – Тобольск, Екатеринбург… Начался крестный путь последнего российского монарха на Голгофу.
Итак, в стране смута и анархия. Новая власть некрепка. Руководит страной не Временное правительство, а Советы рабочих и крестьянских депутатов. В Петрограде – Исполнительный Комитет Совета, и на местах фактически – Советы. Пока еще не большевистские. Но самое время большевикам принять в свои крепкие руки шатающуюся власть.
Но где же в это время вождь большевистской партии?
Вождь пока в Цюрихе. Занят устройством революции в Швейцарии. Вероятность победного переворота в маленькой стране казалась ему большей, чем в огромной России.
О революции на родине он узнал из прессы. Открыл утром газету и глазам не поверил.
Срочно в Россию! Но как? На пути – территория враждебного государства…
Однако недаром Виктор Адлер характеризовал его своему правительству как человека, «могущего оказать большие услуги»… Наконец-то эти «услуги» понадобились Германии.
Тридцати большевикам во главе с Лениным германское правительство предоставило так называемый «пломбированный» вагон (лица, ехавшие в нем, пользовались дипломатической неприкосновенностью; вагон этот сохранился и находится в городе Засниц в Германии). Поезд с Лениным промчался через всю страну – ради этого был задержан даже эшелон с эрцгерцогом…
Послать Ленина в Россию… Что за расчет был у немцев?
Политику большевиков в 1917 году – если грубо и коротко – можно сформулировать так: мир на фронте, война в тылу. Ну да – «превратить империалистическую войну в войну гражданскую». Это мы еще из школьных учебников помним.
А чего еще было желать Германии? Обессиленная, она уже не могла вести войну на два фронта (к тому же на стороне союзников выступила мощная армия США).
Генерал Людендорф вспоминает:
«То, что наше правительство послало Ленина в Россию, оправдывалось с военной точки зрения: нужно было, чтобы Россия пала».
Расчет немцев оказался верен.
Итак, существовал ли германо-большевистский заговор? Сегодня с полной определенностью можно сказать: да, существовал. После второй мировой войны американской оккупационной армией были найдены документы германского Министерства иностранных дел. Там тысячи отчетов, писем, телеграмм, касающихся отношений между большевиками и правительством Вильгельма.
Летом 1917 года большевики издают в Петрограде семнадцать газет. Годовые расходы на издание одной небольшой газеты – 300 тысяч рублей. В партийной кассе было тогда 1117 рублей 50 копеек.
В июле 1917 года Временное правительство возбудило против Ленина и еще 12 большевиков уголовное дело по обвинению в государственной измене. 24 тома этого дела изъяты сегодня из спецхрана Архива Октябрьской революции и открыты для историков. Откроем том 4-й этого дела на странице 34:
«…На основании вышеизложенного Судебный Следователь по особо важным делам Александров постановил:
1. Ульянова (Ленина)
2. Апфельбаума (Зиновьева)
3. Луначарского
4. Бронштейна (Троцкого)
5. Коллонтай и т. д.
– всего 13 человек – привлечь в качестве обвиняемых… вошли с агентами названных государств в соглашение… и т. д.»
Ленин, как мы знаем, на суд не явился. Они с Зиновьевым скрывались в Разливе. Вообще по этому делу посадили одну Коллонтай. Да и та написала заявление: «Должна лечиться…» и ее отпустили в Финляндию.
В октябре большевики взяли власть.
«Революция» прошла мирно – как смена караула. В Петрограде работали рестораны, Шаляпин пел «Дона Карлоса»…
Вот что мы должны осознать, по-новому изучая нашу историю: никакой Октябрьской революции не существовало. Не – одна революция сменила другую, а – продолжалась революция, начатая в феврале (марте). Просто у власти закрепились более смелые и решительные люди. Октябрь как бы подтвердил де юре то, что уже существовало де факто.
Мы уже говорили: Россией фактически руководило не Временное правительство, а Советы рабочих и солдатских депутатов. Они к октябрю 1917 года уже были большевистскими.
Ленин и К° сумели привлечь народ на свою сторону. Они использовали самые хлесткие и многообещающие лозунги (потом и не думали их выполнять), они будили у толпы самые низменные инстинкты (еще Достоевский говорил: «Провозгласите право на бесчестие и все побегут за вами!»), на их стороне была сила. Одних дезертиров с фронта – десятки тысяч…
Зимний же Дворец оборонять было некому. Там находились только рота женского батальона, мальчишки-юнкера и георгиевские кавалеры – инвалиды войны. А посему и не было никакого штурма Зимнего. Нечего было штурмовать и не с кем было сражаться.
