Текст книги "Кричи, белокрылое создание (СИ)"

Автор книги: Соня Середой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– А я ведь не убивал, Илона, – подойдя к девушке, Билли опустился перед ней на колени и накрыл ее ладони своими. – Никогда.

– Не убивал? – У девушки едва челюсть от удивления не отвисла, она опешила и сарказм вырвался непроизвольно. Успокоившись, она почувствовала, как самообладание возвращалось к ней, но страх никуда не торопился уходить. Стоило быть аккуратной. – Я читала твое досье, Билли. Кого ты пытаешься обмануть?

– До этого ада я никого и пальцем не тронул. А потом начались кошмары, боль.

Он сильнее стиснул пальцы блондинки, но та не обронила ни звука, продолжая смотреть на собеседника. Мужчина не пытался покаяться; возможно, он намеревался объясниться, однако все звучало, как оправдание.

– Когда я первый раз открыл глаза, то увидел, что сделал. Мне казалось, что все это сон и кошмар, но кровь была реальна.

– Но ты мог остановиться, – едва ли не в мольбе прошептала медсестра, подавшись вперед. – Сказать ученым, что становится хуже. Пойти если не в полицию, то хотя бы рассказать им, что ты… что они с тобой сделали.

– Они бы мне не поверили. Ведь я… видел их, видел, как они зовут, молят об освобождении. Внутри них сидели заточенные богом существа, и я помогал им освободиться. Но они были только во снах. Не наяву… но они действительно там были, Илона. Это были Ангелы.

Ангелы…

– Но…

– Я пытался найти их, Илона. Раз за разом найти того, кто помог бы спасти меня! Но находил… плоть.

За недостатком слов, девушка закрыла глаза и покачала головой. В этой истории большим монстром была она, нежели Билли Хоуп, разум которого изувечила организация, на которую она работала. Из простого парня, который хотел помочь своей матери победить рак, он превратился в маньяка, убивающего невинных женщин. Проститутки попадались ему под руку чаще всего не из-за религиозного подтекста очищения мира от грязи и похоти. Случалось это потому, что по ночам на улицах незнакомцев не боялись лишь они.

– Ничего и никого, кто мог бы привести меня к спасению. От отчаяния меня разрывала злость. Первые случайные убийства… я стал верить, что так оно и должно быть.

– Нет, Билли. Это не причина для убийств. Не обманывайся…

Слова могли спровоцировать его, но Илона говорила от сердца, переполненного грустью и горечью. Ей стало тошно, только перед лицом опасности, услышав знакомую историю из первых уст, а не изучив ее под микроскопом за рабочим столом, она ощутила тяжесть вины и ответственности.

Взгляд Билли изменился. С придыханием Илона заметила, что тоскливый огонек исчез и вспыхнула искра недовольства. Мужчина поднялся с колен и подался вперед, вынудив девушку отпрянуть к спинке, о которую он облокотился и закрыл с двух сторон.

– А что – причина? – Без былой растерянности уточнил Билли. Аккуратным движением он заправил за ухо тонкую прядь волос медсестры, смотря на нее прищуренным взглядом. – Эти образы не покидали меня, а стали частью. И мои надежды окупились. Я нашел своего Ангела.

Сердце пропустило удар, когда Билли улыбнулся, поскольку в этом жесте Илона не обнаружила ни следа доброты и сострадания. Кровь отхлынула от лица, и девушка поняла, что как бы ей не было жаль, перед ней находился не тот, кому Мерков подписал смертный приговор. А его безумное творение.

– Прошу, Билли, отпусти меня. Я же не причиню тебе вреда.

– Я знаю, – продолжая нервно улыбаться, пациент CygneBlanc положил ладонь на щеку медсестры и провел большим пальцем по ее пересохшим губам. – Я… хм. Я знаю, что это безумие, но мне кажется, я люблю тебя. Твои глаза, кожу, запах…

Поцелуй обжег губы Илоны, словно прикосновение горячего металла. Но по-настоящему страшно стало, когда рука мужчины соскользнула с плеча под куртку и легла на талию.

