Текст книги "ГУЛАГ без ретуши"

Автор книги: Станислав Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

В частности, по этим данным был арестован И.Г. Калюжный, успешно прошедший фильтрацию и находившийся на положении спецпоселенца, работавшего в угольном тресте. Как было установлено, в сентябре 1943 года в районе г. Темрюке он был пленён немцами. Находился в лагере до января 1944 года, где и был завербован немецким офицером, с помощью которого получил направление в разведывательный орган «Абвергруппа № 101». Здесь же ему был присвоен псевдоним Штендер. До конца июля 1944 года он проходил службу в хозяйствен ном взводе разведоргана. После получения подписки о неразглашении деятельности разведоргана с целью легализации Калюжный был направлен на сельскохозяйственные работы в Германию и находился там до капитуляции. Его службу в разведоргане подтвердили свидетели И.К. Даниленко и А.И. Пряничников.

Советская контрразведывательная служба помогала выявить агентуру немцев и их пособников и в ряде европейских государств (Болгария, Венгрия, Чехословакия, Польша, ГДР и др.). В частности, в городе Надьканижа (Венгрия) была раскрыта подпольная диверсионная школа, в которой прошли обучение 57 человек. После окончания учёбы они были распущены по домам с задачей организации диверсий с приходом советских войск. В апреле 1945 года они были арестованы контр разведывательными органами. В процессе следствия было установлено, что заданий немецкого командования они не выполняли и террористической деятельностью не занимались. В июне 1945 года военным трибуналом 57-й армии руководитель Пальцах был приговорён к расстрелу, 8 человек к 15 годам лишения свободы и 7 человек к восьми годам. Остальные получили по 10 лет лагерей. Для отбывания наказания с территории Венгрии они были вывезены в Советский Союз.

Помимо всего прочего, советские разведывательные органы занимались также вербовкой перспективной агентуры, способной занять высокое положение по возвращении на родину в политических и экономических структурах. Такая работа проводилась среди немцев, французов, итальянцев, венгров, румын и др.

Таким образом, Смерш, НКГБ, НКВД в фильтровочно-проверочных лагерях и в лагерях для военнопленных проводили огромную работу по выявлению лиц, связанных теми или иными обязательствами или практическими действиями с фашистским режимом, приобретали агентуру на послевоенное время, выявляли уголовных преступников. Безусловно, при таком громадном объёме работы допускались и ошибки как вследствие недостаточной квалификации кадров, так и по причине предвзятости. В последующие годы ошибки приходилось исправлять, но чём можно компенсировать годы, безвинно проведённые за колючей проволокой в лагерях?.. Но в то же время мы не вправе забывать, что до самых последних лет в нашей прессе встречались отчёты судебных заседаний, на которых рассматривались давнишние дела не выявленных в своё время карателей и палачей.

Глава тринадцатая
Людоеды
По материалам архивов НКВД

Штормовой силы шквал навалился внезапно. Упругий ветер метался между бараками, забивая снегом территорию лагерного пункта. По периметру зоны раскачивались электрические лампочки, прикрытые сверху металлическими тарелками. Их световые блики беспорядочно метались, высвечивая тени пунктиров, падающих от рядов колючей проволоки. Под напором ветра стёкла в окнах барака выгибались, и казалось, вот-вот лопнут, разлетевшись острыми осколками.

В этот день заключённых на работу не выводили. На нарах перекидывались в картишки, вычёсывали из одежды вшей, рассказывали извечные тюремные байки. В углу барака на нижних нарах шептались Суховеев, Малюткин, Парафимович и Кравченко. Разговор шёл о предстоящем побеге, инициаторами которого были последние двое, имевшие определённый опыт.

Парафимович уже четвёртый месяц маялся в лагерном пункте после неудачного побега. Их тогда было трое. Воспользовавшись сильной пургой и замаскировавшись простынями, они разрезали проволоку и вы рвались на волю. Пошли сразу же строго на юг, но уже на вторые сутки их заметили в тундре с самолёта. К вечеру, как сообщалось в оперативной сводке, побег был ликвидирован. Каждому из них спецлагсуд отмерил по 10 лет. Было Парафимовичу, сержанту разведывательного взвода 655-го гаубичного артиллерийского полка, от роду двадцать два года, когда его судили в первый раз. Будучи в самоволке и находясь в нетрезвом состоянии, он учинил в столовой дебош: побил посуду, табуретка ми разбил два окна. Дело кончилось тем, что за хулиганство в декабре 1947 года его осудили на 7 лет лагерей.