Так же мирно перешла власть к большевикам и в других городах России. Только в Москве обозначилась какая-то видимость сопротивления. И опять – юнкера. Юнкера и студенты. Они засели в Кремле. Однако сопротивление юнкеров сильно преувеличено историками. Кремль был оставлен защитниками в 7 часов вечера. А его продолжали разрушать тяжелыми снарядами с Воробьевых Гор до 3-х часов утра.
Погибших при «штурме» Кремля – несколько человек – торжественно захоронили у Кремлевской стены. Убитых с другой стороны, со стороны защитников закопали во рву за городом.
Вообще, о юнкерах – нужен отдельный рассказ. Одна из самых мрачных страниц истории большевистского режима. Когда – на третий-четвертый день переворота – взбунтовались Павловское и Владимирское юнкерские училища в Петрограде, новая власть немедленно продемонстрировала свою решительность в борьбе с врагами революции. Расправа над юнкерами была ужасной. Закалывали сдавшихся, мертвым отрубали головы. Очевидцы рассказывают: прежде чем застрелить юношу-юнкера, отрезали ему член и вставляли в руку…
Новая власть показала, что она умеет и пошутить.
Бедные русские люди! Как они радовались, когда пала династия Романовых. Они не знали, что их ждет. На Руси воцарился новый самодержец, самый жестокий из тех, кого знала история.
Часть II
Ленин
Начнем с того, что Ленин – гений.
Нас могут поправить: злой гений. Поправку принимаем. Для Ленина марксизм – прежде всего учение о диктатуре пролетариата. Он не теоретик марксизма, он – теоретик революции. Он интересовался лишь одной темой – темой захвата власти.
И, когда власть попала ему в руки, он знал, что делать. В 1917–1918 годах его гений проявился с особенной силой. Сейчас мы расскажем историю о том, как Ленин удержал власть, совершил то, чего никто в подобных обстоятельствах повторить бы не смог.
Лето и осень 1917 года страна готовилась к выборам во Всероссийский Парламент – Учредительное Собрание. То обстоятельство, что большевики получили власть в октябре, ничуть не отменяло выборов. Более того, юридически Ленин и его товарищи получили власть временно– до появления в стране Парламента. Таково было решение Второго Съезда Советов.
Еще летом большевики обвиняли Временное Правительство в сознательном оттягивании выборов, уверяли, что спасти Учредительное Собрание может только немедленная передача власти Советам, то есть им, большевикам. Теперь же, поздней осенью, они сами делали все, чтобы сорвать выборы – понимали, что проиграют. Народ России, даже темное крестьянство, уже осознал, с кем имеет дело.
Так оно и вышло. Ленинцы получили лишь четверть мест в Собрании.
Теперь, пользуясь властью, большевики могли не дать открыться Парламенту – это понимали все. Был создан Союз защиты Учредительного Собрания.
5 января 1918 года, в день открытия Собрания, на улицы вышла мирная демонстрация – в защиту Учредительного Собрания. Демонстрация состояла в основном из рабочих – Василеостровского, Выборгского районов, Петроградской стороны…
Манифестация была расстреляна войсками. Огонь вели китайские и латышские солдаты.
На улице звучали выстрелы, а в Таврическом Дворце заседал российский Парламент. В проходах и на хорах сидели пьяные вдребезги солдаты и матросы, шумели, перебивали выступающих, прицеливались из винтовок в ораторов.
В 3 часа ночи вошел матрос Железняков и произнес знаменитую фразу: «Караул устал». Это была шутка, конечно. Никакого караула не требовалось. Наоборот. Чтобы дать Собранию работать, следовало удалить из зала пьяных солдат. Но, как мы уже говорили, большевики умели пошутить.
«Нам не нужен никакой караул!» – раздались из зала робкие голоса. Солдаты ответили хохотом…
Депутаты разошлись по домам, довольные уже тем, что их не арестовали…
Жертвы большевиков были похоронены на Преображенском кладбище рядом с братской могилой тех, кто погиб 9 января 1905 года. И похороны в 1917 году состоялись 9 января, в годовщину Кровавого Воскресенья.
Сейчас на Преображенском кладбище можно видеть огромный монумент жертвам Кровавого Воскресенья. Рядом, в затоптанной земле (ни колышка, ни оградки) лежат «жертвы самодержцев из Смольного» (так гласила надпись на одном из венков во время похорон).
