Текст книги "Ящик Пандоры"

Автор книги: Станислав Гагарин

LXII

Полковник Адамс стоял на мостике «Каймана» и рассматривал в бинокль советский пассажирский лайнер.

– Начинайте, Фрэнк, пора, – сказал он командиру специального корабля, который выполнял для разведуправления деликатного свойства операции.

Взревев сиреной, «Кайман» устремился наперерез «Калининграду».

– Тревога! – крикнул командир.

На палубу высыпали матросы, они принялись расчехлять крупнокалиберные пулеметы на баке и на корме.

Капитан Устинов стоял в рулевой рубке и спокойно наблюдал за маневрами «Каймана», на котором не было ни флага, ни названия, ни бортового номера.

– Товарищ капитан! – доложил вахтенный штурман. – Иностранец работает по УКВ на шестнадцатом канале. Требует немедленно остановить судно… У нас, утверждает он, находятся на борту два опасных преступника, разыскиваемых Интерполом, и груз наркотиков… Настаивает на досмотре!

Устинов выразительно и в какой-то степени с вопросом во взгляде посмотрел на Владимира Ткаченко, стоявшего с забинтованной головой у дверей на правом крыле мостика.

– Что же, они почти правы, – ответил майор. – И два опасных преступника, и еще более опасный груз…

– Но преступники находятся на советской территории, а мы сами – в открытом море… Следовательно, здесь, на борту судна, только я и царь, и воинский начальник, – заметил капитан. – Радиста на мостик!

– Они подняли флаг государства, вдоль берегов которого мы сейчас идем! – доложил вахтенный штурман. – Сообщают, что у них на борту представители Береговой охраны.

Капитан и Владимир Ткаченко почти одновременно хмыкнули.

Хортен-старший был одет во флотскую униформу без знаков различия. Майкл Джек Бойд в белом полотняном костюме и пробковом шлеме находился тут же, на мостике «Каймана». Правда, ни во что не вмешивался: заключительным актом операции «Голубой десант» руководил сам полковник Адамс.

– Мы находимся в сложном положении, сэр, – сообщил Хортену-старшему командир «Каймана». – Несем чужой флаг… Выдаем себя за Береговую охрану. И потом – арестовать такую громадину…

– Делайте свое дело! – рявкнул полковник Адамс.

«Кайман» поравнялся с мостиком лайнера. Командир схватил радиомегафон и закричал по-русски:

– На борту! Немедленно остановите судно! У вас находятся опасные преступники… У вас…

Матросы у пулеметов угрожающе навели их на рулевую рубку «Калининграда».

Капитан Устинов стоял у машинного телеграфа и смотрел вперед, по курсу своего теплохода. Рядом находился старший механик Петрашев, он готовился выполнять указания Валентина Васильевича по изменению хода, поскольку двигателями «Калининграда» можно было управлять дистанционно, с мостика.

Но Устинов и не помышлял об уменьшении скорости лайнера. Он говорил, не поворачиваясь, начальнику судовой радиостанции Михаилу Юшкову, который стоял за его спиной с блокнотом в руке.

– Передавайте открытым текстом… Сразу в два адреса – радиоцентр пароходства и Министерство морского флота, Москва:

«Подверглись попытке незаконного задержания! Корабль неизвестного подданства, выдающий себя за судно Береговой охраны, пытается, угрожая применить оружие, задержать теплоход «Калининград»!»

– Штурман! Дайте радисту все данные об этом пирате и наши точные координаты на этот момент… А вы передавайте РДО как «молнию», безо всякой очереди и открытым текстом. Не забудьте: открытым текстом!

Через несколько минут радист Юшков уже передавал тревожную радиограмму.

– Ход не сбавлять, курс не менять! – приказал капитан Устинов. – Никакого внимания на этого наглеца… Мы будем идти, как ни в чем не бывало! Старпом! Идите к пассажирам… Проследите, чтоб у туристов не было оснований для тревоги и беспокойства.

В Москве, на радиоцентре Министерства Морского флота буквопечатающий аппарат отбивал текст радиограммы, переданный с теплохода «Калининград».

Едва аппарат закончил свою работу, радиограмму передали в приемную министра.

На мостике «Каймана» появился радист и вручил листок командиру корабля. Он быстро пробежал по тексту глазами и передал полковнику Адамсу.

– Русские бомбят эфир открытым текстом, – сообщил командир. – Они просят помощи у Москвы!

– Ха-ха! – сказал Хортен-старший. – Москва далеко, мой мальчик… А мы рядом. Напугайте их как следует! Пусть русский капитан наложит в штаны…

Валентин Васильевич так и не сдвинулся со своего места, которое занял у машинного телеграфа.