Среди присутствующих самым опытным был Кравченко, получивший первый двухлетний срок ещё в 1937 году за кражу личного имущества. Второй срок он получил в декабре 1941 года за кражу овец. После ареста суд приговорил его к пяти годам лишения свободы. Судебная коллегия по уголовным делам Челябинского суда изменила срок при говора на один год с содержанием в исправительно-трудовой колонии. Прибыв в колонию, он за период с 5 февраля по 23 марта позволил себе совершить только пять выходов на работу. Имея за плечами тюремный опыт, выступил в роли организатора группы уголовников, совместно с которыми систематически нарушал установленный порядок, провоцировал несовершеннолетних на кражу вещей и продуктов у находившихся на работе осуждённых. Когда администрации всё это надоело, было принято решение о его переводе в тюрьму. В преддверии этого события он и совершил побег. По поддельным документам в дальнейшем проходил службу в 319-м полку войск НКВД 52-й дивизии. Дезертировал 16 марта 1946 года и до 19 мая 1949 года (до дня ареста) по фиктивным документам проживал в Красноярском крае. В сентябре 1949 года, уже в Обском ИТЛ, был установлен как Кравченко. Именно его богатый жизненный опыт и позволял надеяться на благополучный исход предстоящего побега. На сговоре было принято решение приготовить всё необходимое к побегу и ждать подходящего момента.

Подготовка не прошла даром. В полночь внезапно погас свет по всему периметру зоны. По опыту осуждённые знали, что это надолго, а зажигать в таких условиях костры для освещения объекта охрана не будет. Из барака выходили по одному, вроде бы по нужде, чтобы не привлекать внимание. Между столбами проволочного заграждения южной стороны зоны перерезали кусачками три ряда проволоки… Снежный вихрь надёжно укрывал беглецов и их следы.

Запутывая поисковые группы, пошли строго на север. Вскоре ветер начал стихать, большими хлопьями повалил снег. По расчётам заключённых, они прошли километров восемь и сделали первый привал. Подсчитали продовольственный запас. Он оказался небольшим: около трёх килограммов хлеба, килограмма полтора сахара и два килограмма соли. После краткого привала повернули на юго-восток и прошли ещё 15 километров. Потом повернули на юг.

Хлеб и сахар удалось растянуть на семь суток. После того как была съедена последняя порция, они уже едва двигали ногами. К тому же ориентир направления был потерян, всё чаще вспыхивали ссоры. О том, куда идти, наиболее ожесточённо спорили Кравченко и Парафимович. В конечном счёте инициатива перешла к Парафимовичу, под руководством которого прошли ещё километров двадцать.

В наступившей темноте шли попарно: Кравченко с Суховеевым, Малюткин с Парафимовичем. Затем Суховеев подозвал Малюткина, а Кравченко пошёл с Парафимовичем. Они вновь заспорили о маршруте, так как никаких предпосылок на ориентир не просматривалось. В этот день на пути не встретилось ни одной речки, не говоря уже о следах человека. Суховеев, как понял Малюткин, уже сговорился насчёт убийства Парафимовича, так как стал обвинять того в самоуверенности, в том, что он завёл их неизвестно куда. А вскоре Суховеев прямо заявил Малюткину, что они решили Парафимовича убить. Из-за дикого голода Малюткин понимал, что надо кем-то пожертвовать, чтобы не погибнуть всем. Выслушав Суховеева, он не стал его отговаривать, да и жизнь своя была дороже. Топор всё это время висел на поясе у Суховеева.

Вскоре остановились на ночлег. Суховеев взялся нарубить дров для костра. Бросил на снег первую охапку сухостоя. Через некоторое время сине-красные язычки пламени начали облизывать мелко наколотую щепу. Костер постепенно набирал силу. Пока Суховеев занимался дровами, остальные наломали лапника и расселись вокруг костра, ожидая, пока вскипит вода. Парафимович стал сушить промокшую обувь, портянки, брюки. Занятый своими делами, он даже не заметил, как сзади подкрался Суховеев…

Кравченко быстро разделал окровавленный труп и стал ножом делить его на части. Из ягодицы вырезал мякоть, обмыл мясо растопленным снегом и опустил в котелок с кипящей водой. Пока ужин варился, Кравченко с Суховеевым расчленили труп и все части отнесли подальше от костра на мороз. Малюткину досталось убирать внутренности. Ужинали молча, с голодной жадностью. Так же молча улеглись спать. Утром ещё отварили мяса. Позавтракали. Сил прибавилось.