– Прошу… – Не в силах сдерживать слезы и отчаяние, блондинка молилась о спасении. – Прошу, не надо…

– Я никому не дам тебя в обиду, мой Ангел. Никому.

Но молитвы никто не услышал.

8 мая. 4:06

Франция, лечебница «CygneBlanc».

Это не напоминало кошмар, а было его истинным воплощением. Запах стерильности и влаги перебивала острая кислота пота, исходящая от мужчины, сидящем на стуле со связанными за спинкой руками. Его голову скрывал кусок ткани, поэтому, едва раздались шаги, он начал дергаться и мычать – похоже, ему заткнули рот.

Лиза с широко распахнутыми от ужаса глазами смотрела на пленника, не в состоянии пошевелиться – остановившись после долгого пути, она уже была не в силах двинуться вновь. Страх поглощал ее медленно, смаковал каждую косточку и нерв, разжевывая их и обсасывая. Девушка ни о чем не могла думать, кроме как о собственной судьбе.

Я умру? Я умру… нет, я не хочу умирать. Я не хочу, не хочу, не хочу.

Дверь за спиной захлопнулась, от неожиданного звука, показавшегося оглушительным грохотом, Лиза вздрогнула и сбивчиво выдохнула. Попятившись, она была готова сорваться в любой момент и выломать преграды, нестись очертя голову. Однако ей не удалось отступить дальше, встретившись спиной со Стефано. Он тихо ухмыльнулся, ощутив ее дрожь, и положил руки ей на плечи.

– Я понимаю твое волнение, ведь путь творца не всегда прост, как все думают.

Мужчина шептал практически над самым ухом, теплое дыхание щекотало кожу, однако Лиза почти не замечала этого, скосив взгляд к изогнутому лезвию ножа, которое Стефано сжимал в правой руке. Холодный металл от ее лица отделяли считанные сантиметры.

– Всем с трудом даются первые шаги, – отпустив девушку, он подошел к пленнику и встал у него позади. Тот в свою очередь принялся сильнее дергаться и мычать, почуяв близость опасности. – Я понимаю, что ты пошла со мной, чтобы спасти того юриста, да и самой не оказаться со вспоротым животом, однако… признаться, последние твои слова меня заинтриговали.

Лиза смотрела на Стефано не в силах оторвать взгляд, выдавить из себя хоть слово или звук. Подбородок нервно подергивался, будто ее одолел озноб, а вовсе не из-за страха. Она боялась сделать что-то не так или спровоцировать художника, хотя молчаливое отупение также могло его взбесить. Она балансировала над пропастью, рискуя в любой момент сорваться вниз.

– П… почему же? – Скорее, выдохнула сквозь сжатые зубы Лиза, чем поставила четкий вопрос. Но первые слова позволили ей хоть немного освободиться от невидимых пут. – Почему заинтриговали?

– Ты тоже видишь этот мир иначе. Пусть в банальном понимании художественной интерпретации, но в тебе есть потенциал. Его только необходимо… раскрыть.

Взмахнув свободной рукой, словно герой мультфильма, бросающий в воздух волшебную пыль, Стефано дерзко улыбнулся. Нож блеснул в тусклом свете настенной лампы, опустившись на затылок пленника, вынудив Лизу в ужасе задержать дыхание.

Не хочу умирать, не хочу умирать, не хочу также…

Однако незнакомец не погиб, Стефано всего лишь разрезал узел и ткань быстро слетела на пол, представив покрасневшее и блестящее от пота лицо научного сотрудника. Кажется, брюнетка его видела, во всяком случае, он показался ей знакомым. Она смотрела на него с недоумением, в то время как глаза мужчины блестели от паники и ужаса.

– Наверное, это будет даже забавно, – рассуждал Стефано, обходя заложника стороной и двигаясь обратно к девушке. Он похлопывал лезвием по свободной руке, продолжая ухмыляться: – Для меня это тоже будет в новинку, и если мы оба приложим все усилия, то из этого может получиться что-то интересное.

– Что? – Потеряв основную идею, Лиза в растерянности обернулась к мужчине. – Что будет в новинку?