Мы коснулись самого знаменательного момента нашей истории. Можно с уверенностью сказать, что эпоха Ленина началась не в октябре 1917-го, а именно 5 января 1918 года, в день, когда было разогнано Учредительное Собрание и расстреляны его защитники. В этот день была растоптана русская демократия, ради которой и совершалась революция. Однако… не перевернулся мир, не восстала русская интеллигенция, не вышли на демонстрации протеста французские и английские рабочие… Почувствовав свою безнаказанность, Ленин и его сообщники стали править Россией по-новому – с тем откровенным цинизмом, с той беспримерной жестокостью, которые мы сполна испытали на собственной шкуре.
Прежде чем стать убежденным марксистом, Ленин усвоил весь революционный катехизис. Особенно его привлекла философия Нечаева: «Для революционера все морально, что служит революции». Таков и Ленин. Моральные категории для него – вещь весьма шаткая. Любые нравственные правила, создающие затруднения, можно обозвать «буржуазной моралью» – и переступить через них. Надо ради революции пойти на сговор с немцами – он готов это сделать. Чтобы удержать власть, нужно уничтожить демократию – он не колеблется ни секунды.
Добро – все, что служит революции. Зло – все, что ей мешает. Чем же это отличается от роковой формулы Гитлера: «Я освобождаю вас от химеры совести»? Поэтому не надо удивляться тому моральному распаду, который наступил после, в среде его сподвижников. Все они были освобождены от химеры совести.
Однажды кумира молодого Ленина, Нечаева, спросили: «Кого из царствующего дома надо уничтожить?». Нечаев, не задумываясь, ответил: «Всю великую ектенью!» (То есть до младенцев включительно).
Прочтя это, Ленин воскликнул:
– Да! Весь дом Романовых! Ведь это просто до гениальности! Запомним эту ленинскую фразу.
В июле 1918 года семья гражданина Романова находилась в Екатеринбурге. Вестей извне не поступало; Николай не знал, что уже расстрелян его младший брат.
Михаил Александрович Романов, брат Николая II, был по сути последним русским императором. Но, правда, всего сутки. Николай отрекся от престола в пользу своего брата. Через день отрекся от престола и Михаил – в пользу Учредительного Собрания.
Михаила Романова называли Красным Князем. В дни революции он ходил с красным бантом. Тем не менее и его арестовали. В июне 1918 года он находился в Перми. Однажды ночью в гостиницу, где его содержали, пришли вооруженные люди, велели Михаилу собираться. Его увезли на Мотовилихинский завод – там расстреляли и сожгли в печи.
Приближался роковой день и для Николая Романова.
В Архиве Октябрьской революции хранится дневник Николая – толстые простые тетради в черном коленкоровом переплете. Редкое, скажу я вам, чтение.
Семья подвергалась в заключении неслыханным унижениям, люди, охранявшие дом, грабили узников, присваивали большую часть провизии, которую приносили монашки из монастыря… В дневнике ни одной жалобы, ни слова упрека.
Когда царские дочери, молодые девушки, шли в уборную, красноармейцы сопровождали их до дверей, пытались заговаривать с ними через стенку, писали непристойности на дверях… И детские качели во дворе были исписаны непристойностями…
Когда мы по-настоящему задумаемся – как мы стали такими? кто мы? откуда мы? – надо вспомнить и об этом эпизоде… Мы – оттуда.
Но и об унижениях – в дневнике ни слова. Только: то, что прочел за день… как чувствует себя Алексей, дочери… Короткие наблюдения…
Вот последние записи в дневнике:
«Сегодня поставили решетки на окна без предупреждения со стороны Ю. (Юровского – С.Г.). Этот тип нравится нам все менее».
В ночь на 17 июля вся семья – сам Император, его жена, дочери, сын, а с ними и доктор, и повар, и нянюшка, всего одиннадцать человек, были расстреляны, вернее, подло застрелены в подвале Ипатьевского дома. Тела их увезли за город и бросили в шахту. Через день-два достали – показалось, что ненадежно замели следы – и повезли дальше, в глушь уральских лесов. След обрывается у деревни Коптяки на берегу Исетского озера. Далее – неизвестность.