Вечером на исходе шестых суток после убийства Парафимовича остановились на ночлег. Мяса убитого оставалось примерно четыре килограмма, и Малюткин поделился своими соображениями о необходимости экономии. Кравченко на предложение не среагировал и, обращаясь к Суховееву, сказал, чтобы тот готовил всё мясо, так как он чувствует, что завтра они выйдут к населённому пункту. От этих слов у Малюткина по телу пробежал мороз. Он понимал, что никакого жилья поблизости нет. Он также понимал, что Кравченко пытается усыпить его настороженность. Наступил момент, когда его жизнь повисла на волоске, и он стал лихорадочно искать выход из щекотливого положения.

Требовалось перехватить инициативу и действовать немедленно, иначе будет поздно. Он тут же совершенно спокойно поднялся с кучи лапника, подошёл к Суховееву и, обращаясь к нему, сказал: «Саша, дай-ка топор. Я сухоньких дровишек подрублю».

Суховеев безоговорочно подал ему топор. Малюткин подошёл к сухому бревну, рядом с которым сидел Кравченко. Затем, как бы примеряясь, несколько раз постучал по бревну и… мгновенно ударил обухом по голове Кравченко. Суховеев, не ожидавший такого поворота, со страха упал на снег и пополз по насту в темноту. Обращаясь к нему, Малюткин сказал, что Кравченко заслужил такую участь, так как замышлял убить его, Малюткина. «А ты не дрейфь. Тебя не трону. Теперь мы пойдём вдвоём». Затем он заставил Суховеева разделывать труп.

На следующий день с мясом Кравченко они пошли на юг. Продолжали идти без всяких ориентиров, поскольку на пути не встречалось ни речек, ни следов охотников. Тайга казалась бескрайней и пустынной. В пути часто спорили до хрипоты, каждый высказывал сомнение в целесообразности придерживаться избранного направления. Последующие девять дневных переходов не внесли ясности.

Тем временем запасы мяса подошли к концу. Оба отчётливо понимали: дальше можно продержаться только за счёт другого. Незаметно подкрадывался финал очередной драмы. Начиналась взаимная охота. Топор был один и постоянно находился в распоряжении Суховеева. Малюткин хитрил. Не претендуя на топор, он тем самым давал понять Суховееву, что он, Малюткин, для него не представляет никакой опасности.

Заканчивался десятый день пути после убийства Кравченко. Мясо кончалось. Надежда выйти на населённый пункт в этот день исчезла вместе с наступлением ночи. Дело шло к неминуемой развязке. Тут важно было не утратить бдительности.

Наконец выбрали место и остановились на ночлег. Как всегда, развели костёр. Вскипятили воду. Попили кипятка. Молча сидели у костра. Говорить было не о чём. Суховеев не терял времени даром и высушивал портянки. Недолго посидели у ярко пылавшего костра и начали укладываться спать. Поскольку ставкой была жизнь, то в выигрыше оказывался тот, кто решится прикончить другого.

В какой-то момент Суховеев потерял бдительность, не обратив внимания на то обстоятельство, что Малюткин не стал сушить свою обувь. На лапнике улеглись оба рядом, но и тот и другой не спали.

Через какое-то время Малюткин поднялся и, видя, что Суховеев смотрит на него, сказал: «Мёрзнут ноги». Затем снял сапоги и начал сушить портянки, не упуская при этом из виду Суховеева и топор, лежащий у него в изголовье.

Пока подсушивались портянки, Малюткин стал рассказывать Суховееву, что он якобы задремал и увидел сон. Выходило, что завтра они обязательно выйдут к населённому пункту. Суховеев в свою очередь стал убеждать Малюткина в правильности его предположения.