– Наставничество, – терпеливо пояснил Стефано, однако в голосе промелькнула стальная нотка, которая не обрадовала собеседницу. – Надеюсь, ты не подведешь меня.

Подбросив нож, художник перехватил его за лезвие и протянул девушке, что вызвало у той откровенное негодование. Страх уступил место растерянности, Лиза неуверенно взяла оружие, которое показалось ей невероятно тяжелым и горячим. Она смотрела на игру света, отражающегося от лезвия, и не понимала, что происходит. До нее просто перестало доходить происходящее реальности, мозг не обрабатывал информацию, а лишь принимал ее.

Подняв испуганный взгляд на Стефано, а затем переведя его на пленника, который побледнел от ужаса, брюнетка пролепетала:

– Я не… я не понимаю, что ты хочешь. Что ты от меня хочешь?

Улыбка быстро исчезла с лица художника, что не могло означать ничего хорошего, и тем не менее мужчина не в пал в ярость. Он сощурил здоровый глаз и внимательно присмотрелся к собеседнице, словно думая: «что ж, а чего я ожидал?» Лиза тоже не понимала, чего он от нее хотел. От страха мысли разбежались по углам, в любой другой ситуации она моментально сообразила бы, что происходит, но сейчас она ничего не понимала.

Нож. Я. Пленник. Стефано. Нож, я, пленник, Стефано… как это… что это?.. не хочу умирать…

Она была готова расплакаться от непонимания, как ученица младших классов, понятия не имеющая, как решать квадратное уравнение.

– Не заставляй меня тратить драгоценное время, – низким от подступающей злости голосом прошептал Стефано и, подойдя к девушке со спины, развернул ее за плечи лицом к пленнику.

Лиза не сопротивлялась, когда он обхватил ее ладонь, сжимающую лезвие, когда прижался ближе и направил ее руку на связанную жертву.

– Не с первой попытки художнику удается сотворить шедевр, – прошептал он ей на ухо, заставив затаить дыхание и вздрогнуть то ли от испуга, то ли от пробежавшей волны возбуждения. – Попробуй меня удивить. У тебя есть одна попытка.

Одна попытка.

Когда Стефано отошел, она едва не упала на пол от слабости.

Одна попытка? Сотворить шедевр? Он что, хочет, чтобы убила этого мужчину?!

А на что ей, собственно, приходилось рассчитывать, идя на поводу у безумца и прося о помощи? Что, черт возьми, она себе вообразила?! А хуже всего то, что кто-то точно умрет, и бедняга, привязанный к стулу, точно не выберется отсюда живым.

Ухватившись за мысль, как за последнюю возможность, Лиза задержала дыхание и на негнущихся ногах подошла к научному сотруднику. Она буквально спиной ощущала, как Стефано наблюдал за ней блестящим от азарта взглядом. А еще она чувствовала, исходящий от пленника резкий кислый запах пота.

Либо ты, либо вы оба. Либо ты, либо вы оба. Он точно умрет, он точно умрет, он точно…

Лиза не знала, что делать, как удивить Стефано, ведь она даже не представляла, как заставить себя убить мужчину. Это ведь не как раздавить таракана, речь идет о человеческой жизни, о том, кто смотрит на тебя с безумными от испуга глазами, в мольбе раскачивая головой и пытаясь что-то произнести сквозь пропитавшийся слюной кляп.

Поднеся нож ближе, Лиза опустила лезвие на выпуклый живот, услышав истошный визг жертвы. Она не причинила ему вреда, однако незнакомец дергался так, будто она уже вогнала холодное лезвие ему под ребра.

Зажмурившись, брюнетка потеряла последнюю каплю самообладания и заплакала. Слезы обжигали глаза и крупными гроздьями скатывались по щекам.

– Я не могу… – Вымученно застонала она. – Я не могу убить его…

– Нет можешь, – вкрадчиво произнес Стефано, после чего по комнате разнесся громкий щелчок взводимого курка. – Просто сделай это. Ну же!

– Я не могу… – Повторила Лиза, хотя понимала, что подобными словами подписывала себя смертный приговор.

