Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 10"

Автор книги: Станислав Лем

Соавторы: Стивен Уильям Хокинг,Норман Ричард Спинрад,Дэймон Найт,Мишель Демют,Илья Борич,Алексей Луньков,Вера Лосева,Баррингтон Бейли,Валерий Петухов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

6

Он летел вместе с Сейли между жгучими солнцами страсти по странным орбитам наслаждения, пока постепенно все они не слились в одну пылающую точку, осветив при этом всю его душу, и он понял тогда, что держит в объятиях… Клэр. И что он может взять у нее все, и что она способна подарить ему все, что только доступно его воображению.

Случайно открыв глаза, он увидел, что их было больше, чем двое. Рядом с ними находилось удивительное существо, поддерживавшее их наслаждение на невероятном уровне, многократно усиливавшее его. Он понял, что с ним вместе не Клэр, а девушка, и тогда инстинкт заставил его обратиться в бегство, как и предупреждал Каллерти. Он рванулся в никуда… и тут же замер в сумраке, пропитанном странным ароматом, а затем медленно вернулся в комнату, как и предупреждал Каллерти.

Он остановился на пороге. Девушка сидела на полу и внимательно смотрела на него, и в ее взгляде смешались испуг и жалость. Существо не шевелилось. Ему почудилось, что оно испытывает те же чувства, что и Сейли. Что оно немного испугано его резкостью, но в то же время понимает и сочувствует его горю. Оно выглядело, как громадный бархатистый лист, частью охватывавший бедро девушки, а частью закрывавший то место, где он лежал перед тем, как обратиться в бегство.

– Тот, кто пришел, боится? – спросила девушка.

Он опустился на землю рядом с ней, даже не

взглянув на едва шевельнувшийся лист. Склонившись над девушкой, он вспомнил ее имя: Клэр.

И в это мгновение в его мозгу раздался голос:

–  Ги… Вот уже неделя, как ты улетел, и мне сказали, что я могу отправить тебе первое послание. Оно должно дойти до тебя, когда ты уже будешь на Афродите. О, Ги! Ты слышишь меня?

Но она уже была рядом, она была вокруг него. Ничто иное уже не имело никакого значения. Над ними снова запылали жгучие солнца и стали вращаться вокруг них, опаляя неземным жаром…

– Ги… Мы не должны были принимать это предложение. Я не знаю, смогу ли я, хватит ли у меня мужества выдержать… прождать все эти годы…

Перевел с французского Игорь НАЙДЕНКОВ.

Валерий Петухов,
кандидат психологических наук
ВЫДУМАННАЯ БЫЛЬ

Человек сочинил себе возлюбленную, с которой ему легко и хорошо, и отказался от реальной любящей женщины с ее проблемами, претензиями, надеждами… Такое, разумеется, встречается не только в фантастике. Воображение – важная часть полноценной духовной жизни человека; но почему обычные, «нормальные» люди иногда вовсе отворачиваются от существующего мира, предпочитая ему придуманный? Насколько каждый из нас способен смотреть в лицо реальности и решать действительные, а не мнимые проблемы? Все эти вопросы – лишь верхушка айсберга, целого комплекса проблем, связанных с развитием личности. Мир личности подлинной и мнимой, свобода, счастье, фантазии, которые не обогащают жизнь, а подменяют ее – тема размышлений психолога В. Петухова.

У ход от мира в поисках счастья – ненастоящего, «суррогатного» счастья… Эта проблема активно обсуждается с конца прошлого – начала нынешнего века. На мой взгляд, интерес к ней связан с глобальными изменениями политической карты мира, с распадом великих империй. Разрушалось традиционное общество, а с ним теряли смысл веками наработанные стереотипы поведения, как никогда, требовалась самостоятельность в принятии нетривиальных решений. Люди пытались освоить мир, который сами же изменили. Не случайно крупнейший психолог нашего времени Зигмунд Фрейд появился именно там и тогда: в Австро-Венгерской империи начала века.

ГОРЬКАЯ КОНФЕТА

Вот знаменитый опыт. На стул усаживается ребенок лет трех, а далеко от него на стуле лежит конфета, которую можно и нужно взять, но не вставая со стула. Конфета – один мотив, она вкусная, замечательная, ее хочется съесть. Но вставать со стула запрещено. Некоторое время спустя взрослый выходит из комнаты как бы по делу, и через полупрозрачное стекло наблюдает за ребенком. В какой– то момент тот, не выдержав, резко встает, хватает конфету и садится. Взрослый возвращается. «Ну, достал конфету, все в порядке?» – «Да». – «Со стула вставал?» – «Нет…» – «Ну, молодец, можешь съесть».