Когда Малюткин разжигал костёр, то специально разложил его так, чтобы тот погорел-погорел и начал гаснуть. Суховеев спросил, почему костёр плохо горит. Малюткин ответил, что тот набрал плохих чурок, которые не горят. Потом сказал: «Дай-ка, Саша, топор, я подколю сухоньких дровишек». Суховеев приподнялся, подал ему топор. Малюткин нарубил дров, подбросил их в костёр, а топор положил на ноги Суховееву. Несколько минут спустя переложил топор ему в изголовье. Костёр начал разгораться с новой силой. Малюткин посидел у костра, подсушивая телогрейку. Затем намотал на ноги портянки, надел телогрейку и попросил Суховеева подвинуться, так как тоже собрался спать. И в тот момент, когда Суховеев стал поворачиваться, освобождая ему место, мгновенно схватил топор и обухом нанёс смертельный удар по голове Суховееву.

…Утром Малюткин окончательно разделал Суховеева. Весь день отдыхал и отъедался. Здесь же переночевал вторую ночь. Сил заметно прибавилось. Дальше на юг шёл один и в конце концов потерял счет дням. После того как полностью съел запасы мяса, решительно повернул и пошёл в северо-западном направлении. Трое суток шёл без пищи, и тут ему повезло.

На него, уже обессиленного, наткнулись четверо ненцев-охотников. Они-то и доставили Малюткина в городской отдел милиции Надыма.

После краткого опроса его посадили в отдельную камеру. О беглеце передали сообщение в штаб военизированной охраны Обского лагеря. Для опроса Малюткина и последующих разыскных действий прибыла оперативная группа. Первым делом побеседовали с ненцами, затем опросили Малюткина об обстоятельствах побега, составе группы, марш руте пути, судьбе остальных участников…

12 ноября специальная экспедиция вместе с Малюткиным отправилась по маршруту побега в поисках останков беглецов. Поиск начали от устья реки Хаги, двинулись вверх по реке Надым. Обстоятельно обследовались её притоки: речка Зуга, Выла-Танлово и ряд безымянных рек до речки Пейс-Яха. Поскольку, по показаниям Малюткина, первым был убит Парафимович, то искали его труп. Уже к вечеру 13 ноября опергруппа в районе правого берега реки Хаги, в 500 метрах от устья реки Надым, 100 метров восточнее от правого берега, подняла труп, точнее, останки Парафимовича. Попытались найти останки Кравченко, но не нашли, так как Малюткин плохо ориентировался на местности. Обследовали берега и притоки реки Надым и уже здесь, в 6 километрах от устья реки Пейс-Яха, обнаружили место убийства Суховеева.

Таким образом, поисковая группа шла по примерному маршруту побега с 12 ноября по 1 декабря 1949 года. По установленному порядку трупы беглецов, их останки и принадлежащие погибшим вещи в обязательном порядке поднимались с места происшествия и доставлялись для опознания по месту отбывания наказания. Поэтому всякие россказни бывших заключённых советских лагерей относительно отрубаемых пальцев с целью проведения идентификации являются не чем иным, как выдумкой, украшавшей их рассказы.

Что касается Малюткина, то он был отправлен в Куйбышев на судебно-медицинскую экспертизу. Нам не известна его дальнейшая судьба, но даже если он был признан вменяемым, ему смертная казнь не грозила, так как она была отменена в 1947 году. Его могли осудить, и вполне возможно, что он уже давно освободился из места заключения.

Глава четырнадцатая
ГУЛАГ послевоенного времени

С окончанием войны многие осуждённые связывали большие надежды на освобождение по случаю Великой победы советского народа. Казалось, незаконно репрессированных в 30-х годах, сумевших пережить эти трудные годы (оставалось их не так уж и много), следовало освободить в первую очередь. Они и тогда представляли мнимую опасность для государственного строя, а после войны тем более не могли представлять опасности. Их надежды не оправдались. Более того, даже в отношении тех, кто отбыл срок наказания, но продолжал содержаться в лагерях до окончания военных действий по директиве НКВД и Прокуратуры СССР за № 221 от 22 июня 1941 года и № 185 от 29 апреля 1942 года и всех последующих дополнений к ним, был проявлен ничем не обоснованный произвол. В совместной директиве МВД, МГБ, Прокуратуры СССР от 24 июня 1945 года предлагалось лиц, в отношении которых имелись агентурные сведения об их антисоветской деятельности за время нахождения в заключении, арестовать, представить материалы на рассмотрение Особого совещания для решения вопроса о направлении в ссылку. Повторно осуждённые подлежали направлению в отдельные лагерные пункты с более строгим режимом и ещё больше ограничивались в правах.