Но есть дорога, по которой, скорее всего, везли трупы мучеников. Дорога не изменилась за годы советской власти – та же непролазная грязь и мрак. Пока грузовик натужно ревет, преодолевая рытвины, прочитаем одно письмо. Сохранилась переписка между Николаем и Александрой – удивительная повесть о нежной и благородной любви. Возьмем, к примеру, вот это письмо. Александра сообщает мужу (они переписывались по-английски) в Ставку:
«С твоим дорогим письмом уединяюсь и наслаждаюсь. Перечитываю несколько раз и, безумная старая женщина, целую твой дорогой почерк. В воображении кладу голову тебе на плечо – и лежу тихо на твоем сердце. А на ночь всякий раз благословляю и целую твою подушку. В темноте перебираю твои слова и они наполняют меня тихим счастьем…»
В лесной глухомани – место это до сих пор точно не известно – тела детей и родителей облили серной кислотой, а потом сожгли.
Никогда Россия не сможет похоронить по-человечески прах последнего своего императора. И пора прекратить возню вокруг его останков. То есть научные поиски должны продолжаться (они могут растянуться на несколько десятков лет, и положительный результат вовсе не гарантирован), но недостойную возню вокруг останков надо прекратить. Мы и так спекулируем всем на свете, не будем трогать хотя бы святыни. Можно ведь похоронить и горсть земли, политой кровью. Этого будет достаточно для символического акта.
Надо ли говорить, что Ленин был не только в курсе, но, скорее всего, отдал этот бесчеловечный приказ. Вот перед нами новый документ: телеграмма из Копенгагена, из газеты. Председателю Совнаркома Ленину. 16 июля:
«Тут распространился слух, что бывший царь убит…»
Ответ Ленина на этом же бланке:
«Слух неверен бывший царь здоров все слухи ложь капиталистической прессы».
Ну и что? 16-го июля царь действительно был еще жив-здоров.
Дело в том, что телеграмма не была отправлена. 16-го вечером ее неожиданно задержали.
Почему? 16-го вечером, за несколько часов до выстрелов в Екатеринбургском подвале, в Кремле приняли решение.
А на следующий день после убийства состоялось заседание Совнаркома:
«Слушали: внеочередное заявление тов. Свердлова о казни Николая II. Постановили: принять к сведению».
На следующий день после убийства императора и его невинных детей произошла другая трагедия. События развивались по точно такому же сценарию (вот еще одно, на этот раз косвенное, доказательство того, что планы всех трех убийств были разработаны в одном месте, одним и тем же лицом).
Расскажем об этом третьем убийстве, самом зверском.
В Алапаевске, под Екатеринбургом, содержались под арестом Великие Князья и Елизавета Федоровна. Смерть их была похожа на смерть царской семьи, только еще мучительнее.
Великих Князей и Елизавету Федоровну содержали в Напольной школе на краю города. (Сейчас там дискотека, а улица носит имя Ленина – вот это правильно!)
В ночь на 18 июля за ними пришли, вывезли в лес и сбросили в шахту. Живыми. Два дня крестьяне слышали стоны из-под земли. Когда в город вошли войска Колчака, когда люди спустились в шахту, выяснилось, что казненные еще долго были живы в подземелье.
Я спросил у молодежи, танцующей на дискотеке: знают ли они – кто такая Елизавета Федоровна? Никто никогда о ней не слышал.
Елизавета Федоровна Романова – родная сестра императрицы Александры Федоровны. На фотографиях в молодости они так похожи – отличить невозможно. Обе немецкие принцессы вышли замуж за Романовых и приняли православие. Елизавета была женой Великого Князя Сергея Александровича, московского губернатора. Его убил в 1905 году Каляев – разорвал бомбой на куски. Известно, что Елизавета пришла к террористу в камеру, принесла Евангелие, молилась за него – не ведающего, что творит.
После смерти мужа Елизавета отошла от светской жизни, основала Марфинскую обитель в Москве – молилась за грешных и помогала бедным. Это была женщина необыкновенной чистоты. Святая женщина.
Кружным далеким путем ее останки были отвезены в Палестину. Там, в Иерусалиме, в церкви Марии Магдалины (на освящении которой она когда-то присутствовала) она и похоронена.
Вместе с Елизаветой были казнены и молодые русские офицеры, Великие Князья – Константиновичи. И о них стоит рассказать подробнее. Назовем наш рассказ так: К.Р.