И тогда может возникать феномен «горькой» конфеты. Ребенок кладет ее в рот, она сладкая, и плачет, потому что награда незаслуженная. Буквально словами отечественного психолога А.Н.Леонтьева, «она оказалась горькой по личностному смыслу».

В психологии слово «личность» употребляют в широком и узком значении. «Природный» человек с его свойствами и особенностями, присущими биологическому роду Homo sa piens , становится личностью, когда входит в общество, узнает его правила и запреты (обычно это бывает в возрасте от трех до пяти); ребенка постоянно опекают, хвалят и поощряют за соблюдение правил-, наказывают за их нарушение. Он узнает, что такое «хорошо» и что такое «плохо» с точки зрения общепринятых норм, и это знание закрепляется в старшем дошкольном возрасте, в ролевых играх (таких, как «дочки-матери»). Ребенок сталкивается с культурным запретом на уровне бытовых требований не причинять зло другим людям, не подглядывать, не брать без разрешения чужие вещи, переходить улицу только на зеленый свет и т. д.

В обществе с устоявшимися традициями этого бывает вполне достаточно, чтобы благополучно и достойно, «как у людей» пройти отмеренный жизненный путь. Допустим, в средневековой общине почти все предопределено тем, в какой семье ребенок появился на свет; он сам лишь участвует в «выборе» профессии и подруги жизни.

Но, словами уже упоминавшегося А.Н.Леонтьева, «личность рождается дважды». И если первое рождение, о чем мы только что говорили, проходит под непрерывным контролем взрослого – в опыте он «находится в комнате», то родиться второй раз гораздо сложнее: надо состояться как духовное, культурное «я».

Вышеописанный классический опыт предлагает выбор между культурным запретом и собственными природными желаниями. Это и дает возможность личностного развития – процесса, который, надо сказать, никогда не бывает «приятным». Напротив, подобная ситуация всегда переживается как боль, страх, гнев, отвращение и остается непонятной.

Итак, личность в узком, более точном смысле начинается с необходимости выбора в ситуации, когда исход не определен.

Это происходит (если происходит) в подростковом возрасте. Подростку уже мало знать, что «хорошо» или «плохо», нужно понять – почему. Он подвергает культурные запреты испытанию и критике, отказываясь от опеки, пытается действовать самостоятельно (это ярко проявляется внешне, в необычной манере одеваться, прическе, необоснованных дерзостях в разговоре со взрослыми и т. д.).

Восприняв общечеловеческие культурные нормы, человек может научиться свободно реализовать себя в их рамках и станет взрослым – личностью, способной критически оценивать происходящее, принимать решения и отвечать за их последствия.

В истории культуры такие люди появились в эпоху Возрождения (вслушайтесь: Воз-рождение, второе рождение); всем известный литературный пример – полоумный Журден, который, как и сам Мольер, круто решился изменить свою жизнь. Это и путешественники, чей суммарный образ дает Робинзон Крузо, с обломками традиционной культуры оказавшийся рядом с каннибалами и смутно догадывающийся, что дикари тоже люди и живут в какой-то своей культуре, – важнейшее открытие для европейца прошлого века…

Но путь, становления личности, изображенный здесь весьма схематично, вовсе не гладок, и жизнь ставит множество ловушек, попавшись в которые, человек, продолжая взрослеть физически, может психологиче ски «застрять» в раннем возрасте, оставаясь либо ребенком, постоянно нуждающимся в опеке, либо подростком, ведущим себя вызывающе.

В России эта проблематика удивительно полно исследована классической литературой, и прежде всего Ф.М.Достоевским. Проследив лишь названия его произведений, мы получим, рискну сказать, точное описание пациента психоаналитика – человека, который замучился, запутался в жизни и не способен с ней справиться. Бедный человек, он переживает свое состояние как унижение и оскорбление, он мечтатель («Белые ночи»), игрок, он, разумеется, существует в подполье и он идиот, причем в смысле далеко не психиатрическом

– он остался наивным человеком. Подросток. «Братья Карамазовы», по оценке самого Фрейда, роман об эдиповом комплексе… И, наконец, искорки в дневнике писателя, где среди довольно тягомотных высказываний на социально-политические темы есть «Сон смешного человека» – на мой взгляд, просто предвосхищение нашей сегодняшней ситуации. Не случайно их автор любил «реализм, который фантастический».