Что касается отбывших наказание и прикреплённых для работы в лагере на время войны на положении вольнонаёмных, то, невзирая на их отношение к труду и поведение, им запрещалось возвращаться на прежнее место жительства. Они направлялись в ссылку в районы Сибири севернее Транссибирской железнодорожной магистрали. Тем самым репрессированные – и виновные, и невиновные – до конца дней своих исключались из участия в общественной жизни и привычной для них до ареста среды.

Только во второй половине февраля 1946 года начали освобождаться из ИТЛ изолированные без суда и следствия на основании решения Особого совещания при НКВД СССР до окончания войны в соответствии с протоколом № 47-М от 15 июня 1942 года по «очистке» тыла.

В послевоенные годы на рост преступности в стране и на её расцвет в местах лишения свободы существенное влияние оказала «гуманизация» карательной политики вследствие отмены в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года смертной казни в стране (к чему общество после такой жесточайшей войны не было готово) и последующим усилением уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества, личной собственности граждан.

Отмена смертной казни существенным образом повлияла на осложнение обстановки в местах лишения свободы. К междоусобицам среди воровских группировок добавились массовые вооружённые побеги с на падением на охрану и её разоружением. Из Обского ИТЛ только в июне 1948 года было совершено два побега. В первом случае бежали 33 особо опасных преступника, во втором – 31. При этом ими были убиты два и тяжело ранены ещё два бойца военизированной охраны. При ликвидации побегов из этих групп бежавших были убиты 6 и задержаны 12 заключённых. В июле этого же года групповой вооружённый побег совершили особо опасные преступники из Северопечорского ИТЛ. Участники группы разоружили двух конвоиров, напали на подразделение военизированной охраны. Во время нападения ими были убиты пять стрелков и ранен командир подразделения охраны. Преступники захватили оружие, боеприпасы и продовольствие. Аналогичные побеги, сопровождавшиеся убийством местных жителей, происходили и из других лагерей.

В условиях отсутствия сдерживающего фактора в виде высшей меры наказания за убийство заключённых на почве вражды между группировками «воров в законе» и «отошедших» заставляло руководство ГУЛАГа искать выход из положения. Этим целям послужила начавшаяся дифференциация контингента. В феврале 1948 года Совет Министров СССР принял постановление «Об организации лагерей и тюрем для содержания особо опасных категорий преступников», в развитие которого МВД СССР приняло решение по организации особых тюрем (Владимирская, Александровская, Верхнеуральская), предназначенных для содержания шпионов, диверсантов, националистов, белоэмигрантов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, участников других антисоветских организаций, групп и лиц, представляющих подобную опасность. Содержание иных категорий заключённых в этих тюрьмах исключалось. Для непригодных к труду инвалидов из перечисленных категорий предназначались Тобольская и Златоустовская тюрь мы с количеством контингента по 500 человек в каждой.

16 марта этого же года принимается совместное решение МВД, МГБ и Генерального прокурора СССР «Об организации особых лагерей и тюрем МВД для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении последних по отбытии наказания в ссылку на по селение под надзор органов МГБ». На МВД возлагалась задача в течение восьми месяцев вывезти указанные выше категории осуждённых в особые тюрьмы и лагеря. Пересматривались все дела осуждённых по ст. 58 специально созданными комиссиями. Они выносили заключение: об оставлении по прежнему месту содержания в связи с тяжёлой болезнью или с истечением срока наказания в 1948 году, о переводе в специальные ИТЛ и тюрьмы, об оставлении в общих ИТЛ и тюрьмах как не подпадающих под действие постановления. Место ссылки определялось в районах Колымы, Красноярском крае и Новосибирской области в 50 километрах севернее железнодорожной магистрали и в Казахстане, за исключением шести областей.

Для размещения спецконтингента на базе существующих ИТЛ создавались пять особых лагерей: Минеральный (Коми АССР), Горный (г. Норильск), Дубравный (Мордовская АССР), Степной (Казахская ССР), Береговой (г. Магадан).