Владимир Ткаченко держался в стороне и поодаль, стараясь не привлекать к себе внимания, не мешать морякам в этой экстремальной ситуации.

Но капитан Устинов помнил о нем. Валентин Васильевич повернулся, нашел глазами Ткаченко, усмехнулся и подмигнул ему.

– Ишь, как вы их раскочегарили, Владимир Николаевич, – сказал он. – Не на шутку взбесились…

Майор Ткаченко сдержанно улыбнулся, промолчал.

Вбежал в рулевую рубку начальник рации.

– Москва дала подтверждение! – закричал Юшков. – Просит не волноваться…

– А кто здесь волнуется? – спросил капитан и обвел взглядом всех собравшихся в рубке: вахтенного штурмана, помполита Чеснокова, «деда», рулевого за штурвалом, Владимира Ткаченко. – Разве что вы, Михаил Юрьевич…

Радист смущенно одернул форменную тужурку.

– Слушайте Москву, «маркони», – сказал Валентин Васильевич. – Сейчас все зависит от связи.

В кабинете Главнокомандующего ВМФ сидел за столом человек с погонами Адмирала флота Советского Союза. Он говорил по телефону:

– Да, я уже обо всем знаю, мне доложили. Уже связался с адмиралом Гайдуком.

Его собеседником был министр морского флота.

– На «Калининграде» восемьсот иностранных туристов, товарищ Главком. Вы понимаете всю щекотливость нашего положения…

– Конечно, понимаю. И эта щекотливость не только в этом… Но вы не беспокойтесь. Все будет в полном порядке. Как всегда. Да-да… Я сам позвоню вам позднее.

– Товарищ капитан! – крикнул вахтенный штурман. – Пират вышел на наш курс и застопорил ход!

– Вижу, – отозвался Устинов. – Так держать!

«Хотите испытать у кого крепче нервы, голубчик? – весело подумал Валентин Васильевич. – Давайте попробуем…»

«Кайман» застопорил ход и удерживался на линии курса, которым должен был пройти пассажирский лайнер.

– Попугайте этих упрямых русских, – распорядился Хортен-старший. – Ведь у них на борту туристы… Капитан не захочет рисковать.

Матросы у пулеметов изготовились к стрельбе.

– Огонь! – крикнул командир «Каймана».

Длинные трассирующие очереди понеслись навстречу теплоходу и прошли справа и слева вдоль его бортов.

На мостике «Калининграда» капитан Устинов ухватился за ручку машинного телеграфа, готовый маневрировать двигателями, если возникнет в этом необходимость.

Рулевой матрос напряженно смотрел в картушку ренитера гирокомпаса, удерживая «Калининград» на заданном курсе.

Теплоход шел полным ходом вперед.

Из рулевой рубки было видно, как сорвались с пиратского корабля пулеметные трассы. Казалось, что крупнокалиберные пули ударят сейчас в лобовые стекла.

– Пугают, паршивцы, – сквозь зубы процедил капитан и стиснул рукоятку телеграфа. – Идите прежним курсом!

Адмирал флота Советского Союза закончил разговор с министром, положил трубку телефона-«вертушки» и нажал кнопку на панели селекторной связи.

– Зайдите ко мне, – сказал он.

В дверях возник порученец Главкома, молодой и подтянутый капитан первого ранга.

– Адмирал Гайдук? – спросил Главком.

– На проводе, – доложил порученец. – Ждет вызова.

Главком удовлетворенно кивнул, развернулся вместе с креслом вполоборота, лицом к большому экрану справа от письменного стола.

По экрану пробежали полосы, слегка зарябило, затем появился командующий эскадрой, одетый в легкую летнюю форму контр-адмирала.

Он стоял на палубе ракетного крейсера, на котором держал свой флаг.

– Ну, что там у вас, Александр Александрович? – спросил Адмирал флота.

– Уже полный порядок, товарищ Главнокомандующий, – улыбнулся Гайдук. – Необходимые меры приняты.

– Действуйте без промедления! – приказал Главком ВМФ.

С мостика «Каймана» его командир с тревогой смотрел, как теплоход «Калининград» полным ходом шел прямо на шпионский корабль, загородивший ему курс.

– Русские раздавят нас, как муху! – закричал командир-пират, повернувшись к полковнику Адамсу.

– Полный ход! – распорядился глава резидентуры. – Сойдите с курса, развернитесь и дайте им как следует!

Из рулевой рубки «Калининграда» было видно, как наглый «Кайман» сошел с курса, развил скорость.