– Поверить не могу, что потратил на это время, – с раздражением прошипел Стефано и нажал на спусковой крючок. – Сделай это! Живо!

От эха раздавшегося выстрела у Лизы заложило уши, ужас наполнил сердце до краев, зато громкий звук помог сбросить оцепенение. Ее будто по голове ударили, и тело будто освободилось от оков, налилось силой. Брюнетка понятия не имела, правильно ли поступала, но страх подтолкнул ее к действию, пока молчала совесть.

Лезвие вошло без препятствий, как в теплое масло, не встретив сильного сопротивления. Несмотря на зажатый рот, мужчина закричал, да так громко, чем испугал Лизу едва не до потери сознания. Упав на колени, она непроизвольно дернула нож вниз, вызвав у пленника не только агонию, но и сильное кровотечение. Багровая кровь омывала ей ладони и пальцы, которые она была не в состоянии разжать. Капли скатывались по тыльной стороне рук вдоль вен, очерчивая контрастные линии на коже.

– Разочарование. Боже…

«Разочарование, Лиза, ты – сплошное разочарование!»

Наблюдая, как жизнь покидает незнакомца и его глаза стекленеют, девушка перестала плакать. С последним стуком сердце выбросило в артерию последний сгусток страха, заменив его холодным обезболивающим шоком.

«Ты зачем набросилась на своего одноклассника? Ты совсем из ума выжила, толкнув из окна?! А если бы это был не первый этаж?!»

Пощечина.

Но они смеялись надо мной, над моим выговором… они заперли меня в туалете и облили водой из унитаза! Они кидали в меня камнями!

Кровь липла к рукам, словно пролитый горячий сироп, и набиралась черной лужей у колен, в которой Лиза увидела свое отражение, свой опустошенный взгляд.

«Картины? Господи, только не говори, что ты серьезно. Мы с матерью не для того тебя воспитывали, чтобы ты росла в нищете. Ты поступишь в экономический, и это не обсуждается!»

Но если я не просто хочу творить? Я же побеждала на многих конкурсах, и мне давали денежные награды, а также я недавно связывалась с галереей… они готовы помочь в поиске спонсоров…

– А я еще возлагал…

«…на тебя какие-то надежды».

Ощутив приставленный к голове ствол револьвера, Лиза не испугалась, ее оглушило куда более мощное чувство, которое преследовало ее с детства.

Гнев.

Часто задышав, чтобы хоть как-то сдержать подступающие слезы, она пыталась бороться со злостью. Но звучавшие в голове голоса оказались так жестоки и громки, что у нее сдали нервы. Всю свою жизнь она бежала от них и пряталась в углу, а сейчас, смотря на себя сквозь кровавое отражение, видела не маленькую девочку, над которой издевались, потому что ненавидели.

Они это делали, потому что боялись. Боялись, что у меня все получится.

Слезы жгли глаза, и на смену страха пришло сожаление, которое заставило Лизу широко, до боли в щеках улыбнуться и засмеяться. Плечи нервно подрагивали, а из горла вырывались звуки, более напоминающие кашель. Ее поведение вынудило Стефано растеряться, девушка поняла это, ощутив, как ствол пистолета перестал упираться ей в затылок.

– Я не разочарование, – зашипела она, и безумная улыбка обратилась в оскал. – Я не разочарование.

Подхватив снизу края серой сорочки, Лиза стянула с себя верхнюю одежду. По нагой коже пробежали мурашки от повеявшего сквозняка, но это ничуть не взволновало брюнетку, как и ощущение наготы. Утопив руки в остывающей крови, она зачерпнула красную жидкость и плеснула себе на щеки, заскользив руками пот шее к груди.

Прикосновение липкой крови взбудоражило Лизу, но она не была испугана, пребывая в адреналиновом опьянении, ощущая энергию и силу, которая рвалась наружу, которую год за годом в ней пытались подавить родители и общество. Она представила, как рушатся стены, которые приходилось возводить на протяжении минувших лет, чтобы защитить себя. Падали с треском и грохотом, хороня под собой страхи и моральные устои, навязанные обществом.