ВСТРЕЧА С ТЕНЬЮ

Замечали ли вы, что многие окружающие нас вещи, особенно сложные машины, механизмы, часто напоминают живые существа? Кстати, это сходство неоднократно обыгрыва– лось в триллерах, – технические сооружения вдруг оборачиваются ужасными вампирами или хищниками…

Позволю себе высказать маленькую догадку. Читая произведения Эдгара По, я обратил внимание на контраст между его «страшными» новеллами, легшими в основу жанра детектива, такими, как «Убийство на улице Морг» и другими, с подробнейшими описаниями небывалых устройств, выкладками, расчетами воздушных шаров («Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфалля» и т. п.) Эту группу считают предтечей научной фантастики.

Так вот, ужасы в новеллах, как и страшные звери во сне – это символы страстей, свойственных «природному» человеку и грозящих поглотить его культурное «я». Творчество Эдгара По навело меня на мысль, что, возможно, технические новшества, столь подробно им описанные – укрощенные, изжитые страсти. Человек как бы всматривается в теневую сторону своей личности, в разъяренного зверя этой страсти, пытаясь понять, что за «механизм» у него внутри, и пытается разумно использовать его– на созидание, а не на разрушение. Став устройством, страсть перестает пугать и начинает помогать жить: «Как поймешь, так исчезнет».

Зигмунд Фрейд полагал наше природное «я» мощным источником жизненной, сексуальной энергии, который должен найти выход. Фрейдова метафора такова: верный выход только в культуре. Если жизненная энергия – река, то культура – ее русло. Механизм правильного преобразования жизненной энергии он назвал «вытеснением» или «сублимацией». А все остальные пути – это формы психологической защиты, когда реально существующая проблема не решается, а подменяется другой – быть может, не менее важной, но другой.

«ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ»

Вглядимся в людей, которые не только не пытаются «понять», но, напротив, приспосабливают окружающий мир к собственным фантазиям. Как это происходит?

Видимо, наиболее «тотальный» из подобных механизмов - подавление. Он формируется, если человек в детстве получал только авторитарные запреты и никаких разъяснений важных для него, в том числе и связанных с собственной природой, проблем. Так и вырос за частоколом запретов. Смешная старая дева из анекдота? Может быть… Однако подавление никогда не бывает полным, и вопросы, «изгнанные» из сознания, отзываются головными болями, сердечно-сосудистыми, желудочными нарушениями, нарушениями дыхания, половой сферы и т. п.

Во-вторых, это отрицание, чаще называемое фантазией. Проблема принимается как суждение, но не признается реальной. Фантазируя, человек безразличен к логике. Есть известная притча о том, как женщина разбила взятую у соседки вазу. Та приводит ее к судье и говорит: вот, разбила дорогую вазу. Наша героиня оправдывается, уверяя, что, во-первых, никогда эту вазу не брала, во– вторых, когда взяла ее, то на ней уже была трещина, и, в-третьих, что вернула ее хозяйке абсолютно целой!

Примеры подобного отрицания действительности, на первый взгляд «детского», легко обнаружить в речах политических деятелей, когда, например, после события, потрясшего общество, выясняется, что руководитель, во-первых, ничего не знал, во– вторых, принял все меры, чтобы тяжелых последствий не было, и в-третьих, вообще все происходило по просьбам трудящихся… Механизмы психологической защиты везде работают одинаково, более того, они как бы перетекают один в другой.

Неверная рационализация, очень интересное явление. Здесь надо сказать, что у многих людей природные особенности подчеркнуты, акцентированы; это дает наследственность. Акцентуаций – это термин – множество, почти столько же, сколько психических заболеваний, у них и названия похожи: эпилептоидность, истеридность и т. п. Истероид, например, по характеру склонен привлекать к себе внимание, делать все несколько театрально, у него часто меняется настроение. Взрослый человек, зная за собой такую особенность, постарается избежать ситуации, где она сослужит ему дурную службу – например, не будет ввязываться в скандал, чтобы не испортить репутацию. А наша «мнимая личность»? Сделает все наоборот, «назло», устроит истерику и потом «обоснует» свое поведение, высказавшись точно по Фрейду: «Вот такое я оно!»