– Они удирают, товарищ капитан! – крикнул вахтенный штурман.

Валентин Васильевич поджал губы и с сомнением покачал головой, поднял к глазам бинокль.

Корабль-оборотень отошел в сторону, затем резко повернулся. Капитан Устинов увидел в бинокль, как матросы «Каймана» разворачивают ракетную установку и будто услышал резкий приказ командира:

– Залп!

Ракеты с воем рванулись к теплоходу.

Люди, находившиеся на мостике теплохода, вздрогнули и инстинктивно пригнули головы, когда ракетный залп ударил поверх рубки.

Капитан Устинов рванул рукоятку телеграфа к отметке «Стоп машина!», и старший механик уже собрался было выполнить приказ. Но Валентин Васильевич пересилил мгновенную слабость, скорее, острый приступ беспокойства за судьбу пассажиров, команды, судна, резко опустил рукоятку на сектор «Полный вперед!».

– Курс прежний! – крикнул капитан Устинов рулевому.

На палубе рядом с бассейном безмятежно загорали Билл Ричардсон и Элен Резерфорд.

Когда над их головами промчались с воем ракеты «Каймана», Билл вздрогнул и стал беспокойно оглядываться.

– Новый русский сюрприз? – спросила Элен. – Право, они не дают нам соскучиться. Развлечения сыпятся на нас, как из рога изобилия.

– Боюсь, что развлечения кончились, – ответил Билл и протянул Элен руку. – Идем!

И снова на маленький хищный «Кайман», как неумолимый рок, надвигался огромный русский теплоход.

Матросы пиратского корабля с беспокойством поглядывали на мостик, ждали от командира новых приказаний. Им уже явно не нравилась эта «игра» с пассажирским лайнером, которым управлял капитан, обладающий железной выдержкой.

– Смотрите, сэр! – крикнул командир и протянул полковнику Адамсу бинокль.

Тот приложил к глазам окуляры, всмотрелся и вдруг в гневе швырнул бинокль в море.

– Проклятье! – рявкнул Хортен-старший. – Уходим! Полный вперед!

К теплоходу «Калининград» и к загораживающему его путь «Кайману» на большой скорости несся большой противолодочный корабль.

«Кайман» резко вывернул в сторону. За кормой его вспенился бурун, пират дал форсированный ход. На мостике растерянно съежились полковник Адамс и майор Бойд, так и не произнесший за это время ни слова.

Командир «Каймана» то и дело затравленно оглядывался назад.

Вдруг над их головами с оглушительным ревом пронеслась двойка советских истребителей-перехватчиков морской авиации.

– Вот и Москва к нам пожаловала, сэр, – криво ухмыльнувшись, проговорил дрожавшими губами командир.

«Длинная рука Москвы!», – мысленно вторил ему Джек Бойд.

Полковник Адамс ничего ему не ответил.

LXIII

Теплоход «Калининград» лежал в дрейфе.

Неподалеку застыл «Сообразительный» – большой противолодочный корабль.

От него к пассажирскому лайнеру шел катер.

На «Калининграде» спустили трап, по которому военные матросы свели на катер Биг Джона и Рауля. «Голубые десантники» шли медленно, руки их были заведены за спину и схвачены наручниками, головы опущены.

– А вон с тем типом, который идет впереди, я играл в шахматы, тетушка, – проговорил тихо Билл Ричардсон, показывая Екатерине Ивановне на Биг Джона.

– Подумать только, – вздохнула миссис Томсон, – эти бандиты убили ни в чем не повинную Элис…

– Русские посадят их на электрический стул? – спросила Элен.

– У нас нет такой смертной казни, – произнес за их спинами Владимир Ткаченко.

– О, мистер Уэбстер! – воскликнула Элен. – Вы пришли посмотреть на этих гангстеров?

– Я пришел проститься с вами… До свиданья, друзья! Извините за небольшую задержку в пути. Поверьте – это случилось вовсе не по нашей вине.

Неподалеку от трапа майор Ткаченко обнял Валентина Васильевича.

– Плывите дальше, капитан, – сказал Владимир. – Для меня рейс окончен. В пожарном отношении претензий я к вам не имею…

– До встречи на берегу, Володя, – дрогнувшим голосом проговорил капитан Устинов. – Положите ей цветы… От меня.

Валентин Васильевич отвернулся.

Майор сильно втянул в себя воздух, глубоко вздохнул, стиснул капитану руку повыше локтя и побежал по трапу.

С остальными друзьями на теплоходе он простился еще раньше.

С трапа его подхватили два мичмана, и вот Владимир Ткаченко стоял уже в рубке катера, отвалившего от борта лайнера.