Втянув через нос воздух, пропитанный запахом кислого металла, девушка поднялась на все еще дрожащих ногах и быстро обернулась, бросив на Стефано полный ненависти взгляд. Он не направлял на нее оружие, держа его опущенным, однако смотрел настороженно и с едва скрываемым любопытством. Лизе претила его выражение лица, ведь он хотел от нее избавиться, как от разочарования. От одного лишь звука этого слова у нее сжимались кулаки, в ней бурлила ненависть, пылал огонь, придававший сил.

Полностью обернувшись, девушка сделала шаг вперед, не отрывая от мужчины взгляд. Если он только попытается причинить ей вред, она не задумываясь бросится на него, расцарапает, растерзает в клочья, будет сопротивляться даже с простреленной грудной клеткой.

Но он только смотрел, изучал ее взглядом эксперта, которого с каждой секундой наполняло восхищение увиденным шедевром. Лиза не могла определить, испытывала ли отвращение при мысли, что ее оценивали, как экспонат, или же, наоборот, наполнялась гордостью за себя.

Она подалась еще ближе, сократив расстояние между ними до небольшого шага, отчего ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. Сердце ее трепетало от нарастающего напряжения, возбуждения, которое она едва сдерживала. Брюнетке хотелось рвать и метать, уничтожать и буйствовать, однако без тригера у нее не получится сорваться с места. Лиза понимала, что с нетерпением ждет реакции Стефано, и в зависимости от этого придется решать, что делать дальше.

Пальцы мужчины прикоснулись к ее лбу, убрав с лица прилипшие пряди волос, и скользнули ниже, очерчивая линию подбородка.

– Неплохо, – одобрительно улыбнулся он, – для первого раза.

Этого было недостаточно, Лизе хотелось услышать, что она – совершена, что все сделала правильно, и ее талант неоспорим. Эти слова буквально рвались с языка, злость кольцом обхватила горло, но, когда Стефано скользнул рукой вниз, коснувшись груди, на долю секунды она испугалась неожиданно жеста и вздрогнула.

Будто нарочно обрадовавшись подобной реакции, мужчина толкнул ее назад. Не устояв на ногах, Лиза повалилась на бок, приземлившись в размазанную лужу кровь. Волосы моментально пропитались липкой жидкостью, а испачканное плечо ничуть не обрадовало девушку. Она хотела подняться, однако художник рывком развернул ее на спину и придавил.

Лиза не пыталась сопротивляться, однако прожигала его яростным взглядом, понятия не имея, почему он так хитро и довольно улыбался. Ей претило положение жертвы, и в то же время злость подняла в ней волну возбуждения, которую никогда прежде не ощущала. Ей хотелось сражаться, и в то же время быть обузданной, стать податливой глиной в руках опытного мастера.

– Элайза… – На выдохе протянул ее имя Стефано, окинув насмешливо снисходительным взглядом, в котором горел огонек вожделения. – Не заставляй меня больше злиться.

– А ты не принижай меня, – зарычала в ответ брюнетка, чем только раззадорила мужчину.

Злость, насилие… Его это возбуждает. А слабость – раздражает.

– Так не давай мне для этого повода, – с неожиданным недовольством прошипел Стефано, а затем впился в ее губы жадным поцелуем.

От столь внезапного жеста Лиза растерялась, однако тело, будто ждавшее команды, моментально отреагировало. Изогнувшись, девушка попыталась максимально прижаться к пышущей жаром груди мужчины, оставляя на рубашке кровавые следы. Ее порыв подстегнул художника навалиться на нее, придавить к полу, почувствовать, что она в ловушке и никуда не сбежит. Лиза и не собиралась, ее только сильнее раскрепостило понимание, что он возбужден и не остановится. Будет терзать ее тело, оставлять пунцовые синяки, до боли сжимая бедра и оставляя следы укусов на коже.

Все равно. Сейчас мне все равно.

– Больше не смей меня ослушаться, – надрывающимся от возбуждения голосом прошептал ей на ухо Стефано. – Ты мое создание. И останешься моей навсегда.

Угроза была реальной, Лиза это прекрасно осознавала. Один прокол – и ей конец.