Следующий механизм, который необходимо назвать– реактивное образование, либо инверсия. Оттого, чего человек стыдится, что чувствует за собою как недостаток, он начинает открещиваться особенно рьяно. На обыденном языке это примеры ханжества. Подчас это выглядит смешно, но смеяться грех, когда даже у пожилых людей остаются какие-то инфантильные проблемы. Вот, скажем, возмущенные письма на телевидение и в газеты о том, что «надо прекратить разгул порногорафии» – чистый пример инверсии. Каждое из таких посланий, где дотошно описывается, какие именно сцены показались автору особенно неприличными – во всеуслышание сделанное признание человека о том, что его это страшно волнует.

Инверсия как бы плавно перетекает в проекцию, этот механизм встречается чаще всего. Собственные черты, особенности, желания человек начинает приписывать другому. Проекцию очень легко «читать». Допустим, если речь идет о политике и говорится «так называемые» (допустим, демократы – В.П.) «призывают нас» – это надо отсечь, а потом идут собственные желания пишущего эти строки. Добиться власти, разбогатеть, ограбить… Надо вглядываться в слова. Если мальчик-подросток говорит, что в него влюблены «все девчонки в классе», это означает, что его никто не любит. Когда кто-то утверждает, что «все французы, евреи, цыгане» обманщики – это страшноватая характеристика его самого. Если же «некоторые», читай: «Я иногда могу солгать».

И, видимо, последний механизм, который надо назвать – механизм регрессии, то есть снижения, в том числе умственного, психического. Это могут быть и агрессия, и дурные привычки, и эмоциональное снижение, когда ничего не получается, человек сел и заплакал… взрослый не должен плакать, плачет ребенок; конечно, сюда же относятся и такие виды депрессии, как наркомания, алкоголизм и многое другое.

Для меня как для психолога самое интересное – как бы понятийное снижение, намеренная утрата человеком способности мыслить логически. Поясню. В развитии человеческого мышления есть стадия, которую швейцарский психолог Жан Пиажеобозначил как «наглядно-интуитивную». Проделывался такой опыт: берутся одинаковые стаканчики А и Б с равным количеством воды, и на глазах у ребенка вода переливается в новый стакан В, другой формы. Ребенка спрашивают: где воды больше? Никогда он не ответит, что и там, и там воды поровну. Ребенок не может сориентироваться на целое, он будет судить о количестве воды либо по ширине стакана, либо по уровню воды, то есть примет часть за целое. Понятий у него еще нет, есть интуиция.

Но ребенок растет, развивается, он научится мыслить понятиями. А взрослый, который спускается по интеллектуальной лестнице, должен «обосновать», сознательно подчеркнуть и поместить на плакате тот абсурд, что часть и целое – едины. Памятный лозунг «Народ и партия – едины» с точки зрения психолога – наглядный пример деградации общества.

…Все это невозможно придумать, а можно только пережить. И приведенные примеры – из серии «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»; это фальшивая, вывернутая фраза о выдуманной сказке, которая упорно рядится в реальность. Эта сказка о «гармонической личности» (вглядитесь в противоестественное сочетание, где одно слово из «природного» лексикона, другое – из «культурного»), которая не хочет считаться с целостностью человека, с тем, что его странности и становятся источником подлинного личностного развития. По этой «логике» было бы куда как хорошо, если бы Джойс, или, к примеру, Пруст сочиняли свои романы, но при этом первый не был бы социально диким человеком, а второй не жил бы в четырех стенах; Высоцкий не должен был бы пить, а Лев Толстой – быть вегетарианцем…

УСЛОВИЕ СЧАСТЬЯ

Мераб Константинович Мамардаш– вили очень любил и на лекциях часто цитировал пушкинскую фразу: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Кому-то она может показаться даже мещанской, однако в ней скрыт глубокий смысл: вопрос о счастье нельзя ставить напрямую, это тот самый вопрос, на который нельзя найти ответа. В строке поэта лишь обозначены условия – покой и воля. Кстати, для несостоявшейся личности, нашего вечного подростка этот смысл может оказаться вовсе недоступным, потому что он в принципе не понимает, что такое «воля», свобода (думаю, такая интерпретация здесь уместна). Он может быть разнузданным, развязным, казаться себе очень раскованным, но это не имеет никакого отношения к свободе.