Ему предстоял печальный обратный путь.

LXIV

Скорый поезд из Москвы прибыл точно по расписанию – в семь часов сорок минут.

На перрон высыпали пассажиры, прибывшие в приморский город, чтобы в полной мере вкусить удовольствий от только что начавшегося «бархатного» сезона. Навстречу поспешили им изготовившиеся носильщики, представители санаториев и помахивавшие ключами от зажигания «левые» автоизвозчики.

День обещал быть на славу – солнечным и теплым, и это обстоятельство наполняло души гостей города радостным чувством.

Полковник Ткаченко покинул вагон одним из первых, быстро миновав здание вокзала, пройдя на площадь боковыми воротами, и уже на площади вдруг осознал, что торопиться ему в общем-то некуда. Ехать домой – не успеет к девяти в управление, а идти на службу еще рано…

Он вернулся назад к вокзалу и пошел к железной решетке, ограждавшей молодой яблоневый сад, посаженный путейцами в честь Сорокалетия Победы. У этой изгороди торговали цветами, и Владимир Ткаченко купил букет алых роз. Он собрался было уходить и сделал несколько шагов, но вспомнил о капитане Устинове и взял у той же осанистой бабки белые розы.

Так Владимир поступал всегда, когда собирался навестить на кладбище Алису.

«Где он сейчас, Валентин Васильевич? – подумал Ткаченко о капитане. – На каком меридиане и какой параллели находится сейчас его лайнер?»

Он знал, что капитан Устинов получил после того рейса назначение на теплоход «Федор Шаляпин», который зафрахтовала на полгода австралийская фирма «Чартер превел компани лайнз», организующая из Сиднея круизы по Юго-Восточной Азии и островам Южных морей: Сингапур, Гонконг, Манила, Фиджи, Таити… Такие далекие и экзотические земли.

Увидеться им не довелось. Когда Валентин Васильевич улетел из Одессы в Мельбурн, Владимир Ткаченко был отозван в Москву, где его прикрепили к следствию по делу Рауля и Биг Джона.

Теперь он вернулся домой…

Прикинув, что времени у него осталось немного, Владимир взял такси и поехал на кладбище.

В городе мертвых было пустынно.

Замедлив шаги, он свернул в аллею, которая вела к могиле Алисы, осторожно подошел к невысокой пирамидке с красной звездой на вершине и временной плите с именем Алисы. Там значились цифры «1956–1986» и слова: «Погибла за Родину».

Владимир положил букеты на плиту, молча постоял, опустив голову.

На память пришли любимые стихи Алисы. Она знала Гийома Аполлинера едва ли не наизусть, и в той, их счастливой студенческой жизни, нередко вдохновенно читала эти строки, которые и Владимир запомнил тогда на всю жизнь:

 
«И пешком ты уходишь домой, чтоб среди своих идолов спать.
Из Гвинеи они, с островов Океании. Ты их увидишь опять.
Каждый идол – Христос, только веры другой и другого обличья;
Боги смутной надежды, они не достигли величья.
Прощай же! Прощай!
Солнце с перерезанным горлом».
 

«Надо идти, – сказал он себе, – надо идти работать… Чтобы никто и никогда не посмел солнцу перерезать горло».

Подполковник Ткаченко вышел из кладбищенских ворот и пошел направо, намереваясь обогнуть ограду и по длинной лестнице спуститься к урезу моря.

Оказавшись у воды, Владимир направился вдоль пляжа в сторону порта, выше которого располагалось управление.

На пляже уже расположились курортники, народу было вдоволь, хотя и не так тесно: наступил сентябрь, детей у моря не было видно.

Владимир был уже у самого пирса, далеко протянувшегося от берега, когда увидел молодую художницу с мольбертом. Она стояла к нему спиной, и Ткаченко не видел, что стало целью ее внимания. Владимир не видел изображаемого на холсте.

Быстро загудело в порту. От пассажирского причала отошел теплоход, не разворачиваясь, медленно двинулся к выходу в море.

Владимир узнал «Калининград».

Он сделал несколько медленных шагов, уже совсем близко подошел к художнице.

Его шаги заставили ее оглянуться. Она увидела смущенного Владимира, улыбнулась ему и вернулась к работе.

Теплоход «Калининград» поравнялся с Воронцовским маяком на оконечности пирса. Еще немного – и весь его корпус выдвинулся в море.

Подполковник Ткаченко увидел, как девушка у мольберта, пристально смотревшая на белоснежный лайнер, подняла руку с кистью и нанесла на холст несколько быстрых и закрепляющих мгновение мазков.

Написано на Власихе