Но сейчас ей было все равно.

====== ЧАСТЬ 2.1. LES CHASSEURS. Avant ======

Комментарий к ЧАСТЬ 2.1.

LES

CHASSEURS

. Avant Les chasseurs (франц. «охотники») Avant (франц. «до» – временное значение)

3 годаназад.

27апреля. 14:34

Газни, провинция Кандагар, Афганистан.

«Щелк» – звонко закрылась металлическая крышка зажигалки. «Щелк» – снова открылась, а через пару секунд потрескавшиеся от жары пальцы вновь захлопнули металл.

– Господи, ты можешь перестать?

– Это не так раздражает, как стоны умирающих.

Марьям довольно ухмыльнулась, заметив укоризненный взгляд Эдиты, которая не уставала остро реагировать на всякие черные шуточки и замечания.

– Я вас обеих выставлю, если продолжите угнетать обстановку. Здесь людям и так плохо, незачем и словами кидаться, – не глядя на Марьям, усевшуюся прямо на полу под сгибом палатки, Илона сосредоточенно зашивала рану на плече ее сестры.

Пот стекал гроздьями по лбу из-за царящей духоты в полевом госпитале, в котором, к счастью, пустовала половина раскладных коек. Чем меньше раненых, тем лучше для всех – медперсонал может уделить более детальное внимание всем пострадавшим, дышалось легче, да и отсутствие жертв само по себе подарок.

От теплой крови игра проскальзывала между пальцев, Илоне постоянно приходилось вытирать их о бинт. Поначалу работа в полевых условиях ее сильно выматывала, давила на психику и заставляла задуматься, а правильно ли она поступила, отправившись под флагом Красного креста? Ей было страшно, с подобными испытаниями ее никогда не сталкивала судьба. В НИИ мало что говорило об опасности, а когда Нестора пригласила на работу частная организация, предложение которой зародило в его глазах азарт и огонь, которых девушка давно не видела. Он покинул Научный Институт, отказавшись поначалу брать Илону с собой, во всяком случае потому, что наниматель не оказался заинтересован в молодой лаборантке с образованием медсестры.

«Я постараюсь убедить их, чтобы они также наняли и тебя, но пока ничего не обещаю», – эти слова мужчина произносил отстраненно, а за последнее время все реже и реже выходил с блондинкой на связь. Девушка разрывалась от обиды и волнения, Нестор вряд ли ее хоть когда-нибудь покинет; у них находилось множество тем для обсуждения помимо работы, но пару месяцев назад он вовсе перестал выходить на связь.

Участие в акции Красного Креста отчасти стало выстрелом в пустоту, возможностью привлечь внимание мужчины, и в то же время девушка не могла сидеть в душных стенах института над отчетами. Она не обманывалась в том, что к благотворительности ее сподвигла не доброта и желание помогать людям, а необходимость отточить врачебные навыки. Постоянная работа в больницах Варшавы стала бы для нее штампом, приговором, пригвоздила бы к одному месте. Если бы Нестор появился и предложил ей возможность продолжить исследования, она не откликнулась бы на его предложение.

Ее пугала тайна, окутывающая ученого, и в то же время Илона сильнее всего страшилась ее потерять.

– Тихо что-то совсем стало, – пробормотала Эдита, осматривая окружение подозрительным взглядом. Она напоминала кошку с блестящими от тревоги глазами, которую загнали в угол. – Не к добру это.

– Мы рядом с военной базой, не трясись так, – своеобразно подбодрила сестру Марьям, расплывшись в измученной улыбке.

– Меня подстрелили, когда я была в паре километрах от военной базы, Марьям, – ядовито прошептала Эдита. – И это вовсе не шутки, ты все воспринимаешь, как игру, поэтому рекомендую завязывать с курением и навязчивыми идеями.

– Вот только табак не вини, пожалуйста, – непроизвольно похлопав по карману штанов, в которых лежало несколько скомканных Marlboro, старшая из родственниц глубоко вздохнула и продолжила менее дразнящим тоном: – Ты же понимаешь, что нас, хрупких леди, специально не отводят от базы. Мы сидим в патрулях, чтобы мужикам было меньше мороки.