Как известно, статья 58 включала 14 пунктов. Сегодня все осуждённые по данной статье признаны политическими с вытекающими отсюда последствиями, то есть безусловной реабилитацией, за исключением отдельных лиц. Однако представляется, что это чисто формальный подход, ничего общего не имеющий с реальной действительностью. К примеру, что имеют общего с политическими осуждённые за участие в вооружённом восстании или вторгшиеся на советскую территорию в составе вооружённых банд (п. 2) или в подрыве государственной промышленности, торговли, денежного обращения (п. 7), за совершение террористического акта (п. 8), разрушение, повреждение государственного имущества (п. 9), за контрреволюционный саботаж (п. 14)? Фактически получалось, что осуждённый с целью уклонения от отправки на фронт или из-за нежелания работать на тяжёлом производстве отрубал себе пальцы на руках или ногах, вызывал искусственное заболевание, глотал металлические предметы, удаление которых требовало хирургической операции, и по п. 14 ст. 58 автоматически переходил из разряда уголовных преступников, становясь «политическим». По нынешним меркам он тоже «боролся» против тоталитарного режима и заслуживает привилегий в качестве жертвы политических репрессий.

В 1948 году лагеря освобождались от непригодных к труду инвалидов из числа приговорённых к каторжным работам. Для их концентрации выделялось пять тюрем с общим лимитом наполнения 3880 человек.

Начатая в 1948 году изоляция активного уголовно-бандитствующего элемента в специальных подразделениях строгого режима принесла некоторые положительные результаты в укреплении порядка в лагерях. Поэтому в 1950 году такая практика получила дальнейшее развитие. В целях усиления изоляции активного уголовно-бандитствующего элемента и создания условий, исключающих бандитские проявления и убийства среди заключённых, указывалось в приказе МВД, дополнительно организуются специальные подразделения строгого режима для содержания 80 200 заключённых. Одновременно расширялась практика перевода осуждённых, отнесённых к этой категории, на тюремный режим по решению Особого совещания. Для этих целей выделялись тюрьмы: Златоустовская № 2, Тобольская № 3, Вологодская № 2 и Новочеркасская № 3. В них устанавливались два разряда, предусмотренных специальной инструкцией, действие которой распространялось только на эти тюрьмы. Каждому разряду соответствовали свои условия содержания. Например, заключённые второго разряда содержались в общих камерах, носили собственную одежду. Им разрешалось иметь четыре свидания в год с родственниками и иными лицами, отправлять одно письмо в месяц, получать продовольственные, вещевые и денежные передачи на сумму до 300 рублей в месяц.

Решения о направлении осуждённых в созданные по решению правительства особые лагеря МВД и особые тюрьмы МГБ, как показала после дующая практика, не всегда принимались обоснованно. Особенно часто допускались ошибки в отношении лиц, привлечённых к ответственности за службу в карательных органах немецко-фашистских оккупантов во время войны, и лиц, представляющих опасность из-за своих антисоветских связей. МГБ СССР впредь обязывалось направлять в то или иное место заключения осуждённых только с санкции прокурора. В течение трёх месяцев проводилась работа по пересмотру всех личных дел осуждённых, отбывавших наказание в особых лагерях и тюрьмах. Из них этапировались судимые за службу в карательных органах и представляющие опасность из-за своих социальных связей, но помещённые туда без достаточного основания. С целью полного отделения уголовных преступников от осуждённых по ст. 58 на базе существовавших лагерей организовывались новые: Речной, Песчаный, Луговой, Озёрный, Береговой. Емкость каждого устанавливалась в пределах 20 тысяч человек.

Создание в составе ИТЛ специальных подразделений строгого ре жима для изоляции активного уголовно-бандитствующего элемента и злостных нарушителей режима положительно сказалось на состоянии оперативной обстановки. Быстрее решались вопросы изоляции указанных категорий от основной массы осуждённых. Значительно сократились внутрилагерные и межлагерные перемещения контингента. С 1951 года на специальных лагерных пунктах строгого режима началось раз дельное содержание враждовавших между собою преступных группировок заключённых. Как уже отмечалось, после отмены смертной казни преступность в местах лишения свободы начала бурно прогрессировать. Лагерные пункты строгого режима стали малоуправляемыми, так как администрация опасалась круглосуточно находиться в среде осуждённых, не защищённая уголовно-правовыми мерами от террора со стороны правонарушителей. Поскольку в правительственных органах этот вопрос не решался, хотя и был поставлен, то в апреле 1951 года министр внутренних дел С. Круглов приказал все дела об убийствах или покушениях на убийство представителей лагерной администрации и личного состава военизированной охраны передавать на рассмотрение военных трибуналов, которые привлекали заключённых к ответственности по ст. 58 п. 8 (террор) – за совершение террористического акта с применением высшей меры наказания – расстрела.