Здесь я бы хотел вспомнить эпизод, связанный с Андреем Тарковским – человеком, который, по моему мнению, достоин большого психологического труда, ему посвященного. Уже живя за границей, он давал интервью одному польскому журналу. И репортер его спросил: правда ли, что после съемок «Зеркала» вы уже за монтажным столом двадцать раз перекраивали отснятый материал, искали лучший вариант будущего фильма? В ответ Тарковский сказал, что каждое слово здесь и ошибка, и оскорбление для него как художника. Художник, – объяснил Тарковский, – ничего не ищет. Он находит. Возможно, со стороны это и кажется поиском, но на самом деле я пытался понять, что я сделал. Что за фильм я снял.

Если вернуться к нашей проблеме, задача не в том, чтобы искать счастье, – зачем его искать? – его можно найти. Когда найдешь, это обязательно окажется что-то другое, чего ты не ждал, и плохо, если шоры помешают тебе узнать его.

Единственное зрелище момента подлинного счастья для меня как для психолога – лицо человека в момент решения творческой задачи, озарения. Обильный и общедоступный материал на эту тему давала передача «Поле чудес», особенно когда ее вел В.Листьев (сейчас она более отвечает рекламным целям). Я помню, как молодая учительница литературы из Минска выиграла автомобиль. Эта по натуре, видимо, довольно робкая женщина вела себя так, как если бы прошла специальный тренинг. Сосредоточившись и не обращая внимания на шутки ведущего, она совершенно правильно назвала шаблонные гласные «и», «о», «а» – слово было «Боратынский». Она была свободна в предлагаемых условиях, жестко держала маску, которая позволила ей совладать с волнением, сверхмотивацией (автомобиль!) Противоположный пример: довольно самоуверенный мужчина проиграл суперигру, где на табло было название оперы советского композитора Ивана Дзержинского: два слова, пять и три буквы, тема игры – реки. Если бы игрок был тривиален и назвал гласные, одного «и» хватило бы, чтобы неминуемо угадать «Тихий Дон». Но он отошел от реальности, начал называть какие-то согласные – и проиграл.

В фильме «Доживем до понедельника» мальчик вместо сочинения «на тему о счастье» пишет единственную фразу: «Счастье – это когда тебя понимают». Но это сказал еще не вышедший из детства подросток, требующий социальной поддержки. Состоявшись как личность, он сказал бы: «Счастье – это когда понимаешь себя сам».

Ребенок – подросток – взрослый. Первая ступенька развития хороша до тех пор, пока условия существования не изменились. Второй исследует причины происходящего, и только третий способен владеть самим процессом, всматривась в то, что есть здесь и сейчас.

Мы в России от начала века до наших дней остаемся на второй ступеньке. Игра могла бы продолжаться бесконечно, пока окончательно не иссякли бы и запасы социального «терпения», и природные ресурсы. Но условия резко изменились, у многих возникло ощущение тупика, того, что «дальше некуда». Политики пытаются опираться на опыт других стран, но отдача невелика. Кто-то из наших сограждан в поисках утраченной гармонии лихорадочно перетряхивает прошлое – идет в ход и мистика, и восточные учения, и астрология и т. п.; кто-то наряжается в исторические костюмы в надежде, что с этим и сама жизнь изменится, будет хорошо, как раньше. Однако в прошлое вглядываться бессмысленно, там нет решения, нет нужного нам опыта. Требуется именно озарение, критическое испытание культурной нормы, качественный прорыв.

В двадцатых годах психологами в употребление начали вводиться головоломки. Вот одна из первых: из шести спичек надо построить четыре равносторонних треугольника. Если пытаться решать эту задачу на плоскости, ответа нет. Хотя в действительности он есть: это тетраэдр, пространственная фигура. Но в том-то и сложность, что большинство людей сами допридумывали правила, ограничивая свои возможности плоскостью, а ведь в условиях задачи об этом ничего не сказано…

Так и в жизни. Когда тупик кажется беспросветным, надо свободно вглядеться в реальность, и, может быть, обнаружишь выход где-то совсем в ином измерении; это выглядит фантастикой, пока не становится тривиальным.

«…Потому что я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Яне хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей. А ведь они все только над этой-то верой моей и смеются».

Федор Достоевский. «Сон смешного человека».