– Это еще посмотреть, кому от кого меньше мороки, – обрезая тонкую нить, задумчиво пробормотала Илона, вызвав у девушек тихий смех. – Но я рада, что вы находитесь в относительной безопасности. Хотя бы рядом со мной.

– Огорчает то, что мы остались практически одни, – рассудила Марьям. – С нами вояки из Штатов, однако та же Франция только начинает второй заход. Я вот боюсь, что мы действительно сидим на бочке с порохом, которая в любой момент взорвется.

– Немного больше позитива, дамы, – принявшись накладывать повязки на зашитую рану, Илона улыбнулась, как и всегда делала, желая подбодрить собеседниц. – Если думать только о плохом, то ничего хорошего и не произойдет.

– Это меня еще считают странной? – Сожалеющим взглядом окинув блондинку, Эдита тяжело вздохнула и сильнее прищурила свои кошачьи глаза, под одним из которых пылал синяк. – Ты, дамочка, будто до сих пор не понимаешь, где находишься. Это не безопасные стены НИИ, между прочем.

Илона только понимающе кивнула, чем заслужила пренебрежительный шик пациентки. Она не злилась, не обижалась на девушку, которая каждый день рисковала жизнью, проходя по лабиринту пустующих улиц Газни. Если медсестра на протяжении долгих недель раз за разом сталкивалась со смертями и изуродованными, распотрошенными телами солдат, то сестры Краав вдобавок имели дело с вооруженным противником.

Теплый ветер бился о полы палатки, занося внутрь пыль и жар от разогретых камней. После полудня обычно выстрелов становилось меньше, жара в летний период загоняла даже самых отъявленных бойцов в тень зданий.

– Ну вот, – закончив перевязь, Илона с удовлетворением кивнула. – Советую день отлежаться, а потом можешь смело брать Анджея и в дозор.

– Так просто отпускаешь меня? – Удивилась Эдита, поскольку медсестра довольно редко позволяла пациентам прибегать к физической нагрузке. Но, прежде чем блондинка успела открыть рот, в разговор вмешалась Марьям:

– Я вот больше удивляюсь, что ты своего женишка с ней отпускаешь.

– И вовсе он мне не жених, – закатила глаза Илона, однако румянец смущения вспыхнул на щеках, выдавая ее с головой.

– Ставлю сотку, что по истечении контракта он побежит к ней делать предложение, – не унималась старшая Крав, продолжая хитро улыбаться и хихикать, чего не разделила ее сестра:

– Хватит нести чушь, Марьям, это не наша забота.

– Просто признай, что у тебя увели мужика, твоего прекрасного напарника, – нараспев протянула девушка, получая невероятное удовольствие от реакций обеих девушек.

– Да, Марьям, – трагично склонила голову Эдита, с наигранным чувством сожаления и отчаяния. – Теперь у меня осталась только ты, и быть нам до конца старости вместе.

– Ну ты и проныра.

– Вставай, – игриво пнув сестру по ноге, ухмыльнулась младшая Краав. – Нужно доложить начальству, что я снова в строю, и готова приступить к работе.

Ветер занес в палатку редкие хлопки выстрелов, к которым Илона успела привыкнуть и не обращала на них должного внимания. Здесь постоянно стреляли. А вот что действительно заставило ее насторожиться, так это чьи-то крики, приближающиеся с каждой секундой. Похоже, волной атаки накрыло очередной патруль, но девушка не сумела сдержать хладнокровия, поскольку узнала один из голосов.

– Какого черта?.. – Марьям также привлек шум на улице, она моментально поднялась и направилась к выходу, чтобы разведать обстановку. Но едва брюнетка вышла наружу, как ее едва ли не затолкали обратно.

– Нужна помощь, срочно!

На пороге показалось четверо мужчин, двое из которых поддерживали солдата, на котором едва ли осталось живое место. В твердо стоявших на ногах военных девушки моментально и безошибочно узнали Анджея и его временного напарника. Оставшийся незнакомец, хватаясь за плечо польского солдата, едва не терял сознания, прижимая руку к правой половине лица, которая полностью покрылась спекшейся кровью.

Секундное замешательство от неожиданно разорвавшейся тишины сменилось поднятым шумом. Две медсестры бросились к тяжело раненному солдату, носившему форму войск США; подойдя ближе, Илона рассмотрела имя на нашивке «Криштиан Снейпс».

– Какого черта произошло? – Позволив военным пройти с раненным солдатом и уложить его на койку, блондинка жестом попросила Анджея привести другого раненного к ней.

– Мы нашли их в нескольких километрах к западу, – сообщил польский военный, помогая раненному мужчине присесть на одной из свободных коек.

Не задавая лишних вопросов, Илона отдалась роли медсестры, аккуратно убрав руку незнакомца от его лица, чтобы осмотреть рану. Увиденное ничуть ее не обрадовало: роговица лопнула, хрусталик и стекловидное тело превратились в месиво, – глаз можно считать потерянным.

– Кто они такие? – Послышался, словно сквозь туман, напряженный голос Эдиты.

– Американцы. На их отряд напали талибы, нам вообще повезло найти их.

– Этот не военный, – с неким пренебрежением подметила Марьям.

– Да, он журналист, – сообщил Анджей, переводя сбивчивое дыхание. – Точнее, военный фотограф.

– Военный фотограф… – Озлобленно пробормотала Эдита, придав фразе оттенок разочарования и усталости. – А я-то думала, что добровольцы Красного Креста – самоубийцы.

Любой человек назвал бы этот период жизни ужасным – постоянно наблюдать за смертью, которая подкрадывалась к людям, пронзая их острым лезвием косы. Кровь чернела под палящими лучами солнца на золотистых песках, в палатках скорой помощи стаял приторно сладкий запах разложения и острый – медикаментов. Пот, грязь и пыль.

Это было страшное время, однако я не могу назвать его… тем, что я не хотела пережить. Увидев воочию лик войны, я научилась ценить не только человеческие жизни, но и осознала стоимость хладнокровия, жестокости. Они также необходимы для выживания и жизни, как и милосердие.

Мы потеряли часть себя тогда. В прямом смысле слова. На следующий день в ходе атаке на военную базу Эдиту ранило осколком гранаты в поясницу, и она потеряла возможность ходить. Фотограф – Стефано Валентини – лишился правого глаза. Мне не посчастливилось обзавестись сотрясением мозга.

Но эта война открыла в нас что-то…

Как только мне стало лучше, я ухаживала за Эдитой, поскольку она никого не подпускала к себе – ни врачей, ни тем более сестру. Удивительно, что лишь мне она позволила быть рядом. Думаю, она меня недолюбливала и до сих пор не испытывает теплых чувств. Не боится ранить или обидеть, причинить боль.

Война изменила наше осмысление и чувство восприятия, даже несмотря на то, что мы сближались с каждым днем, делясь глупыми историями из прошлого, никто не открывал себя настоящего. Страхи, пороки, желания.

Мы не могли принять мир. Зато нас принял кто-то другой.

«От кого: MOBIUS, LLC.

Кому: Илоне Пойман.

Илона, добрый день.

По настоятельной рекомендации доктора Нестора Новака, MOBIUSприглашает Вас пройти собеседование на должность младшего ассистента проектной лаборатории.

Предупреждаем, что Ваше согласие автоматически засчитывается, как согласие хранить в секрете все, что вы увидите, услышите и прочтете о корпорации MOBIUS. При любом из исходов собеседований информируем, что Вы будете обязаны подписать договор о неразглашении. В случае нарушения любого из пунктов договора о неразглашении мы будем вольны оградить Вас от любых коммуникаций с общественностью и прибегнуть к крайним мерам по защите конфиденциальной информации.

Ждем Вас по адресу: г. Варшава, улица ***, ресторан **. 11 октября в 11:00 по местному времени за вами подъедет машина с номерным знаком *** и будет ждать у выхода в до 11:05.

Если Вы придете в ресторан ** 11 октября и сядете в машину с номерным знаком ***, это будет считаться согласием с условиями нашего дальнейшего сотрудничества.