В 1952 году ряд министров внутренних дел союзных республик, начальников УМВД и ИТЛ настойчиво ставили вопрос о внесении изменения в указ Президиума Верховного Совета СССР об отмене смертной казни, с тем чтобы он не распространялся на заключённых, совершивших бандитские действия в лагерях и колониях. 13 января 1953 года ПВС СССР издал указ «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключённых в исправительно-трудовых лагерях». В течение семи дней в лагерях и колониях была проведена работа по объявлению заключённым под роспись содержания указа. Эти документы вкладывались в личные дела заключённых. В последующие годы дела такого рода стали рассматриваться в военных трибуналах войск МГБ и спецсудах.

С окончанием войны ставилась также задача по улучшению условий содержания заключённых. Если во время войны в силу объективных причин НКВД СССР было вынуждено мириться с недостатками в режиме и быте осуждённых, то дальше такое положение признавалось нетерпимым. На это обращалось внимание министров внутренних дел союзных республик, начальников УВД краёв и областей на совещании в марте 1946 года.

В специальной директиве на этот счёт подчёркивалось, что их содержание, быт, труд, режим, медико-санитарное обслуживание и перевоспитание на основе приобщения к общественно-полезному труду должны соответствовать основным принципам исправительно-трудовой политики советского законодательства. Определённую роль в реализации отдельных положений директивы сыграло установление прокурорского надзора за деятельностью администрации.

Задачи, поставленные по улучшению жизни и быта заключённых, на первый взгляд были реальными для выполнения. Число осуждённых в лагерях за предвоенные и военные годы достигло самой низкой отметки, по состоянию на 1 января 1946 года в них содержалось 600 897 человек. Однако прогнозы на дальнейшее снижение численности оказались несостоятельными. На то были свои причины.

Значительное количество активных пособников гитлеровцев «растеклось» по стране. Пытаясь скрыть своё прошлое, многие из них предпочитали быть осуждёнными за уголовные преступления. Рост уголовной и политической преступности происходил в основном за счёт населения республик и областей, находившихся в оккупации. Этому способствовала ликвидация националистических бандитских формирований в западных областях Украины, Белоруссии и в Прибалтийских республиках. На увеличение количества и изменение качественного состава заключённых оказала влияние миграция населения (возвращение эвакуированных, демобилизованных, репатриантов), наличие у граждан большого количества огнестрельного оружия, детская беспризорность и безнадзорность. Свою роль сыграло и изменившееся уголовное законодательство, особенно указы 1947 года.

Всё это, вместе взятое, привело к тому, что началось интенсивное наполнение лагерей, а среди заключённых образовалась довольно значительная прослойка лиц, имеющих сроки наказания от 10 до 25 лет Если на начало 1948 года эта категория составляла в местах лишения свободы 5,2 %, то к 1952 году она выросла до 25,4 %.

Много внимания уделялось вопросам организации питания осуждённых и его улучшению. В 1946–1947 годах во всех лагерях, колониях, тюрьмах, на пересылочных пунктах была широко развёрнута работа по получению осуждёнными продуктовых посылок и передач, а также вещевого имущества. На Украине для улучшения питания организовывалось приготовление блюд за наличный расчёт и была налажена работа буфетов. Во многих лагерях и колониях администрация выделяла землю осуждённым под индивидуальные и коллективные огороды, снабжала их посадочным материалом. Полученная продукция использовалась осуждёнными для улучшения своего рациона.

С марта 1947 года торговые точки открылись во всех ИТУ. Это позволяло удовлетворять минимальные запросы заключённых в предметах первой необходимости. В некоторых лагерях практиковалась организация питания по типу артельных кухонь, что позволяло избегать хищения продуктов и способствовало улучшению качества приготовления пищи. Отсюда повысилась материальная заинтересованность осуждённых в результатах своего труда.