Жил в конце прошлого – начале нынешнего века замечательный поэт, подписывавшийся псевдонимом «К.Р.». «Поэтом любви и красоты» называл его Тютчев. Известные русские композиторы сочиняли музыку на его стихи. Один только Чайковский написал шесть романсов, среди них такие известные, как «О, дитя, под окошком твоим пропою я тебе серенаду…». Или вот на эти стихи:
Растворил я окно – стало душно невмочь,
Опустился пред ней на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени…
Под псевдонимом К.Р. публиковал свои стихи Великий Князь Константин Романов, дядя Николая II, адмирал русского флота, впоследствии – президент Российской Академии Наук.
У К.Р. было пять сыновей. Когда началась война, все пятеро ушли на фронт. Олег, самый младший, погиб в первые же дни войны. Троих убил Ленин…
Да, да, да. Молодые русские офицеры, казненные вместе с Елизаветой Федоровной, Иоанн, Игорь и Константин Константиновичи – и были сыновьями К.Р.
Вместе с ними погибли князь Владимир Палей, тоже офицер и тоже поэт, Великий Князь Сергей Михайлович, Федор Ремез, его служащий, и сестра Марфо-Мариинской общины Варвара Яковлева, верная спутница Елизаветы Федоровны. Большевики, когда им было удобно, забывали о классовых различиях. И в Алапаевском, и в Екатеринбургском расстрелах нашли свою смерть и простые люди – комнатная девушка, слуга, доктор, повар…
В нынешнем Санкт-Петербурге, близ Марсова Поля, стоит дом – Мраморный Дворец. Дом, в котором жил К.Р. Там бы неблагодарным потомкам устроить музей несправедливо забытого поэта. Но историю пишут победители. После революции в дом переехал Ленин. Не сам, конечно. Его музей…
Историю пишут победители. Вот так и историю России написали люди, растоптавшие ее. Ее убийцы.
В 1918 году сбылось то, о чем мечтал предшественник Ленина – Нечаев. Дом Романовых перестал существовать.
Ленин был человеком дела.
30 августа 1918 года Фанни Каплан стреляла в Ленина.
Нам удалось полистать «Дело Каплан». Ничего в этой тайне прояснить не удалось. Не только не было суда и приговора, но и следствие не велось. Все «Дело» – несколько страничек. Два формальных допроса… и расстреляна под Кремлевской стеной. К чему такая спешка?.. И какая дурацкая организация могла поручить полуслепой, больной 28-летней женщине, никогда не державшей в руках пистолета, совершить покушение на главу правительства?..
Выстрелы в Ленина и Урицкого пришлись как нельзя кстати большевикам. Необходимо было развязать террор, и вот появился повод. Теперь можно было уничтожить в России все мыслящее, а значит способное сопротивляться. Тыл должен быть чистым и крепким – ведь начиналась гражданская война, о которой так мечтали большевики («Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!»).
По всей России – в каждом городе, уезде, волости – были взяты в качестве заложников и расстреляны десятки тысяч людей. Брали не наобум. Сознательно отбирали самую деятельную часть общества, тех, кто способен думать, наблюдать и делать выводы. Тех, кто владеет словом, кто способен к активной деятельности, кто может держать в руках оружие…
В каждом «Еженедельнике ЧК» публикуются списки расстрелянных. Кто они? Врачи, инженеры, адвокаты, профессора, промышленники, боевые офицеры, представители судебных органов, бывшие министры, бывшие депутаты, учителя, священнослужители… Заодно можно и просто свести с кем-то счеты. Например, Витебским ЧК расстреляна Бочкарева…
Кто такая Бочкарева?
Герой войны, георгиевский кавалер. После гибели мужа на фронте организовала женский батальон – он храбро сражался на войне. За что же она расстреляна? А помните: кто защищал Зимний Дворец? Женский батальон. Правда, самой Бочкаревой там не было. Да какая разница – все равно к стенке.
Реки крови потекли по Руси.
Но – никто не забыт, и ничто не забыто. Придет время и вспомним всех. И назовем всех – и палачей, и их жертв.
А пока – выборочно.
В Киеве офицеров пригласили в театр якобы для проверки документов. Расстреливали и рубили прямо в театре – 2 тысячи человек.
В Орле расстреляли пять гимназистов.
В Харькове начали расстреливать задолго до объявления Красного Террора. Сохранилась до наших дней кинохроника «Жертвы харьковской Чрезвычайки» – редкий и страшный кинодокумент.
В Саратове был овраг за городом. Когда стаял снег, жители собрались над оврагом – он был весь полон трупов.
Обоснований смертных приговоров нет никаких – а вернее вот такие:
